Текст книги "Практика биржевых спекуляций"

Мы не питаем иллюзий и не надеемся, что наши предложения по изменению принципов технического анализа и приведению его в соответствие с научным методом убедят многих технических аналитиков изменить привычный способ действий. Мы также не думаем, что наш пример, демонстрирующий теоретическую и практическую полезность нашего любимого индикатора VIX, вызовет прилив энтузиазма в мире технического анализа. Это нормально. Это не только делает игру более интересной, но и дает нам больше времени для использования нашего подхода и любимого индикатора, пока они не станут бесполезными.

Нет сомнений, что некоторые технические индикаторы, интерпретация которых запутанна и неясна, все же работают какой-то период времени. Это на самом деле просто неизбежно, но в целом технический анализ нельзя назвать плодотворным и эффективным. Как только его энтузиасты готовы доверить существенные суммы денег системе, которая в прошлом работала лучше других, она перестает работать.

Хороший косвенный индикатор непрерывной цикличности технического анализа можно обнаружить в маркетинге технических систем торгов. Такие системы и методы обычно рекламируются и продаются как подлинные и качественные инструменты, которыми пользовались величайшие технические трейдеры всех времен и народов. Обычно такую систему сначала предлагают только нескольким специально отобранным богатым инвесторам за десятки тысяч долларов. Затем ее начинают предлагать тем, кто достаточно богат, чтобы тратить свое время и деньги на семинар, во время которого автор или его последователь разъясняет метод. На завершающей стадии жизненного цикла система рекламируется на последней странице журнала по проблемам технического анализа по цене от 2 до 200 долл. Только в Америке есть фирмы, которые специализируются на оптовой торговле «потерявшими пар» торговыми системами.

Все это подтверждает еще одно правило, включенное в солидный сборник «Правила инвестиций» (Investing Rules):

• Смотрите, как поступают сторонники следования за трендом, и поступайте наоборот.

Вы догадались, что это последнее правило добавили мы?

Доктор Бретт Стинбаргер, эксперт по поведению финансистов, которого мы представили во второй главе, был горячим приверженцем многих приемов технического анализа до того, как встретился с нами. Совместные эксперименты и журналистский опыт, который он и Вик приобрели, сотрудничая друг с другом, сделали его скорее скептиком относительно технического анализа. Вот как он увековечил процесс своего «обращения в новую веру» и свои новые представления о биржевой игре, используя материал, представленный в этой главе:

О героях и гидрах

Подходите поближе, вы, спекулянты, и я расскажу вам о героях и гидрах, и о самой злобной из всех гидр – гидре TRINа. Говорят, что у нее было девять ядовитых голов, а средняя голова – бессмертная. Одного укуса любой головы было достаточно, чтобы погубить героя.

Я был молодым парнем, мой энтузиазм бил ключом, когда я отправился на битву, чтобы победить чудовищ. Я разработал много стратегий, чтобы справиться с Цербером, Медузой и, конечно, гидрой TRINа. Мои стратегии, безусловно, были хитроумными, и я был уверен в победе.

Но по дороге я встретил учителя, который заставил меня сомневаться. Это был мудрый, но странный человек, который удивительно говорил о музыке и играх, требующих мастерства. Он предупредил меня, что мои изощренные стратегические планы будут бесполезными против злобных монстров. «Всегда выбирай прямой путь, – посоветовал он. – Окольные пути – это дорога к гибели».

Я не поверил. «Разве не написано, – спросил я, – что к Медузе нельзя подходить прямо, потому что она обращает героя в камень?»

«Да, – улыбнулся учитель, – это так. Но разве Тезей все равно не выбрал прямой путь? Он не мог напасть на другое чудовище, раз его целью было победить Медузу. Он направился прямо к ее логову и встретился с ней без всяких посредников».

Я понял слова учителя и поклялся сойтись в бою с самой гидрой TRINа.

Вид ее был страшен, он внушал ужас. Ее головы раскачивались, шеи извивались, пасти разбрызгивали яд вокруг. Я оказался в безжизненной пустыне. Около ее логова я увидел скелеты героев, отважившихся на битву с ней до меня и не справившихся с этой задачей. Я молился, чтобы рок не сулил мне такой же ужасный конец.

С железной решимостью я приблизился к гидре TRINа, замахнулся своей могучей палицей и нанес ей сокрушительный удар. Он был таким страшным, что одна из голов – 5-дневный TRIN – слетела с плеч. Но еще до того, как я успел порадоваться, другая голова появилась на ее месте – 55-дневный TRIN. В ярости я нанес еще один удар. И эта голова скатилась с плеч только для того, чтобы на ее месте появилась еще одна – открытый TRIN.

В это время другие головы подбирались все ближе и ближе, щелкая челюстями и разбрызгивая яд. И я понял: нужно действовать быстро, иначе меня ожидает мучительная смерть.

Я широко замахнулся и снес своей палицей сразу две головы, но, увы, на их месте появились две новые: TRIN Элиадиса и новый TRIN Бретца.

Ядовитые головы раскачивались все ближе и уже касались моих одежд. В этот момент я понял, что пришла моя смерть.

Изнывая в мучениях, я воззвал к духу моего учителя. Удивительно, но я услышал его слова так ясно, будто он стоял совсем рядом со мной. «Выбери прямой путь, – сказал он. – В простоте есть сила».

«Но как победить гидру TRINа?» – воскликнул я в отчаянии.

«Помни, мой ученик, – услышал я снова. – Объем – это проявление волатильности. TRIN измеряет волатильность как следствие подъема и спада цен. В этом соотношении нет ничего необъяснимого, если непосредственно исследовать изменения цен и волатильность».

После этого сверкающий факел появился в моих руках. Вернулась уверенность, и укрепилась моя решимость. Факел помог мне справиться со всеми восемью головами: сбив голову, я прижигал шею гидры до того, как успевала отрасти новая. И вот, добравшись до центральной головы, я снес ее до основания своим мечом и похоронил навсегда, чтобы она больше уже никогда не смогла угрожать героям.

Я уже стар, и за плечами у меня много битв. Но я никогда не забуду урока, который мне дал в тот день мой учитель. Я говорю вам сейчас, доблестные спекулянты и герои: прислушайтесь к словам моего учителя, во мгле всегда выбирайте прямой и освещенный путь. Факел мудрости сильнее, чем палица воина.

В конце концов битва с гидрой рынка показала, что она – миф. Мы надеемся, что эта глава поможет осветить мрачные закоулки нашего разума, где еще живет гидра. Более того, мы рассчитываем, что наш подход позволит читателям подумать об этом и сформировать представления о динамике рынка, которые будут ближе к науке, чем к предрассудкам. Есть бесконечная поэтичность и красота в движении рынка, и сказочное богатство ждет тех, кто сумеет предсказать, куда он двинется в будущем.

Глава 4
Культ медведя

Все это плохо кончится, в этом нет ни малейшего сомнения. Весь вопрос в том когда. Пожалуй, все-таки не завтра, но ненамного позже.

Алан Абельсон. Вверх и вниз по Уолл-стрит[81]81
  Alan Abelson. Up and Down Wall Street//Barron’s, May 24, 1993.


[Закрыть] (Доу на отметке 3492)

Если теплым летним днем мы повстречаем человека в толстой шерстяной куртке, лыжной шапочке, галошах и перчатках, то решим, что видим того, кто стал жертвой неверных представлений. Он, наверное, ожидал, что на улице будет холодно и сыро, и ошибся. Если бы мы были профессиональными психологами, то могли бы приписать его поведение дисфункциональному разрыву между представлениями и реальностью. У маленьких детей часто случается такое. К 10–11 годам ложные представления обычно уходят в прошлое, и у всех детей, кроме тех, кто страдает аутизмом, поведение обычно соответствует реальной ситуации.

Удивительно видеть взрослого человека, который находится в плену заблуждений в течение всей своей карьеры, не обращает внимания на реальность и не хочет меняться, но, тем не менее, занимает престижную позицию в одном из самых уважаемых в мире финансовых изданий – журнале финансовых новостей, который, если верить его рекламным материалам, читают сотни тысяч самых богатых и влиятельных людей в мире, людей, принимающих ответственные решения.

Человек, о котором идет речь, – это Алан Абельсон, который последние 36 лет был автором еженедельной обзорной колонки «Вверх и вниз по Уолл-стрит» журнала Barrоn’s. Отсутствие всякой почтительности по отношению к самым влиятельным политикам и финансистам, владение словом и каламбуры принесли Абельсону славу самого остроумного журналиста из тех, кто пишет об Уолл-стрит. Никто – будь то председатель Федеральной резервной системы или президент США, республиканец или демократ – не застрахован от его сардонического пера. В первый год его работы тираж журнала удвоился и продолжал расти. Сегодня у Barron’s 300 000 платных подписчиков, причем средний семейный доход читателей этого журнала – 1,2 млн долл.

С самого начала Абельсон выполнял в журнале сразу две роли: и обозревателя, и редактора, что делало его гораздо более влиятельным, чем обычные журналисты. В 1998 году он получил «Награду за достижения в карьере» от Loeb Foundation – вероятно, самую престижную в финансовой журналистике. Хотя сейчас он уже ушел с поста редактора, его обычный гонорар за лекцию – 10 000 долл.

Хотя Абельсон – умный и талантливый журналист, по всем объективным стандартам он – один из худших в истории прогнозистов в финансовой сфере. Его ожидания относительно динамики рынка за все время работы обозревателем Barron’s были скептическими, если не абсолютно «медвежьими». Однако именно в это время промышленный индекс Доу – Джонса и индекс S&P 500 увеличились примерно на 3600 %, и, если учесть реинвестированные дивиденды, это самый значительный прирост капитала за историю человечества. В пятницу 21 января 1966 года, в тот день, когда была напечатана первая колонка-обозрение Абельсона, индекс Доу закрылся на уровне 988,14. Через тридцать четыре года, 14 января 2000 года, этот индекс достиг отметки 11 722, 98.

Мы все знаем, что важнейшие условия для счастливой и успешной жизни – это понимание ограниченности своих знаний и готовность изменить свое мнение, если оно противоречит фактам. Если речь идет о рынке, это означает необходимость следить за новыми идеями, научными теориями, которые влияют на работу практиков, умение использовать проверенные и обоснованные результаты, полученные другими, и точное представление о том, что делает сам человек и под каким углом это нужно рассматривать. Необходимо также правильно оценивать степень надежности, обоснованности и достоверности своих собственных взглядов.

Но мы все знаем людей, которые не обращают внимания на логику и упорно цепляются за предвзятые мнения и ошибки, несмотря на неопровержимые доказательства своей неправоты. Стремление упорно придерживаться очевидно нелогичных мнений – предмет целого направления исследований в психологии. Значимым вкладом в эту тему стала теория когнитивного диссонанса Леона Фестингера. Он описал ряд приемов рационализации, при помощи которых люди сохраняют свою оценку, когда факты противоречат их мнениям. Теория была результатом знаменитого исследования приверженцев «культа Судного дня», о котором Фестингер рассказал в своей книге «Когда пророчество не сбывается» (When Prophecy Fails)[82]82
  Leon Festinger, H.W. Riecken, and S. Schachter. When Prophecy Fails. – Minneapolis: University of Minnesota Press, 1956.


[Закрыть].

Вместе с двумя коллегами Фестингер проник в небольшую секту, лидером которой была Мэриен Кич, женщина со Среднего Запада США, которая утверждала, что получает послания из космоса. Кич верила, что потоп должен разрушить Землю, но приземлятся летающие тарелки и перенесут ее вместе с единомышленниками на планету Кларион перед тем, как он начнется.

Последователи Кич оставили свою работу, отказались от своих денег, домов, собственности, а некоторые – даже от жен и мужей, чтобы ждать дня спасения. Однажды вечером Кич получила сообщение с планеты Кларион о том, что летающие тарелки приземлятся ровно в полночь с 20 на 21 декабря. Вечером 20 декабря все собрались в гостиной ее дома. Пробило полночь, ее встретили в полном молчании, но пришельцы не появились. Прошло еще несколько часов, и наконец в 4:45 утра лицо Кич озарилось. Она сказала, будто услышала новое послание с планеты Кларион – о том, что мир был спасен благодаря искренней вере горстки избранных.

До этого эпизода группа избегала публичности и не пыталась завербовать новых последователей. Теперь они пригласили представителей прессы и стали раздавать листовки на улицах, рассказывая о том, как спасли мир благодаря своей нравственной чистоте, молитвам и твердой вере.

Если представления людей о чем-то и факты явно не соответствуют друг другу, логичная реакция – изменить представления. К несчастью, кто бы ни испытывал диссонанс – приверженцы культа, менеджеры корпорации или покупатели, – вмешивается самоуважение, и коррекция взглядов не всегда происходит. В случае с Мэриен Кич и ее последователями неразрешенный внутренний конфликт был таким сильным, что обычных рационализаций было недостаточно для ослабления диссонанса: чтобы нейтрализовать стыд от своего глупого поведения, приверженцы культа нуждались во внешнем признании.

Сегодня тайное включенное наблюдение, которое использовал Фестингер, считают недопустимым, и поэтому исследования когнитивного диссонанса, «группового мышления» и других иррациональных феноменов обычно проводят постфактум или при помощи лабораторных экспериментов, в которых участвуют студенты университетов. Так вот, замечательной особенностью обзоров рынка Абельсона является то, что они дают возможность провести в реальной ситуации исследование когнитивного диссонанса, ставка которого – триллионы долларов убытков и потеря влиятельными финансовыми корпорациями своей репутации.

К несчастью, как отмечал еще Фестингер, попытка добиться последовательности и непротиворечивости своих взглядов и самоуважения часто приводит к проблемам и неадекватному поведению. Если вы уже зашли далеко и многие люди последовали за вами, если вы понесли столько «безвозвратных издержек», как говорят экономисты, то очень трудно признать допущенные ошибки. Именно поэтому были созданы научные методы: пользуясь ими, люди – ученые, трейдеры, лидеры религиозных культов или ведущие финансовые обозреватели – могут скорректировать свои представления, используя обратную связь и проверяя свои гипотезы при помощи данных.

Если говорить коротко, научный метод использует эксперименты и наблюдения. Его суть – скептическое отношение к своим знаниям. У каждого ученого свой стиль применения научных методов, но все они согласятся, что каждый из них включает четыре основных элемента:

Индукция. Формулирование гипотезы – утверждения, которое можно подтвердить или опровергнуть.

Дедукция. Специфические прогнозы, основанные на гипотезах.

Наблюдение. Сбор данных.

Верификация. Проверка прогнозов при помощи эмпирических данных.

В 1990-х годах, когда индексы Доу и S&P 500 выросли в пять, а индекс NASDAQ – в девять раз, Абельсон предсказал неизбежный крах рынка, аргументируя свою точку зрения следующим: слишком высокие цены акций; высокие соотношения «цена/прибыль»; недостаточный пессимизм; слабые бычьи ожидания; сильные бычьи тенденции; высокие ставки; инфляция из-за низких ставок; слабый доллар; чрезмерные налоги; низкая доходность акций; слабость Федеральной резервной системы; безумные налоги, которые ввел Клинтон; высокий процент акций, цена которых ниже 52-недельного максимума; капитализация рынка как процент национального дохода; растущее количество дипломированных финансовых аналитиков; избыток новых ценных бумаг; нехватка акций, которые могут удовлетворить потребности взаимных фондов; приход «мелких» инвесторов на рынок; слишком высокие жалованья, которые платят няням в Гринвиче, штат Коннектикут; строительство крытого катка в Хэмптоне; сходство с ситуацией, которая предшествовала предыдущему краху рынка; проблемы за океаном; неизбежность рецессии; неизбежность выздоровления рынка; уменьшение национального долга; неспособность компаний поднять цены и, наконец, любимая причина Абельсона – эксцессы спекуляции.

Очевидно, никакой коррекции мнений при помощи научных методов и близко не было. Нас не смущает тот факт, что, когда мы пишем это, на рынке спад и многие аргументы Абельсона начинают казаться уместными. К сожалению, после стольких лет ошибочных решений инвесторы, которые следовали его советам, потеряли или свое состояние, или желание играть на рынке.

Во время интервью 25 июля 2001 года Абельсон сказал Лорел, что его подход к рынку – скептический. «Вот тот вклад, который я внес в финансовый журнализм, – сказал он. – В этой сфере нужен был критик». Не умаляя значение скептицизма для финансовой журналистики и достойного вклада в это дело Абельсона, мы хотели бы показать различие между скептицизмом и безжалостным очернительством.

Лорел интервьюировала Абельсона в офисе Barron’s во Всемирном торговом центре, расположенном в Нижнем Манхэттене. Всего через два месяца террористы разрушили башни-близнецы Всемирного торгового центра и вынудили Barron’s и его дочернюю компанию Dow Jones & Co покинуть офис по адресу Либерти-стрит, 200 и перебраться в Нью-Джерси. Но в день интервью нижний Манхэттен выглядел центром финансового мира. В гавани стояло множество частных яхт, и в зеркальных окнах зданий отражалось солнце.

Абельсон встретил нас у лифта, чтобы проводить в свой офис. Невысокий и элегантный, он был одет в бело-голубую рубашку, бежевые брюки-слаксы, на нем был галстук в яркую клетку. Его офис нельзя было назвать большим, но он его ни с кем не делил, а из окна открывался отличный вид на реку. У одной стены стояли книжные полки, на письменном столе – два компьютера, и, кроме двух кактусов, в комнате не было других растений. Мы уселись у небольшого стола.

Абельсон сказал, что не планировал стать финансовым журналистом. Он родился 12 октября 1925 года в Нью-Йорке, окончил среднюю школу Townsend Harris и получил диплом по английскому языку и химии в New York City College. Магистерскую степень по литературе и журналистике он получил в Writers’ Workshop Университета Айовы.

Вернувшись в Нью-Йорк, он начал работать курьером в New York Journal American, принадлежавшей газетному магнату Херсту, которая, как и многие другие, уже не существует. Через некоторое время Абельсон становится репортером отдела бизнеса в этой газете, а в 1956 году начинает работать «репортером для любых заданий» Barron’s.

В Barron’s ему пришлось редактировать статьи об инвестициях, что, как он сказал, «было интересно, потому что я ничего о них не знал». Чтобы разобраться, он от корки до корки изучил учебник по финансовому рынку. Остальные знания по этому предмету он приобрел, интервьюируя экспертов и изучая архивы Комиссии по ценным бумагам и биржам в период работы репортером.

Он вырабатывал своей журналистский стиль – жесткий, скептический, используя пример нефинансовой журналистики. «До 1960-х никто не критиковал то, что происходит на рынке ценных бумаг», – вспоминал он. Пресс-релизы и выступления руководителей финансовых корпораций просто перепечатывались безо всяких критических комментариев. Лучшие репортажи, такие как статья Иды Тарбел о Джоне Рокфеллере и его корпорации Standard Oil Trust, писались не финансовыми журналистами, а репортерами широкой специализации.

«На Уолл-стрит такое засилье быков, – сказал Абельсон. – Брокерские фирмы распространяют целые тонны материалов, компании выпускают пресс-релизы – и все это с бычьих позиций. Я не считаю, что скептический комментарий ставит под угрозу благосостояние страны. Я думаю, это то, что должны делать журналисты».

В 1966 году Роберт Блайберг, главный редактор Barron’s, предложил Абельсону написать обзорную колонку. Финансовые спекуляции тех лет были просто неистовыми. На рынке действовала масса ярких личностей. И Абельсону порой казалось, что ситуация сложилась как по заказу.

Тем не менее, как Абельсон сказал нам, он принял предложение с неохотой. «Колонка-обозрение всегда была для меня дополнительной работой, – говорил он. – Я уже был заместителем главного редактора и руководил несколькими отделами. Это было моей основной задачей, тем более что у нас всегда не хватало сотрудников».

Лорел заметила на книжной полке два экземпляра книги Питера Бернстайна «Бунт против богов: Замечательная история риска» (Against the Gods: The Remarkable Story of Risk)[83]83
  Peter Bernstein. Against the Gods: The Remarkable Story of Risk. – New York: Wiley, 1998.


[Закрыть] – одну из самых увлекательных книг по статистике из когда-либо изданных. Она указала на них Абельсону и спросила, изучал ли он когда-либо математическую статистику. Ответ был отрицательным. «Статистика часто только вредит журналисту, – сказал он. – Ею легко увлечься, как головоломками или кроссвордами. Люди любят делать статистические сравнения, но результат в итоге – нулевой». Он добавил, что не читает и книги по финансам.

Он также не владеет акциями, чтобы избежать обвинений в предвзятости и судебных исков – неизбежного риска в работе финансовых журналистов. К счастью, компания Dow Jones большую часть его карьеры предоставляла ему щедрый план участия в прибылях.

Лорел спросила Абельсона, действительно ли его настроения за все время доминирования бычьего рынка были медвежьими. «Некоторые люди думают, что я вообще всю жизнь был “медведем”», – ответил он.

Сомневался ли он когда-нибудь в том, что писал, было ли ему неудобно за свои рекомендации?

«Разве можно быть всегда правым? – сказал он с великодушным смирением человека, который был не прав почти всегда. – Я никогда не сомневался в том, что писал, иначе не стал бы это писать. Я не могу сказать, что когда-нибудь стыдился чего-то, что сделал».

Нужно отметить, что Абельсон – не единственный среди журналистов, десятилетиями занимавших медвежьи позиции. Однако большинство таких журналистов были вытеснены во второстепенные выпуски новостей, которые выходят в ночных телепрограммах, или могут пользоваться только прямыми почтовыми рассылками для пропаганды своих взглядов. А поскольку ошибочность их рекомендаций и взглядов настолько очевидна, то здравомыслящие читатели их игнорируют. Можно вспомнить Ховарда Раффа, который в 1970-х годах предсказывал, что унция золота со временем будет стоить 1000 долл. На самом деле сейчас она стоит 279 долл., что гораздо меньше 850 долл., которые платили за унцию золота в январе 1980 года.

Самым странным и необычным в обзорах Абельсона было то, что они появлялись в одном из самых уважаемых финансовых изданий мира. Это примерно то же самое, как если бы Американская медицинская ассоциация или New England Journal of Medicine рекомендовали нам не выходить на улицу, потому что мы неминуемо погибнем от удушья из-за загрязнения воздуха. Как показали психологи Карл Ховланд и Херберт Келман, люди меняют свое поведение под воздействием вызывающего доверие источника информации значительно больше, чем под влиянием не вызывающего доверия[84]84
  Carl I. Hovland and H.С. Kelman. Reinstatement of the Communicator in Delayed Measurement of Opinion Changes//Journal of Abnormal Social Psychology, vol. 48 (1954): 327–335.


[Закрыть]. Когда мы пытались понять механизм такого длительного влияния Абельсона, изучение когнитивного диссонанса привело нас к другим открытиям социальных психологов и вызвало интерес к литературе о религиозных культах.