Текст книги "Безмолвные компаньоны"

– Что? – она потянулась к дверной ручке и стала дергать ее из стороны в сторону. Та не поворачивалась. – Проклятье.

Видно, замок снова заклинило – потому и раньше дверь не удавалось открыть. Все же нужен слесарь, чтобы заменить механизм, а то и вовсе поставить новую дверь. Еще одно дело, которым предстоит заняться.

Утомленная всем этим Элси доплелась до лестницы и начала долгий спуск на нижний этаж. Она чувствовала себя нездоровой. Видно, все дело в самом доме: он давит на нее непосильным грузом. Сейчас она поговорит с миссис Холт и после этого сразу ляжет отдыхать.

В Большом холле она увидела Хелен, пытающуюся пристроить компаньонку у окна.

– Вот, решила поставить ее сюда, – улыбнулась служанка, – получается, как будто выглядывает и встречает вас.

Она склонила голову к плечу, вглядываясь в фигуру.

– А она немножко на вас смахивает, мэм.

При ярком освещении сходство деревянной девочки с Элси действительно было заметнее. От этого ей сделалось не по себе.

– Немного. Не странно ли? – в последний раз бросив на девочку взгляд, Элси направилась к западному крылу и, открыв обитую зеленым сукном дверь, оказалась в помещении для прислуги.

Воздух здесь был густо пропитан запахами супа, гари и перекаленного масла. В глубь дома лабиринтом уходили коридоры с голыми стенами и каменным полом, тусклая масляная горелка едва освещала путь.

На двери комнаты миссис Холт красовалась надпись белыми буквами: Экономка. Элси постучалась – за день она уже второй раз стучала, прося позволения войти, и это в собственном доме.

– Войдите.

Элси протиснулась в комнатушку, атмосфера которой живо напомнила ей о гороховом супе. Единственная лампа на столе отбрасывала слабый свет на бумаги миссис Холт. Экономка, сидевшая на простом деревянном стуле, повернулась и, увидев госпожу, вскочила на ноги.

– Ах, миссис Бейнбридж! Какая неожиданность. Милости прошу, проходите.

На маленьком столике был накрыт чай, чашки были синие с белым. Элси с облегчением села. Она слишком стыдилась своей усталости, чтобы попросить пить, но мечтала, чтобы миссис Холт сама догадалась предложить ей чаю.

– Я как раз собиралась с вами поговорить, – говорила между тем миссис Холт, прибирая на столе бумаги. – Из Торбери Сент-Джуд только что привезли продукты, и я хотела обсудить с вами составленное мною меню.

– Я уверена, что вы все сделали прекрасно. Мы будем вести очень тихую жизнь, мисс Сара и я, пока не вернется мистер Ливингстон.

– Я предполагала, что так будет, мадам. Но это не причина, чтобы не получать удовольствия от еды.

– Совершенно справедливо. Собственно, миссис Холт, раз уж я здесь… Мне хотелось бы кое-что с вами обсудить.

– Что именно, мадам?

Миссис Холт смотрела на нее своими выцветшими, пожелтевшими глазами, только и всего – так почему же Элси померещился на ее лице отблеск адского пламени? Элси облизнула губы, не зная, с чего начать. Мне нечего стыдиться, напомнила она себе. Дитя было зачато не в грехе, что бы кто ни думал.

– Скоро нам потребуется… больше прислуги. А Мейбл считает, что никто из жителей Фейфорда не согласится на работу в этом доме?

– О. – Морщины на лице экономки обозначились резче. – Все это очень, очень непросто, мадам. Между деревенскими и семейством существует давняя распря – она тянется, полагаю, со времен Гражданской войны. Они уверяют, что одна из хозяек дома была ведьмой – словом, какой-то вздор в этом роде.

Элси рассматривала скатерть и вышитые на ней букетики мелких цветов. Когда Мейбл сказала ей, что деревенские боятся дома, она подумала о привидениях или нежити, никак не о ведьмах. Но всем известно, что в те дни женщин нередко за любую мелочь могли обвинить – и обвиняли – в ведовстве.

– Вы хотя бы пытались нанять кого-то из Фейфорда, миссис Холт?

– О да. Но, видите ли, семья Робертсов начала вставлять мне палки в колеса. Один из Робертсов в начале века служил здесь лакеем, и с ним произошел несчастный случай.

– Что еще за несчастный случай?

Миссис Холт прижала руку к груди и поправила брошь-камею.

– Никто в точности не знает, как это случилось. Бедняга упал с галереи прямо в Большой холл. Сломал шею, разумеется. Ужасная трагедия. Но Робертсы, даже спустя столько лет, настаивают, что его столкнули.

– Кто?

– Ну… тогдашний хозяин вскоре после этого потерял супругу. Так, ходят слухи, что тот лакей, Робертс, был ее воздыхателем… Сами знаете, как это бывает, – миссис Холт повела в воздухе рукой, похожей на куриную лапку. – Ревнивый муж решил отомстить.

– Честное слово, местные жители, кажется, живут только россказнями, да все про нас.

Миссис Холт улыбнулась.

– Деревенщина, мадам. Надо же им чем-то развлекать себя долгими зимними вечерами. Но не переживайте из-за этого. Я не сомневаюсь, что мы найдем где-нибудь прекрасных работников и для дома, и для сада.

– Будем надеяться. – Элси прокашлялась и продолжила: – Видите ли, у меня имеется причина быть разборчивой в подборе персонала. Скоро… я хотела сказать, скоро придет весна, и… я имею основания надеяться, что… – кровь бросилась ей в лицо. Деликатного способа сообщить о своем положении она не находила.

– Уж не хотите ли вы сказать… Господи, миссис Бейнбридж, вы пытаетесь мне сказать, что вы в тягости?

В тягости. Много лет Элси не слышала этого выражения – довольно вульгарного, но сейчас именно оно помогло ей справиться с собой.

– Да. Ребенок должен появиться на свет в мае, – она почувствовала себя неловко, увидев, что на глаза пожилой женщины навернулись слезы. Смутившись, она торопливо продолжала: – Мне потребуются няни, а также новая горничная для меня самой. Я собираюсь съездить в Торбери Сент-Джуд и посетить там бюро найма. Вы ведь там нашли Мейбл и Хелен?

Миссис Холт открыла рот. Затем закрыла.

– Я… я ведь не могла предложить большого жалованья, мадам. А поместье так запущено, ведь господа не жили здесь постоянно, для девушек никакой перспективы продвижения… – она беспокойно ерзала на стуле. – Словом, я предпочла взять в услужение девушек из работного дома, мадам.

– Из работного дома, – задумчиво повторила Элси. Ну конечно, это многое объясняло. – Я полагаю, они и обучения не проходили?

Миссис Холт зарделась.

– Хелен училась – и служила горничной.

– А по какой причине она ушла с прежнего места?

И снова миссис Холт принялась играть с брошью.

– Я в это не вдавалась.

– Должна заметить, я поражена тем, что вы могли счесть таких женщин подходящими для службы в моем доме! Вы ничего не узнали о них, об их характерах. Вам не пришло в голову, что они могут быть нечисты на руку? Мейбл ужасно воспитана. Убежала и оставила поднос с едой портиться у меня в комнате. А какие выражения она использует, не может даже толком сделать реверанс – я не могу рисковать, вдруг дитя начнет подражать подобному поведению!

– Мне остается только принести свои извинения. Я поговорю с ней, мадам. Девушки не обучены прислуживать господам. Да и я, боюсь, была с ними слишком мягкой. – Она глубоко вздохнула. – Но я нахожу, что с общей уборкой и стряпней они справляются вполне удовлетворительно.

– Хотелось бы мне с вами согласиться. В бордовом коридоре столько пыли – просто на удивление! Мало того, я даже обнаружила на лестнице опилки – откуда бы им там взяться? У некоторых ковров вид такой, словно их вообще никогда не выбивали, и я не могу понять причины – ведь детская комната в идеальном порядке.

Миссис Холт резко вскинула голову.

– Детская?

– Да. Это единственная комната, о которой, слава богу, можно не беспокоиться. Она полностью готова для моего ребенка.

Миссис Холт смотрела на нее с подозрением.

– Тут, как мне кажется, какое-то недоразумение. Девушки редко заглядывают в детскую.

– Ошибаетесь, миссис Холт. Они даже стерли пыль с лошадки-качалки и накрыли кукольный стол к чаю.

– Боже правый, – миссис Холт покачала головой. – Я и знать ничего не знала. Хелен все повторяла, что боится той комнаты. Вся мебель в ней была покрыта чехлами от пыли.

– Но не сегодня. Идемте, я вам покажу. – Элси встала.

Миссис Холт тоже поднялась, придерживая звякающие ключи на поясе.

– Я и сама туда почти никогда не захожу, – призналась она. – А ведь «людская» лестница ведет почти прямо туда. Вы не против?

– Нисколько. Мне ничуть не трудно подняться по лестнице для слуг.

Элси расхрабрилась, но ей пришлось пожалеть о своем решении. На лестнице не оказалось места для ее кринолина. Он смялся и обвис тяжелым хвостом, который приходилось подтягивать со ступени на ступень.

Наконец они добрались до лестничной площадки, мимо которой днем Элси проходила с Сарой. Следом за экономкой Элси подошла к двери. Ее вновь охватило неприятное чувство, напряжение, не позволявшее ей двигаться. Это всего лишь детская, твердила она себе. Плакать не из-за чего.

Побряцав ключами на поясе, миссис Холт, сунула один в замочную скважину. Замок щелкнул.

– Но здесь было не заперто, когда… – Этого не может быть. Этого просто не может быть.

От солнечной, до мелочей отделанной комнаты не осталось и следа. Окна были занавешены обтрепанными тряпками, пропускающими лишь немного света. Не было кукол. Не было ковчега. Осталось несколько ящиков для игрушек, но все они были покрыты толстым слоем вековой пыли. Огромные белые полотнища, такие же как в мансарде, приподнимались в тех местах, где прежде стояли лошадка и колыбель. Каминная решетка была съедена ржавчиной, как и кроватка.

Миссис Холт безмолвствовала.

– Я… это совсем не… – у Элси было множество слов, готовых сорваться с языка, но она никак не могла произнести ни одно из них. Как это могло произойти? Склонившись над колыбелью, она приподняла холст. – Вот здесь, на этом самом месте, стояла чудеснейшая…

Она ахнула. Материя соскользнула на пол, и по комнате разнесся гнилостный камфарный запах. Остов колыбели был на месте, но нежные драпировки выцвели и были изъедены молью.

– Не кажется мне, что девушки здесь много трудились, – осторожно подбирая слова, сказала миссис Холт. – Печальное это место. С тех пор, как малюток не стало, его открывают только раз в несколько месяцев, чтобы проветрить.

Элси ошеломленно глядела на нее. Та детская была, она была великолепна. Нельзя представить себе то, что она видела. Сара тоже была здесь – она даже качнула лошадку.

– Что… что вы сказали? Малютки?

Миссис Холт всколыхнулась, при этом связка ключей зазвенела.

– Да, Господи помилуй их.

– Чьи малютки?

– Чьи же – хозяина и хозяйки. Родителей мастера Руперта. Он был третьим ребенком – по крайней мере, так говорили.

Элси прислонилась к колыбели. Та заскрипела.

– Вы знали родителей Руперта? До того, как они умерли?

– Знавала, мадам, знавала, – экономка печально понурилась и будто мгновенно постарела. – Я служила у них в Лондоне. Совсем девчонкой я тогда была. Видела, как появился на свет мастер Руперт.

Севшим от волнения голосом она продолжала.

– Он… он был у них первым из младенцев, кто родился не в Бридже. А другие-то умерли, как они говорили, еще до переезда. Да ведь оттого-то они и перебрались в Лондон, – миссис Холт отвернулась. – Представьте, каково это, жить в доме, где потерял родное дитя.

– Другие дети умерли? – Элси посмотрела на полуразвалившуюся колыбель и почувствовала дурноту. Она отпустила край, и пустая кроватка качнулась. Боже, что за наследство досталось ее ребенку: нервозная мать и детская комната, видевшая смерть.

– Миссис Холт, я совершенно не хочу вас расстраивать. Но, – она нерешительно шагнула к экономке, – вы одной из последних видели моего супруга живым. Никто так и не рассказал мне, от чего и как он, собственно, умер. Он не писал мне, что болен. Что с ним произошло так внезапно?

Миссис Холт извлекла носовой платок и промокнула глаза.

– Ах, мадам. Нас всех это просто потрясло. Он казался бодрым и здоровым – разве только что-то его заботило. Мне казалось, что он не спал… Но подумать нельзя было, что он вот так помрет в одночасье!

– Продолжайте… – Элси затаила дыхание.

– Нашла его Хелен. Завизжала так, что я до гробовой доски не забуду. Ужас меня пробрал до костей от ее визга.

– Но как? Как он умер?

– Мирно, мадам, на этот счет не волнуйтесь. Мирно. В постели, лежа под одеялом.

– Не в моей постели?

– Нет, нет. Другая спальня, соседняя. Коронер определил, что это сердце. Сказал, что бывает такое, мгновенно. Ходит себе человек всю жизнь с больным сердцем и знать об этом не знает, покамест… ну, словом, не знает.

Так значит, сердце, бывшее таким горячим и любящим, сожгло себя дотла. Она вздохнула.

– Надеюсь, ему не было больно. Я заметила у него на лице занозы. Вы не знаете, откуда они могли взяться?

Миссис Холт недоуменно сощурилась.

– Занозы? Не знаю, мадам. Бальзамировщики, конечно, могут учудить что-то странное. Но когда Хелен его нашла, никаких следов борьбы мы не заметили. Внезапный приступ, вот что это было. Лежал с открытыми глазами, – из ее собственного глаза выползла слезинка и потекла вниз по морщинке, как по руслу. – Я увидела, что у него глаза открыты, мадам, и закрыла их. Господи, помилуй нас, грешников, что же это за жизнь такая.

– Жизнь, очень жестокая к Бейнбриджам, – Элси ненадолго задумалась. – Но миссис Холт, вы говорите, что присутствовали при рождении Руперта в Лондоне. А как вышло, что вы оказались тут?

Та потерла глаза и, потупив взгляд, сложила носовой платок.

– Это господин постарался.

– Отец Руперта?

– Да. – Экономка замялась, и Элси показалось, что она с особой тщательностью подбирает слова. – Он был ко мне неравнодушен. Я ему помогала ухаживать за госпожой. Она тяжело дохаживала, бедняжечка, да так после родов до конца и не оправилась. Перед самой… перед тем, как мы ее потеряли, она вдруг стала заговариваться, лепетала странное про этот дом. Все бормотала, бывало, что-то, и так… страшно тоскливо.

– Странное? Что вы имеете в виду?

Миссис Холт замотала головой.

– Не знаю, как объяснить. В этом смысла-то большого не было. Помню, часто говорила про эту детскую и лошадку. Всякую чепуху. Но после того, как она отошла, хозяина тоже начали одолевать эти мысли. Говорил, что супруге его легче будет покоиться с миром, если кто-то станет присматривать за лошадкой. – Уголки ее скорбного рта приподнялись в слабом подобии улыбки. – Я не хотела ехать. Не хотела бросать маленького Руперта – он тогда только учился ходить. Но хозяин сумел-таки меня уговорить.

– Каким образом?

Экономка чуть усмехнулась.

– Лестью. Лестью и подкупом, чем же еще? Для молоденькой девчонки вдруг получить место экономки, домоправительницы – от такого шанса не отказываются. Особенно если думаете о том, как будете содержать свою мать в старости. Человек он был твердый, непростой, мистер Бейнбридж, но тут сказал удивительную вещь. До смертного одра ее не забуду. «Дому нужен кто-то юный и невинный, – сказал он мне. – Кто-то неиспорченный. Не озлобленный. Этим ангелом должны стать вы, Эдна». Глупость какая-то, верно? Но меня это тронуло. С того дня я из кожи лезла. Старалась быть тем ангелом, каким он меня считал.

Элси опять прикусила нижнюю губу. Кожа горела и саднила.

– Нет. Это не глупость. Но почему после смерти отца Руперт не приехал и не поселился здесь с вами? Это было бы логично и естественно.

– Я была бы этому рада, – миссис Холт растроганно смотрела на очертания лошадки под покрывалом. – Но его забрали родственники со стороны матери. Горожане. Им недосуг было разъезжать по деревенским имениям.

– Но за столько времени! Неужели им не было любопытно хоть краем глаза взглянуть на дом?

– Нет, это же была родня его матушки. Они знали, что здесь умерли остальные бедные крошки, да и ее слова про это место помнили. Думали, что она бы им не простила, привези они сюда ее дитя.

Просто удивительно, даже нелепо, думала Элси, что за все эти годы никто так и не заявил права на эту собственность. Никаких дальних родственников, даже седьмой воды на киселе.

– Поразительно, до чего несчастливо может быть одно семейство. Трое детей, и никого не осталось.

Миссис Холт шумно прочистила горло.

– Не считая…

Не считая ее собственного ребенка. Элси положила на живот руку. Тошнота возобновилась.

– Я очень рассеянна, миссис Холт. Заболталась с вами о семье Руперта и совсем забыла об истинной цели своего визита. А ведь я пришла сказать, что Мейбл поранила ногу. Она помогала мне в мансарде.

– В мансарде, мадам?

– Да. Это второе, о чем я забыла. Я должна поблагодарить вас. Это очень любезно – не успели мы с вами поговорить об этом, а вы сразу написали и вызвали подмогу. Но, боюсь, придется вызывать этого человека повторно. Дверь захлопнулась, и ее снова заклинило.

Миссис Холт воззрилась на Элси так, словно увидела у нее на плечах вторую голову.

– Я ничего не понимаю…

– Дверь, – терпеливо повторила Элси. – Дверь в мансарду. Вы вызвали кого-то из Торбери ее отпереть, а она снова закрылась. Нужно, чтобы вы написали им еще раз.

– Но… но я не могу. Думаю, тут какая-то ошибка…

– Боже правый, да почему же? Неужели так трудно вызвать нужного человека еще один раз?

Миссис Холт съежилась.

– Дело в том, мадам, что я не писала в Торбери Сент-Джуд.

Бридж, 1635

Нечаянная радость – удачный повод, чтобы начать мой новый дневник! Джосайя вернулся домой раньше обещанного и принес чудеснейшую новость.

Джейн выкладывала завитками короткие волосы, обрамлявшие мой лоб, когда до нашего слуха донесся стук со стороны моста.

– Погоди, – сказала я. – Послушай. Это Джосайя.

– Не-ет, это никак не может быть мастер, еще не время. Он вернется только к концу будущей недели.

– Это он, – настаивала я. – Я уверена.

Джейн смерила меня одним из тех взглядов, к которым я давно привыкла. Ее рука, прижатая к боку, шевельнулась, словно хотела сотворить древний знак, оберегающий от ведовства. Но моя горничная не проронила ни слова, а я вскочила и поспешила из спальни в летнюю гостиную. На улице все заволокло туманом. Я всматривалась в окно, уверенная, что все еще слышу его: это стук сердца моего супруга. Сквозь пелену проглянуло цветное пятнышко. Чтобы лучше разглядеть, я прижалась лбом к стеклу. О да. В тумане и впрямь мелькал, то утопая в нем, то снова показываясь, крохотный сине-желтый прямоугольник. Наш вымпел.

Биение усилилось и превратилось в топот конских копыт.

– Я так и знала! – воскликнула я, возвращаясь в свою комнату. – Там внизу герольд. Поторопись.

Джейн так и подпрыгнула, будто испуганная зайчиха.

– Слушаюсь! Боже правый…

Она накинула мне на плечи широкую кружевную накидку и натянула нарукавники из тонкого полотна.

– Сбегаю, предупрежу на кухне. Или вы желаете, чтобы я сперва закончила с вашими волосами, миссис?

– Нет, сейчас не время. Джосайя хочет побеседовать со мной безотлагательно, – Джейн отвела глаза. – То есть, я предполагаю, что он захочет этого. Так часто бывает.

Я старалась скрывать от Джейн свой дар, поскольку девушка пугалась всякий раз, когда он проявлялся. Не скрою, это в самом деле необычно – я всегда что-то слышала, что-то чувствовала. Но в том, что я читаю мысли Джосайи, нет волшебства – разве что сама любовь это чары. Я просто знаю его, как самое себя.

После ухода Джейн я тоже не стала засиживаться в спальне. Еще раз бросив взгляд в зеркало и убедившись, что все ленты на месте, я выбежала в коридор и торопливо, перескакивая через две ступени, спустилась по лестнице. На первом этаже я задержалась и крикнула Гетте, что приехал папенька. Следовало бы заглянуть к ней, взять с собой, но я не желала делить Джосайю ни с кем.

По моему распоряжению слуги разожгли в столовой камин. Отблески света играли на гобеленах, выхватывая из темноты золотые нити. Я подумала, что с дороги Джосайе не помешает подкрепиться, и позаботилась о том, чтобы его ожидало вино с пряностями, множество тарелочек с его любимыми угощениями – хлебом, сыром, холодным мясом – и блюдо с пирожными. На нашем новом столе из красного дерева все это выглядело весьма аппетитно. Однако, стремительно ворвавшись в столовую (с дублета во все стороны летели капли дождя, от шерстяного плаща поднимался пар), мой супруг не обратил внимания на еду. Подойдя прямо ко мне, он взял меня обеими руками за талию и легко приподнял в воздух.

– Рад встрече, любовь моя! – он опустил меня на пол и поцеловал в губы. – Ну-ка, сумеешь ли ты угадать, почему я вернулся?

– Хорошие новости при дворе, я полагаю. Я никогда прежде не видела такой широкой улыбки на вашем лице.

Его глаза блеснули.

– На то есть веская причина, Анна. Ты и в самом деле не догадываешься? – я отрицательно покачала головой. – Он приезжает. К нам приедет король!

Должно быть, я побледнела, потому что Джосайя от души рассмеялся.

– Не сейчас, душенька. У тебя будет довольно времени, чтобы подготовиться. Король и королева остановятся здесь на одну ночь по пути в летнюю резиденцию.

На мгновение я онемела и только схватила Джосайю за руку, облаченную в перчатку.

– Благословенный Боже. Это… замечательно. Большая честь. Мы ведь так к этому стремились. Как, как вам удалось?

Неужели помогли лепестки хризантемы, которые я добавила ему в вино на удачу? Или лавровый лист, положенный ему под подушку – для обострения интуиции? Ибо, пока Джосайя не жалея сил пытается поднять положение нашей семьи при дворе, я тоже тружусь у себя в кладовой. Я, в отличие от многих, знаю цену могуществу растений.

Еще посмеиваясь, он стянул с рук перчатки и сел к столу.

– Мы добились этого сообща, Анна. Я говорил тебе – дом это только начало.

Он действительно говорил мне. С тех пор, как мы скопили достаточно средств на постройку большой загородной усадьбы, Джосайя не раз повторял, что Бридж послужит процветанию нашего рода. Я и не подозревала, что это произойдет так скоро.

Джосайя взял ломоть хлеба и откусил от него.

– Теперь у нас будет имя. Этим летом они проведут у нас одну ночь, но как знать, что случится через год? Если я получу титул, то… Быть может, нас пригласят ко двору на Рождество. Быть может, королева почувствует к тебе особое расположение и соблаговолит приблизить к себе.

Даже в самых смелых мечтах я о таком даже не задумывалась.

– Если король оценит тебя по достоинству, то мне больше нечего желать.

– Не обуздывай свои мечты, Анна! – он схватил графин с вином. – Даже представить невозможно, как высоко мы можем взлететь. Мы повезем туда мальчиков – покажем, какие превосходные, рослые у нас сыновья. В один прекрасный день из них могут выйти отличные постельничие короля или церемониймейстеры.

– Ты полагаешь, король оценит их по достоинству?

– Кто знает? Нет предела успеху, которого может добиться титулованное семейство. Со связями моей матушки и твоей сноровкой мы способны сотворить себе доброе имя. Посмотри на Вильерсов!

– Нет, – резко бросила я. – Нет, мы не станем подражать Вильерсам. – Муж перестал жевать и взглянул на меня вопросительно. Я натянула жалкую улыбку. – Вспомните, что случилось с герцогом[5]5
  Джордж Вильерс, 1-й герцог Бекингем (1592–1628) – английский государственный деятель, фаворит и первый министр королей Якова I и Карла I Стюартов. Причина смерти – политическое убийство.


[Закрыть].

Джосайя бросил на тарелку надкушенный хлеб. Крошки в его бороде задрожали.

– Не волнуйся, Анна, я не намерен становиться вторым герцогом Бекингемом. Не думаю, что в Англии найдется еще хоть один чванливый и безмозглый глупец, подобный ему. Я лишь хотел сказать, что он сумел пробиться. Ничтожество по рождению, он к моменту гибели стал богаче самого короля. Все возможно. И мне кажется, что наш долг – сделать все, что в наших силах, для мальчиков.

– Я сейчас же напишу им и сообщу новость. О, и им потребуется новое платье! Одному Богу известно, насколько они успели вырасти. Нужно будет снять с них новые мерки.

Джосайя хмыкнул.

– Я могу написать пьесу, чтобы они выступили перед королевой на маскараде!

Я всегда мечтала увидеть это пышное зрелище – придворный бал-маскарад с театральным представлением. Говорили, что там выступает и танцует даже сама королева, наряды которой блещут особой роскошью.

– О, я так и вижу Джеймса стоящим на сцене и декламирующим стихотворение.

– И Гетта – ее мы нарядим нимфой…

Джосайя кашлянул. Отхлебнув вина, он заговорил не сразу.

– Я пока не решил, какую роль хотел бы отвести в этом визите Генриетте Марии.

У меня сжалось сердце, как всегда, когда кто-либо заговаривал о моей дочери. Джосайя никогда не зовет ее домашним именем Гетта – он признает только официальное Генриетта Мария.

– О чем это вы? Разве она не будет участвовать в нем вместе с мальчиками?

– Пока мы еще прощупываем пути к королевской чете, стремимся произвести наилучшее впечатление… Лучше было бы не привлекать внимание к ее небольшому… отклонению.

Меня охватило тошнотворное чувство вины. Я старалась сдержаться, чтобы не ответить чересчур поспешно и резко. Но, конечно, не сдержалась.

– С ней все в порядке!

– Ты сама знаешь, что это неправда.

Меня охватил панический страх – я вдруг исполнилась уверенности, что он каким-то образом читает мои мысли. Читает правду.

– Не понимаю, как это может отразиться на ее участии в визите. Она наша дочь. И ей потребуется поддержка и помощь в будущем не меньше, чем мальчикам.

– Я подумаю над этим. – Настроение у Джосайя изменилось стремительно, как облака в ветреный день. Его глаза потемнели от нахлынувшего желания.

– Довольно. Иди, сядь рядом со мной. Господи, Анна, как же я скучал по тебе.

* * *

При первой же возможности я побежала к Лиззи. Когда-то она вынянчила меня, а потом была няней всех моих детей. Она была свидетельницей всех сколько-нибудь значительных событий моей жизни. Мне не терпелось поделиться с ней радостью, этим высочайшим достижением. Но она лишь ужасно огорчила меня.

Я нашла Лиззи и Гетту склонившимися над книгами в классной комнате. Классная комната, как я ее назвала, на самом деле куда больше походит на обиталище двух фей. Все поверхности, какие можно, тесно заставлены растениями в горшках и горшочках. Из стоящих наверху корзинок по книжным полкам стелются побеги плюща и барвинка. В клетке весело чирикает ручной воробей Гетты. Такая обстановка не способствует размышлениям и сосредоточенности, но Гетта отказывается заниматься, если ее не окружает со всех сторон растительность.

Сегодня они читали «Полный травник» Калпепера, ее любимейшую книгу. Неужели такой ее интерес к миру природы может быть случайным совпадением? Нет – с такими-то глазами! Они у нее необычного цвета: коричневый, зеленый и желтый смешаны, как в настое из трав. А эти волосы! Рыжевато-красные, всех оттенков буйной осенней листвы.

Лиззи сразу поднялась мне навстречу, но Гетта, как обычно, лишь застенчиво улыбнулась одними губами. В этом, конечно же, нет ее вины – лишь моя. Неверная оценка, неловкое слово. Ребенок не несет ответственности за мои ошибки.

– Гетта, душа моя, – заговорила я. – Ты не хочешь отдохнуть, порисовать что-нибудь? Мамочке нужно переговорить с Лиззи.

Девочка покорно встала и отошла к окну. Взяв бумагу и карандаши, она села, глядя на пустую страницу.

– Будет рисовать цветы, – со смешком предположила Лиззи. – Всегда только цветы.

Уютно устроившись в кресле-качалке, она поправила на плечах черный воротник с рюшами.

– Посмотрите на нее! Вы замечаете, как с каждым днем все больше проступает сходство с Мэри?

Для меня, конечно, это не является неожиданностью. И все же немного странно видеть черты моей дорогой покойной сестры в этой робкой, молчаливой девочке. В Мэри всегда кипела жизнь.

– Поистине примечательное сходство.

– Но вы хотели о чем-то поговорить со мною наедине? Что нового?

У меня на губах показалась, наконец, улыбка.

– Ах, Лиззи, у меня чудесные новости. Я самая счастливая среди смертных женщин.

Няня заулыбалась, как всегда, когда видела, что я счастлива.

– Что же это, дитя? Уж не… – она быстро взглянула на мою талию. – Нет, не то. Одного чуда довольно.

– Нет! – я разгладила складочку на корсаже. – Намного лучше. Джосайя дома. И велел мне готовиться. Летом нас посетят король и королева! Они приедут сюда!

Улыбка замерла у нее на губах.

– Сюда? Король с королевой?

– Да! – Гетта у окна начала рисовать, склонив головку к плечу. Я понизила голос. – В чем дело, Лиззи? Почему у тебя такой несчастный вид?

Старушка сжала мне руку, ее костлявые пальцы впились мне в ладонь.

– О, я рада за вас, моя милая. По крайней мере, думаю… – она покачала седой головой. – Могу я сказать вам правду?

– Всегда.

– Я боюсь, что деревня плохо их встретит.

Деревня. Об этом я не подумала. Жители Фейфорда, угрюмые, с поджатыми губами, в своей странной клетчатой одежде. Я не питала к ним симпатии. Когда мы приобрели здесь землю и начали строить Бридж, я предложила работникам примочки для их потрескавшихся рук. Они отвернулись с неприязнью и недоверием. Эти люди боятся того, что я разбираюсь в травах, они смотрят косо, и я с тех пор тоже держусь от них подальше. С таким талантом, как у меня, нужно проявлять крайнюю осторожность. Лживые наветы способны принести вред куда худший, чем можно представить.

– Крестьяне могут быть непочтительны с дворянами, Лиззи, но со своим королем?..

– Только не эти крестьяне. Они не уважают этого короля. Вы никогда не задумывались, отчего они не принимают нашу семью? Ваш муж служит королю, который налогами и податями выжимает из них все соки, и все боятся, что скоро он опять введет корабельный налог.

– Фу! Этот налог к нам не имеет отношения! Мы живем не на побережье.

– Налог на речные суда, – у Лиззи печально поникли плечи. – Такое предложение было внесено. Можете вообразить себе такое? Я боюсь подумать, что начнется в деревне, если это случится. Как бы они не осыпали его величество тухлыми овощами.

– Они не посмеют! Перестань, Лиззи, ты меня пугаешь.

– Я всего лишь сказала правду.

– В таком случае придется мне найти такой путь, чтобы король со свитой оказались здесь, минуя Фейфорд. Хотя, говоря по чести, я все же не понимаю. Эта деревня принадлежит королю. Это его страна, – карандаш Гетты перестал порхать над листом. Я перевела дыхание и продолжила: – Я предвижу, что король не станет вводить дополнительный корабельный налог, Лиззи. Он не настолько нуждается в деньгах. Джосайя только что рассказал мне про новый потолок, который расписывают сейчас в Пиршественном зале, и о проекте перестройки дома королевы в Гринвиче.

– О да, – горько бросила няня. – Он не жалеет денег на свои прихоти. Оттого-то люди так и злы на него.

Я вдруг словно увидела ее в новом свете.

– Звучит так, будто ты и сама думаешь, как пуритане из Фейфорда, Лиззи.

– Не могу сказать, что меня приводит в восторг мысль о том, что сюда явятся все эти придворные. Вы же знаете, – прошептала она, – что она – папистская ведьма.

– Лиззи!

Гетта посмотрела в нашу сторону. Я опустила голову и заговорила тише:

– Королева, может быть, и католичка, но она не ведьма. Ты не должна говорить подобные вещи. Разве ты не знаешь, что наша дочь названа в честь королевы Генриетты Марии?