Текст книги "Искажение лжи"

Глава 19

После визита к Элле и собственной решимости я успокоилась. Даже смогла быстро сосредоточиться на переводах.

На работу вышли все коллеги, даже беременная Зоя. В перерывах мы, как обычно, пили кофе, иногда с бутербродами или пирожками. Мне казалось, каждый что-то скрывает. Я старалась отвлечься от подозрений. Но получалось плохо. Я ничего не могла с собой поделать. Неужели так теперь будет всегда?

Борис традиционно посматривал на меня и ловил взгляд, который я упорно отводила. Примерно в половине третьего он заглянул в мой кабинет.

– Если нам завтра дадут отгул, не хочешь прогуляться? Мы могли бы сходить в кино.

– Давай, – я решила согласиться. Кино поможет развеяться.

– Я позвоню?

– Да, только не рано. Хочу выспаться.

– Хорошо, хорошо.

Борис так явно обрадовался, что я тут же поняла – никуда с ним не пойду. Зачем я только согласилась! Ну, какая дура! Да еще и фраза про «выспаться». Тоже хороша! Ведь у меня самая что ни на есть бессонница. Надо было отказаться, конечно. А, может, и не надо. Ладно, посмотрим.

Я закончила переводить последней, около девяти вечера. Домой не хотелось. Завтрашний отгул не радовал. Как только я вышла в теплый майский вечер, утренняя решимость пропала. Я снова начала погружаться в сомнения. Меня обступили демоны собственных мыслей, полных пессимизма, отчаяния и растерянности.

Кто мог испытывать ко мне, тихому, стеснительному, беззлобному и абсолютно неконфликтному человеку, такую сильную неприязнь? А, может, ненависть?

Кто устроил жестокое представление с сообщениями и молчанием в трубку. За что? Кому и когда я перешла дорогу? Я – не второстепенная героиня того, что происходит. Все не просто так.

Я села на ту же скамейку, что и утром, и принялась вспоминать свою жизнь. Ничего особенного не припоминалось. К окружающим я относилась открыто и доброжелательно. В нашем доме всегда было шумно и людно. Родители радушно принимали моих друзей и приятелей.

Я ничего не вспомнила. Ничего подозрительного. Вывод из размышлений получился таким. Меня ненавидел кто-то, с кем не было открытого конфликта. «А вдруг, – неожиданно подумала я, – здесь замешана девушка? Влюбленная в Кирилла и безнадежно отвергнутая, потому что Кирилл выбрал другую?» Версия понравилась. Но вот как проверить?

Потом я вспомнила о коллегах. Если, и правда, пишет кто-то из них, для меня новость будет ударом. Ведь мы замечательно дружим, у нас отличные отношения.

А Лариса? Ей ведь так нравится Борис. Может она ревновать до такой степени, чтобы придумывать разные пакости? Нет, невозможно. Абсолютно нереально. Лариса – неплохая женщина, без всяких выкрутасов. Она что думает, то и говорит.

«Да, – приземлила новая мысль, – Если в «Ифине» работают друзья, которые замечательно дружат, тогда откуда у Экис номера моих телефонов?»

Я просидела на скамейке до темноты. Главное, куплена зелень для Джины. Наличие другой еды уже давно меня не волновало.

Я встала со скамейки и направилась к дому. Вокруг горели фонари. По аллеям гуляли люди, многие с собаками. Я медленно шла по дорожке, погрузившись в мысли. Я не заметила, что произошло. Слишком задумалась. Левая рука будто переломилась на две части. Будто в ней что-то взорвалось. Я схватилась за руку, но от прикосновения стало еще больней. Я вскрикнула. Потом остановилась и огляделась. Я никого не увидела рядом. По боковой дорожке быстро удалялся невысокий мужчина в джинсах и темной рубашке.

На главной аллее, по которой шла я, было оживленнее. Неподалеку я заметила несколько пенсионеров и мам с колясками. А ведь я даже не заметила, как эти люди шли навстречу и прошли мимо.

Я стояла посередине парка и ничего не понимала. Я кого-то задела? Или меня ударили по руке? Намеренно? Ведь не могла же рука заболеть без причины? Глотая слезы боли и обиды, я поплелась домой. Хорошо, что стемнело. Рука болела так сильно, что казалось, ее сломали. Даже если это просто ушиб, синяк обеспечен знатный.

Глава 20

Во двор подышать весенним воздухом высыпали соседи. Они громко обсуждали сериал. Когда-то я не любила их вечерние посиделки. Но в последнее время, когда соседи сидели у подъезда, я чувствовала себя лучше. Более уверенно.

У двери меня снова окутало уже ставшее почти родным чувство тревоги. Слишком отчетливое, оно заставило оглянуться вокруг. Три соседских двери были спокойны и молчаливы. Никакого шевеления. Одна квартира пустовала. Обитатели двух других, пенсионеры, сидели у подъезда.

Может, я сумасшедшая? Почему мне все время страшно? Особенно дома.

Я осторожно открыла дверь и вошла в квартиру. Мы никогда не зашторивали окна. Зачем? Вокруг нет домов, только деревья. За окном светила луна, загадочно отражаясь в двойном стекле. Тонкий отблеск падал в центр комнаты.

Я подошла к окну и посмотрела вниз. В парке, раскачиваясь на ветру, горел одинокий фонарь. За ним я увидела силуэт. Я инстинктивно сделала шаг назад, хотя увидеть меня из парка невозможно. Показалось? Или там, и правда, кто-то стоит? Сердце колотилось. Я глубоко вздохнула и посчитала до двадцати, стараясь ни о чем не думать. Кажется, помогло.

Я покормила Джину. Потом проверила замки, закрыла балкон и только после этого влезла под душ. Вода всегда меня успокаивает. После душа я почувствовала себя лучше.

Левая рука болела все сильней. Я осмотрела предплечье. Здесь красовался огромный синяк черно-синего цвета. Гематома. Я помазала ее кремом и выпила анальгин. Стало чуть легче. Жаль, что я не заметила того, кто меня ударил. Вряд ли такой сильный удар был случайным.

Я налила чай и отправилась на балкон. Это – центр моей жизни. Уютное убежище, в котором я чувствую себя спокойно. Я точно знала, меня никто не видит. У балкона были боковые перегородки и навес.

Диск полной луны насыщенным желтым пятном пробивался сквозь густую листву, придавая пейзажу таинственность. Небо усеяли звезды. Потягивая чай, я старалась абстрагироваться. От всего. Ни о чем не думать. Не беспокоиться. Ничего не вспоминать.

Но у меня не получалось.

Вверху опять затарахтел вертолет. И чего они разлетались в последнее время? Да еще и по ночам.

Я посмотрела на часы. Даже не знала, что так поздно. Почти полночь. Хотя, чему удивляться? Если только около девяти я закончила переводить, потом сидела на скамейке, медленно шла, принимала душ. Время пролетело совсем незаметно. Раньше я ощущала его лучше.

Я сделала глоток и поставила чашку. И тут же раздался звонок домашнего телефона. Будто кто-то за мной наблюдал. Специально дожидался, пока я допью чай.

Что ж. Началось время Экис. Уже десять дней самые важные события в моей жизни происходили в полночь.

Номер не определялся. Экис?

Мне стало жарко. «Не надо, не бери трубку, не бери», – шептало что-то внутри. Но ведь я решила использовать каждый шанс.

Я сняла трубку.

– Алло, – сказала я.

В трубке молчали. Слышалось тихое дыхание, будто едва сдерживаемое.

– Алло, – повторила я, хотя уже понимала, что зря.

То же дыхание, но теперь чуть погромче. Будто стало трудно его сдерживать. Я молчала и старалась не дышать. Как я жалела о том, что взяла трубку! Зачем? Ведь понимала же, кто звонит. Но раз уж взяла, ни за что не повешу первой.

Наше противостояние продолжалось минут пять. Но показалось, прошла вечность. Я вслушивалась в тяжелое напряженное дыхание, Я старалась услышать посторонние фоновые звуки. Но ничего не слышала.

– Я тебя уничтожу, – неожиданно сказал механический голос.

В ухо ввинтились гудки. Все. Отбой. Трубку повесили.

Я почувствовала слабость в ногах и опустилась в кресло, слегка облокотившись о спинку. Левая рука вспыхнула от резкой боли. Только тут я заметила, что простояла все время, сжимая больной рукой пульт от телевизора. Я думала, держу мобильник. Смартфон остался лежать на балконе. Руки дрожали.

«Кто это? Кто? Что происходит? – билось в висках. – Что ему надо?»

Потом пришла другая мысль: «Удар по руке – это угрозы в действии? Или начало обещанного уничтожения?»

Приближалась паника. Я почувствовала. Вскочила. Сделала несколько шагов по комнате, стараясь глубоко дышать.

«Я не сдамся, – подумала я. – Ни за что. Не поддамся».

Я не могла больше сдерживаться и тихо заплакала.

Глава 21

Беспокойство разбудило меня в понедельник около одиннадцати. Вчера, точнее уже утром, я все-таки выпила снотворное и отключила оба телефона, домашний и мобильный. Родителей я предупредила. На работе дали отгул. Никто не должен хватиться. Самое время отдохнуть.

Включать телефоны было страшно. Минут пятнадцать я ходила по комнатам, на балкон и обратно. Мой самый популярный маршрут.

– Как хорошо без телефона, – сказала я фотографии Кирилла.

Я еще немного походила туда-сюда, пока не поняла, что готова снова окунуться во внешний мир. Я включила телефоны. Они молчали. Даже в ватсапе не было никаких сообщений, только открытка «С добрым утром!» от мамы.

Ушибленная рука ныла, но не посинела и не распухла. Это обнадеживало. Значит, перелома нет. Но что-то меня беспокоило. Я не могла понять, что.

В дверь позвонили. Прозвучало резко и неожиданно. И тут я вспомнила. Когда я спала, в дверь тоже звонили. Звонок был четким, громким и достаточно долгим. Или он приснился? Дверь я не открывала и к ней не подходила. Или подходила?

Звонок повторился. Я подошла к двери, посмотрела в глазок и не поверила тому, что вижу. На лестничной площадке стоял сосед со странным голосом, которого на днях я встретила в магазине. Сосед говорил по телефону и смотрел на мою дверь. Он был одет в красный спортивный костюм. Я открыла и почувствовала запах дорогой туалетной воды. Интересно, как она сочетается со спортивным костюмом?

– Рад, что Вы дома, – уважительно сказал сосед вместо приветствия.

Сегодня у него был приятный низкий голос. Совсем не такой как тогда, в магазине.

– Можете подписать? – перед глазами возник тетрадный лист. – Оповещение о собрании жильцов.

Наверное, у меня был слишком удивленный вид, потому что сосед почти жалобно добавил:

– Пожалуйста.

Он протянул ручку. Оповещение еще почти никто не подписал. Я была пятой.

– Почему так мало подписей? – удивилась я.

– Не знаю. Не открывает никто. Наверное, жильцы на работе.

Он улыбнулся, показав слегка кривоватые зубы.

– Как хорошо, что Вы дома.

Действительно, как странно. Ходить по подъезду в будний день с утра, и при этом удивляться, что никто не открывает.

– Вы раньше не заходили? Сегодня?

– Нет, я в первый раз поднялся на ваш этаж.

Он забрал лист и ручку:

– Спасибо.

Я закрыла дверь и тут же вспомнила, что даже не посмотрела на дату и время, когда состоится собрание. Я выглянула на лестничную площадку, но сосед уже исчез. Все-таки слишком пышные у него брови. Сегодня они показались мне более кустистыми, чем в прошлый раз. И нос тоже слишком большой. Хотя в целом это его не портило. Выглядело брутально.

– Интересно, – сказала я Джине. – Раньше мы никогда не расписывались в подобных бумажках. Да и время он выбрал необычное для обхода.

Наверное, о визите стоило подумать. Я слишком часто встречала соседа, а сама даже не знала, как его зовут. Почему я не спросила имя? Интересно, живет ли он один? Постоянно или снимает квартиру? Хотя мне-то что?

Я вспомнила о приснившемся звонке. И все-таки он был. Я четко помнила, как меня разбудили мелодичные переливы. Не могло же так четко присниться! Сосед сказал, что не звонил. Получалось, или он соврал, или приходил кто-то другой, или все же я видела сон.

От путаных мыслей меня отвлек звонок Бориса.

– Не рано? – спросил он.

Какой банальный вопрос! Спрашивается, зачем звонить, если ты думаешь, что может быть рано. Я почувствовала раздражение.

– Нет-нет, – я продолжала жалеть, что согласилась встретиться.

Зачем я так поступила? Ведь знала же, что ничего не получится. Так и вышло. Я не смогу себя пересилить.

– Какие у нас планы на сегодня?

Голос Бориса прозвучал слишком довольным. Я сразу же захотела побыстрей испортить ему настроение. Обычно мне неудобно отказывать, но сегодняшний день вместе с Борисом я себе не представляла.

Я помолчала. Затем решилась, вдохнула побольше воздуха и сказала:

– Борь, ты не обижайся, но давай на другой раз нашу встречу перенесем.

Я выдохнула и добавила:

– Чувствую себя неважно, в горле першит, голова раскалывается. Еще рукой вчера ударилась. Болит теперь. Думаю, лучше отлежаться.

Не знаю, понял он мою ложь или нет. Скорей всего, догадался, но виду не подал. Борис молчал. Я через телефон чувствовала его недовольство. Наконец он спросил:

– Тебе ничего не надо? Может, что-нибудь принести? Еду? Лекарства?

– Нет-нет, спасибо, все есть. Не волнуйся.

– Выздоравливай.

В трубке послышались гудки.

Я почувствовала радость, как в школе, когда ты заболел и можешь не ходить на контрольную. Настроение поднялось. Вот почему я вечно во что-то влипаю? Ну, зачем мне Борис, если он ни капельки мне не нравится, ну совсем никак.

Конечно, мы давно знакомы. Борис поддерживал меня, когда пропал Кирилл. Я всегда буду помнить. Но ведь его никто не просил. И разве я теперь что-нибудь должна за помощь?

Глава 22

Сначала я решила съездить к родителям в Старочеркасскую, но потом передумала. Единственное, чего я хотела – остаться одной. Ни с кем не разговаривать. Никого не видеть.

Чтобы отвлечься от ожидания и беспокойства, я решила взяться за перевод, который не требовал срочного выполнения. Из-за аврала его пришлось отложить, но я помнила, что перевела примерно две трети статьи. Оставалось перевести последние страницы. Я хотела быстрей закончить.

Пока загружался компьютер, я подлила Джине воды. Потом села к столу у окна. Ветки вязов почти касались стекла. Пели птицы. Жаль, что я не очень хорошо разбираюсь в голосах. Из открытой балконной двери дул прохладный ветерок. Пахло сиренью и кофе. Идеальная рабочая обстановка.

Я кликнула мышкой и открыла папку. Я всегда для переводов создаю отдельные папки с двумя файлами, один с исходным текстом, второй – с тем, что я перевела. Я открыла файл с переводом, но ничего не увидела. Файл оказался пуст. Текст, который я перевела, исчез.

Внутри что-то оборвалось. Непонятно. Как так могло получиться? Я не сохранила свою работу? Но такого не случалось. Никогда. Ни разу в жизни. Я всегда сохраняю тексты по сто раз и дублирую на флэшке.

Я смотрела на монитор, наполняясь отчаянием. Потом включила поиск. На всякий случай проверила флэшку. Я искала зря. Безуспешно. Безрезультатно. Я не сохранила перевод. Почему, уже не вспомнить. Неужели забыла? Надеюсь, меня отвлекла проблема. Очень важная. Я отказывалась представить себе уважительную причину для рассеянности.

Еще полчаса я потратила на поиск пропавшего текста. На месте были материалы, которые я храню в компьютере. Переводы, которые я сделала раньше и буду переводить позже. Но только не то, что нужно. Я не сдавалась. Вбивала и вбивала в поиск разные слова из перевода. Я старалась не думать о том, что придется делать работу заново, и упорно нажимала на курсор. Перевода будто не существовало. Никогда.

Хотелось плакать. Прохладный ветерок из балконной двери и запах сирени больше не радовали, а раздражали. Рука ныла все сильней.

Пятнадцать страниц перевода. Всего-то. Снова перевести и напечатать. Хотя, что тут такого. Я же хотела поработать. Прекрасная возможность. Может, надо обрадоваться?

Тут меня будто обожгло. Я уверена, что переводила текст? Что, если я создала файл для перевода, но ничего туда не впечатала? Что, если мне только кажется, что я переводила? А на самом деле – нет.

Я встала. Вышла на балкон. Посмотрела на любимую акацию Кирилла. Вдохнула густой сладкий аромат.

Все вокруг казалось реальным. Весна. Солнечный свет. Зелень деревьев. Цветы. Запахи. Пение птиц. Но в моей жизни все летело под откос. Все рушилось. Даже больше, чем год назад.

Разозлившись, я ходила взад-вперед по комнате и считала до 20, потом до 60, до 100. Ничего не помогало. Бесполезно. Тогда я решила прогуляться по парку. «Проветрить извилины», как называл такие прогулки Кирилл. К тому же, я все еще надеялась, что перевод найдется. (Вдруг я делаю что-нибудь не так, как надо?)

Я спустилась в парк и почти час гуляла. Я прошлась по аллеям, посидела на скамейке в тени липы, послушала звонкое мелодичное пение синичек (только их голоса я умею отличать), посмотрела на белок. Я немного успокоилась и поняла, что могу возвращаться.

Взлетев по лестнице на пятый этаж, я включила компьютер. Содержимое было на месте. Папки. Файлы. Все! Кроме перевода. Ничего не изменилось. Осталось так же, как час назад.

– Не понимаю, что со мной, любимый, – сказала я Кириллу. – Без тебя со мной происходят непонятные вещи.

Он ничего не ответил, продолжая задорно улыбаться с фотографии. Проклиная свою рассеянность, я открыла файл. Я решила, что не встану из-за компьютера, пока не закончу злосчастный перевод. До упора. Если надо, до утра.

Так и вышло. Я просидела за компьютером целый день, делая паузы только для того, чтобы выпить кофе и анальгин. Рука ныла. Переводить я закончила около полуночи. Я все еще не была уверена в том, что работала с этим текстом раньше. Казалось, я перевожу его впервые.

Ситуация выглядела очень печально. Если я не переводила, но мне кажется, что переводила, у меня проблемы. А если переводила, но забыла сохранить, то тоже ничего хорошего. Я поклялась себе, что теперь буду сохранять каждую строчку в разных местах, и отправила перевод на электронную почту «Ифины». На всякий случай. Так надежней.

Потом я выключила компьютер и вышла на балкон. Над парком красиво сияли звезды. Пахло сиренью, акацией и цветами. Неожиданно подул ветер. Деревья зашевелились, будто танцуя. Они открывали и закрывали звезды и луну, будто обмахивая их гигантским веером. Я смотрела на мрачный танец и думала о том, что, возможно, Лариса не врала. Документы из компьютера в офисе, и правда, пропали после моей флэшки.

Я чувствовала себя разбитой. Опустошенной.

Как мне нужен Кирилл! Я не могу без него! Совсем. Через год я понимала это острее, чем раньше.

Без Кирилла меня не было. Я не существовала.

Я почувствовала на губах соленый привкус.

Глава 23

Вечером я опять выпила снотворное. Все ж лучше, чем ночами слоняться по квартире. Без снотворного я боялась даже думать о том, чтобы лечь спать. Почти весь год засыпала только с ним. Как-то раз пыталась бросить, точнее, почти бросила. Но ничего не получилось. Для меня пытка вертеться в кровати и стараться заснуть. Лучше вообще не ложиться.

Во вторник я проснулась резко. Неожиданно выпала из сна в реальность. Сердце билось гулкими неровными скачками. Первые секунды я не могла понять, что случилось и где нахожусь.

Опять меня что-то разбудило, а я не помню?

Я взглянула на фото Кирилла и немного успокоилась. Постаралась восстановить в памяти последние дни. Никакой радости это не принесло. Мрачное и тревожное настроение не покидало.

Я выпила кофе и покормила Джину листьями салата и петрушкой. Потом оделась. Идти никуда не хотелось, даже на любимую работу. Лучше всего закутаться в черное и забиться в угол. Одно радовало – рука болела уже меньше.

Нос заложило, хотя аллергия не мучила меня уже дня три. Насморк – это ерунда. Я привыкла к более крутым проблемам. Пить лекарство от аллергии не хотелось, но терпеть заложенный нос не было сил, поэтому я выпила таблетку.

Я аккуратно накрасилась перед маленьким зеркальцем, надела голубое платье (уже даже не синее) и подошла к двери. Поднесла руку к ключу. Я еще не дотронулась до него, но уже заметила. Щеколда открыта. Ключ почти вытолкнут из замка и едва держится. Как только я до него дотронулась, он упал, негромко звякнув о плитку. Почему он не упал раньше? Удержался чудом.

Я отшатнулась от двери и, теряя равновесие, облокотилась о стену в поисках опоры. Потом сползла на пол. Ноги ослабли и противно дрожали. Медленной жаркой волной меня затапливал страх. Тягучий и непреодолимый. Не знаю, что напугало меня больше, почти вытолкнутый из двери ключ или открытая щеколда.

Кто-то ночью стоял у дверей. Кто-то пытался пробраться в квартиру. Почти вытолкнул ключ из замка и отодвинул щеколду. Кто это был? Кто? Почему он так сделал? Что его остановило?

Я смотрела на тень от вяза на полу в гостиной. Она шевелилась, как причудливое чудовище. Вяз гнулся и качался под ветром.

Не знаю, сколько я так сидела. Ненавижу себя такую!

Я чувствовала, как примитивно пахнет страх. Он состоял из смеси запахов: дезодорант, аромат сирени из балконной двери и запах жарящихся у соседей котлет. Шея затекла. Начинала болеть голова, но я все равно сидела. Я боялась встать и начать двигаться.

Зазвонил домашний телефон. Трубку я не взяла. Кому надо, позвонит на мобильный. В голове раз за разом проворачивалась замедленная съемка. Ключ почти вытолкнут из замка. Я дотрагиваюсь до него. Он падает.

Джина удивленно смотрела на меня из клетки, потом встала на задние лапки и громко, пронзительно заверещала. Это немного привело меня в чувство.

Я поняла, что сижу на полу у двери и грызу ногти. Опять! Я оторвала руку ото рта и положила на плитку ладонью вниз, вытянув пальцы. Не знала, что плитка такая шершавая, всегда считала ее гладкой. От запаха соседских котлет меня начало подташнивать.

Я не знала, что делать. Больше всего хотелось спрятаться. Я снова испытывала ужасное, отвратительное чувство беззащитности. (Какой раз за последние две недели?) Но теперь к нему добавился страх.

Надо вставать. Собраться с духом и встать.

Поднимаясь с пола, я думала о том, что, если ключа нет в замке, в замочную скважину видно прихожую, часть гостиной и дверь на балкон.

Не помню, как я вышла на улицу. Там стало легче. Яркое солнце. Яркая зелень. Яркие люди вокруг. Краски и звуки отвлекали.

Я прошла по Юфимцева и свернула на Мечникова. Пахло переспелыми бананами. Торговец фруктами на углу кивнул мне, раскладывая товар. Он напомнил об Элле. Я подумала, что надо зайти к ней после работы и рассказать новости. Я скучала без ее прямых бесхитростных советов.

В голове вертелись дурацкие тупые вопросы. Почему ключ не вытолкнули до конца? Если выталкивать ключ из замочной скважины, как определить, когда надо вовремя остановиться, чтобы он не упал и не зазвенел? В голове мелькнул образ. Темно. Я встаю с кровати и подхожу к двери. Потом поднимаюсь на цыпочки, смотрю в глазок и прислушиваюсь. Воспоминание было таким ярким и неожиданным, что я остановилась.

Я не поняла себя.

Я что, вставала ночью? Мысль казалась простой, но пугающей. Что, если именно я ночью хотела открыть дверь? Что, если кто-то приходил, но я об этом не помню? Или еще хуже, я хотела куда-то выйти? Сама. Что, если ко мне никто не приходил, не выталкивал ключ из замка и не открывал щеколду.

Все сделала я. Я!

Хорошо, что в тот момент, когда мне в голову пришли эти мысли, я уже подходила к офису.