Текст книги "Рождественская история. Приключения Кванта"

Делай всё с Христом,

Чтобы не расстаться с этим торжеством!

(Все вместе.)

Припев.

Светлой Радостью зажгись,

С ближними ей поделись!

Ныне в Свете ты рождён,

Поздравляем с Рождеством!

– – – – – – – – – – —

Рождество.

– Вот тебе карта, она же и компас,

Всё изучи, если двигаться хочешь.

Координаты ведут в Небеса,

Путь освещать будет Вера твоя.

Сергей.

– Что если знак хоть единый нарушу?

Что если где поленюсь или струшу?

Диван.

– Значит, ты цели своей не достигнешь,

Если нарушишь, то градусы сдвинешь.

(песня. Рождественский Дух и Диван.)

4к.

Не зевай в пути,

Капитаном будь!

Жизнью, кораблю

Проложи свой путь!

Где-то будет тишь,

Ну а где-то шторм,

Будь прилежным,

Чтоб не потопить торжество!

(Вместе.)

Припев.

Светлой Радостью зажгись,

С ближними ей поделись!

Ныне в Свете ты рождён,

Поздравляем с Рождеством!

– – – – – – – – – – – – —

Сергей.

– Но что, если всё же такое случится?

Чернильница.

– Значит в начало душа возвратится!

Трость.

– Всякий, кто кляксу поставит в письме,

Пишет сначала, на чистом листе.

(песня. Чернильница с Тростью.)

5к.

Поначалу все

Ошибаются,

Но ошибки всё же

Исправляются.

Идеальных нет,

Только соль вся в том:

Постарайся примириться с торжеством!

(Вместе.)

Припев.

Светлой Радостью зажгись,

С ближними ей поделись!

Ныне в Свете ты рождён,

Поздравляем с Рождеством!

– – – – – – – – – – – —

Сергей.

– Но здесь ведь так много,

как вызубрить всё?

Стол.

– Здесь нужно не память,

а сердце твоё!

Коврик.

– Не надобно в ней,

как в еде, ковыряться,

А надо помочь ей в тебе проявляться!

Рождество.

– Ты в каждую карты страницу и метку,

Нырни без остатка, как если бы в реку!

Стол.

– Тогда и откроется путь в Небеса,

Радость.

– И ясно увидишь границы добра!

(песня. Коврик и Стол.)

5к.

Многое добром

Можем мы считать,

Делать что хотим

И подарки ждать!

Но творить добро

Надо с мудростью,

Чтобы торжество дополнить чуткостью!

(Все вместе.)

Припев.

Светлой Радостью зажгись,

С ближними ей поделись!

Ныне в Свете ты рождён,

Поздравляем с Рождеством!

– – – – – – – – – – – – – —

Сергей.

– Но кто же мой близкий?

Или друзья?

Не с кем делиться мне радостью дня…

(песня. Комод и Стулья.)

6к.

Не жалей себя,

Мужество храни,

Удаляй от зла

Помыслы свои!

Близким и родным

Может стать любой!

Солнце дарит каждому ведь лучик свой!

(Все вместе.)

Припев.

Светлой Радостью зажгись,

С ближними ей поделись!

Ныне в Свете ты рождён,

Поздравляем с Рождеством!

– – – – – – – – – – – – – —

Вместе в молитве они пребывали,

Карты небесной пути разъясняли.

Под благодатью великой, святой

Все находились единой душой.

Радость и в них и повсюду была,

Но и про Соню забыть не могла.

Очень хотелось его навестить,

Соне лишь надо немного остыть!

Мечтатель в парнишке, хвала небесам,

Рос, как Сергей – не по дням, по часам!

Усилия он к тому прилагал:

Во внутреннем мире полол, поливал.

Он райских цветов целый сад насадил,

И с трепетной нежностью

всё в нём ценил.

Ведь именно так он исполнил мечту,

Своим волшебством наводя красоту!

Ангелы в сердце Сергея запели,

Нежным дыханием душу согрели.

И обновился у юноши разум,

Стал он душою и видом прекрасен,

Нет больше буйства или упрямства —

Что золота слиток, он переплавлялся!

Очистился взгляд от глубокой тоски,

Расправились плечи, в улыбке цветы,

В глазах живой огонёк появился,

Он словно заново ныне родился!

Рождественская история

«ЧЕРНИЛЬНАЯ СКАЗКА»

ЧАСТЬ 3.

Неделя пролетела быстро.

И накануне торжества

Сергей почувствовал, что близко,

Не знает что, но «При дверях!».

У Рождества спросить не смел,

Решил довериться отцу,

Но сам краснел, потом бледнел:

«Ну что за напасть, не пойму!»

(А Вера на плече сидит,

Руками машет, но молчит.)

За окном-то, что творится!

Буран с Метелью там резвится:

Воют, кружатся, ворчат,

Угрожающе рычат!

А собаки-то на них

Рвутся из ошейников,

Чтобы волков приструнить,

Словно злых бездельников!

Только этим нипочём,

Снегом сыплют, как дождём!

(песня о зиме.)

1к.

Снег порошит за окном.

Снег порошит за окном.

Всё вокруг уснуло белым сном.

Снег порошит и кружит.

Снег порошит и кружит.

Рождество в гости к нам спешит.

Припев.

Словно ночь без луны,

И весна без грозы,

Словно день без оттенков любви,

Словно лодка без дна,

И душа без добра,

Так без снега зима – не зима!

2к.

Снег порошит за окном.

Снег порошит за окном.

Всё покрыто сказочным ковром.

Снег порошит и кружит.

Снег порошит и кружит.

Рождество нам мир в сердцах дарит.

Припев.

– – – – – – – – – – – – – —

Мир похоже весь на взводе:

Сил небесных гимны, хоры!

Всё шумят, предвозвещают,

Словно вновь Царя встречают!

Зима ругает своих слуг,

Что у людей теперь испуг, —

Дороги сильно замели,

Что ни проехать, ни пройти!

К тому же весь лимит исчерпан,

Нарушен график, цели, смета!

А знать, придёт уже Весна,

Когда им выдадут снега!

Всё оттого, что торопливы

Бывают кое-какие силы!

Ну или просто непослушны,

Как будто ей одной всё нужно!

Вот как Зиме на них не злиться,

Но всё же терпит, ведь Царица!

(Сильным надобно смиряться,

Грешно на слабых обижаться.)

У Тьмы опять коварный план —

Рисует карту Крысу,

И объясняет, что да как

По ейному эскизу.

А Крыс хоть слушает её,

Но сам не слышит ничего,

Лишь умиляется над ней:

«Ах, как красива, хоть убей!»

Но Тьма не слушает сердца,

Чертовка слишком холодна!

Привыкла Тьма туман сгущать,

Да на эмоции влиять.

Любовь для Тьмы неуловима,

В глазах Эриды Ревность – Сила!

Ведь в ней самой кипит-то страсть,

А все амбиции на власть!

Зато у Верочки и Славы

В порядке чувства в этом плане.

Любви полны сердца двоих,

Ведь Дух Рождественский за них!

(И пусть они про то не знают,

Но это факт не отменяет!)

С тех пор, как храбрости вкусил,

Ей Вячеслав по нраву был.

Он всю неделю к ней приходит,

Гулять зовёт и вкусно кормит,

Щебечет ей про небеса,

Что так же Вера хороша.

Хозяйка канцелярской лавки

Под ручку милого берёт,

И на глазах честного люда,

Походкой знатною идёт:

Как пава проплывает мимо,

Она теперь неотразима!

А Славик, правда, так влюбился,

Хоть бы сейчас на ней женился!

Кольцо с собой в кармане носит,

Но всё её никак не спросит, —

Боится Верочку спугнуть,

Признаньем ранним отвернуть.

Он ждёт, когда настанет время,

Встать с предложеньем на колени.

В номере таков устой:

Мебель шутит меж собой.

Общаются с Небесным людом,

Да делятся секретным блюдом.

А Дух Рождественский всё занят,

И на Сергея не глядит,

Костюмы сыну подбирает,

Волшебной силою чудит:

То где подрежет, подошьёт,

А где-то пуговку пришьёт.

Сергей сидит, не шелохнётся,

Над шутками он не смеётся,

С волненьем смотрит на часы,

И ждёт вечерние огни.

(Возможно, что-то и случится,

Но так бояться не годится!)

Аж целый день Земля гудела,

Работой милая кипела,

И лишь под вечер усмирилась,

Огнями всюду заискрилась!

А где-то музыка слышна…

Вдруг, свист раздался ямщика!

Сергей на месте аж подпрыгнул!

А Дух слегка его подвинул,

К окну спокойно подошёл,

И сразу что сказать нашёл.

– Ну что ж, настал День Долгожданный!

Ты слышишь, музыка гремит?

Наш кучер уж приехал пьяный,

Губами еле шевелит!

А вон, смотрите-ка, и Славик

Всё ж Верочку на бал позвал!

Ох, нравится мне эта пара,

Подходят, как два сапога!

Но пробил час, пора нам в путь,

Сын, приглашение не забудь!

Повозка для тебя готова,

И будет ждать, хоть и недолго.

Поторопись костюм надеть,

Что б вовремя на бал успеть.

Сергей.

– А мне там точно надо быть?

Неловко как-то говорить…

Что делать-то в таких местах?

Ни разу не был на балах!

Среди богатых беден я,

Нет за душою, ни гроша!

Я чувствую себя младенцем,

И не хочу стать иждивенцем.

Рождественский Дух улыбнулся ему.

– Я всё понимаю. Но всё же скажу:

Ежели кто зажигает свечу,

Прятать им точно её ни к чему,

В доме светить для всех поставляют,

На месте возвышенном дом освещает.

В тебе горит вера и есть благодать,

Не для себя надо ярко сиять!

(Вера, тут же, у Сергея

Подскочила, как идея,

За края одежд схватилась,

И немного покружилась.)

– Теперь, давай-ка собирайся,

Уже пора бы выходить.

Дела доделать надо срочно,

Мне надобно там раньше быть!

Душа проверить так и рвётся,

Так ли о Насте хозяйка печётся!

Не доверяю я Елене,

Её не слышал я молений.

Возможно, приглашу подругу,

Чтобы проверила супругу.

Я полечу, а ты давай

На бал за мною поспешай!

Сергей.

– Но разве могу что-то делать один?

В глазах остальных – я слуга, Господин!

(Вера обиженно села, надувшись:

«Что за хозяин достался ей? Ужас!»)

Рождество.

– А это забота уже не твоя,

В том разум Христов и Его полнота!

Мечтатель подскажет, что говорить,

Лишь надо словами и делом светить.

Ежели слово смогут принять,

Значит, поможем сердцам засиять!

Радость нам надобно в небо вернуть,

Иначе всем гибель грозит, не забудь!

Сергей.

– А если не примут блаженство они?

Рождество.

– Прах их тогда с ног своих отряхни.

Должны быть примером с тобою во всём,

К тому же

поздравим народ с Рождеством! —

Сказал ему Дух, и выкинул трюк:

Поворотился три раза вокруг,

Ветром прозрачным в глазах обернулся,

И в форточку быстрой стрелою метнулся.

(Сергею такого никак не понять,

Но он начинал к чудесам привыкать.)

Чувствуя сердцем духа влечение,

Настасья узнала Его приближение.

Столкнулась с ним тут же,

и тот проявился.

– Мой Господин,

ты здесь что, заблудился? —

Она, улыбаясь, спросила его,

Увидев, как Дух входит через окно.

Рождество.

– Ты что, меня видишь?

Настя.

– Да то-то оно!

Вы холод впустили, пролив молоко!

А что за наряд на вас красный, как нос?

Рождество.

– Сегодня для всех буду я – Дед Мороз!

Настя.

– Но разве не в синем кафтане он ходит,

Подарки детишкам в мешке своём носит?

Вы, не иначе, их где потеряли?

Елена (хозяйка пира).

– Настасья, ты где?

Ждут решенья, задачи!

Настя.

– Прячьтесь! Хозяйка застанет иначе!

Дух обратился – Невидим. Тайком

Мимо хозяйки шмыгнул ветерком.

Елена.

– Что за сквозняк?

Настя.

– То открылось окно!

Елена.

– Ставни закрой! Убери молоко!

Как приберёшься, на кухню ступай,

Всё ли готово – спроси, разузнай!

Гости собрались, все кушать хотят,

Негоже людей заставлять долго ждать.

В зале украшенном, с тёплым камином,

Ёлка стояла в убранстве красивом.

Музыка нежным напевом звучала,

В такт ей собачка Мишель подвывала,

Кот же к шарам проявил интерес:

Лапой своей проверял перевес.

Все приглашённые тихо шептались,

Но танцевать пока не решались.

Дети резвились, считая подарки,

Все ожидали решенья хозяйки.

Ну вот и фанфары торжественно взмыли,

Начало приёма всем сообщили!

Мишель испугалась и в угол забилась,

А кот, выгнув спину, взъерошил загривок.

Перед гостями Елена предстала.

– Рада вас видеть! – громко сказала, —

Мы собрались на Рождественский бал,

Приятно, что это кто-то избрал!

Все угощения примите в подарок

В честь Рождества, и конечно же, Святок!

В зал слуги торжественно стали входить,

Да разные блюда к столам подносить.

Все гости захлопали дружно в ладоши,

И тут оживились служаки, вельможи, —

Вот только, друг с другом,

совсем не общались,

Спиною к стене те, что проще, держались.

А богачи пустились в пляс,

И барышней им отвечал реверанс.

Только Настасья пошла вновь встречать,

Тому, кто опаздывал дверь открывать.

– Мы с вами знакомы? – спросила она,

Увидев родные, до боли, глаза.

Сергей.

– Простите, но думаю, всё-таки нет,

Я только на днях родился на свет.

Настя.

– Такой вы забавный! – сказала она,

Схватила под локоть и в зал повела.

«Как странно,

что парень так скромен и тих,

И взгляд такой чистый, не как у других!»

– Надеюсь, сегодня вам скучно не будет,

Уверена, все вас сегодня полюбят!

Но как вас зовут?

Сергей.

– Очень просто – Сергей.

Настя.

– А я – просто Настя. Входите скорей!

С гостями побудьте, а я по делам,

Но будет что нужно, зовите меня.

Сергей вошёл в зал,

где роскоши ценность,

Но здесь, вот что странно,

почувствовал бедность!

Мишель, заприметив его, подбежала,

И лапу ему, протянув, завизжала.

А кот замурлыкал, об ноги потёрся,

Перевернулся и весь распростёрся.

Кот.

– Давай, почеши меня, братец, скорей! —

мурлыкал котище в той песне своей.

Собачка Мишель.

– Ав-ав! И меня! И меня почеши!

Я тоже хочу частичку любви!

Но стоило только двоих приласкать,

Как дети уже его тащат играть.

Под ёлку с собой они прихватили

Еды, одеяло и фруктов корзину.

Из одеяла шалаш смастерили,

Тепло и светло было им у камина.

Тайком от других там подарки смотрели,

Чтобы родители не озверели.

Сергей смог уйти лишь после того,

Как каждого свёртка узнали нутро.

В сторонку ушёл и стоял там один,

Пока с ним хозяин не заговорил:

– К чему эти траты! Такая возня,

Поверьте, лишь убивает меня!

Намного приятнее сердцу рыбалка!

Сергей.

– Скажите жене!

Хозяин (муж Елены).

– Глуха, словно палка!

Не слышит, не видит и знать не желает,

Да сплетни по городу все собирает!

А может и мне чего привирает,

Ведь совесть лишь Бог нашу видит и знает!

Сергей.

– Вы правы, лишь Он один ведает всё,

Так вы помолитесь за сердце своё.

И за супругу свою помолитесь,

Если хотите, чтоб всё изменилось!

Хозяин.

– Такое возможно?

Сергей.

– Конечно же, да!

К примеру, возьмите, хотя бы, меня!

Хозяин.

– Да вы от рождения, видно, добры,

А мне уже не перестроить пути.

Сергей.

– Так думал и я, пока не обратился,

Но в день тот я заново вроде родился!

Хозяин.

– Не верю, что были вы в чём-то плохи!

Какие ж у юноши были грехи?

Сергей.

– Поверьте, о них вспоминать не хочу,

Гордиться там нечем, о том промолчу.

Вы просто поверьте в живого Творца,

Который всю грязь убирает с лица.

Хозяин.

– Такого, как вы, я встречаю впервые,

В диковину слышать мне речи такие!

Быть может, со мной на рыбалку пойдёте,

А там что-нибудь мне ещё напоёте?

Хотелось бы мне поподробней узнать,

Как действует Бог и Его благодать.

Сергей.

– Я с радостью с вами

отправлюсь в тот путь!

И радостью с вами своей поделюсь! —

Сияли от счастья Сергея глаза —

То отблеск давала души чистота.

Как стала заметна его доброта,

К нему потянулись другие сердца.

Хотя не имел он заслуг боевых,

Всё ж стал драгоценен

в глазах остальных!

(И было неважно уже для других,

Какого он рода: богатых, простых.)

Настя лишь изредка в зал забегала,

Меняла всем блюда, столы вытирала.

Сергея же дамы вокруг облепили,

Но взгляда лишь с Насти

глаза не сводили.

Да мысли о том, для чего он пришёл,

Его не покидали при том.

(песня Сергея и Насти.)

1к.

Сергей.

Что же всё-таки случилось,

Словно вдруг глаза открылись,

Почему не замечал в ней красоты?

Этот взгляд и этот голос

И коса длиною в пояс,

И движенья дивной грации полны!

Красоты необычайной,

И характер очень мягкий,

Всё в ней мило и притягивает взгляд!

Как же быть, тону как в море,

В этом омуте бездонном,

Её очень ярко снежно-синих глаз!

Припев.

Всегда считал, любовь – удел других,

Что недостоин оказаться среди них!

Лишь принцам по карману красота,

В моих карманах пусто – ни гроша!

– – – – – – – – – – – – – —

Приметив Сергея, хозяйка Елена,

Обхаживать стала его, как умела.

(Она вдруг забыла, что замужем долго,

И что подрастают у них три ребёнка.)

Елена.

– Ах, милый, откуда вы родом, скажите,

Да всё поподробнее мне опишите!

Надолго ли здесь вы в наших краях,

Успеем ли мы покататься в санях? —

Под локоть схватив, в Зимний сад повела,

Но Насте попались они на глаза.

Хоть и не знала Сергея-то толком,

В сердечке

вдруг больно кольнуло осколком.

«Что же со мною такое случилось,

Я, часом, в Сергея того не влюбилась?» —

Задумалась Настя, и пульс подскочил,

А импульс любовной волной окатил. —

«Ого! Да я, кажись, с ума сошла,

Он словно принц, а я – слуга!

(продолжение песни.)

2к.

Настя.

Что со мною приключилось,

Будто небеса открылись,

И теперь летают бабочки в глазах?

Его взгляд и этот голос,

И волос пшеничных колос!

Почему зимою всё вокруг в цветах?

Этот рост, осанка, плечи,

Нежный тон его при встрече,

Утончённые манеры, жест руки!

Может мы не так знакомы,

Но тону я поневоле

В омуте бездонных серых глаз твоих.

Припев.

Я о любви такой и думать не могла,

Несбыточной мечтой она была!

Ведь суждено по жизни одиноко плыть.

Как жаль,

но роскошь – мне тебя любить!

– – – – – – – – – – – – – – – – —

Увидев Настины глаза,

Елена всё вдруг поняла:

«Во взгляде искра и тоска?

Так значит, Настя влюблена?

Да, но в кого?

Не сводит глаз лишь с одного…

Видать, Сергей её зазноба!» —

Елену охватила злоба.

Но притворилась, что слаба,

Проста, невинна, как дитя.

На доброте в момент сыграла:

– Ах, что-то в глаз, кажись, попало! —

Сергей, мой милый, уж взгляните,

Что там застряло, мне скажите.

Сергей склонился над Еленой…

Но Настя недовольна сценой, —

Свой взгляд от пары отвела,

И по своим делам ушла.

«Ведь это барских душ дела!», —

Подумала в себе она.

(Вот и не видела того,

Что тут же и произошло.)

Сергей взглянул в глаза Елены,

Но в ней заметил взгляд чужой,

Увидел ту, что как бы куклой,

Руководила ей самой.

– Ты кто такая, отвечай!

Тебя я вижу, так и знай!

(Но та слукавить захотела.)

– Сергей, мой милый, я – Елена!

Сергей.

– Меня таким не проведёшь!

Лукавая.

– Что ж, признаю: а ты хорош!

Так значит, видишь ты меня?

Ну, как тебе моя игра?

Сергей.

– Я повторю вопрос простой:

Как твоё имя, демон злой?

(За гордой Еленой стояла богиня,

Что зазванных ей от Христа уводила.

Вселяться могла она в разных людей,

Вот так и сбивала наивных с путей.)

Лукавая.

– Цирцея я, чего орать?

Внимание-то привлекать!

Сергей.

– Елена знает, что ты в ней? —

Спросил по-дружески Сергей.

Лукавая.

– Да не боись, сама впустила,

Когда немноооого согрешила!

Поймав её на криминале,

Уже лет пять держу в подвале!

А этот бал лишь маскарад,

Что б муженёк её был рад!

Сергей.

– Так значит, ты из падших, будешь?

Лукавая.

– А что такого! Ты осудишь?

(песня Цирцеи.)

1к.

Мне подарила красоту мать-Луна

И научила колдовать сама,

Талант вложила обольщать мужчин,

Но не открыла лишь секрет любви!

Припев.

Несправедлива жизнь ко мне была,

Любовь найти хотела я, но не смогла!

Ни на земле, ни под водой,

Мне нашёлся мой герой,

Который смог бы сердцем согревать,

Лишь обо мне одной мечтать.

2к.

Ты обвиняешь в том, что я грешна,

Но разве ты не знаешь, что земля

Давно уже погрязла во грехах,

И не знаком ей Божий страх!

Припев.

Несправедлива жизнь ко мне была,

Любовь найти хотела я, но не смогла!

Ни на земле, ни под водой,

Мне нашёлся мой герой,

Который смог бы сердцем согревать,

Лишь обо мне одной мечтать!

– – – – – – – – – – —

Цирцея.

– Так что, оставишь всё как есть?

Иль род людской решил жалеть?

Могу вам с Настей подсобить,

Если и впрямь с ней хочешь быть!

Волшебных сил не сохранила,

Но травы есть и эликсиры.

Сергей.

– Так это ты, с болот колдунья?

Цирцея.

– Я не колдунья! А ведунья!

Ну да, в болотах я жила,

Чего ты разорался зря!

Там всякой нечисти хватает,

Вот и меня там каждый знает!

И репутация моя,

Совсем не хуже, чем твоя!

Ведь я же сделку предлагаю,

И выгодной её считаю!

Так что, согласен ты, аль нет,

Каков же будет твой ответ?

В Сергее подскочила Вера,

И очень даже осмелела,

Ведь подросла ещё чуток,

Теперь ей как восьмой годок!

Расправив крылья, меч схватила,

Перед Сергеем его взмыла,

И строгим взглядом сверлит цель,

Готовая пронзить мишень!

Сергей.

– Ну нет, уж лучше воздержусь,

От сделок с падшей открещусь!

А ну-ка живо выходи,

Хозяйке дом её верни!

Цирцея Веру увидала,

Что на плече его скакала,

Размахивая перед ней мечом,

И угрожая ей при том!

Смирилась падшая и вышла,

Чтоб боком ей чего не вышло.

(Елена замертво в руки упала,

От сна ей очнуться ещё предстояло.)

Цирцею не видели люди другие,

Но к той, что упала, они поспешили.

Вокруг собралось с десяток зевак,

И муж подоспел, простейший добряк.

Внутри помолился Сергей за Елену,

Чтоб оживить сознания веру.

Женщина вскоре открыла глаза,

И побледнела от страха она.

Помог ей подняться. Елена смутилась.

Цирцея же злая от них удалилась.

Сергей.

– Прошу вас,

старайтесь теперь не грешить,

Должны с осторожностью дни проводить.

Душа, словно лист, так нежна и ранима,

Пишите на ней то, что будет красиво.

Опомнившись, женщина мужа искала,

Обняв его, крепко она зарыдала.

Елена.

– Прости меня, милый, я так виновата,

Вела себя так, словно я бесновата!

Муж удивлённо супругу обнял,

И к сердцу любимую нежно прижал.

(Поверить не мог, как она изменилась,

А внутренность вся её словно светилась!)

– Ну полно тебе, слёзы лить, дорогая, —

Сказал очень нежно, платком вытирая. —

Что было – прошло!

Мы с начала начнём!

И спорить отныне не будем притом.

(Тот день никогда не забудут они,

Ведь снова сердца были их влюблены!)

А тот,

кто в том зале лишь только кружился,

И не заметил, что мир изменился.

К полуночи время уже приближалось,

До звука курантов немного осталось.

Ёлка совсем уже грустной казалась,

Гирлянда сломалась и не зажигалась.

Подарки, что гости с собой приносили,

Мальчишки тайком по углам растащили.

Сергей начинал душой огорчаться,

Что дух Рождества

не спешит возвращаться.

Без духа Его явно рушился праздник,

А сам-то Сергей

в том ещё первоклассник!

Вот только Отец никуда не девался,

Незримо присутствовал духом своим,

Он праздник особенным сделать старался,

Хоть и невидим был всем остальным.

Пока находился средь этих гостей,

Картина ему становилась ясней:

Он видел, как в адрес хозяйки Елены

Летели от многих лишь мрачные тени:

Сварливость и Зависть,

Неверие, Пакость,

Осуждения Бредни, и разные Сплетни.

Понятно, что она грешна,

Но всё же всех здесь собрала!

А значит, есть и в ней добро,

Лишь заглушило его зло!

Придётся всех здесь проучить,

Чтоб страху Господнему их научить!

Куранты полночь лишь пробили,

Как все Фанфары снова взмыли,

Тем пробудили интерес.

– Настало великое время чудес! —

Сказала Елена. В овациях зал!

Но вдруг,

промелькнула Тень мимо зеркал…

Воздух внезапно у них изменился,

Пространства континуум

вдруг исказился.

В богатой одежде и с посохом крепким

Дух вышел вперёд и стал всем заметным.

Огромного роста, с седой бородой,

Вроде старик, но совсем молодой!

В одежде его – расписные узоры,

Подобные тем, что рисуют морозы,

А в посохе – власть и уверенность воли,

Предстал пред народом он

Силой природы!

Во взгляде сияли чистейшие звёзды,

Он выглядел грозно, но не было злости!

Посохом стукнул! – и музыка стихла,

Кто в зале кружился – остановился.

(Внезапно на ёлке включились огни,

Что были давно уже отключены.)

Настя как раз в то мгновенье входила,

Да тут же, в дверях, в удивлении застыла.

Узнала и в этом наряде его,

Понять не могла, для чего это всё!

И что за загадка, как вырос он так?

Он что, на ходулях стоит на верхах?

Морок.

– Приветствую вас! – возвысил Дух глас.

Все гости тотчас повернулись в анфас.

Гость 1.

– Вы кто, господин? —

кто-то вдруг прокричал.

Морок.

– Владыкой Морозов все кличут меня!

Я в этих краях Воеводой служу,

Дозором места каждый день обхожу.

Узнал,

что на праздник вы всех пригласили,

Да только о Мороке что-то забыли!

Но я не сержусь на такие дела,

Хотя заглянуть к вам решил неспроста!

В деснице моей и Зима, и Ветра,

Могу покорить, если надо, моря!

Мой суд справедлив,

В нём нету ошибки!

Ваши улыбки, – я знаю, – фальшивки!

Вы здесь собрались встречать Рождество?

Но в место, где зло, не приходит оно!

А значит, за вас заступиться не сможет,

Увы, но ничто вам уже не поможет!

В окна на улицу все поглядите,

Кружат там ветра, охраняя границы!

Да и Зима на подходе сама,

Похоже, что тоже она не одна!

Итак,

Я видел мрачных мыслей тени!

Вы все злословили одну,

И чтоб от зла очистить землю,

Мне выдайте девицу ту!

Гость 2.

– Кого же, позвольте, хотите морозить?

Морок.

– Ту,

с кем вражду вы не в силах отбросить!

Я слышал,

хозяйка вам всем не по нраву!

Хоз. канц. лавки.

– Хотите морозить Елену-Красаву? —

Со страхом Верочка спросила,

Да сразу рот рукой прикрыла.

Елена на мужа с тоской посмотрела.

Хозяин.

– Нет-нет! Не её! —

крикнул муж её смело. —

Елена моя уже изменилась!

Во всём предо мною она повинилась!

Морок.

– Мне жаль,

но приказ не могу нарушать,

Я должен кого-то из вас наказать!

Решайте скорее, кто жертвою станет,

Заступником вашим

пред Светом предстанет!

Иначе придётся вам всем пострадать —

За грех наказания не избежать!

Сергей не знал, что здесь творится,

И что ещё потом случится,

Отца-то в гневе он не видел,

Вот и подумал: вдруг обидел?

Да и скажите, как понять

Того, Кто хочет наказать!

Сергей в нём начал сомневаться,

И в мыслях с жизнью расставаться,

Снова считал себя недостойным,

Вспомнив,

когда был с пятном он позорным.

Богатые, знатные все скучковались,

И между собою соревновались.

Решали они, кто же хуже из них,

Но переключились на званных простых.

Ведь жалко самим было

с жизнью расстаться,

Привыкли такие в достатке купаться.

– Вот те, что попроще, чего им терять?

Таким и не жалко совсем умирать!

Но стоило волю озвучить свою,

Как те, что попроще, восстали в строю.

Бедная.

– У нас тоже быт, и семьи свои,

Так почему умирать мы должны?

А эти, смотрите, уж всё получили,

Теперь отпустить их ещё попросили!

Так в чём же тогда справедливость у вас,

Решенье такое нарушит баланс!

Богатый.

– Что ж, Воеводе, предложите сами?

Бедный.

– Пусть жребий решает, кто пострадает!

(Цилиндр чей-то взяли,

Да бумаг накидали,

Свои имена на них не писали.)

А Славик с Верочкой молчат,

Ведь все им здесь – кто кум, кто сват.

Ну как кого-то подвести,

Чтоб в жертву взять и принести!

И Славик сделал первый шаг.

Но Вера тащит за рукав:

– Куда ты! Мы же невиновны!

Славик.

– Но разве мы столь хладнокровны? —

Сказал он с добротой присущей, —

Прости, тебе не стал я мужем. —

Достав кольцо, он отдал Вере, —

– Жаль, предложение не сделал.

Я всё тянул и время ждал,

Теперь возможность потерял.

А Вера смотрит на него,

Не понимает ничего:

«Неужто надо им расстаться,

Неужто вновь одной остаться?»

– Раз ты идёшь, то я с тобой!

Славик.

– Ну что ты, милая, постой!

(Пока замешкались они,

Другие сделали шаги.)

Тут Тьма предстала пред толпой

В чернющем образе святой.

Красавица – не хуже Насти!

(Вокруг клубится дымкой платье)

Но от неё у всей толпы,

Мурашки страха поползли!

Морок.

– А ты чего здесь позабыла? —

Тебя никто не ждал, Эрида!

Тьма.

– На вас обиделась подруга,

Она – богиня, не прислуга!

Вот и пожаловалась мне,

О том, что сделал ваш Сергей.

Однако, сделку предлагаю!

Морок.

– Уж я-то сделки твои знаю!

(Тьма рассмеялась перед ним.)

– Да брось, давай предложим им!

Мне напряжённость здесь заметна,

В народе больше тьмы, чем света!

К тому же аромат греха

Повсюду слышен для меня!

– Итак, народ, вам предлагаю,

Избрать Богинею меня!

Тогда грешите, сколь захочет

Ваша порочная душа!

К тому же милость окажу:

Своих отсюда отпущу!

(песня Тьмы.)

1к.

Пугают жизни перемены?

Приди ко мне, тебе налью

Болотных зелий от Химеры,

И тиной ложной накормлю.

Кому-то дам богатство, славу,

Кому-то хватит и грибов,

Ведь всё моим рукам подвластно!

Тяните жребий! Кто со мной?

Припев.

Ах как же нравятся мне запахи греха,

В них утопаю я, блаженством упиваясь,

И наслажденье вспоминать,

Хоть вам такое не понять,

Что в венах ваших моя тьма преобладает!

2к.

Пугает власти вас измена,

А может любите судить?

Тогда пропишет вас Химера,

В болотах с Нечестию жить!

У нас во всём для вас свобода,

Смиренье только предо мной!

Ведь я на многое способна,

Тяните жребий! Кто со мной?

Припев.

– – – – – – – – – – – – – —

Тьма.

– Как предложение моё?

Вы принимаете его? —

Спросила только из каприза,

Рукой поглаживая Крыса.

Рождество.

– С Тьмой не престало говорить,

Но вам, народ, решать, как быть!

Кто хочет, может с Тьмой остаться,

А если нет, то с ней расстаться,

И жертву всё же принести, —

Вас по-другому не спасти!

Но люди всё же не решались,

Между собой они шептались.

Не знали, что же им избрать,

Ведь страшно как-то умирать!

Но всё ж страшнее Тьме служить,

Вот и решили, жертве – быть!

Клочок со словом «ЖЕРТВА» взяли,

Да и закинули в цилиндр,

Бумажки все перемешали,

И стали к людям подходить.

Тьма.

– Как мило, только посмотрите!

Хотите отказать царице?

Да я вас в пыль могу стереть,

Чтоб вам всем здесь и околеть! —

Разгневалась на них Эрида,

Что злой материей покрыта.

Сергей не знал, как всё исправить,

Но Вера меч уж достаёт,

Пока Мечтатель всё решает,

Та мелкая уж рвётся в бой!

«Свет или Тьма? – таков закон!» —

Свой выбор всё же сделал он.

(Не мог же смерть он допустить,

Решил всё на себя взвалить.)

Но только выйти захотел,

Ступить и шага не успел,

Как вдруг услышал впереди…

Настя.

– Господи, Боже, нас грешных, прости!

Пусть жертвою я стану, мой Господин!

Тебе доверяюсь, а их отпусти! —

Настя кинулась к Владыке

С сердцем, настежь всем открытым.

(Что за девушка мечты —

Символ веры и любви!)

Сергей хотел остановить,

Да не успел и рта открыть,

Как посоха силы уже были в деле:

Вмиг распахнулись все окна и двери!

Предстала их взору царица Зима —

Роскошная дива, как сахар бела!

(Высокого роста, аж метра под два!

Точёней фигуры не видела я!)

Одетая в платье с высокою стойкой,

Расшитое щедро жемчужным потоком,

Что всё отливало сиянием волшебным,

В копне серебристых волос – диадема!

Огромных волков белейшей породы

Спустила Зима с поводков, словно в поле!

Волки сразу зафырчали,

Очень гневно зарычали,

Сделав вмиг рывок от пола,

Пронеслись мимо народа, —

Снежной бури пелена

Поднялась лихая мгла!

У Морозов с лука стрелы,

Зазвенели, полетели:

Раз! Два! Три! Четыре! Пять! —

Настя стала замерзать.

Дети сильно испугались,

И к родителям прижались,

Все зажмурили глаза,

И молились про себя.

Кто пытался страх сдержать,

Ну а кто-то убежать.

(Только как спастись от тех,

Кто насквозь здесь видит всех?)

(песня «Стихия». )

1к.

Сеять ветер неразумно,

Вырастет из ветра Буря,

И закроет небеса,

Заметая города!

Припев.

Буран с Метелью кружат всюду,

Воют страх внушая люду! —

Не уйти и не сбежать,

Силы эти не прогнать!

Войною мира не добиться,

Если постоянно злиться!

Умножая в сердце зло, —

Убиваем мы Добро!

2к.

Если боль питаешь злобой,

От обиды, словно сдобой,

То полезут сорняки,

Укрепляя корень Тьмы!

Припев.

Буран с Метелью кружат всюду,

Воют страх внушая люду! —

Не уйти и не сбежать,

Силы эти не прогнать!

Войною мира не добиться,

Если постоянно злиться!

Умножая в сердце зло, —

Убиваем мы Добро!

3к.

Всем смирять характер нужно,

Чтобы не настигла стужа,

Где Гордыня, – там беда

Разрушает без стыда!

Припев.

– – – – – – – – – – – —

В зале огромном, с тёплым камином,

Холодно стало, как в мрачной могиле!

У Насти лицо побелело, ресницы,

Да инеем синим покрылись глазницы,

Кровушка в венах у Насти остыла, —

И дева прозрачной ледышкой застыла.

Как замерло сердце красавицы той, —

Исчезло, что было от девы земной!

Даже коса вся её ледяная,

Улыбка исчезла, лишь поза немая!

Напуганы гости уже не на шутку,

Такие впервые им выдались сутки!

Все чудо хотели, но не с погодой,

Не ждали они столкновенья с природой!

От страха и жути их ноги сковало —

Сбежать не могли, и кричать не пристало.

Кому же молиться,

коль Бог отвернулся?

Кому рассказать,

так решат, что свихнулся!

Заплакал Сергей:

– Что ж за праздник такой,