Текст книги "Мадин"

19

Стерва! Ева всегда была стервой и ничуть не изменилась!

– Дрянь… – прошипел я вслед бывшей, наблюдая за тем, как эта интриганка покидает мою спальню. Даже будучи прислугой в моем доме, она вела себя так, словно весь мир лежал у ее ног. И, нет, она никогда не была пафсоно-высокомерной, как, скажем, Камила или моя жена, она была другой. Гордой. Заносчивой. И казалось, что ничто, абсолютно ничто в этом мире не может ее согнуть. Она все равно шла вперед навстречу любым трудностям. И при этом у нее была ровная спина, задранный к верху нос и уверенный взгляд. Как? Одному Богу известно. Я никогда не мог понять, откуда в ней столько дерзости…

Я вздохнул и на секунду прикрыл глаза, окунаясь в мимолетные воспоминания.

Да, Ева всегда была такой… дерзкой, непосредственной, необычной… Она отличалась от всех девушек, что у меня когда-либо были. Отличалась от Самиры. Они были такие разные… Самира была постоянной, я всегда знал и понимал, чего от нее можно ждать, а Ева была сплошным недоразумением. Увлеченная натура, страстная, горячая… Она всегда так яростно отстаивала свое мнение, не боялась его высказать, в отличие от «наших» девушек, которых приучали с детства во всем повиноваться мужчинам. Ева была яркой…

Но, видимо, что-то не заладилось. Странно, но я точно помню, что она собиралась покорять Францию и Италию. Я усмехнулся, вспоминая этот ее огромный нелепый блокнот с потрепанным корешком, который она всюду таскала за собой. В нем она рисовала эскизы будущих моделей, составляла план на всю жизнь и записывала туда свои мысли, стихи…

Она писала красивые стихотворения. Как-то раз я все-таки уговорил ее зачитать мне одно… У нее был талант. Творческая натура, никак иначе. Только вот почему все честолюбивые планы так и остались на бумаге? Почему она сейчас хотя бы не владела своим собственным ателье?

Ева была трудолюбивой и оторвать ее от машинки, эскизов и учебников было крайне непросто. Конечно, мне удавалось. Но с трудом, признаюсь. И при таких способностях, что у нее, при такой целеустремленности, что она делала здесь? Почему прибирала за другими?

А, впрочем, мне бы нужно было радоваться. Ведь эта стерва обошлась со мной, как ведут себя только с последними лохами. Рогоносец. Самый настоящий.

Стоило только вспомнить тот жуткий момент, как к горлу подкатил противный комок. Странно. Странно, что я так реагировал спустя целых восемь лет…

До появления в моем доме Евы я думал, что меня более или менее отпустило. Что все забылось, боль притупилась, а злость отступила. Но нет. Самообман. Стоило мне только увидеть ее вновь, как мир ушел из под ног. Я снова стал двадцатилетним юнцом, глупым, словно пес, который таскается за своим безразличным хозяином целыми днями, высунув от усталости язык.

Я напоминал себе такого же глупого пса.

Я столько времени потратил на то, чтобы завоевать ее, столько раз слышал ее то дерзкий, то нарочито наигранный отказ, но все равно не сдавался, хотя привык к другому поведению от женщин. Я лез из кожи вон, чтобы она мне улыбнулась, чтобы согласилась сходить на свидание, чтобы согласилась стала моей. И стоило мне только завоевать Еву, стоило только влюбиться в нее по уши, запланировать свадьбу, оповестить об этом весь свой род, знакомых, да что там, весь город, как она воткнула мне нож в спину.

О, Аллах, как она меня унизила! Кто меня только потом не обсуждал! Свои же спалили, выставив меня рогоносцем, хотя хотя бы это, да могло остаться в тайне, но что там, где пять пар глаз и ушей, у кого-то все равно окажется длинным язык. F-XF4QX5

Обо мне судачили, наверное, еще несколько месяцев, если не больше. Говорили разное. Что лох, который повелся на проститутку. Что она меня околдовала и для этого не почуралась черной магией. Что лишила мне всех мозгов грязным сексом. В общем, много чего мне передавали люди в окружении и каждый раз, каждое донесенное ими слово резало меня по самолюбие. унижало. Добивало.

Наверное, именно поэтому я решил все забыть. Просто стереть ее из своей жизни, будто никогда мы не встречались. Сделать вид, что этого не было.

Вычеркнуть ее из своей жизни раз и навсегда. И больше никогда не наступать на прежние грабли.

20

Я заблокировал Еву везде. Удалил все наши фото. Запретил себе думать о ней. Запретил мечтать. Запретил хоть что-то выяснять, потому что выяснять уже ничего не требовалось. Я все видел своими глазами. Все происходило в паре метров от меня.

Нет, я мог бы затеять грандиозные разборки. Мог зайти в тот бар, где Ева сидела и обнималась, а затем целовалась с другим, чужим мужиком. Но это бы плохо закончилось. Плохо для нее, для мужика и для меня в том числе. Не знаю, смог бы я вовремя остановиться или нет. Злость и гнев я не умел контролировать с детства. Мог сорваться из-за любой ерунды, а потом жалеть о сказанном или содеянном. Поэтому я просто вжал педаль газа в пол до упора и рванул с парковочного места. Сбежал. Хотел уехать, как можно дальше. Только бы не испытывать тот позор, что я испытал. Видеть, как твоя невеста, которой ты так гордился, за которую заступался, которую представлял своей семье, как ангела во плоти, оказывается обычной проституткой, которая не чурается быть сразу с несколькими мужиками.

А я ведь как она врала… как красиво пела о своей любви ко мне. Какой нежной и заботливой прикидывалась…

Мы ведь практически начали жить вместе к концу наших отношений. Свадьба была не за горами, мы оба были уже взрослыми и давно перешли к интимным делам, поэтому она часто бывала моей гостьей. И я ощущал себя самым счастливым мужчиной на свете. Красивая, умная,  любящая, страстная. Ева будила меня поцелуями, осыпала ласковыми словами. За день умудрялась уделить мне столько внимания, и ведь это при загруженном графике. Она умудрялась обласкать меня, приготовить ужин, прибраться и при этом выглядела сногсшибательно. Она была мечтой, загляденьем, не женщиной.

И как же все оказалось на самом деле…

Кстати, я до сих пор так и не знал, кто из ребят, что были тогда со мной в машине, все разболтал нашим. То есть, кто-то слово в слово описал тот момент, когда мы подъехали к бару и увидели мою невесту в объятиях другого. Как меня крепко сжал за плечо Заур, не выпуская из автомобиля. Как я выругался на всех языках, что знал. Как рванул с того злосчастного места и что потом говорил, пока мы ехали…

Никто из них не признался, сколько бы я не допрашивал каждого лично и по отдельности. Двоюродный брат и три лучших друга. Кто оказался змеей, я не знал по сей день…

Вот так вот обошлась со мной Ева.

Ева, которая теперь делала вид, что все в порядке и это абсолютно нормально – работать у меня. Вертеть своим аппетитным задом перед тем, кому клялась в любви, а затем предала. Дерзить тому, кто готов был за тебя убивать.

– Дрянь… – снова прошептал я, ударяя кулаком в стену.

Нет, я мог бы от нее избавиться. И мог бы сделать это давно. И плевать мне было бы на все ее проблемы, а видимо, проблемы у нее все же были, раз она занималась тем, чем занималась, я как-то не следил, однако проблемы возникли бы уже с Самирой.

Мы были женаты с ней уже почти два года, и два года длилась наша «холодная война». В смысле, это, конечно, была не война, да и не сказать, что жили мы плохо или постоянно конфликтовали, но и любовью между нами не пахло. Самира была настоящим айсбергом, кусок льда, не женщина. И она проносила это через все. Наши отношения, наши разговоры, нашу постель.

Я даже не был удивлен, когда врач сказала нам, что, возможно мы «плохо стараемся» завести ребенка. Она лишь предположила, но попала в точку. Самира явно не горела желанием рожать, а мне… мне нужен был наследник, разумеется, но я почему-то тоже не давил на супругу. Словно пытался оттянуть этот момент до последнего.

Родители давили, нам обоим было почти тридцать и эти их «пора» уже настолько засели в печенках, что мы с ней сдались. Решили, будь, что будет. И вроде как у нас получилось, вроде бы я должен был радоваться и я радовался. Но не так, как мог бы. Я знал это наверняка…

Узнай Самира, что Ева не просто моя бывшая, а моя бывшая невеста, и скандала было не миновать. Ревнивой она не была, зато метила свою территорию только так. Чего только стоил один ее инстаграм, где мы представляли собой самых влюбленных друг в друга на свете людей. Они были у нас редкими, но они были. И в такие моменты Самира превращалась в настоящую фурию. Это была настоящая ведьма, а не женщина и спорить с ней, противостоять ей означало одно – вытрепать себе нервы по самое не хочу. kBIeJ5ws Более того, после каждого такого раза она бежала к своему папочке и представляла меня едва ли не худшим мужем года. Однажды она пожаловалась, что я избил ее, а я всего лишь схватил ее за локоть. В общем, сражаться с ней не хотелось. Поэтому я промолчал.

Сначала даже решил, что нужно срочно выяснять, какого черта бывшей потребовалось торчать у меня под боком круглыми сутками, однако работа неожиданно захлестнула с головой, затем мне потребовалось почти на две недели уехать из города, а затем Самира сообщила о беременности. В общем, в общей суматохе привести план «накапать на бывшую» в жизнь так и не удалось.

Так я и проворонил момент появления Евы в своей жизни. А теперь вдруг почувствовал острую необходимость выяснить о ней все. Нужно было понять ее мотивы, где живет, чем занимается помимо работы, почему работает именно в сфере обслуживания. Все подлежало ближайшему рассмотрению. А уж за тем…

А уж за тем я понятия не имел, что с ней делать. Она могла пригрозить рассказать все жене. Конечно, ситуация не стала бы патовой, но я знал, как девушки умеют наговаривать, поэтому идти танком напролом было нельзя. А причинить вред Еве… такого я никогда не мог.

Не смог даже тогда, когда узнал, что она изменяет мне. Что спит с другим мужчиной. Что крутит с ним шашни за моей спиной. Когда по-настоящему злился на нее. Я не смог бы причинить ей вреда тем более сейчас, когда гнев и обида уже потеряли свои насыщенные оттенки, когда моя некогда открытая и кровоточащая рана была уже затянутой и беспокоила лишь в моменты, когда ее касались.

Я не знал, что буду делать с добытой информацией. Но знал одно – предупрежден, значит, вооружен.

21

Заур передал мне тоненькую папку с «личным делом» на Еву через четыре дня. Кузен tWHygGQC недоверчиво оглядел меня с ног до головы, покачал головой и прошептал одно лишь слово – «дурак».

Может, действительно, дурак, но прежде, чем избавляться от Евы, гнать ее от себя, а так и нужно было, я все же хотел понять мотивы ее поступков.

И спустя буквально пару листочков, где было расписано, где живет и где работала последние годы, я понял, в чем дело. Почему она бросила учебу, почему не работала по выбранной профессии, почему ничего не добилась в этой стезе, почему работала тем, кем работала.

Сын. Больной ребенок, какие-то проблемы с сердцем. Я так и не понял до конца, что с ним, а медицинские термины мало о чем мне говорили. Зато выяснил, что лечение пацана стоит колоссальных денег. Такие было не заработать простому человеку, а диагноз ему поставили рано, еще до года.

Так вот, ради чего Ева пахала в богатых домах…

Что ж… Наверное, я даже испытала нечто сродни жалости. Жизнь обошлась с ней сурово, тут не поспоришь. Да и ребенка стало жалко. Мальчик ни в чем не был виноват. Грехи его матери были лишь ее грехами. Но, как известно, за них всегда расплачивались невинные.

Я долго вглядывался в единственную фотографию этого ребенка, вложенную в папку. И чем дольше смотрел, тем более смешанными становились мои чувства. Он был похож на Еву. Чем-то на того типа, с которым я видел ее на фото и в том баре, но больше на нее. Светлые волосы, светлые глаза, аккуратные черты лица…

Странно, но когда я прочитал «ребенок», «сын», когда сопоставил возраст этого мальчика и наши с Евой отношения, странная искра зародилась в сердце, вспыхнула буквально на мгновенье. Я надеялся, хотел, чтобы это оказался наш ребенок? Это была лишь доля секунды, и холодный разум тут же вытеснил эту странную мысль, но я все же успел уловить этот тлеющий уголек глупой надежды. Но когда увидел фото мальчика, все вопросы отпали. Он совсем не был похож на меня. Да и вряд ли бы Ева стала скрывать общего ребенка столько лет. Она была бойцом и никогда не сдавалась без боя. Тем более, в такой ситуации, как была у них с Игорем. Она могла бы рассказать мне, могла бы потребовать тест ДНК и алименты, в конце концов. А раз она этого не сделала, значит, ребенок точно был не от меня.

Неоправданное разочарование охватило меня. Почему это вдруг стало так важно для меня? Зачем я хотел, чтобы нас с бывшей невестой, с которой мы расстались почти десять лет назад, неожиданно воссоединил общий ребенок? Что бы это принесло мне кроме проблем и путаницы? Неразбериха. Хаос. Я никогда не любил их. Наоборот, я ценил слаженность, постоянство, точность, логику. В моем желании точно не было логики, поэтому я с каким-то раздражением откинул папку на гладкую поверхность своего рабочего стола. Она отлетела несколько сантиметров, просколзьив по нему и остановилась в сантиметре от края.

Значит, Ева говорила правду. Она была здесь, в моем доме, только ради денег. Не ради меня. Не для того, чтобы искупить старые грехи. Извиниться. Покаяться. Попроситься обратно.

Впрочем, вряд ли бы я смог дать ей хоть что-то из вышеперечисленного, но это подарило бы мне покой. Дало понять, что не только я, но и меня любили в тех отношениях. В тех самых, главных отношениях, что были в моей жизни. Но, увы и ах, все складывалось, как в дурном американском фильме-мелодраме. Ничего не поделаешь.

Я взглянул на часы и отметил, что дело близилось к восьми вечера. Последняя неделя выдалась довольно разгруженной, и я смог начать приходить домой пораньше, заняться своими делами, даже заглядывать в тренажерный зал. Вот и сегодня оказался дома раньше обычного, однако не спешил в объятия к жене. Сначала перекусил в одиночестве, а затем отправился в кабинет, рассматривать «дело бывшей», как мы назвали его с Зауром. Затем переговорил с ним же, а теперь раздумывал, идти мне сразу в душ и спать, чтобы хоть раз за последний год проспать долгим, человеческим сном или все же заставить себя спуститься вниз и позаниматься спортом. Хотя бы с полчаса. И пока я раздумывал, за меня все решили. Вот так и бывает, замешкался на пару секунд и все, судьба сама решает, куда повернуться.

Я услышал истеричные вопли своей супруги еще издалека. Что-то опять стряслось, и она выплескивала свою ярость на ни в чем неповинных людях. Она делала это и раньше, прослыла среди обслуживающего персонала той еще злобной истеричкой, но в последнее время все стало еще хуже. Я пару раз пытался с ней поговорить об этом, но Самира лишь огрызнулась, мол, гормоны. А я внутренне сжался. Если мне предстояло это терпеть еще почти девять месяцев, то, наверное, стоило подыскать себе съемное жилье на время.

Я вышел на источник шума и уже на следующем повороте столкнулся с супругой и бывшей невестой. Вот так совпадение, надо же. В воздухе запахло грозой.

22

– Что происходит?! – я хмуро обвел взглядом своих женщин.

Судя по тому, что Ева дрожала и плакала, Самира уже успела отыграться на ней по полной. Иногда я смотрел на супругу и диву давался, как же она любила причинять людям боль и страдания. Казалось, что она не просто наслаждается ими, упивается, как самый настоящий маньяк.

К слову, Еву довести до рыданий было тяжело. По крайней мере ту девушку, что я знал точно. Конечно, был шанс, что она могла кардинально измениться, но как-то не верилось.

– Эта дрянь совсем из ума выжила! Все эти необразованные нищебродки только об одном и думают, как занять хозяйское место! Ты мерзкий раб, ты должна делать то, что я говорю, тебе ясно, идиотка?!

– Самира… – я поморщился. Иногда жена была не просто неприятной личностью, скажу больше, вызывала отвращение. Нельзя было так обходиться с людьми, я много раз пытался объяснить ей это, но бесполезно. Самира со всеми обращалась, как с грязью. Даже с теми, кто был богат, как и она.

– Ты хоть знаешь, что она сделала?!

– Какая разница?!

Господи, да знаю я, что она сделала. Нечаянно что-нибудь уронила и разбила. У нас была целая куча дорого, коллекционного хлама, которое слуги то и дело, что периодически разбивали. Ключевое слово – хлама. Для меня идеальным был минималистический интерьер, есть я мог и из посуды с ИКЕА, а древнюю рухлять, которую Самира с таким благоговением собирала и вовсе бы куда-нибудь сплавил. Делов-то. Но жена всегда разводила из этого настоящую трагедию. Для нее это было сродни катастрофе!

– Эта гнида подзаборная лапала мое платье! Свадебное платье! Она пыталась его примерить!

– Это неправда…

– Ах, ты, дешевая…

– Самира! – предостерегающе буркнул я. Терпеть не мог, когда из уст женщины лилась нецензурная брань. Хотелось встряхнуть ее в такие моменты, да как следует.

– Я не примеряла его… – прошептала Ева, обнимая себя руками, словно пытаясь отгородиться от всего происходящего. – Просто держала перед собой, я просто держала его…

– Зачем ты вообще полезла к нему? Жалкая, полевая мышь! Что ты о себе удумала? Ты прислуга, раб, вот и знай свое место! Скажу сидеть, значит, надо будет сидеть, скажу прыгать, значит, прыгать! Тварь! Ты знаешь, сколько людей хотят попасть на твое место?! Вам платишь кучу денег, а потом находишь лазающими в нижнем белье!

– Успокойся!

– Как тут успокоиться? Она своими грязными руками трогала мое свадебное платье!

– Самира! Хватит, я сказал! – Супруга уставилась на меня ошалелым взглядом. Красивое лицо исказилось гримасой гнева, к щекам прилил алый румянец. Мне кажется, если бы не я, она бы набросилась на Еву…

– Ты защищаешь ее? – уже чуть тише выдала она.

-Ушла к себе. Живо. Дважды повторять не буду.

Иногда Самира понимала только такой тон. Использовал я его крайне редко, но сейчас она по-настоящему вывела меня из себя. Приличные люди так не вели себя с другими, и неважно, кто именно перед тобой находился. Такое поведение говорило в первую очередь о ее внутреннем мире, воспитании и происхождении. Именно она сейчас вела себя как «нищебродка» и «шавка».

Она повиновалась. Я знал, что жена побаивалась меня. Наверное, это было что-то на уровне подсознания, потому что на самом деле я никогда не принял к ней силы. И даже не потому, что война с ее семьей мне была совершенно zYxTbk9G не нужна, а потому что трогать женщин было табу. И неважно, до какой степени они были неправы. Но Самира знала, что при желании, я найду на нее управу. Знала и боялась меня. Я чувствовал это.

Она ушла. Недовольно повиновалась, потому что должна была и знала, что иначе все плохо для нее закончится. Резко развернувшись и взмахнув длинными волосами, она исчезала за поворотом, оставляя нас с Евой одних.

Взглянув на бывшую я понял, что она все еще немного дрожит. Не знаю почему, но сделал к ней пару шагов и подошел ближе.

– Ты в порядке? – вырвалось само собой. Но не успела Ева ответить, как я замер на месте. Застыл, как вкопанный. До этого момента она стояла ко мне боком и тень падала на лицо, а когда я подошел ближе, вплотную, то смог разглядеть начавший расцветать синяк. На всю скулу.

– Все хорошо, – прошептала Ева, смахивая слезы с лица, но я ни на секунду ей не поверил.

23

– Это что такое? – Я осторожно взял ее за подбородок, развернул ближе к себе и убедился в опасениях. – Она что, ударила тебя?!

– Н-нет… то есть… это не важно… пожалуйста, поговори с ней! Скажи, чтобы не увольняла, пожалуйста! – взмолилась Ева, забывая о своей прежней холодности, теряя свою маску сдержанности. Ей было страшно, я видел это по глазам. Плевать было на унижение, на задетую гордость, на все, важна была только работа, и сейчас я понимал, почему.

Я отдернул руку, понимая, что нежная кожа обжигает мои пальцы, грозится распространить этот огонь и может сжечь меня дотла. Сделал шаг назад, вдохнул, медленно выдохнул, пытаясь унять зарождавшуюся волну гнева.

Самира все-таки могла быть дрянью и иногда заслуживала отменной порки. И сегодня она заслужила выслушать все, что я о ней думал.

– Можешь ехать домой, я тебя отпускаю. Завтра приезжай на работу, как обычно. Ни о чем не думай и ничего не бойся, никто тебя не уволит. Я даю слово.

Ева перестала плакать и посмотрела на меня. Во взгляде ее промелькнуло и удивление, и благодарность, и, отчего-то, страх.

– С-спасибо…

Я развернулся и быстрыми шагами направился в сторону спальни. Залетел туда и с силой захлопнул за собой дверь, заставляя стоявшую спиной ко мне Самиру едва не подпрыгнуть.

– Кусок чертового платья стоит того, чтобы вести себя так, как вела себя только что ты?

– Да о чем ты? – снова начала заводиться супруга. Самира взмахнула руками, пытаясь мне что-то доказать.

– Ты больная что ли, я просто не пойму?

– Мадин…

– Ты отвесила этой девушке пощечину за то, что она тронула твое платье?! Чертово платье?! Да кому оно вообще на хрен нужно?! Ответь мне, что с тобой не так, потому что я вот уже два года, как пытаюсь это понять! Почему ты такая ядовитая, холодная и высокомерная? За что так ненавидишь и окружающих людей, и весь мир вокруг себя? За что мучаешь ни в чем неповинных людей? Ты ведь выросла в роскоши, тебя всегда любили родители, ты красива, молода, здорова, так чего тебе не хватает, откуда в тебе столько гнева и ярости?!

– Мадин… – снова повторилась Самира, ошарашено разглядывая меня. Так, словно видела в первый раз. А мне вот давно хотелось задать ей эти вопросы.

– Почему ты считаешь, что имеешь право распускать руки с другими людьми? И что, что они не так богаты, как ты? Дальше-то что? Да они все лучше тебя, ты понимаешь?!

– Что?! – глаза супруги округлились, губы так и остались приоткрыты в немой "о".

– Ты ни дня в своей жизни не делала ничего полезного. Учебу закончила за деньги отца, никогда не работала. Вся твоя жизнь заключается в том, что ты целыми днями разъезжаешься по столице и тратишь деньги, заработанные другими людьми! Магазины, рестораны, концерты, тренажерный зал, все! Все, понимаешь, вот она твоя жизнь! Ты ничем не полезна обществу, ты не делаешь ничего важного, в отличие от людей, которых ты так презираешь! Они работают, в отличие от тебя! Кормят свои семьи, учатся, мечтают, развиваются, поднимаются выше, что-то делают, пока ты греешь свой зад на островах и шатаешься по бутикам в поисках очередной шмотки, которая затеряется среди сотен таких же! Как вообще можно ударить человека из-за куска ткани, что вообще творится с тобой? Ты пустая. Пустая у тебя голова и такая же пустая жизнь. А девушку эту больше трогать не смей. Она одна растит больного ребенка, поэтому ты не посмеешь ее уволить, ясно тебе?

Она промолчала в ответ и несмотря на то, что говорил я довольно спокойно, Самира все же дрожала. У меня давно это кипело. И хотя я понимал, что это жестоко, и что моя супруга беременна, но она давно перешла границы дозволенного. Нужно было пресечь ее давным-давно.

– Я спросил, ты меня поняла?! – чуть повысил я голос. Самира быстро заморгала, сдерживая подступавшие к глазам слезы, и закивала.

– Да, – произнесла она резко охрипшим голосом.

Неприятно?  Что ж, всем тем людям, над которыми она постоянно издевалась так, словно это было ее обязанностью и жизненно необходимой вещью, тоже было неприятно. Но они терпели.

– Вот и отлично.