Текст книги "Проклятие Шалиона"

Кэсерил с трудом подавил желание броситься вперед и обнять старого приятеля, и вместо этого поклонился. Палли, одетый в официальные бело-голубые тона военного ордена Дочери, в ярко вычищенных башмаках и с сияющим на поясе мечом, рассмеялся и с ироничной улыбкой церемониально поклонился в ответ, одновременно крепко пожимая Кэсерилу руку.

– Ты как оказался в Кардегоссе? – спросил Кэсерил.

– Я здесь по делам правосудия! Процесс тянется уже почти год. Я приехал поддержать провинкара Яррина в его поисках святой истины. Расскажу подробнее…

Палли осмотрел заполненный оживленной публикой зал.

– …но не здесь. А ты, как я вижу, справился со своими проблемами. И при дворе выглядишь как свой.

Кэсерил скривил губы.

– Это пока. Я тоже все тебе расскажу, но не здесь.

Бросив беглый взгляд в зал, Кэсерил отметил для себя, что ни лорда Дондо, ни его старшего брата поблизости не было, хотя с полдюжины присутствующих могли быть негласными агентами ди Джироналов, и они, конечно же, доложат своим хозяевам, с кем встречался и кого приветствовал Кэсерил. Ну и черт с ними!

– Найдем местечко попрохладнее, – предложил он.

Неспешно они прошли в соседний зал и подошли к амбразуре, которая выходила на залитый лунным светом двор замка. На противоположной стороне сидела, тесно прижавшись друг к другу, влюбленная парочка, но они были слишком далеко, чтобы что-то услышать или увидеть.

– Так что там заставило старину ди Яррина поспешить в суд? – полюбопытствовал Кэсерил. Провинкар Яррин был самым высокопоставленным лордом Шалиона, имевшим связь со святым военным орденом Дочери. Большинство молодых людей, имевших склонность к военной службе, предпочитали более славный, как считалось, орден Сына, ставший знаменитым после сражений с рокнарийскими захватчиками. Даже Кэсерил в юности поклялся в верности Сыну, хотя потом и отказался от клятвы, так как… но не стоит вдаваться в детали. Гораздо менее многочисленный святой орден Дочери занимался в большей степени «домашними» делами: охранял храмы, патрулировал дороги, по которым передвигались паломники, одновременно отлавливал бандитов, а также конокрадов и похитителей скота, помогал в розыске убийц. То, что орден Дочери уступал ордену Сына в численности, компенсировалось особым романтическим рвением, с котором его гвардейцы относились к своим обязанностям. Палли, как подумал Кэсерил, внутренне усмехнувшись, будучи романтиком по складу характера, нашел в служении Дочери свое истинное призвание.

– Весенняя генеральная уборка, – ухмыльнулся Палли, став на мгновение похожим на одну из песчаных лис, живших в замковом зверинце. – Нужно, наконец, вымести из Храма плесень, что завелась в его стенах. Ди Яррин подозревает, что, пока генерал не у дел, у местного казначея ордена, когда он распределяет средства, многое прилипает к пальцам…

Палли пошевелил своими пальцами, демонстрируя, как это, вероятно, происходит.

– А потом перетекает в его собственный кошелек.

Кэсерил хмыкнул:

– Не повезло бедняге. Накрыли.

Палли вскинул брови:

– И тебя это не удивляет?

Кэсерил пожал плечами.

– Нисколько. Такие вещи происходят всегда, когда соблазн слишком велик, а силы противостоять ему – малы. Хотя ничего особенного о вашем кардегосском казначее я не слышал – только обычные сплетни, которые ходят здесь о каждом официальном лице и которые повторяют все, кому не лень.

Палли кивнул.

– Но ди Яррин в течение года собирал сведения, искал свидетелей. Два часа назад мы неожиданно явились и взяли казначея с его книгами. Теперь он сидит под охраной в подвале дома Дочери. Завтра ди Яррин представит дело совету ордена, и казначея лишат его должности и звания, а потом передадут в Канцелярию Кардегосса, которая и определит ему наказание.

Палли сжал кулак, предвосхищая победу правого дела.

– Отличная работа, – кивнул Кэсерил. – В городе останешься?

– На недельку-другую, поохотиться.

– Отлично!

Будет время поговорить, а поговорить с умным, достойным человеком – это двойная роскошь.

– Я остановился во дворце Яррина и здесь не задержусь. Ди Яррин явился в Зангру, чтобы поклониться королю и доложить состояние дел генералу Дондо ди Джироналу.

Палли сделал паузу и продолжил:

– Судя по твоему здоровому виду, твои опасения по поводу ди Джироналов оказались беспочвенными?

Кэсерил несколько мгновений помолчал. Ветерок, дующий из окна, принес ночную свежесть. Даже влюбленные, сидевшие внизу, предпочли уйти в тепло. Подумав, он проговорил:

– Стараюсь поменьше встречаться с обоими. На всякий случай.

Палли нахмурился. Чувствовалось, что он хочет что-то сказать, но в этот момент в зале появилась пара слуг, которые везли в танцзал тележку, нагруженную глинтвейном, специями и сахаром, а вслед за ними вбежала хихикающая юная леди, которую преследовал смеющийся молодой придворный. Все скрылись за дверями, но некоторое время еще можно было слышать веселый молодой смех, перебивающий несущиеся из зала звуки музыки, гармонией своей напоминающей цветочный букет.

Увиденное заставило Палли сменить тему.

– А леди Бетрис ди Феррей сопровождает принцессу Изелль?

– А разве ты не видел ее среди танцующих?

– Да нет! Я первым увидел тебя. Тебя нельзя не заметить – этакую оглоблю, подпитающую стенку! Когда я услышал, что принцесса здесь, я подумал, что, может быть, и ты приехал, хотя после нашего последнего разговора наверняка было сказать трудновато. Как ты думаешь, удастся мне ухватить ее на танец, пока ди Яррин сидит с Орико?

– Если у тебя достанет сил раскидать толпу, которая ее окружает, попробуй! Мне не удается, – сказал Кэсерил суховато.

Но Палли удалось это без особых усилий, и вскоре он уже грациозно вытанцовывал с удивленной и смеющейся Бетрис фигуру за фигурой. Удалось ему потанцевать и с принцессой. Обе дамы были, похоже, рады увидеться с ним. Переводя дух после танца, Палли успел раскланяться еще с несколькими лордами, с которыми был знаком, после чего к нему подошел паж и, тронув за рукав, что-то прошептал на ухо. Палли раскланялся со всеми и ушел – вероятно, чтобы сопровождать ди Яррина в его дворец.

Кэсерил страстно надеялся, что новый генерал ордена Дочери Дондо ди Джиронал будет рад получить свое новое хозяйство очищенным от воров.

9

Следующий день он провел в предвкушении удовольствия, которое ожидал получить от приезда Палли. Но Бетрис и Изелль тоже наперебой хвалили молодого марча, и Кэсерил призадумался. Конечно же, в присутствии юных дам Палли может быть неотразим!

С другой стороны – ну и что? У Палли – именье, деньги, молодость, привлекательность, статус. Палли и Бетрис – совсем неплохая пара и, в общем-то, друг друга заслуживают. И тем не менее, думая о приятном времяпрепровождении в беседах с приятелем, Кэверил подсознательно исключал милых дам из этого занятия.

Но, к разочарованию Кэсерила, Палли этим вечером так и не появился в Зангре, как не появился и ди Яррин. Кэсерил предположил, что в деле ознакомления совета ордена со свидетельствами, доказывающими злоупотребления казначея, возникли непредвиденные трудности и дело затянулось на послеобеденное время. Тогда логично было предположить, что Палли продлит свое пребывание в столице и у них все равно будет достаточно времени, чтобы поговорить.

С Палли он увиделся утром следующего дня, когда тот появился на пороге его рабочей комнаты, бывшей неким преддверьем в анфиладу помещений, занимаемых принцессой и ее свитой. Кэсерил оторвался от стола и с удивлением посмотрел на приятеля. Тот сменил свой придворный наряд на дорожный костюм – высокие сапоги, толстая туника и короткий кавалерийский плащ.

– Палли! Садись же! – сказал Кэсерил.

– Я к тебе на секунду, старина! Не мог уехать, не обняв старого приятеля. Ди Яррину, мне и всему нашему отряду приказали до полудня покинуть Кардегосс. В противном случае нас лишат права и чести служить в ордене Дочери.

Он натянуто улыбался, словно пытался перебороть боль.

– Что? – спросил ошеломленный Кэсерил. – Но что случилось?

Он положил на стол перо и отодвинул бухгалтерские книги, в которых вел записи касательно исключительно непростого хозяйства принцессы.

Палли провел ладонью по своим черным волосам и мотнул головой. Ощущение было такое, словно он сам не верил в происходящее.

– Не уверен, что смогу рассказать и не взорваться! – начал он. – Не знаю, как я удержался и не выпустил кишки этому вонючему сукиному сыну! Кэс! Они уничтожили все материалы по делу. Конфисковали улики, прогнали свидетелей. И выпустили из подвала этого ворюгу, этого склизкого червяка казначея!

– И кто это сделал?

– Наш генерал! Воплощение святости, Дондо ди Джиронал, и его прихлебатели из совета, его цепные псы – пусть я ослепну, если поклянусь, что когда-либо видел таких-сяких подонков. Это позор чистым цветам нашего ордена!

В гневе Палли сжимал кулаки.

– Мы все знали, что орден Дочери переживает не лучшие времена, – продолжал он. – Нам давно нужно было просить короля отправить на покой старого генерала, тем более что тот болел. И все мы полагали, что новый, энергичный, молодой лорд позволит нам начать все с чистого листа. Но этот оказался еще хуже! Он намеренно творит зло и беззаконие! Кэс! Они оправдали казначея и выгнали ди Яррина! Они даже не посмотрели на письма, на отчетность, а бумаг у нас было два сундука! Клянусь, они приняли решение еще до заседания совета!

Кэсерил не видел Палли в такой ярости с того дня, как новость о продаже Готоргета рокнарийцам стала известна изголодавшимся и израненным защитникам крепости. Он откинулся на спинку кресла и принялся задумчиво теребить бороду.

– Я подозреваю… нет, я уверен в том, что Дондо ди Джироналу заплатили. Он ведь теперь начальник нашего казначея, и, похоже, орден он будет использовать как собственную дойную корову, а наши два сундука доказательств пойдут на растопку каминов Храма Дочери. Вчера один из священников на лестнице нашептал мне на ухо, что Дондо отправил шесть отрядов нашего ордена в помощь наследнику Ибры – как простых платных наемников. Но это не входит в наш мандат! Это не имеет ни малейшего отношения к святым делам ордена Дочери! Это хуже, чем кража денег. Он крадет чужую кровь!

Шорох и чье-то дыхание заставили Палли остановиться. Они с Кэсерилом посмотрели в сторону двери, ведущей во внутренние покои. Опершись о косяк двери, в проеме стояла леди Бетрис, а из-за ее плеча выглядывала принцесса Изелль. Глаза девушек были широко раскрыты от изумления.

Палли открыл, после чего закрыл рот, сглотнул, вскочил с кресла и, поклонившись, сказал:

– Принцесса! Леди Бетрис! К сожалению, я вынужден покинуть вас. Сегодня я возвращаюсь в Паллиар.

– Нам очень жаль расставаться с вами, марч! – слабым голосом проговорила Изелль.

Палли повернулся к Кэсерилу.

– Кэс, – сказал он извиняющимся тоном, – мне жаль, что я не поверил твоим словам по поводу ди Джироналов. Это было не безумие. Отнюдь! Ты оказался прав по всем пунктам.

Кэсерил с горечью усмехнулся:

– Я думал, мне удалось тебя убедить.

– Старина ди Яррин такой же проницательный, как и ты. Он с самого начала подозревал, что мы останемся с носом. Я еще спросил его, зачем мы въезжаем в Кардегосс с таким большим отрядом, и он сказал: Мальчик мой, такой отряд нам нужен не для того, чтобы въехать, а для того, чтобы выехать. Я тогда не понял его шутки. Теперь мне стало все ясно.

Палли грустно улыбнулся.

– Так вы не вернетесь в Кардегосс? – спросила леди Бетрис обеспокоенно, приложив ладонь к губам.

– Клянусь именем Богини, – ответил Палли и, ритуально приложив ладонь ко лбу, губам, груди и животу, в конце концов прикрыл ею сердце. – Если я и вернусь, то только на похороны Дондо ди Джиронала.

Вытянувшись в струнку, он отдал честь дамам:

– Леди!

После этого склонился к столу, за которым сидел Кэсерил и поцеловал его руку. Кэсерил сердечно ответил на жест прощания.

– Прощайте! – произнес Палли наконец и, развернувшись, вышел из комнаты.

Пространство вокруг того места, которое Палли занимал в комнате, казалось, обрушилось и заполнило его, втянув внутрь дам. Бетрис на цыпочках подошла к наружной двери и выглянула – удостовериться, что там никого нет.

Кэсерил взялся за перо и принялся нервно крутить его в пальцах.

– Сколько вы успели услышать? – спросил он.

Бетрис взглянула на принцессу и ответила:

– Я думаю, все. Марч не сдерживал своих чувств.

Ее лицо выражало крайнюю степень обеспокоенности.

Теперь Кэсерилу нужны были средства, чтобы успокоить и ее, и принцессу.

– Марч рассказывал о закрытом совещании совета ордена Дочери, – сказал он. – Ему не следовало говорить об этом за пределами Храма.

– Но разве он не является гвардейцем Дочери и членом совета? Если так, то у него не меньше прав, чем у кого бы то ни было из тех, кто служит Богине, – сказала Изелль.

– Да, но в своей горячности он высказал обвинения в адрес генерала ордена, подтвердить которые он… он не в состоянии.

Изелль пристально посмотрела на Кэсерила.

– Но вы ведь верите ему? – спросила она.

– Дело не во мне и не в том, во что я верю или не верю.

– Но если то, что рассказал марч, правда, то это – преступление. Даже хуже, чем преступление. Это богохульство, надругательство над верой в короля и Богиню, а также над всеми, кто присягнул исполнять их волю!

Она видит все возможные следствия. Это хорошо! Хотя подождите, милые дамы…

– Мы не видели доказательств, – проговорил он. – Может быть, они не удовлетворили членов совета, и он отверг их как несостоятельные. Мы же не знаем!

– Но если мы не видели улик, которые представил на суд совета марч ди Паллиар, мы же можем исходить из того, что мы знаем о людях, и уже на основе этого судить о том, кто прав, а кто – нет?

– Нет, – твердо ответил Кэсерил. – Даже завзятый лжец может время от времени говорить правду, а самый честный человек в исключительных обстоятельствах лгать.

Бетрис обеспокоенно посмотрела на Кэсерила.

– Вы считаете, что ваш друг лгал?

– Как мой друг, конечно же, нет… Но он мог ошибаться.

– Все это слишком туманно, – решительно заявила принцесса. – Я спрошу совета у Богини.

Кэсерил, вспомнив, каким образом она воспользовалась советом Богини в прошлый раз, поспешил сказать:

– Не нужно обращаться за советом в столь высокие сферы, принцесса. Вы случайно услышали чьи-то тайны и должны следовать простой человеческой обязанности – никому их не раскрывать. Ни словом, ни делом.

– Но если это правда, это очень серьезно, лорд Кэс.

– И тем не менее, симпатии или антипатии в наших суждениях о ком-то или о чем-то весят не больше, чем досужие слухи.

Изелль задумчиво нахмурилась.

– Мне действительно не нравится лорд Дондо. Он странно пахнет, а руки у него горячие и потные.

Бетрис кивнула с гримаской отвращения и добавила:

– Точно! И он всегда норовит до тебя дотронуться. Фу!

Перо выпало из пальцев Кэсерила, испачкав ему рукав капелькой чернил. Он отложил бумаги в сторону.

– Вот как? – спросил он, как ему показалось, тоном вполне бесстрастным. – И где?

– Да везде! Во время танцев, за обедом, в зале. То есть я имею в виду, что тут многие джентльмены флиртуют, а некоторые делают это очень мило. Но лорд Дондо… Он такой настырный! Почему бы ему не поухаживать за дамами своего возраста? Не понимаю, почему он не хочет очаровывать их?

Кэсерил едва не спросил Бетрис, считает ли она тридцатипятилетнего мужчину таким же стариком, как и сорокалетнего, но вовремя осекся и вместо этого сказал:

– Он хочет получить возможность влиять на принца Тейдеса, а потому стремится заручиться поддержкой принцессы и, заодно, и ее дам.

Бетрис облегченно вздохнула:

– Вы считаете? А то я уж думала, что он питает ко мне какой-то особый, гнусный интерес. Но если его интересует принц – тогда понятно!

Кэсерил продолжал обдумывать сказанное Бетрис, когда Изелль произнесла:

– У лорда Дондо странные представления о моем характере. Он думает, что, соблазняя моих дам, он заручится моим хорошим к нему отношением? И мне не кажется, что его влияние на Тейдеса так уж благотворно, если исходить из того, что я вижу. То есть, если бы он влиял в лучшую сторону, мы видели бы и добрые результаты. Тейдес бы лучше учился, был бы здоровее, стремился узнать что-нибудь новое о мире, в котором мы живем.

Да, влияние лорда Дондо вело принца, увы, совсем не в эту сторону, как это понимал Кэсерил.

Изелль же продолжала, горячась все больше:

– Ведь Тейдесу пора изучать государственное устройство, верно? И как управлять страной! Мог бы посмотреть, как работает канцлер и его службы, посидеть на заседаниях разных советов, послушал бы послов. Или занялся бы изучением воинского дела. Охота – это, конечно, интересно, но разве не обязан он учиться и воинскому ремеслу? Его духовной пищей являются исключительно сласти. А где же настоящая еда? Где мясо? Что же у нас будет за король, если его так воспитывают?

Наверное, точно такой, как и нынешний, Орико – вялый и слабый. И он, увы, не сможет победить канцлера ди Джиронала в борьбе за власть в Шалионе.

Но вслух он сказал:

– Не знаю, принцесса!

– Что же мне делать? Что делать?

Изелль нервно расхаживала из угла в угол, шелестя юбками.

– Мама и бабушка наказывали мне присматривать за Тейдесом. Кэсерил! Но ведь вы можете что-то узнать достоверное про продажу наших людей наследнику Ибры? В конце концов, это же не секрет!

В этом она была права. Кэсерил сглотнул.

– Я постараюсь, моя госпожа! – сказал он. – Только… только что потом?

Он посуровел голосом.

– Дондо ди Джиронал – это власть и сила, с которыми нужно обходиться очень осторожно.

Изелль, резко повернувшись к Кэсерилу, внимательно посмотрела на него.

– И неважно, насколько прогнили эти власть и сила?

– Чем более они прогнили, тем менее защищены.

Изелль вскинула голову.

– Тогда скажите мне, кастиллар: насколько защищен, по вашему мнению, Дондо ди Джиронал?

Вопрос застал Кэсерила врасплох. Должен ли он сказать: Дондо ди Джиронал после своего брата – самый опасный человек в Шалионе? Но вместо этого он достал из глиняного кувшина новое перо и стал его аккуратно подрезать ножичком. Пролетело несколько секунд, и он сказал:

– Мне тоже не нравятся его потные руки.

Изелль недовольно фыркнула. Кэсерила же от дальнейшего допроса спас зов Нан ди Врит, которой срочно потребовались принцесса и леди Бетрис – возникли какие-то проблемы с шарфами и жемчугом, и юные дамы удалились.

Осень наступала на остатки лета; охотники прекратили свои вылазки, и принцесса Изелль, чтобы умерить бушевавшую в ней неуемную энергию, почти каждый день выезжала в сопровождении своей небольшой свиты на конные прогулки по поросшим дубовыми лесами окрестностям Кардегосса. Во время одной из таких прогулок Кэсерил, ехавший вместе с Бетрис и парочкой уныло постанывающих грумов позади принцессы, бодро галопирующей на своей кобыле, старался найти утешение в холодном свежем воздухе и мягком похрустывании пожелтевшей листвы, как вдруг услышал позади приближающийся топот копыт. Глянув назад, он почувствовал, как все внутри его напряглось: их догоняла кавалькада всадников в масках. Кричащая и гикающая толпа конных приблизилась к ним, и Кэсерил уже наполовину вытащил свой меч, но тут же успокоился: поравнявшиеся с ними лошади и экипаж принадлежали молодым придворным Зангры. Сами же всадники были одеты в причудливые лохмотья, а их голые руки и ноги вымазаны ваксой для обуви, которая должна была имитировать грязь.

Кэсерил вздохнул и пригнулся к луке седла, чтобы успокоить сердцебиение, а смеющиеся «бандиты» в это время пленили принцессу и леди Бетрис, связав их, а также грумов и Кэсерила, разноцветными шелковыми лентами. Лучше бы, конечно, чтобы хоть кто-то его предупредил об этой учиненной придворными забаве. Ведь тот же весело смеющийся лорд ди Риналь за малым не получил по горлу остро отточенным мечом Кэсерила – равно как и его паж, которому кастиллар в момент перерубил бы хребет. Да и третий из скакавших рядом «бандитов» не увернулся бы и получил сталь в живот. И все это произошло бы еще до того, как Кэсерил подумал бы, что ему делать, или открыл бы рот, чтобы предупредить принцессу об опасности. Напавшие на них начали смеяться над выражением ужаса в лице Кэсерила, над мертвенной бледностью его кожи, над мечом, который он едва не выхватил. Знали бы они, что кроется за этим ужасом и бледностью, они бы моментально прекратили смеяться. Он же только улыбнулся и предпочел промолчать.

Они подъехали к «лагерю бандитов», где несколько слуг из Зангры, также одетых в живописные лохмотья, жарили на вертелах целого оленя и дичь помельче. Дамы, изображавшие бандитских подружек – в основном, пастушек и нищенок, приветствовали появление добычи громкими криками. Принцесса, смеясь, вскрикнула, когда король «бандитов», ди Риналь, выхватив ножницы, отлезал ей локон волос – локон он якобы пошлет королю и потребует за нее выкуп. Но маскарад на этом не закончился, потому что в этот момент в лагерь ворвался отряд «спасителей», ведомый Дондо ди Джироналом. Воины отряда были одеты в бело-голубые наряды рыцарей Дочери. Началась схватка игрушечными мечами, во время которой было пролито немало свиной крови, которую щедро брызгали на дерущихся слуги. Всех «бандитов» убили, несмотря на то что кто-то жаловался, что это нечестно, а локон принцессы у короля бандитов забрал сам лорд Дондо. После окончания битвы появился человек в костюме священника и, окропив «убитых» вином, вернул их к жизни, после чего вся компания уселась за пирушку.

Кэсерил оказался за одной скатертью с принцессой, Бетрис и лордом Дондо. Сидя с краю, он едва притрагивался к вину и еде, наблюдая и слушая, как Дондо развлекает, как тому казалось, принцессу своими тяжеловесными шутками. Дондо умолял Изелль подарить ему локон в награду за свое спасение, и, щелкнув пальцами и подозвав пажа, предложил в обмен кожаный футляр, в котором лежали два инкрустированных бриллиантами черепаховых гребня.

– Сокровище в обмен на сокровище, – заявил Дондо, картинно убирая локон принцессы в нагрудный карман, поближе к сердцу.

– Это жестоко с вашей стороны, – парировала Изелль, – дарить гребни, но забирать волосы, которые я должна ими украшать.

Она принялась рассматривать, как в лучах солнца играют бриллианты на гребне.

– Но вы легко отрастите новый локон, принцесса!

– А вы сможете вырастить новое сокровище?

– Так же легко, как вы, уверяю вас!

Лежа рядом с сидящей принцессой, он опирался на локоть, едва не касаясь ее колен своей головой.

Принцесса улыбнулась:

– Ваша новая должность приносит вам хороший доход, генерал?

– Немалый!

– Тогда вам нужно было бы играть роль короля бандитов, а не нашего спасителя, – проговорила Изелль.

Улыбка на лице Дондо потускнела, и он сказал:

– Если бы это было не так, где бы я взял деньги, чтобы покупать бриллианты на радость прекрасным дамам?

Изелль вспыхнула и опустила глаза. Дондо довольно осклабился. Кэсерил, прикусив язык, потянулся к серебряной фляге, думая в случае острой необходимости как бы случайно плеснуть несколько капель на шею сидевшей перед ним принцессы. Увы, фляга была пуста. Но, к его немалому облегчению, принцесса взяла немного хлеба и мяса и принялась есть. Что характерно, меняя в очередной раз позу, она подобрала юбки так, чтобы они не касались лорда Дондо.

Наступил вечер, и с низин повеяло холодом. Бандитский пикник закончился. Вся компания поднялась и медленно направилась к замку. Изелль, ехавшая впереди, на минуту придержала свою кобылу и дождалась, когда с ней поравняется Кэсерил.

– Кастиллар! – спросила она. – Вы разузнали все, о чем я просила в связи с продажей наемников в Ибру?

– Несколько человек подтвердили эти слухи, но их свидетельств недостаточно. Нужно искать еще.

По правде сказать, у Кэсерила были веские доказательства свершившегося, но он счел, что рассказывать об этом Изелль здесь и сейчас было бы неблагоразумно.

Она молча кивнула и, пришпорив лошадь, догнала Бетрис.

Этим вечером банкет продолжался не так долго, как обычно, и закончился без танцев. Усталые лорды и леди разошлись по своим покоям – отдыхать или предаваться более интимным утехам. Кэсерил, шедший к себе, увидел, что его догоняет Дондо ди Джиронал.

– Пройдитесь со мной, кастиллар, – сказал Дондо. – Я думаю, нам следует поговорить.

Кэсерил пожал плечами и последовал за Дондо, не упустив при этом из виду, что сзади, на некотором расстоянии, за ними следуют двое из молодых приятелей генерала, явно его подручные. Выйдя из башни, расположенной в узкой оконечности крепости, Кэсерил и Дондо оказались в маленьком дворике, откуда видно было слияние рек. По сигналу Дондо его приятели остановились и, словно стражи, остались ждать у двери, устало прислонившись к ее косяку.

Кэсерил просчитал шансы. Дондо в случае необходимости он достанет. Несмотря на все последствия плена и тяжкого труда на галерах, его жилистые руки были гораздо сильнее, чем казались. С другой стороны, Дондо был, без сомнения, лучше обучен. Его приятели были молоды. Немного пьяны, но молоды. Трое на одного – здесь даже мечом особенно не помашешь. Что потом скажут? Скажут: неуклюжий секретарь перебрал за ужином, вышел погулять по крепостной стене и, оступившись в темноте, с высоты в три сотни футов упал в протекающую внизу реку. Его изломанное падением тело найдут на следующий день, и никто не определит причин, по которым он погиб.

Несколько светильников, встроенных в стенные ниши, освещали мощенный камнем дворик. Дондо пригласил Кэсерила присесть на гранитную скамью у внешнего парапета. Камень был холоден и шершав, а ночной ветерок резанул по шее. Негромко хмыкнув, Дондо присел рядом и, автоматически откинув полы плаща, обнажил рукоять меча.

– Итак, Кэсерил, я вижу, вы теперь в большом доверии у принцессы Изелль!

– Должность ее секретаря – это большая ответственность. Еще большая – должность ее наставника. Я очень серьезно к этому отношусь.

– Не удивительно. Вы всегда ко всему относились серьезно. Но вы же знаете: во всем нужно следовать мере. Слишком много добрых качеств в одном человеке – это уже плохо.

Кэсерил пожал плечами.

Дондо, развалившись, сел поудобнее, словно намеревался поболтать с самым близким другом.

– Например, – начал он и махнул рукой в сторону башен, лицом к которым они сидели, – девушка ее возраста и склонностей должна интересоваться мужчинами, и, тем не менее, я нахожу, что она чрезвычайно холодна. Кобылка, подобная ей, предназначена для размножения – у нее широкие бедра, уже сейчас вполне годные для того, чтобы принять мужчину.

И он указал на себя, словно в качестве иллюстрации.

– Все, конечно, надеются, что ей не досталась в наследство от ее бедной матери та капля крови, из-за которой у той были проблемы с головой.

Кэсерил решил не участвовать в обсуждении этих вопросов и вновь пожал плечами.

– Будем надеяться и мы, – отозвался он.

– Будем, – подхватил Дондо. – И тем не менее, даже не принимая это в расчет, можно задаться вопросом: а настраивает ли против меня принцессу кто-нибудь… кто-нибудь, кто слишком серьезно относится к своим обязанностям?

– При дворе много сплетников.

– Согласен, – кивнул Дондо. – И все-таки Кэсерил, скажите, как вы говорите принцессе обо мне?

– Как? Очень корректно. Очень аккуратно.

Дондо сел поудобнее, сложив руки на груди.

– Это хорошо. Очень хорошо.

Несколько мгновений он помолчал и продолжил:

– И все-таки я бы предпочел, чтобы вы говорили обо мне с большей теплотой. Так было бы еще лучше.

Кэсерил, покусывая нижнюю губу, сказал:

– Изелль – очень умная и тонко чувствующая девушка. Я уверен, она поймет, где я говорю неправду. Лучше оставить все, как есть.

– Ну что ж, теперь подойдем к тому, о чем нельзя было не поговорить. Я полагаю, вы еще держите на меня зуб за ту жуткую игру, в которую нас заставил играть безумный принц Олус!

Кэсерил отрицательно покачал головой:

– Все это забыто, милорд.

Близость Дондо, его запах всколыхнули память Кэсерила, заставили его все вспомнить в деталях – его отчаяние, тяжелый удар, который нанес Дондо, скрежещущий звук металла…

– Забыто и быльем поросло…

– Ну что ж, вовремя забывать – это свойство порядочного человека. И все-таки, как мне кажется, вам чего-то недостает. Вы ведь, как я знаю, не так уж и богаты. Не всем удается отхватить у этого мира кусок пожирнее.

Дондо не без труда снял со своего толстого влажного пальца перстень – золото было достаточно тонкое, но в него был вправлен большой зеленый камень. Он протянул перстень Кэсерилу и сказал:

– Я надеюсь, что этот пустячок сделает вас более дружелюбным по отношению ко мне. И более молчаливым.

Кэсерил никак не отреагировал на это предложение.

– Все, в чем я нуждаюсь, я получаю у принцессы, милорд.

– Понимаю.

Дондо сдвинул, нахмурившись, свои темные брови, искорки загорелись в его прищуренных глазах.

– И все-таки, – сказал он, – ваша должность не позволяет вам как следует набить карманы, верно?

Кэсерил стиснул зубы, едва сдерживая ярость.

– Если вы отказываетесь верить в мое бескорыстие, милорд, попробуйте подумать о будущем, которое ожидает принцессу Изелль. Тогда вы поймете, что Боги все-таки наградили меня мозгами. Сегодня у принцессы в распоряжении всего-навсего небольшая свита. А завтра это может быть целое королевство.

– И вы это серьезно?

Дондо откинулся на спинку скамейки и разразился смехом.

– Бедный Кэсерил! Если человек во имя журавля в небе пренебрегает синицей, которую держит в руке, то, скорее всего, он останется и без журавля, и без синицы. И это умно, считаете вы?

Он положил перстень на скамейку – как раз между собой и Кэсерилом.

Кэсерил развел руками – что делать! После чего положил ладони на колени и сказал негромко:

– Сберегите свое сокровище, милорд, и купите себе кого-нибудь другого. Не думаю, что такого человека будет трудно найти.

Дондо взял перстень и бросил на Кэсерила гневный взгляд.

– Вы нисколько не изменились. Такой же ханжа, как и раньше. Вы с ди Сандой – два сапога пара. Не удивительно, если вспомнить ту старушенцию в Валенде, которая наняла вас обоих.

Он встал и направился внутрь, на ходу надевая перстень на палец. Его приятели с любопытством посмотрели в сторону Кэсерила и последовали за своим господином.

Кэсерил вздохнул. А не слишком ли высокую цену он заплатил за эту минуту яростного торжества? Может быть, было бы мудрее принять взятку, успокоить Дондо, дать ему понять, что он купил себе еще одного человека – такого же, как он сам? Человека, которого легко понять, которого просто держать в узде? Чувствуя свинцовую усталость во всем теле, Кэсерил встал и пошел домой.

Он уже вставлял ключ в замочную скважину, когда мимо него, зевая, прошел ди Санда. Они оба промычали вялые, хотя и дружественные приветствия.