Текст книги "Черная звезда на счастье"

– Прости меня, – упавшим голосом пробормотала она, опуская голову.

– Возвращаю, – тихо предупредил Тхорн, и секунду спустя Асхелека вновь стояла в коридоре, полном людей. Офицеры гурьбой покидали зал, капитан уже куда-то испарился. По тому, как все старались отводить от нее глаза, она поняла, что многие слышали ее дерзкие реплики в адрес командира.

Смущенная тем, что произошло, Асхелека ни о чем не спрашивала, когда он взял ее за руку и повел за собой. Но стоило им остановиться перед большой дверью, немного не похожей на другие, как ее почти парализовало. Она вспомнила это место, и оказаться здесь в реальности было большим шоком, чем в уводе. Тхорн открыл дверь в свою каюту:

– Заходи, не бойся. Я не планировал тебя сегодня есть, – сказал он, глядя в сторону. В его голосе ей почудилось раздражение.

Прерывисто вздохнув, она шагнула внутрь. Помещение казалось большим по сравнению с той каютой, где спала она – и все выглядело иначе, чем в прошлый раз – возможно, потому что было светло. Все помещение заливал яркий ровный свет, в котором даже огромная кровать не создавала пугающе интимной обстановки. Это помещение явно использовалось не только как личная спальня – в нем нашлось место и письменному столу, и огромному дивану, и креслам, и шкафу с кучей книг.

Тхорн прошел мимо этого всего, пересек комнату насквозь и открыл еще одну дверь, которую она только тогда и заметила.

– Проходи, пожалуйста, – снова сказал он, поскольку она опять застыла, не двигаясь с места. И Асхелека поспешила вперед – туда, куда ее любезно приглашали. И, сделав пару шагов, остолбенела: перед ней открылся огромный, в несколько раз больше, чем его каюта, зимний сад, залитый ярким солнцем.

– О, звезды, Тхорн! – ошеломленно выдохнула она, а потом подняла на него сияющее лицо, забыв в ту же минуту обо всем. – Я никогда не думала… я даже не предполагала, что на корабле может быть такое…

– Это мой дом, маленькая – у меня другого нет. Эти деревья и цветы сажала мама.

Медленно подняв голову, Асхелека убедилась, что над головой сияло чистое небо. Прозрачный купол находился в открытом положении.

– А когда корабль взлетает…

– Все закрывается. И сверху еще три слоя герметичной крыши, – пояснил Тхорн, проходя вперед и увлекая ее за собой.

Необычный сад оказался устроенным по-домашнему: там и тут стояли мягкие диванчики и небольшие столики с мелочевкой. Кроме клумб с цветами, попадались декоративные фонтанчики, вид которых вызвал у Асхелеки улыбку узнавания – такие же у мамы Тхорна располагались в саду. Ее взгляд упал на плед, свернутый на одном из диванов, и брови девушки приподнялись:

– Не представляю тебя укрывающимся пледом.

– Правильно не представляешь, – ответил Тхорн с сардонической усмешкой. – Это мама оставила.

– Она часто бывает здесь?

– Нет, – он качнул головой, опускаясь на диван без спинки. Его крылья расстелились по полу за спиной черной пеленой. Асхелека невольно глянула на них и села на другой диван, подобрав под себя ноги. Она наклонила голову:

– Ты кого-нибудь приглашаешь сюда?

– Иногда, – он кивнул и, подумав, добавил: Немногих.

– Я могу спросить, для чего ты пригласил меня?

Тхорн не сводил с нее внимательного взгляда, и ей с каждой секундой все больше хотелось поерзать.

– Ты сказала, что у тебя проблемы на уроках телепатии. Я хотел помочь.

– Как? – удивилась она, нервно облизала губы и даже подобралась: этого она не ждала.

– Научить чему-нибудь.

Девушка растерянно хлопнула ресницами и сглотнула, кусая губы, неожиданно испытав вспышку отчаяния вместо надежды.

– Наверное, ты хороший учитель. Но даже если ты будешь учить меня целый день, я не смогу наверстать те годы, что пропустила, – тихо сказала она.

– А кто говорил об одном дне, Хеле? – с недоумением перебил он.

Ее ресницы мгновенно взлетели вверх, и наступила долгая пауза, пока она соображала.

– Ты имеешь в виду… ты хочешь со мной заниматься постоянно?

– А ты этого не хочешь?

– Но я… я почти ничего не умею, – неловко возразила она, опуская глаза, но от радости у нее даже в груди перехватило, и они оба это почувствовали.

– Догадываюсь, – удовлетворенно ответил Тхорн. – Но поэтому тебе и нужно заниматься, верно?

Микея

Собеседование с психологом в Центре семьи казалось нескончаемым: он задавал десятки нелепых вопросов, заполняя ее анкету. Когда он добрался до ее дела и отношений с отцом после совершения преступления, ей стоило огромных усилий сдержаться. Пожалуй, она бы и ляпнула какую-нибудь резкость, если бы Цесин перед собеседованием не взял с нее обещание, что она останется спокойной до конца беседы.

– От этого собеседования зависит, одобрят ли они помолвку. Если сорвешься – это может затянуться на месяцы, маленькая, – предупредил он.

Поэтому на все вопросы она отвечала максимально спокойно, с достоинством обходя тот факт, что ее родители, по сути, оставили ее одну на время суда. Микея запрещала себе думать о том, что, возможно, это повлияло на решение судьи не в лучшую сторону. Конечно, в беседе с психологом не стоило даже мысли такой допускать, и она из последних сил делала вид, что нисколько не обижена на отца и маму. Благо, у нее было преимущество перед многими, кто проходил собеседование в стенах Центра семьи: они не могли заставить ее снять эмоциональный блок – Микея была заблокирована на год извне, по приговору суда.

Когда собеседование закончилось, Цесин уже ждал ее в приемном зале – его глаза тоже отражали усталость.

– Тебя тоже замучили, да? – тихо спросила она.

По его тонким губам скользнула легкая улыбка, но он сомкнул веки и еле заметно кивнул, привлекая к себе за плечи. Микея позволила себе ткнуться носом и щекой в его грудь. Теплая ладонь скользнула по ее волосам, погладила по спине:

– Нам надо подождать результатов здесь, маленькая. Хочешь сесть?

– Не-а.

Микея хотела лишь прижиматься к нему так – и чтобы он не отпускал. Было очень страшно, что им откажут – и что тогда будет с ней? При одной мысли об этом у нее начинались проблемы с дыханием.

Цесин понял, прижал ее к себе крепче:

– Тише, тише. Все хорошо. Они крайне редко кому-то отказывают. Должны быть очень серьезные причины.

Она кивнула, успокаивая сердцебиение ровными длинными вдохами и выдохами.

– Тебя заставляли снимать блоки? – тихо спросила она после долгой паузы.

– Конечно, – Цесин рассеянно растрепал ей волосы. Почувствовав, что он погружен в себя и тоже волнуется, Микея замолчала и обхватила его руками за талию, наслаждаясь знакомым цитрусовым запахом с нотками горчинки, свежестью его рубашки под щекой, нежностью рук, гладивших ее по спине.

Когда сотрудница Центра, встречавшая их три часа назад, вышла навстречу, Микея встрепенулась и перестала дышать на несколько мгновений. Но тут девушка обозначила вежливую улыбку:

– Поздравляю с помолвкой.

Вечер они провели на водопаде Шейи – одном из самых романтических мест близ столицы, а затем поужинали в чудесном кафе. Микея даже запротестовала, спохватившись, что ее платье не достаточно красиво для такого места, но Цесин заставил ее замолчать легким поцелуем в губы и все равно повел туда, и они прекрасно провели время. Только поздно вечером, прощаясь с женихом, Микея ощутила растерянность.

После такого волшебного дня трудно было осознать, что она все еще осужденная, и что надо возвращаться в утлую квартиру в общем доме.

– Я хочу проводить тебя, – настаивал Цесин, расстроенный ее резким отказом.

– Нет. Я не хочу, чтобы ты даже видел это место, и чтобы тебя там видели.

– Маленькая, я видел в жизни места похуже.

– Но без меня. Пожалуйста.

В ее глазах показались слезы, и он отступил:

– Хорошо. Но помни, я хочу быть с тобой рядом, даже когда тебе трудно. И я вытащу тебя. Ты не будешь жить там целый год, и тем более три – поняла меня?

– Да.

Она улыбнулась – невозможно было не поверить, когда он говорил с таким серьезным лицом, хотя пересмотр приговора и казался ей очень призрачной вероятностью. Ее наказание было назначено по закону, с соблюдением всех процедур и формальностей. Оснований для пересмотра, скорее всего, не найдут.

Зябко поежившись от вечернего ветерка, Микея переступила ногами на взлетной площадке возле кафе:

– Мне пора, а то совсем темно будет.

– Конечно, маленькая.

Цесин оглянулся, чтобы убедиться в том, что они одни, а потом протянул к ней руки, и Микея с готовностью позволила поднять себя и ответила на нежный поцелуй жениха. Ей хотелось бы, чтобы он так держал и целовал ее вечно. Его губы ласково касались ее приоткрытого рта – так бережно, словно он боялся дать волю чувствам и одновременно все же хотел соблазнить ее. И у него это получилось – Микея на миг растворилась в этом сладостном моменте. Ей даже показалось, она вот-вот упадет, когда ноги вновь коснулись земли.

Сезар

У правителя планеты редко выдаются более-менее свободные деньки, но тот день выдался особенно напряженным. Ему ни на минуту не удавалось остаться одному, и под вечер тот, кого на Горре звали Величайшим, уже был готов разрушить легенду о своей вечной невозмутимости и сорваться на кого-нибудь, кто попадется под руку.

В этот самый момент появился администратор Сезариата Яксин эс-Фарфе, неделей ранее назначенный куратором программы переселения землян. С тех пор Яксин являлся на глаза почти каждые полчаса с миллионом вопросов и просьб. Сезар старался относиться к этому терпеливо: он сам этого хотел. Предыдущие руководители программы ни на что не годились, и он назначил самого строгого и въедливого человека, которого только мог.

Одновременно администратор проявлял здравомыслие и человечность там, где это было необходимо. А также не стеснялся дергать Величайшего, раз уж он лично хотел все контролировать. Правда, теперь уже Сезар не был в этом так уверен, и, в целом, готовился передать бразды правления эс-Фарфе. Возможно, Яксин ходил к нему так часто именно для того, чтобы подтолкнуть к делегированию полномочий, подумал он, и вновь ощутил, что закипает: никто не смел манипулировать им.

– Величайший, – негромко сказал Яксин вместо приветствия, наклонив голову в поклоне.

– Слушаю тебя, – сказал он, поднимая глаза. Еле заметно дернувшись, эс-Фарфе отвел глаза. Прямой взгляд Сезара так действовал абсолютно на всех телепатов – как легкий удар током. Иногда он забывал об этом, а иногда прожигал взглядом намеренно, как сейчас: маленькая месть за то, что Яксин его измучил за день, и заодно попытка его отвадить.

Последний разговор получился очень раздраженным, когда советник вновь доложил, что третьей землянке никак не удается найти подходящего жениха, хотя она уже два с половиной года живет на Горре и вполне готова вступить в помолвку – тем более, что не за горами ее тридцатилетие, и возраст этот юным считать уж никак нельзя. «Вы точно всех проверили?» – осведомился Сезар и тут же прочитал ответ в голове своего подчиненного: всех, но не совсем. И тогда он жестко бросил ему, что когда говорит – проверять всех, это означает ровно то, что он сказал.

– И советников тоже? – уточнил Яксин, невероятно устойчивый к его гневу.

– Вы понимаете, что значит всех? – понизив голос до самого тихого и самого страшного, тогда поинтересовался Сезар. – Это значит, и советников, и вас, и меня тоже. Абсолютно всех!

После такой беседы он, конечно, не ждал никаких экстраординарных результатов – понятно, что Яксин исключил из поиска всего несколько человек, и вероятность, что с кем-то из них землянка совпадет после того, как ей не подошли тысячи и тысячи – стремилась к нулю. Но требовалось закончить проверку на центральной планете, чтобы обратиться с поиском на Горру-2 и Горру-3 – ведь это повлечет для землянки необходимость нового переезда и неизбежный стресс.

– Ну что, так никого и не нашли? – уточнил он, глядя на Яксина, который, казалось, боялся теперь открыть рот.

– Нашли, но…

Яксин снова осекся.

– Так что же ты молчишь? – удивился Сезар и нетерпеливо вцепился в него взглядом: Кто он?

Ответ, который он нетерпеливо вычитал из головы советника, заставил его моргнуть и на мгновение даже дезориентировал.

– Вы же просили проверить и вас, – извиняющимся тоном произнес Яксин. – Я понимаю, что это формальность. Мы готовы запросить Гору-2 и…

– Какой процент? – осведомился Сезар. Он подумал, что при уровне семьдесят теоретически можно было бы попробовать. Если меньше – конечно, не стоило мучить девушку, у которой наверняка начнется приступ паники от одного его вида.

– Девяносто три, – еле слышно сообщил эс-Фарфе.

Черные глаза Сезара на мгновение изменили цвет – на темно-зеленый, и Яксин снова дернулся, опустив взгляд. А правитель планеты всерьез задумался. По понятиям его родных он еще не вышел из своей юности. Но в его шестьдесят два он, в принципе, мог решиться на помолвку, вот только не с кем – ни на его родной планете, ни здесь, на Горре, мало-мальских совпадений не нашлось. И вот почти идеальное совпадение, но с кем – с землянкой.

– Я не откажусь. Свяжись с моим секретарем и устрой мне завтра встречу с девушкой. У меня дома, – решил Сезар.

– А ей…

– Нет. Ей ничего не говорить. Я сам. Если вы мне ее напугаете – убью, – ласково пообещал он ошеломленному руководителю программы.

Ариадна

Атмосфера легкой нервозности не покидала просторную квартиру, где она жила со своей горианской семьей, вот уже несколько недель. Ее опекун и его жена о чем-то переговаривались по секрету, старательно улыбаясь ей и ничего не объясняя, но Ариадна все больше чувствовала их тревогу, и, в конце концов, не выдержала.

– Астан, объясни мне, в чем дело, пожалуйста, – сказала она после ужина, оставшись наедине с опекуном, пока Эниэла вышла, чтобы уложить трехлетнего сына спать. – Я уже замучилась молча наблюдать, как вы шепчетесь.

Взгляд опекуна стал на секунду испуганным, а потом – расстроенным. Он явно не ожидал от нее такого, полагая, вероятно, что все успешно скрывает. Вздохнув, горианец положил перед собой на стол крупные загорелые руки и посмотрел на них, словно ища в своих ладонях ответа на то, как лучше с ней разговаривать. Иногда Ариадну это веселило, иногда – бесило, как сейчас, когда на его лице, словно на мониторе компьютера, отобразилось явное зависание в режиме «поиск-лучшей-схемы-разговора-с-расстроенной-землянкой».

После турнира кое-что изменилось. Она была слишком расстроена очередным пустым сообщением из системы, чтобы такой сильный телепат, как Дейке, этого не заметил. Чуть позже, когда они вернулись в гостиницу и поужинали, он поговорил с ней, и стало немного легче. Ариадна сама не знала, как, но капитан эс-Хэште убедил ее, что все со временем наладится, и отчаяние отступило. Все-таки он очень сильно отличался от ее опекуна: Дейке не потребовалось профессионального образования психолога, чтобы помочь ей. Возможно потому, что капитан в целом был сильнее, увереннее, чем ее пре-сезар, и всю свою уверенность сообщал окружающим.

В характере Астана, напротив, слишком сильно проявлялась инфантильность и обеспокоенность многими вещами, о которых, как ей казалось, можно не беспокоиться вовсе. Все это зачастую выливалось в бесполезную гиперопеку над ней. Хотя в целом ее опекун был мировой парень, и Ариадну пугала перспектива оказаться под пре-сезариатом кого-то другого – а судя по всему, к тому все шло.

– В общем, тебе пока никого не нашли. И это может привести к тому, что тебя переселят на другую планету, – выпалил Астан.

– О, черт, – выдохнула Ариадна.

– Не ругайся, накажу, – резко отреагировал горианец. Она вздрогнула и кивнула: несмотря на угрозу, ее посетило теплое чувство к нему за заметную нервозность в тоне: значит, он искренне переживал по поводу ее переезда?

– Значит, у меня там будет новый пре-сезар? – упавшим голосом уточнила она.

– Если бы, – внезапно бросил Астан слегка раздраженным тоном. – Пока все к тому идет, что нам придется лететь с тобой, всем троим.

Он с досадой качнул головой, думая о своем, и только поймав ее шокированный взгляд, понял, что допустил бестактность: дал понять, что беспокоится не о ней, а только о своем комфорте. Да еще и сердится при этом. Изменившись в лице, горианец бросился оправдываться:

– Э-э-м… Ариадна, я не хотел сказать, что виню тебя в чем-то. Просто… ты понимаешь… у нас ребенок, и моя работа…

– Я понимаю, – глухо бросила она, отодвигая стул. – Спокойной ночи, Астан.

Только закрыв за собой дверь спальни, Ариадна смогла вздохнуть нормально и проглотить ужасный комок в горле. Все иллюзия. Ее опекун – мировой парень, как и многие здешние, но к ней это не имеет никакого отношения. Она никому не нужна на целой планете.

Стук в дверь ее спальни примерно час спустя застал ее сидящей на кровати и бессмысленно таращившейся в стенку. Скривившись, Ариадна с трудом поднялась. Меньше всего ей хотелось бы, чтобы это был Астан, желающий извиниться или провести с ней какую-нибудь спасительную успокоительную беседу.

За дверью и впрямь обнаружился ее опекун, но с первого взгляда на его напряженную, невообразимо длинную и худую фигуру, Ариадна поняла: он пришел не для извинений, и не для беседы. В его открытых по-домашнему эмоциях отражалась смесь возбуждения, радости, легкой тревоги… и торжественности.

– Ариадна. Завтра тебя ждет Сезар.

Ночью ей почти не удалось сомкнуть глаз. Она заснула только на два часа, и проснулась рано утром, совершенно разбитая. Почти безучастная ко всему, она позволила Эниэле сделать себе прическу, подобрать подходящий к случаю строгий и красивый линос темно-синего цвета, помочь с легким макияжем. Затем настала очередь Астана – он около получаса объяснял, как следует себя вести в присутствии Величайшего.

Инструкция включала легкий поклон и негромкое приветствие. Обращение строго – только «Величайший», но еще лучше, как оказалось, к Сезару не обращаться вовсе: говорить только после него, быстро отвечать на все вопросы (медленно – нет смысла, он уже прочитает мысли), и ни в коем случае ни о чем не спрашивать. И еще с пару десятков правил перечислил ей Астан, лишь некоторые из которых она запомнила – и только потому, что они ее позабавили. Например: Сезара нельзя касаться. Как будто ей это могло зачем-то понадобиться! Или – еще смешнее – нельзя поворачиваться к нему спиной. Как будто поворачиваться спиной к любому другому собеседнику – нормально.

Но, так или иначе, вся эта суета вокруг правил заставила ее задуматься. Если до того, на протяжении всей ночи, Ариадна переживала лишь о том, что ее заставят переехать – о том, что ей больше никогда не увидеть других землян, о том, как снова придется привыкать к новым учителям, дому и всему остальному – то теперь выяснилось, что беспокоиться надо еще и о Сезаре, точнее, о соблюдении протокола. Заметно было, что Астан здорово волнуется о самой встрече, а не только о том, чем она вызвана. Ее опекун, по всем признакам, заметно переживал, что Ариадна ненароком может нанести смертельное оскорбление их драгоценному Величайшему – и тогда что? Ее казнят? Четвертуют? Посадят в тюрьму?

Сезара она видела на экране лишь пару раз – он ее особо не волновал. По телевидению Величайший выглядел черноватым, словно какой-то посланец тьмы. Через экран – не страшным, но при личной встрече многие пугались – она где-то мельком об этом читала. Внешность его резко отличалась от вида других горианцев. В чем была причина, землянкам объяснили на уроках политики: Сезар родом с другой планеты – управляющего центра системы Горры. Она так и называлась – Центра, по крайней мере, на горианском языке. Уже две тысячи лет только уроженцы Центры правили горианскими планетами – они заведомо превосходили всех горианцев интеллектуально и телепатически, и пользовались заслуженным доверием.

Разнервничавшись чересчур сильно, Ариадна не смогла запихнуть в себя завтрак, и села в транспортер с Астаном совершенно измученной. По дороге она заснула и вздрогнула всем телом, когда опекун мягко коснулся ее плеча, чем заставила его с досадой цокнуть языком:

– Ты сама не своя, маленькая.

«Еще бы», – подумала Ариадна, жутко злясь на него. Она постаралась максимально закрыться блоками, но в том было совсем мало смысла, с ее-то низким телепатическим уровнем. И Астан нахмурился еще больше, а в его глазах мелькнуло недоумение. Но теперь уже ей было плевать на его эмоции – ее знобило со сна, становилось все больше не по себе, и на встречу с Величайшим идти не хотелось совсем.

На границе Сезариата, обозначенной несколькими транспортерными станциями, их встретил новый куратор программы, имени которого Ариадна не знала и тут же забыла, как только Астан познакомил их. Горианец послал ей телепатическую улыбку, на которую она постаралась ответить, но едва по ней скользнул его внимательный взгляд, как брови сдвинулись: он явно просканировал эмоции и остался недоволен. Но на его недовольство Ариадне тоже было плевать.

– Куда теперь? – сухо спросила она незнакомца, когда Астан исчез, вежливо распрощавшись.

– Величайший ждет вас в своей резиденции через пятнадцать минут. Вы готовы лететь?

– Можно я зайду в туалет? – спросила Ариадна, посмотрев в сторону терминала станции.

В туалет ей не хотелось, но нужно было сделать хоть пару вдохов и несколько мгновений подержать заледеневшие руки под горячей водой. Из зеркала на нее глянуло осунувшееся лицо – косметика лишь частично скрыла темные круги под глазами. В целом, однако, с учетом макияжа и замысловатых кос на голове, нарядного линоса – она выглядела неплохо. Повинуясь внезапному порыву, Ариадна выдернула салфетку из коробки на туалетном столике и тщательно стерла с губ переливающуюся розовую помаду. А потом вытерла руки и вышла к своему сопровождающему.

Тщательно пристегнув ее к себе, горианец молча поднялся в воздух и взял направление куда-то в сторону. Ариадна пару раз была в Сезариате – там ей оформляли разные документы, и поэтому знала, что горианское правительство располагается в другой стороне. Что он имел в виду под резиденцией Сезара? Неужели личную резиденцию? Странно… с другой стороны, Величайший мог принимать гостей, где ему удобно, подумала она. Опустив голову на спину мужчины, с которым летела, Ариадна ощутила, как ее неудержимо снова клонит в сон. И только подумав о том, что засыпать не следует, она все же провалилась.

Пробуждение оказалось удивительно сладким. Сначала она ощутила уютное мягкое одеяло и свежесть воздуха. Ее слуха коснулась еле слышная тихая музыка, а ноздри раздразнил запах кофе. Кофе?! Моргая, Ариадна потерла глаза и тут же отдернула руку, когда поняла, что размазывает косметику. Окончательно проснувшись, она села. Обоняние не обманывало ее: пахло кофе, настоящим, земным, какого она не пила уже почти три года, потому что он не рос на Горре.

Осмотревшись, Ариадна сглотнула: она нашла себя на мягком большом топчане на просторной террасе, примыкающей к огромному дому, только часть которого находилась в поле ее зрения. Но дом стоял не на земле, а на гигантской ладони скалы – совсем рядом плыли облака, кругом высились другие скалы, между которыми зияла пропасть. Она сглотнула – на террасе не было никакого заграждения, даже декоративного. Очевидно, что к краю ей лучше не подходить.

Дразнящий запах земного напитка несся из огромной приоткрытой двери разноцветного стекла. Опустив ноги на деревянный, идеально ровный и теплый пол, Ариадна обнаружила, что ее обувь пропала. Спала она в линосе, под мягким одеялом. Судя по положению солнца, несколько часов – утро явно закончилось. В лицо ей бросилась кровь: она проспала встречу с Сезаром. Но почему ее решили не будить? Неужели Величайший рассердился и отказался встречаться с заснувшей визитершей? Тогда в чьем она доме?

Поднявшись на ноги, она сделала несколько шагов к двери, ведущей внутрь, и замерла, когда навстречу ей вышел высокий мужчина в белом, с черными крыльями. Со следующим ударом сердца до нее дошло – Сезар. Ее рот невольно приоткрылся от изумления: его одежда ничем не напоминала официальные одеяния. Какие-то легкие тонкие штаны, рубашка из ткани, похожей на лен, немного мятая.

Черная тяжелая коса слева на груди – свисает ниже талии, увитая красными шнурками. Слегка шокированная, она невольно встретилась взглядом – и сразу дернулась, обожженная ослепительно черными глазами. И выругалась про себя – говорил же ей Астан: не смотри в глаза. Оказывается, она дурнее, чем ей самой кажется. «Какой страшный взгляд», – мелькнуло в голове, и Ариадна тут же покраснела, сообразив, что он прочитает эту мысль… как и все прочие.

– Простите, – вырвалось у нее, и тут же она подумала: боже, какая идиотка. Теперь еще и заговорила первой. А казалось, такие простые логичные правила – и запоминать-то не стоит.

– Здравствуй, маленькая, – сказал он совсем негромко, остановившись в трех шагах.

«Поклониться. Надо поклониться. Но как?» Сообразив, что понятия не имеет, что такое «легкий поклон», Ариадна внезапно ощутила себя на грани нервного срыва.

– Не надо кланяться, – внезапно сказал ей Сезар. – Нам приготовили кофе. Идем.

Он протянул руку, она машинально шагнула вперед и дала ему свою. Теперь она коснулась его горячей сухой ладони. Но это ведь не нарушение правил, если он сам захотел?

Ариадна опустила голову, нервно облизнув губы, и молча пошла за ним. В ее голове роились десятки насущных вопросов. Почему он позволил ей спать? Зачем угощал ее кофе? Почему разрешил не кланяться? И вообще – что происходит?

За стеной, как оказалось, продолжалась терраса – только ее закрытая часть. Лучи солнца сквозь стеклянные стены всех цветов радуги заливали все это огромное помещение мягким переливчатым светом – бликами сотен оттенков. Музыка здесь играла чуть громче, создавая атмосферу отдыха и праздника, но не слишком энергично: мелодия лишь услаждала слух, а не призывала немедленно броситься в пляс. Часть комнаты занимали низкие диванчики без спинок, выставленные вокруг стола. На один из них ей было предложено опуститься, и Ариадна села, расправив слегка помятый линос.

Сезар опустился рядом – не слишком близко, но не так далеко, как требовал деловой этикет. Перед ними на столике стоял большой серебряный кофейник, чашки и возвышалась целая гора очень дорогих горианских сладостей, которые назывались дьяма. Эту дьяму, похожую по консистенции на невероятно сочное и ароматное пирожное, ее опекун покупал лишь однажды – по одному маленькому кусочку каждому члену семьи. Когда Ариадна узнала цену лакомства, ее глаза буквально вылезли на лоб: сто земных граммов стоили столько же, сколько ей выделяли в неделю на школьные обеды.

Но все же гора дорогих сладостей на столе Сезара не удивляла, а вот кофе…

– Мне привезли его с Земли. Я еще не пробовал, но слышал, что ты его любишь, – тихо произнес Сезар. Ариадна сглотнула и осторожно подняла взгляд, чтобы смотреть ему в лицо, но не встречаться глазами напрямую. Она ощущала, как он внимательно разглядывает ее. Его эмоции отражали легкое любопытство… эмоции?!

Она вздрогнула. Его эмоции были открыты ей – невероятно, ведь в школе говорили, что Сезар никогда никому не открывает эмоций. Это была ошибка или…

– Я снял верхний эмоциональный блок. Это значит, я пропускаю те эмоции, которые хочу, маленькая. Не то же самое, что полностью быть открытым, – внезапно пояснил он.

Ариадна удивленно приподняла брови. Выбирать эмоции, которые открывать? Кем надо быть, чтобы так быстро и точно вычленять собственные чувства из того вороха, который обычно испытывает любой человек? Кем надо быть, чтобы так точно управлять ими?

– Надо быть мной, – негромко подсказал он с неопределенной интонацией. И снова любопытство, и немного добродушного веселья. – Ты не могла бы налить мне кофе?

Ариадна, спохватившись, схватилась за кофейник, как за спасательный круг, пользуясь возможностью хоть немного отвлечься от странного разговора, который вела с ним, не произнося ни слова.

Наполнив обе чашки, она осторожно подвинула одну в его сторону и, заметив на столе сливки, добавила в свою.

– Вы хотите…? – спросила она, держа в руках кувшинчик тончайшего горианского стекла, своей тонкостью напомнившего ей земной фарфор.

– Не знаю, – сказал он и, подумав, поднес чашку с кофе к лицу, вдыхая запах, а потом осторожно делая первый глоток.

– Наверное, нет, – вынес он вердикт. – Я буду пить так.

– Сахар?

Ариадна невольно улыбнулась, наблюдая за его лицом: по нему было видно, что кофе понравился Сезару.

– Я не люблю сладкое, маленькая. Так что нет, – ответил он, наклонив голову на бок, продолжая разглядывать ее. Ариадна порозовела, скосив глаза на дьяму:

– А это тогда кому?

– Тебе.

Сезар, наконец, отвел от нее взгляд и снова сделал глоток кофе, позволяя и ей уделить внимание напитку. Но Ариадна все не решалась есть при нем, тем более выяснив, что сам он не собирался делать этого.

– Я не понимаю, что происходит. Почему вы позволили мне спать… сколько я спала? – спросила она, тут же сообразив, что снова нарушает правило не задавать ему вопросов, и тут же отыскивая уважительную причину: капитально сдавали нервы.

– Я объясню. Сначала съешь дьяму и допей кофе, – тоном, не терпящим возражений, посоветовал он и наклонился, вновь поднося ко рту свою чашку, которая в его крупных темных ладонях выглядела крошечной. Ариадна взяла большое пирожное, которое на самом деле было не пирожным, а фаршем из лепестков редкого горианского цветка со специями, и стала его есть, сосредоточившись на том, чтобы не издавать стонов наслаждения – это блюдо было настолько вкусным, что буквально взрывало рецепторы, доставляя сразу тонну эндорфинов в мозг.

Пока она жевала, ее взгляд скользил по Сезару. Привыкнув к сплошному черному: волосам, крыльям, ресницам, ее глаз стал изучать детали и находить их красивыми: широкий разлет бровей, прямой длинный нос, полные резко очерченные губы, загорелые длинные пальцы. Острые черные ногти, впрочем, все еще немного пугали, напоминая когти. Она не понимала, зачем он их так затачивает? Какой-то фетишизм…

– Они такие от природы, маленькая, – невозмутимо пояснил Сезар, и Ариадна вспыхнула, поперхнувшись дьямой и закашлявшись.

– Простите меня, – прохрипела она со слезами на глазах, выступившими от першения в горле. Сезар на секунду сузил глаза, изучая ее лицо:

– Ты в порядке? – спросил он, наконец, и Ариадна молча кивнула, желая провалиться сквозь землю.

Но затем она мысленно посмеялась над собой и осмелилась пошутить:

– Величайший, умоляю вас, отпустите меня побыстрее, пока я не надумала тут на смертную казнь.

Сезар хмыкнул и качнул головой:

– Никто ни при каких обстоятельствах не может быть наказан за мысли, маленькая. Это записано в Основе законодательства. А смертной казни на Горре нет, надеюсь, ты знаешь.