Текст книги "Память"

Новости наконец закончились, и Галени отключил видео. Откинувшись на спинку стула, он холодно взглянул на Майлза:

– Итак?

«Шутки в сторону», – решил Майлз и произнес очень серьезно:

– Сэр, коммандер Куин вызвала меня вчера днем с посольского приема, потому что я был ближайшим дендарийцем в звании офицера. В данном случае ее опасения оказались совершенно оправданными: мое оперативное вмешательство действительно предотвратило ненужные жертвы – возможно, даже смерти. Я должен принести извинения за то, что ушел без вашего разрешения. Однако я не могу сожалеть о содеянном.

– Извинения? – хрипло промурлыкал Галени, выгадывая время, чтобы справиться с душившей его яростью. – Вы ушли самовольно, без охраны, в нарушение прямого приказа! Еще несколько секунд – и я имел бы удовольствие отправить в штаб очередной доклад с запросом, куда девать ваш поджаренный труп. Но что самое интересное, вы, похоже, сумели телепортироваться из посольства и обратно, не оставив ни малейшего следа в моей системе безопасности. И вы рассчитываете все это исправить своими дурацкими извинениями? Ну нет, лейтенант.

Майлз выдвинул в оправдание свой единственный козырь:

– Я был с охраной, сэр. Там же, возле магазина, присутствовала коммандер Куин. И я ничего не рассчитываю исправить.

– Тогда объясните мне, как именно вы вышли и вернулись, пройдя через мою систему безопасности незамеченным. Ну? – Галени сложил руки на груди и грозно нахмурился.

– Я… – Положение двусмысленное. Конечно, покаяние очищает душу, но доносить на Айвена? – Я присоединился к группе гостей, покидавших прием через главный вход. Поскольку на мне была дендарийская форма, охрана решила, что я один из приглашенных.

– Допустим. А возвращение? Каким образом вы вернулись?

Майлз замолк. Галени следует знать все, чтобы исправить недостатки охранной системы, но Майлз и сам не знал, что сотворил Айвен со сканерами, не говоря уже о капрале, поскольку сразу же завалился спать, не вдаваясь в подробности.

– Вам не защитить Форпатрила, лейтенант. Я его вызываю следующим.

– А почему вы думаете, что здесь замешан Айвен? – наудачу ляпнул Майлз, надеясь выиграть время. Но, кажется, зря. Ему следовало бы сначала подумать, потому что Галени с отвращением поморщился:

– Не глупите, Форкосиган.

Майлз сделал глубокий вдох:

– Все, что сделал Айвен, он сделал по моему приказу. Ответственность лежит исключительно на мне. Если вы согласитесь ни в чем не обвинять его, я попрошу, чтобы он представил полный доклад на тему «Как проделать временную дыру в системе безопасности».

– Вот как? – У Галени задергались губы. – А вам не приходило в голову, что лейтенант Форпатрил выше вас по должности?

– Нет, сэр, – с трудом сглотнул Майлз. – Я… как-то забыл об этом.

– Похоже, он тоже.

– Сэр! Поначалу я планировал отсутствовать совсем недолго, и возвращение тревожило меня меньше всего. По мере развития событий мне стало ясно, что вернуться незаметно мне уже не удастся, но было два часа пополуночи, и Айвен затратил столько усилий! Мне казалось неблагодарным…

– И еще вам казалось, – вполголоса вставил Галени, – что все сойдет вам с рук…

Майлз спрятал невольную улыбку.

– В любом случае Айвен здесь ни при чем. Во всем виноват один я, сэр.

– Благодарю вас, лейтенант, за ваше столь искреннее признание.

Выведенный из себя, Майлз огрызнулся:

– Черт подери, сэр, а чего бы вы хотели? Дендарийцы такие же барраярские войска, как и те, что носят имперскую форму, пусть они об этом даже не подозревают. Мне поручено ими заниматься. Я не могу игнорировать их ради того, чтобы как следует играть роль лейтенанта Форкосигана.

Галени качнулся на задних ножках стула, подняв брови:

– Играть роль лейтенанта Форкосигана? А кто же вы, по-вашему?

– Я…

Майлз замолчал: у него вдруг закружилась голова, как при падении в неисправной лифтовой шахте. До него даже не сразу дошел смысл вопроса. Молчание затянулось.

Галени сложил руки на столе, беспокойно хмурясь. Голос его зазвучал мягче:

– Запутались, да?

– Я… – Майлз беспомощно развел руками. – Когда я адмирал Нейсмит, мой долг – быть адмиралом Нейсмитом. Обычно мне не приходится вот так раздваиваться.

Галени наклонил голову:

– Но ведь Нейсмит нереален. Вы сами это сказали.

– Э-э… Правильно, сэр. Нейсмит нереален. – Майлз перевел дыхание. – Но его обязанности реальны. И ответственность – тоже. Нам надо прийти к какому-то более разумному решению относительно уклада моей здешней жизни, чтобы я мог их выполнять.

Похоже, Галени так и не уразумел, что, когда он получил под свое начало Майлза, его штат увеличился не на одного, а на пять тысяч человек. Но если он это осознает, не начнет ли он вмешиваться в их жизнь? Стиснув зубы, Майлз решил ни при каких условиях не объяснять этого. В нем поднялась горячая волна… ревности? «Господи, пусть Галени продолжает считать, что дендарийцы – мое личное дело».

– Гм-м… – Галени растирал лоб. – Да… Но впредь, когда обязанности адмирала Нейсмита потребуют вашего присутствия, вы обращаетесь ко мне, лейтенант Форкосиган. – Он вздохнул. – Считайте, что вам дан испытательный срок. Я бы посадил вас под домашний арест, но посол потребовал, чтобы сегодня днем вы выступили в качестве сопровождающего. Не забывайте, что я мог предъявить вам серьезнейшие обвинения. Например, неповиновение приказу.

– Я… остро осознаю это, сэр. А что будет с Айвеном?

– Там посмотрим.

Мысль об Айвене заставила Галени резко встряхнуть головой. Майлз посочувствовал ему.

– Хорошо, сэр. – Он понимал, что докучать Галени больше не следует.

– Вы свободны.

«Великолепно, – подумал Майлз, выходя из кабинета. – Сначала Галени считал, что я нарушаю субординацию. А теперь думает, что я сумасшедший.

Кем бы я ни был».

Событием дня оказались прием и обед в честь Баба Лайрубы, посетившего Землю. Баба, наследственный глава своей планеты, объединил в этом визите политические и религиозные цели: завершив паломничество в Мекку, он приехал в Лондон для участия в переговорах относительно права свободного пролета, которые вела группа Западного Ориона. Узлом этой сети была Тау Кита, а Комарра соединялась с ним двумя маршрутами – отсюда барраярский интерес к персоне Баба.

Обязанности Майлза были обычными. В данном случае ему досталось сопровождать одну из четырех жен Баба. Майлз так и не понял, ужасна она или симпатична: ее огромные яркие карие глаза и гладкие шоколадные руки были очень милы, но все остальное было закутано в бесконечные метры кремового шелка с золотой каймой и напоминало роскошные формы дорогостоящего матраца.

Об уме четвертой жены Баба Лайрубы судить было невозможно: она не говорила ни по-английски, ни по-французски, ни по-русски, ни по-гречески (в их барраярском варианте или любом другом), а Майлз не знал ни лайрубского, ни арабского. Ящичек с настроенными микропереводчиками, к несчастью, был по ошибке доставлен на другой конец Лондона, так что присутствующие дипломаты только обменивались улыбками. Майлз и его дама изъяснялись посредством мимики (соли, сударыня?) в течение всего обеда – и Майлз дважды вызвал у нее смех. Хотел бы он знать почему.

Уныние Майлза усугубилось, когда запыхавшийся помощник курьера доставил ящик с новыми переводчиками. А он-то надеялся, что послеобеденные речи отменят. Последовал ряд спичей на всевозможных языках – рассчитанных главным образом на корреспондентов. Все перегруппировались, пухленькую даму увели от Майлза две другие жены Лайрубы, и он начал пробираться через зал к группе барраярского посольства. Обогнув высокую алебастровую колонну, поддерживавшую сводчатый потолок, Майлз лицом к лицу столкнулся с журналисткой из «Евроновостей».

– Mon Dieu[1]1
  Боже мой (фр.).


[Закрыть], да это же маленький адмирал, – жизнерадостно констатировала она. – Что вы здесь делаете?

Подавив мысленный вопль ужаса, Майлз сверхъестественным усилием воли заставил свое лицо выразить вежливое недоумение.

– Сударыня?

– Адмирал Нейсмит… – Тут она заметила его мундир, и глаза ее загорелись любопытством. – Какая-то тайная операция наемников, адмирал?

Прошла секунда. Майлз позволил своим глазам расшириться, а руке – скользнуть к лишенному оружия боку и там бессильно сжаться.

– Боже мой, – выдавил он голосом, полным ужаса (это ему далось очень легко). – Не хотите ли вы сказать, что адмирала Нейсмита видели на Земле?

Журналистка вздернула подбородок, недоверчиво улыбаясь:

– Несомненно – в вашем собственном зеркале.

Заметно ли, что у него обгорели брови? А правая рука забинтована. «Нет, это не ожог, сударыня, – мысленно внушал ей Майлз в полном отчаянии. – Я порезался, когда брился…»

Тут он вытянулся по стойке «смирно», щелкнув каблуками, и отвесил служительнице масс-медиа официальный поклон. Гордым, жестким голосом с сильнейшим барраярским выговором Майлз произнес:

– Вы, несомненно, обознались, сударыня. Я лорд Майлз Форкосиган с Барраяра. Лейтенант имперской службы. Не то чтобы я не мечтал получить упомянутое вами звание, но оно несколько преждевременно, я полагаю.

Журналистка сладенько улыбнулась:

– Вы поправились после ожогов, сэр?

Майлз изумленно поднял брови (не следовало привлекать к ним лишнее внимание):

– Нейсмит получил ожоги? Вы его видели? Когда? Мы не могли бы поговорить об этом? Человек, о котором вы упомянули, представляет большой интерес для службы безопасности Барраяра.

Пишущая дама осмотрела его с головы до пят:

– Надо полагать, поскольку вы с ним на одно лицо.

– Пожалуйста, пройдемте сюда. – И как он из всего этого выкрутится? Взяв журналистку за локоть, Майлз повел ее в укромный уголок. – Конечно, мы с ним на одно лицо. Адмирал Нейсмит – это мой… – (незаконнорожденный брат-близнец? Нет, не звучит. Его не просто осенило: это было как ядерный взрыв), – клон, – как ни в чем не бывало закончил Майлз.

– Что? – Уверенность его собеседницы дала трещину, она так и впилась в него глазами.

– Мой клон, – спокойно повторил Майлз. – Это удивительное создание. Мы считаем (хотя так и не удалось найти подтверждающих фактов), что он появился на свет в результате тайной операции цетагандийцев, которая пошла не по плану. По крайней мере с медицинской точки зрения цетагандийцы вполне могли осуществить такое. Факты относительно их военных генетических экспериментов просто ужасающи. – Майлз помолчал. Это по крайней мере было правдой. – Кстати, кто вы такая? Как вас зовут?

– Лайза Вэллери. – Дама показала ему свой аккредитационный кубик. – Агентство «Евроновости».

Ее готовность заново представиться свидетельствовала о том, что он избрал верную тактику.

– Ах вот как! – Майлз чуть отодвинулся от нее. – Служба новостей! Извините, сударыня. Мне не следовало разговаривать с вами без разрешения начальства. – И он сделал вид, что уходит.

– Нет, постойте… э-э… лорд Форкосиган. О!.. Вы, случайно, не родственник того самого Форкосигана?

Майлз нахмурился и напустил на себя суровость:

– Это мой отец.

– О-о! – выдохнула Вэллери, словно в озарении. – Тогда понятно.

«Так я и думал», – усмехнулся про себя Майлз. Он снова сделал вид, что хочет сбежать от нее. Дама впилась в него пиявкой:

– Нет, пожалуйста… Если вы мне ничего не скажете, я разузнаю все сама.

– Ну… – Майлз сделал длинную паузу. – С нашей точки зрения, это довольно старые факты. Наверное, мне можно рассказать вам кое-что, поскольку это касается меня самого. Но только все это не для публикаций. Обещаете?

– Слово барраярского лорда нерушимо, так? – ответила журналистка. – Я никогда не раскрываю своих источников.

– Хорошо, – кивнул Майлз, делая вид, будто поверил ей, хотя в словах его собеседницы и намека не было на какое-либо обещание.

Он придвинул пару стульев, и они устроились вне пределов досягаемости робофициантов, убиравших остатки банкета. Майлз откашлялся и начал свою историю.

– Биоконструкт, называющий себя адмиралом Нейсмитом, – это, возможно, самый опасный человек во всей галактике. Он хитер и решителен: и цетагандийская, и барраярская службы безопасности безуспешно пытались убить его. В лице дендарийских наемников он начал создавать свои вооруженные силы. Мы все еще не знаем, каковы его конечные цели и планы, но уверены, что они у него есть.

Вэллери с сомнением поднесла палец к губам:

– Он показался мне… таким милым, когда я с ним разговаривала. С поправкой на обстоятельства, конечно. Безусловно, храбрый человек.

– Да в том-то и гениальность и незаурядность этого человека! – вскричал Майлз и тут же приказал себе несколько сбавить тон. – Обаяние. Наверняка цетагандийцы – если это были цетагандийцы – предназначали его для чего-то экстраординарного. Он военный гений, знаете ли.

– Минуточку, – задумалась Вэллери. – Вы говорите, что он ваш истинный клон, а не просто ваша копия? Тогда Нейсмит должен быть моложе вас.

– Да. Его рост и развитие были искусственно ускорены – видимо, до крайнего предела. Он… Где вы его видели?

– Здесь, в Лондоне, – ответила журналистка и хотела что-то добавить, но вдруг остановилась. – И вы говорите – Барраяр пытался его убить? – Она чуть отодвинулась от Майлза. – Тогда, пожалуй, я предоставлю вам самим его выслеживать.

– О, мы уже оставили эти попытки, – коротко хохотнул Майлз. – Сейчас просто стараемся не терять его из виду. Видите ли, он недавно выскользнул из-под нашего наблюдения, и это ужасно нервирует службу безопасности. Очевидно, что первоначально его создали с целью какой-то подстановки, явно направленной против моего отца. Но семь лет назад он стал изменником, сбежал от своих хозяев-изготовителей и начал работать на себя. Мы знаем о нем слишком много, так что он уже не в силах подменить меня.

Женщина внимательно посмотрела на него:

– А мне кажется, в силах.

– Почти, – мрачно улыбнулся Майлз. – Но если бы вы могли поставить нас рядом, то увидели бы, что я почти на два сантиметра выше. Поздний рост. Гормональное лечение… – Скоро его фантазия иссякнет: он уже начинает нести чушь… – Однако цетагандийцы все еще пытаются его убить. Пока это самое достоверное подтверждение того, что он создан именно ими. Видимо, слишком много знает. Нам бы ужасно хотелось установить, что именно он знает.

И Майлз заговорщически улыбнулся собеседнице. Его улыбка, он сам чувствовал это, была гадкой до ужаса. Вэллери еще немного отодвинулась.

Тут Майлз позволил себе сжать кулаки:

– Самое отвратительное в этом человеке – наглость. Он мог бы по крайней мере взять себе другое имя – нет же, пользуется моим! Наверное, привык к нему, пока его готовили подменить меня. Нейсмит говорит с сильным бетанским акцентом. Он живет под девичьей фамилией моей матери-бетанки – и знаете почему?

«Да, действительно – почему, почему?..»

Вэллери молча покачала головой, глядя на него завороженно и брезгливо.

– Потому что в соответствии с бетанским законом о клонах он является моим законным братом. Вот почему! Пытается получить юридическую базу. Я так толком и не знаю зачем. Может быть, это ключ к его тайне. Должна же быть у него какая-то слабина, что-то вроде ахиллесовой пяты…

«Помимо наследственного сумасшествия, конечно». Майлз замолчал, задохнувшись. Пусть она думает, что это следствие сдерживаемой ярости.

Слава Богу, посол жестом подозвал его к себе: они собирались уходить.

– Извините меня, сударыня. – Майлз встал. – Я должен вас оставить. Но… э-э… если еще раз повстречаете фальшивого Нейсмита, буду очень признателен, если вы сообщите об этом в посольство Барраяра.

Майлз заметил, как губы женщины беззвучно произнесли: «Pourquoi?»[2]2
  Зачем? (фр.)


[Закрыть] Она тоже поднялась – не без опаски. Майлз галантно поцеловал ей руку, развернулся на месте и сбежал.

Он с трудом удержался, чтобы не запрыгать по ступеням Лондонского дворца, по которым спускался следом за послом. Гений! И вправду чертов гений. Почему он раньше не додумался до такого прикрытия? Шеф Имперской службы безопасности Иллиан придет в восторг. Может, даже Галени немного повеселеет.

Глава 5

В тот день, когда вернулся курьер из штаб-квартиры сектора, Майлз разбил лагерь в коридоре перед кабинетом Галени. Проявив чудовищную выдержку, он не сбил его с ног в дверях, а ворвался в комнату, только когда тот вышел.

Застыв по стойке «смирно» перед столом Галени, Майлз тихо произнес:

– Сэр?

– Да-да, лейтенант, знаю, – раздраженно ответил Галени, давая знак подождать. Наступила тишина: на экране перед Галени мелькали одна за другой страницы с данными. Просмотрев последнюю, Галени откинулся на спинку стула, сдвинув брови.

– Сэр? – настоятельно повторил Майлз.

Все так же хмурясь, Галени встал и жестом пригласил Майлза занять его место:

– Смотрите сами.

Майлз просмотрел все сообщения дважды.

– Сэр! Здесь ничего нет для меня.

– Я тоже это заметил.

Майлз стремительно повернулся к нему:

– Ни шифра кредита, ни приказа, ни объяснений – ничего! Вообще никакого упоминания обо мне. Мы двадцать проклятых дней прождали впустую. За это время мы успели бы пешком добраться до Тау Кита и вернуться обратно. Это безумие! Да нет – это просто невозможно!

Галени оперся рукой о стол, задумчиво созерцая экран.

– Невозможно? Ничего подобного. Я и раньше видел, как терялись сверхважные приказы. Как важные данные посылались не туда, куда надо. Как срочные требования складывались в папочку – ждать, пока кто-то выйдет из отпуска. Такое случается, увы.

– Со мной такого не бывает, – процедил Майлз сквозь зубы.

Галени приподнял бровь:

– Да вы заносчивы, лордик! – Он выпрямился. – Но подозреваю, вы говорите правду. Такие вещи с вами не случаются. С кем угодно, только не с вами. Конечно, – Галени почти улыбнулся, – все когда-то происходит в первый раз.

– Уже второй, – напомнил Майлз, впившись глазами в невозмутимое лицо начальника. Он еле сдерживался, чтобы не бросить в это спокойное лицо самые безумные обвинения. Может, это розыгрыш а-ля комаррский мещанин? Если приказа и кредита нет, значит, их перехватили. Или, возможно, запрос вообще не отправляли. Правда, Галени утверждает обратное. Но неужели он поставит под угрозу собственную карьеру только для того, чтобы насолить докучливому подчиненному? Не то чтобы жалованье барраярского капитана было большой потерей, Майлз знал об этом, и все же деньги есть деньги.

А восемнадцать миллионов марок? Разве это не деньги?

Глаза Майлза вспыхнули, губы крепко сжались. Человек очень и очень небогатый, человек, чья семья потеряла значительное состояние – скажем, при покорении Комарры, – вполне мог польститься на эти проклятые восемнадцать миллионов. Ради них стоило рискнуть… многим. Майлз не считал Галени вором, но в конце концов, что ему известно об этом человеке? За двадцать дней Галени ни словом не обмолвился о себе.

– И что вы теперь намерены делать, сэр? – выдавил из себя Майлз.

Галени пожал плечами:

– Пошлю новый запрос.

– Новый запрос? И это все?

– А что ж еще? Я не могу выложить вам восемнадцать миллионов марок из собственного кармана, лейтенант.

«Вот как? Ну, это надо еще проверить…»

Ему надо срочно вырваться отсюда, из посольства, к своим дендарийцам. Туда, где его ждут собственные прекрасно подготовленные специалисты по сбору информации. Ждут, пока он влачит жалкое существование здесь, в этом болоте. Но если Галени действительно провел его, мысленно пообещал Майлз, в целом мире не найдется норы, где бы он укрылся с похищенными миллионами.

Галени между тем выпрямился и наклонил голову набок, словно прислушиваясь к чему-то, чего не слышал его собеседник.

– Для меня самого это загадка. – И он прибавил, очень тихо, почти про себя: – А я не люблю загадок.

«Уверенный в себе… Хладнокровный…» – Майлз пришел в восторг от актерских способностей капитана, почти равных его собственным. Но если Галени действительно присвоил эти деньги, почему он не исчез? Чего он тут дожидается? Какого-то сигнала, о котором Майлзу не известно? Скорее разузнать все – о да, скорее!

«Еще десять дней, – сказал себе Майлз. – Опять».

– Прошу прощения, лейтенант, – отозвался Галени все так же рассеянно.

«Конечно, попросишь…»

– Сэр, мне нужно провести день с дендарийцами. Обязанности адмирала Нейсмита увеличиваются. Во-первых, из-за этой отсрочки нам совершенно необходимо получить заем у коммерческого банка, чтобы оплатить хотя бы текущие расходы. Я должен лично этим заняться.

– Я уверен, что ваша охрана у дендарийцев совершенно недостаточна, Форкосиган.

– Ну так укрепите ее кем-нибудь из ваших людей, если считаете нужным. Наверняка моя история о клонах уменьшила опасность.

– Ваша история о клонах – чистейший идиотизм, – отрезал Галени, выйдя наконец из задумчивости.

– Она была блестящей, – обиделся Майлз. – Наконец-то мне удалось разделить Нейсмита и Форкосигана. Моя выдумка уничтожила самый опасный аспект всей этой трагикомедии: она отвела внимание от моей злополучной наружности.

– С чего вы взяли, что журналистка поделится своим открытием с цетагандийцами?

– Нас же видели с ней миллионы зрителей, черт подери! Они так или иначе начнут у нее допытываться, кто есть кто.

Майлз вдруг испытал легкий укол страха. Но он быстро успокоился, уверив себя, что цетагандийцы наверняка направят к журналистке какого-нибудь тайного агента. Не может быть, чтобы они просто схватили ее, выпотрошили и прикончили: она все-таки заметная фигура – здесь, на Земле.

– В таком случае почему вы приписали сотворение адмирала Нейсмита цетагандийцам? Одно-то они должны знать наверняка, что они этого не делали.

– Для пущей убедительности, – объяснил Майлз. – Если даже нам неизвестно, откуда взялся этот клон, они не очень удивятся, услышав о нем впервые.

– В ваших логических выкладках есть несколько проколов, – усмехнулся Галени. – Хотя не исключено, что эта нелепая история может сослужить вам службу – оказаться полезной для вашего прикрытия. Но мне она ничуть не помогает. Мне будет так же прискорбно узреть труп адмирала Нейсмита, как и бездыханное тело лорда Форкосигана. Несмотря на свои шизоидные наклонности, даже вы не сможете настолько раздвоиться.

– Я не шизоид, – возмущенно возразил Майлз. – Правда, у меня есть склонность к маниакально-депрессивному состоянию, – признался он после некоторого раздумья.

У Галени дернулся краешек рта:

– Познай себя, советовали древние.

– Пытаемся, сэр.

Галени немного поколебался, но потом мудро решил не реагировать. Хмыкнув, он продолжил:

– Хорошо, лейтенант Форкосиган. Я дам вам в качестве охранника сержанта Барта. Но требую, чтобы вы каждые восемь часов докладывали мне по шифрованному комм-каналу. Можете получить увольнение на сутки.

Майлз, который в эту секунду набрал полные легкие воздуха, готовясь продолжить уговоры, лишился дара речи и едва выговорил:

– О! Спасибо, сэр.

И какого дьявола Галени повернулся на сто восемьдесят градусов? Майлз отдал бы голову на отсечение, лишь бы узнать, что пряталось за этим римским профилем.

Но он поспешил ретироваться, пока Галени не передумал.

Дендарийцы арендовали самую дальнюю стоянку лондонского космопорта из соображений безопасности, а не экономии. То, что ее удаленность сделала ее и самой дешевой, было лишь дополнительным – и приятным – преимуществом. Стоянка находилась под открытым небом, в самом конце поля, и ее окружали необозримые пространства бетона. Никто и ничто не могло подобраться к ней незамеченным. А если неподалеку вдруг начнется какая-то заварушка, подумал Майлз, то вряд ли при этом пострадают ни в чем не повинные гражданские лица. Выбор был абсолютно логичным.

Но зато топать пешком чертовски далеко. Майлз старался шагать как можно энергичнее, но так, чтобы не напоминать при этом паучка, спешившего пересечь кухню. Может, вдобавок к его шизофрении и маниакально-депрессивному синдрому он еще и параноик? Сержант Барт, тяжело вышагивавший рядом с ним в гражданской одежде, хотел подвезти его прямо к люку катера в бронированном автомобиле посольства. Майлзу с трудом удалось убедить его, что семь лет тщательного камуфляжа полетят в тартарары, если кто-нибудь увидит адмирала Нейсмита выходящим из официального транспорта Барраяра. Открытость их стоянки, увы, имела свои недостатки. Но по крайней мере ничто не может застигнуть их врасплох.

Конечно, если это «ничто» не будет соответствующим образом замаскировано. Возьмем, к примеру, вон тот массивный грузовик техобслуживания космопорта, который стремительно движется над самой поверхностью поля. Их тут множество, и глаз быстро привыкает к их виду. Майлз решил, что если бы планировал нападение, то выбрал бы именно такой грузовик.

Низко парящий грузовик между тем изменил направление. Барт дернулся, а Майлз напрягся. Это было чертовски похоже на перехват. Но, черт подери, люки – или окна – не открываются, вооруженные люди не прицеливаются в них даже из рогатки. Однако Майлз и Барт все же вытащили свои разрешенные законом парализаторы. Майлз постарался отскочить от Барта, а тот – заслонить его собой, и в сумятице была потеряна драгоценная секунда.

А потом стремительно летящий грузовик настиг их и снова взмыл вверх, заслонив яркое утреннее небо. Его гладкая герметичная поверхность была неуязвима для парализатора. И Майлзу наконец стало ясно, каким образом его прикончат. Его попросту раздавят.

Он издал что-то вроде всхлипа, резко повернулся и бросился бежать, пытаясь развить спринтерскую скорость. Грузовик рухнул вниз чудовищным кирпичом: там резко отключили антигравы. Это показалось Майлзу чрезмерным: неужели убийцы не знают, что его хрупкие косточки можно размозжить даже бакалейным лотком? От него не останется ничего, кроме отвратительного мокрого места на бетоне.

Майлз нырнул, покатился… Его спас только порыв вытесненного грузовиком воздуха. Открыв глаза, он всего в нескольких сантиметрах от собственного носа увидел край грузовика. Когда машина снова взмыла вверх, Майлз стремительно вскочил. Где Барт? Он по-прежнему сжимал в правой руке бесполезный парализатор. Рука кровила – он ободрал ее при падении.

На сверкающем боку грузовика были утопленные перила для лестницы. Если он окажется на них, грузовик не опасен. Майлз отшвырнул парализатор, прыгнул – чуть не опоздав – и повис на перилах. Грузовик накренился и снова рухнул, накрыв место, где он только что лежал. Потом злобная машина поднялась и снова рухнула с яростным ревом. Словно истеричный великан, пытающийся раздавить паучка шлепанцем. Ударом Майлза сорвало с его ненадежного насеста, и он упал перекатом, пытаясь уберечь кости. Увы! В бетоне не было трещин, куда можно было бы вползти и затаиться.

Под грузовиком опять росла полоска света: он поднимался. Майлз посмотрел, нет ли на бетоне красного комка, но ничего не увидел. Барт?! Нет – вон он, скорчился поодаль, что-то кричит в наручный комм. Майлз вскочил на ноги и побежал, петляя. Сердце у него колотилось так, что, казалось, кровь вот-вот брызнет из ушей. Дыхание почти остановилось, несмотря на судорожно расширяющиеся легкие. Вокруг ходили ходуном небо и бетон… Он потерял из виду катер… Ага, вон он! И Майлз бросился к нему. Бег никогда не был его любимым видом спорта. Да, суровые экзаменаторы, не желавшие принимать его в академию из-за физических недостатков, были правы. С отвратительным басовитым воем грузовик снова поднялся в воздух.

Ослепительно-белая вспышка швырнула Майлза на бетон. Вокруг сыпались осколки металла, стекла и кипящего пластика. Что-то вскользь ударило его по затылку. Майлз прижал руки к голове и вжался в бетон, стараясь спрятаться на ровном месте. В висках у него стучало, голова раскалывалась от бессмысленного жуткого рева.

Спустя миллисекунду Майлз понял, что превратился в неподвижную мишень. Он резко повернулся на бок и огляделся по сторонам в поисках грузовика. Машины-убийцы не было.

Но через воздушное пространство космопорта быстро, в нарушение всех правил, несся черный блестящий аэрокар: несомненно, он послужил причиной всеобщей тревоги – на бесконечных пультах вспыхнули сигнальные огни, а компьютеры, управляющие лондонским транспортом, выдали сигналы боевой готовности. Даже не успев разглядеть зеленую форму сидящих в машине, Майлз определил, что это барраярская команда поддержки: так стремительно Барт рванул к ней. Однако нет никакой гарантии, что три дендарийца, мчащиеся к ним, пришли к тому же выводу. Майлз вскочил… на четвереньки. Резкое, хоть и оборвавшееся движение вызвало головокружение и тошноту. Со второй попытки он сумел подняться на ноги.

Барт схватил его за локоть и потащил к опускающемуся аэрокару.

– Назад, в посольство, сэр! – крикнул он.

Сыплющий проклятиями дендариец в серой форме резко остановился в нескольких метрах от них, направив плазмотрон на Барта.

– Отойди, ты! – прорычал он.

Рука Барта потянулась к карману, и Майлз поспешно встал между ними.

– Свои, свои! – воскликнул он, помахав обоим противникам. Дендариец застыл, недоверчивый и напряженный, а Барт с трудом опустил сжатые кулаки.

Элли Куин, державшая в одной руке ракетомет, уже бежала к ним. Из пятисантиметрового дула все еще шел дымок. Видимо, она стреляла навскидку. Ее раскрасневшееся лицо было полно ужаса.

Сержант Барт посмотрел на ракетомет, с трудом сдерживая ярость.

– Вам не кажется, что это чересчур? – рявкнул он на Элли. – Вы чуть было не разнесли нас к чертям собачьим!

Майлз понял, что Барта снедает досада из-за того, что ракетометом орудовал не он.

Элли возмущенно раскрыла глаза:

– Мне кажется, это было лучше, чем ничего. А «ничего» у вас и без меня хватает.

Майлз поднял правую руку (когда он попытался поднять левую, плечо свело) и неуверенно пощупал затылок. Рука стала влажной. Задета лишь кожа – кровищи много, но опасности никакой. Еще один мундир погорел.

– В подземке неудобно перевозить тяжелое вооружение, Элли, – мягко вмешался он. – Да и через охрану космопорта мы его не пронесли бы. – Он замолчал, глядя на дымящиеся останки грузовика. – Похоже, даже им не удалось пронести оружие через пост безопасности космопорта. Кто бы они ни были.

И он многозначительно кивнул второму дендарийцу, который, с ходу поняв намек, пошел взглянуть на то, что осталось от грузовика-убийцы.

– Пойдемте, сэр! – Барт снова наседал на него. – Вы ранены. Сейчас явится полиция. Они не должны вас увидеть.

Он хотел сказать, что лейтенанту Форкосигану нельзя вмешиваться в какие бы то ни было истории. И был абсолютно прав.

– Конечно, сержант, конечно. Уходите. Возвращайтесь в посольство кружным путем. Не дайте себя выследить.

– Но, сэр…

– Моя служба безопасности, которая только что продемонстрировала свою эффективность, возьмет меня под свою опеку. Идите, Бога ради.

– Капитан Галени мне голову оторвет, если…

– Сержант, мне голову оторвет сам Иллиан, если мое прикрытие будет нарушено. Это приказ. Идите!

Наводящее ужас имя шефа Имперской службы безопасности обеспечивало беспрекословное повиновение. Сконфуженный и запутавшийся сержант Барт позволил Майлзу оттеснить себя к аэрокару. Когда машина стремительно умчалась, Майлз вздохнул спокойнее. Если бы он вернулся сейчас в посольство, Галени наверняка запер бы его в подвале.