Текст книги "Вдали"

– Я тебя услышал, – сказал он. – Как ты уже догадалась, у нас нет информации или наводок по этой теме, но… Я думаю, в наших же интересах к тебе прислушаться и попробовать выйти на этих людей.

– Только как? – я задала вопрос, которым мучилась уже довольно давно. – Мобильная связь работает с перебоями, электричество тоже не везде доступно. Если добровольцы и ищут людей, то каким методом? Вряд ли выбегают на улицы с агитирующими вывесками и ждут, пока заинтересованный народ подойдет.

Я вспомнила свои вылазки, которые так и не венчались успехом, максимум – слухами и теми крупицами сведений, которые были способны только на то, чтобы подтвердить мысль о том, что где-то все эти люди базируются и работают над лекарством, но не более. Копать нужно было глубже и глобальнее, а я не имела представления, как это сделать.

Себастьян удивленно посмотрел на меня.

– Ты, эм, пробовала радио?

Ответом послужил удар моей головы об стол.

– Не-ет, – протянула я, все еще не отнимая лба от приятной прохлады поверхности. Поверить не могу, что я до этого не додумалась. – Радио – это же пережиток прошлого! – мой голос звучал приглушенно из-за того, что я говорила «в стол». – Я даже не думала, что оно работает или вообще… существует.

– За тебя говорит твой возраст, – снисходительно отозвался тот, из-под полуопущенных ресниц наблюдая за моими тихими мучениями. – Маленькая еще, неудивительно, что ты о нем и не подумала.

Тоже мне, нашелся старец с такой мудростью, что мне и не снилась.

– У нас радио, кстати, нет. Надобности в нем как-то не возникало, так что мы даже не думали обзавестись одним, – добавил он, подумав. Ну замечательно. Я прикинула, где его можно достать. Вариантов было немного.

– Значит, в город? – спросила я.

Себастьян кивнул.

– Путешествие может оказаться нелегким. Ехать как минимум день, но это не самое страшное. Если не ошибаюсь, ближайший населенный пункт достаточно крупный…

– И зомби там соответствующее количество, – подхватила я. Их, конечно, постепенно становилось меньше, но совсем угрозы это не исключало.

– Как и желающих разжиться чем-нибудь бандитов, – продолжил он. – Помимо этого, не факт, что каждое найденное нами радио будет рабочим. А еще нужно подыскать батарейки, и с запасом.

Он слегка хмурил брови и смотрел в сторону, видимо, уже представляя примерный план действия и передвижений. Интересно, на чем мы поедем?

Стоп! Пока что никаких «мы». Лидер этой общины подкинул мне хорошую идею, но это не значит, что я могу ему доверять. В технике я разбираюсь не очень, но банальное радио смогу настроить и сама в случае чего. Наверное. А в город я и так собиралась.

– Но нужно будет заглянуть в пару других магазинов, раз уж мы всё равно будем там, – он говорил таким тоном, будто я уже согласилась идти. Поразительная самоуверенность!

– А что скажут другие члены коммуны? Тратить ресурсы и людей на сомнительного рода экспедицию вряд ли всем покажется хорошей затеей, – сказала я. Меня всё еще преследовали подозрения. Может, Себастьян непосредственно и заинтересован в вакцине, но в этой истории мне слишком многое не давало покоя.

Или я стала параноиком?

– А что они скажут лидеру общины? – усмехнулся он. – Да и сама подумай: на преодоление пути уйдет немного топлива и припасов, но если наша вылазка закончится успешно, то все останутся в выигрыше. Нужно только составить список самого необходимого. Этим я и займусь.

Себастьян снова поднялся со скамьи.

– Мой кабинет на третьем этаже. Спросишь кого-нибудь по пути, они подскажут. А пока – определяйся, с нами ты или нет. Решающее слово за тобой.

Мужчина ушел, и я осталась сидеть одна.

Глава 5

Поиски Лорелеи обещали затянуться. Вокруг меня сновали люди исключительно с серьезными лицами и насупленными бровями, спрашивать которых о чем-либо мне было не по себе, так что искала я ее в одиночестве.

Скрипящая лестница привела меня на первый этаж: если Себастьян не ошибся, девушка с отлично поставленным ударом тупыми предметами должна быть где-то здесь. Я не злилась, но справедливости ради хотелось хотя бы разочек ее толкнуть.

Я зашагала вдоль коридора. Обшарпанные стены не придавали этому месту уюта, но в целом оно создавало впечатление достаточно защищенного и укрепленного места. На некоторых дверях я даже видела замки, и все эти комнаты были плотно закрыты. Где-то стояли сторожевые. Я не смотрела в окна, но готова поспорить, что и снаружи у них есть охрана. Помимо этого, у всех проживающих здесь без исключения было оружие: у кого-то висела кобура с пистолетом, кто-то ходил с автоматом наперевес, а у парочки людей я точно видела холодное оружие.

Из них больше всего меня впечатлила девушка с катаной. Я заметила ее среди обломков и разрушенных стен, которые когда-то представляли собой несколько раздельных комнат слева от лестницы. Из них теперь сделали что-то вроде тренировочного поля. Девушка, на которую я обратила внимание, повернулась ко мне не сразу: она делала резкие выпады оружием в сторону манекена, которым ей служили две палки, скрещенные таким образом, что напоминали человеческое тело и плечи, а поверх были стянуты мешком из-под картофеля или чего-то подобного.

На незнакомке были просторные штаны цвета хаки, майка и плотная куртка, развевающаяся от разворотов и приемов, которыми она часто пользовалась. Отточенный удар настиг плечо тренировочной куклы, и кусок деревяшки, обтянутый тряпкой, отлетел в сторону, а на месте «ранения» остался аккуратный срез. Пол украсили щепки.

Девушка удовлетворенно выдохнула, сделала шаг назад и махом головы откинула прядь темных коротких волос с лица. В каждом ее движении читалось точное понимание того, что она делает. Незнакомка вложила катану в ножны, покачивающиеся на ее левом бедре и развернулась. Мы встретились взглядами. Мне почему-то стало неловко, будто меня поймали за чем-то неприличным.

Я помахала рукой, стараясь принять дружелюбный вид. Какое-то время девушка молча смотрела на меня, будто решая, стою ли я ее приветствия. Ее фигура замерла, и у меня было время отметить физическую подготовку, выраженную в крепких, но по-женски покатых плечах, руках, которые уже не раз воспользовались катаной по ее назначению и таких же сильных ногах.

Наконец она кивнула в ответ, и я поспешила пойти дальше: навязываться кому-то, кто умело обращался с холодным оружием, не хотелось. Мало ли. Она вполне может оказаться человеком вспыльчивым.

Это точно была не Лея, ведь она бы меня узнала. Значит, попытки ее найти продолжались. Этажи, правда, были внушительных размеров, и происходящее начало напоминать квест, но я всё равно не особо торопилась. Мне было интересно рассмотреть и понять всё вокруг: я крайне давно не была частью какой-либо общины, да и эта не напоминала ни одну из тех, в которые я вступала ранее в попытках обезопасить себя и брата (спойлер: большое скопление людей, объединенных целью выжить, вовсе не предполагает взаимопонимание на духовном уровне и отсутствие конфликтов. Парадоксально, но после всего этого печального опыта коллабораций я решила, что в одиночку шансов пережить этот ад больше). Итак, различий было несколько. Во-первых, данная коммуна выделялась по масштабам. Во-вторых, люди здесь и правда казались одним целым. Буквально одним целым: они не просто пытались не умереть, предварительно объединившись, чтобы какие-то потребности удовлетворять вместе, они действительно заботились друг о друге и старались всячески поддержать. По крайней мере, так казалось из того, что я успела увидеть и услышать. Абсолютно все проживающие здесь имели привычку подходить друг к другу, спрашивать, нужна ли помощь, подменить ли кого на дежурстве, все ли получили достаточно сна. Разделили ли паек поровну? Может, поделиться с кем-то обеденной порцией супа? Лекарств точно хватает, или отправить добровольца в ближайший город?

Но что-то заставляло меня насторожиться и инстинктивно напрячься, собраться в пружину. Мое внутреннее состояние здесь по ощущениям можно было сравнить с состоянием мелкой зверушки вроде зайца, который пришел на карнавал, где все лисы вокруг прячутся под масками его сородичей. Я списывала это исключительно на паранойю и предвзятое отношение к людям, ведь на первый взгляд здесь царила идиллия, где каждый думает о своем ближнем. Проводя аналогию, всех этих людей можно было бы сравнить с шестеренками в, допустим, часовом механизме. Они крутятся строго так, как им положено, не останавливаются и держат ход, мерно тикая. Но в воздухе будто бы повисли невысказанные слова сожаления об утратах, произошедшем, и, самое главное, происходящем. Я чувствовала это и раньше, но мне было сложно объяснить, откуда шло это ощущение. Это как интуиция, подкрепленная месяцами, когда со мной и братом происходило то одно дерьмо, то другое, и в конце концов твой организм, уставший от этого, пытается адаптироваться, начинает примечать все тонкости, на которые ты раньше не обращала внимания, но которые в итоге оказываются ключевыми моментами. «Эта хрень больше не повторится», – решает мозг, подключает шестое чувство и продолжает оберегать своего носителя еще старательнее, чем раньше.

В прошлый раз я тоже не хотела верить глупому чувству, предостерегающему меня, и в итоге получила тупым предметом по голове. А сейчас я как будто могла слышать похоронный марш, играющий прямо тут. Связь этих людей могла показаться трогательной, но вместо этого она пробирала меня до мурашек: их узы как будто завязывались не на межличностных отношениях и желании бескорыстно помочь друг другу, а на чем-то еще, что пока было за гранью моего понимания. Но я не могла просто начать кидаться беспочвенными обвинениями в чужом доме, и я засунула свои претензии подальше. Придется думать об этом позже.

Я с завидной регулярностью отвлекалась на людей вокруг, на то, чем они заняты и что меня вообще окружает, поэтому, поймав себя за разглядыванием какого-то нелепого элемента интерьера, поняла, что пора переходить к более решительным действиям. В противном случае я могла застрять в этих стенах до вечера, так и не дойдя до цели. Мне хватило духа спросить хотя бы примерное местонахождение Лорелеи у одного из парней, что крутился неподалеку. Тот сначала помычал, вспоминая, потом ткнул испачканным пальцем – до того, как я вторглась в его личное пространство, он был занят чисткой своей пушки, вооруженный целым набором для таких процедур – в один из множества коридоров. Проходящей по нему он видел ее пятнадцать минут назад.

«В руках Лея тащила какие-то свертки, бумаги и маркеры», – добавил парень, посчитав это за достаточно важную информацию, которую мне нужно было знать. Я поблагодарила его за помощь вербально и мысленно – последним образом за то, что не шарахнулся от меня в другую сторону, как это любили делать остальные. Каким бы радужным ни казалось их общение между собой, с незнакомцами у них явно разговор другой. Может, это на время: пока Себастьян не замолвит за меня словечко, можно ожидать только такого отношения. Еще, конечно, можно встать в самое столпотворение людей, упереть руки в бока и громко заявить, что а) я здесь оказалась не по своей воле, б) не несу абсолютно никакой угрозы (кстати, где мой арбалет?) и в) хочу свинтить отсюда сильнее, чем этого хотят от меня они, но это могло оказаться больно лишним.

Я невольно испытала уважение к лидеру коммуны: по крайней мере, он смог с точностью угадать, чем будет занят один из членов общины под его, так сказать, попечением. Лорелею я нашла стоящей спиной ко мне, но перепутать ее с кем-то другим было сложно. Высокий хвостик блондинистых волос покачивался и норовил упасть на лицо девушке, пока она склонялась над столом и делала пометки. Среди измятых бумаг, совсем рядом с рукой Леи лежал блокнот в кожаной обложке. Давно пожелтевшие от сырости страницы иногда хрустели, когда девушка начинала их листать, отвлекаясь от исправлений на самих картах и рисунках. Судя по резким движениям ручкой, туда она хаотично записывала всё, что могло пригодиться. Причем с такой самозабвенностью и отдачей, что лучше было бы мне посидеть где-то рядом и подождать, коротая время на скамеечке, а не лезть под руку.

Но у меня были совсем другие интересы, и удовлетворить я хотела их, а не подстраиваться под чьи-то еще. Стесняться и жаться в углу буду где-нибудь потом, а сейчас мне нужно принять важное решение, и оно, скорее всего, напрямую будет зависеть от последующего разговора. Диссонанс сам по себе никак разрешаться не хотел; меня одинаково перевешивали причины как остаться и принять помощь от коммуны, так и наплевать, уйти, вернуться к обычному состоянию одиночки.

– Привет? Ты же Лорелея, да?

Девушка прокрутилась на аккуратных сапожках, поворачиваясь ко мне. Ее лицо приняло сначала озадаченное выражение, но очень быстро ее осенило.

– А, привет! Да, а ты… Девушка, которую я огрела по голове прикладом. Без обид? – весело протараторила она, продолжая держать ручку и еле сдерживаясь, чтобы не повернуться назад и продолжить чертить что-то с космической скоростью.

– Короче будет называть меня просто Лией, – заметила я. – Без обид. Защита своих, я понимаю.

Я кивнула на стол позади нее.

– Постараюсь сильно не мешать, возвращайся к своим делам. Мне просто нужно с кем-то поговорить из здешних…

– И Себастьян предложил мою кандидатуру, – подхватила она, вытягиваясь по стойке «смирно» и с готовностью смотря на меня, уже ожидая вопросы. Какой интересный энтузиазм. Свертки забытыми лежали на столе, поскольку фокус мгновенно сместился на меня.

– Угу, – подтвердила я. Начать хотелось с чего-то ненавязчивого, и мои следующие слова вырвались сами собой. – Лорелея – это твое настоящее имя?

Большими карими глазами она смотрела на меня пару секунд, прежде чем ответить. У нее был чуть уставший вид, поняла я, изучая ее лицо, но она старательно это скрывала. Немного сложнее было сказать, была ли ее готовность помочь и общий энтузиазм наигранными, но я не уверена, можно ли это так хорошо изобразить, изначально не имея никаких альтруистических намерений. Наверное, я снова надумала лишнего, ищу ловушку из кольев там, где ее нет. В конце концов, по словам Себастьяна именно ее идеей было меня сюда привести, а не оставлять без чувств там, где отправили в отключку.

– Оставлю это тайной, окутанной мраком! – она заливисто рассмеялась. Я подавила желание вскинуть бровь в недоумении (чувство юмора у нее… на любителя) и улыбнулась в ответ из вежливости. – Ну, а твое имя? Сокращение от чего-то?

– Нет, – я покачала головой. – Лия как Лия. Не сокращение от «Азалия», «Лилия», точно не от «Галия» и прочих, а еще не имеет уменьшительно-ласкательных форм, особенно если мы знакомы недавно.

– Тогда может возникнуть путаница между нашими именами, – хмыкнула девушка, но не было похоже, чтобы ее это особо волновало.

Ручка снова замелькала в воздухе, и я подивилась тому, как для девушки не составляло совершенно никакого труда и анализировать ситуацию перед ней, и продолжать разговор со мной, рассредоточив свое внимание так, что хватало и туда, и туда. Впечатляет.

В моей голове роилось столько мыслей сразу, что какое-то время я не могла сформулировать один конкретный вопрос, чтобы начать. Напоминало ощущение, когда учишься чему-то новому, и тебя спрашивают «что непонятно?» и тебе много что непонятно, но ты даже не можешь сказать, что именно. Решила заговорить о том, с кого всё началось – на мой взгляд, логично судить общину по его главе.

– Себастьян, – я проследила взглядом за Леей, оббежавшей стол и схватившей какой-то клочок бумаги. – Он производит неоднозначное впечатление. Я видела здесь мужчин гораздо старше него, казавшихся более серьезными и компетентными, что ли.

Оставалось надеяться, что Лорелея не посчитает это за оскорбление их главы, потому что начинать знакомство с такого не сулит ничего хорошего. Девушка задумалась на секунду.

– Гораздо старше? – переспросила она. – Ты, наверное, что-то путаешь. У нас нет стариков.

Я вспомнила нескольких мужчин под явные сорок, которые встретились мне по пути сюда. Конечно, пожилыми их не назвать, но они взрослее Себастьяна точно. Я озвучила эту мысль вслух.

Лорелея захлопала ресницами, а потом запрокинула голову и снова громко рассмеялась. Смех вышел на редкость заразительным и ярким, он будто резонировал от голых стен и рассыпался лепестками по помещению. Она смеялась от души, еще чуть-чуть, и у нее бы наверняка выступили слезы.

– Что? – спросила я, понимая, что если не спрошу сама, вот это согнувшееся от смеха существо передо мной вряд ли само озвучит причину его веселья.

– Я так и думала, что огурцы из нашего домашнего огородика уходят так быстро потому, что кто-то использует их не по назначению! – девушка немного поуспокоилась, но иногда всё равно начинала хихикать снова. – Надо проследить за ним, может, и правда компрессы ставит. Милая, как ты думаешь, сколько Себастьяну лет, если сорокалетних мужчин ты ставишь в категорию «гораздо старше»?

Он молодо выглядел, в его поведении промелькивали откровенно мальчишеские повадки, и в нашу сегодняшнюю встречу я сразу прикинула его возраст без всяких сомнений. Но из-за Леи, сейчас с интересом ожидавшей ответа, моя уверенность стала уменьшаться в геометрической прогрессии.

– Двадцать пять, может, двадцать шесть, – ответила я.

– Скажем так, ему немногим больше тридцати. Вторую цифру его возраста оставляю на твои домыслы, – Лорелея широко заулыбалась, увидев мои округленные глаза. Не знаю, почему меня это так задело: в конце концов, какая разница, сколько ему? – Надо Себастьяну рассказать, он будет польщен.

– Не стоит, – поспешно сказала я. – В любом случае, мне всё еще интересно, почему он здесь за главного. Оно как-то само так сложилось, или это было ваше сознательное решение – выдвинуть его как лидера?

– И то, и другое. То есть, правильнее будет сказать, что второе вытекло из первого, – девушка вздохнула и села на скамью, наконец выпустив из рук наброски. Мне хотелось прозвать ее Ураганом или вроде того: пока она в бешеном темпе бегала вокруг стола, летали карты, ручки, маркеры, на бумагах появлялись непонятные мне отметки, а потом всё также резко стихло. Хотя сидеть спокойно она тоже не могла: чтобы хоть куда-то выплеснуть свою энергию, Лея отбивала ногой по полу такт. Смотря на эту заряженную батареечку, хотелось крепко взять ее за плечи, посмотреть в глаза и сказать, что всё хорошо, и прямо сейчас можно расслабиться. Но такой наглости я себе не позволила, и просто аккуратно села рядом, надеясь, что следующим вихрем не снесет меня.

– В начале наша коммуна, как и все другие, состояла только из пары-тройки человек, – продолжила Лея, одно колено подняв повыше и устроив на нем подбородок. – Я присоединилась где-то… На втором десятке, наверное. А Себастьян был одним из первых (банально, – подумала я, но перебивать не стала). Он сразу выказывал такие качества… Ты поймешь, о чем я говорю, если понаблюдаешь за ним какое-то время. Он переживает об остальных, но ровно настолько, что его рука не дрогнет, если придется пристрелить заразившегося члена общины. Он милосерден, но хладнокровен и неуступчив.

Девушка поддела ногтем краску, облезавшую с поверхности стола. Пару секунд она усердно отколупывала ее, потом стряхнула крошки вниз.

– Он был тем, кто брал на себя ответственность, когда никто больше не хотел. Вскоре мы заметили, что каждый из нас шел именно к нему, если нужно было принять какое-то важное решение или с кем-то посоветоваться, хотя сам он об этом не просил, – она сделала паузу. – Логично, что со временем Себастьян позволил себе начать командовать, распределять силы так, как ему считалось нужным. Но не всем это понравилось. Несколько человек стали ставить его авторитет под сомнение, и это привело к конфликтам.

Я вспомнила одну из первых общин, в которую затащила нас с братом исключительно из-за ужасного чувства страха, что мы не выживем одни. Эдвард скептически относился к этой затее с самого начала, и мне действительно стоило его послушать, но я, как обычно, полагалась только на свои ощущения, несмотря на всё уважение к брату. Там, где мы оказались, тоже главной причиной раздора было желание стать лидером команды: правда, чаще всего эти рвущиеся ко власти люди просто хотели обезопасить себя, прикрыться статусом и закрыться в кабинете, раздавая указания другим.

Как-то во время очередной борьбы за установление тоталитарного режима мы нашли труп одного из наших на улице. Явные следы от укусов и заражение не давали особого простора для открытия детективного дела, и мы решили, что погибший не соблюл установленных правил безопасности.

И это было нашей самой большой ошибкой. Расплатой за несообразительность оказался второй мертвец у ворот. Потом еще один человек не вернулся с задания, а позже мы нашли его в чаще неподалеку от нашего укрытия. С такими же отметинами на теле, как у двух последних. Открытые раны уже не кровоточили, они исходили гнилью, а когда Михаил потянулся к телу и дернул рюкзак с припасами на себя, чтобы забрать в общину, то случайно разворошил целую кучу червей, что нашли себе пристанище в разорванном животе усопшего. Они ютились там так, словно отверстие было сделано специально для них. Меня воротило одинаково сильно и от запаха, и от увиденного, и я уткнулась носом брату в плечо, отводя взгляд. Тот шепотом предложил мне вернуться и переждать дома, но я отрицательно помотала головой. Глотну чуть свежего воздуха, переведу дыхание и повернусь обратно – не время вести себя как кисейная барышня.

Мы бы так и продолжили терять людей, но следующей жертвой должен был стать мой брат. А он оказался чуть хитрее и быстрее нападающего, которым оказался один из тех, что пытался пригрести власть к своим рукам. По рассказу Эда, Евгений вызвался пойти с ним на ночную смену (брат еще тогда немало удивился: они не питали друг к другу особых симпатий, скорее, наоборот), и его спасло только то, что он чутко спал, да еще и с ножом, спрятанным под подушкой. Такая привычка у него выработалась во время апокалипсиса. Когда он услышал приближающиеся к нему шаги (именно треск рассыпанных сухих веток под ногами был той деталью, которую не просчитал убийца, и она стоила ему очень дорого), то сразу вскочил, сжимая холодное оружие в руке. Эдвард был до последнего уверен, что это кто-то из чужаков добрался до нашего убежища, бесшумно лишил Жени жизни и теперь собирался проделать то же самое с ним.

Не стоит описывать, как он удивился, когда вместо незнакомца перед ним появился сам Евгений. Он сжимал какое-то подобие доски в руках, и как только понял, что эффект неожиданности утерян, то просто кинулся напролом на соперника, размахивая куском дерева. Мужчина уступал моему брату и в сноровке, и в самом оружии: он слишком сильно положился на план (который, впрочем, сработал прошлые три раза), и это было его главным промахом.

В целях самозащиты Эдвард не пытался его обезоружить или оглушить. Он просто всадил ему нож между лопаток. И сразу ушел за нами, чтобы всё рассказать. После услышанного как минимум половина оставшейся в живых общины с подозрением переводила взгляд с трупа на моего брата и обратно. Эд горячо пытался убедить их в своей невиновности, поднялся шум. Ещё чуть-чуть, и люди бы стали хвататься за оружие, а этого нам сейчас точно не надо было.

Я сидела на корточках перед трупом, крепко думая. Не фокусируясь на том, что я делаю, я машинально обшарила его карманы, пытаясь найти какую-то подсказку. Прошлые смерти не давали мне покоя, и я всё пыталась их связать, но что-то продолжало от меня ускользать, словно ниточка, соединяющая все воедино, была натерта мылом.

– Эд, – я обратилась к брату. Он обернулся и прищурился от света моего фонарика, который я по неосторожности направила ему в лицо. Я извинилась и отвела столп света чуть в сторону. Ночь была темной, и выключать их было бы глупо. – Ты ничего странного в его поведении не заметил?

– Заметил, – не понимая, к чему я клоню, отозвался он. Остальные напряженно разглядывали нас, но я ждала продолжения от брата. – Я не думал, что это важно, не успел рассказать (я сделала нетерпеливый жест рукой, подгоняя Эдварда). Сначала я решил, что Михаил рехнулся. Зачем лезть на меня с доской, если можно просто воспользоваться каким-нибудь колющим или режущим оружием? Но в драке я увидел выражение его глаз. Они были наполнены холодной решимостью. Это был взгляд того, кто знал, на что идёт и с какой целью. Я встречался с умалишенными во время апокалипсиса, и я бы ни за что не спутал человека в своем разуме и человека не в своем.

Из небольшой толпы послышалась пара криков неодобрения, обвинения во лжи, да ещё и совсем неумелой, но несколько членов общины отделились от них и подошли ко мне и брату. Я почувствовала себя чуть увереннее.

– Значит, он не хотел сразу тебя убивать, – подытожила я. Во мне заискрились впечатления прошлого, когда я сидела за стопкой детективов при свете настольной лампы и поглощала одно произведение за другим. На секунду во мне огнем вспыхнул азарт, острое желание с загадочным видом натянуть воротник повыше и пуститься в долгие монологи вслух, разбирая зацепки и улики. Я быстро одернула себя: я не героиня книги, и это – реальность. Нужно думать быстрее, пока моего брата не обвинили в предумышленном убийстве. – Деревяшка большая была?

– Приличная, – кивнул Эд. По его лицу можно было сказать, что он пытается проследить за ходом моих мыслей, но без особого успеха. Ну, хотя бы старается.

– Так может он тебя оглушить хотел, – предположила я. Правда, дальше я не продумала, и логика терялась где-то тут, обрываясь и падая жалким пластом.

– И зачем? – скептически поинтересовался кто-то из толпы.

Я пожала плечами, чем вызвала язвительные смешки с их стороны.

– Давайте подумаем над прошлыми нападениями, – предложила я. – Думаю, не только меня они насторожили. Раньше ребята умирали гораздо реже, и практически всегда – на наших глазах.

Я держала неестественно ровную осанку, старалась говорить громко и как можно убедительнее – словом, любыми методами пыталась не пасть духом и найти выход из этой ужасной ситуации. Нужно завлечь на свою сторону еще людей из коммуны. В такие времена чаще всего срабатывало стадное чувство, и имея преимущество только лишь в количестве, можно было выиграть весь бой.

– Все трое погибших не имели спутников или свидетелей, они ходили одни, – заметил Эдвард. Он подошел ко мне и встал чуть впереди, частично закрывая меня плечом. На это движение никто даже не обратил внимания, но я поняла, что так он огораживает меня от не очень дружелюбно настроенных людей перед нами.

Я ценила это. Искренне ценила, но прятаться за спиной брата не хотела от слова совсем, поэтому успокаивающе сжала его руку и скользнула вперед, встав бок о бок с ним.

– То есть от них было удобно избавиться, – я подцепила дельную мысль Эда и стала ее обдумывать. Скосила глаза на брата. Тот не выглядел особо довольным, но уже не первый год знал мой характер, и то, что я выйду из-за его плеча, должен был ожидать. Скорее, он даже знал это наверняка, но всё равно предпринял попытку защитить меня, до последнего оставаясь моим заботливым братом.

Люди перед нами тоже приняли задумчивые мины и притихли. Еще немного, и меня начало бы потряхивать от возмущения: вроде знакомы почти месяц, каждого можешь назвать по имени и роли, которую он чаще всего выполняет, да я даже могла перечислить некоторые их особенности – от предпочтений в еде до темных уголков прошлого, а тут такое. Кажется, дай им еще малейший повод, и они схватят вилы и двинутся на вас, как в Средневековье. По спине почему-то галопом пронеслись мурашки, и я подумала о том, что, может быть, брат был прав. Может, оставаться вдвоем действительно лучше.

– Так почему его схема полетела на Эдварде? – спросила Робертс. Нервно сжимая в руках пистолет, она покачивалась на носочках взад и вперед, будто пытаясь решить, стоит ей подойти к нам или остаться на месте. Она присоединилась к команде совсем недавно, и сейчас, скорее всего, будет просто придерживаться мнения большинства, чтобы не настроить общину против себя.

Эгоистично. Я это понимаю.

– Тут несколько вариантов, – послышался бас с нашей стороны. Я повернула голову и увидела Брэда. Внешностью он был живое воплощение ассоциации к профессии «дровосек», не хватало только какой-нибудь клетчатой рубашки. Подсвеченный мигающим фонарем, его широкий силуэт сейчас производил особое впечатление. Вообще, он был уважаемым человеком, а еще одним из немногих, кто хотел стать главой не из корыстных побуждений. Внезапной вспышкой мысль пронзила мой мозг: троих погибших объединяло то, что все они хотели взять командование коммуной под свой контроль. Как и сам Евгений. А теперь они мертвы. Я раскрыла рот, чтобы озвучить это, но быстро его захлопнула. Сначала дам договорить Брэду. – Может, Эдвард был его последней целью, и так сильно скрываться уже не было нужды.

Я покачала головой и осторожно перебила его:

– Не думаю, что он бы пошел на такой опрометчивый поступок. Тут что-то другое.

– Или, – продолжил мужчина, – у него было железное алиби. Стальное, я бы сказал.

Он сурово глянул из-за насупленных бровей на собравшихся, ожидая возражений. Их не последовало. Наблюдая за грозной фигурой, скалой возвышавшейся на фоне темноты, я искренне порадовалась тому, что он за нас. Не зря я как-то похвалила его бороду, ой, не зря…

Вдалеке громыхнуло. Негромко, но раскатисто, будто погода только разогревалась, и сейчас предупреждала нас о надвигающемся бедствии. Я машинально потерла плечи, будто уже ощущала на коже капли дождя, и понадеялась, что гроза начнется позже и застанет нас уже дома, но наэлектризованный воздух и запах озона сигнализировали о безуспешности моих мечтаний.

Эд помассировал виски пальцами.

– Или и то, и то, – сказал он.

– Я кое-что заметила. Все трое… четверо погибших, включая Евгения, спорили между собой за право главенствовать, – я наконец сказала это вслух, и почувствовала, как на меня уставилось еще больше глаз. Кто-то удивленно вздохнул. – Вряд ли это простое совпадение.

Брат повернулся на меня.

– А я тут причем тогда?

Мне снова пришлось пожать плечами.

– Не знаю. Может, для отвода глаз?

Эд разбудил нас посреди ночи, когда мы уже вошли в глубокую фазу сна, и теперь собрать все зацепки воедино и прийти к логическому выводу казалось непосильной задачей. Мозг отказывался работать и так и пытался провалиться обратно в сон, глаза слипались, а тело отчаянно требовало вернуться в теплую постель. Я отвесила себе мысленную пощечину, чтобы не раскисать, и посмотрела на остальных. Кто-то покачивался, не в силах даже ровно устоять на ногах, кто-то зевал, прикрываясь ладонью, кто-то только что ушел, буркнув, что позовет остальных для принятия общего решения. Я заметила, как дрожит пара человек, выскочивших сразу за нами: на них были лишь тонкие футболки и брюки, потому что они слишком торопились, чтобы накинуть что-то еще. А лето, как обычно и бывает в наших краях, не было однозначно жарким, и ночная прохлада, безобидная только первую пару минут, пока не продрогнешь, теперь добралась до каждого из нас.