Текст книги "Полярный круг"

Миновав их с полузакрытыми глазами, она встала на другом конце остановки, поглядывая на вершину холма.

Оттуда обычно появляется Карина.

Почему она идет в школу так рано? Уроки в Кварндаммской школе начинаются в восемь десять. Она могла бы пробыть дома еще не менее получаса.

Может быть, потому, что ей хочется пройти мимо остановки? Посмотреть на кого-то – может быть, даже на нее? От этой мысли лицо у нее запылало, Сусанна уставилась в землю, радуясь тому, что на ней слой пудры.

Парни громко загоготали, она повернулась к ним спиной.

Сусанна и сама не помнила, когда влюбилась в Карину. Возможно, она была влюблена в нее с самого детства. Карина ни на кого не похожа, ее просто невозможно описать. Она не смотрит ни вправо, ни влево, ни вперед, ни назад, уверенно шагая по жизни или проходя мимо шумной компании парней. Волосы у нее, как у кинозвезд в Голливуде, огромная грудь и узкие бедра, и она ничего не делает со своей внешностью. Куртка на ней та же, что и в девятом классе, которая уже тогда вышла из моды. Охотничьи брюки, фланелевые рубашки, бесформенные акриловые свитера домашней вязки – она частенько донашивает вещи за старшими братьями. И грубые ботинки для езды на скутере – уже одна эта деталь. Тем не менее ей удавалось оставаться убийственно красивой. В ней было нечто чужеродное, пылающее – темное и сверхъестественное. Она была роковая. Все вокруг нее становилось опасным для жизни.

Вот! Вот она идет! Сусанна невольно охнула при виде Карины. Куртка расстегнута, тяжелая сумка бьется о бедро, волосы разметало на ветру. Сама того не осознавая, Сусанна подняла руку в приветственном жесте, помахала, широко улыбаясь. Карина ее не заметила. Сусанна опустила руку. Покосилась на парней: никто из них не заметил ее реакцию.

Глядя из-под налобной повязки, она рассматривала Карину. Как та двигалась, слегка покачиваясь на каждом шагу, как ритмично, словно в танце, поднимались и опускались ее бедра. От одного ее вида у Сусанны подкашивались ноги, в животе словно забурлила целая бутылка шипучки.

Но вот на вершине холма показался автобус, переключился на малую передачу и с тяжелым вздохом подполз к краю тротуара. Кристер поднял глаза и заметил Сусанну, она ощущала спиной его взгляд, но игнорировала его. Садясь в автобус, пыталась проследить за Кариной глазами, оставаясь невидимой. Не хотела выдавать себя.

Автобус был почти пуст. Она прошла далеко назад. Кристер шел прямо за ней, его присутствие вызывало у нее легкое чувство неудовольствия. Она выбрала место у окна слева, Кристер сел впереди нее. Встал коленями на сиденье, подался в ее сторону через спинку, вся компания расположилась вокруг него, Сусанна смотрела в окно.

– А знаешь, чем Хокан занимался на Вальборг[28]28
  Вальборг, или Вальпургиева ночь – ежегодный праздник, который отмечается в Швеции 30 апреля.


[Закрыть]?

В его голосе звучали какие-то надрывные нотки, не предвещавшие ничего хорошего. Боже милостивый, что еще натворил ее придурковатый братец? Она вздохнула. Достала из кармана куртки «шейк», разорвала бумажку, целиком засунула большущую жвачку в рот и посмотрела на Кристера ленивым взглядом.

– Если честно, – проговорила она, жуя, – то я испытываю тотальное равнодушие к тому, чем развлекается компания на мопедах возле киоска Дагге. Мы с Биргиттой ходили на Вальборг в кино, смотрели «Респектабельную жизнь» Стефана Ярла, ты видел?

– Он потерял невинность. И знаешь, с кем?

Ей стало не хватать воздуха. Она продолжала жевать. Кристер и все остальные парни, сгрудившиеся вокруг него, смотрели на нее блестящими глазами. У нее начали гореть щеки – какое счастье, что она основательно напудрилась.

Она опустила глаза, взяла сумку, принялась рыться в ней, нашла библиотечную книгу, которую они собирались обсуждать вечером на книжном клубе, – «Корни» Алекса Хейли. Книгу выбрала она, сегодня ее очередь выступать в роли ведущей, обсуждать, подавшись вперед, глядя на Карину, глаза в глаза.

Она открыла книгу на том месте, где лежала закладка, перелистала вперед и назад, словно ища что-то. Отметила про себя, что руки спокойны, ничуть не дрожат.

– Ты видел его? – спросила она, поднимая глаза на Кристера.

Тот заморгал.

– Чего?

– «Респектабельную жизнь». Уникальный фильм, документальный. Невероятная история. Первый вышел десять лет назад, «Нас называют неприкаянными». В этом Стоффе умирает от передозировки на станции Т-Centralen.

Она надула из жвачки большой пузырь, потом опустила голову и принялась читать.

– С Кариной Бюрстранд! Кариной Бюрстранд! У которой такие огромные сиськи!

Мир накренился, все замерло. Сусанна почувствовала, как вся кровь отлила от головы, прилила к животу и паху, звуки вокруг нее стали тяжелыми и вязкими. Дышать, дышать. Не отрывая взгляда от книги, она жевала и переворачивала страницы, ничего не видя.

– Завидуешь? – спросила она, не поднимая глаз.

Кристер засмеялся, но его смех прозвучал как-то неуверенно. Во всяком случае, он опустился и сел на сиденье, как положено. Вся компания оставила ее в покое.

Ей стало трудно дышать, к горлу подкатывали слезы. Автобус заурчал, взбираясь на пригорок. Сусанна почувствовала, как ее затошнило, в груди словно ком. А что, если ее и вправду вырвет?

Автобус, едва разогнавшись, резко затормозил. Сусанна выронила книгу, ей пришлось так крепко схватиться за спинку переднего сиденья, что заныли запястья. Она вытянула шею, пытаясь понять, что произошло. Похоже, впереди какие-то дорожные работы. Наконец-то что-то делают с мостом, ведущим на ракетную базу. Она потянулась за книгой, улетевшей под сидение Кристера.

– Можно мне мою книгу, пожалуйста? – произнесла она.

Голос звучал легко и светло, однако она опасалась, что он ее выдаст, сорвавшись в плач.

Кристер наклонился и поднял книгу, протянул ей. Автобус снова тронулся. Когда она уже собиралась взять книгу, парень снова отдернул руку, так что она не могла достать.

– Что сказал Хокан? Какова она в постели?

В ушах свистело так, что она с трудом воспринимала происходящее. Мимо окна автобуса проносились деревья, ветки тянулись к стеклам. Кристер ухмылялся, помахивая книгой за пределами досягаемости.

– Давай уже, рассказывай. Она кончила?

Сусанна проглотила слезы, преодолела приступ тошноты, усилием воли отогнала желчь куда-то к пупку. Склонив голову набок, посмотрела прямо в глаза Кристеру.

– В историческом плане женщина сама выбирала, с кем ей заниматься сексом, и изначально родство считалось по материнской линии. И только когда до мужчин дошло, что они – отцы детей, они учредили брак, чтобы контролировать женскую сексуальность.

Автобус резко повернул влево, на 374-ю трассу, и покатился в сторону Эльвсбюна.

– У женщин сексуальные способности значительно превосходят мужские. Вы можете только один раз, потом он у вас повисает траурным флагом. Мы можем заниматься этим сколько угодно.

Кристер протянул Сусанне книгу, она взяла ее с нейтральным выражением лица.

– Спасибо, – проговорила она.

На самом деле ее благодарность предназначалась не Кристеру, а Биргитте и ее феминистским монологам.

И пока автобус с грохотом несся в сторону Эльвсбюна, слезы сжались внутри нее в комки, превратившись в колючие шарики хаоса.

* * *

Школьный автобус оставил позади пустошь. Здесь мы имеем в виду не какое-либо художественное преувеличение или стереотипное описание местности, а самое что ни на есть буквальное. Имея в своем распоряжении 8000 квадратных километров воздушного пространства и 3300 квадратных километров суши, ракетная база была и остается крупнейшей в Европе зоной для испытаний оружия массового уничтожения. Мы говорим о территории размером чуть больше американского штата Род-Айленд.

По вполне понятным причинам этот участок, определяемый как плоскогорье, не может быть использован для других целей, помимо вышеуказанной. Люди, проживавшие тут ранее, давно эвакуированы. Остатки зданий в деревне Науста стоят, словно тени прошлого: дом, сенной сарай для зимовки. Три саамских деревни используют пастбище для северных оленей, оленеводов заранее предупреждают о проведении испытаний. Считается, что отношения между базой и саамами сложились хорошие, как и отношения с жителями муниципалитета в целом.

Дело в том, что ракетная база – крупный работодатель. Приезжающие сотрудники оборонных структур, арендующие базу, чтобы испытывать свои бомбы, также приносят жителям дополнительный источник дохода. Поначалу с местными сотрудниками происходили несчастные случаи, но со временем удалось обеспечить более высокий уровень безопасности.

За долгие годы ракетной базой пользовались представители различных национальностей – американцы, немцы, французы, японцы, швейцарцы, голландцы и даже турки, хотя последних, похоже, больше не приглашали. Разрешение на использование сооружений базы выдавалось непосредственно правительством Швеции. Руководство ракетной базы никогда не сообщает, КОГДА что-то будет происходить, КТО проводит испытания и ЧТО испытывается. Это военная тайна. Все планы-графики засекречены.

Разумеется, при базе есть собственный аэродром. Многое из того, что здесь взрывается, доставляют самолетами, однако далеко не все. Материалы для различных конструкций – таких как мосты, дороги, здания, инфраструктура – частенько подвозят по земле. Поэтому, когда в начале 1970-х годов базу разрешили использовать иностранным державам, возникла потребность построить более прочный мост через реку Питеэльвен.

Его построили вблизи поселка Стентрэск весной и летом 1980-го года.

А секретность по поводу того, кто находился на ракетной базе в августе того года, стала, как говорят, причиной одного из немногих конфликтов между базой и местным населением за несколько десятилетий.

* * *

Никогда еще расстояние до комнаты сказок не казалось таким непреодолимым. Линолеумный пол засасывал, словно топкое болото Кальмюрен.

Она настроилась серьезно: железная воля и непроницаемая броня.

Агнета и София уже пришли. Сидели на креслах-мешках, рядом с каждой лежало по экземпляру «Корней». У Сусанны возникло легкое ощущение провала, вернее, разочарования – ей хотелось немедленно припереть к стене Карину, или, по крайней мере, увидеть ее. А с Софией так сложно. Она отвечает как-то шиворот-навыворот, нередко односложно, в ней нет ни капли обаяния. Более всего она напоминает перегоревшую лампочку: блестящая и изящная снаружи, но темная и немая внутри. А Агнета заикается, что тоже осложняет общение. Ведь не следует помогать и подсказывать слова, которые заика пытается выговорить, а когда ты человек словоохотливый, как Сусанна, то все это ужасно тяжело.

Она поприветствовала их так весело и непринужденно, как только могла, и выбросила жвачку в мусорную корзину. Агнета ответила, а София промолчала. Очень в ее духе. Она сидела и строчила что-то в своем вечном блокноте – но стоп, что это на ней за джинсы? Неужели новинка от Puss & Kram?!

Сусанна почувствовала, как что-то щелкнуло в голове. Как это возможно? Где она их достала?

– Какие красивые джинсы, – проговорила она без всякого восторга в голосе. – Где ты их взяла?

София подняла глаза.

– Спасибо, – ответила она и продолжила писать.

Единственное место, где, как знала Сусанна, продается продукция Puss & Kram – бутик на улице Гамла Бругатан в Стокгольме. Сама она, конечно, никогда там не была, но читала об этом – даже нашла в автодорожном атласе эту узкую улочку в центре столицы. Когда София успела там побывать? Или же эти джинсы можно купить в каком-то другом магазине, который она пропустила? Наверняка, но где именно? Можно ли заказать через почтовый каталог? Они сидели как приклеенные, красивые и узкие, как сценический костюм Агнеты из ABBA. Папаша Софии постоянно ездит в Стокгольм на конференции социал-демократов, но так подобрать джинсы без примерки просто невозможно. И кофта, надетая на Софии, тоже новая – какой-то неизвестный Сусанне материал, вроде мягкой шерсти. Меринос? Или кашемир? Все возможно, но какое расточительство! Такие шмотки – на перегоревшей лампочке.

Сусанна уселась на детский диванчик – туда садилась та из них, кому предстояло вести заседание клуба.

Где же Карина? Ведь она всегда приходит рано. А что, если она вообще не появится?

Агнета сидела и грызла ручку – ужасная привычка у любого другого, но только не у Агнеты. Ей удавалось даже следы зубов на пластике оставлять элегантные, просто невероятно. Она так естественно грациозна. Как всегда, одета в тонкую одежду бежевого и бледно-розового цвета, светлые мешковатые джинсы еще больше подчеркивали ее стройность. Вероятно, это работает, потому что у нее бедра, как у мальчика – узкие и костлявые. Даже жидкие волосы ей идут, как ей удается все свои недостатки превращать в достоинства? Хотя заикание – штука неприятная. Оно ей точно очень мешает.

Боковым зрением Сусанна заметила, как в комнату сказок влетела Карина, горло сдавило, дышать стало трудно. «Какова она в постели? Ей понравилось?»

Карина поздоровалась так же лениво и равнодушно, как обычно, – или же она избегает Сусанну? Плюхнулась в кресло-мешок, не снимая куртки, принялась рыться в сумке. Ни разу не подняла глаз на Сусанну. Намеренно?

Появилась Биргитта – хотя она сегодня свободна и пришла не прямо с автобуса из Питео. Ее черные волосы тщательно расчесаны, на ней вареные джинсы с тесьмой вдоль шва. Ее самые лучшие. В чем тут дело? Она куда-то собралась! На вечер у нее планы, о которых Сусанна не знает!

– На этот раз мне бы очень хотелось, чтобы вы действительно поставили на место мешки, когда закончите, – сказала Астрид. – Чтобы мне не пришлось, придя в субботу на сказочный час, первым делом убирать за вами.

Она бросила на Карину косой взгляд, в котором читалась обида. Библиотекарша вышла, захлопнув за собой дверь и, вопреки обыкновению, не помахав им.

Сусанна тщательно подготовилась еще на неделе, за что была сейчас бесконечно благодарна самой себе.

София раздала протокол прошлого месяца, исключительно краткий. Самый короткий за всю историю клуба – как и само тогдашнее заседание, он обрывался на полуслове.

– Ну что ж, рада, что мы смогли встретиться, несмотря на праздники и забастовку и все такое, – начала Сусанна, и ей удалось говорить как обычно. – Для начала несколько слов об авторе: Алекс Хейли, чернокожий американский писатель, который решил изучить устную традицию своей семьи и разыскать своих предков в Африке. Таким образом, этот роман – правдивое повествование об истории его семьи. Вместе с этой семьей мы проходим все ужасы рабства, подумать только, что люди могут быть так жестоки друг к другу…

Боковым зрением она увидела, как Карина повернулась на своем мешке – у нее еще хватает наглости сидеть тут, как ни в чем не бывало! Изображает из себя знатока литературы, а на самом деле думает о том, как совокуплялась с ее младшим братом – е е младшим братом!

Тут до нее дошло, что в помещении повисла тишина – остальные с удивлением уставились на нее. Оказывается, она внезапно замолчала – последняя неоконченная фраза повисла в воздухе. Так что она перевернула страницу в книге, сделала глубокий вдох.

– Кунта Кинте. Так звали предка Алекса Хейли. В возрасте семнадцати лет он был похищен белыми работорговцами в Африке и продан, наравне со скотом, по другую сторону океана. Когда он пытается сбежать, работорговцы отрубают ему одну ступню.

Она почувствовала, что ей стало трудно говорить. Никто из остальных на нее больше не смотрел, ее голос дрожал, когда она продолжила говорить.

– Кунту Кинте переименовали в Тоби, и у него родилась дочь Киззи – и ее тоже в шестнадцатилетнем возрасте продают, словно корову или свинью, над ней издеваются и насилуют и… и…

Она не могла больше сдерживать слезы.

– Короче, – проговорила Карина и выпрямилась на своем пуфике. – Все это совсем не так.

Агнета протянула Сусанне бумажный платок – та взяла его, не поднимая глаз.

– Мы все читали этот роман, – продолжала Карина, – и знаем, что твое описание не соответствует действительности. Кунту Кинте берут в плен не белые работорговцы, а черные работорговцы. Не белые придумали рабство, черные сами очень долго его практиковали. И не работорговцы отрубают ему ноги, зачем им портить свой товар. Его калечат охотники за рабами. Но это не самое главное. Никакая это не «правдивая история».

Слезы разом высохли.

– Что ты хочешь сказать? – переспросила Сусанна, и ее голос прозвучал гораздо более гневно, чем она бы хотела.

Карина посмотрела на нее холодным равнодушным взглядом.

– Никакого Кунты Кинте в деревне Джаффуре в Гамбии не существует. У семьи Валлер, которая якобы купила «Кунту Кинте», был раб, которого звали Тоби, но он умер в 1782 году, за восемь лет до рождения Киззи. Но Киззи, похоже, вообще не существовало, как и ее сына…

– Ты просто лжешь, – горячо выпалила Сусанна. – Назло все портишь.

Карина пожала плечами.

– Это утверждаю не я, а The Sunday Times. Несколько лет назад там опубликовали большую статью про «Корни», в шведских газетах тоже об этом писали. К тому же часть истории Алекс Хейли украл из другой книги – романа «Африканец» Харольда Курлендера.

Сусанна ощутила неприятное покалывание в ладонях, сжала руки в кулаки, пытаясь избежать этого ощущения.

– Все это брехня. Все, что ты говоришь, – чушь собачья.

Карина развела руками.

– По крайней мере, Алексу Хейли пришлось заплатить много сотен тысяч долларов Харольду Курлендеру в качестве компенсации.

– Ты переспала с Хоканом?

В комнате все замерло. Все круглыми от изумления глазами смотрели то на нее, то на Карину, то куда-то между ними. Карина тряхнула головой, отбросив волосы со лба, – казалось, ее все это нисколько не смущает.

– Почему ты спрашиваешь?

Сусанне пришлось сглотнуть, чтобы не закричать в голос.

– Ему пятнадцать лет!

– Вот именно! По закону он созрел для секса[29]29
  В Швеции по закону подросток с 15 лет может вступать в сексуальные отношения с лицами старше себя, и это не влечет за собой уголовную ответственность для старшего партнера.


[Закрыть].

София подняла руку, словно желая задать вопрос в классе.

– Мне это записывать?

– Не надо, – ответила Карина. – Ты можешь продолжить – рассказать, что ты думаешь о книге.

У Сусанны перехватило дыхание – проклятая Карина, вот сучка!

София положила ручку и выпрямила спину. Отзываясь о книгах, она начинала говорить, как робот, словно записала каждое слово и выучила наизусть.

– «Корни» – интересная история. Любопытно проследить, как черная семья из Африки попала в рабство в Америке.

На мгновение она задумалась.

– По-моему, не играет роли, правда это или нет.

Все это могло происходить на самом деле – мне так показалось.

Она взяла ручку, поправила очки и снова опустила глаза в блокнот.

Сусанна оторвала новую жвачку и засунула в рот, твердые края резанули по небу. В нос ударил терпкий вкус лакрицы. Карина ничего больше не сказала и сидела теперь, уставившись на окошки под потолком, – вероятно, ей и нечего было сказать.

Сусанна обернулась к Агнете.

– А ты что думаешь о книге?

Агнета взяла свои листы с красным машинописным текстом и пробежала их глазами.

– Оч-чень хорошо написано, – проговорила она. – Возможно, это не великая литература, но увлекательно и хорошо читается. И я согласна с Софией – н-неважно, п-правда все это или нет, главное, что это могло бы быть правдой. И я верю в эту историю, без сомнений.

Она на мгновение задумалась.

– Хотя досадно, что Алекс Хейли скопировал другого писателя, от этого к-книга много т-теряет…

Она опустила свой лист бумаги и взглянула на Сусанну.

– В-вот что я думаю. В целом.

Щеки у Сусанны горели – и дело было не только в Карине. Почему все остальные ведут себя так странно? Никогда так раньше себя не вели. Они читали веселые, увлекательные и грустные книги, вместе смеялись, обсуждая их, иногда плакали вместе – в первую очередь, пожалуй, они с Агнетой, остальные – нет. «Корни» – отличная книга, потрясающий рассказ, такой захватывающий и достоверный…

Остальные удивленно посмотрели на нее – неужели она произнесла что-то вслух?

Она кашлянула в кулак.

– Гитте?

Биргитта выпрямилась в кресле-мешке, скрутила свои длинные волосы и перекинула через плечо, словно толстую веревку.

– Этой книгой Алекс Хейли внес огромный вклад в борьбу за права цветных в США, – сказала она. – Даже если он и использовал какие-то моменты из других романов, это не имеет никакого значения…

– Так что, цель оправдывает средства? – оборвала ее Карина. – Поскольку черные были обращены в рабство сто двадцать лет назад, мы можем сегодня не заботиться о правде?

На несколько мгновений Биргитта закрыла глаза, потом вздохнула, тряхнула волосами и поднялась.

– Знаете, что? – проговорила она. – Я сегодня не совсем в форме. Мне очень жаль, но я чувствую, что придется и на этот раз уйти раньше.

Она схватила свою сумку и успела дойти до двери, прежде чем Сусанна поднялась.

– Подожди, – выпалила Сусанна, хватая ее за руку.

Биргитта не может уйти без нее, не может оставить ее здесь одну. Сусанна снова обернулась к Карине.

– Ответь честно, ты занималась сексом с моим младшим братом?

Карина широко раскрыла глаза – в своей обычной манере.

– Ты уверена, что это тебя касается?

– Ты выбрала непотребную книжку про старого извращенца, который совращает юных девочек. Сама ты развратница, которую тянет на молодое мясо.

Сусанна невольно охнула – не могла поверить, что у нее вырвались такие слова. Боже, что она натворила? Остальные уставились на нее, кровь снова прилила к лицу. Карина стояла с открытым ртом.

– Но Сусанна, – сказала Агнета. – Подумай, что ты т-такое говоришь.

Карина громко сглотнула.

– Да ладно, – проговорила она. – Пусть я буду главной развратницей группы. Не можем же мы всей толпой бегать за Викингом.

Она оглядела их всех, переводя взгляд с одной на другую, ее взгляд остановился на Сусанне.

– Ты прекрасно знаешь, что у тебя нет шансов, поэтому делаешь ставку на второй номер. Все идет прекрасно, не так ли, Кристер заинтересовался? Это он сказал тебе, что я спала с Хоканом?

Сусанна открыла было рот, но воздух весь закончился, она так и не смогла ответить. Карина взяла сумку, кивнула Софии.

– Ты с ним в одном классе – скажи, у кого-нибудь из нас есть шансы?

В очках Софии отражались лампы дневного света под потолком, невозможно было понять, как она реагирует.

– Викинг такой же, как все остальные парни. Ему нравятся хорошенькие девушки, которые проявляют к нему интерес и ценят его.

Биргитта развернулась, распахнула дверь и поспешила прочь в сторону отдела подростковой литературы.

– Это не по-товарищески, – сказала Агнета Карине.

– Без тебя знаю, – ответила Карина и тоже вышла.

Сусанна осталась стоять, словно ноги приросли к полу. Она не понимала, как ей теперь уйти отсюда.

– Я совершенно уверена, что у кого-нибудь из нас есть шансы, – продолжала София, словно не обратив внимания на торнадо, пронесшийся по комнате. – Влюбленность прямо связана с доступностью – чем ближе, тем лучше, и с местом, которое человек занимает в группе. Надо быть симпатичной и хорошо выглядеть, тогда твои акции поднимаются в цене.

Она повернулась к Агнете.

– Пойдем сходим в кондитерскую Лундберга?

– Мне надо домой, маме опять плохо, – ответила Агнета еще более уклончиво, чем обычно.

– Что с ней на этот раз? – услышала Сусанна свой собственный голос.

Агнета покраснела.

– П-просто нерегулярно принимала лекарства, – ответила она, взяла свой шарф и ушла.

Сусанна вязла свою сумку, стала рыться во внутреннем кармане, ища носовой платок. Когда она вытащила его, из кармана выпала фотография Карины – тот самый маленький снимок из девятого класса. Он приземлился на пол прямо у ног Софии, оборотной стороной вверх. В тот день, когда они обменялись фотографиями, Сусанна нарисовала фломастером на обороте розовое сердечко. Теперь же оно сияло на фоне линолеума, словно сигнал опасности. Боже милостивый! Только бы София ничего не заметила! Сусанна уже занесла ногу, но София опередила ее. Она быстро наклонилась, подняла снимок, перевернула и провела пальцем по полным губам Карины. Подняла на Сусанну торжествующий взгляд.

– Стало быть, ты влюблена в нее, – сказала она.

Сусанна вскинула руку и наотмашь ударила ее по лицу. Не то чтобы очень сильно, но ладонь обожгло. Очки Софии сбились в сторону, она пошатнулась, сделала шаг назад. Ее глаза за стеклами очков потемнели.

– Никогда не смей так говорить, – ответила Сусанна и сама не узнала свой голос.

Они стояли неподвижно, глядя друг на друга.

– А иначе – что будет? – спросила София.

– Не смей, – повторила Сусанна. – Я не шучу.

– Ты еще пожалеешь об этом, – заявила София, поправила очки и взяла свою сумку.

Решительно засунув фотографию Карины в свой бумажник, она схватила свою куртку и удалилась.

Сусанна стояла неподвижно, пока не услышала, как захлопнулась входная дверь. Потом плюхнулась на детский диванчик и вжалась в него так сильно, что он чуть совсем не проглотил ее. Закрыла глаза, целиком отдавшись чувству стыда, горя и страха. «Что сказал Хокан? Как она в постели?» «Стало быть, ты влюблена в нее»…

Сусанна попыталась заплакать, но ничего не вышло. Злость обернулась сухими судорожными всхлипываниями. Что она наделала? Теперь ее фото у Софии, все пропало. Никогда она больше носу из дома не высунет. Это конец.

Прижав колени к груди, она обхватила их руками и принялась укачивать сама себя порывистыми мелкими движениями. За стеной проехал мимо грузовик, так что стекла задрожали. Сусанна слышала голоса, чей-то смех. Снаружи царил вечер пятницы, время ликования.

Здесь она больше не может оставаться. Она с трудом поднялась с низенького диванчика. Тело двигалось механически: она отметила, как руки схватили кресла-мешки и поволокли их к отделу подростковой литературы. Погасили свет и заперли дверь в комнату сказок, надели верхнюю одежду, убедились, что в о стальных помещениях пусто. Затем она вышла, заперев за собой дверь, оставила ключ на стойке администратора в отделении полиции и замерла на тротуаре снаружи.

Температура вновь устремилась к нулю. Розовая куртка слишком тонкая для мороза. От ледяных порывов ветра голова прояснилась.

Она должна поговорить с Биргиттой. Открыться ей. Биргитта будет шокирована, но не станет ее осуждать. Казалось, что-то внутри вот-вот разорвется на части – не то в голове, не то в сердце. Биргитта – ее лучшая подруга, она должна понять.

Сусанна двинулась вниз, миновала здание школы и пошла по тропинке, ведущей наверх к строящемуся мосту. Эту тропинку, которую зимой не посыпали снегом и которая летом превращалась в грязное месиво, Сусанна в обычной ситуации избегала, но сейчас ей не хотелось ни с кем столкнуться. Дойдя до таунхаусов, она свернула влево и пошла по Бергвеген в сторону Олимпа. На самом деле улица, откуда открывался живописный вид на реку, называлась не так, это прозвище ей дали жители. Было светло как днем, солнце вообще едва зайдет, но налетели облака, мир казался серым и туманным. Ее розовая куртка выделялась среди молочно-белого тумана. Для подъема вверх по склону джинсы оказались слишком узкими, врезались между ног, она запыхалась, пока поднялась на вершину холма, где жил папа Биргитты. Она остановилась, чтобы перевести дух. В кирпичной вилле горели окна, изнутри доносилась музыка. По телевизору сейчас могли передавать разве что новости – забастовка, о которой она слышала утром, сказалась и на выпусках телепередач. Папа Биргитты, начальник ракетной базы, мог позволить себе и вид на воду, и стереоустановку. Его новая жена работала врачом в больнице, как и мама Биргитты. Если верить слухам, старая и новая жена когда-то были лучшими подругами – что само по себе очень противно. Неужели можно вот так предать лучшую подругу. Сусанна не была уверена, что это правда.

Подойдя к входной двери, она нажала на кнопку звонка. От этого внутри заиграл небольшой карильон. Ей открыл один из близнецов, на заднем плане ссорились из-за чего-то остальные дети.

– Привет, Биргитта дома?

Сусанна намеренно не назвала мальчика по имени: не различала Хампуса и Себастиана.

– Не-а, она ушла.

Мальчишка начал закрывать дверь у нее перед носом.

– Ты не знаешь, когда она вернется?

– Привет, Сусанна, – с казала Гунилла, коварная подруга, высунувшись из кухни. – Биргитта ушла на читательский клуб, она вернется поздно.

Сусанна попыталась улыбнуться.

– Окей. Спасибо, Гунилла, хорошего вечера.

Мальчишка захлопнул дверь. Сусанна подняла воротник куртки, пошла вниз по дороге. Остановилась. Куда направилась Биргитта? Почему напялила джинсы с лампасами? С кем она общается в Стентрэске, кого не знает Сусанна? Или же она уехала на последнем автобусе в Эльвсбюн? Он только что ушел, а в «Форуме» сегодня дискотека. Может быть, в кино показывают какой-нибудь хороший фильм. Нет, в таком случае она спросила бы, не хочет ли Сусанна пойти с ней.

Мимо проехала машина, где-то протарахтел мопед, в остальном же улицы были пустынны.

Что же ей теперь делать? Она должна что-то предпринять. Какой идиотизм ударить Софию, как она могла вести себя так глупо? Надо как можно скорее попросить прощения.

Мэр жил неподалеку. Не с таким великолепным видом, как у семьи Ланде́н, – вероятно, чтобы не мозолить глаза избирателям.

Пройдя немного по Бергвеген, Сусанна свернула вправо. Большой угловой дом модели «Эгир» находился в тупике, развернутом спиной к поселку. На мосту горели фонари. В одном из окон светила лампа с вязаным абажуром, в остальном дом стоял, окутанный мраком. Сусанна почувствовала, как сердце забилось в груди. Откашлялась, собралась с духом и позвонила в дверь. Обычный звонок, никакого карильона. Дверь открыл папа Софии, мэр городка. Сусанна поймала себя на том, что невольно присела, словно делая книксен.

– Добрый вечер, меня зовут Сусанна, я хотела спросить, дома ли София, – выпалила она.

Жаль мэра и его жену, ведь у них есть только София. Они уже были довольно старые, когда родилась она, а потом долго бились над тем, чтобы сделать ей братика или сестричку – жене исполнилось уже сорок четыре, когда это наконец удалось. Но мальчик прожил всего несколько месяцев – наверное, у него что-то было не так со здоровьем, и после этого мама Софии ушла в себя. Нет, она по-прежнему показывалась на людях на официальных мероприятиях вместе с мужем, когда того требовал его статус, но вид у нее всегда был мрачный. Это крайне отрицательно сказывалось на карьере ее мужа – так считали поголовно все жители Стентрэска. Если бы не жена, он мог бы стать министром.

– Нет, – ответил мэр, – София ушла на свой читательский клуб. Они сидят в библиотеке. Пойди туда и постучись, там ты наверняка ее найдешь!

Так она не пришла домой! Куда же она пошла? Уже вовсю распространяет свое дерьмо?

Сусанна поблагодарила и с трудом сдержалась, чтобы снова не сделать книксен.

Дверь захлопнулась, Сусанна осталась стоять на крыльце на пронизывающем ветру. В мерцании стекла закрытой входной двери страх и одиночество стали настолько остро ощутимы, что во всем теле гудело. Куда делась София? И Биргитта? Вместе пошли домой к Агнете? Нет, это исключено. Агнета со своей странной мамашей живет в двухкомнатной квартире в квартале Трэск, где многоквартирные дома постройки 1960-х похожи на казармы, отделанные снаружи металлическим листом. Все дома там на одно лицо, унылое однообразие, хотя Сусанна знала, где их квартира. Один раз она заходила в гости к Агнете попить кофе с булочками, когда у мамы был «хороший период».