Текст книги "Полураскрытая роза"

В тот же вечер, чуть позже, в темном коридоре возле его комнаты они впервые поцеловались под нестройный хор гостей, орущих внизу припев из «Africa» группы «Toto». Но ему не давало покоя вот что: в тот момент он подумал, как сильно она понравится папе.

Эмма была белой. Эмма не была Шалин.

Как широко раскрыла бы она глаза, скажи он ей, что у него ребенок в Ирландии? И что он даже не знал, мальчик это или девочка?

Когда Пика спросила его о первой девушке, он рассказал ей не о Шалин. Он рассказал ей об Эмме Шарп.

9

В субботу утром Винсент в белой ночной сорочке и пушистом кардигане пьет горячий шоколад и ест из чашки ежевику. Она посылает сообщение Агат:

ТЫ БЫ ОБРАДОВАЛАСЬ,

УЗНАВ, ЧТО ТЕПЕРЬ НОГИ

У МЕНЯ ДРОЖАТ???

Агат отвечает.

ЭТО ЛУЧШЕЕ СООБЩЕНИЕ,

КОГДА-ЛИБО ПРИХОДИВШЕЕ

ОТ ТЕБЯ.

Наверное, мне надо

обидеться. Ведь мои

сообщения всегда оч

хороши!!

Согласна, но именно это —

ПОТРЯСАЮЩЕЕ. Если ты

провела ночь с Gideon

7000, я так полагаю, ты

вернулась домой… одна?

В общем и целом.

А ты повеселилась?

Да! И домой пришла

не так уж поздно.

Ну как там наш Лу, скажи

на милость?

Скрылся в ночи.

Хотя я, признаться, завидую,

он ОЧЕНЬ симпатичный.

Напоминает того актера,

от которого все маленькие

девочки без ума.

Какого?

Тимоти… Как там его.

Тимоти Шаламе.

Да. Волосы вроде такие же

и мечтательный взгляд,

точно.

Не притворяйся, что забыла:

на вид они и возраста

примерно одного! Носы,

правда, абсолютно

разные. К тому же у Лу

исключительная задница.

Обещай, что куснешь ее за

меня, когда представится

случай?

Ух ты, я-то как раз

по носам, и проблема

в том, что я ОДЕРЖИМА

носом Лу. Кстати…

Я ПОКА СОВСЕМ

НЕ ОБРАЩАЮ ВНИМАНИЯ

НА ПРОСЬБУ УКУСИТЬ

ЕГО ЗА ЗАДНИЦУ, НО…??

Погоди-ка, а чему

завидуешь-то?

Тому, до какой степени

он тебе нравится!

Ты при нем совершенно

преображаешься.

Разве?

Oui! Становишься

вспыльчивой, а еще…

у тебя появляется

румянец сексуальной

неудовлетворенности.

И это достает!

Никогда не слышала

о румянце сексуальной

неудовлетворенности,

благодарю,

Агат!: P

Не такая уж ты mysterieuse

как сама считаешь!:

P Что делаешь сегодня?

Сама угадай, раз уж я

не такая таинственная!

Думаю, будешь, наверное,

заказами ювелирными

заниматься? Потом выйдешь

прогуляться?

Именно это я и собираюсь

делать. Ты что, ведьма

какая-нибудь??

Нет, а жаль.

Просто тебя знаю,

вот и все. Я остаток дня

в музее, давай попозже

поболтаем. И пусть ноги

дрожат!!! х

О боже, я тебя люблю. Хо

И я тебя.

Винсент заканчивает завтракать, когда ей приходит сообщение от Лу со ссылкой на песню «Pour un flirt avec toi»[56]56
  «Чтобы пофлиртовать с тобой» (фр.).


[Закрыть] Джейн Биркин и Кристофа Миоссека. «Чтобы пофлиртовать с тобой».

Доброе утро, Винсент.

Послушай это. Напиши,

что ты о ней думаешь?

Электронный эффект

прерывистого звука…

особенно хорошо выражает

то, чего не выразить

словами.

Слабо прислать мне песню,

которую ты хочешь, чтобы

я послушал?

Сейчас в парке, играю

в футбол. Телефон

на некоторое время отложу,

но потом давай знать,

что и как у тебя.

Винсент решает послушать песню, как только будет готова, когда уже ждать будет невмоготу. Она надевает черный льняной комбинезон и идет в студию, где, взявшись за хрустальные ручки, распахивает окна. Мелкий дождь ставит кляксы на стекло.

Чтобы пофлиртовать с тобой.

Свой интернет-магазин она открыла десять лет назад. В Париж привезла лишь самую малость принадлежностей для создания ювелирных изделий. У Авроры всего этого и так было много. Над столом, где стоит печь для обжига глины, целая полка жестяных банок всех цветов радуги, в которых аккуратно расставлены кисти и инструменты: кусачки для проволоки, булавки, соединительные колечки, швензы, ножницы. Вскоре после приезда в Париж Винсент сходила в магазин и закупила коробок с полимерной и керамической глиной, глазурь, акриловые и масляные краски. Спагетницу для выравнивания глины. Пергаментную бумагу, скалку. Она заказала такие же шаблоны и формочки для печенья и глины, какие использует дома.

Чтобы пофлиртовать с тобой.

Субботнее утро у Винсент всегда уходит на выполнение заказов. Сегодня ей нужно отправить около пятидесяти. Потом надо отшлифовать и отполировать несколько деталей и поставить для обжига в печь партию керамических бус и кулонов.

Чтобы пофлиртовать с тобой.

Пока они пекутся, она распечатывает наклейки для конвертов и ставит галочки на соответствующих заказах в интернет-магазине, предназначенные для обратной связи с покупателями: пусть знают, что товары уже едут к ним. Так оно и будет, когда во второй половине дня Винсент отнесет их на почту возле Лувра, как делает каждую субботу. На почте уже ждут, чтобы она влетела в своем комбинезоне и с небрежно собранными на макушке волосами. «Это опять дикая Уайльд», – иногда говорит ей один пожилой мужчина, после «bonjour», и это всегда улучшает ей настроение.

Чтобы пофлиртовать с тобой.

Плейлист Винсент в студии: Плейлист № 1

“Brave” by Sara Bareilles

“Countdown” by Beyoncé

“Burn” by Ellie Goulding

“Cherry Bomb” by the Runaways

“Video” by India.Arie

“Give Me One Reason” by Tracy Chapman

“Wonder” by Natalie Merchant

“Seether” by Veruca Salt

“Savage” by Megan Thee Stallion

“Blank Space” by Taylor Swift

“L.E.S. Artistes” by Santigold

“Cobrastyle” by Robyn

“Just Like a Pill” by P!nk

“Hold On, Hold On” by Neko Case

“I Try” by Macy Gray

“Believe” by Cher

“Does Your Mother Know?” by ABBA

“Criminal” by Fiona Apple

“What Kind of Man” by Florence + the Machine

“Running up That Hill” by Kate Bush

Музыку Винсент еще не включала. Обычно она с этого начинает. Лишь из окон доносится какой-то шум. Шипение многочисленных машин и голоса. Порхающие отрывки птичьего пения. «Бом-м-м» церковного колокола и мяч – прыг-прыг-прыг.

Чтобы пофлиртовать с тобой. Чтобы пофлиртовать с тобой. Чтобы пофлиртовать с тобой. Чтобы пофлиртовать с тобой. Чтобы пофлиртовать с тобой. Чтобы пофлиртовать с тобой. Чтобы пофлиртовать с тобой. Чтобы пофлиртовать с тобой. Чтобы пофлиртовать с тобой. Чтобы пофлиртовать с тобой. Чтобы пофлиртовать с тобой. Чтобы пофлиртовать с тобой. Чтобы пофлиртовать с тобой. Чтобы пофлиртовать с тобой. Чтобы пофлиртовать с тобой. Чтобы пофлиртовать с тобой. Чтобы пофлиртовать с тобой. Чтобы пофлиртовать с тобой. Чтобы пофлиртовать с тобой. Чтобы пофлиртовать с тобой. Чтобы пофлиртовать с тобой. Чтобы пофлиртовать с тобой.

Хотя сосредоточиться почти невозможно, Винсент уходит с головой в работу, и вот уже к отправке готовы двадцать пять пар серег. Половина заказов. Незнакомая песня Джейн Биркин тревожит ее, и Винсент думает, уж не собирается ли ее жизнь круто измениться.

Все, больше ждать невмоготу.

Она ложится на спину, ставит песню. Кладет мобильник на живот, закрывает глаза. Представляет себе, как Лу в коротких шортах играет в футбол в замедленной прокрутке – его жеребячье тело, лоснящееся прохладной росой.

Винсент в студии: плейлист № 2 (версия Лу)

«Pour un flirt avec toi» by Jane Birkin and Christophe Miossec

«Pour un flirt avec toi» by Jane Birkin and Christophe Miossec

«Pour un flirt avec toi» by Jane Birkin and Christophe Miossec

«Pour un flirt avec toi» by Jane Birkin and Christophe Miossec

«Pour un flirt avec toi» by Jane Birkin and Christophe Miossec

«Pour un flirt avec toi» by Jane Birkin and Christophe Miossec

«Pour un flirt avec toi» by Jane Birkin and Christophe Miossec

«Pour un flirt avec toi» by Jane Birkin and Christophe Miossec

«Pour un flirt avec toi» by Jane Birkin and Christophe Miossec

«Pour un flirt avec toi» by Jane Birkin and Christophe Miossec

Когда Винсент наконец решает встать с пола, у нее кружится голова и она пишет сообщение Лу, зная, что увидит он его не сразу.

Очень понравилась песня.

Спасибо, что прислал.

Что я думаю: прослушала

десять раз подряд, не в

состоянии встать с пола.

Сегодня приготовлю

фарфалле со сливочным

соусом и горошком, схожу

погулять. Ты успеешь

проголодаться?

А эта песня для тебя. Х

Она посылает ему «Цветок» Лиз Фэр, понимая при этом, какое отчаяние вызвало бы это у Киллиана, знай он, что она шлет двадцатичетырехлетнему парню песню, которую они слушали вдвоем, но именно эта песня первой пришла ей в голову, так как она точно выражает ее чувства. Она нажала «отправить», не дав себе времени устыдиться всего этого распутства. Она никогда спонтанно на такое не идет и дома, в Штатах, так бы не поступила, но с Лу… И это Париж, и солнце выглянуло из-за серой тучи. Уж не радуга ли это? Да, в песне «Цветок» Лиз Фэр откровенно поет о своем желании трахнуться с парнем и, да, Винсент (откровенно) хочет (откровенно) трахнуться с Лу. Пусть разум и сердце пытаются это желание обойти или задвинуть, но она (ее вагина) неизменно к нему возвращается.

ЛУЛУЛУЛУЛУЛУЛУЛУЛУЛУЛУЛУЛУЛУЛУЛУ.

У Киллиана были секреты, он их все хранил и хранил, хранил и хранил, хотя Винсент изо всех сил старалась от него ничего никогда не скрывать; даже те свои черты, которые не очень любила или в которых не хотела признаваться, она открывалась ему, и, конечно, он тоже ей что-то рассказывал, они ведь были женаты двадцать четыре года, но не рассказал о себе однозначно величайшее и важнейшее, хотя должен был, и нет, он ей не изменял, но и помимо адюльтера есть вещи, способные разнести в клочья брак, а она уже много месяцев не была с мужчиной, с которым хотела быть, и вчера достала из коробки Gideon 7000 и воспользовалась им, думая о Лу, думая только о Лу, думая только о Лу и чувствуя себя такой виноватой, что хотелось это делать еще и еще, потому что при этом она ощущала себя живой, а не тратящей жизнь в напрасном ожидании, что кто-то еще расскажет ей свои секреты, потому что ей сорок четыре и она может хранить свои собственные секреты и делать с жизнью все, что захочет, а не все ждать и ждать, ждать и ждать, ждать и ждать, ждать и ждать, ждать и ждать – и что теперь? Теперь она хочет, чтобы Лу Генри слушал песню «Цветок» Лиз Фэр и чтобы он так возбудился, слушая песню и думая о Винсент, думая о том, что она думает о нем, она хочет, чтобы он так возбудился, слушая песню, что мог случайно кончить, не успев содрать с себя свои бесполезные бледно-персиковые шорты.

Винсент заканчивает с остальными заказами и с полной сумкой посылок идет на почту. Когда она возвращается к себе, ее ждет букет фиолетовых ирисов от Киллиана и письмо от него в придачу – конверт из коричневой бумаги, темно-красная сургучная печать. Почтовый штемпель десятидневной давности. Войдя в квартиру, она открывает конверт.

Моя дорогая Винсент!

Письма помогли мистеру Дарси и капитану Уэнтворту, не говоря уже о многих других, так почему бы и мне не попробовать? Без тебя мне вечерами становится как-то совсем затхло, когда я брожу по нашим коридорам в пижамных брюках, что ты подарила мне на прошлое Рождество, и в футболке «Барак Обама», которую нам выдали в 2008 году, когда мы пожертвовали денег на его предвыборную кампанию. В дневное время мне удается как-то брать себя в руки, но лишь напоказ… для работы. А этот огромный пустой дом? Ужасно находиться в нем без тебя. Мне кажется, я могу умереть от понимания, что сам во всем виноват.

Если сказать тебе, что сам не знаю, что на меня нашло, это, как я понимаю, делу не поможет, зато правда.

Я знал: меня ждет успех. Знал, что, если напишу эту книгу, мой агент продаст ее за очень дорого. И знал, что, написав ее, разрушу нашу семью. Мне все это казалось немного похожим на «сделку с дьяволом», и ощущение не пропало до сих пор.

Я должен был как минимум заранее признаться тебе лично, даже если уже решил идти по этому пути.

Ничего нового я здесь не говорю и боюсь, что в реальности отошел на невероятно длинное расстояние от доблестных выдуманных джентльменов, упомянутых в первой строке этого письма.

Просто хочу, чтобы ты знала, что я постоянно думаю о тебе. Каждую субботу посылаю тебе цветы, представляя тебя в Париже с развевающимися на ветру волосами. Представляю тебя там с каменными черепахами цвета морской волны в фонтане. Я вспоминаю, как мы вместе ходили в Сады Марко Поло, дети были маленькие, мы сидели под сенью деревьев, читали и ели сыр с клубникой. Как ты сияла в пестрых солнечных лучах… будто яркая звезда из стихотворения Китса… как трава отпечаталась крестиками у тебя на бедрах… какое на тебе было тонкое белое платье, которое я так люблю. То платье, которое мне так нравилось с тебя снимать. Представляю тебя в том просвечивающем белом платье на той зеленой-презеленой траве в том пышном саду, и остается мне лишь молить Бога, чтобы когда-нибудь ты смогла вернуться домой ко мне.

Я буквально пребываю в полуагонии и в полунадежде.

Вин, ну пожалуйста?

Я люблю тебя уже так долго. Я люблю тебя. Всегда буду любить.

Х

Твой Киллиан

Она представляет, что он отправился на пробежку или дома в кабинете проверяет студенческие работы, и решает отправить ему сообщение:

Только что получила твое

письмо. Спасибо за него

и за ирисы. Они лиловые,

как лунный свет.

Можем договориться

о времени снова поболтать

где-то через недельку.

Ладно?

Он быстро отвечает:

Замечательно. Жду затаив

дыхание, любимая.

Даже после его поступка написанное Киллианом находит отклик в ее сердце. Она млеет, когда он называет ее «любимая». Он всегда ее так называет. Сейчас это обращение в его устах кажется непозволительным. Как чит-код, запускающий положительные эмоции, которые она к нему чувствует, и, пусть хоть на мгновение, отбрасывающий в темноту эмоции отрицательные. Наверное, ей бы хотелось еще какое-то время разбираться в своих чувствах по этому поводу, но – ух ты! – новые сообщения от Лу.

Я лишился дара речи

и… уже откровенно

напрашиваюсь.

Сейчас опять убираю

мобильник., Надо матч

доиграть, но можно

потом к тебе?

Погуляем вместе?

Я всерьез подумываю,

не отправиться ли к тебе

на руках, Винсент.

Винсент не удивляют навернувшиеся на глаза слезы. Она знает, что ее сложные эмоции будто лед и пламя, но это ведь Париж, где они магическим образом смешиваются.

Бурные переживания от письма Киллиана? Да.

В смятении от страсти к Лу? Еще бы.

Она ставит в печь следующую партию керамики и идет в спальню, прилечь. Что еще остается делать?

Прошло несколько месяцев после рождественской вечеринки, Киан и Эмма были счастливы, как бывают счастливы парочки в старшей школе, и Киан был прав: папе она очень нравилась. Маме тоже. Отец Эммы, мистер Шарп, в целом тоже не возражал против их отношений. Киан был первым бойфрендом Эммы и в душе переживал, что мистеру Шарпу было бы тяжело, узнай он, что Киан и его дочь соприкасались языками.

Эмма стала штатным сотрудником «FOCAL», и Киан уговорил ее делать для журнала фотографии. Несколько раз в неделю они после уроков оставались в классе ее отца, где читали материалы и оформляли макет литературного журнала. Иногда ее папа заказывал им пиццу и два литра газировки с кофеином. В дни, когда в «FOCAL» дел не было, Киан и Эмма шли к одному из них домой и, пока не возвращались родители, целовались до полного изнеможения.

Мама Киана, Ифа, в отсутствие отца становилась другим человеком. С Джеком она бывала покорной и молчаливой. Когда оставалась вдвоем с Кианом, она становилась намного более открытой и жизнерадостной. Киан понимал, что менялась она в угоду отцу – он хотел видеть более кроткую, подделанную версию матери, способную смягчить его раздражительноcть.

Однажды, когда Эмма после школы побыла у него пару часов и уже ушла, Киан и Ифа готовили на кухне ужин. Мама поручила ему резать помидоры для салата, а сама жарила стейки на чугунной сковороде.

– Киан, я собираюсь задать тебе вопрос, который может тебя смутить, но я все равно спрошу, – сказала Ифа, обернувшись к нему и отпив темного вина. Вино она знала и ценила, это ее успокаивало.

– Мам…

– Ты осторожен с Эммой? Не только в сексе, но и в смысле души? Я знаю, с Шалин было не так…

– У нас с Эммой секса не было, – сказал Киан.

Это было правдой. Они с Эммой ласкали друг друга, да, иногда подолгу. Но мысль о том, что можно оказаться в таком положении, что девушка от него забеременеет, Киана совершенно не привлекала. Иногда ему ночью снился секс с Эммой, и как только он отрывался от нее, она была на девятом месяце. Временами ему снилось, что с ними в комнате Шалин, она качает ребенка и наблюдает, как он двигается внутри Эммы. Шалин все время то улыбалась, то хмурилась и качала головой.

– Когда папы нет, мы можем говорить о чем хочешь. Он… не настолько расположен все это обсуждать, как я. Хочу, чтобы ты знал: мне Шалин всегда нравилась. Очень милая была девочка. И красивая. Уверена, что она нравилась мальчикам. Такая необычная… я не говорю это просто потому, что она чернокожая. Понимаю, ты считаешь папу и меня ужасными католиками и злобными расистами, – сказала Ифа.

Стейки громко шипели, в вытяжку над плитой уходил пар. Киан не мог определить, плачет ли мама, но было похоже на то, потому что она отвернулась от него и шмыгала носом, не переставая лопаткой орудовать в сковороде со стейками.

– Никто о католиках не говорил. Папа действительно злобный расист. Ты – не думаю. Шалин была… – Киан замолчал, когда мама кашлянула, но ничего не сказала. – У нас с Эммой все хорошо. Мы в порядке. Тебе не надо об этом переживать, но… спасибо. – Он разрезал последний помидор и скинул его в салатницу.

Как и почти каждый вечер, он и Ифа молча ели перед телевизором. На этот раз они смотрели по телевизору «Общество мертвых поэтов». Ифа обожала Робина Уильямса, он всегда вызывал у нее улыбку. Киан смотрел на экран, чувствуя что-то вроде вины за то, как был рад, что отец сегодня поздно задержался на работе.

По поводу Шалин Киан немного успокоился. Даже когда он думал о ней и о ребенке, казалось, что он думает о совершенно прошлой жизни, как будто он перевоплотился в другого, Нового Киана, только что с ленты конвейера. Очень похожего на Первоначального Киана, но не совсем такого и постоянно нуждающегося в новых батарейках.

Новый Киан и Эмма в июне ходили слушать группу «Nirvana», которая выступала в концертном зале «Уорфилд» в качестве разогрева для Dinosaur Jr. В тот вечер «Nirvana» исполнила его любимую песню «Lithium».

Новый Киан несколько раз в неделю занимался с друзьями скалолазанием в спортзале недалеко от дома. Иногда они с Эммой покупали мороженое и шли гулять на пирс. Иногда они брали с собой ее собаку – золотистого ретривера.

Несколько раз в неделю Эмма работала в том же ларьке с мороженым. Родители Киана не хотели, чтобы он работал, предпочитая, чтобы он сосредоточился на школе и литературном творчестве. Он писал рассказы.

Жадно проглотив повесть «Тело» Стивена Кинга, Киан написал рассказ о компании своих друзей из Дублина. Как они играли в парке в футбол и как сестра Финна влюбилась в Киана. Как ребята сильно напились «Гиннессом» и, давясь смехом, явились на похороны прабабушки Бобби, при этом заявив, что прабабке бы понравилось – ведь она дожила до ста одного года и «Гиннесс» обожала.

Киан довольно регулярно общался с ребятами. Ему нравилось звонить им из папиного кабинета, пользуясь возможностью сделать бесплатный звонок за границу.

Киан показал свой рассказ мистеру Шарпу, и тот сказал, что написано не просто хорошо… а очень хорошо. И сообщил Киану о конкурсе, посоветовав принять участие. Киан так и сделал и выиграл тысячу долларов.

– Значит, ты, типа, вундеркинд? – спросила Пика, когда он рассказал, что, будучи подростком, получил первое место на общенациональном литературном конкурсе.

Они сидели на кухне у нее в квартире. Она сказала, что квартиру оплачивали родители, чтобы она могла жить без соседей. Это был просторный лофт со множеством окон, из которого весной открывался вид на поросший зеленью кампус.

Она макала чайные пакетики в кружки, и ее браслеты нежно звенели.

– Ну, я был очень начитанный и встречался с дочерью своего учителя английского, – сказал Киан.

– Начитанный. По-моему, никогда не слышала, чтобы это слово употребляли в предложении… значит, так и есть.

– Конечно, хотелось бы обойтись без хвастовства. Хотя внимание я люблю. Пожалуйста, скажи еще что-нибудь приятное.

Под его взглядом Пика рассмеялась во весь рот.

– А, понятно, конечно, никакого хвастовства, выпендрежник ты эдакий!

– Продолжай… Можно еще, – сказал Киан и стал загребать руками к себе, на что Пика покачала головой.

– Ты был в нее влюблен? – непринужденно поинтересовалась она.

В первый день знакомства они пообещали друг другу обходиться «без чепухи», и иногда казалось, что Пика все время играла с ним в бесконечную игру «на интерес». Запретов не было. Он никогда не считал, что она что-то от него скрывала, и от этого ему становилось еще хуже, так как он скрывал от нее нечто чрезвычайно важное. Они не целовались и даже не были на официальном свидании, но между ними существовала близость, заходившая далеко за пределы простой дружбы, – близость, родившаяся в основном благодаря Пике и ее откровенности.

Где-то в глубине души он считал, что Пика была как раз из тех женщин, которые поймут… если рассказать ей о Шалин и ребенке. Но внутренний голос регулярно повторял, что рассказывать ничего не надо, а он не хотел делать ничего такого, после чего можно потерять Пику или то, что у них было… к чему они шли. Временами его будто током ударяло, и он примерзал к месту от страха внезапно совершить размашистое движение, которое испугало бы ее. Она была его бабочкой.

– Я был… Понимаешь, я был молодой, но, видимо, был влюблен… Трудно понять, оглядываясь в прошлое, так ведь? – сказал он, когда Пика поставила кружки с чаем на стол и села напротив. – А ты когда-нибудь была влюблена? – спросил он, сам не зная, какой предпочел бы услышать ответ.

– Мне очень-очень серьезно кое-кто нравился, – улыбаясь, сказала она и обхватила кружку руками.

– Да-да… наверное, так было и у нас с Эммой… очень-очень серьезно нравились друг другу.

– То есть, как я понимаю, ты с ней спал? Не думай, я не извращенка! Просто считаю, что от этого что-то зависит… иногда, – сказала Пика.

Киан поднес кружку к губам. Чай он не любил, пить его нравилось ей. Кровь в Киане бурлила все сильнее, так как разговор пошел на тему секса. Пика сидела за столом и в закатных лучах солнца выглядела совершенно безупречно: полные губы, нежность в глазах. Он по ней с ума сходил и уже считал, что любит, но они еще даже не целовались.

Почему они еще не целовались?

Он кивнул и поставил кружку на стол.

– Да, мы спали, но дело было в старшей школе… а потом, в выпускном классе, расстались… в основном потому, что пошли учиться в разные колледжи, и все такое.

– Классический случай, да? Так всегда. Что-то похожее было и со мной и моим школьным бойфрендом. Он был единственным, с кем у меня в школе был секс.

– Очень-очень серьезно нравился, да?

– Именно, – подтвердила она. – И ты не считаешь меня извращенкой? У нас здесь полная ясность?

– Вполне себе ясность, да. Так можно тебя поцеловать? – спросил он.

Не вселилась ли в него нечистая сила? Он не помнил, чтобы принял решение спросить ее об этом; рот сам собой решил это сделать.

– Вообще-то я решила, что обижусь на тебя, если ты не попытаешься поцеловать меня сегодня, – откинувшись на спинку стула, сказала она и засмеялась. Киан тоже.

Он встал и подошел к ней. Она поднялась со стула и села на кухонный стол. Он встал у нее между ног и поцеловал ее в самый первый раз.

– Скажи опять «начитанный», – не отрывая своего рта от его, попросила она. Он повиновался.

И очень быстро их связали, опутали невидимые нити, которые соединили Эдварда Рочестера с Джейн Эйр. Те нити уже были обмотаны вокруг них, Киана и Пики, и теперь сплетались, стягивались все туже, чтобы никогда не развязаться.