Текст книги "Леди с Запада"

Глава 18

– Что скажешь? – спросил Гарнет у сидящего напротив мужчины.

Они смотрели друг на друга через залитый пивом и заваленный окурками щербатый стол. Лицо у собеседника Гарнета было таким же щербатым и грязным. Он носил прозвище «Жаба», хотя, пожалуй, «Пискля» подошло бы ему больше, поскольку, несмотря на свое могучее телосложение, он говорил высоким, почти женским голосом. Свое имя Эпси он уже почти забыл.

– Сколько парней тебе понадобится? – спросил он Гарнета, глядя на него тусклыми безжизненными глазами.

– Пятьдесят или около того.

– Да где же их взять-то? Пятьдесят мужиков, которым можно доверять?

Гарнет пожал плечами. Он-то вообще никому не доверял.

– Плевать мне, можно им доверять или нет. Лишь бы стрелять умели.

– Так значит, ранчо тебе не нужно? – «Жаба»– Эпси не очень-то верил Гарнету.

– Да подавись ты этим ранчо! Я хочу девчонку.

– Может, она мне тоже пригодится. Давно у меня белой бабы не было.

– Не одна она там белая. Есть еще две сестры. Молодые и красотки хоть куда! А мне нужна только малышка.

«Жаба» возвышался над столом, неподвижный и мрачный, как скала, и всем своим видом действовал Гарнету на нервы. Но зато он был отличным стрелком и убивал, не задумываясь. Ходили слухи, что это ему нравилось больше, чем развлекаться с бабами.

Джейк Ропер, говоришь? Да, встречал я его как-то в Эль Пасо. Ублюдок скор на руку.

Гарнет скривил губы в улыбке:

– Скор или нет, что за дело? Мы прикончим его со спины.

– Годится, – согласился «Жаба»– Эпси и поднял стакан.

Лучи солнца прорезали сумрак прихожей. Казалось бы, ничто не напоминало о страшной ночи того зверского убийства родителей, и все-таки непонятный страх овладел Джейком, когда он, стоя на пороге библиотеки, посмотрел в сторону парадного входа. Кто-то вошел в дом со двора, и его тень на каменном полу напомнила Джейку о распростертом здесь двадцать лет назад теле матери.

Кровь запульсировала в висках, а лицо перекосилось от приступа ненависти. Чертов Мак-Лейн! Пусть душу его терзают в аду, если только у этого выродка вообще была душа!

Они с Беном были свидетелями его гибели, но майор все равно ушел от возмездия. Он все еще был здесь, в доме. Его плоть и кровь, его ребенок с каждым днем рос в теле Виктории. Сейчас это была ее тень на полу прихожей. Она выходила подышать свежим осенним воздухом.

Вернувшись в дом, Виктория на мгновение остановилась на пороге, чтобы глаза привыкли к полумраку, и ужас пронзил ее холодом с головы до пят, хотя ничего тревожного, казалось, не было. Все тихо, ни единого, звука. Подняв голову, она вдруг встретилась с полным ненависти взглядом Джейка. Лицо его было искажено. Виктория в страхе побежала вверх по лестнице. Инстинкт самосохранения вел ее прочь от человека, который был переполнен до краев жаждой мести и мог, наверное, задушить ее голыми руками.

От резких движений Виктории стало плохо. Сквозь подступающее забытье до нее словно издалека донесся голос Джейка:

– Осторожно, ступеньки!

Она не упала только по счастливой случайности и, ухватившись за перила, тихо опустилась вниз. Виктория слышала его приближающиеся шаги, но ее ноги были как ватные, и она больше не могла бежать. Потом она почувствовала, как чьи-то руки подхватили ее. Во сне она часто бывала в их сильных объятиях и, проснувшись в одиночестве, заливалась слезами. В глазах у Виктории потемнело, и она потеряла сознание. Джейк прижал к себе ее легкое тело и осторожно понес наверх. Холодный пот струился по его лицу, он еще не пришел в себя от страха – ведь Виктория чуть было не свалилась с лестницы. Сейчас она была смертельно бледна, и голова ее беспомощно откинулась назад.

Джейк хотел было позвать Эмму или Кармнту но передумал. Виктория – его жена, и именно он обязан позаботиться о ней, оказать ей помощь.

Она совсем не потяжелела за последние три месяца. Запах ее тела вызвал у Джейка прилив горьких воспоминаний. Как давно, они не были вместе, как давно он не сжимал ее в своих объятиях! Неужели пропасть между ними непреодолима?

Сначала Джейк хотел отнести жену в их, а теперь в его спальню, но, спохватившись, направился прямо в комнату Виктории. Ей будет куда спокойнее, когда она придет в себя в привычной обстановке. Он положил ее на кровать, Виктория все еще не проявляла никаких признаков жизни. Со всевозрастающим беспокойством Джейк расстегнул высокий, под горло, ворот блузки жены и ремешок на юбке.

Виктория, очнись, – прошептал он, глядя, как слабо бьется пульс на ее нежной шее.

Осторожно – приподняв юбку, он снял с Виктории ботинки и подложил подушку под ее ноги в белых чулках.

Она принадлежала ему, вернее, ее тело принадлежало ему. Он положил руку на плоский живот Виктории, пытаясь уловить признаки новой жизни, той жизни, которая разрушила его счастливое супружество. Но их не было.

Сколько же месяцев должно пройти, чтобы беременность стала очевидной? Джейк нахмурился. По его расчетам, Виктория была уже на пятом месяце, а это большой срок. Правда, все женщины выглядят по-разному. У некоторых это более заметно, у других почти до самых родов скрыто от глаз. А может, все дело в одежде, может, она затягивается? Рука Джейка скользнула под толстый слой нижних юбок и не обнаружила там ничего, кроме тонкой нижней рубашки, прикрывавшей совсем не округлившуюся талию.

– Это ты, Джейк? – прошептала она чуть слышно.

– Да, милая. Ты потеряла сознание, но теперь все в порядке, – ответил Джейк, склонившись над женой.

– Мне показалось, ты хочешь убить меня, – ещё не оправившись от обморока, Виктория с трудом, подбирала слова.

Она сосредоточенно вгляделась в его лицо, но не нашла там и следа напугавшей ее всепоглощающей ненависти. Может быть, это только привиделось ей?

– Нет, никогда в жизни! – сердце Джейка судорожно сжалось.

Стена враждебности, которой Виктория отгородилась от него, рухнула. Жена лежала перед ним слабая и испуганная, она не успела собраться с силами. Прежде чем ее гнев обрел былую силу, Джейк припал губами к ее приоткрытому припухшему рту. Стон восторга вырвался из его горла. Его поцелуй становился все более страстным и глубоким. Руки Виктории обхватили его шею, а он еще крепче прижимал ее к себе.

Она так давно мечтала оказаться в его объятиях, так давно тосковала по близости с ним, что сейчас не в силах была сопротивляться. Его поцелуй был для нее как глоток воды для страдающего от жажды путника, а прикосновение его грубых ладоней – как кусок хлеба для голодного. Она застонала, когда его пальцы коснулись ее набухших сосков, а губы, оторвавшись от ее рта, припали к ее груди. Боль и восторг пронзили ее одновременно, как удар молнии. Ее груди были сейчас так чувствительны к каждому прикосновению, что даже тонкая ткань рубашки иногда казалась шершавой и грубой, но они так долго ждали ласки… Виктория не могла этого больше вынести и оттолкнула мужа.

– Ты делаешь мне больно! крикнула она.

– Больно? – Он поднял голову и взглянул на нее затуманенными страстью глазами.

– Да, грудь болит. Ты ведь знаешь, это ребенок.

Он резко откинулся назад. Ребенок. От этого никуда не скрыться. Ее беременность чувствовалась и в том, как изменилась ее грудь. Соски потемнели и набухли, голубые сосуды под белой кожей теперь проступали ярче, сами груди округлились и отяжелели.

Виктория соскочила с постели и принялась оправлять рубашку, блузку и Юбку, приводя себя в подобающий вид.

– Спасибо, что позаботился обо мне, – сказала она напряженным голосом.

Джейк тут же вспомнил первые слова, которые произнесла Виктория, придя в себя. Боже! Так это от него она бежала в страхе. Неужели он внушал ей такой ужас? Что же они делают друг с другом? Что за безумие овладело ими?

– Я никогда не причиню тебе вреда, – отчетливо произнес он, чеканя каждое слово, – я не хочу и никогда не хотел для тебя ничего дурного. И будь осторожна, когда ходишь по лестнице.

– Буду, – ответила Виктория и вышла из комнаты.

Джейк пребывал в постоянном беспокойстве. Он делал именно то, о чем кричала ему жена в момент их ужасного объяснения: он считал дни. Она была слишком худенькая для того срока, который он ей определил. Он пытался прикинуть, сколько времени могло ей понадобиться, чтобы почувствовать свою беременность. Месяц? Два? Он не знал точно, но в любом случае все признаки должны были быть уже налицо. Но если она ждала ребенка от него, если они зачали дитя в одну из первых ночей, то сейчас третий месяц. И тогда все сходится. Эта мысль заставила его похолодеть. Стоило только вспомнить, какие оскорбления он нанес жене, и его лоб покрывался испариной. Сомнение, однажды закравшееся в душу, уже не оставляло Джейка.

Однажды он улучил момент, когда Кармита осталась одна, и подошел к ней.

– Меня очень беспокоит сеньора, – сказал Джейк, внимательно следя за ее реакцией. – Она такая худенькая. Разве она не должна была пополнеть? Может, с ребенком что-то не в порядке?

Кармита всплеснула руками и усмехнулась:

– Все вы, молодые папаши, одинаковы. Всё-то вас пугает. Сеньора хворала и худела, но это уже проходит. Теперь по утрам ее почти не тошнит, скоро все будет хорошо.

– Но живот, он совсем плоский?

– А каким ему быть на третьем месяце, сеньор Джейк? Не меньше месяца еще пройдет, прежде чем вы что-то заметите.

Третий месяц! Он снова пересчитал дни. Количество, конечно, не изменилось. Это означало только одно – он отец ее ребенка, и жена была права. Но тогда что же она скрывала от него? Если не беременность, то что? И все эти разговоры том, что майор не спал с ней… Разве это не грубая ложь?

Кажется, всю правду он узнает не раньше, чем родится ребенок. Но уж одно-то он может выяснить… Приняв решение, Джейк решительно направился в жилище Анжелины Гарсиа.

Тут он вспомнил, что уже давно не встречал ее. Уж не уехала ли она с ранчо? Впрочем, вряд ли. Не пешком же она ушла? Конечно, попроси Виктория, и он немедленно отослал бы ее с ранчо. Но Виктория об этом и не заикнулась, а Джейку было просто жаль эту несчастную женщину.

Он постучал, и дверь тут же отворилась. На пороге стояла заспанная Анжелина с всклокоченными волосами. Он окинул взглядом её расплывшуюся фигуру и отступил, пораженный. Никаких сомнений не оставалось: Анжелина была беременна. Правда, повадки ее от этого совсем не изменились.

– Ба, кто это пожаловал, сам хозяин, – проворковала она. – Ну, я знала, что вы придете, давненько вас жду.

– А почему ты так решила? – спросил он ровным голосом, не свода с нее инквизиторского взгляда.

– Да потому, что кое-что могу сделать для своего хозяина, – хохотнула Анжелина, откинув голову назад.

– А чей ребенок? – Джейк кивнул на выпирающий живот женщины.

– Да кто ж его знает, – Анжелина пожала плечами, удивившись странному вопросу молодого хозяина.

– Мак-Лейн частенько заглядывал к тебе, правда?

– Да он без меня вообще не мог! – самодовольная улыбка скользнула по губам Анжелины. – Он явился ко мне сразу после свадьбы. Майор считал себя великим любовником, мужиком хоть куда, а на самом деле был пустым местом, и ничего больше. Когда он со мной спал, я и не чувствовала, что со мной мужчина.

Так значит, с тобой у него никаких проблем не было, – голос Джейка стал безжизненным. Анжелина расхохоталась прямо ему в лицо:

– Еще не родился мужик, у которого со мной будут проблемы. Со своей супружницей он не мог, а со мной спал! Известно, сеньора была так холодна, что у хозяина член не вставал! – выпалив это скороговоркой, Анжелина спохватилась, испугавшись: ведь сеньора была теперь женой Джейка.

– Откуда тебе это известно? – он почувствовал, что задыхается.

– Да он сам мне это сказал, – пробормотала Анжелина. – Я, конечно, никому ни словечка, а то бы он вышвырнул меня с ранчо, а может, и убил бы. Анжелина замолчала. Но Джейку было вполне достаточно сказанного. С мертвенно-бледным лицом он направился к дому.

Виктория говорила правду. Это был его ребенок. Господи, что же он наделал, что он наговорил жене! Вспоминая ее холодные глаза, он только теперь осознал, какая ненависть, какое бешенство должны были овладеть ею. Она заявила, что сразу после родов уедет вместе с ребенком. Теперь, зная всю правду, Джейк не сомневался, что она может так поступить. Она имела на это право. Он мог потерять и жену и ребенка, и некого винить, кроме самого себя.

Его ребенок! Конечно, его. Ведь он сразу понял, насколько невинной и неискушенной была Виктория. Он был ее первым и единственным мужчиной. Она до сих пор не простила его! А почему она должна была прощать eго ведь он по-прежнему настаивал, что она беременна от Мак-Лейна.

Нужно немедленно извиниться, нужно заставить ее забыть об этих ужасных неделях. Но стоило ему вспомнить холодный и высокомерный взгляд жены, как уверенность в успехе покидала его. Раньше ему я в голову не приходило, что ласковая и мягкая Виктория может быть такой непримиримой. И это вовсе не аристократическая спесь. Откладывать бессмысленно. Чем скорее он извинится, чем быстрее объяснится с женой, тем лучше.

Он обошел весь дом в поисках Виктории, пока наконец не обнаружил ее на заднем дворе, где она грелась в лучах осеннего солнца, защищенная стенами от малейшего дуновения ветра. На коленях у нее лежала тонкая белая рубашка, и она вся погрузилась в шитье. От этой трогательной картины у Джейка перехватило дыхание.

Виктория подняла на него глаза, взгляд которых казался спокойным и равнодушным. Джейк присел перед ней на корточки, обдумывая, какие слова подобрать для предстоящего объяснения. Он чувствовал, что ближайшие несколько минут могут оказать решающее влияние и на его жизнь, и на жизнь Виктории! Надо сказать все, как есть. Это единственный выход.

– Виктория, я был не прав. Прости меня. Я должен был верить тебе. Я знаю теперь, что ребенок мой.

Наступило молчание. Сердце Джейка, казалось, перестало биться. Виктория перекусила нитку и снова взглянула на мужа.

– В самом деле? Так почему же теперь ты в этом уверен? Два месяца назад ты был так же уверен в обратном.

Черт возьми, она не отступила ни на шаг, и у Джейка не было права винить ее в этом. Виктория имела полное право отомстить сейчас мужу. Он посмотрел на ее чуть порозовевшее на солнце, но все еще бледное лицо, на стройную фигуру, на упругие груди, и вдруг им овладело страстное желание увидеть, как будет расти их ребенок и как изменит он облик жены.

– Я знаю, я вел себя как последний подонок.

– Да, – спокойно согласилась она, – именно так. И все-таки, что заставило тебя изменить свое мнение?

– Но ты совсем-не изменилась…

– Разве это важно? Майор погиб всего за три дня, как вы взяли меня.

Джейк, взбешенный, вскочил на ноги. Как она могла бросить эту фразу ему в лицо? Как могла напомнить о Мак-Лейне, который не прикасался к ней? Раньше об этом не знал никто, кроме нее. Но теперь-то он тоже знает это. Странные существа эти женщины. Как она еще недавно умоляла его поверить ей, а теперь старается убедить, что ребенок не его. Инстинктивно он сжал кулаки.

– Проклятие! Майор не спал с тобой! Анжелина сказала, что он не мог! – выпалил Джейк.

Он тут же спохватился, но было уже поздно. Виктория вскинула голову, и посмотрела на мужа полными ненависти глазами.

– И я, по-видимому, должна быть счастлива, что ты веришь шлюхе больше, чем мне, твоей жене, – голос ее был ледяным. – Ты говорил обо мне со шлюхой?! Подавись ты своими извинениями и катись ко всем чертям, Джекоб Саррат!

Она вскочила на ноги, спешно укладывая шитье в корзину. На ее щеках выступили красные пятна.

– Успокойся, – Джейк пытался удержать ее, – не делай резких движений. Ты можешь потерять сознание.

– Не ваше дело, мистер Саррат. Ни до меня, ни до моего ребенка вам не должно быть никакого дела!

Глаза Джейка сузились. Виктория снова отталкивала его. Она позволяла себе обращаться с ним так, как никто другой бы не осмелился. Глядя ей вслед, когда она с высоко поднятой головой входила в дом, Джейк неожиданно уяснил себе одну простую и бесспорную вещь: он любил ее. Вначале, наверное, было только сильное физическое влечение, но постепенно оно переросло в любовь. Иначе как бы он смог примириться с мыслью, что она ждет ребенка от Мак-Лейна. Будь это любая другая женщина, он давно бы отослал ee в Санта-Фе, и она навсегда исчезла бы из его жизни. Правда, на другой он никогда бы не женился.

Только теперь Джейк осознал, что она для него значила, и испугался, оттого что мог потерять ее. Этого нельзя допустить. Он не даст ей уехать, даже если для этого придется ее запереть. Он уже потерял долгих три месяца из-за собственной глупости. Больше он не намерен терять ни минуты. Гремя сапогами, Джейк бросился за ней.

Виктория остановилась в столовой, чтобы поговорить с Эммой. Кармита накрывала на стол. Но Джейк не видел никого, кроме Виктории. Он решительным шагом пересек комнату и направился прямо к жене. Виктория взглянула на него и выронила корзинку, отступив на шаг назад. Эмма посмотрела на нее с удивлением, но обернувшись и увидев Джейка, в страхе отошла в сторону.

Подойдя к жене, Джейк подхватил ее на руки и понес к двери. Она вскрикнула и начала колотить его кулаками, а он сначала, как мог, уклонялся от ударов, а потом прижал ее руки к телу и приник к ее губам. Это был долгий и грубый поцелуй изголодавшегося мужчины. Казалось, он никогда не насытится.

Виктория высвободила голову и отвернулась.

– Немедленно поставь меня!

– Я тебя не поставлю, я тебя положу. В мою кровать! В нашу кровать. Там твое место! – выпалил Джейк и, не обращая никакого внимания на замерших с открытыми ртами Эмму и Кармиту, бросился вверх по лестнице, перескакивая сразу через две ступеньки. Она попыталась вырваться, но он только крепче прижимал ее к себе.

Ногой отворив дверь в спальню, он положил ее на постель. Виктория попробовала его укусить, но он только усмехнулся. Как в ту первую ночь, он удерживал ее руки одной своей рукой над головой и склонился над ней.

– Успокойся, – сказал он, – ты можешь причинить вред ребенку.

Волосы Виктории рассыпались по плечам, щеки горели, а глаза сверкали голубым пламенем.

– Какого черта! Что за дело тебе до ребенка!

– Что за выражения, милая?

На какое-то мгновение Виктории почти удалось вырваться, но Джейк быстро взял реванш. Теперь он придавил ее ноги своими, одной рукой удерживал ее руки, а другой расстегивал ее юбки и спускал их вниз по бедрам. Разъяренная Виктория впилась зубами в его мускулистое плечо, но он, освободившись, только рассмеялся. Его глаза смотрели на жену светло и весело.

– Почему бы тебе не отправиться к своей дорогой шлюхе?

– Потому что я хочу быть с тобой. – Джейк поклялся, что он на этот раз не позволит Виктории разозлить себя. Он приник губами к нежной ямке между шеей и плечом, вдыхая сладкий запах, исходивший от кожи Виктории, который преследовал его все эти три месяца одиноких ночей, заставлял метаться во сне, шаря руками по пустой постели.

– А я не хочу быть с тобой, – процедила Виктория сквозь зубы.

– Ничего, это пройдет, – пообещал он, нежно поглаживая ее грудь и живот. – Вспомни, как это было в первый раз. Ты меня совсем не хотела, но вскоре все изменилось. Неужели ты совсем не скучал: без меня, милая?

Его рука чуть коснулась ее грудей – он боялся причинить ей малейшую боль – и скользнула вниз по бедрам. Они были плотно сжаты, но ему все так удалось просунуть палец в отверстие в панталонах Он проник в теплые, мягкие и влажные складки ее плоти и содрогнулся в предвкушении восторга.

– Нет! Прошу тебя, не надо!

– Ты знаешь, что я доставлю тебе только наслаждение.

Он перестал ласкать жену и свободной рукой освободил ее от блузки и юбок. Теперь она лежала перед ним в тонкой белой рубашке и панталонах.

Стройные ноги в белых чулках на таких же белых подвязках привели его в полный восторг.

Носком сапога он осторожно скинул с ног жены тапочки и столкнул их с кровати.

Не хочу, чтобы ты пачкала чистую постель.

Виктория тут же поддалась на провокацию.

– Да ты и сам не снял сапог, грязнуля ты эдакий.

– Сниму, как только пожелаешь. Ну как, снимать?

– Нет!

– Да, ты сложная женщина. Но на твое счастье, я – железный мужчина.

Виктория не сомневалась, о каком железе шла речь, и, будь руки у нее свободны, с удовольствием надавала бы ему пощечин. Но последние месяцы совсем лишили ее сил. Сейчас ее мог спасти только приступ рвоты, но он почему-то не приходил.. Горячие слезы покатились из глаз Виктории, и она прекратила сопротивление. Джейк опустил ее руки, чувствуя, что капитуляция была полной.

– Не плачь, детка. Я виноват. Я не поверил тебе. Но все это прошло и никогда не повторится. Мы так давно не были вместе. Неужели ты не скучала без меня? Помнишь, как нам было хорошо?

– Я все помню, я ничего не забыла, – казалось, она вот-вот снова разрыдается.

Он понял, о чем она говорила. Чувство вины переполняло его. Он стирал слезы со щек жены и не сводил с нее взгляда.

– Ты можешь ненавидеть меня, если хочешь. Это ничего не изменит. Ты моя жена и должна быть рядом со мной.

Виктория чувствовала страшную усталость… Она вся дрожала. Бороться с Джейком было бесполезно, он всегда побеждал. Бессильно Виктория смежила веки.

Он перевернул ее на бок и осторожно снял с нее рубашку. Теперь Виктория лежала перед ним с обнаженной грудью, не пытаясь даже прикрыть ее руками.

Джейка поразил вид изменившейся груди жены. Казалось, она уже готова была дать молоко будущему ребенку. Ее маленькие соски потемнели и набухли.

Он снимал сапоги и раздевался, не сводя глаз с Виктории. Растянувшись рядом с ней, он слегка прикоснулся языком к левому соску и обвел вокруг него круг.

Виктория застонала и изогнулась, почувствовав его горячее прикосновение. Ее груди были напряжены, и малейшее прикосновений к ним ее, сильно волновало. Виктория готова была разразиться слезами, толком не осознавая, чего больше в ее ощущениях – восторга или боли. Он поцеловал правый сосок так же осторожно и нежно. Виктория изогнулась. Ей хотелось крикнуть ему «нет», сказать, чтобы он остановился. Но с ее губ срывались только легкие стоны, которые вовсе не были знаком протеста, ее бедра поднимались и открывались ему навстречу.

– Ты помнишь, тогда, в библиотеке, – прошептал Джейк, покрывая легкими поцелуями се шею, – мы так спешили, что я не успел снять с тебя панталоны и порвал их, чтобы скорее до тебя добраться.

Она только стонала, извиваясь всем телом.

– Джейк, – прошептала она, и в ее голосе было столько страсти и желания, что Джейк понял: она прекратила борьбу. Ее бедра снова подались ему навстречу, и он приник к ее рту в страстном я долгом поцелуе. На этот раз он, кажется, опять не успеет снять с нее панталоны. Оторвавшись от губ Виктории, Джейк скользнул ниже. Его голова оказалась между ее ног, и он прижался губами к ее самым сокровенным местам. Виктория закричала и, стараясь заглушить свой вопль, впилась зубами в подушку. Ее бедра сжались вокруг головы Джейка, пятки уперлись в матрас, и она изогнулась всем телом ему навстречу. Он проникал языком все глубже…

Когда Джейк лег на нее, она открыла глаза, приветствуя его пьянящее прикосновение.

Тебе не больно? – тихо спросил он.

– О нет, Джейк. Только не останавливайся, не останавливайся, милый, – простонала она в ответ.

Своими горячими ладонями она сжимала плечи мужа, ее ноги обвились вокруг его бедер.

– Нет, не остановлюсь, – в его охрипшем голосе слышалось удовлетворение. На этот раз он был очень осторожен и контролировал силу и ритм своих движений.

Виктория содрогнулась и подняла бедра ему навстречу, она молила его проникнуть глубже, но он боялся это сделать. Наконец, не сдерживаясь, он дал ей то что она требовала. Его чресла запульсировали и опустошались. Ноги Викторин в белых чулках по-прежнему обхватывали его. Она лежала, побежденная и удовлетворенная.

Дыхание Джейка выровнялось, сердце перестало выпрыгивать из груди. Виктория расслабленно и неподвижно лежала рядом с ним. Их тела были уже сухими, и Джейк заметил, что от холода на плечах жены появились мурашки. Он укутал ее простыней, и она, закрыв глаза, задремала.

Виктория казалась счастливой и удовлетворенной лежа рядом с ним, и все-таки Джейк чувствовал, что сейчас они не вместе, а каждый сам по себе. Раньше она оставалась в его объятиях, ее голова покоилась у него на плече, а нежная ладонь лежала у него на груди. Они лежали, вдыхая запах, исходивший от их тел, и были словно единым целым. Теперь этой близости не было. Раньше он и не подозревал, как важны, для него эти часы, проведенные рядом с Викторией, когда накал страстей уже спал.

Да, он выиграл пока только первую битву. Война же еще не закончилась. Его угнетала ее холодная отстраненность. Он хотел, чтобы она вернулась к нему, не чувствуя себя побежденной.

Ему предстояло заново завоевывать собственную жену, и он знал, что это потребует массу терпения. Двадцать лет он потратил, готовя отмщение за родителей, следующие двадцать он посвятит Виктории. Он научит ее любить мужа и доверять ему, если только она даст ему такую возможность.

Джейк повернулся к жене и снова привлек ее к себе. Близость обладала волшебным воздействием, которому их тела подчинялись помимо их воли. Это было его действенным оружием, и он воспользуется этим, потому что боится потерять ее.

– Расскажи мне об этом, Виктория, – прошептал он, потершись носом о кудряшки на ее виске.

– О чем? – ее голос казался спокойным и равнодушным. Она даже не приоткрыла глаз.

О Мак-Лейне.

Вот о нем-то Виктория сейчас меньше всего хотела вспоминать. Она устала и желала только одного – спать, спать и спать. Но будь момент более подходящим, это ничего бы не изменило. Она не хотела вспоминать о Мак-Лейне, не желала обсуждать его с Джейком. Он принудил ее капитулировать, и этого Виктория еще не забыла.

Прикусив губу, она подумала, что лучше было бы ему сейчас уйти. Но он, похоже, совершенно не собирался этого делать.

Нет, – ответила Виктория, – я не хочу об этом говорить.

– Но я должен знать, – прошептал Джейк, целуя жену в висок.

Глаза жены широко раскрылись. С тех пор как она забеременела, ее чувства в любой момент готовы были вырваться наружу, нужен был только повод.

– Ты хочешь знать? Тебе это нужно? Объясни, при чем же здесь я? Почему я должна делать то, что тебе нужно? Это мне необходимы поддержка и забота мужа, его доверие! Ты когда-нибудь интересовался тем, что мне нужно?

– Прости, моя милая. Я сделаю все, что тебе нужно. – В его ответе было столько неподдельной искренности, что Виктория успокоилась.

– Я не знаю, как ты сможешь это исправить. По-моему, это просто невозможно, в ее голосе звучала тревога.

– Позволь мне по крайней мере попробовать. Ведь мы с тобой – муж и жена, и у нас будет ребенок, – он провел своей большой ладонью по ее шелковистому животу, жалея о том, что потерял целых три месяца, которые провел без нее. – Расскажи, что ты чувствуешь? На что это похоже?

Виктория иронически усмехнулась:

– Ну, теперь я могу много чего порассказать. Сначала я почувствовала себя смертельно больной. Меня одолевала такая тошнота, что я не могла поднять головы от подушки. Запах пищи казался мне отвратительным. Потом у меня были постоянные позывы помочиться, – Виктория сама удивилась, что смогла произнести вслух нечто подобное. – Я все время ощущаю тяжесть внизу живота. Мне неприятно, когда одежда трется о соски, а если я пытаюсь быстро двигаться, то теряю сознание. Плачу несколько раз на дню без всякой причины. Днем ужасно устаю, а ночью лежу без сна. В общем, масса удовольствий.

Джейк мягко усмехнулся и поцеловал жену в губы.

– И когда это кончится?

– В конце марта, – теперь, когда он сам спрашивал о ребенке, она не считала нужным что-то скрывать.

Джейк погладил ее живот, потом скользнул рукой между ног. Виктория застонала. Раньше она ни за что бы не поверила, что может ответить ему после такой бурной страсти. Но низ ее живота уже напрягся, а бедра раскрылись навстречу Джейку.

– Ты так хороша, ты такая теплая, – шептал Джейк, – я не могу понять, что случилось с Мак-Лейном.

Виктория с тревогой взглянула на мужа. Но он действительно не мог понять. Виктория и сама не знала причин такого поведения Мак-Лейна, она могла рассказать только, как все происходило.

– Он пытался, пытался дважды, но не мог ничего. Он ужасно разозлился, сделал мне больно, но это тоже не помогло. Потом он больше ко мне не приходил.

– Он сделал тебе больно? Как? – Джейк закрыл глаза. Слова жены причиняли ему страшную боль.

Но она этого не замечала. Все ее внимание было поглощено ощущениями от прикосновения пальца Джейка, который проникал все глубже и глубже. – Он делал… – Виктория почти стонала, – он делал так же, как ты сейчас. Только это было очень больно, и была кровь. Это было ужасно. Ненавижу; ненавижу его! Но когда это делаешь ты… Да… Вот так… Мне так хорошо.

Джейк с ужасом представил себе, каково это было для Виктории, невинной и чистой девушки, оказаться в постели с Мак-Лейном. Теперь он понял, почему не было крови, когда он впервые взял свою жену. Он сожалел вовсе не о том, что сорвать печать девственности пришлось не ему. Нет, Джейку тяжело было думать о том, как Виктория была напугана и какие муки испытала.

Теперь он был уверен в одном. Он – единственный мужчина у Виктории. Единственный, кто владел ее телом. Она принадлежала ему одному, окончательно и бесповоротно. И он не отпустит ее от себя.