Текст книги "Леди с Запада"

Глава 20

Все разошлись по комнатам ранним вечером. Ни у кого не было ни сил, ни настроения разговаривать. Эмма проводила взглядом поднимавшихся наверх Викторию и Джейка. Нежно обнимая жену за талию, он отворил дверь в спальню, и они ушли в свой мир, где не было места для третьего. Бен вежливо пожелал Эмме спокойной ночи и тоже направился к себе.

Эмма поднялась в спальню и принялась за вечерний ритуал. Она причесалась, помылась, переоделась в ночную рубашку, но не могла себя заставить лечь в постель. Усевшись на стул и положив руки на колени, она предалась своим грустным, размышлениям.

Смерть приходила так внезапно и была окончательна и бесповоротна. Она унесла невинное, только что родившееся дитя, никем не любимую, падшую женщину и очаровательную девушку, ясную как солнце. Чего же еще ждать от жизни? Разве можно быть уверенной, что у тебя в запасе есть время? Ребенок появляется на свет, и каждый следующий день его жизни несет с собой опасность, опасность смерти. Люди могут спрятаться от жизни, но от смерти не уйти никому.

Селия прожила короткую, но радостную жизнь. Она принимала только ее красоту, отворачиваясь от уродливых и неприглядных сторон, и все-таки смерть настигла ее.

Никто не застрахован от этого. Можно планировать будущее, прилагать массу усилий для достижения цели, но все может прерваться в любой момент.

У Виктории был муж, она скоро станет матерью. Селия узнала, что такое любовь, а Эмма? Почему она отвернулась от того, что было предложено ей? Да, у нее было на это множество причин, одна важнее другой. Возможно, не такой любви ей хотелось. Ну и что из того? Девушка представила себе, что бы случилось с ней, если бы погиб Бен, и слезы навернулись на глаза. Возможно, он никогда не сможет разделить ее чувства, но от этого они не станут слабее. Он позвал ее однажды, а она отказала ему. И вот уже несколько месяцев он не подходил к ней, оставив ее один на один со своими неосуществимыми желаниями.

Эмма встала и задула лампу. Довольно. Можно просидеть так всю ночь, и что толку? Нужно поспать хотя бы немного. Но пустая холодная постель показалась девушке такой непривлекательной, что она не могла заставить себя лечь. Ей и без этого было холодно и одиноко.

Она вышла из спальни и, не останавливаясь, не давая себе времени на размышления, отворила дверь в комнату Бена.

Услышав шум шагов, он вскочил и взвел курок пистолета, который всегда был у него под рукой. Эмма в страхе замерла, увидев направленное на нее дуло.

– Никогда больше так не делай, – Бен сначала поднял его к потолку, а потом осторожно перевел курок в прежнее положение.

– Не буду, – заверила она его.

Он был без рубашки, с влажными после мытья Волосами. Эмму поразили его широкие и мускулистые плечи, и она почувствовала, – как подгибаются ее колени.

– Чего ты хочешь?

– Я хочу, – девушка замолчала, с трудом переводя дыхание и вцепившись руками в дверную раму, – Бен я…

Он смотрел на нее, не пытаясь помочь.

– Бен, я хочу, чтобы ты обнял меня, – прошептала Эмма, протягивая к нему руки. – Не оставляй меня одну. Господи, я не хочу умереть, так и не узнав, что это такое.

Бен вздохнул и сжал ее мягкую и нежную ладонь в своей большой и грубой. Он уже перестал надеяться, перестал ждать, хотя по-прежнему мечтал о ней. Он перестал настаивать на своем вовсе не потому, что больше не хотел ее, нет. Просто он понял, что она стоит намного дороже. Он по-прежнему чувствовал отвращение к супружеской жизни, то есть к тому, Что нужно Эмме.

Но все это абсолютно ничего не значило теперь, когда она пришла к нему в спальню сама, в одной ночной рубашке и просила обнять ее. Желание уже овладело им, оно пульсировало в его теле.

– Ты понимаешь, что, если я обниму тебя, этим дело не кончится? Девочка, я не могу быть рядом с тобой и не взять тебя.

– Да, понимаю, – она не отводила взгляда, но губы ее дрожали. – Я тоже хочу этого.

Бен втащил ее в комнату и запер за собой дверь. Он распустил волосы Эммы и расправил их по плечам, положил ее руки себе на плечи и крепко поцеловал в губы. Веки ее сомкнулись, и она прижалась к нему, согреваясь и обретая покой. Самый решительный шаг был сделан. Теперь все встанет на свои места.

Бен поднял край ночной рубашки и стянул ее с Эммы, Девушка сделала робкое движение, чтобы заслониться, но потом опустила руки. Он смотрел на ее нежную кожу, тонкую стройную фигуру и чувствовал себя огромным и неуклюжим. Он боялся напугать ее своим порывом или нечаянно причинить ей боль. Положив свою загорелую ладонь на ее алебастровую грудь, он поразился контрасту между ними. Нагнувшись, он прильнул губами к ее соску.

Теплая волна подхватила Эмму. Она никогда раньше не испытывала ничего подобного, и все-таки ощущения казались ей знакомыми. Врожденный инстинкт безошибочно подсказывал ей, что она встретила своего мужчину. Когда он положил ее на кровать, она не сопротивлялась.

– Я не знаю, что делать, – прошептала девушка.

– Я тебя научу, – ответил Бен, покрывая ее лицо и шею поцелуями. – Ты такая сладкая, девочка.

Он весь дрожал от переполнявшего его желания, но понимал, как должен быть осторожен.

Он ласкал языком ее соски, а Эмме стонала, изгибаясь. Время исчезло, остались только его руки, вкус его поцелуев. Когда он провел рукой между ее бедрами, она вздрогнула от неожиданности, но горячая волна страсти быстро отстранила страх. Второй раз она испугалась, когда его палец проник в ее плоть. Но Бен был так осторожен и ласков, что истома желания полностью завладела ее существом. Эмма начала покачивать бедрами в такт его движениям.

– Прошу тебя, Бен, – простонала она.

Это было для него сигналом. Он сбросил остатки одежды, а вместе с ними и все, что сдерживало его страсть.

– Тебе будет немного больно, – прохрипел он, раздвигая ее бедра.

– Я знаю, – прошептала она и подалась ему, навстречу. Он всей своей тяжестью прижал ее к кровати, придавив ее бедра своими.

Он вошел в нее осторожно, медленно продвигаясь вперед. Тело Эммы раскрывалось ему навстречу. Сначала это показалось ей непереносимым, но очень быстро она поняла, что это не так. Уничтожив преграду ее девственности, Бен проник дальше. По щекам Эммы катились слезы. Она замерла, пытаясь привыкнуть к новым ощущениям, к тому, что он находится внутри нее.

Бен освободил ее, и Эмма посмотрела на него огромными, вопрошающими глазами.

– Нет, я еще не кончил, – улыбнулся Бен, – Я только начинаю. Я хочу, чтобы ты получила от этого такое же наслаждение, как и я.

Закончив короткую лекцию, Бен приступил к своей приятной обязанности, и вскоре Эмма вся пылала от страсти. Когда они вновь соединились, она уже не испытывала боли. Она чувствовала только опьяняющую страсть и восторг от слияния их тел.

Минуло две ночи с тех пор, как погибла Селия. Виктория по-прежнему не могла спать. Иногда она впадала в короткое забытье, но всякий раз просыпалась от жалобного крика младшей сестры. Пробило полночь. Джейк забылся тяжелым сном. Весь день он пропадал на ранчо и выдохся вконец. Виктория не стала зажигать свечу, чтобы не разбудить мужа. Осторожно выскользнув из кровати, она подошла к окну. Впервые за все время супружества ей удалось встать среди ночи, не разбудив мужа. Он, как все люди его профессии, просыпался от малейшего шороха, всегда готовый встретить опасность. Сейчас он настолько устал, что уже ничего не чувствовал. Слишком часто она будила его по ночам в последние месяцы.

Виктория не могла смириться с гибелью Селии. Когда на войне погиб ее старший брат, она тосковала по нему и скорбела. Но он был взрослым человеком. Он добровольно пошел на войну, и значит, сам выбрал свою участь. А Селия была еще ребенком, нераспустившимся бутоном, который никогда не станет цветком. Она не выбирала. Она не хотела погибнуть под копытами взбесившегося жеребца. Господи, как же Виктории не хватало ее смеха, ее жизнерадостного личика… А Рубио по-прежнему сыт и ухожен. Стоит в своем стойле и ждет следующую жертву. И она будет, если Виктория его не остановит.

Она не стала даже надевать чулки, только накинула на плечи шаль и вынула из кобуры Джейка один из пистолетов. Оружие было таким тяжёлым, что Виктория с трудом удерживала его в руке. Вряд ли она сможет как следует прицелиться. Лучше бы ей вообще не пришлось стрелять.

Виктория вышла во двор, и зимний воздух остудил пылающие щеки. Медленно падал снег, покрывая все вокруг пушистым ковром. Как бы радовалась сейчас Селия!

Путь к конюшням занял у Виктории гораздо больше времени, чем она предполагала. Все время проваливаясь в глубокий снег, она с трудом находила дорогу в темноте. На небе не было ни одной звезды. Ноги ее окоченели. В конюшне будет теплее, она сможет немного согреться.

Софи стояла в своем стойле. Животное раздулся под тяжестью жеребенка. Рядом стояла добрая и послушная Джипси, на которой так любила кататься Селия. Джейк приказал покрыть нескольких кобыл, чтобы получить от Рубио хорошее потомство. К счастью, Джипси не тронули.

Виктория с трудом открывала ворота конюшни, и лошади с любопытством смотрели на нее. Наконец ей это удались. Она помнила, что на стене висел фонарь, разыскала его и разожгла. Теплый желтый свет разогнал тьму.

Софи положила голову на ограду и смотрела в дальнюю часть конюшни, где стоял Рубио. Виктории придется провести жеребца через всю конюшню, потому что задние ворота открывались не на пастбище, а в серию загонов, откуда вывести его в темноте будет совсем невозможно.

Она знала, что не сможет выстрелить в лошадь. Какую бы сильную ненависть она ни испытывала к жеребцу, ей не перебороть себя. Это просто глупое животное. Джейк был прав. Она могла бы применить оружие только в одном случае – если бы ей пришлось защищаться.

– Не бойся меня, конь, – Тихо проговорила она, подходя к стойлу Рубио, – я ничего тебе не сделаю. Но не пытайся приблизиться ко мне, иначе я тебя пристрелю!

Рубио поводил ушами и с нескрываемой враждебностью посмотрел на Викторию. Он взрывал землю копытом, а в другом конце конюшни заржала Софи, почувствовав волнение жеребца.

Виктория взяла пистолет в правую руку и с трудом взвела курок. Нужно быть готовой ко всему. Теперь можно открыть стойло. Но жеребец вовсе не рвался на свободу. Он отошел в дальний угол и заржал.

– Уходи! – крикнула Виктория.

Она не хотела больше видеть его. Это было очень серьезно. Она не сможет жить на ранчо, пока здесь Рубио. Каждый раз при виде его ненависти будет разгораться в ее душе и она будет вспоминать о гибели сестры.

– Убирайся! – повторила Виктория и схватила со стены кнут – Убирайся вон!

Жеребец подчинился и вышел из стойла, но дойдя до середины конюшни, снова остановился, заржал и покосился на Викторию. Тогда, нацелив пистолет в верхний угол отворенных ворот, она выстрелила. С диким ржанием Рубио выскочил из конюшни. Лошади, стоявшие в стойлах, проснулись. Снаружи послышался шум, то здесь, то там замелькали огни. Это в домах зажигали свечи и лампы. Мужчины в спешке одевались, хватали оружие, и выскакивали на мороз. Виктория страшно замерзла и устала. С огромным трудом она затворила ворота конюшни и заперла все загоны.

Навстречу ей уже бежал Джейк, а следом за ним – Бен. Оба были вооружены. Увидев жену с пистолетом в руке, Джейк схватил ее за плечи и, забрав оружие, встряхнул, пытаясь вывести из оцепёнения.

– Что ты здесь делала?

– Я прогнала его!

– Что? – в голосе Джейка звучали гнев и негодование.

– Я выгнала его. Я не могу его больше видеть. Селия в могиле, а он живет, как прежде. Хватит тебе тех жеребцов, что он уже наплодил.

Джейк злобно выругался, но моментально опомнился и осадил себя сам. Его беременная жена стояла на снегу в одной ночной рубашке, прикрытая легкой шалью. Она вся дрожала от холода и напряжения, а он препирался с ней.

– Хорошо, дорогая. Все будет так, как ты хочешь, – на этот раз его голос звучал гораздо мягче.

Подхватив Викторию на руки, он отнес ее в дом и уложил в постель. Она крепко заснула впервые с тех пор, как погибла Селия.

Наступил март, а с ним появились первые признаки того, что скоро начнется потепление. Виктория стала неуклюжей, двигалась медленно и с трудом. Она уже не могла встать с кресла без посторонней помощи и улыбалась очень редко, только если Джейку удавалось ее развеселить. Живот ее был большим и тяжелым, и Виктория не могла найти удобного положения, чтобы заснуть. Спина постоянно ныла. Она с нетерпением ожидала родов. Ведь тогда все ее мучения закончатся.

Джейк никогда не считал себя хорошим семьянином. Он женился и любил свою жену, вот и все. Но в эти трудные месяцы он старался безотлучно быть подле нее. Он массировал ей спину и помогал ночью добраться до горшка. Его тревожил ее огромный живот. Значит, ребенок крупный, а у Виктории такие узкие бедра. Смерть Анжелины во время родов не давала ему покоя, ведь такое могло случиться с каждой женщиной, даже с его женой. Март подошел к концу. Теперь все домашние не спускали с Виктории глаз. Ее напряжение достигло апогея. Когда третьего апреля неожиданно пошел снег, она разрыдалась. Неужели весна никогда не наступит? Неужели ее ребенок никогда не родится?

В ту ночь она опять не могла заснуть. Джейк массировал ей спину, но это не помогало. Свечи они зажигать не стали. За окном было белым-бело от снега и лунного света.

Внезапно Джейк насторожился и замер. Виктория выглянула в окно, но ничего там не заметила. По напряженному лицу мужа она поняла, что происходит что-то страшное.

– Одевайся, – скомандовал он, – не зажигай огня!

Сам он оделся в мгновение ока и с пистолетом в руке бросился в комнату к Бену.

– Бен, бандиты!

Бен вскочил так же быстро, как и Джейк, разбудив задремавшую рядом с ним Эмму.

– Вставай, малышка, – спокойно сказал он, – быстрее. У нас – беда.

– Что случилось?

– Пока не знаю. Одевайся.

Эмма выскочила из комнаты Бена и побежала в свою, которая теперь пустовала каждую ночь. Почему она не перебралась к нему насовсем? Ведь все в доме знали об их отношениях, и Виктория радовалась ее счастью. Эмма вздохнула. Теперь, может быть, уже слишком поздно.

Никогда еще живот так не мешал Виктории. Убегая, Джейк еще раз поторопил ее. И тут к ее облегчению вошла Эмма. Присев рядом с сестрой, она помогала ей натянуть чулки и надеть ботинки.

– Ты знаешь, что происходит?

– Джейк сказал, что это бандиты.

Женщины в тревоге прислушались, но вокруг была тишина.

Спустившись вниз, они обнаружили испуганных служанок. Джейк передал ружье Бену и оценивающе взглянул на Викторию с Эммой.

– Я дам вам ружья. Вы найдете себе место, откуда можно стрелять и где вы будете находиться в укрытии. А я пойду за мужчинами в дальний дом.

– Нет, – резко запротестовал Бен, – это я пойду за ними, а ты останешься здесь.

Прежде чем выскользнуть за дверь, он подошел к Эмме и крепко поцеловал ее в губы. И только когда он ушел, она поняла, что это был прощальный поцелуй, а возможно, и последний.

– Джейк, что происходит? – тихо спросила Виктория.

– Я видел свет. Видимо, кто-то зажег сигарету.

– Но почему ты решил, что это не один человек, а несколько?

– Опыт подсказывает, – ответил он и протянул женщинам коробку с патронами:

– Набейте себе карманы. Кармита, ты умеешь стрелять?

– Да, сеньор. И Жуана тоже.

– И я, – добавила Лола.

– Отлично. Берите ружья.

– Кто это, индейцы?

– Нет, индейцы никогда бы не зажгли огня. Это белые.

Первый выстрел заставил женщин вздрогнуть.

– Укрыться всем, – приказал Джейк, он выбил оконное стекло прикладом и приготовился стрелять.

– Захожу! – раздался со двора голос Бена.

Уже через секунду он ворвался в дом с пятью мужчинами. – Я думаю, стрелки здесь пригодятся.

Перепуганные женщины быстро поднялись наверх.

По примеру мужа Виктория прикладом высадила стекло. Холодный ветер ударил ей в лицо.

«По крайней мере не усну», подумала она и приладила винтовку.

Ураганный огонь начался внезапно. Казалось, стрелки со всех сторон. Сверху были видны только темные тени всадников и пеших. Виктория решила стрелять по верховым, поскольку их люди не могли успеть оседлать лошадей.

Заметив притаившегося за кустами человека на правившего ружье в сторону дома, Виктория прицелилась и выстрелила. Мужчина упал, беспомощно раскинув руки.

Странное чувство овладело Викторией. Она убила человека, но это не взволновало ее. Потом, может быть, наступит реакция, но не сейчас.

Со второго этажа раздавались все новые выстрелы. Это остальные женщины поддержали Викторию. Она прицелилась во всадника, но на этот раз промахнулась.

Отчаянный крик донесся из соседней комнаты. Виктория сперва хотела броситься туда, но осталась на месте, не решаясь покинуть свой пост.

– Эмма, – крикнула она, – Кармита, Лола, Жуана!

Откликнулись все, кроме Лолы. Теперь до Виктории донесся слабый стон.

Оранжевое пламя полыхнуло на фоне белого снега. Это всадник с горящим факелом несся к дому. Ужас охватил Викторию. Их пытаются поджечь; Она выстрелила, и факел упал на снег, а вслед за ним упал и окровавленный наездник.

Пули градом ударяли о стены дома. В окнах не осталось ни одного стекла. Подняв голову, она увидела, что к дому спешит еще один человек с факелом. Стены поджечь невозможно, но если факел попадет в открытое окно, тогда – беда. Пожар неизбежен.

Виктория стреляла и перезаряжала ружье, снова стреляла и снова перезаряжала. Казалось, так прошла целая вечность. Она не знала, жив ли Джейк или пуля уже нашла его.

В комнату вбежала Эмма:

– Лола мертва. Жуана ранена, но не серьезно. Она стреляет.

– Джейк, Бен?

– Джейк внизу, я слышала его голос. Про Бена ничего не знаю.

– Эмма, кто это?

– Неизвестно. Скоро рассветет, и мы их увидим.

Виктория почувствовала едкий запах дыма и сразу поняла, в чем дело. Схватив со стола кувшин с водой, она выскочила в коридор. Дым шел снизу, из-под лестницы, и она бросилась туда.

Чья-то фигура выросла прямо перед ней. Это был Джейк.

– Ложись! – крикнул он.

– Мы горим.

Джейк выругался и огляделся по сторонам. Никто из отстреливавшихся с первого этажа мужчин не заметил начала пожара, а дым между тем начал заполнять комнаты.

Джейк заставил Викторию лечь на пол, а сам побежал наверх за женщинами. Виктория принялась рвать свою юбку на повязки. Кусок влажной ткани, обмотанный вокруг носа и рта, помогал дышать в задымленной комнате. Она протянула повязку подошедшему Бену, остальным, мужчинам и подоспевшим женщинам.

Джейк решил выходить через задний дворик и вывести женщин в кузницу. Это был единственный путь к спасению. У них не было времени даже на то, чтобы предупредить своих людей, сражавшихся снаружи. Они рисковали нарваться и на их пули. Первым, стреляя, двинулся Джейк. Следом, тяжело дыша, бежала Виктория. Ее прикрывал Льюис. За ним бежали Эмма и служанки, следом Бен со своими людьми.

Кузница располагалась под огороженным с трех сторон навесом и могла служить временным укрытием. Перебежками Джейк и Виктория первыми вбежали туда. Джейк уложил жену прямо на землю в дальний угол и запретил ей подниматься. Потом, путаясь в юбках и ругаясь, к ним прорвалась Эмма.

Несмотря на свое напряжение и страх, Виктория не могла удержаться от смеха:

– Что за выражения, сестричка!

– Сейчас не время думать о манерах, – отмахнулась Эмма.

До кузницы добрались все. У Жуаны кровоточило плечо. Бен был ранен в ногу. Пуля прошла навылет, и если не начнется гангрена, все обойдется. Братья успели обменяться несколькими фразами, когда услышали истошный крик.

– Саррат, чертов Саррат, где ты?

Джейк поднял голову. Так вот кто на них напал – Гарнет! Что ж, теперь он знал своего врага, и это облегчало дело.

Лежа на земле, Виктория не отрываясь смотрела, как пламя пожирает их дом. Уже занялся второй этаж, пылала крыша, сгорела кухня. Старый дом умирал. Ее тело свело от острого приступа боли.

– Скоро появится ребенок, – прошептала она.

К ней подошла Кармита, измученная событиями этой ночи. Она плохо представляла себе, как сможет после всего пережитого еще и принять у хозяйки роды.

Эмма перевязывала ногу Бену. Прервавшись, она подняла голову и спросила сестру, давно ли начались боли.

– Несколько часов тому назад, – ответила Виктория, вцепившись пальцами в землю.

Гарнет потерял контроль над ситуацией. Если бы не безумное желание заполучить Селию, он давно бы уже отступил и в страхе бежал. Он метался по двору в поисках Джейка и его брата. Только их смерть откроет ему путь к вожделенной цели.

– Саррат, – вопил Гарнет, – где ты, Саррат!

Джейк не откликался. Он залег в кустах и наблюдал. Он не собирался подставлять себя под пули врага. Не он, а Гарнет будет валяться на земле с простреленной грудью.

– Нам нужен свет и тепло, – спокойно сказала Эмма, – Может, кто-нибудь сумеет разжечь горн.

– Тепло будет, – ответил Льюис и поспешно принялся закладывать уголь, – а вот фонарей у нас нет. Но скоро светает.

Викторию больше не заботило ни тепло, ни свет. Она вся сосредоточилась на том, что происходит у нее внутри. Какая-то страшная сила прижимала ее к земле, заставляя содрогаться. Ей трудно было дышать. Она помогала при родах Анжелины, и все-таки не думала, что это будет так тяжело.

Бен лежал за наковальней и слышал стоны Виктории.

– Возьми мою рубашку, – произнес он с усилием, обращаясь к Эмме, – оберни ее плотно вокруг палки. Когда понадобится свет, ты ее подожжешь. Это даст вам несколько минут.

– Хорошо, – ответила она, – но свет нам будет нужнее несколько позже. Не сейчас.

Гарнет осторожно подкрался к задней части конюшни и, никем не замеченный, проскользнул внутрь. Занималась заря, и времени у него оставалось совсем немного. Пробежав насквозь всю конюшню, он чуть-чуть приоткрыл створки дверей, выходивших во двор. Со стороны было совершенно незаметно, что двери открыты, и в то же время щель была достаточно велика, чтобы Гарнет мог выстрелить. Теперь оставалось только ждать. Саррат обязательно появится в его прицеле.

Гарнет ухмыльнулся. Какие-то несколько минут – и он получит все, о чем мечтал.

– Меня ищешь?

Эти слова сопровождались сухим щелчком взводимого курка, который Гарнет не мог спутать ни с чем. Несмотря на холод, он покрылся липким потом. Оглянуться он не решился, страх сковал его. Сколько раз он убивал, не испытывая при этом ни страха, ни сожаления, но мысль о том, что и сам он может погибнуть, парализовала его.

– Можешь обернуться, – раздался мягкий голос Джейка, – ведь я все равно убью тебя. А если повернешься, получишь шанс выстрелить.

Ружье дрожало в руках Гарнета. Ему было страшно взглянуть в глаза Саррату, и он знал, что ему некуда деться. Он погиб.

– Тебе надо было бежать отсюда как можно дальше, – продолжал Джейк, – далеко-далеко от нашего Королевства.

– Ты бы все равно отыскал меня, – простонал Гарнет, – а потом, мне нужна девчонка.

Вот оно что. Ему нужна была Селия. Нежная и красивая Селия. Лицо Джейка напряглось от боли, причиненной этим воспоминанием.

– Ее-то тебе никогда не получить, – сказал он.

Гарнет бросился в сторону и, резко обернувшись, выстрелил. Но Джейк был к этому уже готов и спрятался за столбом. Сам он стрелял спокойно и уверенно, всадив первую пулю Гарнету в живот, а вторую – в грудь. Гарнет, привалившись к стене, успел еще раз инстинктивно спустить курок и свалился на пол. Ружье выпало у него из рук.

Джейк подошел и поднял ружье. На всякий случай. Доверять Гарнету можно было, только убедившись, что он мертв.

Глаза Гарнета были открыты, красная пена струилась изо рта. Он все еще пытался дышать. Джейк следил за тем, как поднималась и опускалась его грудь, потом движение прекратилось, глаза остекленели.

Сколько народу погибло на ранчо… Джейк тяжело вздохнул. Он устал бороться, устал убивать. И все-таки автоматически перезарядил пистолет. Может быть, это уже лишнее, и на этот раз все наконец кончено? Он должен вернуться к Виктории.

– Хозяин? С вами все в порядке? Это был Лонни.

– Да, все хорошо. – Отлично. Тогда бегите в кузницу. Льюис сказал, что хозяйка рожает.

Раньше Джейк боялся родов, беспокоился о том как они пройдут. Сейчас же им овладело только одно чувство – ужас. Виктория не может рожать вот так в холодной кузнице, без белья, без одеял, без воды. Он бросился к кузнице, не заметив даже, что ружье у него по-прежнему в руках.

Бен сидел, прислонившись к наковальне. Он был без рубашки, но кто-то накинул на него пальто. С первого взгляда Джейк понял, что брату стало легче, кровотечение у него остановилось. Горн был раскален, волны теплого воздуха шли от него во все стороны. Льюис разжег фонарь и повесил его в углу кузницы, которая была разделена на две части развешанными на веревках бельем и рубашками. Джейк прошел в самый дальний угол и стал у изголовья жены.

Эмма, Кармита и Жуана были в одних ночных рубашках. Все, что они успели в спешке натянуть перед тем, как бежать из дома, было пожертвовано на сооружение перегородки, отделявшей Викторию от ветра и посторонних глаз. Виктория лежала в задранной до пояса ночной рубашке, подняв согнутые в коленях ноги. Глаза были закрыты, лицо белое как мел, а дыхание нервное и лихорадочное.

Душа Джейка ушла в пятки. Дрожащими грязными пальцами он пытался убрать волосы со лба жены, но у него ничего не получалось.

– Скоро, сеньор Джейк, уже скоро, – сказала Кармита, поглядев на него с беспокойством, – я уже вижу головку.

Виктория открыла затуманенные глаза и посмотрела на мужа, как на свою последнюю надежду. Джейк взял жену за руку и крепко сжал ее пальцы,

– Держись, любовь моя, – прошептал он.

Джейк оледенел от страха и от сознания собственной вины. Это из-за него Виктории, нежной и благородной Виктории, приходится рожать на голой земле, как рожают дикие звери. Он не должен был жениться на ней. Это было преступлением. Ее надо было отослать обратно, туда, где она родилась и где могла продолжить свою жизнь в тепле и уюте.

Виктория сжала руку мужа и стиснула зубы, но это не помогло. Глухой, дикий, животный вопль вырвался из ее горла. Потом еще один, за ним другой. Все тело женщины содрогалось и билось в конвульсиях.

С потоком воды и крови на руки поджидающей Кармиты выскользнуло детское тельце. Малыш был пурпурно-красным, и Джейка обуял новый страх. Малыш молчал, Кармита, не теряя времени, легонько шлепнула младенца, и он тут же издал слабый крик. Потом она повернула его к Джейку так, чтобы тот удостоверился, что у него родился сын.

Усталая Виктория слабо, чуть слышно рассмеялась:

– Смотри-ка, Джейк, он вылитый отец.

Джейк в недоумении уставился на жену. Как она могла найти хоть какое-то сходство с кем-либо у этого крохотного, красного и сморщенного, пищащего существа, все еще запачканного кровью?

Может быть, из-за темных волос ей так показалось? Но сейчас они мокрые, а когда высохнут, могут оказаться совсем светлыми. Виктория притянула мужа к себе.

– Он настоящий мужчина, – шепнула она ему на ухо.

Джейк взглянул на младенца и покраснел, кажется, впервые в своей жизни.

– Дайте мне малыша, – попросила Виктория; – он, наверное, замерз.

Кармита обрезала и перевязала пуповину, завернула младенца в чью-то рубашку – кажется, на ранчо не осталось ни одного работника, который не принес бы своей рубашки в кузницу, – и передала малютку роженице.

Джейк обнял жену и прижался щекой к ее волосам. Она была всем в его жизни.

– Я люблю тебя, – хрипло произнес он.

Виктория откинула голову назад, и ее ясные голубые глаза встретили радостный взгляд его зеленых глаз.

– И я люблю тебя, – просто сказала она.

– Не такую жизнь, я тебе готовил. Сейчас у нас нет даже дома.

– Меня это не волнует. – Виктория оперлась на него всей своей тяжестью – Я рада, что он сгорел. Слишком много ненависти там скопилось, слишком много смертей произошло. Я не хотела, чтобы там рос мой ребенок.

Она посмотрела на малыша и прикоснулась пальцем к его щечке. Зачмокав, он повернул головку.

– Я начну все сначала, – пообещал Джейк. – Я построю новый дом для тебя, если ты останешься. Милая, не уходи. А если решишь уйти, сначала застрели меня. Я не смогу жить без тебя. Я люблю тебя.

Никогда еще он не говорил Виктории о любви. Никогда еще не смотрел на нее с такой надеждой и страхом. Да, он Джейк Саррат, который никогда и ничего не боялся, сейчас замирал от страха, что она уедет. Его глаза больше не были холодными и злыми. Его любовь изменила все. Она растопила недоверие, и теперь ей никуда не надо уезжать.

– Хорошо, – Виктория сжала руку мужа, – я остаюсь. Я верю, что ты построишь новое Королевство Сарратов, в котором не будет места прошлому. Мы начнем все сначала.

Эмма присела подле Бена, чтобы проверить, как затягивается рана на ноге.

– Так кто там у меня, племянник или племянница? – спросил он, широко улыбаясь.

– Племянник, – ответила она и занялась перевязкой, – а может быть, скоро получишь и собственного сына.

– Что?! – Бен даже привскочил на месте. – Что ты сказала?

– Тсс, сиди спокойно.

– Ты уверена? – Он схватил Эмму за руки, с нетерпением вглядываясь ей в глаза.

– Это возможно, но я еще не совсем уверена.

Они слишком много ночей провели с Беном вместе, чтобы это могло пройти бесследно. Бен усадил ее рядом с собой и поцеловал.

Эмма, детка, с тех пор, как я тебя встретил, я не могу думать ни о ком другом. Вряд ли это изменится. Пожалуй, нам лучше пожениться.

– Потому, что я беременна?

– Нет, потому, что мы любим друг друга. У нас, возможно, появится целый выводок детей, и лучше уж их родителям состоять в законном браке.

Глаза Эммы сверкали от радости.

– Бен Саррат, я люблю тебя!

– Это означает «да»?

– Это означает «да», – ответила она.

Джейк сел на землю, продолжая держать Викторию в руках. В это невозможно было поверить, но тем не менее она спокойно спала, и ребенок мирно посапывал у нее на груди. Его ребенок! Джейк удивился тому, какой он красный и сморщенный, совсем беспомощный и маленький. Ему нужна защита, пища, одежда и еще многое другое, и это все обязан дать ему он, Джейк, – его отец. Теперь он обязан думать о будущем, о Виктории, об их сыне, о других детях, которых родит ему жена.

Утро принесло слабый запах пороха и гари. Потом солнце пробилось сквозь облака. Перед Джейком открывалась светлая жизнь, и он приветствовал ее.