Текст книги "Не бывает плохой погоды. Как вырастить здоровых, выносливых и уверенных в себе детей: секреты скандинавской мамы (от фрилюфтслив до хюгге)"

3
Просто позвольте им играть

Большинству того, что ребенок должен усвоить в раннем детстве, нельзя научить; эти знания постигаются через игру.

Рут Уилсон

Однажды вечером мне звонит Сью – моя американская подруга. Она говорит, что у старшего сына начались проблемы в саду: по утрам она не может заставить его выйти из машины.

– Я спросила, почему он не хочет идти в сад, и он ответил, что ему скучно. Ему всего четыре года! Откуда ему вообще знать, что такое «скучно»? – сетует она. – Думаю, причина в том, что ему, во-первых, трудно наладить контакт с другими детьми, а во-вторых, впервые в жизни приходится сидеть за столом и делать задания, а он любит побегать.

Как и многие родители, она отправила сына в детский сад с той мыслью, что там он будет играть и общаться со сверстниками. Но сейчас начинает сомневаться в том, что затея имела смысл.

– Мне не хочется водить его в сад в следующем году, и младшего я тоже оставила бы дома, но, когда окружающие слышат об этом, они начинают меня пугать, что дети отстанут от сверстников, – говорит она.

Сама Сью в детский сад не ходила, а в подготовительном классе занятия тогда длились всего полдня, и игр там было больше, чем уроков. Тем не менее она успешно окончила школу, поступила на юридический факультет, а сегодня руководит преуспевающей адвокатской конторой. Интуиция подсказывает Сью, что дети тоже справятся, но ее никто не поддерживает.

– На меня давят со всех сторон. Что, если я лишу их шанса поступить в колледж и они будут жить на улице на государственное пособие, потому что я когда-то приняла неверное решение по поводу детского сада? – с горечью шутит она.

Сад, в который ходит ее старший сын, – частный, организованный совместными усилиями родителей. Основу обучения составляют игры, экскурсии, работа с сенсорным дидактическим материалом и практические опыты, а также традиционные уроки. По крайней мере, такова задумка. В последнее время государственная система образования вынуждает воспитателей частных садов адаптировать свою программу под постоянно растущие требования подготовительной школы. Да и сами родители начинают переживать, что социализация, игры, песни и уроки дружбы в недостаточной степени готовят их вундеркиндов к непростому будущему. Некоторые даже решили перевести своих малышей в другие сады, больше ориентированные на теоретическое обучение.

– Воспитатели здесь хорошие, просто сейчас все говорят о разных тестах для детей, и я подумала, что здесь ребенок получает недостаточно знаний, – сказала одна мама, недовольная тем, что ее трехлетний сын слишком медленно учился писать. – Мы решили перевести его в другой сад, и там все совершенно иначе. Теперь он каждую неделю приносит домой маленькие карточки с заданиями и рисует буквы по контурам.

Воспитателей, в свою очередь, подобное давление вовсе не радует. «Вчера я разрешила трехлеткам целый час свободно играть, а потом меня начало мучить чувство вины, – призналась одна из них. – Пришлось заставить их вернуться к учебникам».

Уступив давлению со стороны школьного округа и недовольных родителей, воспитатели и родители, организовавшие этот сад, недавно стали давать четырехлетним воспитанникам еженедельное домашнее задание. Такую практику ввели не только в данном конкретном саду, по всей стране наблюдается тенденция к ужесточению требований к трех– и четырехлетним детям по освоению теоретической информации. Если подготовительная школа берет на себя функции первого класса начальной школы, как утверждают некоторые деятели от образования, то детский сад определенно начал превращаться в подготовительную школу.

После разговора со Сью я вспомнила, как четыре года назад Майя пошла в детский сад. Осенью последнего года, когда впереди оставалось всего два семестра, некоторые родители начали переживать по поводу академического прогресса своих детей. Они сетовали, что ребята слишком много времени тратят на игры, творчество и эксперименты. Меня это озадачило. Большинству малышей было всего четыре года; чего эти родители от них ожидали? Как и Сью, я отправила Майю в детский сад с мыслью, что ей будет полезно пообщаться и поиграть с другими детьми, а не только с теми, с кем она ходила в группу дневного пребывания у няни. Она только училась завязывать шнурки, стоять в очереди в ванную и лепить красивые куличики в песочнице. За время посещения детского сада ее словарный запас значительно вырос, а беспокоиться об академических успехах в этом возрасте я не считала нужным. Правда, я пребывала в блаженном неведении по поводу суровых условий американской подготовительной школы.

– В детском саду мы только играли, усаживались в кружок и пели песенки, – сказала мне одна мама, учитель начальных классов. – Многие родители по-прежнему думают, что в подготовительной школе их детей будут учить делиться и ждать своей очереди, но времена изменились.

– Вся эта творческая деятельность – это хорошо и весело, но я не понимаю, как она подготовит их к учебе в подготовительной школе, – поделилась своими сомнениями по поводу детского сада другая мама. А затем мрачно добавила: – Наверное, об этом мы узнаем во время скрининга.

Министерство образования США четко сформулировало американским родителям свою позицию: современные дети должны тратить меньше времени на игры с пластилином и больше на подготовку к будущей карьере корпоративного винтика.

До того момента я даже не знала, что в подготовительной школе проводится какой-то скрининг. Я попросту полагала, что Майя в свое время научится всему необходимому. Мне и в голову не приходило, что при отборе в подготовительную школу она может провалить какой-нибудь таинственный тест, о существовании которого я даже не подозревала. А тут оказывается, что это вполне реальная угроза, о которой стоило бы поволноваться.

Когда я спросила учителя подготовительной школы о процедуре скрининга, она заверила меня, что речь идет не о каких-то сложных тестах, способных на корню загубить будущую карьеру моей дочери, а, скорее, об оценочном инструменте, позволяющем преподавателям определить, достаточно ли ребенок развит для подготовительной школы и какая поддержка ему может понадобиться на занятиях. Та же учительница сказала, что, на ее взгляд, в детском саду нужно играть, общаться и «делать все то, на что в подготовительной школе у нас нет времени: гулять, рисовать, петь, читать сказки и играть в игры».

Ее ответ развеял мои опасения по поводу скрининга, но чем больше я узнавала о фактическом устройстве подготовительной школы, тем меньше мне хотелось отправлять туда Майю.

ОБУЧЕНИЕ В ХОДЕ ИГРЫ

Перед отъездом из США Нора ходила в тот же сад, что и Майя, и сейчас, когда ей предстояло пойти в дошкольное учреждение в Швеции, нас ждали радикальные перемены. Система дошкольного образования в скандинавских странах устроена иначе, чем в США. Здесь отдавать ребенка в сад можно с одного года – на целый день или на несколько часов. Задача таких детских садов сочетает в себе обучение с уходом за малышами, родители которых работают вне дома. Поскольку речь идет практически обо всех родителях, преобладающее большинство скандинавских детей (в Швеции это 84 процента) в возрасте от одного года до пяти лет ходят в детский сад.

Другим ключевым отличием детских дошкольных учреждений в скандинавских странах является их унифицированность, поскольку стоимость их посещения в значительной степени субсидируется государством. В представлении многих американцев отдавать дневной уход за ребенком на откуп государству – столь же мудрое решение, как оставлять Красную Шапочку под присмотром злого Волка, долго и не по собственной воле голодавшего. Но у скандинавов свой взгляд на вещи. Когда родителей 108 тысяч шведских детей дошкольного возраста спросили, что они думают о дошкольном образовании в стране, 95 процентов ответили, что полностью им довольны. Такое единодушие дорогого стоит, ведь даже по поводу цвета снега всегда будет пятьдесят разных мнений, а что уж говорить о воспитании детей!

Хотя дошкольные учреждения в Швеции финансируются из общего бюджета, контролировать их деятельность могут как непосредственно местные органы управления, так и частные предприятия или родительские кооперативы. В любом случае должность руководителя занимает дипломированный специалист по дошкольному образованию, а обучение проводится по одинаковой государственной программе. Удовлетворенность шведских родителей дошкольным образованием в стране отчасти объясняется тем, что эта программа полностью отражает их представления о правильном детстве. И рисование букв по шаблону в него точно не входит.

Шведская государственная программа дошкольного образования изложена на двадцати страницах и детально освещает такие темы, как воспитание уважительного отношения к окружающим, к правам человека и демократическим ценностям, а также формирование устойчивого стремления к получению новых знаний. По частоте используемых в тексте слов можно получить четкое представление о том, чего шведское общество хочет и ждет от своих дошколят. Слово «игра» употребляется тринадцать раз, слово «язык» – двенадцать, слово «природа» встречается шесть раз, а «математика» – пять. Но в документе ни разу не употребляется слово «грамотность» или «письмо». Зато два самых часто встречающихся – «обучение» (сорок восемь раз) и «развитие» (сорок семь раз).

В других скандинавских странах традиции раннего обучения схожи со шведскими. В Финляндии официально обучать чтению начинают только в первом классе начальной школы, то есть по достижении ребенком семи лет, а воспитатель в саду будет учить детей читать только в том случае, если они сами проявляют интерес к этому виду деятельности. При этом Финляндия считается одной из самых грамотных стран в мире. Следом за ней идет Норвегия, а Исландия, Дания и Швеция замыкают первую пятерку лидеров. Таковы результаты исследования, проведенного в 2016 году Коннектикутским университетом. Автор исследования Джон Миллер отмечает: высокий рейтинг скандинавских стран объясняется тем, что «в их монолитной культуре высоко ценится чтение». Есть у этих стран и другая общая черта: их убежденность в важности игровой деятельности в раннем детстве.

Не существует официального, признанного всеми странами мира определения игры, но, согласно формулировке британской организации Play England, это «добровольно выбранный, самостоятельно управляемый и внутренне мотивированный процесс». Та же организация считает, что «в игре нуждаются все дети независимо от возраста. Это их естественная потребность. Игровая деятельность – это биологическая, психологическая и социальная необходимость, фундаментальная для здорового развития и благополучия человека и общества».

Шведская государственная программа дошкольного образования не только поддерживает игру в любых видах деятельности, но и закрепляет за ребенком законное право играть и учиться на улице – как в рукотворной обстановке, такой как игровая площадка, так и в природной среде, такой как лес. Это в равной степени касается и городских, и сельских детских садов. Если на территории сада нет уголка живой природы, то дети посещают городские парки или ближайшие лесопарки, добираясь туда пешком или на общественном транспорте.

– Все наши дети живут в городе, поэтому привыкли к интенсивному движению. Даже годовалые малыши и двухлетки быстро учатся держаться за руки и ходить пешком, – говорит Сесилия Рамнинг, заведующая одним из стокгольмских детских садов.

Некоторые парки находятся в пяти минутах ходьбы от сада, но иногда приходится идти более получаса, и тогда самые маленькие по очереди едут в двух сдвоенных прогулочных колясках, предоставленных садом.

– Кто-то думает, что самое важное – прогулка в парке, но по пути тоже может случиться много интересного. Иногда мы находим желуди, каштаны или какого-нибудь интересного жучка. Дорога в парк – тоже важная часть опыта, – говорит Рамнинг.

Анализ сотни дошкольных учреждений Швеции показал, что в среднем дети проводят на улице полтора часа в день – и это зимой в плохую погоду. В погожий летний день средняя продолжительность пребывания малышей на улице достигает шести часов. Эта гарантированная часть программы меня особенно порадовала. Нора собиралась пойти в обыкновенный муниципальный детский сад, в который много лет назад ходила я сама. Это, конечно, не детский сад на природе и уж тем более не лесная школа, но я могла быть уверена в том, что моей дочери будет гарантировано хотя бы минимальное количество времени для общения с природой и что она каждый день обязательно будет играть на улице.

Подойдя к новому саду Норы в первый день, мы видим за забором покрытый утоптанным снегом двор. Нору все еще переполняют эмоции от вида трех оленей, которые лениво переходили дорогу так близко к нашей машине, что я в буквальном смысле могла бы через окно дотянуться до них одной из своих лыж, которые возила на заднем сиденье.

Небольшой холм справа носит следы активного катания на санках, а прямо перед собой мы видим маленького снеговика со ртом из мелких камушков. Он угрожающе покосился, но все еще стоит. На припорошенной снегом траве лежит большая пластиковая труба, рядом растет несколько кустов с ярко-красными ветками, стоит невысокая горка и большая песочница с парой лавочек, игрушечной кухней и столиком. Столярная мастерская и игровой домик закрыты на зиму, но третье помещение открыто и заполнено уличными игрушками, которые используются круглый год.

Я несу пакет со всем, что нас попросили взять с собой, и его содержимое кардинально отличается от того, что я каждую осень покупала в американский детский сад (упаковку влажных салфеток, упаковку больших мелков, рулон бумажных полотенец, бутыль дезинфицирующего средства для рук, коробку маркеров и сотню тюбиков клея-карандаша). В Швеции все канцелярские и бытовые принадлежности для повседневной деятельности предоставляются садом. Маркеры им не нужны – им нужны дети, готовые играть на улице в любую погоду. Следовательно, вот что потребуется на зимний период:

◆ толстые варежки (две пары);

◆ шерстяные носки;

◆ зимний комбинезон;

◆ толстый свитер;

◆ теплая шапка;

◆ дождевик;

◆ резиновые сапоги;

◆ полный комплект сменной уличной одежды.

И в конце напоминание: «Мы гуляем на улице и в солнце, и в дождь!»

Как и в школе Майи, в прихожей сада тихо гудят два больших сушильных шкафа, а стена напротив пестрит разноцветием дождевиков и резиновых сапог. Мы снимаем ботинки и проходим в основной холл, где стоит стеллаж с полками для каждого ребенка и на них горками сложена зимняя одежда.

– Добро пожаловать! – приветствует нас воспитательница, с которой некоторое время назад я беседовала по телефону. Как и большинство шведских педагогов, работающих с дошколятами, она обязательно опускается к Норе, чтобы их глаза находились на одном уровне, и обращается непосредственно к ней: – Меня зовут Эллен.

Эллен вкратце рассказывает нам об этом отделении детского сада. Здесь занимаются двадцать три ребенка (большинству от четырех до пяти лет и несколько трехлеток) и посменно работают пять педагогов. Первые дети приходят в сад в половине шестого утра. Завтрак накрывают около восьми, затем до десяти дети играют, после чего все собираются в общий круг на второй завтрак (в шведских детских садах принято перекусывать фруктами). Затем прогулка до обеда. После обеда малыши спят, а дети постарше читают с воспитателем. Вторая половина дня посвящена преимущественно свободным играм (в теплое время года они проходят на улице) или занятиям в небольших группах. В половине третьего детей кормят полдником. Последний ребенок покидает сад в пять часов вечера.

Нора внимательно слушает, с любопытством наблюдая за детьми. Одни увлеченно играют в настольную игру с воспитателем, другие строят крепость из подушек в читальной комнате. Здесь есть художественная комната и уголок для ролевых игр с куклами и мини-кухней. Стены украшены фотографиями и постерами, иллюстрирующими различные разделы государственной учебной программы: природа и технологии, математика, языковое развитие, творчество и социальные навыки. «Разнообразие: мы похожи, но все равно разные» написано на одном плакате под рядом флагов разных стран, раскрашенных детьми. Фотография с четырьмя ребятами в оранжевых жилетах в лесу подписана: «Мы ищем природные сокровища и проверяем, что прячется под листьями». На другой фотографии трое мальчиков сооружают дом из картонной коробки. «Сотрудничество» – гласит подпись. «Помощь» – написано рядом с фотографией, на которой мальчик помогает девочке разрезать сосиску. Когда мы усаживаемся на пол, чтобы перекусить фруктами, я замечаю еще кое-что: ни у одного из детей нет признаков избыточного веса.

– Мы хотим, чтобы нашим детям было интересно учиться, – позже объясняет Эллен. – Формального урока математики у нас нет, но мы постоянно ее используем. Например, когда мы садимся в общий круг, дети по очереди считают собравшихся. С помощью небольших экспериментов мы изучаем разные науки. Иногда мы собираем что-нибудь во время прогулки, например камни и палочки, и проверяем, что из этого будет плавать в ведре с водой. Или приносим с улицы снег и смотрим, как он тает. Или пробуем лить воду через кофейный фильтр. А когда дети что-нибудь строят, они волей-неволей знакомятся с законами физики.

– А как вы обучаете детей грамотности? – спрашиваю я Эллен, в то время как Нора решает присоединиться к группе старших детей, слушающих сказку в исполнении воспитательницы.

– Мы не выделяем специального времени на формирование навыков письма, если вы это имеете в виду, – говорит она, – и не проводим отдельные уроки для изучения алфавита. Но мы очень много работаем с текстом во время чтения, а во время ролевых игр прекрасно развиваются речевые навыки.

– Нора уже умеет писать свое имя. Даже с большой буквы, – хвастаюсь я.

Поскольку я до семи лет писала свое имя только заглавными буквами, а Нора освоила правильное написание в своем американском саду еще в три года, я, разумеется, считаю ее чуть ли не гением.

Брови Эллен за очками в темной оправе приподнимаются.

– Ого! – произносит она скорее с удивлением, чем восхищением. – Что ж, если ребенок начинает проявлять интерес к письму, мы даем ему небольшой блокнот, в котором он может рисовать буквы. Смысл в том, что все получится само собой, когда ребенок будет готов. Им гораздо легче учиться, когда желание идет изнутри.

Концепция обучения детей в ходе игровой деятельности отнюдь не нова. Еще Платон говорил, что «лучшее образование для ребенка – игра в окружении красоты». В XVIII веке философ швейцарского происхождения Жан-Жак Руссо в своем революционном произведении «Эмиль, или О воспитании» утверждал, что детей следует учить только в ходе игры. «Осмелюсь ли я назвать здесь самое важное, самое полезное правило любого обучения? Оно заключается в том, что время нужно не экономить, а транжирить» – так звучит его знаменитое высказывание по поводу врожденной способности детей учиться на собственном опыте. Затем в 1830-е годы немецкий педагог и убежденный натуралист Фридрих Фрёбель развивал идею о том, что игра имеет решающее значение для физического, морального и духовного развития детей. Он настолько верил в эту идею, что положил ее в основу собственной методики дошкольного воспитания, основанной на пении, танцах, работе в саду, самостоятельных играх и познании природы всеми органами чувств. Фрёбель сравнивал детей с цветами, которые непременно раскроются, если позволить им учиться в собственном темпе под чутким руководством заботливого учителя. Свою концепцию раннего воспитания он назвал kindergarten, что буквально означает «детский сад».

Во второй половине XIX века философия Фрёбеля (в основе – игра, в центре – ребенок) завоевала популярность в Швеции, и до 1950-х годов дошкольные учреждения так и назывались – barnträdgårdar («детские сады»). В Швеции Фрёбель остается одной из самых влиятельных фигур в области раннего обучения наряду с российским психологом Львом Выготским и его швейцарским коллегой Жаном Пиаже, которые также призывали строить образовательный процесс вокруг индивидуальности ребенка. Пиаже считал, что процесс обучения важнее конечного результата и что научиться решению задач ребенок может только путем активных открытий. Выготский утверждал, что на когнитивное развитие детей в значительной степени влияет их культура и что они учатся в первую очередь посредством игры и общения со старшими и более умелыми детьми и взрослыми. В мировом сообществе он наиболее известен как автор концепции зоны ближайшего развития, смысл которой сводится к тому, что педагогу следует уважать индивидуальный темп познавательной деятельности ребенка и степень его готовности к усвоению новых знаний. Воспитатели и родители могут создать ему «опорные точки» и помогать ровно в той степени, в какой ему хватит уверенности подняться на следующий уровень, но ни в коем случае не подталкивать его и не затягивать туда насильно. В достаточном пространстве для развития у ребенка будет формироваться самоуважение и навык самостоятельного решения собственных задач.

Вот как описывает отношение скандинавов к роли игры в обучении Анетт Эскилссон, шведский специалист по раннему развитию, часто акцентирующая внимание на стимулировании у ребенка желания учиться: «Существует два противоположных взгляда на образование. Либо рассматривать ребенка как пустой сосуд, который взрослый должен наполнить путем обучения, либо верить в его врожденную способность учиться вместе с другими. В Швеции мы верим в природную любознательность детей и их тягу к знаниям. Наш новый взгляд на детство отражается в концепции „компетентный ребенок“».

Подобные рассуждения я слышу и от другой воспитательницы из сада Норы по имени Барбро, когда мы с ней стоим на улице и смотрим, как с десяток детей самостоятельно организуют себе подъемы и спуски на небольшой горке. Она убеждена, что через непосредственный опыт и игру дети учатся гораздо большему, чем когда от них просто требуют запоминать информацию, сообщаемую учителем.

– Некоторые дети очень рано проявляют интерес к письму, и мы стараемся его поддержать. Например, им нужно сделать билеты для какой-то ролевой игры. Так у них появляется конкретная цель для овладения навыком письма. В противном случае они будут лишь выводить целые строчки линий, не имеющих для них никакого смысла, – говорит она.

– Я знаю, что существуют разные философии. Кто-то считает, что нужно сосредоточиться на умении читать и писать, но мне не нравится, когда вся наша работа направлена строго на подготовку к школе. Это детский сад. Почему мы не можем позволить детям быть детьми и делать то, что им интересно здесь и сейчас?

ВЫХОДИТЕ НА УЛИЦУ И ИГРАЙТЕ

Скандинавские родители и воспитатели дошкольного образования сходятся во мнении, что если вы хотите вырастить здорового, способного ученика, то нужно позволять ему как можно больше играть. Но если активные игры и обучение неотделимы друг от друга, то почему по другую сторону океана их так часто противопоставляют друг другу? Как так получилось, что американские воспитатели испытывают чувство вины, разрешая группе трехлетних детей просто поиграть, если именно этим трехлетние дети и должны заниматься?

По мнению общественной группы «Союз за детство», отчасти в этом виноваты реформы в сфере образования, повысившие академические требования к детям старшего дошкольного возраста. Процесс начался в 1980-е годы и усугубился с принятием закона «Ни одного отстающего ребенка», созданием гранта для учреждений образования «Гонка к вершине», а в последнее время еще и инициативой «Единые государственные стандарты по базовым школьным предметам». Хотя в США и практикуются вдохновленные идеями Фрёбеля модели раннего развития, ставящие ребенка в центр образовательного процесса (такие как педагогика Монтессори, Реджио Эмилия и вальдорфская), представители вышеназванной общественной группы отмечают, что «формальное обучение во главе с учителем практически полностью вытеснило из подготовительных школ активное, основанное на игре экспериментальное обучение, о необходимости которого мы знаем из результатов многочисленных исследований в области когнитивной и возрастной психологии и нейробиологии». И сейчас дети 4–5 лет испытывают на себе волновой эффект.

Морин Вандермаас-Пилер, миниатюрная профессор психологии Элонского университета, не считает, что такие перемены к лучшему. Она давно занимается исследованиями в области дошкольного образования и, поработав приглашенным преподавателем в Копенгагене, полагает, что США следовало бы перенять у Скандинавии некоторые подходы к игровому обучению. «Многие не осознают, до какой степени маленькие дети нуждаются в игре, – считает она. – Думаю, учителя и сами предпочли бы обучать их в ходе игровой деятельности, поэтому их задача – объяснить родителям, насколько это важно. Вряд ли люди, требующие увеличения количества учебных занятий, хотели бы, чтобы их дети целый день сидели за партой. К большому сожалению, в подготовительной школе от малышей требуют именно этого».

Игра для ребенка настолько естественна, что ему даже необязателен реквизит. Обычная палка может превратиться в куклу, меч, лошадку или волшебную палочку. Картонная коробка может стать ракетой, пещерой или машиной. Дети способны часами играть с самыми простыми предметами, а чем меньше готовых игрушек, тем лучше работает их воображение, как утверждают ученые. Игра – самая универсальная деятельность на свете, не знающая никаких культурных или социально-экономических границ. Зато, как обнаружила Вандермаас-Пилер, существуют различия в отношении разных культур к игре. Американские родители придают ей большое значение и часто играют со своими детьми. Но в то же время они чрезвычайно озабочены учебной нагрузкой. Попробуйте сделать запрос в Google по теме «обучающие занятия для двухлетних детей», и вы получите почти полмиллиарда результатов. В том же интернете масса разнообразных дидактических материалов для дошколят и упражнений на сортировку по цветам, а также 101 способ изготовления геометрических фигур из втулок от туалетной бумаги. Маркетологи тоже не стесняются использовать в своих целях чувства родителей, озабоченных ранним развитием. «Ребенок начинает познавать окружающий мир, и это ваш шанс зажечь в нем искру любви к искусству, музыке и языку, – заявляют создатели серии якобы обучающих видео Baby Einstein, которые, как оказалось, тормозят речевое развитие. – Используйте этот шанс, приобщите малыша к миру культуры с помощью одобренных экспертами обучающих программ и игрушек», – продолжают авторы, апеллируя к родительскому страху, что к окончанию детского сада их дети так и будут сидеть с сортерами, пока их сверстники сочиняют симфонии.

Можно, конечно, с раннего возраста ненавязчиво интегрировать обучение в повседневную деятельность ребенка, но, по мнению Вандермаас-Пилер, некоторые родители перегибают палку и ненамеренно портят игру своими попытками сделать ее более «обучающей». «Мне кажется, некоторые родители чуть ли не с рождения малыша начинают переживать, что он не добьется успеха в жизни, если к старшему дошкольному возрасту не научиться читать или не освоит операции сложения и вычитания, – говорит она. – В Дании игра ценится сама по себе, тогда как многие американские родители с ее помощью пытаются развить конкретные навыки и воспринимают ее как базу для будущего обучения. К сожалению, таковы наши культурные ориентиры. Наверняка они тоже имеют свои плюсы, но датские дети живут иначе, у них столько разных возможностей. Большая свобода выбора, меньше правил. Дети выбирают, а взрослые помогают им сориентироваться».

Если многим американским родителям волей-неволей приходится погружать своих детей в систему опережающего обучения, то скандинавские не проявляют особого беспокойства по поводу учебных занятий в дошкольном возрасте. Они уверены, что их дети освоят все необходимое, когда будут готовы учиться, и с радостью позволяют малышам «просто» играть. Желательно на свежем воздухе. Даниэль, отец ребенка старшего дошкольного возраста из Дании, объясняет свою позицию:

– Мы относимся к детству как к важному этапу жизни, а не как к первому кругу гонки к взрослости. Мы уважаем право ребенка на счастливое детство.

Когда я спрашиваю Кристоффера, отца двоих маленьких детей из Швеции, о его ожиданиях по поводу знаний, которыми они должны овладеть к начальной школе, тот отвечает коротко и без раздумий:

– Я хочу, чтобы они оставались детьми. Потом начнется школа, и там они получат все остальное. Да и дети все разные. Одним с раннего возраста интересно читать, считать и писать, другим – нет.

Разумеется, дошкольника можно научить читать и писать, если регулярно тренировать его мозг. Но куда торопиться? По мнению членов группы «Союз за детство», многие воспитанники подготовительной школы еще не готовы к освоению этих навыков, и если заставлять их соответствовать нереалистичным академическим целям, то потом могут возникнуть проблемы с обучением в начальной школе. Кроме того, наукой не доказано, что дети, с опережением освоившие навык чтения, впоследствии читают лучше других. В Новой Зеландии проводилось исследование с участием двух групп детей: одни начали обучаться чтению в пять лет, другие – в семь. К одиннадцати годам у них не было выявлено значительных различий в развитии этого навыка. Зато у детей из первой группы сформировалось негативное отношение к чтению, и они хуже понимали прочитанное, чем те, кто начал с семи лет. Другие исследования показали, что нет значимой взаимосвязи между началом посещения школы и способностью ребенка к чтению.

Казалось бы, что плохого, если ребенок будет рассматривать подписанные картинки или выучит несколько слов, карточки с которыми развешены по стенам? Однако принцип «чем раньше, тем лучше» может негативно отразиться на других, не менее важных аспектах познавательного процесса, таких как спонтанное исследование и самостоятельное открытие. Безусловно, проверить с помощью теста уровень развития творческих способностей и навыка решения задач труднее, чем знание фактической информации, но результаты двух независимых исследований, проведенных в Массачусетском технологическом институте (МТИ) и Калифорнийском университете в Беркли, показывают, что слишком ранний старт теоретического обучения может произвести обратный эффект. Сотрудники МТИ предлагали четырехлетним детям одну и ту же игрушку, но с разной презентацией. В одной группе взрослый, демонстрируя одну из функций игрушки, притворялся, что сам видит ее впервые. Во второй группе взрослый сразу показал, как ею пользоваться, и дал четкие инструкции. Оставшись с игрушкой наедине, дети из обеих групп успешно воспроизвели показанные «учителем» действия: потянуть за одну из трубочек, чтобы услышать скрипящий звук. Однако малыши из первой группы играли с ней дольше и самостоятельно обнаружили другие ее функции. Предмет вызвал у них большее любопытство и тягу к исследованиям, чем у заранее обученных детей. Исследователи из Беркли достигли похожего результата: оставшись наедине с игрушкой, дети, получившие ее от «наивного» взрослого, придумали более рациональный способ извлекать из нее музыкальные звуки, тогда как проинструктированные дети просто повторяли показанные им действия.