Текст книги "Искажение лжи"

Глава 4

Я вошла в кабинет. Он был таким маленьким, что едва вмещал два стола и компьютерное кресло. Словари я хранила на полках, которые висели на стене. Бумаги и черновики переводов лежали на подоконнике. Я привыкла к тесноте и ощущала себя комфортно. Каждая вещь на расстоянии вытянутой руки. Даже вставать не надо.

Я включила компьютер, и какое-то время честно старалась сосредоточиться на переводах. Но ничего не вышло. Я могла думать только о сообщении. Наверное, скоро я получу второе. И узнаю правду. Наконец-то!

Потом я неожиданно вспомнила, как мы с Кириллом два года назад, 1 мая, ездили на пикник.

Интересно, когда я узнаю, что случилось?

Я смотрела в окно на яркую весеннюю улицу, по которой ходили беззаботные люди, когда ко мне заглянула Кира:

– Пойдем чего-нибудь перекусим!

Предложение оказалось очень кстати. Хоть какой-то предлог, чтобы не работать. Все равно переводить я не могла. Сосредоточиться тоже.

Кофейня нашего отдела находится в закутке, который приспособлен под все одновременно – кухню, столовую или комнату отдыха, в зависимости от необходимости.

– Голодная? – спросила Кира, закрывая дверь в коридор.

Я подумала о чашке кофе на балконе ночью, моей единственной еде за прошедшие сутки, и кивнула.

– Ну, понятно, я так и знала.

Она полезла в сумку:

– Вот тебе бутерброд.

Кира – уникальная подруга, предусмотрительная и заботливая!

Пока я жевала бутерброд с сыром, Кира заправляла кофеварку и молчала. Закончив, она повернулась ко мне и спросила:

– Яна, ты давно на себя в зеркало смотрела?

Я вздрогнула. Больной вопрос. Очень.

– С этим надо что-то делать, – продолжала Кира, будто не замечая моей реакции. – Твое отношение к себе немыслимо! Так нельзя.

Я молчала. Кира права. Что тут скажешь?

Она тоже помолчала, потом добавила:

– А макияж у тебя сегодня чудесный. Правый глаз накрашен, левый – нет. Новый тренд? Ну, да ладно. Хоть один глаз, уже лучше. И платье посветлело. Огромный прогресс.

Я вспомнила, как убегала из дома от мрачных мыслей. Так срочно, что забыла накрасить левый глаз.

– Если ты не решишься сейчас, это не произойдет в ближайшие пять лет, а точнее, никогда, – настойчиво продолжала Кира. – Ты хочешь выглядеть рано постаревшей и неухоженной? Интересно, что сказал бы Кирилл?

– Нет, – сказала я.

Откуда Кире знать, что зеркала в моей жизни больше не существуют?

– Вот и я о том же.

Кира уселась напротив.

– Платье болтается.

– Ну, это может и неплохо, – попыталась отшутиться я.

– Может. Но оно слишком болтается. Некрасиво. Лопатки торчат, – констатировала Кира, будто о моем главном недостатке.

Она вздохнула.

– Лицо осунулось. Вокруг глаз морщинки. В волосах седина. Где твоя роскошная шевелюра? Где каштановый цвет?

– А какой сейчас? – глупо спросила я.

– Ты что, Дивинова?

Кира встала, поставила на стол кофейные чашки с блюдцами и продолжала:

– Нос кажется огромным. Удивительно для такого маленького носа. На лице только нос и глаза. Больше ничего.

– Ты переводишь текст с описанием внешности? – пошутила я. – Вспоминаешь лексику?

Кира никогда раньше меня не критиковала. Даже в тот день, когда я пришла в офис в старых рваных джинсах Кирилла, потому что они были черного цвета.

Она отмахнулась:

– Вид болезненный и усталый. – Кира будто диктовала текст. Она точно подготовилась к нашему разговору.

– Я тебя убедила? – закончила она речь.

Я кивнула. Я ощущала себя забитой и затравленной. Я знала. Кира права. Она хочет, как лучше. Но мне было неприятно то, что она говорит.

Интересно, что сказал бы Кирилл? Хотя нет. Я знала. Кирилл отругал бы за то, что так себя запустила. Он всегда хотел для меня самого лучшего. Часто дарил цветы, духи и косметику. Я никогда не спорила. Если нравилось ему, значит, и мне. Наши вкусы почти всегда совпадали. Мы были созданы друг для друга… Я поняла, что меня опять уносит в сторону.

– Я вот думаю, – сказала я. – Надо было все время жаловаться на жизнь и на мужа.

– Ты о чем? – удивилась Кира.

– Некоторые всегда жалуются и причитают, даже если у них все хорошо. – То, что я произнесла, было неожиданным для меня самой. Я никогда так не думала. Что это? Отражение тайных мыслей? Поток подсознания?

Кира смотрела на кофеварку и молчала. В ее глазах я видела непонимание и разозлилась:

– Надо все время ныть и жаловаться. И тогда сейчас все было бы хорошо!

Я повысила голос:

– Как у других, которые врут, чтобы их не сглазили. Кирилл был бы со мной сейчас!

Голос сорвался. Я поняла, что вот-вот расплачусь.

– Яся, что ты такое говоришь, – Кира села рядом и обняла меня. – Ерунда какая-то! Ну, при чем тут, кто и что говорит?

– А чего вы, девчонки, тут одни сидите? – послышался голос Бориса.

Как будто он стоял под дверью. А, может, и правда, стоял и подслушивал? Тогда он слышал, как ругала меня Кира. Как стыдно! Я торопливо промокнула глаза салфеткой.

Примерно через две минуты с той же фразой к нам заявился Денис. Сплошной плагиат!

Оба уселись за стол напротив, получили по чашке кофе и бутерброду и принялись на меня поглядывать. Сочувственно. Не могу сказать, что они очень раздражали, но было неуютно. Я знала, что у меня красные глаза. Я уже поняла, что сейчас случится, и пожалела, что не сбежала из офиса и согласилась на посиделки. Слишком много внимания к моей персоне.

– Яся, – печально сказала Кира. – Мы все помним, какой сегодня день. Мы очень тебе сочувствуем.

Она взяла в руки чашку.

– Иногда неизвестность – лучше, чем определенность. Мы, люди, никогда не знаем, от чего нас оберегает судьба. Не знаем, что ждет завтра. Я думаю, так лучше. К сожалению, понимаешь только с возрастом. Ну, ты сама знаешь.

– Да, Яник, – поддакнул Денис. – Ну, ты уж очень не горюй. Может, что-то еще и выяснится. Конечно, выяснится. Обязательно! Иногда все бывает так, как и не ждешь. Или не так, как кажется. И вообще, часто все очень неожиданно бывает. И непонятно.

Он запутался в словах и замолчал. Выступление Дениса мне показалось странным. Впрочем, как и слова Киры. Такое впечатление, что они договорились заранее. Отрепетировали роли.

– Я и говорю – у судьбы свои планы на каждого, – повторила Кира.

Не друзья, а пророки какие-то. Вещают, будто что-то знают. Афоризмами. Тоже мне, провидцы.

На кухню вошли Морис, Никита и Зоя. Странно, что-то они припоздали.

– Мы помним о твоем несчастье, Яна, даже если ничего не говорим, – сказал Никита. – У тебя тяжелое время.

– Да, но оно пройдет, – поддакнул Морис басом, который не подходил к его легкому и невесомому образу эльфа. – Правда выяснится. Не дрейфь! Мы рядом. Прорвемся!

– Мы с тобой, – Зоя обняла меня.

Глаза защипало. Я прикрыла их рукой и кивнула. Сердце застыло и почти не билось. Если кто-то начинал говорить о Кирилле, я не могла реагировать спокойно. Может быть, когда-нибудь я смогу.

Я поняла, что устала от сочувствия, хотя точно знала, оно искреннее. Я сходила с ума от того, что все вокруг говорят о Кирилле. Жалеют меня. Но никто не знает, что с ним случилось. Это было непереносимо. На самом деле Кирилл принадлежал только мне. Мне одной.

Лишь Борис вел себя странно. Он промолчал и не сказал ни слова поддержки. Сидел, опустив голову, так, что я не видела его глаза. Только кивал, соглашаясь с остальными.

Я хотела всех поблагодарить, но не смогла. В горле стоял противный ком, и я боялась, что, если скажу хоть слово, расплачусь.

После перерыва работа не наладилась. Время тянулось слишком долго. Обычно, когда много работы, день пролетает быстро. Я знала, у нас огромный объем переводов. Мы очень спешим. Подобных заказов в бюро раньше не поступало. Но ничего не могла с собой поделать. Мысли от переводов убегали к сообщению, которое я получила. А потом к Кириллу.

Я смотрела в текст перевода и ничего не понимала. Абракадабра на испанском языке. Слова казались незнакомыми, будто я видела их впервые. Пытаясь хоть что-нибудь сделать, я вставила первые два абзаца в электронный переводчик. Результат получился несуразным и бессмысленным. Дурацкий переводчик! Я поняла, что не смогу сейчас исправлять каждое слово.

Еще какое-то время я пыталась переводить. Потом поняла, что больше не выдержу, и сдалась. Утром я хотела быстрей на работу, теперь стремилась уйти. Я надеялась, дома станет легче.

В нашем бюро всегда можно взять переводы домой. Иногда так удобней. Я приду, успокоюсь и смогу переводить хоть до утра. Все равно почти не сплю последнее время. А теперь я буду ждать новых сообщений. Бессонница мне точно обеспечена.

– Иди, – буркнул Гурин, как только я возникла на пороге кабинета, но еще не успела открыть рот.

Наш шеф, как экстрасенс, читает чужие мысли. В кабинете все еще сильно пахло сердечными каплями.

Я выскользнула на улицу, ни с кем не попрощавшись. Лариса куда-то отлучилась. Мой уход прошел незамеченным. Если кто-то обидится, что я смылась по-тихому, пусть обижаются. Мне безразлично. Плевать.

Глава 5

На улице, среди незнакомых людей, я почувствовала себя значительно лучше и решила прогуляться. Главное, ни о чем не думать. Даже о сообщении, которое я получила. Я медленно шла через парк к Комсомольской площади. Там, на небольшом рынке, я всегда покупала зелень для Джины. Справа от дорожки работала газонокосилка. Пахло свежескошенной травой. Несколько травяных брызг упало на руку.

Эллу я увидела издалека. Она возвышалась над своими фруктами-овощами, как кирпичная башня над огородом. Мы подружились осенью три года назад, когда в нашем с Кириллом доме появилась морская свинка. Однажды, покупая на рынке зелень, я сказала продавщице о Джине. В ответ Элла рассказала о своих питомцах. Она нянчилась с котом и черепашкой как с детьми.

К Джине Элла прониклась самыми нежными чувствами. Она всегда спрашивала о свинке и с удовольствием рассматривала ее фотографии. Но самое главное – оставляла для Джины зелень. Как бы поздно я ни приходила на рынок. Очень ценная помощь, особенно зимой.

Часто зелень, которая оставалась к вечеру, Элла отдавала мне бесплатно. Впервые получив огромный пакет, набитый петрушкой, укропом и листьями салата, я удивилась. «Бери, бери, – сказала тогда Элла. – Не стесняйся. Завтра все равно уже не продам. Поделила нам с тобой поровну. Будем зверей кормить. У меня вот кот салат обожает».

Когда я подошла, Элла взвешивала картошку для маленькой худощавой пенсионерки. Женщина рассказывала о внуках и жаловалась на невестку. Элла слушала и сочувственно поддакивала. Она увидела меня, улыбнулась и подмигнула.

Имя «Элла» подходило ей идеально. Большие голубые глаза, правильные черты лица, гладко зачесанные в пучок волосы. Натуральная блондинка. Каждый раз, глядя на Эллу, я думала, о том, что она красавица. Воспринимать ее такой мешала крупная комплекция и чрезмерная тучность.

Элла знала о Кирилле. Неделю назад я говорила, что скоро исполнится год.

– Годовщина?

Она помнила дату.

Я кивнула. Говорить не хотелось. Никто из окружающих меня людей не забыл о том, что случилось год назад. Дату, наполненную тоскливой безысходностью, помнили все.

Но проблема оставалась только моей. Личной. Вокруг сочувствовали. Но на самом деле никто не понимал и никогда не поймет, как мне тяжело. Непереносимо.

Тихо напевая незнакомую мелодию, Элла взвесила укроп, петрушку и салат.

– Все будет хорошо, – сказала она, протягивая пакет. – Все пройдет.

– Самое ужасное – неизвестность, – неожиданно для себя сказала я. Еще сегодня утром я думала, что это хорошо.

– Когда-то все узнаешь.

– Почему?

– Все всегда выясняется.

Я пожала плечами.

– Не все. Есть тайны, загадки.

– Ну, это редко.

– Почему ты думаешь, что я все узнаю? – уточнила я. И тут же мне стало стыдно за детский вопрос.

– Потому что человек не может раствориться. Он же не муравей. Не блоха какая-то! Где-то все равно следы остаются. И у твоего тоже.

– Нет следов. Совсем нет. Никаких. В этом проблема. Будто инопланетяне украли.

– Где-то есть. Так не бывает.

Я промолчала.

– Может, ты плохо искала? – спросила Элла.

Зачем она так говорит? Ведь она ничего не знает. Я плохо искала Кирилла? Мне захотелось остаться одной.

– Я пошла, – сказала я.

– Ты, главное, о себе думай, – вздохнула Элла. – А то уж совсем извелась вся. Вон тощая какая.

Я шла по улице Мечникова, украдкой поглядывая на себя в витрины. Разве раньше я так сильно сутулилась? В собственном облике меня раздражала любая деталь. Даже походка. Нелепая фигура в синем платье не по размеру!

Печально. Неужели Элла права? Лично я ничего не делала для поисков Кирилла. Я ждала, что все образуется само собой.

Но так я пришла в тупик.

Глава 6

Последний год, возвращаясь домой, я не могла отделаться от чувства опасности и беспокойства.

Почему-то. Не знаю.

Но я все еще любила нашу квартиру. Она маленькая, но уютная. Для двоих – идеальный вариант. Нам с Кириллом было хорошо здесь. Спальня, гостиная, большой балкон, выходящий в зелень. Нам нравилось, что квартира угловая и находится на пятом, последнем этаже. Значит, меньше соседей. Больше ощущение пространства и свободы.

Джина встретила меня радостным визгом и подпрыгиванием. Я погладила свинку, насыпала ей свежей зелени и подлила воды. Затем выпустила из клетки. Пусть погуляет по комнате. Джина – мой самый главный соратник и компаньон. Боевая подруга.

Интересно, когда я получу новости о Кирилле? Неужели кто-то знает правду? Кто? Откуда? Мысли мешались. Я больше не могла каждую минуту думать о Кирилле! Я так устала!

Я вспомнила о срочной работе и устроилась за компьютером. Надо поработать, чтобы отвлечься.

В пять минут первого я устала переводить. Я вышла на балкон подышать свежим ночным воздухом и полюбоваться звездным небом. Я села в кресло. Вокруг царила тишина. Сова молчала. Наверное, еще не время. Она всегда кричит перед рассветом. Будто не хочет расставаться с ночью.

В комнате звякнул телефон. Сначала я не сориентировалась. Потом вскочила и бросилась в комнату, теряя шлепки. Я торопилась и не попадала по кнопкам. Не сразу мне удалось прочитать сообщение:

Я все знаю.

Глава 7

Наше переводческое бюро «Ифина» (испанский, французский, итальянский, немецкий, английский) расположено в центре города, на углу улицы Мечникова и переулка Соборного, в старом двухэтажном особняке, до революции принадлежавшем купцу Мерзлякову. Здание считается исторической ценностью, о чем сообщает табличка справа от входа. Владелец особняка, Роман Полозов, купил его за бесценок в девяностые годы. Он тщательно отреставрировал особняк, сохранив ценные элементы декора. Сначала Полозов собирался здесь жить и даже расселил шесть коммунальных квартир, по три на каждом этаже. Но потом передумал, переехал в Европу, а часть особняка продавал.

Десять лет назад, когда Гурин задумал открыть бюро переводов и искал помещение, он наткнулся на это здание. Особняк поразил его. Именно в таком месте шеф хотел видеть свое бюро. Здесь даже был свой сад!

Гурин любил рассказывать, как он мысленно распланировал все здание. На втором этаже размещались кабинеты переводчиков, на первом – помещения для переговоров, совещаний и тренингов, библиотека и компьютерный зал. Сад хорошо подходил для приемов и банкетов. Фантазия шефа рисовала все новые варианты обустройства.

Гурин споткнулся о цену особняка. Сумма казалась заоблачной. Купить все здание невозможно. Нереально. С большим трудом, задолжав нескольким банкам и состоятельным знакомым, шеф взял ипотеку и приобрел только один этаж. Первый. Второй этаж принадлежал Агентству недвижимости. Владельцем Агентства оставался бывший хозяин всего особняка, Роман Полозов. Почему он продал один этаж, а другой оставил себе? Будет ли продавать второй этаж позже? Никто не знал. Руководила Агентством Римма Кислицына.

Кирилл иногда шутил, что бюро переводов расположено на редкость удачно. Если я захочу переехать от мужа, больших усилий не потребуется. Поиск нового жилья не станет проблемой. Теперь нелепая шутка казалась пророческой. Почему Кирилл шутил так странно? Ведь у нас все было хорошо. Или мне только казалось?

За десять лет Гурин выплатил две трети стоимости этажа. Выплата взносов часто превращалась в проблему. Работа бюро не отличалась стабильностью и зависела от количества заказов. Но мы держались. Гурин повсюду искал переводы и усиленно рекламировал нашу «Ифину». Бюро приобретало известность в городе. Но Гурину этого не хватало. Он мечтал стать главным переводчиком Ростова.

В последние время казалось, что все наладилось. Заказов всегда было много. Но запах сердечных капель в кабинете шефа говорил о том, что, возможно, я ошибалась.

В четверг я пришла в офис около семи утра. Я поняла, что пришла рано, только обнаружив запертую дверь и включенную сигнализацию. Я могла зайти внутрь, ключи у меня были. Но не хотелось открывать офис и возиться с сигнализацией. Лучше посидеть в саду и подышать весенними запахами. Подождать, пока кто-нибудь из коллег придет и откроет. В сад, или внутренний дворик, можно пройти через бывший черный ход из здания, или с улицы, через ворота.

Я села в беседке, разулась и вытянула ноги на скамейке. Люблю так сидеть. Здесь я чувствовала себя спокойнее, чем дома. Из беседки хорошо видны окна офиса. Я услышу, если кто-нибудь придет.

Я наблюдала, как один скандальный воробей упорно наскакивает на другого, пытаясь отобрать веточку. Выглядело символично. Кругом полно веточек. Нет, воробью нужна именно эта. Совсем, как люди.

Я провела бессонную ночь, но спать не хотела. Я вспомнила, как испугалась ночью, когда обнаружила, что стою посередине комнаты. Руки болели от того, что я изо всех сил вцепилась в телефон.

Позже я пыталась отправить сообщение в ответ. Но ничего не получилось. Абонент в сети не значился. Именно в тот момент я четко ощутила опасность. А еще страх. Будто на меня кто-то смотрит. Я чувствовала на себе взгляд, хотя прекрасно понимала, что это невозможно. Двери квартиры надежно закрыты. За окнами густые деревья.

Я вышла на балкон и осмотрелась. Под бледным светом полной луны все вокруг казалось печальным и чуть нереальным. Мимо, едва не задев балкон крыльями, пронеслась летучая мышь. Я внимательно всмотрелась в густую листву, причудливую в лунном свете. Ничего. Ну, естественно. Что я хотела там увидеть? Не знаю.

Утром ночные действия и мысли казались странными. Но чувство опасности и тревоги не покидало. Кто-то знал о нас с Кириллом. Знал о Кирилле. Кто-то писал сообщения. Хотел что-то сказать. Вдруг он наблюдает за мной?

На скамейке возле офиса я чувствовала себя лучше. Безопаснее.

В этот момент для меня реальным был только смартфон. Я смотрела на экран. Я не могла оторваться. Мне казалось, если я отведу глаза, обязательно что-нибудь пропущу. Очень важное. Но неизвестный больше не присылал сообщений, будто решил выдержать паузу. Хотя, если он ждал целый год, чтобы написать мне, что такое для него еще одна-две недели. Или даже месяц?

Но что, если я больше ничего не получу? Что, если на двух сообщениях все и закончится? Ответа не было. Я могла только ждать.

Воробьи, наконец, поделили ветку. Точнее, более нахальный окончательно отобрал ее себе.

Глава 8

Я проснулась от того, что громко стукнула дверь. В здании послышались голоса. Я совсем не заметила, как задремала. Рука с телефоном лежала на груди. Даже во сне я прижимала его к себе. Я взглянула на экран. Нет. Пока я спала, новых сообщений не поступило.

Половина восьмого. Прошло каких-то полчаса. Вот, что значит чувство безопасности! Засыпаешь на скамейке. Просыпаешься отдохнувшей и с ясной головой.

Неожиданно я услышала голос Гурина. Совсем забыла, что у нас аврал! Обычно шеф не приходит в офис раньше одиннадцати. Для него по утрам очень важно неторопливо встать, позавтракать, выпить кофе, по старинке просмотреть газеты, послушать новости по радио. Гурин учил нас, что надо любить утро. Проводить его правильно. Как он. Не нарушать баланс дня. Сегодняшнее утро у шефа точно не задалось.

Константину Сергеевичу Гурину недавно исполнился 61 год. Невысокий, худощавый, энергичный, он выглядел моложе своих лет. Его не старили даже очки с бифокальными стеклами, которые шеф носил в последнее время.

Жизнь Гурина наполняли разнообразные приключения. Он много работал в Латинской Америке и путешествовал по миру. Стены кабинета шефа покрывали фотографии. Самая известная – Гурин с Фиделем Кастро и Уго Чавесом.

В молодости Гурин напоминал очаровательного голубоглазого ангелочка. Он сменил несколько жен, среди них колумбийка и уругвайка. Но теперь насыщенная личная жизнь шефа осталась в прошлом. Несколько последних лет он жил с бухгалтером Леной, моложе его на 25 лет. С четырьмя детьми от разных браков (двое в России, двое в Латинской Америке) Гурин не общался.

Я поступила в университет, когда Гур (так прозвали его студенты) преподавал там испанский. На парах он любил отвлечься от темы занятия и рассказать что-нибудь из своего личного бесценного опыта. Иногда мы хитрили. Задавали Гуру вопрос, который точно его увлечет. И все. Дальше оставалось только сидеть и слушать. Об учебе больше никто не вспоминал.

Я была старательной студенткой. Учиться мне нравилось. Я увлекалась языками. Поэтому Гурин, открывая «Ифину», предложил мне работу.

Сначала я отказалась. Окончив университет, я работала переводчиком в туристическом агентстве. Мне нравилось ездить с туристами. Я всегда хотела путешествовать. Побольше и повсюду. Но потом я познакомилась с Кириллом. Он поменял мой мир. Я захотела всегда быть рядом и приняла предложение Гурина.

Опять Кирилл! Если бы не он! Я жила бы сейчас совсем другой жизнью! Разъезжала и путешествовала. Вот почему все случилось именно так?

Я поняла, что опять сбиваюсь на жалость к себе. Я не должна так думать. Это неправильно. Самый неудачный сценарий – жалеть о прошлом. Но я не могла остановиться. Ради Кирилла я круто изменила свою жизнь. Я, активная и мобильная, стала домоседкой. И что?

К одиннадцати утра Лариса третий раз варила шефу крепкий кофе без обычных сливок. Тревожный признак. В полдень Гурин созвал нас на экстренное совещание в холле. Пришли все, кроме Киры. Борис кивнул мне и подмигнул, но не попытался стать рядом. Интересно. Что же такое случилось?

Гурин злился, но старался сдерживаться.

– Я очень недоволен темпами нашей работы, – сказал он. – Все должны понять и твердо уяснить – мы не можем сорвать этот заказ. Если кто-то желает остаться без работы, пожалуйста.

Шеф демонстративно посмотрел на меня.

– Надеюсь, все понимают. Если что-то пойдет не по плану, «Ифине» придется закрыться. Почему, когда появляется много хорошо оплачиваемых заказов, мы не хотим работать?

Гурин сделал паузу и продолжал:

– У нас есть возможность заработать. Оторваться от конкурентов. Заказ огромный. Срок выполнения – две недели. Для того, чтобы уложиться в эти сроки, мы составили четкий график работы. Он сброшен на почту каждому лично. График надо строго соблюдать!

Шеф продолжал говорить, но я почти не слушала. Мысли блуждали в невесомости. Меня окружала неизвестность. Казалось, сейчас я взорвусь от дурацкого ожидания, которое постепенно становилось непереносимым.

Я пока не решила, рассказать о сообщениях коллегам или нет. Что-то меня сдерживало. Не знаю, что. Я не решила, как поступить. Может, лучше сохранить в тайне? Вдруг, если я сейчас расскажу, потом ничего не узнаю? И получится, что я сглазила. За последний год я превратилась в суеверную пугливую тетку.

Я не поняла, когда Гурин закончил речь. Я услышала только слова, которые непонятным образом прорвались сквозь мою отрешенность:

– Яна, или ты начинаешь переводить. Или будешь искать другую работу.

Я огляделась. В холле находились только мы с шефом. Вдвоем. Надо же. Я и не заметила, когда все ушли.

Гурин поправил очки, как будто хотел получше рассмотреть меня.

– Вот об этом и речь. Ты ничего не видишь и не замечаешь.

Я молчала. Я не знала, что сказать.

– Яна, ты говорила, работа тебя отвлекает, – продолжал он. – Может, займешься работой?

Я кивнула:

– Я пойду. Работать.

Гурин смотрел мне вслед, качая головой.