Текст книги "Крадущаяся Тьма"

Глава 11. Нисандер в одиночестве

Теперь руки двигались гораздо чаще. Когда Нисандер наклонился над толстой хрустальной пластиной, закрывающей витрину, каприз освещения заставил его отражение лечь так, что иссохшие пальцы мертвого некроманта, казалось, впились в его голову Лицо, которое Нисандер видел перед собой, было лицом очень старого и очень усталого человека Пока он смотрел внутрь витрины, руки медленно сжались в кулаки – сжались так сильно, что кожа в одном месте лопнула, обнажив коричневую кость.

Двинувшись через безлюдный зал музея к двери в его дальнем конце, Нисандер почти ожидал услышать Голос из своих ночных кошмаров, выкрикивающий свой ужасный вызов из глубин подвалов Дома Орески. Мучительные сны теперь – после возвращения Серегила из Ашекских гор – чаще посещали Нисандера Вызвав волшебный светящийся шар, маг открыл дверь и начал свой бесконечный спуск в подземелье.

В дни юности здесь он встречался с Магианой Даже когда она осталась непреклонной в своем решении сохранить безбрачие, они часто бродили по этим узким длинным коридорам. Серегил тоже часто приходил сюда с Нисандером во времена своего неудачного ученичества, задавал тысячи вопросов и во все совал нос.

Иногда Нисандеру сопутствовал и Теро, хотя теперь реже, чем раньше. Интересно, приводила ли его сюда Илинестра, чтобы заниматься любовью, как она приводила самого Нисандера? Да будет ему свидетелем Четверка, колдунья была способна раскалить даже холодные камни силой своей неукротимой страсти!

Представив ее с Теро, Нисандер ошеломленно покачал головой, яркая райская птица в объятиях ворона…

Он никогда полностью не доверял колдунье. Как ни велики были ее таланты

– и в магии, и в любви, – за нежной улыбкой всегда скрывалась алчность. Этим она напоминала Теро, но тот был связан законами Орески, Илинестра же – нет.

Тот факт, что она сменила его ложе на постель Теро, смущал Нисандера совсем не потому, что когда-то он пылал к ней страстью, хоть ему и не удавалось убедить в этом Теро. После двух неприятных попыток все объяснить ученику Нисандер прекратил разговоры на эту тему.

Другие волшебники, как было известно Нисандеру, могли бы счесть связь с Илинестрой достаточным основанием, чтобы прогнать подмастерье, однако он по-прежнему высоко ценил Теро и не хотел его терять.

Теперь, в безмолвии подвалов, он снова должен был признаться себе, что дело тут не только в его уважении к способностям Теро: Нисандер опасался, что кто-нибудь из его коллег охотно возьмет Теро в ученики, если появится такая возможность, тем более что, по мнению многих. Нисандер неправильно обращался с талантливым молодым магом и тот только терял время, находясь при эксцентричном старике из восточной башни. В конце концов, одного подмастерья он уже не смог обучить, не так ли? Так что неудивительно, что Теро проявляет недовольство. Однако Нисандер знал юношу лучше остальных и был твердо уверен, что если сейчас предоставить ему свободу выбора, то молодой волшебник погубит себя О конечно, он получит мантию магистра, возможно, даже вдвое быстрее, чем другие подмастерья. В этом-то и состояла часть проблемы. Теро был таким способным учеником, что большинство магов с радостью сообщили бы ему все, что знают, быстро проложив ему путь к реальной власти.

Но такому могучему волшебнику, каким Теро, несомненно, станет, мало острого ума и безупречных умений. Если эти его прекрасные качества не будут направляться мудростью, терпением, сострадательным сердцем, то они могут привести к неописуемым разрушениям.

Поэтому-то Нисандер держал Теро при себе, надеясь изменить его и боясь отпустить.

Были моменты, вроде той ночи, когда он застал Теро ухаживающим за измученным после захвата твердыни леранцев Серегилом, когда перед Нисандером разгоралась надежда:

может быть, Теро наконец начинает понимать, чего добивается от него старый волшебник, помимо усвоения магии.

Дойдя до самого глубокого подвала, Нисандер стряхнул задумчивость и поспешил к своей цели.

Немногие обитатели Дома Орески имели основания посещать эти подземелья, которые с незапамятных времен служили складом ненужных, непонятных и опасных предметов. Многие помещения были пусты или завалены полуразвалившимися пыльными ящиками. Некоторые двери оказались замурованы, и их контуры в стене окружены магическими символами и рунами. В тишине, нарушаемой лишь тихим звуком его шагов по влажному камню, Нисандер все отчетливее слышал голос чаши и его тонкое пронзительное эхо – звуки, слышные только тем, кто был специально обучен их улавливать. Голос чаши был теперь гораздо громче, чем раньше.

Роль деревянного диска в этом была незначительна: сила его оказалась ослаблена отделением от остальных семи, которые, как было известно Нисандеру, где-то существуют. Иначе обстояло дело с хрустальной короной. Как только он поместил ее сюда, эхо голоса чаши усилилось, а с ним участились и кошмарные сны Нисандера.

И движения рук некроманта в музее.

Для Нисандера оставалось загадкой, как сумел Серегил выжить, соприкоснувшись с диском без всякой защиты, кроме собственного отторжения магии. Не менее таинственным было и то, как мало помогли Серегилу тщательно наложенные Нисандером заклинания и чары, долженствующие защитить того от влияния короны В первом случае Серегил должен был бы умереть, во втором – быть полностью неуязвимым, однако оба раза он получил тяжелые ранения, но выжил.

Все это вместе со словами оракула из храма Иллиора, сказанными Серегилу, оставляло у Нисандера чувство беспокойства: дело тут было не в простом совпадении.

Он остановился у знакомой стены и повернулся к ней лицом. Тщательно проверив, что никто не наблюдает за ним – ни физически, ни магическими средствами, – Нисандер произнес могучее заклинание, дающее возможность видеть сквозь камень стены и защитные чары маленький потайной покой.

Погруженная в тьму столетий, на единственной полке стояла чаша. Для непосвященного это был просто грубо вылепленный, а затем обожженный глиняный сосуд, ничем не примечательный. Однако этот неприглядный предмет определял всю жизнь Нисандера, как и жизни троих его предшественников.

Хранителей.

С одной стороны чаши в хрустальном сосуде находился диск; с другой – деревянный ящик с короной, все еще покрытый сажей от дравнийских костров. Подстегиваемый любопытством, Нисандер произнес заклинание, открывающее проход, и вошел в комнатку.

Вокруг него угрожающе зазвенела магия, несмотря на все защитные чары и охранительные заклинания Нисандер достал из кармана светящийся каменьи высоко поднял его. Глядя на чашу, он вспомнил своих предшественников. Никто из них, даже Аркониэль, и подумать не мог о возможности добавить что-то в этот потайной и так строго охраняемый покой. Ему же это удалось, более того, он поместил сюда целых два предмета, и теперь в их пении билась живая энергия.

Его руки словно сами собой протянулись к двум предметам по сторонам чаши. «Что будет, если открыть сосуд, если соединить эти три предмета в отсутствие остальных? Что удалось бы узнать из такой попытки?»

Палец правой руки Нисандера коснулся запора на деревянном ящике, осторожно потеребил его..

Нисандер резко отдернул руки, сделал охранительный знак и поспешно вышел из покоя Оказавшись в коридоре, он разрушил заклинание, открывающее проход, и бессильно прислонился к противоположной стене, слыша громкое биение своего сердца.

Если всего три фрагмента целого могут навязать такие мысли, значит, требуется еще больше повысить бдительность.

«Навязать такие мысли, старик, – прошептал издевательский внутренний голос, – или раскрыть твои собственные желания? Сколько раз предупреждал тебя Аркониэль о том, что соблазн – всего лишь зеркало, отражающее темные стороны души?»

Как всегда, за этим воспоминанием последовали сожаления. Аркониэль дотошно и заблаговременно обучил его обязанностям Хранителя, показал лежащую на нем ответственность, позволив разделить с ним бремя тайны. С кем мог разделить ее он сам? Ни с кем.

Серегилу можно было доверять, но ему не давалась магия. Теро был талантливым волшебником, но ему недоставало… Чего?

Смирения, грустно решил Нисандер. Смирения, которое научило бы его должным образом бояться силы, заключенной в этом маленьком, облицованном серебром покое. Чем больше на протяжении лет ученичества проявлялись дарования Теро, тем более уверялся Нисандер в том, что соблазн его погубит. Соблазн и гордость.

Нисандер внезапно почувствовал себя гораздо старше своих двухсот девяноста восьми лет. Он прижал руку к стене, укрепляя охранные заклинания, усиливая защиту того, что должно оставаться скрытым во что бы то ни стало. Это было дело, которое, как Нисандер думал когда-то, он передаст ученику, как ему самому передал его учитель. Теперь он совсем не был уверен в будущем.

Глава 12. Проводы беки

Однажды, ближе к середине достина, ясным зимним днем, когда Серегил и Алек засиделись за завтраком, Рансер ввел в комнату девчонку-оборванку. Серегил вопросительно взглянул на нее, узнав в девочке представительницу отряда малолеток, зарабатывающих на жизнь доставкой сообщений.

– «Бека Кавиш передает, что царская конная гвардия выступает в поход завтра на рассвете», – старательно продекламировала посланница.

– Спасибо. – Серегил вручил ей сестерций и придвинул поближе к девочке блюдо со сладостями. Та заулыбалась, схватила пригоршню конфет и спрятала где-то в глубинах своих лохмотьев. – Передай сообщение капитану Миррини из царской конной гвардии: «Как покровитель Веки Кавиш сочту за честь устроить ей и ее турме хорошие проводы. Надеюсь, капитан найдет возможность прийти и поддержать порядок. Она может привести с собой также кого пожелает, если сумеет организовать Беке и ее солдатам увольнительную на всю ночь». Запомнила?

Девочка с гордостью повторила послание слово в слово.

– Молодец. Отправляйся. – Серегил повернулся к Алеку и только тут заметил, что его молодой друг обеспокоенно хмурится.

– Мне казалось, ты говорил, что до весны ничего не начнется?

– Ты имеешь в виду войну? Она и не начнется, – ответил Серегил, хотя новость удивила его самого – Должно быть, у царицы есть основания ожидать, что пленимарцы нападут ранней весной, и она хочет, чтобы войска были уже на границе на случай неприятностей.

– Но у нас не будет времени послать за Микамом и Кари.

– Проклятие! Об этом я и не подумал. – Серегил задумчиво побарабанил пальцами по полированной поверхности стола – Ну что ж Мы завтра поедем к ним и сообщим новости. А пока нужно заняться подготовкой к вечеринке.

Та же девочка-посыльная скоро принесла ответ: капитан Миррини отпустит лейтенанта Кавиш и ее солдат на ночь и надеется, что приглашение подразумевает достаточно угощения и выпивки Серегил тут же занялся приготовлениями с такой сноровкой, что поразил Алека За несколько часов оказались наняты дополнительные слуги, приглашены музыканты со скрипками, флейтами и барабанами, а из целой горы припасов, доставленных с рынка, поварихой и ее помощницами был приготовлен настоящий пир Одновременно из зала убрали все бьющееся, установили длинные столы и водрузили на них бочонки с элем и вином.

На закате к дому на улице Колеса подъехала Бека во главе своей турмы Солдаты производили внушительное впечатление в безупречных белых штанах и зеленых камзолах с вышитыми на них эмблемами полка.

«До чего же они геройски выглядят», – подумал Алек, который вместе с Серегилом встречал гостей у двери. Он всегда немножко» завидовал Беке, оказавшейся в таком отборном отряде Мысль о том, как прекрасно участвовать в горячей битве вместе с верными товарищами, определенно была весьма романтической и привлекательной

– Добро пожаловать! – воскликнул Серегил. Бека спешилась и поднялась по ступеням, ведущим в дом. Глаза ее сияли почти так же ярко, как начищенный лейтенантский латный воротник на шее.

– Вы оказываете нам большую честь, господа, – сказала она громко, подмигивая хозяевам.

Серегил поклонился и оглядел окружившую Беку толпу солдат

– Крутых же ребят ты привела. Как думаешь, они умеют вести себя прилично?

– И не надейся на это, благородный Серегил. – лихо ответила Бека Серегил ухмыльнулся.

– Ну так входите, все вы.

Когда мужчины и женщины из турмы Беки стали проходить мимо Алека в парадный зал, его благоговение перед ними несколько уменьшилось До сих пор он видел их только издали, во время учений – мчащиеся фигуры, сшибающиеся в учебном бою Теперь же он разглядел, что большинство солдат ненамного старше его самого Некоторые из них явно были младшими сыновьями и дочерьми из благородных семейств, другие – отпрысками богатых купеческих родов Но нашлись и такие, кто смотрел на роскошный зал в доме Серегила разинув рот; их происхождение было скромнее, и место в гвардии они заслужили своей отвагой да еще наличием коня и оружия

– Позвольте представить моих сержантов, – сказала Бека – Меркаль, Бракнил и Портус Пожимая руки троице, Алек решил, что двое из них выслужились из рядовых. Сержант Меркаль, высокая смуглая женщина, не имела двух пальцев на правой руке – частое следствие участия в сражениях. Рядом с ней стоял Бракнил, могучий суровый воин с густой светлой бородой и продубленной ветрами кожей. Третий сержант. Портус, был моложе и держался, как аристократ. «Интересно, какова его история?» – подумал Алек. Судя по рассказам Беки, такие гвардейцы быстро получали более высокий чин. Серегил тоже пожал руки сержантам.

– Не буду смущать вашего лейтенанта, рассказывая, как давно я ее знаю; скажу только, что учителями ее были лучшие фехтовальщики Скалы.

– Могу в это поверить, благородный господин, – ответил Бракнил. – Поэтому-то я попросился в ее отряд. Бека усмехнулась:

– Сержант Бракнил слишком тактичен, чтобы признаться в этом, но он был одним из тех, кто обучал новобранцев и меня в том числе. Сначала я выполняла его приказы.

– Если у человека есть титул, это может обеспечить ему продвижение по службе, но не гарантирует истинных командирских качеств, – довольно кисло заметила Меркаль. – Особенно если нет настоящей войны, чтобы быстренько поставить все на свои места. Я знаю многих, кто хоть и носит латный воротник, а до середины лета не доживет.

– Меркаль у нас оптимистка, – хмыкнул Портус, и Алеку показалось, что в словах щеголеватого молодого человека заметен выговор уроженца Нижнего города.

– Вроде бы еще рано посылать вас на север? – находчиво переменил он тему разговора.

– Уже есть угроза со стороны пленимарцев, – ответила ему Бека. – Царица и майсенские архонты хотят, чтобы войска заняли позиции поближе к западной границе Пленимара до того, как в следующем месяце развезет дороги. Да они и не делают секрета из своих планов. Конный полк Сакора и кавалерия Иркани уже отправлены в Нанту. Нам предстоит охранять границу дальше на западе.

– «Первые выступаем, последними возвращаемся», – гордо сказал Портус. – Таков наш девиз еще со времен Герилейн.

– Царская конная гвардия ведет начало от почетного эскорта, который царь Фелатимос дал дочери, когда оракул призвал женщину к управлению страной, – объяснил Серегил. – Герилейн удивила всех, когда повела его в бой и выиграла сражение.

Бракнил кивнул:

– Один из моих предков был в том отряде Герилейн, и с тех пор по крайней мере один член нашей семьи служит в гвардии.

Рансер, все еще занимавший свой пост у двери, торжественно объявил:

– Капитан Миррини и командир Перрис. Миррини вошла вместе с красивым мужчиной в военной форме, которого Алек раньше видел во время учений. Бека и ее солдаты вытянулись по стойке «смирно».

Миррини представила своего спутника, который командовал другим эскадроном того же полка, и, нахмурив брови, огляделась.

– Как, еще ни одного пьяного? Оправдывайся, если сможешь, лейтенант Бека!

– Мы немедленно исправимся, капитан, – ответила Бека, покраснев.

Серегил взял ее под руку.

– Мне подумалось, что твои солдаты могут смущаться, если им придется танцевать друг с другом. Поэтому я позволил себе пригласить еще гостей, чтобы сделать обстановку более непринужденной.

По его знаку музыканты заиграли зажигательную мелодию, и в зал вошли богато одетые мужчины и женщины, тут же смешавшиеся с солдатами.

– Кто это? – спросила Бека, от удивления широко раскрывая глаза.

Серегил бросил на Алека веселый взгляд.

– О, просто некоторые мои друзья с улицы Огней. Они считают, что царские гвардейцы заслуживают только всего самого лучшего.

Миррини спрятала улыбку, а глаза Беки раскрылись еще шире: она только теперь поняла, что означают цветные банты на одежде элегантных «гостей» – белые, зеленые, розовые и желтые.

Алек наклонился к уху девушки.

– Как я понимаю, ты выберешь себе желтый цвет.

– А как понимаю я, благородный Алек, мне предпочтительнее твое общество, – ответила Бека, беря его за руку. – Ну-ка, поразвлеки как следует солдата.

– Ты – щедрый хозяин, – довольно сказал Серегилу Перрис. – Не возражаешь, если я присоединюсь к компании? Некоторые лица тут мне знакомы.

– Безусловно, – с улыбкой ответил Серегил. Миррини подошла с ним вместе к столу и позволила налить себе стакан вина.

– Они заслуживают, чтобы их немножко побаловали, – сказала она, глядя на веселящихся солдат с явной любовью. – До весны теперь их не ждет ничего, кроме холодных ночлегов и долгих маршей.

– А потом? – спросил Серегил.

Миррини взглянула на него поверх стакана и вздохнула:

– А потом будет еще хуже. Намного хуже скорее всего.

– Отряд будет готов к сражениям?

– Настолько готов, насколько возможно для новобранцев. Те, кто сегодня здесь собрался, из лучших – как и Бека. Я только надеюсь, что они останутся в живых достаточно долго, чтобы стать закаленными бойцами. Этого им ничто не может дать, кроме боевого опыта.

К полуночи Алек был более пьян, чем когда-либо в жизни, и не только знал по именам всех солдат и всех куртизанок и куртизанов, но и протанцевал с большинством из них.

Он как раз, пошатываясь, снова вышел в круг с Ариани – голубоглазой добродушной девушкой из отряда Беки, – когда капрал Каллас и его брат– близнец Аулос подхватили его под руки и взгромоздили на стол.

– Наш лейтенант говорит, что ты везунчик, – проорал Каллас, стаскивая с себя камзол и вручая его Алеку. – Так что мы решили сделать тебя нашим талисманом, малыш Алек.

Алек натянул на себя форменный камзол и отвесил собравшимся поклон.

– Я польщен!

– Ты пьян! – крикнул кто-то из толпы.

Алек обдумал это замечание, потом серьезно кивнул:

– Конечно, пьян, но разве Создатель не учит нас, что на дне чаши находится дверца, ведущая к мудрости… во всяком случае, к чему-то такому.

– Схватив наполовину полную бутылку с вином, Алек помахал ею в воздухе. – Ведь чем пьянее я становлюсь, тем храбрее и замечательнее вы все мне кажетесь.

– Пророк, нашедший истину в вине! – воскликнул Каллас, с шутливым благоговением воздевая руки. – Благослови меня, о безбородый мудрец!

Алек охотно плеснул на него вином.

– Долгой жизни и деревянной ноги тебе, сынок! Смеясь и выкрикивая приветствия, остальные солдаты столпились вокруг, чтобы тоже получить благословение. Тут Алек заметил, что многие новобранцы отсутствуют – как и гости с улицы Огней.

Алек, не скупясь, поливал вином своих почитателей, пока не дошла очередь до последней в ряду-Беки. Ее веснушчатое лицо раскраснелось от вина и танцев, рыжие волосы выбились из косы и стояли дыбом. Она была такой же пьяной, как все вокруг, и такой же счастливой.

От ее улыбки у Алека, однако, по спине пробежал мимолетный отрезвляющий холодок. Его подруга, почти сестра, уходит на войну…

– Ну же, талисман, неужели у тебя не осталось капельки везения и для меня? – потребовала девушка.

Схватив полную бутылку, Алек опрокинул ее над головой Беки.

– Долгой жизни тебе и везения – и в сумерках, и при свете дня.

Бека рассмеялась, чуть не захлебнувшись вином, стоящие кругом солдаты радостно завопили.

– Молодец, талисман, – похвалил Алека Каллас. – Такое благословение, пожалуй, сделает ее бессмертной!

– Надеюсь, – прошептал Алек, глядя на девушку сверху вниз. – Очень надеюсь.

Глава 13. Уотермид

– Хозяин! На холм поднимаются всадники! – крикнул Микаму слуга, с которым тот пришел на заснеженное пастбище Микам влез на стог сена и из-под руки, чтобы глаза не слепило послеполуденное солнце, быстро оглядел долину замерзшей реки. От моста в миле ниже по течению по дороге скакали двое верховых.

С тех пор как он вернулся из северных земель прошлой осенью, Микам подозрительно относился к любым неожиданным посетителям. Несмотря на все заверения Нисандера, его все еще беспокоила возможность появления Мардуса и его банды.

Поэтому приближающихся всадников он разглядывал внимательно. Поскольку те ехали неспешной рысью по торной дороге и оружие держали в ножнах, Микам решил, что это не враги и не курьеры. Расстояние все еще не позволяло различить лица, но тут Микам узнал коней.

Озабоченно хмурясь, он растолкал сгрудившихся у стога жеребят и двинулся к дому. Как правило, неожиданный приезд Серегила означал, что Микама ожидает поручение от главы наблюдателей. Кари была беременна три месяца, и теперь ее не тошнило все время; наоборот, она словно расцвела. И все-таки жена была уже не такой молодой, как раньше, и Микаму совсем не хотелось сейчас ее оставлять.

Во дворе к нему виновато обратился один из слуг:

– Иллия с собаками побежала встречать гостей, как только разглядела, кто едет, хозяин. Я решил, что беды в том не будет.

– На сей раз, Ранил, может, и не будет, но я не хочу, чтобы это вошло у нее в привычку, – ворчливо ответил Микам.

Вскоре по булыжнику двора зацокали копыта, и к дому подъехали Серегил и Алек; Иллия гордо восседала на луке седла юноши. Оба гостя были бледны, как заметил Микам, но пребывали в хорошем настроении.

– Может быть, мне все-таки лучше будет выйти за Алека, когда я вырасту,

– болтала Иллия. – Надеюсь, это не очень заденет твои чувства, дядюшка Серегил.

Серегил прижал руку к сердцу, как трубадур на гобелене.

– Ах, прекрасная девица, я убью тысячу ужасных драконов ради твоей благосклонности и сложу их дымящиеся черные потроха к твоим прелестным ножкам, лишь бы ты снова милостиво взглянула на меня.

– Потроха! – Иллия с оскорбленным видом уткнулась лицом в плечо Алека.

– Ведь ты не станешь приносить мне потроха, правда, Алек?

– Конечно, нет, – фыркнул тот. – Что за отвратительный подарок! Я принесу тебе глаза драконов, чтобы ты могла сделать из них ожерелье, и чешуйчатые языки – вплетать в косы вместо лент.

С радостным хихиканьем Иллия соскользнула с седла на руки Микаму.

– Послушай, маленькая птичка, что это ты взяла за манеру – убегать одной? – спросил тот строго.

– Но это же дядюшка Серегил и Алек! И я была не одна, – добавила девочка самодовольно, и ее шаль совсем сползла с плеч. когда Иллия величественным жестом указала на огромных мохнатых псов, прыгающих вокруг, словно генерал – на свое войско. – Быстрый и все остальные были со мной.

– Ты знаешь правила, молодая госпожа, – проворчал Микам. – Беги теперь в дом и скажи маме, кто приехал. – Потом он повернулся к вновь прибывшим: то. что они были одеты скорее для визита, чем для дальнего путешествия, несколько успокоило его. – Что привело вас сюда?

Серегил отстранил собак и подошел к хозяину, чтобы вручить ему пакет с письмами.

– Бека просила нас отвезти их. Ее полк выступил в поход сегодня на рассвете.

– Как сегодня?! Мы же должны были приехать, чтобы проводить ее!

– На это не оказалось времени, – быстро сказал Алек, подходя к Серегилу. – Приказ был получен только вчера. Впрочем, мы устроили ей и ее солдатам хорошие проводы. – Юноша с виноватой улыбкой потер лоб. – Думаю, я все еще немного пьян.

Серегил с шутливым неодобрением взъерошил ему волосы.

– Рансеру предстоит еще дня два разгребать обломки. Учитывая это, а также жалобы от соседей, мы решили, что благородным Серегилу и Алеку лучше исчезнуть на несколько дней. Вот мы и подумали, что скроемся здесь, если ты не возражаешь.

– Конечно, конечно, – рассеянно ответил Микам, вертя в руках пакет с письмами. – Куда их отправили?

– На западную границу Майсены, – ответил ему Серегил. – Говорят, Идрилейн хочет, чтобы они заранее прибыли на место, пока дороги не стали непроезжаемы, – ведь в клесине начнутся оттепели. Царская конная гвардия выступила первой, но город кишит войсками. Идрилейн не собирается рисковать.

Микам покачал головой, гадая, как воспримет новости Кари.

– Ранил, займись лошадьми. Извините меня, я быстренько взгляну, что Бека пишет.

Когда Микам повернулся, чтобы войти в дом, Серегил положил руку ему на плечо. Бросив быстрый взгляд в сторону двери, он тихо сказал:

– Есть и еще некоторые новости. Раль выследил нас в Римини месяц назад. Микам замер на месте.

– Тот торговец, хозяин речного корабля? Серегил кивнул.

– Какие-то солдаты, говорившие на чужом языке и разыскивавшие нас троих, появились у реки после того, как мы с Алеком сошли с корабля. Раль нас не выдал, и вскоре его корабль затонул при подозрительных обстоятельствах. Мы, как ты знаешь, все время настороже, и до сих пор неприятностей не было, но с приближением весны все может случиться. Это – еще одна причина, по которой мы, вернувшись в город, переселимся в гостиницу.

– А что обо всем этом говорит Нисандер? Серегил пожал плечами:

– У него свои методы – магические. До сих пор он не обнаружил ничего угрожающего.

– Должно быть, они потеряли наш след в Майсене, – вставил Алек; его слова прозвучали так, что стало ясно: они с Серегилом не раз уже обсуждали ситуацию. – Иначе на нас бы уже напали.

– Пожалуй, – согласился Микам. – И все равно разумно держать ушки на макушке. Займитесь своим багажом, а я пока сообщу новости Кари.

– Мы тогда не будем торопиться, – понимающе подмигнул ему Серегил.

Кари восприняла известие об отъезде Беки более спокойно, чем опасался Микам. Прочтя письма дочерей – Беки и Элсбет. – она просто кивнула, сложила листки и убрала их обратно в пакет.

Старая Арна и остальные слуги собрались вокруг камина в холле, чтобы послушать подробный рассказ Серегила об отправлении Беки.

– Как же величественно они выглядели, когда выезжали из города при свете факелов! – говорил он. – Клиа и другие старшие офицеры скакали впереди в парадной форме – даже в шлемах. А следом – наша Бека во главе своей турмы, с лейтенантским латным воротником на шее. Все лошади были в прикрывающих голову и грудь бронзовых доспехах, которые звенели, как колокольчики.

– Она пишет, что будет служить в отряде капитана Миррини, – добавила Кари, гладя темные кудри Иллии, сидевшей, положив голову матери на колени.

– Миррини – лучший командир из всех возможных, – сказал Микам, обнимая жену. – Да и на границе пока что будет тихо. Пленимарцы не смогут оказаться так далеко на западе раньше середины литиона, а то и начала лета. У нее будет время освоиться до того, как начнутся бои.

– Я так надеюсь на это, – пробормотала Кари. – От нее будут еще письма?

– Курьеров посылают туда и обратно как можно чаще, – заверил ее Серегил.

– Это хорошо.

Микам обменялся с остальными обеспокоенными взглядами, но Кари просто убрала письма в карман и поднялась со своей обычной деловитостью.

– Нам с тобой, Арна, пора заняться ужином. Микам, скажи слугам, чтобы начинали накрывать столы. Вы. Дорогие гости, выбрали удачный день: сегодня у нас пирог с олениной и запеченные в сливках яблоки.

Ужин был, как всегда, шумным: на него собрались все обитатели Уотермида, и у гостей потребовали подробного рассказа об отсутствующих хозяйских дочерях В этом деревенском поместье все были дружны и преданы друг другу Слуги не удовлетворились, пока дважды во всех подробностях не выслушали описание полка, в котором служит Бека, и успехов Элсбет в храмовой школе Позже, когда Иллию, несмотря на ее громкие протесты, отправили в постель, а слуги начали расстилать свои матрацы в жарко натопленном холле, Микам и Кари присоединились к гостям в отведенной тем комнате.

– Расскажи мне о своей новой встрече с этим Ралем, – попросил Микам, разлив по кружкам горячий ароматный сидр.

Растянувшись на кровати, Серегил принялся красочно описывать, как они с Алеком устроили засаду, в которую попался Раль, и как потом все вместе сражались с уличными грабителями Рассказ об отваге Алека оказался таким лестным, что юноша, сидевший рядом с Кари, удивился и покраснел от смущения.

– Здорово у тебя получилось, Алек, – рассмеялась Кари и обняла его.

– Судя по всему, этот твой капитан Раль – стоящий знакомец, – сказал Микам. – Я, правда, так и подумал еще раньше, когда ты описал, как он отпустил вас с корабля.

– Микам рассказывал мне кое-что о вашем путешествии, – сказала Кари, – но мне хотелось бы услышать вашу версию Тот моряк действительно засматривался на Серегила, Алек?

– Я почти что сам начинал на него засматриваться, – ухмыльнулся Алек, – стоило ему навести красоту. Только вышло так, что мне все больше приходилось удерживать тех двоих на расстоянии друг от друга.

Он принялся живописать, часто прерываемый комментариями Серегила, старания Раля соблазнить красотку, и Микам заметил, как ловко оба рассказчика избегают всяких упоминаний о деревянном диске и его влиянии По их словам выходило, что Раль просто наткнулся на Серегила в неподходящий момент – когда тот был раздет. В результате история теперь приобрела гораздо более юмористическую окраску, чем то, что Микам слышал в башне Нисандера

– Ах, Серегил, – воскликнула Кари, вытирая глаза кончиком фартука, – я не знаю никого, кто умудрился бы влипнуть в такую ситуацию, а потом выпутаться из нее!

– Мне пришлось бы гораздо хуже, если бы Алек не был таким верным защитником моей добродетели. – Серегил церемонно поклонился юноше.

– Ах, госпожа… – Алек поднялся и, в свою очередь, отвесил ему такой галантный поклон, что все снова покатились со смеху.

– Я следила сегодня за выражением лица Серегила, – сказала Кари, когда они с Микамом лежали в темноте своей спальни – Он ведь влюблен в Алека, знаешь ли. В прошлый раз. когда они были здесь, и даже на празднестве Сакора еще ничего такого не было, а теперь он определенно влюблен

– Тебя это удивляет? – зевнул Микам, ласково опуская руку на округлый живот жены: не почувствуется ли там биение новой жизни?

– Удивляет только одно – что этого не случалось так долго. Впрочем, сомневаюсь, что он сам об этом знает. А как насчет Алека?

– Не думаю, что ему и в голову такое придет, особенно учитывая его воспитание.

Кари протяжно вздохнула:

– Бедный Серегил. Как же ему всегда не везет в любви. Хотелось бы мне хоть раз увидеть его счастливым.

– Ну, мне кажется, такой шанс у тебя был лет двадцать назад, – поддразнил ее Микам, покусывая ее голое плечо.