Текст книги "Франческа"

– Адам?

– Да, это я. Что ты тут делаешь, Франческа? Ты так легко одета. Ты что, хотела покончить с собой?

– Нет, просто случайно заснула.

– Ты меня напугала.

– И ты меня, – ответила я, чувствуя, как выравнивается пульс.

Я подумала, что Адам не из тех, кто может убить меня граблями и сбросить в свежую могилу. Учитывая, чем он занимался с моей мамой накануне вечером, он скорее… человек, живущий страстями.

– Вы с ним дружили, да? – спросил Адам, кивнув на могилу.

– Да.

– Как грустно, – Адам положил руку на камень. – Как все это ужасно.

– Ты его знал? – спросила я.

– Нет, но знал его отца. Я несколько лет подрабатывал здесь, – он кивнул на могилы вокруг. – И теперь придется снова здесь часто бывать.

– Сколько времени? – спросила я.

– Четверть восьмого, – ответил Адам, не глядя на часы.

– Проклятье!

– Подбросить тебя домой?

– Я приехала на велосипеде.

– У меня большая машина.

Адам указал на парковку.

Сидя с Адамом в машине, я подумала, что нарушила два самых строгих маминых запрета: переохлаждаться ниже пояса и садиться в машину с незнакомыми мужчинами. Однако Адам – не посторонний, поправила я себя, Адам как-никак – один из наших работников. Из бывших работников. И, возможно, кое-кто еще.

– Почему ты перестал у нас работать? – спросила я – из любопытства, чтобы услышать, что он ответит.

– Так решил твой отец.

– Ты срезал не тот куст? – спросила я. – Мои родители очень трепетно к ним относятся.

– Нет, – без улыбки ответил Адам.

Я думала, он попытается дать мне мало-мальски достоверное объяснение, но он не проронил больше ни слова. Доехав до середины аллеи, он остановился. Я как раз собиралась закрыть дверь машины, когда он подался вперед и попросил меня передать привет маме. «Фредрике от меня большой привет».

Мама и папа были вне себя, когда я вернулась домой. Я рассказала все, как было, но это не возымело никакого действия – я не оправдала их доверия. Как я могла уехать, ничего не сказав? После всего, что случилось. Как я могла?

Раз за разом я просила прощения и обещала исправиться – я все исправлю, закопаю яму, приберу в комнате, обещаю больше не уходить.

– Адам передавал привет, – сказала я маме, прежде чем подняться к себе.

40

Чарли подошла к медсестре в отделении скорой помощи и сказала, что хочет узнать о состоянии Юхана Ру, которого только что привезли.

– А вы кто? – спросила медсестра.

– Я…

Она не знала, что сказать. Кто она? Она… из полиции. Быстро достав из сумочки бумажник, показала удостоверение.

– Пока ничего не известно, – ответила медсестра. – Его только что привезли, но вы можете сесть и подождать.

Чарли опустилась на стул. Напротив нее сидел и ждал заплаканный старик, а рядом с ним женщина среднего возраста – видимо, дочь. Чуть дальше мужчина и женщина возмущенно переговаривались на непонятном языке.

В помещение вошел молодой врач и направился к стойке. Чарли заметила, как медсестра кивнула в ее сторону.

– Как он? – спросила Чарли, прежде чем врач успел сказать хотя бы слово.

– Вам известно, есть ли у Юхана родственники, с которыми мы могли бы связаться?

– Он жив?

Чарли ждала ответа. Ждать пришлось чертовски долго.

«Скажи, черт подери, что он жив!»

– Да, – проговорил врач. – Но положение критическое. Вам известно, есть ли родственники…

– Его родители умерли, – ответила Чарли. – Он не женат, детей у него нет. Можно сказать, что ближайший родственник – это я.

– Я думал, вы из полиции, – врач посмотрел на нее растерянно. – Я думал, вы из полиции Гюльспонга.

– Так и есть, – кивнула Чарли. – Я из полиции Гюльспонга – и друг Юхана.

– Понимаю, – сказал врач таким тоном, по которому Чарли поняла, что дружба не является в его глазах чем-то важным.

– Я его девушка, – добавила она, желая повысить свой статус.

– Ах вот оно что – тогда ясно, – сказал врач с непонимающим видом.

– Что вам известно?

– Очень мало. Но мы будем вас информировать. Сейчас он в операционной. Удар тупым предметом по затылку. Я сообщу, когда будет известно больше.

Время остановилось. Чарли сидела, уставившись на газеты, лежавшие рядом. Потом взяла одну из них и начала рассеянно перелистывать. Должно быть, они старые, ибо в них содержались советы по украшению сада. Радостные женщины в развевающихся юбках сеяли семена и подвязывали ползучие растения.

Он должен выжить.

А иначе…

Он просто должен выжить.

Вошла медсестра и провела ее в комнату ожидания.

– Здесь потише, – сказала она.

Чарли оглядела пустую комнату. Ее привели сюда, чтобы она ждала известия о смерти?

– Что с ним происходит? – спросила она.

– Пока идет операция. С врачами вы сможете поговорить позже.

Медсестра оставила ее одну. Чарли подошла к кофейному автомату. Взяла коричневый бумажный стаканчик. Поставила его, куда нужно, и бросила в щелку монетку. Ничего не произошло. Она пошла и села, но тут же снова вскочила. Подошла к окну, посмотрела на унылую больничную парковку. Достала телефон, стала бродить наугад по интернету.

Только бы он выжил. Она снова села, замерла, уставившись в одну точку, сосредоточившись на дыхании. Через некоторое время – через час? через два? – она уронила голову на ручку кресла и задремала.

Вечеринка в Люккебу, на газоне горит большой костер. Он слишком близко к дому.

– А что, если дом загорится? – спрашивает Чарли у Бетти.

Бетти смеется и говорит, что она может не волноваться. Сейчас осень, вокруг мокро – если одна искорка случайно и долетит до фасада, то тут же и погаснет. Все равно она бессильна против отсыревшей древесины.

Прибывают гости.

– Бетти, зачем ты развела майский костер? Зачем майский костер в октябре?

– Я развела октябрьский костер, – отвечает Бетти и смеется. Она слишком легко одета. Тонкое белое платье – или это ночная рубашка?

– Тебе не холодно, мама?

– С чего мне мерзнуть?

Приходят все новые люди. Мужчина возится рядом с огнем, пытается что-то зажарить. Свинью? Кабана?

– Добро пожаловать! – говорит Бетти, когда появляется новое лицо. Это девушка. Она слишком юна для вечеринок в Люккебу – это понимает даже Чарли.

– Подойди и поздоровайся, солнышко, – зовет ее Бетти. – Иди сюда, Чарлин! Поздоровайся с Франческой. Это Франческа Мильд!

41

– Чарлин? – чья-то рука легла на ее плечо.

Чарли резко выпрямилась.

– Что с ним?

– Мы сделали операцию с целью снизить внутричерепное давление, а сейчас отправим его в Каролинскую больницу в Стокгольме.

– Он выживет?

– Мы сделали все от нас зависящее, а врачи в Каролинской больнице – специалисты по нейрохирургии. Теперь им займутся они.

– Значит, неизвестно?

– Положение критическое – это все, что я могу сказать. Мы будем вам обо всем сообщать.

– Я могу поехать с ним в Каролинскую больницу?

– В реанимационной машине – нет.

– Я могу увидеть его? До отъезда?

Мысленно Чарли готовилась к самому худшему, однако, увидев Юхана на больничной койке, все равно испытала шок. Его лицо опухло до неузнаваемости, все тело было опутано шлангами, часть волос сбрита.

– Как ты себя чувствуешь? – прошептала она, не заботясь о том, как глупо звучит вопрос. И тут же задала следующий: – Кто это с тобой сделал? С кем ты встречался?

Протянув руку, она нежно погладила его по щеке, а потом наклонилась и прошептала ему в ухо, что он должен выжить – просто обязан выжить.

Она осталась в палате, когда команда выкатила кровать Юхана. У них есть ее данные, они будут ей обо всем сообщать.

Поехать в Каролинскую больницу прямо сейчас? Где она принесет больше пользы? Смогут ли Улоф и Микке найти того, кто сделал такое с Юханом? Она подумала о Сюзанне и детях. О Франческе. Придется ей остаться в Гюльспонге. По крайней мере, пока.

Образ Юхана на больничной койке преследовал ее, пока она ехала обратно в Гюльспонг. И только заставив себя подумать о чем-нибудь другом, она вдруг вспомнила сон – вечеринку в Люккебу, огромный костер перед домом. Вечеринка была на самом деле – это Чарли знала наверняка. А визит Франчески?

– Иди сюда, Чарлин! Поздоровайся с Франческой. Это Франческа Мильд!

Да, это было в реальности.

Что делала Франческа Мильд у тебя в гостях, Бетти? Что могла делать девочка-подросток на твоей вечеринке?

Чарли направилась прямо в полицейский участок и постучала в дверь кабинета Улофа.

– Чарли! – воскликнул он при виде нее. – А я как раз собирался…

– Нам надо поговорить.

– Давай в другой раз. Как ты понимаешь, нам тут немного некогда.

– Это важно.

Улоф вздохнул.

– Ну тогда заходи.

Она вошла в кабинет, и Улоф закрыл за ней дверь.

– Я хочу поговорить о Франческе Мильд, – заявила она. – О деле, которое так быстро закрыли.

– Чарли, нам сейчас совсем не до того.

– Очень даже до того – это, скорее всего, напрямую связано с тем, что случилось с Юханом. Я хочу знать, почему было закрыто дело об исчезновении Франчески Мильд. Что произошло?

– Я тогда здесь не работал. Делом занимался Ларс-Йёран. Ларс-Йёран Эдвардссон. Он много лет возглавлял здешний участок. Отличный начальник. Мы с ним дружили.

– Чем он занимается сейчас?

– К сожалению, умер несколько лет назад. Это был лучший полицейский, с которым мне доводилось работать.

Он указал на фотографию, где стояли, положив руки друг другу на плечи, двое полицейских в форме. Один – молодой Улоф, второй – Ларс-Йёран Эдвардссон.

– Если он был такой отличный полицейский, почему так быстро закрыл дело об исчезновении Франчески? В нем масса следов, которые никто не проверил, – я сама его читала.

Улоф пожал плечами.

– Какого черта, Улоф! – воскликнула Чарли. – Юхан в больнице на грани жизни и смерти – на него напали, когда он стал рыться в этом деле. Может быть, Франческу Мильд убили, а теперь убийца пытается заставить Юхана замолчать. Все очень серьезно, ты еще не понял?

– На Ларса-Йёрана надавили, – сказал Улоф. – Его попросили прекратить следствие. Возможно, даже заплатили – не знаю.

– И его имя вымарано, потому что его вынудили прекратить следствие?

– Почему вымарали имя, я не знаю, это было до меня. Но человек, который попросил его закрыть дело, не убивал Франческу, это я тебе гарантирую.

– Как ты можешь быть в этом так уверен? – спросила Чарли.

– Это был ее отец, – ответил Улоф. – Рикард Мильд. Ларса-Йёрана заставил закрыть дело отец Франчески.

– Но почему?

– Ларс-Йёран сказал, что Рикард Мильд предпочитал видеть ее пропавшей, нежели мертвой. Он был совершенно уверен, что она мертва, и хотел пощадить свою семью.

– А Ларс-Йёран не спросил его, откуда такая уверенность, что она мертва? Ему не пришло в голову, что папаша мог иметь к этому отношение?

Улоф нахмурил брови.

– Наверное, он подумал, что отец не убивал собственную дочь.

– Почему? – спросила Чарли. – Он никогда не слышал о том, что такое случается? Что отцы иногда убивают своих детей?

– В этом случае Ларс-Йёран никогда не закрыл бы дело. В этом я уверен на все сто.

– Нужно немедленно связаться с Рикардом Мильдом, – выпалила Чарли.

Улоф поднял ладонь, как бы пытаясь остановить ее.

– Успокойся, – сказал он. – Рикарду Мильду сейчас больше семидесяти. Учитывая, какой мощный удар нанесли Юхану Ру…

– Мы все равно должны поговорить с ним, – прервала его Чарли. – И как можно скорее. У вас есть подозреваемые?

– Пока нет.

– Проверьте Адама Рена, – сказала Чарли. – Да-да – ты, наверное, помнишь, что его выгнали из Гудхаммара по неизвестной причине незадолго до исчезновения Франчески. Спроси его почему.

– Как я уже сказал, мы расследуем не дело Франчески, – вставил Улоф. – Мы расследуем нанесение тяжких телесных повреждений.

– Это тесно связано, – ответила Чарли. – Кто нашел Юхана?

– Человек, выгуливавший собаку. Собака стала рваться с поводка, забежала в «Геа» и принялась лаять. Это был пойнтер, – продолжал Улоф, словно порода собаки имела значение. – Охотничья собака.

– У тебя найдется бумага и ручка? – спросила Чарли.

Улоф протянул ей лист бумаги и чернильную ручку.

«Адам Рен, – написала Чарли вверху листа. – Работал в Гудхаммаре, но был уволен по неизвестной причине незадолго до исчезновения Франчески. Не захотел разговаривать с нами. Имеет славу ловеласа.

Сикстен Нулан, друг семьи и психотерапевт Франчески, сообщил, что Франческа рассказывала ему: ее друг в Адамсберге, Поль Бергман, был убит. По мнению доктора Нулана, Франческа была дезориентирована и утратила связь с реальность. Но есть основания проверить обстоятельства смерти.

Иван Хедлунд – его отец проработал в Гудхаммаре почти всю жизнь. Я и Юхан встречались с ним и задавали ему вопросы об этом».

Чарли сделала паузу, но потом после некоторых сомнений написала на листке имя Каролы Юнссон. Если она перечисляет всех, с кем они общались, то не может исключить Лолу, хотя она и маловероятна в роли преступницы. Но, может быть, ей известно больше, чем она говорит, – или же она рассказала о встрече кому не надо.

«В процессе работы над статьей Юхан связывался со школой-интернатом «Адамсберг» и учениками, которые учились там одновременно с Франческой. Что произошло в этой школе?»

Закончив, Чарли протянула бумагу Улофу. Он посмотрел и снова напомнил, что они расследуют нанесение тяжких повреждений.

– Нападение на Юхана с огромной вероятностью связано с этим, – сказал Чарли, указывая на бумагу.

– Мы сделаем все от нас зависящее, – заверил Улоф. – На этот раз мы все сделаем, как надо.

Он замолк, словно ожидая похвалы.

– Свяжись с семьей Франчески, – продолжала Чарли. – Где они скрываются? Почему отец предпочел заплатить, чтобы дело не расследовали?

– Я же сказал!

– Беда в том, Улоф, что это звучит неубедительно. Совсем неубедительно!

42

Чарли ни на секунду не расставалась с телефоном. Из больницы обещали позвонить при малейшем изменении – в плохую или в хорошую сторону. Она боролась с желанием ехать в Стокгольм – но Юхан находился в состоянии медицинской комы. Здесь она принесет больше пользы. Выйдя из полицейского участка и усевшись в машину, она позвонила Андерсу.

– Как дела? – спросила она.

– Хреново. А у тебя?

– Плохо.

Она вкратце рассказала ему о Юхане.

– Погоди-ка, – проговорил Андерс. – Что такое происходит?

– Не знаю.

– Но ты думаешь, что это связано с тем старым делом?

– Многое указывает на это.

– Поищу я эту семейку, – сказал Андерс. – Прости, что пока этого не сделал, но я… Тут столько всего навалилось. Кстати, мы нашли бывшего бойфренда одной из убитых женщин – человек не с самой идеальной репутацией.

– Из Эстонии?

– Да, но в момент исчезновения этих женщин он находился в Швеции. Ждем ответа теста ДНК.

– Хорошо. Надеюсь, вы нашли убийцу.

– Я тоже надеюсь. Я перезвоню по поводу семьи Мильд.

– Спасибо.

Прошло всего несколько минут – Андерс перезвонил и сказал, что нашел их.

– Рикард Мильд зарегистрирован в Швейцарии, адрес есть, а номера телефона нет.

– А его жена?

– Бывшая жена. Они в разводе. Ее зовут Фредрика Реймер, и она тоже прописана в Швейцарии. Там то же самое – адрес есть, телефона нет.

Чарли вздохнула.

– Но ведь в Швейцарии наверняка есть какой-нибудь полицейский координатор?

– Проверю, – ответил Андерс. – Но еще есть дочь, Сесилия Шернберг. Она зарегистрирована по адресу на Юрхольмене. Записываешь?

– Да, – ответила Чарли, хотя ничего не записывала. – А телефон? – спросила она, когда Андерс назвал адрес.

Андерс дал ей номер.

Закончив разговор, Чарли тут же набрала номер Сесилии Шернберг.

После первого же сигнала включился автоответчик: «Вы позвонили Сесилии Шернберг. Оставьте сообщение».

Чарли положила трубку, ничего не сказав. Записав адрес в «заметки» в телефоне, она завела машину и поехала в сторону «Садовых и земляных работ».

Машина Адама у дома не стояла. Чарли заметила, как в одном из окон затрепетала занавеска, когда она подошла к двери и постучала. Ей открыла мать Адама. Вид у нее был напуганный.

– Адам дома? – спросила Чарли.

Пожилая женщин покачала головой.

– Вы не знаете, где он?

– Нет. Я не знаю.

– Чего тебе нужно? – спросил кто-то из глубины дома.

Когда он подошел ближе, Чарли увидела, что это один из тех мужчин, что сидели с Адамом в пабе. Давид?

– Я хотела бы поговорить с Адамом.

– Он поехал по делам. Чего тебе от него нужно?

– Мне нужно с ним поговорить, – ответила Чарли.

– И ты тоже? Здесь только что побывал Микке из полиции. Что-то случилось?

– Мой мальчик! – внезапно вскричала пожилая женщина. – Мой любимый сыночек! Он обещал не брать машину. Он обещал.

Она вцепилась в руку Чарли.

– Отвези меня к нему. Дай мне взглянуть на тело. Дай мне обнять его в последний раз.

Она начала всхлипывать. Давид обнял ее за плечи и сказал, чтобы она успокоилась – Адам просто уехал по делам, он скоро вернется.

Похоже, Давид не понимал, что мама Адама находилась в другом времени, что говорила она не об Адаме.

– Ты знаешь, где Адам? – спросила его Чарли.

– Думаю, он поехал на кладбище.

На парковке у церкви стояла только одна машина, и на ней красовалась надпись «Садовые и земляные работы в Гюльспонге». По каменной стене прогуливался черный кот с желтыми светящимися глазами. Чарли прошла мимо больших огороженных семейных могил к скромным надгробиям, где, по ее представлениям, мог покоиться брат Адама. Однако она не обнаружила ни могилы, ни Адама. Может быть, он просто поставил машину у кладбища, а сам пошел в другое место? Она как раз собиралась развернуться, когда заметила его. Он стоял у крана с водой под большим каштаном. Услышав ее шаги, Адам вздрогнул.

– Ты меня напугала! – воскликнул он. – Чего тебе нужно?

– Хочу поговорить с тобой.

Адам закрыл кран.

– Я хотел полить могилу брата.

Бросив взгляд на потемневшее небо, он добавил:

– Хотя, похоже, в этом нет необходимости.

«А там было что поливать?» – подумала Чарли.

– Что ты делал вчера? – спросила она.

– Я был в пабе – ты же и сама там была.

– А до того?

– Дома. Почему ты спрашиваешь?

– Моего друга вчера жестоко избили. Он на грани между жизнью и смертью.

– Правда? – Адам поднял брови в преувеличенном удивлении. – А ко мне это какое имеет отошение?

– Что у тебя с рукой? – спросила Чарли, показывая на свежую рану между большим и указательным пальцами на правой руке Адама.

– В смысле? – Адам шагнул к Чарли. – Что ты хочешь сказать? Ты думаешь, что я…

Он поднял руку – на несколько мгновений ей показалось, что он собирается ее ударить.

– Это мама, – буркнул он, держа руку у нее перед глазами. – Иногда ей покажется что-то не то и она начинает царапаться и кусаться.

Кто-то окликнул их. Обернувшись, Чарли увидела Микке и Улофа, идущих от парковки.

– Что ты тут делаешь, Чарли? – спросил Улоф, подойдя ближе.

– Она преследует меня, – сказал Адам. – Пришла за мной и обвиняет меня черт-те в чем, когда я навещаю могилу брата.

– Я просто хотела задать пару вопросов, – проговорила Чарли.

– Тебе лучше всего поехать домой, Чарли, – сказал Улоф. Он обернулся к Адаму. – А ты не мог бы поехать с нами? Нам нужно побеседовать с тобой.

– С какой стати? – Адам рассмеялся. – Да брось, Улоф. Микке, вы чего?

– Будет лучше всего, если ты поедешь с нами и мы спокойно побеседуем.

Некоторое время Чарли стояла на месте, глядя вслед удаляющемуся трио. Она вспоминала, как Адам развязно отплясывал с женщиной накануне вечером. Может ли человек так весело развлекаться, только что дав по голове другому?

Да. Она знала – некоторые так могут.

«Боже, пусть уж это окажется он, – подумала Чарли. – Пусть окажется, что за всем стоит Адам – за нападением на Юхана, за исчезновением Франчески, так что все это наконец закончится». Она попыталась отогнать от себя образы из сна, которые, как она знала, были настоящими воспоминаниями: «Иди сюда, Чарлин, поздоровайся с Франческой Мильд».

Франческа

Я буквально не находила себе места. Мне ужасно хотелось напиться допьяна, поговорить с людьми, побыть… нормальной? Я хотела пойти на вечеринку к той женщине со спутанными волосами и диковатым взглядом, которую видела в деревне и в кондитерской. Что-то подсказывало мне, что именно такое мероприятие мне сейчас и нужно.

Но она не сказала, где живет.

Я позвонила Якобу и спросила у него. Мы не разговаривали с того дня, как я побывала у них, и, строго говоря, я должна была бы испытывать смущение, но в том состоянии, в каком я находилась, был один плюс – я не обращала внимания на многие вещи, которые меня обычно заботят. Я вернулась из мертвых. У меня не было ни сил, ни желания испытывать всякие нелепые чувства.

Я сказала, что приглашена на вечеринку к женщине по имени Бетти, но не знаю, где она живет.

– Бетти Лагер? – спросил Якоб.

– Ты ее знаешь?

– Бетти знают все.

В его голосе прозвучали нотки сомнения.

– Что-то не так?

– Да как тебе сказать. На ее вечеринках народ дико развлекается. По крайней мере, я такое слышал.

Я чуть было не сказала, что люблю дикие развлечения, но потом подумала, что в этом можно усмотреть сексуальный подтекст. Вместо этого я спросила:

– Так где же она живет?

– Точно не знаю, но это на другой стороне поселка. Довольно далеко от Гудхаммара. Могу тебя подвезти, если хочешь.

– Они собирались потом на какой-то праздник урожая. Не хочешь пойти со мной туда?

Якоб ответил, что не хочет. Он не любитель вечеринок.

В его голосе мне почудилось разочарование по поводу того, что я, похоже, любитель.

– Жаль, – сказала я.

– Но я с удовольствием тебя отвезу, – повторил Якоб. – Только узнаю поточнее, где это.

– Спасибо, – сказала я. – Давай встретимся в конце нашей аллеи. В семь пойдет?

– Ты собираешься сбежать из дома?

– Я просто хочу пойти на вечеринку.

Когда без пяти семь я пришла в конец аллеи, Якоб уже ждал меня там. Я выбралась из окна по пожарной лестнице, а потом обогнула дом по полю позади домика привратника. Маме с папой я сказала, что пойду лягу, что у меня ужасная головная боль и я прошу меня не беспокоить. Если мне повезет, я просто залезу обратно по лестнице, вернувшись домой, и никто не заметит, что я отсутствовала.

От Якоба пахло так, словно он только что принял душ. Когда я села в машину, он подался вперед, словно собираясь меня обнять, но сбился на полпути.

– Ты такая красивая, – сказал он.

Я взглянула на свою одежду. Я надела одно из дорогих платьев Сесилии из блестящей ткани – зеленое, с довольно глубоким вырезом. Поскольку ростом я выше Сесилии, оно было мне очень коротко – мама наверняка бы прокомментировала это, если бы увидела меня. Еще я прихватила с собой шерстяной джемпер Сесилии, однако понимала, что все равно замерзну – особенно если мне придется идти пешком в Гудхаммар, ведь в Гюльспонге, наверное, нет такси?

– Но ведь мы здесь уже один раз были, – воскликнула я, когда Якоб свернул на поросшую травой дорогу, и указала на табличку «Люккебу».

– Точно, – проговорил Якоб.

Я заметила, что у него покраснели уши.

– Что происходит? – продолжал он, указывая на дом, перед которым пылал большой костер. – Что тут происходит, черт подери?

– Костер жгут, – сказала я, хотя это и так было совершенно очевидно.

Якоб припарковал машину.

– Ты уверена, что хочешь пойти туда? – спросил он.

Я посмотрела на пылающий костер, на людей вокруг, и тут заметила ее. Бетти. Одета она была слишком легко, но, возможно, рядом с костром очень жарко. Она стояла у самого огна.

– Франческа, – сказал Якоб, когда я вылезла из машины. – Береги себя.

В саду играла на полную мощность мелодия, которую иногда напевала наша французская няня. Тема та же, что и в английском версии: это мой праздник, и я делаю, что хочу.

 
C’est ma féte
Je fais ce qui me plaît
Ce qui me plaît
Ce qui me plaît
J’ai décidé
Ce soir de m’amuser
 

Во дворе столпилось человек двадцать, в окнах дома тоже виднелись многочисленные силуэты. Что-то жарили, в воздухе повис характерный запах, но я не видела, что это. Некоторое время я стояла и смотрела на пошатывавшихся людей и размышляла о том, что еще есть время повернуть назад. Но едва я так подумала, как Бетти подняла глаза и увидела меня.

Она пошла мне навстречу, раскинув руки, словно мы старые друзья, встретившиеся после долгой разлуки.

– Иди сюда, поздоровайся, солнышко, – крикнула она кому-то позади себя, и ко мне подбежала ее маленькая дочь. Ботинок на ней не было и, когда она остановилась в нескольких метрах от меня, я заметила, что ноги у нее покраснели от холода.

– Подойди, Чарлин, поздоровайся с Франческой Мильд.

– Привет, – сказала девочка, которую звали Чарлин, сделав шаг вперед.

– Поздоровайся по-настоящему, – рассмеялась Бетти. – За руку.

Девочка изумленно посмотрела на маму. Потом протянула мне руку. Ладонь у нее была холодная, как ледышка.

– И скажи, как тебя зовут.

Бетти слегка подтолкнула дочь в спину.

– Ты ведь уже сказала, как меня зовут, мама, – возразила девчонка.

Бетти громко рассмеялась.

– Все верно. Так и есть, моя дорогая.

Она взлохматила густые волосы девочки.

– Ну что ж, пошли, Франческа, я налью тебе вина. Мы тут разожгли огонь, как видишь, и пытаемся зажарить целую свинью, так что я надеюсь, что ты просто умираешь от голода и жажды. У меня тут свое собственное вино – целый погреб запасов.

Мы подошли к огню, и девочка тревожно посмотрела на пламя, которое полыхало совсем рядом с домом. Бетти тащила меня за собой, чтобы я со всеми поздоровалась. Многие были уже сильно пьяны, но все равно стеснялись, словно не привыкли видеть посторонних.

– Это Свенка, – сказала Бетти и потрясла за плечо мужчину, который дремал, сидя на скамейке у крыльца. – Свенка, пропустишь всю вечеринку.

– Я только немного отдохну, – пролепетал мужчина, которого звали Свенка.

Его я тоже видела в кондитерской.

Потом кто-то окликнул Бетти, и она исчезла, даже не извинившись.

Я осталась стоять, размышляя, зайти ли мне в дом или остаться в саду. Но только я решила зайти внутрь, как отдыхающий мужчина закашлялся и раскрыл глаза.

– Ты кто? – спросил он.

Я ответила, что я Франческа Мильд.

Мужчина присвистнул и окинул мое тело мутным взглядом. Я почувствовала себя почти голой в своем коротком платье.

– Свенка, – представился мужчина и протянул руку.

На запястье у него были порезы – наверное, с фабрики.

– И что же такая красивая девушка делает в таком обществе? – спросил Свенка. И добавил, прежде чем я успела ответить: – Господи боже мой, почему же тебе до сих пор не налили?

Он поднялся, пошатнулся и схватился за мое плечо, чтобы удержаться на ногах.

– Я только что пришла, – ответила я. – Но не откажусь выпить бокал вина.

Я почувствовала, что не выдержу в этом месте больше ни секунды, если немедленно не напьюсь.

– Пошли со мной.

Свенка пошлепал куда-то – казалось, невидимая сила тянет его влево.

– А куда мы идем? – спросила я.

– Достанем еще вина. Пошли! Я не кусаюсь.

Следом за Свенкой я пошла к земляному холмику с коричневой дверью сбоку. Повернув ржавый ключ, он показал мне рукой, чтобы я зашла впереди него. Я подумала, что только полная идиотка пойдет с незнакомым мужчиной в темный подвал, однако именно это я и сделала.

– Ты не бойся, – сказал у меня за спиной Свенка.

– А я и не боюсь, – соврала я.

– Я с тобой ничего не сделаю – сказал Свенка. – Конечно, если ты сама не захочешь.

Он стоял совсем близко, я ощущала его дыхание – запах снюса и спиртного.

– Мне бы хотелось бокал вина, – сказала я так решительно, как только могла.

К моем облегчению, Свенка сделал шаг назад и включил свет. Под потолком загорелась лампочка. Все мои страхи мигом улетучились, когда я увидела вокруг себя полки, забитые винными бутылками.

– Вишневое вино, – гордо произнес Свенка, словно представлял дело всей своей жизни. – Хочешь?

Я кивнула. Он достал с полки бокал и снял одну из бутылок с завинчивающейся крышкой. Послышалось приятное бульканье, когда он до краев наполнил мой стакан.

– Пробуй, – сказал он, и я поднесла бокал ко рту. Отпила большой глоток и зажмурилась.

– Восхитительно, – сказала я.

В вине я совершенно не разбираюсь, но у этого и впрямь был потрясающий вкус. Я взяла бокал с собой, и мы пошли обратно к остальным гостям.

– Все потом пойдут на праздник урожая? – спросила я.

Свенка засмеялся и сказал, что немногие туда сегодня доползут.

43

Чарли ходила кругами по кухне в доме Сюзанны. Из больницы все не звонили, а что касается Адама, то тут ей оставалось только ждать. Однако у нее оставался еще один след: Бетти. Она должна поговорить с кем-то, кто бывал на вечеринках у Бетти. Нужно выяснить, что могла делать Франческа Мильд на попойке в Люккебу. Среди тех, кто околачивался в свое время на вечеринках у Бетти, большинство уже переехало на тот свет. Летом они с Сюзанной вспоминали их и пришли к выводу, что Лола – одна из немногих, кто все еще жив и остался в Гюльспонге. Может быть, Лола что-то знает? Но если Франческа Мильд побывала на вечеринке в Люккебу – разве не должна была Лола вспомнить об этом, когда они говорили о семействе Мильд? По крайней мере, стоит предпринять еще одну попытку. Чарли нашла в Гугле телефонный номер Лолы. Прозвучали один за другим четыре сигнала, и она уже собиралась положить трубку, когда женский голос ответил заплетающимся языком:

– Алло!

– Привет, Лола. Это я, Чарли.

– А, привет, Чарли.

– Мне надо с тобой поговорить. У тебя найдется минутка?

– Я в пабе. Но ты приходи сюда.

Лола в явном подпитии сидела в баре, а Юнас наполнял ее бокал. Казалось, она забыла, что они только что разговаривали, – при виде Чарли она просияла.

– Вот здорово! – воскликнула она и похлопала по стулу рядом с собой. – Что будешь пить?

– Я хотела поговорить с тобой.

– Можно делать одновременно и то, и другое.

Лола расхохоталась. Ее зубы украшали многочисленные пломбы из амальгамы.

– Речь идет о Бетти.

– Бетти-Бетти-Бетти, – Лола вздохнула. – Во многом речь по-прежнему идет о Бетти.

– Но еще и о другом человеке, – добавила Чарли. – О Франческе Мильд. Я помню, что она приезжала к нам в Люккебу на вечеринку.

– Вот как? Расскажи.

– Я думала, ты мне поможешь. Что делала Франческа Мильд на вечеринке в Люккебу? Она же была значительно моложе всех.

– Точно, – просияла Лола. – Один раз она действительно приходила.

– Ты что-нибудь помнишь о том вечере?

Некоторое время Лола молчала, потом покачала головой. Ничего.

– Не знаешь, не после ли той вечеринки Франческа Мильд пропала? – спросила Чарли. – Это было в октябре, и…

– Понятия не имею, какой это был день и даже какой год. Помню только, что Франческа Мильд была там один раз и что Бетти запалила костер. Костер получился до небес, и она брызгала вокруг жидкостью для розжига, как полоумная. Просто повезло, что ваша хата не сгорела. По-моему, девчонка Мильдов сильно напилась. Потом она ушла. Мне кажется, она и пробыла-то там всего ничего.

– Не помнишь, Бетти осталась на вечеринке, когда Франческа ушла?

– Боже мой, как я могу помнить такое?

– Понимаю, – кивнула Чарли. – Просто решила спросить на всякий случай.

– Чарлин! – крикнула ей вслед Лола, когда Чарли уже направилась к двери. – Я кое-что вспомнила.

Чарли обернулась.