Текст книги "Полураскрытая роза"

6

Составьте список цветов, которые вы увидели сегодня утром дома и по пути в музей. Какие цвета повторялись чаще всего? Какие чувства они у вас вызывали?

Сегодня на занятия пришли одиннадцать женщин и четверо мужчин. Возраст разный: от двадцати с небольшим до семидесяти пяти. Женщина, которая старше всех, сообщила Винсент свой возраст в самый первый день. «J’ai soixante-quinze ans»[37]37
  Мне семьдесят пять лет.


[Закрыть], – сказала она, взяв руку Винсент и прикрыв ее своей. Ее зовут Альма, в честь небольшой реки, несущей воды к синему устью и впадающей в Черное море.

Уроки креативности сосредоточены на цвете и наблюдениях, журналирования – на памяти и онтологии. Кто-то из студентов читает вслух свои записи о цвете, остальные кивают и улыбаются, говорят «о, мне нравится», и «вау», и «как красиво». Эти занятия как островки спокойствия и умиротворения в жизни Винсент, что бы там в ней ни происходило. Она даже представить себе не может, что бы делала, если бы не удалось на занятиях создать нужную атмосферу. Прыгнула бы на первый рейс и улетела куда-нибудь еще? Начала бы плакать без остановки? Летом ее психика каким-то сверхъестественным образом окрепла, хотя сама она считала, что это не совсем ее заслуга, но это не спасало он возможности чуть что – сломаться в любой момент. Перемещение из Кентукки в Париж прошло необычайно плавно, и за это она была признательна.

Она ощущает, как ибупрофен и чай медленно делают свое дело и переносить боль становится легче. Почти все участники занятия сидят с опущенными головами, усердно пишут, иногда останавливаются, поднимают взгляд и думают, потом снова пишут. Винсент наблюдает за Лу – тот грызет кончик ручки и смотрит в стену. Потом поворачивается к ней – пока никто не видит, они обмениваются улыбками.

Казалось, она, затаив дыхание, ждала, пока он со своим скейтбордом в последний момент не вошел в аудиторию. И тогда он подмигнул ей. Подмигнул! А она по нему скучала (??), хотя еще и сутки не прошли с того времени, когда они виделись в последний раз. Она вспоминала, как он стоял у нее в коридоре. Вспоминала себя в спальне, голую ниже пояса. Как он коснулся ее макушки и назвал Винсент Рафаэлой, произнеся это с так полюбившимся ей теперь акцентом – акцентом «Лу».

Серый и экрю: небо

Серый: тротуар

Оранжевый: дутая курточка на мальчике

Желтый: лимоны на кухонной стойке

Белый и синий: Nike Лу

Черный: джинсы Лу

Черный: куртка Лу

Зеленый: дека скейтборда Лу

Кремовый: колеса скейтборда Лу

Белый: мой мобильник

Черный: текст в ответе Талли

Красный: кровь у меня между ног (и еще кровь, которая вчера струилась у меня по бедрам и которую видел Лу)

Сидя за письменным столиком, Винсент через какое-то время спрашивает, не желает ли кто-нибудь зачитать свои цвета и наблюдения. Мужчина средних лет замечает, что его жена три дня подряд надевала белые пижамные брюки и голубую рубашку, а сегодня утром была в белой рубашке и голубых брюках. Винсент нравится этот мужчина. Он белый, американец по имени Джонатан; еще три месяца назад он и его жена жили в Киото. Девушка, которая редко делится своими записями, говорит о фиолетовых сливах, лежащих в вазе возле раковины у нее на кухне, и вынимает из сумки клементин, демонстрируя оранжевый цвет. Ее зовут Бунми, она родилась в Париже. Винсент ее обожает. У Бунми всегда глаза подведены стрелками, а носит она либо комбинезоны, либо вышитые юбки. Однажды явилась на занятия в желтых ковбойских сапогах. Другая женщина говорит, что гуляла в l’heure bleue, в синий час.

Задание к следующему занятию: составить новый список наблюдений, теперь сосредоточившись на одном-единственном цвете – зеленом.

Студенты один за другим выходят, Лу останавливается у стола Винсент. То, что с ней происходит, смешно и нелепо. Поразительна двойственность ее чувств: жажда одновременно получить его внимание и пренебречь им.

– Bonjour, Винсент, – говорит он, как раз когда в аудиторию входит Батист. Она быстро отвечает на bonjour Лу и переводит взгляд на Батиста.

– Лу, брат, Видабс, – с улыбкой приветствует их вошедший.

– Ба-твоюмать-тист, – отвечает Лу. Мужчины замысловатым образом пожимают друг другу руки – такое усложненное рукопожатие Винсент до этого видела только один раз. Как часто мужчины ведут себя друг с другом как подростки.

– Ты уходишь? – спрашивает Батист у Лу.

– Ouais[38]38
  Ага (фр.).


[Закрыть], – вздернув подбородок, отвечает Лу.

В руках у него скейтборд. На сутулом плече рюкзак. Винсент интересно, что еще там лежит, помимо красок и кистей, ручек и карандашей, альбома. Он молчал, когда остальные говорили о цветах. Морская полоска у нее на блузке, la marinière?[39]39
  Тельняшка (фр.).


[Закрыть] Синяя, как голубика. Ее джинсы цвета штормового моря. Помада, от которой губы становятся как от вишневого леденца. Интересно, эти наблюдения попали в его журнал?

– Тогда ладно. À bientôt[40]40
  До скорого (фр.).


[Закрыть], – говорит Батист.

– À bientôt, – потрепав его по плечу, отвечает Лу и заглядывает в глаза Винсент.

– Хороших выходных, Винсент. Кстати, чудесно выглядишь. Рад, что тебе лучше, – обращаясь к ней, говорит он и поднимает руку в знак прощания. Выходит.

– Спасибо, – говорит Винсент, хотя точно не знает, слышит он или нет.

Они с Батистом в перерыве между занятиями идут в кафе через дорогу. Они говорят о политике и о марше протеста Black Lives Matter[41]41
  BLM – общественное движение, выступающее против расизма и насилия в отношении чернокожих.


[Закрыть], назначенном на вечер воскресенья. Лораны ей уже о нем рассказывали. Она представила, как те, вернувшись со службы в церкви, надевают свои жилеты.

– Я пойду. А ты? А Агат? – спрашивает Винсент и откусывает большой кусок от своего pain au chocolat.

Скрестив длинные ноги, Батист пьет кофе. Сквозь тучи упрямо пробивается мягкий солнечный свет. Батист кивает и говорит, что и Мина, и Агат тоже собираются на марш. Он объясняет Винсент, где они встретятся в воскресенье, и напоминает, чтобы взяла с собой бутылку с водой – в прошлый раз она забыла.

– Да, кстати… Лу рассказал мне, что спал у тебя на диване, – поставив чашку на стол и подавшись вперед, говорит Батист.

– Вау. Какой самоконтроль: молчать целых пятнадцать минут и потом выдать такое!

– Merci, – смеясь, говорит он.

– И когда же он тебе это рассказал? – отщипывая от булочки кусочки, интересуется Винсент.

– Вчера.

– А почему сегодня ты его не пригласил с нами в кафе? – спрашивает она, а сама размышляет, где сейчас Лу, что делает. Футбол? Что-то связанное с музыкой? Наверное, что-то светское, где он смеется и убирает волосы от лица.

Моторчик тихонько жужжит у нее между ног.

Батист с чашкой кофе откидывается назад. В кафе людно, на улице тоже. Занятые на вид прохожие целеустремленно идут мимо, а посетители кафе сидят в прохладе и почти не двигаются.

– В среду ты «обиделась на меня» за то, что пригласил. – С чашкой в руке Батист как может изображает в воздухе кавычки. – А теперь ты «обижаешься» за то, что не пригласил, – заключает он, снова закавычивая слова пальцами.

– У него какое-то… дело? – спрашивает Винсент. «По-моему, он видел мою вагину», – этого она вслух не говорит.

– Он помогает Ноэми что-то перевезти. Ты знакома с Ноэми?

– С девушкой из их группы? А ты говорил мне, что он играет в группе? А что он кузен Мины, говорил? Я думала, он твой кузен. – Винсент продолжает есть булочку, пить кофе. Батист вынимает из кармана пачку сигарет и предлагает ей, прикуривая перед тем, как прикурить свою.

– Я однозначно говорил тебе, что он кузен Мины. Просто ты… ты витаешь в облаках… Я что-то говорю, а ты в это время устремляешь взгляд вдаль… потом, уже после, улавливаешь, что я сказал. Где-то там у тебя все и хранится, – коснувшись своего затылка, говорит Батист. На нем снова тот бархатный блейзер, и все, что он только что сказал, правда на сто процентов.

Неужели в чем-то ее так легко раскусить?

– Да, он спал у меня на диване. И приготовил мне чай, так что тебе покажется, что мы практически женаты, – говорит Винсент.

– Тебе Ноэми понравится. Она интересная. – Он продолжает курить, приглядываясь к идущему мимо мужчине. Батист поднимает руку, приветствуя его, и тот машет в ответ.

Они допивают кофе и докуривают сигареты, потом вместе идут к музею. Батист что-то говорит, но Винсент опять витает в облаках, размышляя, знает ли Батист ее так хорошо, как думает. Еще она размышляет, насколько интересной Ноэми считает Лу, и песня Талли по-прежнему крутится у нее в голове.

Кому: [email protected]

От кого: [email protected]

Тема: Милая Шивон

Привет. Это Винсент. Спасибо, что передали через

Талли, что я могу вам написать. Было бы вполне понятно, если бы вы не захотели, чтобы я вам писала! Все это более чем странно, и, как ни старайся, легко начать разговор не получится! Приступлю сразу к сути.

Узнав про вас, я ушла от Киллиана. Не знаю, что ждет нас с ним в будущем. Талли, конечно, все вам рассказал.

Вы и Талли заслужили и заслуживаете намного большего.

Я писала Талли, как он похож на моего сына, Колма.

Ну и… в книге вы прочитали о том, насколько Киллиан считает похожими нас с вами. Так или иначе, думаю, что вы красивая – то есть, а как же иначе!

Из того, что мне удалось узнать самой, у вас хорошая, счастливая жизнь!

Даже не могу точно сказать, что побудило меня написать… и вы, разумеется, не обязаны отвечать мне… но где-то глубоко внутри меня будет мучить чувство упущенной возможности как-то заделать эту трещину.

К тому же нас кое-что роднит: обе чернокожие, замужем за белыми ирландцами и имеем с ними детей, хотя я и американка… Я готова спорить, что у нас много общего. Я уже это чувствую, хотя мы ни разу не разговаривали.

Я писала Талли, что мечтаю, чтобы мы все однажды встретились, я искренне этого хочу. Мне очень нравится его музыка! Слушаю ее каждый день. Такая спокойная и красивая.

Я рада, что, прочитав книгу, вы написали Киллиану.

Думаю, вам это далось тяжело, и уверена, что он тоже этому рад.

Пожалуйста, знайте: из Парижа я шлю вам любовь, и ничего больше.

Всегда ваша,

Винсент

Кому: [email protected]

От кого: [email protected]

Тема: Зеленый

Талли!

Спасибо, что прислал адрес мамы. Я ей написала!

Наши семьи связаны навсегда… независимо от того, что мы решим с этим делать. Пожалуйста, в следующий раз напиши мне, как зовут сестру! И еще расскажи про гитарный магазин! Как уютно звучит… гитарный магазинчик в Дублине. Мне нравится представлять Дублин в дождливый день… все такое серое и зеленое.

Я написала «зеленый» в теме письма, потому что на занятиях по креативности, которые я веду, зеленый – цвет недели. Каждую неделю мы изучаем один цвет.

И под «изучаем» я подразумеваю… «наблюдаем». Обсуждаем все зеленое, что встретилось нам, зеленое из воспоминаний. Мои занятия по журналированию сосредоточены именно на воспоминаниях и в каком-то смысле – на распределении воспоминаний по категориям. Одно из моих любимых заданий – это попросить всех по таймеру за десять минут записать все воспоминания, которые придут в голову. Воспоминания могут быть как незначительными, так и чрезвычайно важными. Цель проста: записывать и записывать, не оценивая и не редактируя… и на все обращать внимание. Никаких запретов. Для некоторых это может стать волнительным опытом.

Сама я, выполняя в этот раз задание по зеленым воспоминаниям, написала о выцветшей зеленой футболке, которую носил Киллиан, когда мы единственный раз вдвоем ездили в Дублин. (Как странно и грустно осознавать, что мы ВСЕ находились в одном и том же городе в одно и то же время!) Зеленой была и вывеска паба, под которой мы проходили, когда шли поесть жареной рыбы с картошкой фри. А еще у меня есть любимый зеленый джемпер… пару лет назад лучшая подруга связала мне его на Рождество.

Напиши мне о своих встречах с зеленым! Я, уж так и быть, буду держать тебя в курсе того, какие еще цвета мы изучаем, если захочешь поучаствовать. Я вообще никогда не устаю от этого, и мне не надоедает слушать ответы других. Все они такие разнообразные и интересные. Какой на самом деле чудесный способ узнать кого-то… слушая их цветовые связи и воспоминания.

Моего папу зовут Соломон Корт. Солоко. Он художник и еще в конце семидесятых – начале восьмидесятых написал кучу песен. Много психоделического фанка.

Я прикреплю несколько ссылок в конце письма!

Здесь, в Париже, я тоже подружилась с одним музыкантом. Электронная музыка.

Кстати, слушаю все три твоих альбома! Купила их вместо того, чтобы слушать в потоковом режиме! Они звучат, пока я делаю серьги. Это моя другая работа.

Ты подписал контракт со студией инди? А сейчас ты работаешь над новым альбомом?

Рада, что мы стали общаться. Рада, что смогла написать твоей маме. Рада, что знаю: ты мужчина, так что не перепутаешь! 😊

Всегда твоя,

Винсент

Неделю спустя Винсент – в шерсти и кружевах – и Агат направляются в Ле Маре на концерт «Анчоуса». Винсент не виделась с Агат с самого марша протеста «BLM», а Лу не видела с того дня, когда они попрощались около музея. Все это время она много работала – обжигала керамические заготовки и создавала украшения, непрестанно слушая песни Талли, Трейси Чепмен и Пола Саймона и доканывая свои уши двадцатичасовой аудиокнигой по истории Парижа. Отдыхала она, свернувшись калачиком с романами Колетт[42]42
  Сидони-Габриэль Колетт – французская актриса мюзик-холла, писательница, журналистка. Предмет ее романов – ироническое описание жизни светской богемы и мелких буржуа.


[Закрыть] и заваривая неисчислимые порции чая. Она запекала помидоры и готовила скромные ужины, слушая французскую музыку с ее хрипотцой и придыханиями трубы. Она читала дневники Сьюзен Зонтаг, подчеркивая и выделяя места, над которыми задумывалась. Она спала под негромко воспроизводимые у нее в спальне французские фильмы, считая, что это помогает ей лучше впитывать язык. Она ответила на все три сообщения Киллиана и поговорила с обоими детьми. Когда она слышала, что голый барабанящий сосед принимается за свое, то избегала смотреть на него в упор.

К тому же она регулярно посылала мейлы Талли, о чем не рассказывала Киллиану. Она и Талли говорят о музыке и о Париже. О музыке и об Ирландии. Талли пришел в восторг и благоговение, узнав, что Солоко – это ее папа. Винсент рассказывает о Колме и Олив. Талли не задает много вопросов о Киллиане, зато рассказывает об отчиме, Феликсе, и о маме. Его сестру зовут Бланед. У него есть девушка по имени Имер, и о ней он тоже рассказывает. Даже прислал Винсент их фото с прошлого лета, когда они были в Вене. Винсент снова радуется, что была права, считая, что Талли окажется таким же добрым, веселым и открытым, как Колм.

Агат сногсшибательна чисто по-французски – в равных долях уверенная в себе, как богиня, и непринужденная в поведении. Винсент она напоминает героиню картины Климта «Юдифь и голова Олоферна». Агат такая же темноволосая и непокорная. Тот факт, что Агат всегда встречается по крайней мере с двумя людьми одновременно, приводит Винсент в восхищение. Развязывает руки. Частично (в большой степени) Винсент весьма замужем, и часть (большая часть) ее сердца заперта в той клетке. Но у нее также есть часть (маленькая часть), которая из клетки вырвалась. И, пока они шагают к Ле Маре, эта часть бьется в ней, шуршит в прядях ее волос. Из-за этого шороха Винсент спотыкается в своих ботильонах и неожиданно натыкается на Агат, обе смеются.

– У тебя что, ноги дрожат после Gideon 7000? – поддерживая Винсент за плечо, интересуется Агат.

– Что ты? Нет, дорогая! Я им даже не пользовалась, – отвечает Винсент. Вибратор, который ей подарила Агат, по-прежнему располагается в заднем углу верхнего ящика у нее в спальне, в своей бархатной коробке.

– Ну какой тогда смысл дарить тебе рейтинговый, дорогой и просто замечательный вибратор, если ты не собираешься им воспользоваться, чтобы потом дрожали ноги? – говорит Агат и добавляет что-то по-французски. Винсент понимает не все.

– Что я у тебя вызываю?

– Отвращение, – поясняет Агат и указывает пальцем с ярко-красным ноготком вправо. Туда они и поворачивают. – Ты бы не возбуждалась так сильно от Лу Генри, если бы позволила Gideon 7000 выполнить свою работу, – продолжает она. Обе отходят на шаг в сторону, пропуская вперед людей, идущих быстрым шагом. Агат касается серьги Винсент – черного лютика размером с бутылочную пробку. Заправляет за ухо прядь ее волос.

– Возбуждалась от Лу Генри, – повторяет Винсент: ей немного досадно, но приятно ощущать эти слова на языке, приятно слышать, как их отголоски тают на бодрящем ветру вечернего Парижа. Зря она на следующий день после вечеринки с ужином рассказала Агат, что запуталась в своих чувствах к Лу; теперь, о чем бы ни шла речь, Агат заводит разговор о нем.

– Ты ему сегодня обязательно понравишься. Выглядишь очень мило, – резко выпаливает Агат, как будто не может сдержаться.

– И ты. – Они часто говорят это друг другу.

Агат указывает на здание через дорогу, куда они направляются.

– Вечерние развлечения для всех! – говорит она, беря Винсент за руку.

За пару часов до этого Лу прислал ей сообщение – первое с того дня, когда он ночевал у нее на диване.

Ты придешь?

Да.

C’est bon bon bon[43]43
  Это хорошо-хорошо-хорошо (фр.).


[Закрыть].

Она прикрыла глаза, все вокруг как будто поплыло.

В клубе не протолкнуться, но в снопах света Винсент легко замечает Батиста, чья голова возвышается над толпой. Днем они вместе сидели во дворике музея и ели ланч, смеялись и разговаривали. Она машет, он улыбается и идет навстречу. Его жена Мина рядом, пьет что-то прозрачное – долька лайма подпрыгивает среди кубиков льда.

Мина – эко-богослов. Винсент о такой профессии не слышала, пока не познакомилась с Миной и не услышала впервые это слово из ее уст.

– Это значит, что она любит Бога и природу и ненавидит капитализм… и что мы не заводим детей, – пояснил тогда Батист, а Мина согласно покивала.

Она работает в Саду растений и имеет степень доктора ботаники. Как и Батист, Мина человек большой эрудиции и не стесняется это демонстрировать. Временами она бывает замкнутой, но если сказали что-то, что ей не нравится или с чем она не согласна, – она не сможет промолчать и заведется минут на десять, не дав больше никому вставить ни слова.

Винсент уверена, что Мина ее не очень жалует, но понимает: будь она на ее месте, ответила бы тем же. Вероятно, Мина озабочена тем, сколько времени Винсент и Батист проводят вместе в музее, их встречами на кофе и покурить после занятий. Винсент тщательно следит за тем, чтобы просить Батиста везде звать с собой Мину, но он говорит, что Мину не особо интересует общение и социальные контакты, хотя и необщительной ее не назовешь. Винсент это понимает и потому относится к Мине в основном нейтрально. Однако из-за того, что Винсент хорошо известна надменная мина жены Батиста, это имя вызывает у нее именно такую ассоциацию: кислая мина. А когда Мина, доказывая свою правоту, особенно зацикливается, то это уже вредная мина.

Сгрудившись возле бара вчетвером, Батист и Агат приветствуют друг друга и заводят недолгий разговор, потом Агат отделяется от группы, чтобы заказать выпить. На Мине атласная куртка-бомбер, надетая на эластичное зеленое платье. Когда Винсент сосредоточена на цвете, он оказывается везде. Мина носит много зеленого. Платье красивое, и Винсент так ей и говорит.

– Спасибо. Тот же оттенок зеленого, что у твоего джемпера, правда? – замечает Мина, у которой «округлый» британский акцент. Несколько лет назад она и Батист жили в деревне Хайгейт под Лондоном, откуда родом Мина. Она делает шаг к Винсент. От нее приятно пахнет дорогими цветочно-сандаловыми духами. Она прикладывает всполох зеленой ткани на запястье к джемперу Винсент.

– Да, тот же, – улыбаясь, соглашается Винсент.

– Ты здесь раньше бывала? – спрашивает Мина. Батист стоит спиной, разговаривает с кем-то, Винсент не видно с кем.

– Нет, но я часто хожу в Ле Маре за фалафелями. А Лу говорит, что живет где-то рядом? – говорит Винсент, ставя знак вопроса, хотя и так знает ответ.

– Да, рядом. Ты их группу уже слышала?

Мина нечасто проявляет к ней такой длительный интерес. Винсент размышляет о Мине Харкер из «Дракулы» – и не наделена ли жена Батиста теми же телепатическими способностями, что и ее тезка. Может ли Мина читать ее мысли о Лу? Винсент старается на всякий случай поскорее отвлечься от них.

– Нет пока, но я готова, что бы нас ни ожидало, – говорит Винсент, представляя, как Колм и Олив, будь они здесь, хихикали бы над ее неуклюжими попытками поддерживать светскую беседу в модном парижском клубе. Если не считать их группы, всем остальным посетителям клуба, похоже, от двадцати до тридцати, от силы тридцать с небольшим.

Агат вскоре возвращается с напитками и протягивает Винсент джин с тоником. Мина чуть улыбается Агат натянутой улыбкой, свет мигает быстрее.

Винсент смотрит на мобильник и видит сообщение от Киллиана.

Здесь уже ночь.

Спокойной ночи, Вин. Х

Она убирает телефон. Музыка пульсирует, приятно сбивает с толку мерцающий свет – Винсент хотела бы слегка опьянеть и отключиться.

– Тебе красавица букашка Лу, – наклонившись к ее уху, говорит Батист.

– Что ты сказал? – Ей приходится повышать голос, чтобы перекричать музыку.

– Тебе понравится рубашка Лу, – более отчетливо говорит он.

Батист пьет ирландское пиво из коричневой бутылки, и жизнь Винсент с Киллианом во всех смыслах уплывает за шесть с половиной тысяч километров. Она наблюдает, как Батист по кусочку отскабливает этикетку. Он более сдержанный, когда рядом Мина. Он исключительно мил с Винсент, и они по-прежнему подкалывают друг друга, но он делает это менее очевидно. Вместо этого рядом с ней ло-фай Батист, так же как рядом с Лу почти всегда получает суматошно-активную Винсент.

– Почему мне понравится его рубашка? И вообще, иногда ты говоришь со мной только о Лу. Больше ни о чем. Зачем тебе это? – отпив джина, спрашивает Винсент.

– Ты слышишь лишь то, что хочешь услышать. – говорит Батист так убедительно, что Винсент задумывается, а так ли это на самом деле. Он энергично кивает. Она смеется.

– Понравится чья рубашка? – вклинившись между ними, интересуется Агат.

– Увидишь, – говорит Батист, простирая руку с бутылкой в сторону находящейся перед ними небольшой сцены.

Два парня – один белый, другой чернокожий – поднимаются по ведущим на сцену боковым ступенькам, и Винсент интересно, кто из них сосед Лу, Аполлон, а кто – Сэм. Еще один чернокожий парень выходит на сцену, и Винсент припоминает, что Лу говорил еще о ком-то по имени Эмилиано, но ей не удается определить, кто есть кто, пока за ними не выходит девушка с толстой косой, крашенной в белый цвет и перекинутой через плечо, – Ноэми. На голове у нее светодиодная лента. Наверное, вот что имел в виду Батист, когда сказал, что Ноэми интересная.

Дальше, улыбаясь, Лу выходит на сцену и оглядывает зрителей. Он поднимает обе руки, скрещивает их, разводит их. Когда на него падает свет, Винсент замечает, что на нем свободная бледно-желтая футболка с ван-гоговскими подсолнухами. Батист наклоняется к Винсент, чтобы сказать ей в ухо ouais, и ей кажется, что она прыгнула с высоты и находится в свободном падении.