Текст книги "Ляпис. Бирюзовая орхидея"

Заметив удивлённое выражение лица Стефана, она добавила:

– Кажется, мне многое тебе предстоит рассказать. Давай я начну с себя! Как я уже сказала, меня зовут Амара, мне шестнадцать лет, я – мерос граната альмандина.

– Чего-чего? – переспросил Стефан.

– Альма… Не может быть! Ты и этого не знаешь?

Увидев расстроенное выражение, Амара затараторила:

– Нет-нет, прости, мне просто непривычно разговаривать с ляписом, который жил с людьми. В общем, начну с самого начала. Смотри, каждый ляпис является созидателем, хранителем и важным ключом к свойствам определённого вида минерала. Мы называем такого ляписа мерос. Этот камень, свой у каждого ляписа, можно распознать по глазам. Приглядись к моим, – она встала перед ним и показала на свои глаза, – мой камень – красный гранат альмандин. Значит, я – мерос альмандина, то есть его созидатель и хранитель.

– А что это значит? Что это даёт?

– Это значит, что я могу вырастить эти камни. Ну и, конечно, обладаю некоторыми особенными умениями – дарами. Мы, гранатовые меросы, например, умеем усмирять семейные ссоры и лечить ожоги. Лично у меня есть ещё один особенный дар – я могу лечить горгулий и управлять некоторыми из них, красноглазыми.

– До сегодняшнего дня я думал, что горгулии – это просто статуи.

Амара засмеялась.

– А как тебе этот? – Она показала на крылатого кота, который по-прежнему плавно крался возле них, периодически отвлекаясь на бабочек и жуков.

– Я думал, это кот. С крыльями.

– Конечно, это кот. Горгульи могут быть котами или орлами, например. Разок я видела горгулью-рыбу. Жуткое создание, – Амару аж передёрнуло.

– Ого. Не вижу, чтобы они летали…

Амара снова беззаботно рассмеялась и тут же извинилась.

– Прости, так непривычно, что ты не знаешь обычных вещей. Не обижайся, – поспешно добавила она, тронув Стефана за плечо. – Я тебе всё расскажу. Твоё появление избавило меня от скуки, а то я уж извелась вся. Так вот… Коты-горгульи не умеют летать. Да, в отличие от статуй, которые ты видел Наверху, они живые, но летать… Не-е.

– Ясно, – тупо сказал Стефан. – Жаль.

– Кажется, они не очень-то от этого страдают, – подмигнула она, опускаясь на корточки, чтобы погладить кота. Тот позволил её руке пару раз пройтись по его жёсткой шерсти, но потом обошёл её и снова стал тереться о ногу Стефана.

– Смотри, ты ему понравился. Как ты его назовешь?

– Может, у него уже есть имя, – предположил Стефан. – Я не знаю, чей он.

– Посмотри, какой он худой, аж рёбра пересчитать можно. Он точно бродячий, – с жалостью в голосе заметила Амара.

Стефан задумался.

– Не знаю. Назови его ты.

От этих слов Амара пришла в восторг, как будто только об этом и мечтала. Вишнёвые глаза её заблестели ещё сильнее.

– Давай назовём его Рут!

– Я не против, – мягко отозвался Стефан.

– Рут, Рут, – подозвала кота Амара, но тот не отреагировал. Она махнула рукой. – А, ладно!

Они шли и разговаривали довольно долго, прежде чем оказались с обратной стороны замка. Амара расспрашивала Стефана о жизни Наверху, а он рассказывал. При этом, заметил Стефан, Амара была так словоохотлива, что умудрялась, слушая его рассказ, вставлять комментарии к каждой фразе.

– Учитель Бран рассказывал всё точно так, как и ты, – сказала она.

– А кто он?

Амара не могла скрыть радости от того, что ей задают вопросы, и каждый раз даже слегка подпрыгивала.

– Он учит тех, кто хочет остаться жить и работать в замке… Я хотела рассказать тебе об этом, но мне вдруг показалось, что ты устал, – прямолинейно ответила Амара.

– Нет, ни капли! Хотя столько новой информации сразу трудно переварить. – Стефан нахмурился. Он, значит, гуляет тут, прохлаждается как ни в чём не бывало, а там, Наверху, его отец, должно быть, места себе не находит. Он взглянул в яркие глаза новой знакомой и серьёзно произнёс: – Дело в другом. Мне, наверное, не стоит задерживаться. Меня отец ждёт.

– Наверху?

– Ну да.

Они стояли у ограды с обратной стороны замка. Здесь тоже были ворота и ещё малозаметная калитка чуть ближе. Несмотря на плотные заросли кустарников и тисов с внутренней стороны ограды, замок просматривался гораздо лучше, чем со стороны главных ворот. Стефан вновь восхитился закрученными шпилями, ровными большими окнами с витражами, да и размеры замка казались колоссальными. По-прежнему сложно было поверить, что его как-то возможно спрятать от людей. Всё за забором было очень красиво и ухожено: цвели цветы и кустарники, которых он не видел прежде. Здесь были выложенные камнем дорожки, фонтаны и большие стеклянные теплицы. При этом ни одной живой души он не увидел. Амара вцепилась тонкими загорелыми пальцами за прутья ограды и заглянула внутрь.

– Жаль, что тебе пора. Я бы познакомила тебя с Феликсом. Но что-то его не видно.

– Кто этот Феликс? – поинтересовался Стефан.

– Садовник. Давно ищет себе помощника, мол, не успевает делать дела. А как в сад не загляну – никогда его не вижу: небось, то спит, то ест!

Стефан улыбнулся. В словах Амары не было осуждения, только умиление. В подтверждение этого она добавила:

– Но сад всегда ухожен. А ведь он огромный. В одних только теплицах работы непочатый край. Теплицы кормят весь Триптихон. Но Феликс знает своё дело.

Стефан оглянулся. У них за спиной, за замком простирались возделываемые поля – он увидел молодые ржаные побеги, капусту, тоненькую свекольную ботву, а чуть левее виднелась поблескивающая на солнце река. Стефан ещё раз подивился чудному расположению города, ведь нигде возле его деревни никакой реки не было, а под землёй в пути к городу Аристополь он провёл не больше нескольких минут.

Стефан подумал, что замок расположен очень странно: с одной его стороны поля, с другой – площадь и жилые дома… Построено было всё так, словно никому и в голову не приходило защищать замок от вторжений: никаких рвов, холмов и пятиметровых стен с бойницами, просто высокий забор с редкими металлическими прутьями. Он не удержался и спросил Амару об этом.

– Я думаю, на замок просто некому нападать, – уверенно ответила она, но затем, впрочем, немного задумалась. – Есть, конечно, у действующего литарха – так мы называем главного ляписа – враг, который хочет захватить власть. Наверное, такие враги везде есть. Но вот чтобы лезть с войском на замок… Ему это вряд ли надо, да и где ему войско взять? Нашего литарха все в городе любят. Так что, нет, некому… Мы, ляписы, вообще любим заниматься каждый своим делом. Ведь все беды начинаются там, где появляется желание обладать всем и сразу или казаться идеальным. Пожалуй, люди могли бы на нас напасть, если бы могли. Люди вообще любят везде лезть. Без обид, у тебя, наверное, много друзей среди них.

Стефан промолчал. Не было у него никаких друзей, но он предпочёл об этом не упоминать. При этом Амара со своей открытостью уже казалась ему ближе многих других знакомых. Он видел, что она общается с ним просто так – потому что ей это нравится. Амара продолжала рассказывать:

– Но на Аристополь люди не нападут. Потому что никакой человек сам не может его обнаружить. Это и есть наша защита. Гораздо надёжнее, чем стены и войско, правда?

Стефан посмотрел на часы в телефоне. Сигнал отсутствовал, а часы показывали то же время, в какое он явился в Аристополь. Амара заметила его волнение.

– Тебе действительно пора, да?

– Ага.

– Пойдём, мне несложно тебя проводить. Ты не против?

– Конечно, не против. – Стефан даже смутился от такого предложения. Его никто никогда не провожал, не считая отца в первый день в школе, когда Стефану было семь лет.

– Рут, идём! – Амара позвала кота-горгулью, который, пока они разговаривали, вальяжно лежал в траве на солнышке, помахивая хвостом и похлопывая крыльями по спине. Рут неохотно встал и пошёл рядом со Стефаном. Изредка он подёргивал крыльями, будто отряхиваясь. Стефану вдруг пришла мысль, что на нём могут сидеть крошечные кусачие блохи-горгульи, и он улыбнулся.

– В следующий раз, может, если ты сюда вернёшься, я покажу тебе замок, – сказала Амара.

– А можно? – удивился Стефан.

– Ну, я ведь живу в нём, как-нибудь это провернём, – беззаботно ответила Амара, как будто в этом не было ничего удивительного. – Но на это надо будет много времени. И лучше тебе одеться как ляпис. Твоя куртка слишком… людская. Не хотелось бы привлекать к тебе внимание. Если честно, лучше, чтобы тебя там вообще никто не видел – в замке не очень жалуют гостей. Но я гостей люблю, – добавила она.

– А почему ты там живёшь? Ты из королевского рода или типа того?

Амара глубоко вздохнула и снова улыбнулась. Белые зубы сильно контрастировали с загорелой и одновременно румяной кожей.

– Во-первых, у нас не король, а литарх, я же говорила, – заметив непонимание на лице Стефана, она добавила: – про это я тебе потом расскажу, а то придётся вдаваться в подробности. Мой учитель рассказывал, что у вас Наверху там бывают президенты, императоры, вожди, – Амара стала загибать пальцы, вспоминая, – канцлеры, короли, а у нас литарх. Главный в Аристополе. Но нет, я не из его семьи. Хотя наш род считается высшим, в одном из залов даже висят гобелены с нашим гербом, но их там куча. Этих знатных родов, – манера говорить стала пренебрежительной, – как химер нерезаных. Как можно ценить то, чего так много? Так что один литарх придумал вот что: в Аристополе, чтобы оставаться в замке, одного только старинного рода не достаточно. Мы должны учиться. Если кто-то из высшего рода не может пройти обучение, то из замка его выгоняют. А в замок возьмут простоляписа, или даже низшего ляписа, который, наоборот, обучение прошёл. Он придумал это для того, чтобы важные должности занимали только умные. Говорят, он считал своих родственников простофилями, вот и решил создать новую систему. Поэтому приходится учиться как следует, чтобы мама и папа были довольны, что я их не опозорила и из замка меня не выгнали.

Амара скривила лицо, изображая тошноту.

– А ты не хочешь жить в замке? – удивился Стефан.

– Ну, – она немного задумалась, – в замке, конечно, здорово: есть прачки, швеи, столовые, библиотека, всякое такое, но… Но там скучно. Простоляписам веселее, мне кажется. Они могут делать, что хотят.

– Мне кажется, ты ошибаешься, – заявил Стефан. – Если эти простые ляписы похожи на людей, то они вряд ли делают, что хотят.

– Почему?

– Потому что им каждый день приходится заботиться о том, чтобы быть сытыми. Бедным некогда развлекаться, они очень много работают.

– Да? – снова задумалась Амара. – Может, ты и прав. Но если они много работают, то почему не становятся богатыми?

Стефан пристально посмотрел в её яркие глаза. Она явно была хорошей девчонкой, но кое-чего не понимала.

– Ты работала, чтобы стать богатой?

– Нет, но…

– Амара, деньги не падают с неба. Если у кого-то их много, значит, у кого-то другого их мало. Если кому-то они достались просто так, значит кто-то другой погиб за них.

Амара встревоженно посмотрела ему в глаза.

– Наверное, поэтому мне и не нравится в замке. Я вечно должна соответствовать родительским представлениям о высших ляписах. Но я ничего в этом не понимаю и понимать не хочу!

Она надула губы и замолчала. Стефан поспешил сменить тему.

– Ты говоришь, что в замке скучно, но как же друзья?

– Да нет их, – отмахнулась Амара. – У меня нормальные отношения со всеми, но народец в Триптихоне тоже скучный. Вечно по выходным устраивают званые обеды, где обсуждают только работу и то, кто устроился в жизни получше. Мои родители только этим и заняты, например. Особенно мама. Ну и ладно.

Стефан хотел задать вопрос про её семью, но Амара заговорила первой.

– Я так и не спросила тебя, – начала она, – ты-то сам хранитель какого камня? Чей мерос? Я ещё не видела таких глаз, как у тебя.

– Да? Я думал, тут это обычное дело.

– Разные глаза встречаются. У моей тётки, она мерос агата, у неё один глаз рыжий, а второй – серый. Но твои другие. Так какие камни в твоей власти?

– Я не знаю. Про то, что я… – Стефан задумался, – про то, что я ляпис, я узнал только сегодня. Ещё не до конца даже понял, если честно.

– Блеск! – горячо отозвалась Амара. – Зато как интересно! Целый мир открытий.

– Это точно. Голова кругом!

Амара без предупреждения забежала вперёд и зажала ладонями его лицо, пристально смотря в глаза. Через секунду она отпрыгнула в сторону, и они снова шли рядом. Стефан был смущён от такого нарушения личного пространства, однако улыбнулся – было похоже, что подобное поведение Амаре свойственно.

– Я думаю, ты управляешь опалами, – заявила она. – Очень похоже. Чёрные опалы тоже переливаются красным, синим, зелёным, прямо как твои глаза.

– Думаешь? – оживился Стефан. – Звучит здорово!

– Мне кажется, да. Хотя это надо у учителя спросить. В следующий раз так и сделаем!

Вскоре замок оказался позади, шли они быстрее, чем прежде. Перед ними снова выросли причудливые каменные домики с небольшими садами.

Вдруг Амара замолчала и прищурилась, вглядываясь вперёд.

– Опять он здесь, – презрительно зашипела она.

Стефан проследил за взглядом девчонки. Впереди у высокого редкого частокола стоял парень их возраста. Он переговаривался с кем-то по ту сторону, скрытым раскидистым цветущим белыми цветами чубушником.

Стефан и Амара подошли ближе. Парень в светло-зелёной, как незрелый помидор, лёгкой накидке, так и не видя их, посмеиваясь, кричал через забор:

– Давай, соглашайся! Служить мне и то лучше, чем торчать в этой помойке! Пять золотых, целых пять! В первый же месяц сможешь сменить ботинки. По крайней мере, один!

Из-за забора мальчишеский голос пробубнил что-то невнятное.

Амара остановилась возле парня, и Стефан последовал её примеру, совершенно не зная, зачем она это сделала.

Парень в накидке повернулся к ним, как только заметил их присутствие. Рут встал перед Стефаном, ощетинился и зашипел, ещё больше обнажив свои крайне длинные для кота клыки.

Парень держал руки в карманах светло-зелёных брюк из тонкой шерсти, а крупный подбородок задрал высоко, совершенно не обращая внимания на кота. Стефан сразу приметил глаза этого ляписа – они были разбелённо-зелёными, как крем-суп из брокколи, в который добавили слишком много сливок. При этом радужные оболочки мерцали множеством крошечных искорок. Про себя Стефан подумал, что предпочёл бы иметь такие глаза, нежели разные со всей палитрой. Под левым глазом у него была небольшая, но заметная чёрная точка – родинка. Русые с лёгкой рыжиной волосы небрежно уложены.

– О, привет, Амара, – с некоторой долей надменности поздоровался он, при этом улыбаясь и с любопытством разглядывая Стефана.

– Привет, – без тени удовольствия сказала Амара. – Что ты здесь делаешь?

– Я шёл к Внешним воротам, думал узнать у нашего друга-Ищейки, схватил ли он какого-нибудь нового человечка, а тут смотрю, этот бедолага в огороде горбатится, а отец его чуть тяпкой не пришиб за то, что он медленно работает. Вот я и зову его у меня поработать, там уж лучше.

– Поработать? Это ты называешь работой? – Амара явно была возмущена. Она повернулась к Стефану и объяснила: – Ищейка находит на земле людей, путает их и забирает сюда, для таких как Бел, – она кивнула на парня с родинкой, – чтобы они выполняли всякую грязную работу, а если работы нет, издеваются над ними! А тут людей тебе мало, ты и на ляписов переключился! Отстань от него!

– Ой-ой, – Бел вынул руки из карманов и вскинул их, будто отнекиваясь. Он посмеивался, хотя и немного покраснел. – Во-первых, никто над людишками не издевается, не надо из меня злыдня делать! Во-вторых, я же предлагаю деньги.

– Я слышала, пять золотых. На эти деньги он что себе купить-то сможет?

– Ну-у, – делано протянул Бел, – новую лопату. Или, – тут он брезгливо глянул на парня за забором, который в паре метров от них копал землю, искоса поглядывая на всех, – мыло, например. Душистое.

– Ну ты и… – начала Амара, но Бел её перебил.

– Может, представишь, перед кем ты меня позоришь?

Амара, видно, с трудом поборола гнев, но всё-таки перевела тему. Щёки её пылали больше прежнего.

– Это Стефан. Это Бел.

Парни пожали друг другу руки. Стефан заметил, что Бел, несмотря на юный возраст, был любитель крупных колец: на правой – явно не видавшей работы – руке у него было три золотых перстня с камнями.

Бел с ещё большим любопытством смотрел на нового знакомого.

– Куда направляетесь?

– Наверх, – со знанием дела ответил Стефан, и добавил: – домой.

Тут Бел ещё больше оживился и вопросительно посмотрел на Амару.

– Домой? Ты что, человек?

– Нет, – оборвала Амара, – он…

– Я вырос среди людей, там мой дом, – закончил Стефан.

Бел как будто услышал что-то невероятное.

– Вот как?

Взгляд его оставался заинтересованным, но стал более холодным. Амара выглядела разочарованной.

– Да, – подтвердил Стефан. – А что?

– Нет, ничего, – ухмыльнулся Бел. – Ну, мне пора. А ты, – он обратился к пареньку за забором, – подумай о моём предложении. Пять золотых всё-таки. Для тебя и того много.

Рут, который всё это время тёрся о забор, снова посмотрел на Бела и зашипел. Бел засунул руки в карманы и сказал Амаре, удаляясь:

– Я бы на твоём месте сегодня из ванны не вылезал. На людях грязи много, мало ли чего.

Амара вся кипела. Когда Бел скрылся за углом, она сказала ничего не понимающему Стефану:

– Бел – из одного из самых знатных родов в замке. У них не было ни одного человека в семье, кто бы не окончил обучение, хотя в замок его предки попали ещё задолго до введения этой системы. Бел учится вместе со мной, я хорошо его знаю ещё с детства. И я терпеть его не могу за то, что он и его семейка постоянно приводят Сверху людей. Их рабство – самое худшее из всех, что я видела. Многие ляписы просто шутят над людьми, ну, может, заставят вспахать огород – но на этом всё! Отпускают наверх, домой. А Бел и его родственники… Они просто мучители. Много лет назад, по слухам, из-за них какие-то люди решили, что мы, ляписы, злые существа и мучаем их. У нас были проблемы, какие-то люди хотели сюда прорваться… В общем, это уже история, но если бы они нормально себя вели, ничего бы не было. Бел ещё такой скупердяй! Если бы не это, то был бы он вполне нормальным ляписом. Когда мы были малышами, мы даже дружили. А сейчас не хочу… Ладно, тебе, наверное, пора идти.

– Да, я тут уже, наверное, долго, – Стефан посмотрел на телефон. Сигнал по-прежнему отсутствовал, время стояло на месте, – думаю, отец меня обыскался.

– Тут это, – услышал он застенчивый голос из-за забора. Они с Амарой обернулись. Парень стоял, опираясь на лопату, – время идёт иначе, чем Наверху.

Парень был длинный, взмокший, а влажные прямые волосы глубокого шоколадного цвета липли ему на миндалевидные глаза. Его загорелая кожа – ещё более тёмная, чем у Амары – была покрыта многочисленными ссадинами, зажившими и свежими, а руки, сжимающие черенок лопаты, казались неестественно большими, словно расплющенными. Стефан уже видел такие руки раньше и знал, что это – результат длительного тяжёлого физического труда.

– Эти штуки, – парень дунул, безуспешно пытаясь убрать падающую на глаза мокрую прядь, и указал на телефон в руке Стефана, – здесь не работают.

– Да, литарх считает, что так люди смогут нас найти, поэтому тут их нет, – пояснила Амара в ответ на вопросительный взгляд Стефана.

– И сколько же времени я тут нахожусь?

– Со мной ты не больше двух часов. А сколько времени прошло там, мы не знаем, – пожала плечами Амара.

– Мне надо бежать, – беспокойно сказал Стефан. – Далеко ещё?

– Да вот же Внешние ворота, – сказала Амара, указывая куда-то вперёд.

И действительно, Стефан увидел ту самую дверь, через которую он пришёл в Аристополь.

– Что мне делать там?

– Просто иди, – сказала Амара, – ты же не человек. Дорога выведет тебя Наверх.

Парень за забором вытер рукавом грязной рубашки потное лицо и сказал:

– Удачи.

– Спасибо… Спасибо вам обоим, – поблагодарил Стефан и побежал к выходу Наверх.

Глава 6

Триптихон

«Повезло», – думал Стефан. Два часа в Аристополе оказались равны всего лишь нескольким минутам Наверху.

Они встретились с отцом там же, где и расстались, вернулись домой и теперь сидели дома за обеденным столом. Какое-то время Константин ничего не говорил, будто оправляясь от шока. Стефан не мог больше сносить напряжённого молчания и сказал:

– Прости, что я согласился туда идти. Мне так захотелось… – он прервался и посмотрел на взгрустнувшего отца. Отца ли? Новые, неведомые до сих пор чувства захлестнули его. – А почему, – он повысил голос и впервые за этот день почувствовал, что сердится, – почему ты не сказал мне, что я… один из них? Ты же знал. Ты не мог не знать! Ты…

Константин так посмотрел на него, что Стефан осёкся. Злость как рукой сняло, когда он увидел этот полный тоски взгляд взрослого, умного и трудолюбивого мужчины, который всю жизнь работал и жил ради него, Стефана.

Не выдержав и двух секунд этого взгляда, он принялся изучать свои руки, лежащие на столе.

Константин взял буханку хлеба и нож и принялся делать бутерброды, пока вскипал чайник. Несмотря на обуревавшие его чувства, мозолистые руки его не дрожали, куски хлеба были ровные, один к одному. Он заговорил спокойным, но упавшим голосом:

– Мне стоило ожидать, что рано или поздно придётся рассказать.

И медленно, выбирая слова, он поведал Стефану, как примерно шестнадцать лет назад ляпис отдал ему младенца.

Константин ожидал бурю эмоций, шквал негодования и ругани, но Стефан, к удивлению их обоих, отнёсся к этому рассказу спокойно, даже слишком. После путешествия в Аристополь он как будто был к этому готов. Как будто и вовсе всегда это чувствовал – чувствовал, что ему многое не договаривают, что его место не здесь. Теперь новая информация словно расставила всё на свои места. Он только отказывался думать о том, что Константин – не его отец.

Однако сам Константин, похоже, переживал именно из-за этого.

– Ты всё равно мой отец, – мягко сказал Стефан. – Ты растил меня, я никого больше и не знал. Кто бы ни был моим настоящим отцом, для меня он никто, он бросил меня… Как и мать, по всей видимости. Я был нужен только тебе.

Константин с теплом взглянул на Стефана. Чайник вскипел, и Стефан резко встал, чтобы наполнить кружки. Он одновременно и хотел увидеть своего настоящего отца, и в то же время не хотел. Пустое любопытство, думал он, не более. К чему его знать? Что это изменит?

– Это так странно, – вдруг сказал Константин, – что мы спокойно разговариваем об этом за чаепитием. Я ожидал, будет шумно.

– А что это меняет? – спросил Стефан, садясь обратно за стол и со стуком мешая в кружке несуществующий сахар, который он забыл добавить. – Кроме того, что я могу ходить в Аристополь и… что я там буду делать?

– А ты хочешь туда вернуться? – осторожно поинтересовался Константин.

– Конечно. Там у каждого ляписа есть свои способности. Значит, и у меня какие-то есть! Я должен, я хочу узнать! – с жаром воскликнул Стефан. – Что ждёт меня тут? Здесь я никаких талантов не продемонстрировал.

– Не в талантах счастье, – сказал Константин, но Стефан только отмахнулся.

Они оба плохо спали этой ночью, только и слышали через стенку, как ворочается в своей постели другой. Виной этому были и мысли, и разбушевавшаяся гроза.

Таким же дождливым и ветреным утром Стефан всё хорошенько обдумал и окончательно решил: сама судьба тянула его в Аристополь. Там он сможет выяснить свои сильные стороны, найти свою ценность. Константин говорил ему, что каждый уникален по-своему, и Стефан горячо жаждал узнать эту уникальность. А если ещё удастся найти своих настоящих родителей… нет, он по-прежнему не особенно стремился найти отца, ведь Константин для него таковым и остался, но мать… может, хотя бы что-то удастся узнать о ней. Ведь есть такая вероятность, что она не бросила его, возможно, её просто нет? Или она не может его найти? Или его у неё отняли, а саму держат в какой-нибудь тюрьме?

Константин стал спокойнее. Утром он порылся в ящиках своего стола и извлёк оттуда что-то маленькое, завёрнутое в пожелтевшую бумагу

– Вот, – он протянул свёрток сыну.

– Что это? – спросил Стефан, разворачивая бумагу.

– Это кольцо, которое ты сжимал в руке, когда попал ко мне.

Стефан разглядывал у тебя на ладони золотое кольцо с множеством маленьких цветных и двумя большими треугольными камнями: белым и огненно-красным.

– Необычное, а что это за камни?

– Понятия не имею.

Стефан надел кольцо на средний палец, но оно смешно заболталось на костяшке.

– Большое.

– Я не знаю, что это за кольцо, ляпис мне ничего не сказал, но я так понял, что оно имеет какой-то сакральный смысл. В общем, оно в любом случае твоё.

– Спасибо, папа, – сказал Стефан и убрал кольцо в карман, завернув его обратно в клочок бумаги.

– А вот это тебе точно пригодится, – сказал Константин, доставая из ящика ручные часы с мутным тёмным циферблатом, на котором почти невозможно было разобрать цифры, и кожаным коричневым ремешком. Выглядели они так, словно принадлежали старому морскому волку, который не раз заливал их водой.

Стефан рассеяно взял их.

– Это не обычные часы, – поспешил пояснить Константин, – мой дед отдал мне их. Он говорил, что только они смогут показывать в мире ляписов наше настоящее время. Возьми.

– Там время тянется дольше, – сказал Стефан. – Я и так смогу…

– Не всегда, – Константин замотал головой. – Я кое-что слышал об этом. Время там может скакать как угодно. Не знаю, от чего это зависит, но оно там определённо нестабильное. Я не знаю наверняка, работают ли эти часы, но… будет возможность проверить.

– Спасибо, – Стефан сунул в карман и часы. – Пойдём со мной, пап?

Константин покачал головой.

– Людям туда нельзя, если не хочешь в рабство.

Стефан возмутился:

– Кто эти правила выдумал? Ну и чушь!

Константин посмотрел сыну в широко раскрытые разноцветные с чёрными точками глаза и, особенно ни на что не надеясь, спросил:

– тебе точно надо туда?

– Да, – поколебавшись, коротко ответил Стефан, перебирая рукой в кармане бумажку с кольцом.

– Будешь ты здесь или там, – вдруг поучительным тоном заговорил отец, – не забывай о том, что нужно иметь какое-то дело. Обучиться ремеслу или найти то, чем ты будешь заниматься. Не просто гулять.

– Именно поэтому я туда и иду. Хочу узнать, на что я могу сгодиться. Здесь я не гожусь ни на что, – тихо с горечью добавил Стефан, но на улице резко прогремел гром и отвлёкшийся Константин сына не услышал.