Текст книги "Во главе конца"

– Что делаешь?

От моего вопроса Лекса вскочила на ноги, опрокинув низкий столик с кисточками. Краски она успела подхватить, но испачкала руки. Моя улыбка стала шире от её неуклюжих попыток скрыть от меня мольберт. Она встала, загородив его собой, но тот был слишком заметным. Я деликатно сделал вид, что не понимаю происходящего, и смотрел исключительно ей в лицо.

– Извини. Было скучно… не знала, чем себя занять теперь, когда дара нет. И вот решила… порисовать. Вспомнила, что хотела научиться, – затараторила она, сняла холст с мольберта и отставила в сторону, пряча нарисованное. – В детстве не вышло. Времени не было, а сегодня внезапно вспомнила и попросила слуг принести краски. Извини… Надеюсь, ты не против?

Она принялась собирать кисти и краски, продолжая оправдываться. Я не мешал, наблюдая, как она нервничает из-за такой мелочи, разглядывал разноцветные пятна на фартуке и руках. Её каштановые волосы были собраны в пучок на голове, но он растрепался из-за того, что она часто наклонялась.

– Ты злишься? – неожиданно спросила она, смиренно замерев на месте.

Я невольно рассмеялся: непривычно было видеть её детское смущение и полнейшую неуверенность. С самой школы она знала себе цену и даже спустя годы при нашей встрече понимала, какое впечатление на меня производит. Теперь же Лекса глядела на меня широко распахнутыми голубыми глазами с неаккуратной причёской и пятнами жёлтой краски на щеке, о которых она определённо не знала. Мой смех смутил её сильнее, она покраснела, а веснушки на носу стали заметнее.

Я умолк, подошёл ближе и, не отдавая себе отчёта, взял её лицо в ладони и потянул к себе. Это был аккуратный, невинный поцелуй. Я не настаивал, а Лекса не оттолкнула. Я оторвался от её губ раньше, чем позволил себе без спроса что-то большее.

– Не злюсь.

После поцелуя её глаза совсем округлились, она следила за моим выражением лица, пока я стирал краску с её щеки. Это внимание заставило моё сердце биться чаще, я ощутил, как горят уже мои уши, и неожиданно пожалел о своём порыве. Сейчас у меня нет прав на влюблённость, которая будет сбивать с толку.

– Я бесполезна теперь. Ни дара, ни каких-либо других способностей. Ты уверен, что я могу остаться во дворце? – спросила Лекса.

Я отпустил её лицо, но она не отодвинулась, поэтому я сам предусмотрительно сделал шаг назад.

– Ты должна остаться здесь, Лекса. В других местах для тебя небезопасно, – открыто напомнил я, садясь в одно из кресел. – Расскажи мне правду. Ты замешана в исчезновении дара?

Я не хотел давить, но из-за условий Хела время поджимало. Лекса закусила губу и опустила взгляд в пол. Она могла сдержаться, могла скрыть эту тревогу, но не стала, открываясь мне целиком.

– Мне нужно знать, чтобы защитить тебя. Правда не изменит моего отношения к тебе, я просто рад, что ты поправилась. Вероятно, ты выздоровела именно благодаря тому, что твой дар пропал, – успокаивающе заверил я, пытаясь доказать, что она может мне довериться.

– Я предала сестёр, – призналась Лекса, её плечи поникли.

Она устало села на диван напротив и сложила руки на коленях, не глядя на меня.

– Не всех, большинство всё же рады, но троим я испортила жизнь. Они гордились своим прорицанием, а одна из них – Рин – должна была стать будущей сивиллой Клана Огня. Ей так не терпелось… – голос Лексы сбился, она закашляла и с благодарностью приняла протянутый мной стакан воды. Лекса опустошила его за несколько глотков, а я не торопил. – Она наверняка ненавидит меня.

– Как ты это сделала?

– Не я. Гипнос. Я рассказала ему о своём здоровье, он дал мне какой-то напиток. Я его выпила, но ничего не изменилось. Он потребовал сделку, – хмуро поделилась Лекса, отставив стакан. – Его лекарство сработало бы только при условии, что я дам его всем остальным сивиллам.

– И ты дала?

– Да. Я сделала это сразу по возвращению в Эридан, боясь, что потом передумаю. Лекарство было в моей крови, и я добавила её в маковый чай. Тот самый, который пьют при посещении обители сивилл. Старый ритуал, каждая из нас выпивает хотя бы по глотку макового чая. Он настаивается месяцами, поэтому его не выливают, пока не допьют. Так что в течение ближайших дней каждая из сивилл выпила бы его.

Несмотря на умный план, Лекса выглядела подавленной и расстроенной.

– Всё кончилось, – успокоил я. – Сейчас они злы, но со временем это пройдёт. Всё наладится, и они поймут, что без давления прорицания их жизнь станет лучше.

Она неопределённо мотнула головой, словно пыталась отмахнуться и не слышать того, что я сказал.

– Я выбрала себя, – едва слышно прошептала Лекса. – Поступила эгоистично, и пока меня тащили на совет, я передумала, захотела всё исправить, просила вернуться ненадолго… мне не позволили.

Я не видел её глаз и не слышал слёз в голосе, но сел рядом и обнял за плечи, пытаясь оказать хоть какую-то поддержку. Лекса обхватила меня руками и прижалась, пряча лицо на груди. От неё чудесно пахло цветами, цитрусом и немного краской.

– Всё будет хорошо. Просто нужно время, – заверил я, запуская руку ей в волосы и поглаживая.

Лекса не плакала, но сжимала меня крепко, до боли в рёбрах. Эта близость успокоила и напомнила, ради чего я должен постараться. Произошло невообразимо много плохого, но в Даории миллионы тех, кого необходимо спасти, и я должен взять себя в руки и постараться уговорить Кассию. Может, встреча с Гипносом не такая уж и плохая мысль. Воспользуюсь поездкой к Переправе, чтобы поговорить с сестрой. Уверен, что если я расскажу ей правду о звезде, то она выслушает и, вероятно, даже поможет найти решение.

Я закатил глаза, наблюдая, как Хел в третий раз зашёл в туманный проход Переправы и буквально секунды спустя вновь вышел.

– Что за треклятые галлюцинации? – недовольно спросил он и повторил попытку, не дождавшись моего ответа.

Я сложил руки на груди, приготовившись наблюдать за идиотскими попытками ещё какое-то время. Поведение Хела ярче продемонстрировало, что цари в целом не понимают ни палагейцев, ни Переправу.

Мне было известно, что кто-то из царей и их советников когда-то посещали Санкт-Данам, но впервые я сам был в числе подобной делегации. Хела сопровождали два советника и три стража, один из которых был личным телохранителем из Клана Огня. Я же взял лишь Тиона, и то потому, что советники всполошились. Я позволил ему захватить браслеты для огня, но меч приказал оставить в машине.

Единственный плюс быть царём или ехать с одним из них – это то, что нам предоставили две личные машины, чтобы мы добрались до Переправы, не привлекая лишнего внимания. Пришлось уладить вопросы на пропускном пункте самих палагейцев, но они не сильно переживали, зная, что на Переправу ни один из нас без позволения Привратника не войдёт.

Мне казалось, что это общеизвестный факт, но Хел доказал, что либо далеко не все даории в курсе, либо он упрямый баран. Хел опять вышел из тумана и обернулся.

– Но я же всё время шёл прямо! Как это возможно?!

– Переправа обладает собственным сознанием, и это владения Гипноса, – в который раз пояснил я. – Пока он не захочет – ты не войдёшь. И я бы не советовал туда торопиться. Переправа может тебя впустить, а потом не выпустить. Останешься там навсегда на потеху керам.

Я намеренно добавил последнее предупреждение, и Хел наконец прекратил попытки ворваться на Переправу без приглашения. Он вернулся и встал рядом, недовольно одёргивая рубашку. Благо в Санкт-Данаме лето тёплое, но не настолько жаркое, как в Эридане. Я прикрыл веки, прислушиваясь к звукам мегаполиса, перемешанным с шелестом окружающей рощи.

– Тогда как нам поговорить с Гипносом?

Я раскрыл глаза, возвращаясь на землю.

– Поговорим, если он сам решит выйти. Достаточно сказать Переправе, кого мы ищем, и попросить о разговоре, но благодаря твоим походам туда-сюда уже, наверное, каждая эриния ощутила наше присутствие, – копируя его недовольный тон, парировал я.

Мне с трудом удалось не рассмеяться и сохранить беспристрастное выражение лица, когда Хел побледнел при упоминании жутких существ. Я подошёл вплотную к Переправе, чтобы высказать свою просьбу.

– Это Микель. Мне нужно поговорить с Кассией. Стала известна причина будущих бед, и всё намного хуже, чем я думал. Мне действительно необходимо поговорить с Кассией или Гипносом. Это важно и касается всего будущего, – я говорил вполсилы, чтобы никто позади не слышал, но выбранной громкости было достаточно, чтобы клубящийся дым пошёл рябью, напоминая потревоженную гладь озера.

Я отступил на семь шагов, возвращаясь к Хелу.

– Что ты сказал?

– Попросил о встрече, – не глядя на собеседника, ответил я.

Дымчатая стена распрямилась, превратившись в ровное полотно, а следом опять потекла и задвигалась, напоминая завихрения серых чернил в воде. Я разочарованно мотнул головой.

– И что теперь? – снова надавил Хел.

– Будем ждать.

– Сколько?

– Столько, сколько потребуется.

Хел фыркнул, видать думая, что я пошутил, но я не разделил его веселья, оставаясь серьёзным. Я слышал, что Гипнос любит упрямых, но понадеялся, что нам не придётся проторчать здесь целые сутки. В таком случае капризы Хела сведут меня с ума.

Я часто заморгал, когда уже спустя полчаса в нашу сторону направился силуэт. Фигура пробиралась сквозь туман, но я довольно быстро понял, что это не Кассия и, к несчастью для Хела, вовсе не Гипнос. С Переправы вышел Кай.

Оказавшись под лучами солнца, он остановился и, обведя нас взглядом, вопросительно, по-звериному наклонил голову. Тион рядом напрягся, но взмахом руки я велел ему и остальным стражам отойти подальше.

Кай выглядел лучше. Бледность и синяки под глазами пропали, щёки перестали быть впалыми от истощения. Он выглядел почти так же, как и всегда, если не считать палагейской чёрной одежды и волос, не убранных назад. Отросшая чёлка падала ему на глаза, а взгляд был раздражённым, словно мы его от чего-то оторвали. С нашей последней встречи прошло полторы недели, но ощущение, будто пролетели месяцы.

– Ты не Гипнос, а его сын, – высказал вслух очевидное Хел, пытаясь смотреть на Кая свысока, хотя мы оба уступали палагейцу в росте. – Мы хотим поговорить с Гипносом.

– О чём? – сухо поинтересовался Кай, не двинувшись с места.

– О его краже способностей у наших сивилл.

– Сивилл? – Кай перевёл равнодушный взгляд на меня, а его фраза лишь отдалённо напоминала вопрос.

– Гипнос что-то сделал с Лексой. Она лишилась дара, а вместе с ней и все сивиллы, – пояснил я.

– Плевать, – обронил Кай, явно намереваясь уйти.

– То есть «плевать»? Позови Гипноса! – приказал Хел, повышая тон. Он хотел броситься к Каю, но я остановил его, грубо схватив за руку.

Кай тем же пустым взглядом окинул Хела с ног до головы.

– Ты вообще кто?

– Я? – опешил царь Воды, похоже, плохо осознавая, что за пределами Даории в лицо его мало кто знает. – Я – Хел, сын Гектора, нынешний царь Клана Воды и…

Кай поморщился от раздражающей надменности в его голосе. Царь, привыкший к раболепию, охренел и умолк.

– Значит, представитель твоего Клана доставил нам столько проблем. Царь – дебил, и подданные, похоже, такие же, – по губам Кая скользнула презрительная усмешка, и он вновь потерял к нам интерес.

– Нет, Кай, подожди. Мне нужно поговорить с Кассией. Пожалуйста, передай ей, что это очень важно!

Он остановился в шаге от прохода на Переправу. Я шумно выдохнул, сомневаясь, что он вернётся, если я позволю ему уйти.

– Кай, позови Кассию.

– Кассия к тебе не выйдет, – неожиданно ответил он, не поворачиваясь.

– Это важно! Я знаю, какие у нас теперь отношения, и не стал бы рисковать, приходя к вам, но это в прямом смысле вопрос жизни и смерти. На кону вся Даория!

Кай развернулся, и жест вышел почти угрожающим.

– Кассия. Не. Выйдет, – с напряжением, почти по слогам повторил он, посмотрев на меня.

– Не хочешь приводить девчонку, приведи Гипноса и дай нам поговорить с тем, кто может оценить ситуацию, – вмешался Хел.

Кай застыл, лишь его глаза сместились в сторону Хела. У меня поползли мурашки по спине от странной галлюцинации. Лицо Кая оставалось спокойным, но внезапно по нему будто прошла тень, и он напомнил мне нечто пугающе неживое, как онир, принимающий образ чужого страха. Я осознал, что напряжённая тишина зазвенела, когда один из советников Хела неловко кашлянул, прервав её.

– Сивиллы не обычные даорийки, они ближайшие советницы царей, – увереннее продолжил глава Клана Воды, не услышав возражений. Я же не мог раскрыть рот и приказать ему заткнуться, хотя ощущал, что мы на краю опасной черты.

Кай пугающе медленно направился к нам, казалось бы, готовый выслушать.

– Отнятие дара у сивилл – это нанесение вреда нашим подданным, и ни один из царей не оставит это безнаказанным. Поэтому, чтобы не начинать ссору, я пришёл предложить мирное урегулирование сложившейся ситуации. Если Гипнос способен забрать, то может и подарить способности. Пусть вернёт девушкам дар прорицания, и мы забудем о произошедшем, словно ничего и не было, – выдвинул условие Хел.

Кай остановился буквально в двух шагах от нас и несколько раз лениво моргнул, глядя на царя Воды.

– А если не вернёт? – с намёком на издевательскую улыбку уточнил Кай.

– То мы будем вынуждены объявить Палагеде войну из-за причинения вреда нашим сивиллам.

– Нет, не будем! – порывисто возразил я, огрызнувшись на Хела, и вновь обратился к Каю. – Просто позволь поговорить с Гипносом. Нам не нужна война с Палагедой.

– Война с Палагедой? – со смешком повторил Кай, не спуская глаз с Хела.

– Нравится насилие, раз мысль о войне тебя забавляет? – с неприкрытой издёвкой парировал Хел. – Там будет побольше потерь, чем один какой-то бездельник.

Ни я, ни Хел, ни наши охранники не успели среагировать на косой удар ребром ладони Кая по солнечной артерии царя. Взгляд Хела остекленел, он зашатался и отступил на пару шагов, дезориентированный.

– Да как ты… смеешь… – заплетающимся языком пробормотал Хел, а Кай, не моргнув и глазом, сделал шаг вперёд и опрокинул его ударом в лицо.

Хел отключился на земле с разбитым носом. Тион дёрнул меня в сторону, стражники Хела бросились к Каю, но замерли, как только в его руке появилось копьё Фобетора, металл которого испускал неестественно чёрный дым. Острый конец он направил в горло царя Воды.

– Дёрнитесь, и ему конец.

– Остановись, Кай! Хватит! – прикрикнул я, раздражённый поворотом разговора. Я отмахнулся от Тиона и вернулся на своё место, встав напротив палагейца. При желании он с лёгкостью может убить и меня, но я почти уверен, что Кай не станет. Кассия ненавидит меня ещё не настолько сильно, и он об этом знает. – Не разжигай войну между Палагедой и Даорией!

– У вас и нет войны с Палагедой, – холодным тоном возразил Кай. – У вас война со мной. Можешь передать это всем своим царям. За нападение на Кассию и Весту. За смерть Элиона и Сирши. За то, что покалечили Иво. С этого дня у вас война со мной! – оскалившись, зло выдал Кай. – И ты меня не слушал, Микель. Впредь не будет никаких переговоров и перемирия. Вам был дан шанс. И Кассия к тебе не выйдет, потому что Кассии нет!

– Что значит «нет»? – опешил я.

– Она исчезла на Переправе неделю назад. Её не могут найти даже Гипнос и эринии, – признался он. – Кассии нет, и тебе не у кого просить понимания и терпения, а моё вы уже исчерпали.

Я лишился дара речи, поняв, что оценил обстановку изначально неправильно. Думал, что Кай в гневе, но теперь в его взгляде я разобрал ещё и отчаяние. Похоже, он растерян, испуган и в бешенстве от бессилия.

8

КАССИЯ

Сознание наполнилось паникой, я сжала губы, стараясь удержать остатки кислорода, и принялась грести. Меня охватил ужас, не позволяя понять, где верх, а где низ. Гребу ли я в верном направлении или остаюсь на той же глубине, и есть ли у меня вообще шанс достичь воздуха? Лёгкие жгло от напряжения, тело молило сделать вдох, несмотря на уверенность в отсутствии кислорода. Я активнее задвигала руками и ногами, ощутив чуть большую лёгкость и слабый свет, поддалась давлению воды, которая должна вытолкнуть меня на поверхность. Я вынырнула, с протяжным хрипом втягивая воздух.

Стоило оказаться на поверхности, как глубина под ногами исчезла, и я нащупала дно. Ругаясь в голос, поднялась, и воды стало по пояс. Из-за боли в лёгких и понимания, что чуть не утонула в каком-то непонятном водоёме, глубина которого внезапно сократилась до полутора метров, я выругалась громче. Меня трясло от пережитого страха, ноги ослабли, и я буквально на карачках выползла из воды на песчаный пляж.

– Я не умерла… не умерла. А если и умерла, то это какой-то кошмар. Никто не должен так страдать после смерти, – неразборчиво бормотала я себе, развалившись на песке и глядя в небо.

То могло показаться обычным, если бы не его странный лазурный оттенок и множество близких планет. Четыре. Бледные силуэты висели над головой наподобие спутников, у одной красноватой планеты были различимы кольца.

Я лениво моргнула, сейчас меня волновал только тот факт, что могу дышать. Я провела рукой, но вместо песка ощутила траву и, резко сев, рассмотрела изменившийся пейзаж. Море и песчаный пляж исчезли, демонстрируя знакомые маковые поля. Я торопливо проверила запястье, но браслет Весты пропал, а вся моя одежда и волосы высохли, будто я никогда и не была в воде.

– Нет-нет-нет! Я не могу опять оказаться на земле Морфея! Не пытайся обманывать! – громко приказала я и недовольно прибила кулаком несколько цветков мака.

Ничего не изменилось, но я чувствовала, что это не настоящие маковые поля. Это обман. Переправа притворяется тем, чем не является.

Пошатываясь, я встала, выбрала первое попавшееся направление и зашагала. Двигалась, прислушиваясь к звукам и гадая, как Кай нашёл копьё Фобетора. Ощутил ли он артефакт, или Переправа сама его привела к оружию?

Я упрямо шла дальше, озираясь, пока не приметила маленькую фигуру вдалеке. Сгорбившись, она торопливо разрывала руками землю. Я побоялась приближаться, не понимая, что она делает. Сама поза, происходящее и копна длинных белых волос подсказывали, что я знаю. Будто уже видела эту картину. Вторя моим мыслям, девочка положила семя в землю и размашистыми гребками засыпала трофей. Для пущей убедительности она похлопала по насыпи, что-то приговаривая. Я невольно сделала несколько шагов к ней, девочка резко вскочила на ноги и обернулась. Мой рот так и остался раскрытым, но я не издала ни звука, не представляя, что сказать самой себе. Взгляд совиных жёлтых глаз прошёлся по поляне и по мне, ни разу не остановившись. Я не успела собраться с мыслями, как маленькая я рванула в сторону и буквально сразу исчезла.

Галлюцинации?

Или воспоминания?

Я направилась к месту, где она закопала семя, но там была ровная земля, покрытая маками. Потерев лицо ладонью, я пошла дальше, и пейзаж сам собой начал меняться. Трава под ногами увяла, обнажая уже виденный ранее песок земель Фобетора. Вторя моим мыслям, небо покраснело, а справа медленно разрослась чёрная дыра. Висевшие в небе планеты взорвались, а весь свет от взрывов неестественной дугой потянулся к чёрной дыре, опоясывая её кольцом и медленно проваливаясь на глубину. Сперва я оцепенела, ожидая, что земля и под моими ногами взорвётся, а я умру, став не более чем песчинкой в бесконечной Вселенной, но ничего не произошло. Я буквально силой заставила себя идти дальше, подмечая лживость окружающего образа. Переправа идеально копировала земли Фобетора, и всё же это не они. Следы на песке за моей спиной не исчезали.

Шаг сам собой настороженно замедлился, когда я вновь заметила фигуру вдалеке. Не скрываясь, подошла чуть ближе, и с губ сорвался вздох, стоило девочке обвести взглядом пейзаж. Это опять была я, но чуть старше. Может, лет семи? Меня она снова не видела, не задержав внимания даже на секунду.

Подпоясанная чёрная туника и коса были в песке, будто она – я – уже какое-то время бродила по землям Фобетора. Закончив осматривать местность, девочка принялась яростно топать по песку, посылая слабую вибрацию.

– Эй, – позвала я, но ребёнок никак не отреагировал, и я умолкла, жадно ожидая продолжения.

Могут ли это быть воспоминания? Мои?

Гипнос говорил, что вся Переправа состоит из снов и памяти, части которой раз за разом смешиваются вместе, создавая что-то реальное и нереальное. Переправа развивается вместе со своим создателем, который приносит всё больше и больше новых образов и картин, увиденных в разных мирах на протяжении тысячелетий.

Я не верила, что это действительно земли Фобетора, но если мне удалось попасть на территорию Фантаса, то не пытаются ли они меня обмануть? У Фантаса рождаются фантазии, смесь реального превращается в нечто новое. Могут ли нынешние картины быть лишь фантазиями, сотканными из разных воспоминаний? Девочка топала всё быстрее, её лицо покраснело от натуги, но она яростно продолжала. Земля молчала долго, пока внезапно не ответила ей одним-единственным толчком.

Девочка ойкнула и замерла. Пески вокруг неё зашевелились, в нескольких метрах впереди вверх потянулась фигура, и у меня сердце упало при виде выбирающегося наружу онира. Я хотела предупредить, но горло сдавило, и мне оставалось лишь молчаливо наблюдать за разворачивающейся сценой.

К моему удивлению, девочка не побежала. Наоборот, выпрямилась и дождалась, пока чудовище отряхнётся от песка. Маленькая я стояла, не двигаясь, но я настоящая слишком хорошо знала, что так замирать умею, только окутанная страхом и тревогой.

Она боялась, но ждала. Онир заметил девочку, издал неприятный стрекочущий звук и припал к земле. Мой нервный взгляд метался между чудовищем и ребёнком.

Всё это либо фантазия, либо воспоминания. И даже если второе, то я до сих пор жива, а значит, онир мне не навредил.

Спина покрылась мурашками, я раз за разом прокручивала эту мысль, убеждая себя, что ничего плохого не может случиться. Онир приблизился к ребёнку. Первые логичные мысли стремительно вытеснили образы, как тварь сжирает девочку у меня на глазах. Лицо онира приобрело какую-то чудовищную маску, появился неестественно огромный рот, полный острых зубов. Онир замер в шаге от девочки и завопил прямо ей в лицо, вероятно, желая заставить её трястись от страха. Та действительно затряслась, но не двинулась с места, зажмурилась и чуть шире расставила ноги, чтобы вопль не опрокинул её.

Девочка и не заметила, что буквально в метре за её спиной, словно из щели между мирами, прошёл Кай. Он был моложе и немного худее, распущенные светлые волосы касались плеч. Единственное неизменное – это бесстрастное выражение лица. Кай бесшумно встал за спиной ребёнка, сложил руки на груди и просто взглянул на онира сверху вниз. Тварь моментально захлопнула пасть, ночной кошмар весь сжался и, казалось бы, стал меньше.

Девочка открыла глаза, раздражённым взмахом отбросила растрёпанные пряди с лица и неожиданно завопила на онира в ответ. Она стиснула кулаки, напряглась всем телом и пыталась грозно кричать. Выходило плохо, но онир попятился, вначале аккуратно, а после стремительно развернулся и бросился прочь. Гневный вопль девочки перешёл в ликующий.

– Да! Пшёл вон! Убирайся! Катись отсюда! – самоуверенно кричала она вслед, не видя, как Кай вопросительно изогнул бровь, наблюдая за ней.

Его выражение лица стало удивлённым, когда она добавила поток ругательств на человеческом языке. Я торопливо заморгала, стараясь осознать, как много мата знала в том возрасте, да ещё и на языке людей. Неожиданно девочка развернулась и со всего маху головой врезалась Каю в живот. Сын Гипноса не двинулся с места и вернул на лицо привычную беспристрастную маску.

Девочка отступила на шаг, потирая лоб. Затем вскинула взгляд и оцепенела, но мгновение спустя вернулась торжествующая улыбка.

– Ты видел?! Камаэль, ты ведь видел, да?! Я прогнала онира! – тыча в направлении, куда сбежала тварь, насела с вопросами маленькая я.

Мне же было очевидно, что онир сбежал именно из-за появления сына Гипноса. Кай и бровью не повёл, хмуро глядя на ребёнка. У меня сжалось сердце, когда улыбка с лица девочки сошла, рука, указывающая в нужную сторону, опустилась, и она даже попятилась ещё на один шаг.

Я знала, что она чувствует. И знала, что последующего выговора она боялась больше, чем существ на земле Фобетора.

– Видел, – неожиданно ответил Кай, а я невольно скопировала выражение лица себя маленькой: тоже разинула рот от удивления.

– Что ты видел? – с подозрением уточнила девочка.

– Как ты прогнала онира.

– Да?! – изумилась она, а я не удержалась от смешка, который никто из них не услышал. – То есть да! Прогнала! Он испугался меня и сбежал!

Последующие бормотания девочки стали невнятными, она запуталась в словах, стоило Каю улыбнуться. Не широко и открыто, улыбка вышла слабой, но всё же искренней и несдержанной. Ему не сразу удалось её стереть.

– Я услышал много интересных слов, шумная Гесперида.

Девочка стыдливо ойкнула и одёрнула рукав на правой руке, скрывая, кажется, ахакор. Я успела заметить лишь серебряный край. Это не та татуировка, с которой я жила большую часть жизни.

– Отец опять водил тебя в Санкт-Данам смотреть кино? – с напускным спокойствием поинтересовался Кай.

– Разочек.

– И что за фильм был?

– Мультик.

– Ругань из мультика выучила?

– Страшный мультик.

Кай издал страдальческий вздох.

– Кажется, мы уже говорили, что если Гипнос предложит тебе смотреть ужасы, то что ты должна ответить?

– Что я хочу мультик.

– На плакате с мультиком какая цифра должна стоять?

– Максимум двенадцать плюс.

– А на плакате фильма что стояло?

– Восемнадцать плюс.

Кай выругался, заменяя все оскорбительные слова в сторону Гипноса на цветочную терминологию, так, что маленькая я непонимающе таращилась, а взрослая я осознала каждое «цветочное» оскорбление.

Я бы рассмеялась, если бы не раскрытый от изумления рот. От всей картины радость и боль смешивались, щемя сердце. Я чувствовала, что увиденное действительно воспоминание, и всё же боялась верить, что земли Фантаса не добавили в него фантазий, делая более привлекательным и таким, каким я хотела бы его видеть.

– Зачем ты согласилась на такой фильм?

– Чтобы перестать бояться.

По сути, фильмы ужасов я не любила, поэтому сама с интересом ждала пояснений. Кай, едва повернув голову, бегло осмотрел пески вокруг.

– Тебе десятки раз говорили не ходить на эти земли, – напомнил он. – И не смей врать, что заплутала.

– Я пришла тренироваться, – призналась девочка.

Взгляд Кая опустился к её ногам. Лицо стало недовольным, когда он что-то заметил и присел. Он схватил ребёнка за левую лодыжку и потянул на себя. Маленькая я развела руки, стараясь балансировать на одной ноге, пока вторую сын Гипноса продолжал держать. Я приблизилась на пару шагов, чтобы увидеть причину беспокойства Кая.

– Не заметила под песком скалы и запнулась. Иллюзиями я починила обувь, как показывала Веста, – объяснила девочка.

Сандалии действительно были в порядке, но ремешки оказались испачканы в засохшей крови. Под ними виднелись кровоточащие ссадины.

– Это стоит обработать, а сюда больше не ходи. Ты можешь тренироваться на землях Морфея, – напомнил Кай и отпустил ногу, позволив девочке встать ровно.

Неожиданно он с лёгкостью её поднял, усадив на своё предплечье. Девочка обхватила его шею руками, словно это было в порядке вещей, а я стояла ошарашенная, не в силах поверить, были ли между нами подобные моменты или фантазии играют со мной, переиначивая воспоминания. Я торопливо заморгала из-за пелены непрошеных слёз, хотя губы сами собой растянулись в улыбке.

– Не могу. Я тренируюсь отпугивать кошмары, – возразила девочка.

– На землях Весты безопасно, тебе не нужно уметь их отгонять. – Кай усадил ребёнка на своей руке поудобнее и зашагал прочь, определённо зная путь домой.

– Веста сказала, что тебе опять снятся кошмары. Я хотела научиться их отогнать.

Кай так резко замер, что девочка в его руках покачнулась. Она стыдливо умолкла под его пристальным взглядом. Он через силу несколько раз заставил себя моргнуть, и выражение лица немного смягчилось. Сын Гипноса шумно выдохнул и с усталой полуулыбкой покачал головой. Девочка насупилась, неверно восприняв его реакцию.

– Смогу! Вон уже онира прогнала! Я научусь, – горделиво заявила она.

– Тебе не прогнать мои кошмары, чудище.

– Почему это?

– Потому что мой худший кошмар – это ты.

Девочка призадумалась, а я перестала улыбаться. Я видела, что признание далось Каю нелегко. Заявление не было злым или гневным, голос Кая звучал устало и обречённо, он потратил годы на тщетные попытки перестать вспоминать о гибели своих друзей при взгляде на меня.

– Но я не могу прогнать себя, – пришла к выводу маленькая я.

Губы Кая дрогнули в понимающей улыбке.

– В том-то и дело, чудище.

Он сделал всего ещё один шаг, и они исчезли, скрылись за невидимой мне преградой. Перемена застигла врасплох, я бросилась к тому месту, водя руками по воздуху, чтобы найти щель, дверь или проход, но ничего не было. Даже следы на песке пропали, скрыв любое напоминание об увиденном.

Я потопталась на месте какое-то время, ждала, что они вернутся или Переправа покажет мне другие воспоминания. Время шло, но ничего не происходило, и пришлось заставить себя отправиться дальше.

Не сразу, но песок под ногами сменился жухлой травой, небо затянуло серыми облаками, весь пейзаж потонул в слабом, будто утреннем, тумане, из которого впереди вырос голый лес. Воздух стал прохладнее, словно из лета я попала в осень. Я прошла мимо опушки с лесной избой, но та выглядела заброшенной, давно оставленной. В таком месте мог жить колдун или хозяин леса. Невольно улыбнулась этой мысли и пошла дальше. Спустя минуты под ногами появился иней, а туман загустел и у меня на глазах рухнул на землю, покрывая всё чистейшим снегом. Голые стволы побелели от изморози. Я обхватила себя руками, окружённая морозным воздухом, изо рта вырвалось густое облачко пара. На каждом шаге сапоги утопали до середины голени, но я переставляла ноги, уверенная, что застряну, если не буду двигаться.

Я остановилась на берегу реки. Между белоснежных берегов под бледно-голубым, почти бесцветным небом беспрерывно струились чёрные и графитово-серые потоки. Я перестала дышать, наблюдая, как птицы, сделанные из стекла или хрусталя, спархивали с веток к снежному покрову. Они двигались словно живые, но при каждом взмахе крыльев издавали тихие звуки сталкивающихся стекольных осколков.

Фантазии пугали и восхищали. Привычный пейзаж был окрашен в незнакомые оттенки, изменённые детали придавали необычный образ всему увиденному. Я завороженно застыла, приметив движение на другом берегу. Среди плотно стоящих чёрных стволов показался алый плащ. На фоне чёрных, белых и серых тонов заснеженного леса он выделялся ярким пятном. Потом мелькнул второй силуэт, а через мгновение следующий. Кто-то шёл один за другим.