Текст книги "Искажение лжи"

Лина Корнева
Искажение лжи

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении обложки использована фотография:

© FotoDuets / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru

Глава 1

Ночь со вторника на среду, 15 мая, я провела дома, даже не пытаясь лечь спать. Я долго мыла посуду, перевешивала магниты на холодильнике и вытирала с них пыль. Но ничего не помогало. Голова болела от мыслей. Воспоминания настойчиво взрывались в памяти. Они казались реальными. Будто события прошлогодней ночи вернулись и происходят вновь.

Когда с магнитов начала слезать краска, я принялась слоняться по квартире. Балкон – комнаты – кухня. Около двух я решила, что пора выпить кофе. Той ночью я забыла, что можно пить, воду, чай или кофе. Все равно. В два часа я, тревожась и ничего не понимая, звонила в полицию и больницы.

Я залила кофе водой, добавила кардамон. Мысли отвлекали. Напиток зашипел и чуть не пролился на плиту, но я успела снять его с огня. Я взяла турку, чашку с розовыми сердечками и вышла на балкон. Здесь мы с Кириллом любили завтракать и ужинать.

Я села в кресло. Ветви тополей царапали обшивку балкона, издавая противный скрежет. Пряный, чуть горьковатый аромат кардамона уносил ветер.

Я пила кофе и тупо смотрела, как за деревьями мелькают звезды и яркий лунный диск. Когда-то романтический вид – луна и звезды на темном небе – меня успокаивал. Когда-то. В прошлой жизни. Природа более стабильна, чем люди. Даже если она злится, всегда знаешь, чего ожидать.

Где-то в глубине меня жила надежда. Вдруг в годовщину случится что-то особенное? То, что поможет понять тайну Кирилла. Разгадать загадку. Может быть.

Год назад ветра не было. Я хорошо помнила. Как все, что делала, о чем думала. Воспоминания меня душили, угнетали. Но жить без них я не могла. Они вплелись в жизнь. Стали ее частью. Частью меня. Я не хотела снова проходить через то, что прошла тогда. Внутри все сопротивлялось. Но я проходила. Постоянно. Мучительно. По-другому не получалось.

Что, если снова прожить по минутам ту ночь? Вернуться на год назад? Вдруг все окончится по-другому?

Весь год я миллион раз подробно восстанавливала в памяти утро понедельника, 14 мая. Прокручивала в голове каждую деталь.

Обычное утро. Наше с Кириллом.

Если бы я только знала, что оно будет последним!

В восемь Кирилл обычно уходил на утреннюю пробежку. В тот день, прежде чем выйти из квартиры, он склонился ко мне с высоты почти двухметрового роста и чмокнул в щеку. Потом дошел до двери и обернулся.

Я торопилась на работу, искала флэшку и не обращала на Кирилла внимания. Никакого. Абсолютно. Кирилл меня немного раздражал, и я хотела, чтобы он быстрей ушел. Потом было ужасно стыдно.

Я помнила, как он вернулся от двери и нежно отвел за ухо прядь волос, которая вечно падает мне на глаза. Я вдохнула запах одеколона. Свежий морской бриз, цитрус и кедр.

– Люблю тебя, – Кирилл махнул рукой на прощание и исчез за дверью.

Все. Больше я его не видела.

Если бы я только знала!

Вспоминать было тяжело. Кирилл все время стоял перед глазами. Живой. Веселый. С потрясающей улыбкой.

Я много раз вспоминала его взгляд, и как он вернулся от двери, чтобы поправить мне волосы. В этом не было ничего странного или нового. Кирилл обычно уходил долго и с церемониями, часто возвращался, как тогда, с порога. (Вот как не верить в приметы?) Но потом, конечно, казалось, что от двери Кирилл смотрел на меня особенным взглядом. Будто хотел запомнить. Будто он что-то предчувствовал. Или о чем-то знал.

Я не могла себя простить. Никогда не смогу! Почему за весь день я ни разу не подумала о Кирилле? Мы не обменялись ни одним сообщением, ни одним звонком. Мы всегда переписывались или перезванивались, но именно в тот день – нет. Почему-то. Теперь это тоже казалось подозрительным. Почему Кирилл не позвонил и ничего не написал? А я? Почему я о нем даже не вспомнила?

Тот день проходил стандартно и предсказуемо. Кофе в кофейне через два дома от офиса, письменные переводы, обед с коллегами, прогулка по парку. Настроение было прекрасным. И никакого предчувствия. Совсем! У меня абсолютно нет интуиции! Как я могла ничего не почувствовать!

Я начала беспокоиться только около десяти вечера и позвонила Кириллу. Телефон молчал. Я подумала, Кирилл вот-вот придет, поэтому не берет трубку. Но он не приходил.

Я выждала какое-то время и снова набрала номер. Безрезультатно. И тут я поняла, что срочно должна узнать, где муж. Я не могла оторваться от телефона. Звонила и не могла остановиться. Но никто не ответил.

К полуночи я совсем разволновалась. Тревога наползала медленно и неудержимо. Обволакивала снаружи и внутри тягучей липкой массой. Я ходила по комнате и думала, что же делать. Я не знала. Я пыталась успокоиться. Но получалось плохо. Точнее, никак не получалось.

Я сделала несколько звонков друзьям, потом, поколебавшись, коллегам Кирилла. Никто ничего не знал. Не видел. Не слышал. Тревога постепенно превращалась в страх. Я боялась плохих новостей.

Примерно в час ночи я все же решилась и набрала номера полиции, больниц и моргов.

Кирилла не было. Не было. Нигде!

Я не понимала, хорошо или плохо то, что о Кирилле никто ничего не знал. Получалось, неизвестность давала надежду.

Всю ночь я сидела на кухне, набирала номера телефонов и выслушивала очередную информацию, которая никак не могла помочь.

Ровно в восемь утра во вторник, 15 мая, я получила смс: «Прости!» Сообщение отправили с телефона Кирилла.

Сначала я приняла все за шутку. Примерно через неделю до меня дошло, что Кирилл так и не появился. По-настоящему. А еще через месяц пришла паника.

«Нет! Невозможно! Нет! – билось в голове. – Как же так? А как же я? Как теперь жить?»

Я не могла думать о своем будущем без Кирилла. И не хотела.

Примерно полгода я каждый день ждала Кирилла. Я пыталась звонить на его номер, который всегда был недоступен. Я покупала любимые продукты Кирилла, по вечерам жарила блинчики, которые никто не ел. Утром я относила их на работу.

Я отказывалась принимать то, что случилось. Растерянность сменялась отчаянием. Я не могла осознать. Я была против. Против! Такое не могло произойти. С нами. Со мной. Ужасно нечестно. Несправедливо!

Позже я почувствовала злость и обиду. Еще чуть позже – недоумение. Потом и эти чувства улеглись. Хотя нет, недоумение осталось. Оно будет со мной всегда. Пока я не узнаю правду.

В клетке заверещала Джина. Я выпала из воспоминаний, которые затягивали. Беспросветно и безнадежно. Свинка проголодалась, встала на задние лапки и жалобно смотрела на меня круглыми темными глазами. Она всегда так делает. Притворяется, будто ее год не кормили.

Я прошла на кухню, чувствуя себя развалиной. Джина любит зелень и овощи. Только эти продукты всегда в холодильнике. Я положила свинке укроп и капусту, подлила в поилку воды. Руки дрожали. Вода пролилась, намочила опилки на дне клетки.

– Не обижайся, – сказала я Джине. – Сейчас уберу.

Часы показывали три часа десять минут. Год назад в три ночи я все еще разыскивала мужа. Я надеялась. Смешно! Если бы я знала!

Я вошла в спальню. С прикроватного столика мне улыбался Кирилл. Его улыбка была особенной. Всегда хотелось улыбнуться в ответ.

Как я мечтала поговорить с ним!

– Ничего не изменилось за год, любимый, – сказала я мужу. – Я все еще не знаю, что случилось с тобой.

Я села на кровать, взяла фотографию и погладила ее. Я обожала Кирилла! Я смотрела на его лицо и не могла оторваться. Голубые глаза, коричневая крапинка на правом. Светлые волосы. Почему они всегда казались чуть взъерошенными? Эту фотографию я любила особенно. Я сама сделала ее в день нашего знакомства.

Я шла по Центральной аллее парка имени Горького и не подозревала, что через несколько минут моя жизнь изменится навсегда. Я торопилась и не заметила, когда меня начал фотографировать незнакомый парень. Он забегал справа, слева и остроумно комментировал, как надо встать и куда посмотреть, чтобы кадр получился удачным. Выглядело так забавно и необычно, что я сдалась. Кирилл меня развеселил. Я остановилась и сфотографировала его в ответ. Больше мы не расставались.

Тогда я была молодой и наивной. Впереди – целая жизнь. Счастливая и долгая. Обязательно. Так, наверное, кажется всем в молодости.

Теперь, в тридцать три года, я чувствовала себя надломленной и вымотанной. Без будущего. Без перспектив. Какой контраст! Я почувствовала, что опять начинаю плакать, и прижала ладони к глазам.

«Нет! – сказала я себе. – Не смей! Больше никаких слез!»

Недавно я загадала, если перестану чахнуть, узнаю что-нибудь о Кирилле. Обязательно. Но у меня не получалось. Семь лет, которые мы прожили вместе, не отпускали. Я не могла радоваться жизни.

Я вернулась на балкон, села в кресло и отпила немного остывшего кофе.

В парке кричала сова. Я посмотрела на часы. Четыре. В то утро, перед рассветом, тоже кричала сова. Крик был отрывистым и тревожным.

Странное сообщение, которое пришло с телефона Кирилла, всех сбило с толку. Его отправили из парка рядом с нашим домом. Больше мобильник мужа в сети не объявлялся.

Я точно знаю, если бы не смс, Кирилла искали бы постарательней. Казалось, полицейские украдкой посмеиваются, внимательно разглядывая меня. Будто они пытались оценить, стоило или нет сбегать от такой клуши. В подобные моменты я чувствовала себя никчемной нелепой уродиной. Неудачницей.

Следствие установило: весь день, с десяти утра до семи вечера, Кирилл провел на работе. В логистическом центре на проспекте Шолохова. В десять минут восьмого он вышел из офиса, сел в машину и поехал домой. По пути заехал в торговый центр. Провел там сорок минут. Зашел в магазин косметики, потом в супермаркет, где купил продукты. В половине девятого Кирилл отъехал от торгового центра и поехал по направлению к дому. Передвижение зафиксировали видеокамеры. Поехал, но не доехал.

В десять утра 15 мая черный шевроле Кирилла обнаружили на улице Мечникова. Там, где начинается наш парк. Машина была открыта. Ключ в замке зажигания. Следов борьбы никаких. Полное впечатление, что Кирилл где-то рядом. Он не мог оставить ключ в машине, если собирался уйти. Покупок из торгового центра в машине не нашли.

Камера наблюдения здесь только одна, но накануне она поломалась. (Ну, конечно. Как же иначе?) Следы Кирилла терялись в неизвестности. Точнее, следов не было. Никаких. Абсолютно. Свидетелей тоже.

Кирилл исчез. Будто никогда не существовал. Будто он мне приснился.

В парке медленно светало. В голове навязчиво крутилось, будто детская считалка: Сегодня – годовщина. Годовщина пропажи Кирилла. Пропажи мужа. Кирилла. Слова казались нереальными. Будто не обо мне. Не о нас.

Весь год я пыталась привыкнуть жить без Кирилла. Но ничего не получилось. Полный провал.

Я верила в то, что Кирилл не мог так подло со мной поступить. Он не мог бросить меня и сбежать! Он не мог написать дурацкую, глупую смску! Невозможно! Кирилл – не подлый. Я знала. Я всегда доверяла ему. Но иногда появлялось крошечное сомнение, которое быстро проходило. Я все еще ждала Кирилла. Надеялась. Без всякой надежды. Смешно. Но так и есть.

Чем светлей становилось вокруг, тем четче я понимала. Все пропало. Надежды на любое известие, знак. Все зря. Бессмысленно. Меня заливала паника. Я никогда ничего не узнаю!

Я сидела на балконе, установив мобильник напротив. Потом задремала. Иногда кофе действует как снотворное, особенно, если его много. Почти сразу меня разбудила песня из фильма «Привидение». Звонок символичен. Вдруг Кирилл где-то рядом? Просто я об этом не знаю.

От неожиданности я резко вскочила, задела смартфон и смахнула на пол. Но телефон не разбился. Вот знак! Точно! Незнакомый номер.

«Пусть будет Кирилл, только Кирилл», – шептала я, как заклинание. Руки дрожали. Я не сразу смогла нажать на кнопки. Наконец мне удалось прочитать смс: «Сочувствуем тебе. Держись!» Сообщение от коллег Кирилла.

Я смотрела на экран смартфона и не понимала, что читаю. В глазах защипало. Ночь годовщины прошла. А я ничего не узнала.

Все. Это был крах. Конец надеждам.

Глава 2

Черный цвет стал моим. Только в нем я ощущала себя комфортно. В самом крайнем случае его заменял темно-коричневый.

Руки сами, будто не мои, тянулись к черному платью. Но я себя остановила. Одежда черного цвета больше не для меня. Ведь я обещала измениться! Значит, пора начинать. Я очень сомневалась, что смогу. Я знала, что не готова к переменам. Но должна постараться! Обязательно!

Темно-синее платье Кирилл подарил мне на деревянную свадьбу, пятилетнюю годовщину нашего брака. Раньше оно сидело точь-в-точь по фигуре, но теперь болталось. Я похудела размера на два. Наверное, выглядело некрасиво, но мне было плевать. Я пойду в офис только в платье Кирилла.

В большое зеркало в прихожей я смотреть не хотела. Я точно расстроюсь. Зеркала для меня больше не существуют. Я могла взглянуть на себя только мельком, издалека, не присматриваясь. Чаще отворачивалась, когда проходила мимо. Не помню, когда это началось. Давно.

Я нашла маленькое зеркальце и принялась подводить глаза. Мне обязательно нужен макияж. Первый за год. Символ перемен.

Я не люблю тишину. Телевизор в моем доме работает почти круглосуточно. Он создает фон, потому что в тишине в голову приходят самые ужасные мысли.

– Разыскивается Полина Еремеева, шестнадцать лет, школьница. 14 мая в восемь утра, Полина вышла из дома, направляясь в школу. Больше девушку никто не видел, – неожиданно сообщила диктор местных утренних новостей в тот момент, когда я закончила подводить правый глаз.

С экрана улыбалась миловидная шатенка с родинкой над левой бровью. Сфотографирована где-то на отдыхе. Волосы Полины развевались на ветру. На заднем плане виднелись пляж и маленькие домики под разноцветными крышами.

За сведения о местонахождении девушки назначалось вознаграждение – один миллион рублей.

Казалось, я снова вижу на экране фотографию Кирилла. Год назад в выпуске новостей та же самая диктор сообщала о его пропаже. Настроение испортилось окончательно. Целый год я старалась отбрасывать в сторону надоедливые и мрачные мысли. Но так и не научилась. Получалось плохо. Точнее, не получалось. Совсем. Я ничего не могла поделать ни с собой, ни с мыслями о муже. Кирилл будто параллельно существовал рядом. Всегда. Я не могла жить без него. Даже если Кирилл вдруг предатель! Без него меня не было. Все очень просто.

Мысль неожиданно перескочила. Я вспомнила о том, как примерно раз в месяц ходила на опознание в морг. Потом в голову пришла чудовищная, отвратительная мысль. Если бы я точно знала, что Кирилла больше нет, было бы легче. Возможно. Сейчас я несла бы на работу поминальные пирожки или булочки. Я могла бы сходить на кладбище, поплакать на могиле. Была бы определенность. Хоть какая-то! А так… Ничего непонятно. Соломенная вдова. Вот кто я!

Я знала, надо взять себя в руки. Обязательно! Если я сейчас же не отвлекусь, утону в мрачных мыслях. Буду долго и нудно в них барахтаться.

Я не была такой раньше!

Чтобы отвлечься, лучше сменить обстановку. Пойти в офис. Там люди. Движение и суета. Я схватила сумку и быстро вышла из квартиры.

Глава 3

Часы над входом в зал для совещаний показывали без пяти десять. Странно. Мне казалось, я вышла из дома, как обычно, в половине девятого. Идти минут двадцать медленным шагом. Работа в офисе начинается в девять. Я будто выпала из времени.

– Все вас только ждут, – сообщила Лариса, наш секретарь, встряхнув короткими оранжевыми волосами. Как всегда, она жевала. Рядом стояла кружка с чаем и лежала открытая упаковка с пончиками.

– У нас совещание, – Лариса указала в сторону кабинета начальника. Узкий рукав леопардового платья задрался и оголил полную руку.

Я кивнула. Точно, совещание. Я опять забыла. Как я могла! Хотя… Ничего удивительного, если жить прошлым.

Последний год я часто забывала о чем-нибудь важном. Забывчивость касалась не только работы. Однажды я забыла о том, что поставила на плиту чайник. Случайно зашла на кухню, когда он почти выкипел.

– Входите, – Лариса указала на дверь и посмотрела на меня с любопытством.

Декольте ее платья было слишком откровенным. Интересно, почему она так вырядилась? Может, я чего-то не знаю?

Я стояла у двери и не решалась войти. Незаметно проскользнуть на свое место вряд ли получится. Но кто бы сомневался!

Я ненавижу опаздывать. Всегда и всюду прихожу заранее. В крайнем случае, вовремя. У болезненной пунктуальности есть тайная причина. Мне неприятно входить в комнату, полную людей. В таких случаях хочется спрятаться или раствориться в воздухе, а еще лучше превратиться в невидимку. Не люблю внимания к своей персоне.

Мне захотелось вернуться домой, но я рывком открыла дверь и вошла в кабинет шефа. Главное, отвлечься и ни о чем не думать.

– Вот, наконец, мы собрались, – сказал Гурин, выразительно постучав по часам.

Шеф сидел за столом в глубине кабинета. В очках он напоминал старого мудрого филина. Жалюзи были приоткрыты. В кабинете витал легкий запах сердечных капель, перемешанный с цветочными духами. Сладкий, чуть приторный и очень знакомый аромат. Но что за цветы, мне не вспомнить.

Коллеги расселись, кто где. Все вместе в большом кабинете шефа мы помещались с трудом. Пространство заполняли бумаги, папки и словари.

В нашем бюро семь переводчиков, плюс шеф и секретарь. Морис с Денисом устроились за компьютерным столом, Никита – у подоконника. Беременная Зоя сидела в единственном кресле напротив входа, а Кира с Борисом рядом с ней на стульях. Для меня оставили стул справа от двери. Получалось, я буду сидеть напротив Бориса. Что ж. Ничего удивительного. Все, как всегда.

Гурин радостно-возбужденным тоном рассказывал о срочном заказе мэрии как нашем шансе на светлое и перспективное будущее. Я достала из сумки блокнот для записей и ручку. Я смотрела на шефа, будто внимательно слушаю то, что он говорит. На самом деле я думала о том, что давно не проверяла телефон. Минут двадцать. Ужасно долго!

Я сделала каменное лицо и достала телефон из сумки. Нет. Ничего нового. Ни сообщений. Ни звонков.

Борис исподтишка наблюдал за мной. Когда я увидела, что мой стул стоит напротив, я уже все знала. И не ошиблась. Все-таки я клуша. Почему мне неудобно переставить стул ближе к окну, где оставалось немного места?

Борис ждал ответного взгляда или улыбки. Как всегда. Худое лицо, с серыми, чуть выпуклыми глазами и узким носом, было напряженным. Я прекрасно замечала его взгляды, но сделала вид, будто ничего не происходит. Я всегда так делаю, если не знаю, как себя вести. Внутри все бурлило и бушевало. Он что, не помнит, какой сегодня день? Для меня.

Потом мысли переключились на телефон. Интересно, что с ним? Ведь что-то же должно приходить. Хоть какие-то сообщения, реклама, спам. Я проверила мобильные данные. Конечно. Они отключены. Но я их не трогала. Я точно знала. Или все-таки отключила?

Гурин с вдохновением рассказывал о том, как заказ мэрии принесет нам лавину переводов и сумасшедшие заработки. Он особенно выделил слова «наш» и «мы», сделал на них ударение, повысил тон и специально повторил несколько раз на случай, если кто-то не понял.

Борис перестал бросать на меня непонятные взгляды. Он уткнулся в телефон и что-то быстро печатал, изредка поглядывая на Гурина. Борис всегда делает заметки в телефоне.

Я еще раз посмотрела на экран смартфона. Новое сообщение с незнакомого номера. Не знаю, почему я начала волноваться еще до того, как его прочитаю.

– Мы должны четко следовать графику работы, – издалека донесся голос Гурина. – Работаем без выходных. Потом получаем отгулы и отдыхаем.

Через секунду я открыла сообщение. Шефа я больше не слышала. Все вокруг потеряло значение.

Я знаю, что случилось с твоим мужем.

Во мне вспыхнули недоумение, радость, надежда и еще масса других чувств. Одновременно. Захотелось вскочить. Рассказать коллегам о сообщении, которое я только что получила. Но я сдержалась. Калейдоскоп эмоций остался только внутри. Руки дрожали. Чтобы никто не заметил, я покрепче схватилась за телефон.

Я постаралась сохранить невозмутимость. Наверное, это не очень удалось. Когда через пару минут я подняла глаза, наткнулась на пристальный взгляд Бориса. Он вопросительно приподнял брови, будто спрашивал: «Что случилось?»

И тут, сквозь окружавшую меня тишину, донесся поставленный голос Гурина:

– Убыстряемся, коллеги, убыстряемся!

Выражение, ставшее девизом нашего офиса.