Текст книги "Этидорпа, или Край Земли"

«Простите меня, отец, – сказал странник – но мне была предписана работа в качестве гида первой части Вашей поездки, и я информирую Вас, что намерен её исполнить».

Его голос был мягкий и приятный, поведение уважительное, но та необычная манера, с которой он говорил, убедила меня в том, что он знал, что в качестве гида должен проводить меня к какому-то заранее определённому месту. То, что он намерен поступить так, было очевидно – с моего позволения или без него.

«Почему Вы называете меня отцом?» – попытался я сказать, но как только первые слова сорвались с моих губ, воспоминания о событиях ночи обрушились на меня, так что вместо своего голоса я узнал пискливый голос старого человека, коим я теперь стал, и мой язык осёкся, предложение осталось невысказанным.

«Вы спросили меня, почему я назвал Вас отец? Потому, что мне указано быть Вашим сыном, заботиться о Ваших нуждах, сделать Ваше путешествие насколько возможно лёгким и приятным, тихо и заботливо проводить Вас до того места, которое следующим испытает Ваш интерес».

Я, свободный человек, стоял перед ним в расцвете лет, полон энергии, и этот юноша сам вмешался между мной и моей свободой. Должен ли я позволить этому хрупкому молодому человеку увезти меня отсюда, как заключённого? Не лучше ли было отставить его в сторону, а если необходимо, то и бросить его об землю и идти вперёд к своей свободе? Я всё ещё колебался, ведь он мог иметь приятелей снаружи, вероятно, он был не один.

«Возле нас нет компаньонов, – сказал он, читая мои мысли – и если я не кажусь страшным, то вполне естественно, что в Ваш ум могла придти мысль о возможности побега, но Вы не можете избежать своей судьбы и не должны предпринимать попытки отказаться от моей компании. Вы должны покинуть эту местность, и покинуть без сожаления. Чтобы Вы могли добровольно согласиться, я предлагаю вернуться вместе к вашему дому, который, однако, больше не будет Вашим. Я буду сопровождать Вас, как компаньон, как Ваш сын. За одним исключением – Вы можете говорить с кем-либо, к кому обратитесь, можете навестить любого из Ваших старых приятелей, открыто говорить, кто Вы такой, и кем или чем Вы стали. Но я должен иметь привилегию вступать в разговор».

«Согласен» – крикнул я и протянул свою руку. Он пожал её, и при свете свечи я увидел, как по его лицу пробежало особенное выражение, когда он добавил.

«Как я уже сказал, и Вы пообещали, только с одним человеком Вы не должны говорить – с Вашей женой».

Я склонил голову, и поток печальных воспоминаний нахлынул на меня. Единственный на свете человек, которого я жаждал встретить, сжать в своих объятиях, поведать о своём горе, была моя жена. Я умолял его отменить этот жестокий запрет.

«Вы должны были думать о ней раньше, теперь слишком поздно. Разрешить Вам встретиться с ней и говорить было бы слишком опасно. Она могла бы проникнуть в Вашу маскировку. С остальными не страшно».

«Я должен идти с Вами в неизвестное будущее без прощального поцелуя моего маленького ребёнка и моего грудного младенца трёх месяцев от роду?»

«Так было приказано».

Я упал на пол и зарыдал.

«Это слишком тяжело, слишком тяжело перенести человеческому сердцу. Жизнь не имеет очарования для человека, от которого отнято всё самое дорогое – дом, друзья, семья».

«Люди, которые отказываются от таких наслаждений и удобств, являются теми, кто совершает величайшее благо для человечества, – сказал юноша. Множества существуют для размножения расы, люди, как и животные, но исключительным филантропом является тот, кто отказывается от материального блаженства и наказывает себя, чтобы разрешить такую проблему, какую Вам приказано решить. Не спорьте больше – линия намечена, и Вы должны прямо следовать по ней».

Хотя была осень, ночь была пронизывающе холодной. При пламени старого камина в бревенчатом домике, он бросил в огонь своё чёрное одеяние, и как только оно превратилось в пепел, последние доказательства живых действий, через которые я прошёл, были уничтожены. Лёжа в рыданиях на полу, я пытался рассуждать с собой о том, что всё, что я пережил, было галлюцинацией. Я дремал, затем проснулся встревоженный, в полусознании, как от кошмарного сновидения. Я сказал себе «сон, сон» и снова уснул.

Глава 8
Урок умственного обучения

Когда я проснулся, дверь помещения открылась, ярко засияло солнце, и мой друг, такой счастливый и беззаботный, сказал: «Отец, скоро мы должны начать наше путешествие, я извлек пользу из вашего освежающего сна и заказал завтрак вон в том фанерном доме. Наша еда ждёт нас».

Я поднялся, умыл своё морщинистое лицо, уложил свои седые волосы и вздрогнул, когда увидел в карманном зеркальце отражение своей фигуры явно постаревшего дряхлого человека.

«Не тревожьтесь о своём состоянии, – сказал мой компаньон – Ваши слабости не настоящие. Лишь немногим было когда-либо позволено испить богатства того откровения, которое ожидает Вас. Ввиду таких ожиданий действительность того, что Вы преждевременно постарели во внешности, не должна Вас огорчать. Будьте добры сердцем, и когда Вы только скажете, мы начнём наше путешествие, которое начнется тогда, когда Вы скажете последнее „прощай“ Вашим друзьям и знакомым».

Я не ответил, но молча пошёл с ним, ибо мысли мои были в прошлом, а мои размышления были далеко не из приятных. Мы подошли к фермерскому дому, и, наблюдая за заботой и вниманием, оказанными мне миловидной хозяйкой, я осознал, что, по крайней мере, в одном отношении пожилой возраст принёс своё возмещение. После завтрака из фермерского амбара показался человек и привёл нескольких лошадей, запряженных в открытый весенний экипаж. Он выполнял распоряжение моего гида. Я вошёл в сопровождении моего молодого друга, который приказал ехать в направлении той деревни, из которой я был похищен. Казалось, он знал мою прошедшую жизнь так же, как и я. Он попросил меня выбрать тех из моих друзей, с кем я хотел бы попрощаться, даже упомянув их имена. Он представлял собой терпеливого доверчивого сына, и меня настолько начала изумлять его смелость, что я даже восхитился его доверительностью.

Когда мы проехали некоторое расстояние, мы начали разговаривать. Мы вместе сидели на заднем сиденье открытой весенней кареты на виду у прохожих и ни разу не пытались спрятать меня. Так мы путешествовали два дня. На нашем пути мы проехали большой город, через который меня раньше провезли мои похитители. Я обнаружил, что мой «сын» владеет великолепной способностью к общению и является богатым источником информации. Он становился более интересным, как только извлекал из своих глубин знание, наполняя мои слушающие уши чарующими звуками исторической и метафизической информации. Он никогда не недоумевал от слова или идеи и как будто различал мои размышления. И когда мой ум метался в том или ином направлении, он сразу же входил в канал моих фантазий и отвечал на невысказанные мысли, умственные вопросы или размышления настолько уместно, насколько я бы сам их высказал.

Его методы восприятия не сопровождались никаким стремлением ввести меня в заблуждение, поэтому его достижения заставили меня осознать, по меньшей мере, то, что я должен иметь в его лице дело с человеком, который, безусловно, обладает более чем обычным интеллектом и образованием. И как только это убеждение вошло в моё сознание, он сменил тему разговора и тотчас же ответил на мой молчаливый вопрос, сказав следующее:

«Не чувствовали ли Вы иногда, что в Вас могут существовать неразвитые ощущения, ждущие пробуждающего прикосновения, чтобы открыть Вам новый мир. Они могут быть полностью развиты, но пронизывают друг друга и нейтрализуются? Неподвижные закрытые круги, которых Вы не можете достичь, насыщенные окружности, спящие в пределах Вашего тела и не поддающиеся Вашим усилиям использовать их? Не видели ли Вы в своих снах сцены, которые слова не могут описать, способности, которые нельзя удержать в моменты пробуждения, рассеивающиеся в неосязаемое ничто, оставляющие лишь неясный затемнённый след при ускорениях ума или скорее тогда, когда владеющие Вами во время сна ощущения оставляют тело возвращающимся к жизненным функциям и духу? Это неосознанное восприятие других планов, находящихся за пределами или между собой, то есть не ментальных и не материальных, не находящихся ни здесь и нигде, но в целом принадлежащих человечеству. Они становятся очевидными от не удовлетворяемого желания людей заглянуть в глубины скрытого состояния того явления, которое не предполагает явного возвращения к человечеству. Это желание дало людям знание, которым они владеют в науках в их периоде младенчества. В настоящее время обучение в этом направлении идёт, в общем, на материальном плане. Но в будущем, люди достигнут контроля над далёкими ощущениями, дающими возможность продвинуться от видимого к изучению материи или силы, тонкой и неуловимой. Это возможно достигнуть посредством латентных способностей, о которых я говорил. Поскольку рудименты так называемых наук усложняются, то будет несознательное развитие умственных сил в изучающих природу. Шаг за шагом, когда пройдут века, при условии прогрессивных периодов эволюции, способности человеческие незаметно войдут в высшие фазы и дойдут до такого состояния, когда то, что сейчас возможно только для некоторых индивидуумов чистых эзотерических школ и при применении сегодня показалось бы чудодейственным, станет осуществимым для человечества в целом и будет находиться в точном соответствии с законом природы. Способ общения между людьми, при котором происходит волнение воздуха с помощью голосовых органов, производя механические пульсации этого посредника, является в высшей степени грубым. Сознание страстно желает встретить сознание, но всё ещё не может отбросить материю. Для того, чтобы одно сообщалось с другим, представление одного сознания желает передать другому то, что должно быть отражено на мозговой материи, которая это сопровождает, а то в свою очередь влияет на органы речи, порождая волнение воздуха посредством движения голосовых органов. Такое волнение через волнообразные движения достигает другого существа, действует на его слух, на земную материю его мозга, и, наконец, через этот окольный путь впечатляет сознание другого существа. При такой передаче колебаний происходит огромная трата энергии, и потеря времени, но эти методы необходимы в настоящее время, как медленный сильно затруднённый способ коммуникации. В развитом человеке есть врождённое желание к чему-то более облегчённому, и часто появляется частично развитое восприятие, призрачное и неясное, и существо чувствует то, что для простых смертных могло бы называться более яркой богатой жизнью, более высоким существованием, не отмеченное сейчас наукой. Такое приближение более глубокой игры способностей наиболее проявлено у людей при совершенной потере умственного „Я“, когда это проживается во снах. Его человек не может уловить, как бы быстр он ни был, и оно рассеивается при пробуждении. В той мере, в какой развиты ментальные науки, исследователи обнаружат, что такой посредник, как воздух, не является необходимым средством для передачи умственных представлений от одного человека другому; что материальные звуки и словесные пульсации громоздки; что не проявленная умственная сила может быть использована для того, чтобы совершить большее, чем это может сделать речь, и что физические напряжения, служащие примером в движении материи, о чём я говорил, будут не нужны для умственного сообщения. Как только дверь за дверью в этих направлениях будут открываться перед людьми, так сразу раскроются тайна за тайной. Они исчезнут, как тайны, чтобы вновь появиться как простые факты. Феномены, являющиеся невозможными и нераскрытыми для учёного сегодняшнего дня, станут понятными для будущих множеств. И, наконец, когда постепенно разовьется более ясное знание, звуковой язык людей исчезнет, и человечество независимо от национальностей будет выразительно разговаривать в тишине и даже темноте на языке ума. То, что сейчас эзотерическое, станет экзотерическим. Тогда сознание встретит сознание, как моё сейчас соприкасается с Вашим. А в ответ на Ваш не произнесённый вопрос в отношении моих бесчисленных сил восприятия скажу, что они являются совершенно естественными. Хотя я и могу читать Ваши мысли, то ввиду того, что Вы не можете отвечать взаимностью, я должен использовать мой голос, чтобы произвести отпечаток на вашем уме. Об этом Вы будете знать больше, однако в будущие дни, потому что было приказано, чтобы Вас обучили предмету, который сейчас скрыт. В настоящее время Вы главным образом заинтересованы в тех жизненных делах, которые Вам знакомы, и не можете войти в более чистые сферы. Мы приближаемся к одному из Ваших бывших друзей. Может быть, Вам было бы приятно задать ему некоторые вопросы и попрощаться».

Глава 9
Я не могу установить свою личность

На удивление я заметил едущий в нашем направлении лёгкий экипаж, в котором находился один из моих старых знакомых. Радость от такого открытия побудила меня приподнять шляпу и помахать ею вокруг своей головы, приветствуя его даже на значительном расстоянии, которое тогда разделяло нас. Я был раздражён от взгляда любопытства, который пробежал по его лицу. До тех пор, пока обе коляски не остановились друг против друга, я не сообразил, что он меня не узнал. Я был так поглощен откровениями моего друга, что забыл о моей несчастной физической кондиции.

Я вытянул руку, дотянувшись почти до второй коляски, и серьёзно сказал:

«Ты не узнаешь меня? Ведь только недавно мы сидели и беседовали».

Взгляд недоумения выразился на его лице. «Я никогда Вас не видел, чтобы Вы могли меня помнить» – ответил он.

Я упал духом. Действительно ли могло быть, чтобы я так изменился? Я попросил его попытаться вспомнить мою прошлую личность, называя моё имя. «Я тот человек» – добавил я, но выражение его лица говорило яснее слов, что он считал меня умалишенным. Он тронул лошадь и поехал дальше.

Мой компаньон нарушил неловкое молчание: «Знаете, то, что я воспринял в подсознательном проявлении ментального языка между вами двумя, было особенно очевидно с Вашей стороны? Со всей искренностью Вашей души Вы хотели показать себя таким, каким Вы были раньше, перед тем человеком. А когда это оказалось невозможным, его ум без единого слова с его стороны выставил себя напоказ перед Вашим более искренним интеллектом, и Вы осознали, что он себе сказал: „Этот человек – чистый лунатик“. Он сказал Вам на умственном языке свои мысли так же ясно, как если бы он сказал это словами, потому что интенсивная искренность с Вашей стороны ускорила Ваши способности восприятия. Но его ум не смог увидеть Вашего ментального состояния, и умоляющий голос явно странного перед ним человека не смог убедить его беззаботный летаргический разум. Однако я заметил вдобавок к тому, что Вы поняли, что он действительно Вас разыскивает. В этом состоит цель его поездки, и я узнал, что везде люди передают друг другу новости о том, что Вас похитили и увезли из тюрьмы. Так или иначе, скоро мы будем в деревне, и Вы услышите о себе больше».

Пока мы ехали в молчании, я размышлял о своей необыкновенной ситуации. Я не мог отказаться от себя без борьбы со своей приближающейся участью, я даже чувствовал ещё надежду, хотя в руках судьбы я оказался бессильным. Разве я не мог бы убедить друзей в своей подлинности? Забывая о том, что и тогда мой компаньон читал мои мысли, я решил при следующей возможности выбрать другой способ.

«Это не поможет, – отозвался мой приятель – Вы должны делать одно из двух: Вы добровольно едете со мной, либо насильственно отправляетесь в приют для умалишенных. Никаким способом ни Вы, ни я не сможем убедить других, что очевидно дряхлый старик рядом со мной вчера был полон сил, здоров и молод. Вы поймёте, что не сможете доказать свою идентичность. И как Ваш друг, один из великого братства, к которому Вы принадлежите и ремеслу, милосердно занимающемуся со всеми людьми и их проблемами, я советую Вам, как можно скорее, примириться с Вашим положением после того, как Вашему сознанию станет очевидно, что Вы потеряны для Ваших прошлых привязанностей. Отсюда следует, что Вы являетесь странным человеком для людей, которых знаете. Последуйте моему совету: прекратите жалеть о прошлом и весело поверните Ваши мысли к будущему. С одной стороны для Вас открыт приют для душевнобольных, с другой – путешествие в неведомый край за пределами любой известной страны. С одной стороны – заключение и подчинение, возможно, оскорбление и пренебрежение, а с другой – освобождение души, развитие способностей и вмещение высшего знания, которое отказано большинству людей – да, изъято от всех, кроме немногих в каждом поколении, потому что только те немногие, неизвестные миллионам обитателей, прошли по дороге, которую Вам предстоит пройти. Именно сейчас Вы пожелали встретить Вашего недавнего тюремщика. Это мудрое решение, и если он не признает Вас, то я искренне спрашиваю – кто смог бы? Мы едем прямо к его дому, но вот и он».

Действительно, сейчас мы были в деревне, где началось моё ничтожное приключение. Вероятно случайно, мне показалось, что иначе и быть не могло – мой бывший тюремщик приближался к нам.

«Если Вам будет угодно, – сказал мой компаньон – я помогу Вам выйти и Вы сможете лично поговорить с ним».

Наш экипаж остановился, мой гид начал с тюремщиком разговор, сказав, что его друг хочет с ним побеседовать. Затем он помог мне выйти и отошел на расстояние. Я раздражался от своих недостатков, которые в высшей степени стесняли меня, но я знал, что они были искусственны. Тело моё не соглашалось, в то время как дух тревожился, но чтобы я мог контролировать свои действия, я невольно стал вести себя как немощный старик. Однако ум мой был собран, эта попытка доказать мою личность должна быть последняя, теперь неудача укажет на поворотный пункт, и я охотно пойду со своим компаньоном в неизвестное путешествие, если не смогу убедить тюремщика в своей подлинности.

Выпрямившись перед ожидающим тюремщиком, который со взглядом любопытства считал меня странным человеком, я спросил, не знает ли он мою прошлую личность, назвав своё имя.

«Да, знаю, – ответил он – и если бы в этот момент я смог бы найти его, то с моих плеч свалилась бы тяжесть беспокойства».

«Вы уверены, что узнали бы его, если бы встретили?» – спросил я.

«Безусловно, – ответил он – и если Вы принесли новости о его местонахождении, о чём указывает Ваше поведение, то скажите мне их, чтобы я мог освободиться от беспокойства и подозрения».

Называя тюремщика по имени, я спросил его, не напомнил ли мой компаньон ему о человеке, которого он хотел бы найти.

«Ни в коем случае».

«Послушайте, не напоминает ли Вам мой голос тот, который был у исчезнувшего заключённого?»

«Ни в малейшей степени».

С мощным усилием я выпрямился насколько мог, и стал прямо перед ним, напрягши до предела каждый лицевой мускул, тщетно пытаясь привести моё морщинистое лицо к прошлой гладкости. С энергией тонущего человека, хватающегося за любой попавший предмет, я пытался контролировать свой голос и сохранить свою идентичность подобными действиями, неистово умоляя, упрашивая его выслушать мою историю. «Я человек, которого Вы ищете, я арестованный, который несколько дней тому назад пребывал в расцвете жизни перед Вами. Меня тайно увезли от вас два человека, находящиеся в союзе с оккультными силами, расширяя их среди закрытых мистерий, и превращая их в силы, освещающие настоящее и невидимое прошлое. Эти люди при помощи дьявольских и искусных манипуляций и контроля силы, развитой в тайне прошлых веков и переданной лишь немногим способным, превратили сильного человека, которого Вы знали, в очевидно слабого, что сейчас стоит перед Вами. Не так уж много времени прошло с тех пор, когда я был несогласным арестованным, обвинённым в долге – пустяковой сумме, а затем в качестве угрюмого заключённого я страстно ожидал свободу. Теперь я умоляю Вас со всей силой своей души, я прошу Вас взять меня обратно в камеру. Запечатайте ваши двери и держите меня снова, потому что ваша темница сейчас для меня будет как рай».

Я чувствовал, что становлюсь неистовым, ибо осознавал, что с каждым моим словом тюремщик становится всё более нетерпеливым и раздраженным. Я понимал, что он верил в то, что я сумасшедший. Упрашивания и мольбы ни к чему не привели, и мой энтузиазм быстро перешёл в отчаяние. Я воскликнул: «Если Вы не верите моим словам, то я брошусь на милость моему юному приятелю. Я прошу Вас принять на рассмотрение его свидетельство, и если он скажет, что я не тот, за кого себя выдаю, то я оставлю свой дом и страну и молча пойду за ним в неизвестное будущее».

Он повернулся, чтобы уйти, но я бросился перед ним и поманил к себе рукой молодого человека, который до того времени отчуждённо стоял в почтительном молчании. Он подошёл и, обращаясь к тюремщику, назвал его по имени и подтвердил мою историю. Да, это звучало странным для меня, что он слово в слово передал суть моего рассказа, как я его повторил. «Теперь Вы этому поверите, – закричал я в экстазе – Вам больше не нужно спрашивать о фактах, которые я Вам изложил».

Но вместо того, чтобы согласиться с рассказом свидетеля, тюремщик стал его упрекать:

«Это преднамеренное соглашение, чтобы поставить меня в глупое положение и дальнейшее затруднение. Вы оба сочинили невероятную историю, пригодную лишь для того, чтобы её рассказать таким же сумасшедшим и коварным людям, как вы. Этот молодой человек вообще не слышал Вашего разговора со мной, и тем не менее повторяет свой урок, не спрашивая меня, что я хотел бы от него узнать».

«Он может читать Ваши мысли» – закричал я в отчаянии.

«А Вы более сумасшедший, чем я решил по Вашему виду, – ответил тюремщик – из всех вообразимых невероятных историй вы попытались вовлечь меня, чтобы я признал то, что является самым безрассудным. Если вы объединились вместе для некоего намерения мошеннического характера, то я вас сейчас же предупреждаю, что не в настроении заниматься глупостями. Идите своей дорогой и не беспокойте меня больше вашими глупейшими махинациями, которые должны принадлежать злодейству или лунатизму». Он сердито повернулся и ушёл от нас.

«Как раз то, что я и предсказывал, – сказал мой компаньон – Вы потеряны для людей. Те, кто знает Вас лучше, первыми отвернутся от Вас. Я мог бы ради Вашего интереса стать таким же бешенным, как и Вы, и вышло бы лишь то, что Ваша история показалась бы более экстравагантной. В человеческих делах люди судят и действуют в соответствии с тем ограниченным знанием, которое в распоряжении множеств. Свидетельства правды, которые часто бывают в наших судах, заглушаются решениями узколобого жюри. Люди, заседающие в жюри, имеющие слабое представление о фактах случая, изложенного перед ними, люди, которые манипулируют ими, являются всего лишь орудиями в невидимых руках, втягивающих их сознания в антагонизмы, не объяснимые для человека. Судья часто бывает не осознающим орудием своих собственных ошибок или ошибок других. Один знающий судья развязывает то, что другой завязал, каждый основывает свои взгляды на одном и том же показании, на одном и том же авторитете. Ваш случай является тем состоянием ума, которое люди называют помешательством. Вы можете видеть больше того, что скрыто от других, потому что ознакомились с фактами, запрещающими признать их узкое образование. Но из-за того, что большинство против Вас, Вас и считают умственно неуравновешенным. Человеческая философия ещё не понимает условий, которые были задействованы при Вас. Поскольку Вы одиноки, хотя и правы, все люди будут Вам противостоять, и Вы должны допустить точку зрения плохо осведомлённого большинства. В глазах нынешнего поколения Вы сумасшедший. Прошлое жюри присяжных заседателей не могло сделать ничего, кроме как вынести своё решение. Ведь Вы находитесь не на том же ментальном плане, и я спрашиваю, будете ли Вы снова пытаться достичь того, что было бы то же самое, что выпить одним залпом воды озера Сенека? Сходите к тем людям и предложите им осушить до дна то озеро за один глоток, и Вас выслушают с такой же серьезностью, с какой Вы упрашивали бывших приятелей поверить, что Вы не тот человек, которым кажетесь. Только удлиненная жизнь может быть доверена порождению физических изменений, которых можно достигнуть при благоприятных условиях в короткий период. И то показание, что Вы смогли сделать, при нынешнем состоянии человеческого знания добавило бы доказательств Вашего сумасшествия».

«Я понимаю, я понимаю, – признал я – и допускаю. Ведите меня, я готов. Что бы не случилось, это ведёт лишь к могиле».

«Не будьте в этом так уверены» – был ответ.

Я инстинктивно задрожал, потому что этот ответ намекал на то, что спокойствие могилы было бы предпочтительнее моей судьбы.

Мы снова сели в экипаж. Как только мы поехали, последовала глубокая тишина, и мы смотрели отвлеченно на неподвижные поля и одинокие фермерские дома. Наконец, мы доехали до маленького посёлка. Здесь мой приятель отпустил фермера, нашего возничего, заплатив ему хорошо, и заказал номера в доме одной семьи (думаю, что нас там ожидали). После обильного ужина мы удалились на отдых. После того времени, когда мы покинули тюремщика, я никогда не пытался раскрыть свою личность. Я потерял свой интерес к прошлому и обнаружил себя страстно жаждущим узнать своё будущее, которое пролегло передо мной.