Текст книги "Искажение лжи"

Глава 9

Я честно села за компьютер, но ничего не соображала. Казалось, мозг затянут противной вязкой пленкой. Из-за заложенного носа дышалось с трудом. Еще вчера я чувствовала себя лучше. Непонятные приступы появились у меня год назад, когда пропал Кирилл. Они начинались неожиданно и так же неожиданно проходили. Аллергия. Раньше я не представляла, что это. Получалось, с пропажей Кирилла не все ушло из моей жизни. А кое-что пришло. Я знала, если не выпить таблетку, будет только хуже.

День длился вечно. Я смогла сосредоточиться и поработать только часа два. Я перевела буклет музея-заповедника и теперь заслуживала перерыв.

Половина второго. В офисе было слишком тихо. Непривычно. Или коллеги заснули, или ударно трудились над переводами. Мне тоже надо, по выражению Гурина, «убыстриться» и «ускориться». Но я уже исправлялась.

Я посмотрела в окно. За стеклом моросил легкий весенний дождик, оставляя слабые разводы на стекле. Из-за туч пробивалось солнце.

К особняку подходила Кира. Она казалась мрачной и озабоченной. Шатенка, сероглазая, невысокого роста Кира выглядела довольно упитанной, но не толстой. Она нравилась многим мужчинам. В жизни Киры встречалось множество разных историй. Но последний год она жила одна.

Сегодня Кира отпросилась на полдня. Обещала Гурину поработать дома. Мне она туманно сказала, что должна обдумать и сделать важные дела. Срочно. В последнее время Киру что-то беспокоило. Заметила даже я, несмотря на погруженность в себя и собственные проблемы. Я хотела расспросить, в чем причина, но не решилась. Сама Кира молчала. Ну и ладно. Расскажет, если захочет.

Кира пришла в «Ифину» за три года до исчезновения Кирилла. (Теперь у меня была своя, личная система отсчета). Плюс еще год моего одиночества. Получалось, мы дружили четыре года. Не такой уж большой срок для дружбы.

Я не считала Киру очень близкой подругой. Но она всегда заботилась обо мне и поддерживала, когда было совсем плохо. Теперь смешно вспоминать, но наша дружба началась с конфликта. Мы не поделили перевод, но потом примирились друг с другом. А позже поняли, что у нас много общего.

Я все еще стояла у окна и следила за тонкими полосками дождя на стекле, когда Кира заглянула в кабинет. Меня окутал аромат цветочных духов. Что же это за запах? Я не могла вспомнить.

– Старается Гур, – шепнула Кира. – Слышишь?

Как раз в этот момент шеф отчитывал Ларису.

– Наверное, процент большой получит. От мэрии.

Я удивилась. Совсем не ожидала такого ехидства!

Кира нервно хихикнула и села на стол, сдвинув стопку бумаги.

– Держи, – она протянула мне темно-зеленый стаканчик с кофе из нашей любимой кофейни через два дома от офиса. Потом достала из пакета упаковку с круассанами.

– Лучше отсюда не выходить, чтобы не помешали. Расскажу тебе новости.

Я вспомнила о том, что не ела со вчерашнего дня. В последнее время я питаюсь лишь благодаря Кире. Кофе меня точно взбодрит. А потом я возьмусь за работу. Обязательно! Со всем рвением.

– Когда я проходила мимо кабинета Гурина, он разговаривал по телефону и говорил о том, что сроки очень жесткие, – сообщила подруга.

Кира очень наблюдательна. Несмотря на склонность драматизировать любую ситуацию и придавать значение ненужным мелочам, она часто видит то, чего не замечают другие.

– Правильно. У нас аврал, впереди две недели работы без выходных. Ты забыла?

– Ну, да. Я так и подумала, что он об аврале. Но мы вроде все решили. График переводов составили. «Ифина» трудится. Зачем опять сроки обсуждать?

Я пожала плечами.

– Неужели нельзя спланировать заранее? Ненавижу срочно делать работу, – возмутилась Кира.

– Вот-вот, – поддакнула я. – Кто-то тянет до последнего, а мы потом надрываемся, ночами не спим.

Кира достала из сумки и распечатала упаковку с печеньем:

– Почему я пельмени не купила? – вздохнула она. – Аппетит сумасшедший!

– Знаешь, – на какой-то миг я вдруг решила поделиться с Кирой своей новостью. Рассказать о сообщениях. И так же моментально передумала.

– Что? – переспросил Кира и нетерпеливо добавила. – Ну, ну, говори.

Она слишком настаивала, и я передумала окончательно.

– У нас уже есть крупный заказ, сама знаешь, – сказала я, чтобы не молчать. – Еще с одним нам не справиться.

– Вот и я говорю. – Кира надкусила печенье. – Но я не об этом хотела рассказать.

Я молчала. Ждала, что она скажет дальше. Кира доела печенье. Потом сказала:

– Денис. Как он тебе?

– Нормально. Но он женат и дочке пять лет.

Я сразу поняла, что Кира скажет дальше.

– Знаю, знаю. – Она нетерпеливо взмахнула рукой и, оглянувшись на дверь, прошептала:

– Мне кажется, я ему нравлюсь. Но он не знает, как ко мне подступиться.

Я молчала. Денис работал в «Ифине» со дня ее основания. Английский, немецкий, французский и испанский были для него как родные. Он свободно переходил с языка на язык и предпочитал устные переводы.

– Денис считает себя творческим человеком. Ему нужно вдохновение, – сказала я. – Вот он и ищет его в окружающей обстановке.

– Думаешь? – задумчиво спросила Кира.

Мне показалось, что она немного обиделась.

– Да ничего я не думаю, но присмотрюсь теперь, раз ты сказала.

– Денис такой симпатяга! – Кира мечтательно закатила глаза. – Компанейский. Он вообще на переводчика не похож. Скорей, на военного или спортсмена. Ну, разве что на военного переводчика.

И правда. Денис был невысоким, широкоплечим и мускулистым. Он стригся очень коротко и напоминал качкá.

– А еще он добрый, – не унималась Кира. – Помнишь, как он мне диван перевозил?

– Жена и пятилетняя дочка тебя не смущают?

– Я только сказала о своем впечатлении. Мне кажется, он не знает, как перейти от дружеских отношений к другим. Перевести в другую параллель, так сказать.

– Ну, а ты? Ответишь взаимностью, если вдруг?

– Чего об этом говорить сейчас. Пока не знаю. Зависит от обстоятельств.

Я не замечала, что Денису нравится Кира. Хотя последний год я мало что замечала. Внешне отношения у них были дружеские, как у всех в «Ифине». Мы вместе обедали, пили кофе, иногда общались после работы.

Я вспомнила, что жду новых сообщений. Как я могла? Отвлечься от своего священного ожидания на глупые разговоры! Это казалось преступлением. И тут же привычные страхи обрушились на меня снова. Вдруг я больше не получу никаких известий?

– О чем ты задумалась? – тянула меня за рукав Кира. – Ты что, спишь с открытыми глазами?

Я не то, что задумалась. Скорее, застыла. В голове – пустота. Никаких мыслей. Только ожидание новостей о Кирилле. Я кивнула, не расслышав вопрос. Разговаривать не хотелось.

В коридоре послышался голос Дениса.

– Давай заканчивать разговор, – торопливо сказала Кира. – Пойду переводить. – Положив на стол недоеденное печенье, она быстро вышла.

Глава 10

Вечером в субботу в начале десятого я шла домой по улице Мечникова. Телефон я держала в руке. Боялась пропустить долгожданное сообщение или звонок.

В «Ифине» нам всем пришлось задержаться почти до девяти.

– Замечательный субботний вечер! – прокомментировал Морис, когда мы вышли на улицу.

– В такой вечер надо отдыхать, но только не работать! – потянулась Кира.

А мне нравилось, что много работы. Я старалась погрузиться в нее максимально. Задавить, задушить себя переводами. Устать. Вымотаться. Чтобы не осталось сил думать.

Телефон я ставила справа от компьютера. Так удобней смотреть на экран. Сообщения, которые я получала, не имели к Кириллу отношения. Никакого. Звонки тоже. Иногда казалось, что я пропустила важное сообщение. Тогда я отвлекалась от перевода, брала смартфон в руки и смотрела на экран. Нет. Я ошибалась.

Ходьба привычно отвлекала от мыслей. Я люблю прогулки. На работу я всегда хожу пешком. Пустота в голове – именно то, что нужно в моменты, когда не хочется думать. От тяжелых мыслей у меня есть два не очень эффективных средства – работа и ходьба. Вместе они помогали. Немного. Иногда. Хотя часто я и сама не знала, чего хочу. Я все время хотела разного – то побольше переводов, работы на износ, то ходить до тех пор, пока не заболят ноги.

Несмотря на очередную бессонную ночь и усталость, домой не хотелось. Я села на скамейку в парке. Неподалеку подростки играли с собаками на площадке. Меня окружал идеальный вечер. В такое время не бывает никаких проблем.

Вдруг мне показалось? Привиделось? На самом деле позавчера я не получала никаких сообщений о Кирилле. Я снова взглянула на экран смартфона. Сообщения на месте. Нет. Ничего не приснилось.

Я не понимала, чего хотел и добивался отправитель. Ну и ладно. Все равно, какие у него цели. Главное – чтобы я получила новое смс. Узнала обещанную правду.

Я сидела на скамейке и грызла ногти. Ужасная привычка, которая возмущала Кирилла. Я всегда грызу ногти, когда нервничаю.

Пахло свежестью и травой. Мимо скамейки, с двумя хорьками на поводках, прошел мужчина. Хорьки смешно семенили лапами. На одном из них был розовый ошейник со стразами, на другом – гладкий черный. Понятно. Семья. Я смотрела на хорьков, пока они не свернули на боковую дорожку и не скрылись из виду. Семейство хорьков выглядело очень оптимистично. Мое настроение немного улучшилось.

Я почувствовала голод. Дома, в холодильнике, только зелень и овощи для Джины. Еще один предлог, чтобы не торопиться. Я знала, что как только войду в квартиру, ожидание новостей поглотит меня окончательно. Станет непереносимым.

Магазин, где можно купить продукты, находится рядом с домом. Для меня, непритязательной в пище, очень удачно. Не надо далеко идти. В торговом зале почти никого не было. Я долго ходила между стеллажами. Один из покупателей показался мне смутно знакомым, и я принялась вспоминать, где же его видела. Кажется, вчера мы встретились на улице, когда я шла на работу. Но, может быть, я ошибалась.

Я загрузила корзину покупками и подошла к кассе. Мужчина стоял впереди. Неожиданно он кивнул мне и отвернулся, даже не дождавшись, когда я отвечу. Когда незнакомец заговорил с кассиром, меня удивил его голос. Странный, грудной и немного глухой, будто говорить ему что-то мешало. Я уже поняла, что мы знакомы. Но кто он? Что с моей памятью!

Мужчина вошел в соседний подъезд. И только после этого я вспомнила, что несколько раз видела его во дворе. Он всегда приветливо улыбался и кивал, но никогда ничего не говорил, не пытался познакомиться. Однажды, случайно обернувшись, я заметила, что он смотрит мне вслед. Наверное, новый жилец.

Он появился в нашем доме недавно. Мужчине было лет сорок. Несмотря на полноту, он одевался аккуратно и с изысканной небрежностью – джинсы, рубашки, дорогие майки. Я никогда не видела его в шортах или шлепанцах. Он был высоким, светловолосым, с толстыми мохнатыми бровями над темными глазами. Крупный приплюснутый нос занимал на лице слишком много места. Сосед производил впечатление человека, за которым ухаживает женщина. Интересно, в какой квартире он живет? И почему у него такой странный голос?

Глава 11

Полночи я ждала новых сообщений. Я очень надеялась на новости. Я смотрела только на смартфон. Потом я задремала. Казалось, сквозь сон я контролирую то, что происходит вокруг. Я четко слышала сигнал от входящего сообщения. Такой реальный, что я резко проснулась. Сердце колотилось. Я схватила телефон. Нет. Показалось. Ничего нового.

Я долго сидела на кровати, стараясь прийти в себя. Надежда быстро сменилась мрачной безысходностью и тягостным предчувствием.

Так прошел последний год. Я просыпалась в хорошем или нейтральном настроении. Но тут же вспоминала – что-то случилось. Плохое. Ужасное. И тогда я быстро возвращалась в реальную жизнь. Радоваться нечему. Постепенно такое пробуждение стало привычным.

Больше заснуть я не смогла. Поначалу вертелась в кровати. Потом отказалась от бесполезных попыток, встала и принялась слоняться по квартире. Привычный маршрут: кухня – комнаты – балкон. На часах было пять утра.

Я хотела продолжения. От бессилия, от моей зависимости от неизвестного человека, который, возможно, пошутил и больше никогда ничего не напишет, хотелось плакать. Рыдать.

Около шести я сварила кофе и включила компьютер. Джина зашуршала в клетке. Никакого режима у этой свинки! Я знала, Джину надо покормить. Свинка не успокоится, пока не выпросит еду. Я достала из холодильника укроп, петрушку и огурец. Зелени почти не осталось. Завтра надо обязательно купить. Точнее, уже сегодня.

Я подумала об Элле. Мне точно с ней повезло. Элла очень любит животных. Она была сдержанной и редко улыбалась. Но когда рассказывала о своих питомцах, всегда оживлялась. В Элле мне не нравилось то, что она слишком прямолинейна. Меня задело ее замечание о том, что я ничего не сделала для поисков мужа. Хотя… Что-то в этом было. Я не хотела признавать, но понимала, Элла права.

Я выпила кофе, надела наушники и негромко включила музыку. Я всегда работаю под музыку. В зависимости от настроения, это Шопен или Бетховен. Но если перевод очень легкий, я включаю шансон.

Я так увлеклась текстом о климатических войнах, что не заметила, как в восемь зазвонил будильник. Наконец-то пора на работу! Я подумала, что успею перевести еще один небольшой абзац.

Я уже заканчивала перевод, когда зазвонил домашний телефон. В это время в будни мне всегда звонили родители. Я радостно схватила трубку.

– Алло!

В ответ молчали.

– Алло! – повторила я. – Алло! Говорите!

Чувствуя, как меня охватывает ужасное ощущение неопределенности, я вцепилась в трубку так, что заболела рука. Тишина. Лишь едва уловимое прерывистое дыхание.

Или показалось?

– Алло! Вас не слышно. Перезвоните.

Губы одеревенели и не слушались. Я положила трубку и с размаху села на диван. Ноги казались слабыми и неустойчивыми.

Страх – ужасная штука. Мне было страшно.

Оставалась крохотная надежда, что того, кто звонил, я не слышала из-за плохой связи. Вдруг это кто-нибудь из заказчиков? Сейчас он перезвонит. Все будет хорошо. Утрясется. Выяснится, что я зря паникую.

Я сидела на диване и не шевелилась. Я ждала. Никто не перезвонил. Я посмотрела на определитель – только нули. Номер, с которого звонили, не определялся. Понятно. Я так и думала.

Я обвела взглядом комнату. Как страшно вставать и начинать двигаться!

Я вспомнила о родителях и беспокойство усилилось. Они уже переехали на дачу в Старочеркасскую. Каждый день, утром и вечером, мы созванивались. Родители – единственные родные люди, которые у меня оставались. Теперь я поняла это особенно четко. Резко, молниеносно осознала.

Я позвонила. Папа работал в саду. Мама убирала на веранде. Она ответила. Голос был веселым, и я немного успокоилась. Но, как только я повесила трубку, вновь пришла тревога. В собственной квартире, на своем диване я ощущала себя очень неуютно. Дискомфортно.

Кто-то знал об исчезновении Кирилла. Знал мои телефоны, домашний и мобильный. Тот, кто звонил и писал, знал все. Один и тот же человек. Знакомый. Я не сомневалась. Я чувствовала.

Но тогда получалось, это кто-то из наших?

Глава 12

Три дня спустя, в четверг, в восемь утра я сидела за компьютером в офисе. Лавина переводов, под которой мы барахтались уже неделю, грозила смести нас окончательно. Время поджимало. Впереди, до сдачи заказа мэрии, нас ждала еще одна неделя аврала. Похоже, Гурин нашел место, где можно бесконечно добывать груды переводов. Наконец-то. Лично для меня это было замечательно.

Мой рабочий день начинался одинаково. С того, что я ставила телефон справа, рядом с монитором. Так, чтобы видеть экран. Я не могла отключить звонок, потому что ждала сообщения от неизвестного. Телефон мешал и не давал сосредоточиться. Звуки отвлекали. Погрузиться в работу не удавалось. Внимание растекалось. Но я очень старалась совместить.

Слова на разных языках, спешка, чувство опасности и ожидание новостей о Кирилле сплелись в голове в тугой клубок, из которого не было выхода.

Иногда казалось, что я сплю. Ощущение нереальности становилось ярким и четким. Тогда я брала в руки телефон и находила два сообщения, полученные в годовщину. Нет. На месте. Все правда. Не сон.

С каждым днем ждать становилось трудней. Нетерпение меня съедало. Переполняло. Ожидание больше превращалось в кошмарную навязчивую идею.

В тот момент, когда я поняла, что скоро не выдержу, в голову пришла неожиданная мысль. Что, если человек, который мне писал, рассчитывал именно на это? Что, если он выжидал? Специально. Год!!! Что, если цель – измотать, измучить, сделать ожидание невыносимым? Ведь что такое год по сравнению с неделей или месяцем!

«Экис, – решила я. – Самый настоящий Экис. Мистер Икс. Хотя нет, какой же он мистер. Просто Экис. Буду называть его этой кличкой».

Кто-то громко стукнул створкой окна. Я выпала из оцепенения и вдруг поняла, что слишком долго сижу над одной и той же фразой. Нет. Так переводить невозможно. Я посчитала до десяти и вчиталась в строчки текста.

Раньше я всегда работала в наушниках, чтобы не отвлекаться. Теперь, когда моя жизнь состояла из ожидания, пришлось от них отказаться. Наши кабинеты разделены тонкими перегородками, слышимость замечательная. Примерно после шести вечера я услышала, голос Ларисы, звучавший непривычно мило:

– Борь, ты не хочешь сделать перерыв? Выпить кофе? Съесть мой пирожок? Специально для тебя пекла.

– Нет, – буркнул Борис.

Надо же, хотя бы ответил. Уже достижение.

– Но я его уже принесла, – не унималась Лариса. – Кофе и пирожок.

– Лариса, сколько раз я вас просил. Меня нельзя отвлекать, когда я работаю – голос Бориса звучал недовольно.

– Извини, – сказала Лариса. – Но тебе надо отдохнуть. Ты уже давно не отрываешься от компьютера.

– Лариса, запомните. Я в состоянии контролировать свой рабочий процесс без посторонних, – плохо скрывая раздражение, объяснил Борис. – А когда вы меня отрываете от работы, потом я полчаса вспоминаю нужное слово. (Ну, это он переборщил, конечно). Извините, мне надо работать. А кофе я выпью попозже. Или чай.

Я рассмеялась. Борис переходил на «вы» только в случае крайнего недовольства.

И тут я услышала, как Лариса, сердито повысив голос, говорит Борису:

– Я старалась. А ты даже «спасибо» не сказал. Я все время стараюсь для тебя. А ты ничего не замечаешь! Зато, когда что-нибудь надо твоей любимой Яночке, ты все бросаешь и несешься помогать! Даже если тебя не просили. – Она сделала гневную паузу. – И не попросят.

Борис в ответ молчал, игнорируя Ларису. Такая реакция разозлила ее окончательно. Лариса не смогла сдержаться и продолжала, все больше распаляясь.

– Думаешь, я не знаю, как ты носишься со своей Яночкой? Готов пятки ей целовать. Но ты ей по барабану. Чихала она на тебя! А ты зря стараешься. Ничего у тебя не выйдет! Вот так!

Лариса ушла к себе, громко всхлипывая.

Я сидела, пытаясь осмыслить услышанное. Я не знала, как плохо Лариса ко мне относится. Я даже не представляла, насколько. Неужели она ревнует меня к Борису? С ума сойти!

Выходка Ларисы казалась странной. Она находилась в офисе, а не на базаре. Вот до чего дошло ухаживание за Борисом. У Ларисы сдавали нервы. Почти как у меня.

Ситуация оставалась непонятной. Лариса самозабвенно ухаживала за Борисом, который младше ее на семь лет. В этом году Ларисе исполнилось сорок пять. И тут история запутывалась окончательно. То ли речь шла о материнском инстинкте, то ли о чем-то другом. Выглядело интригующе.

Кира считала, что Борис нравится Ларисе. А что тут такого? Свободная женщина. Что хочет, то и делает.

Глава 13

Лет шесть назад Лариса переехала в Ростов из Гуково, небольшого шахтерского городка в ростовской области. В Гуково она работала в школе, учила детей французскому языку. Лариса тоже закончила иняз, но качественно переводить у нее не получалось. В «Ифину» она пришла по рекомендации. Когда Лариса провалила пробный тест по французскому, она расплакалась. Гурин сжалился и оставил ее работать у нас секретарем.

Муж Ларисы утонул в начале двухтысячных, когда выпил самогон и полез купаться на местном карьере Березки. Взрослый сын с семьей переехали в Ростов, но жили отдельно. Рассказами о трехлетнем внуке и его фотографиями Лариса могла замучить любого неосторожно подвернувшегося под руку сотрудника. Мы знали об опасной теме и старались ее избегать.

Лично я считала, что у Ларисы нет шансов. Слишком большой контраст между ней и Борисом. Лариса внешне оставалась провинциальной. Ее всегда было слишком много. Она говорила скороговоркой, доставала всех своими домашними новостями, и больше всего на свете любила поговорить о болезнях.

Борис, худощавый высокий брюнет, был очень импозантным. Он часто представлял наше бюро на важных переговорах. В костюме Борис выглядел так же великолепно, как в джинсах и свитере. Это признавали все. Но лично мне его внешность не нравилась.

Мы с Борисом учились на одном факультете. Когда я поступила, он заканчивал университет. Познакомились мы позже. Несколько сезонов работали переводчиками на теплоходах Москва – Санкт-Петербург. Иностранные туристы очень любят этот маршрут. Именно там Борис впервые попытался за мной ухаживать. Возможно, я и ответила бы взаимностью, но встретила Кирилла. Он затмил остальных претендентов.

Для меня в жизни Бориса был пробел длиной в несколько лет. Я не знаю, что он делал и чем занимался сразу после университета, до работы на теплоходе. В «Ифину» Борис пришел через год после меня. «Надоело ездить, – объяснил он тогда. – Хочется стабильности».

Неизвестно, была ли у Бориса семья раньше. Сейчас он жил один. Еще до пропажи Кирилла Борис стал объектом усиленного внимания Ларисы. Она угощала его своей выпечкой, заваривала чай, приносила кофе. «Как мне хочется превратиться в Бориса, – иногда говорила Кира. – Вот о ком заботятся по-настоящему!» И мы смеялись.

С Ларисой, как и с остальными коллегами, Борис был ровен и сдержан. Всегда без эмоций. Одно и то же выражение лица. Невозмутимое. Оно никогда (никогда!) не менялось. Лично меня Борис смущал долгими, спокойными и бесстрастными взглядами. Я не понимала, для чего. Или не хотела понимать. Не знаю. Мне казалось, у Бориса в прошлом точно найдутся тайны. Подозреваю, что о них мог знать только Гурин.

Опять я отвлеклась от перевода. Похоже, мечты о том, как я хотела нагрузить и перегрузить себя работой, были фальшивыми. Я сбивалась на мысли о чем угодно. Только не о работе.

Просигналило очередное сообщение. Реклама. Надо выключить телефон и надеть наушники. Но я понимала, что не смогу.

Странная выходка Ларисы не давала покоя. Лариса прекрасно знала, что ее могут услышать остальные сотрудники «Ифины». Я среди них. Знала. Понимала. Но не побоялась сказать. Даже соврать. Для меня – неожиданность. Неприятная. Лариса не дура. Может, ей не дается французский, но в бытовой житейской смекалке она обгоняла нас всех. Вместе с Гуриным.

Уже некоторое время Лариса общалась со мной холодно, даже враждебно. Я не могла понять, почему. Но особенно не заморачивалась. У меня много других, более важных проблем. Теперь все стало ясно. Оказалось, мы соперничаем за внимание Бориса. Смешно. Какое замечательное открытие!

Интересно, что скажут о всплеске ненависти мои коллеги? Скорей всего, ничего. Обычно они работают в наушниках. Вряд ли кто-то слышал слова Ларисы. Но почему она так осмелела? Видела, что все заняты работой? Поняла, что никто не услышит? Она ведь не знала, что я жду сообщений, поэтому работаю без наушников и могу услышать ее слова.

Или знала? Что, если Лариса возмутилась и высказалась специально? Хотела, чтобы услышала именно я? Но зачем? Чтобы я знала, мы – соперницы? Так прозаично? Или у истерики другая причина?

Лариса – мой враг?