Текст книги "Киборг и чародеи"

14

Ехать верхом значительно легче, чем идти, решил Слант, однако ни то, ни другое нельзя назвать наилучшим способом провести день. Ноги болеть перестали, чего нельзя было сказать о прочих мускулах. Он никогда не был отличным или хотя бы сносным наездником. Руководители его тренингов полагали, что он будет приземляться только на планетах с высокоразвитой цивилизацией, где средства передвижения механизированы.

Однажды просто так, на всякий случай, ему показали элементарные начала верховой езды. Но это было четырнадцать лет назад, а его увеселительную прогулку с Силнером едва ли можно назвать достаточной подготовкой к чему-то большему, чем самый легкий аллюр.

К счастью, лошади бандитов оказались довольно смирными животными и были согласны тащиться медленным шагом, так что ему удавалось кое-как держаться в седле. С течением времени он стал приобретать сноровку, сообразуя свои движения с движениями лошади, чтобы свести к минимуму синяки и шишки, что выпадали на его долю всякий раз, когда она наступала на камень или сбивалась со своего черепашьего шага.

То немногое, чему учили зеленого курсанта в давний июньский полдень, постепенно возвращалось к Сланту – ибо учили его в сознательном состоянии, а не под действием гипноза, поскольку кавалерийские навыки считались необязательными. Ну, и что-то он подглядел у бандита, который ездил верхом с детства.

Бандита, как вскоре узнал Слант, звали Террел, и ему очень хотелось поговорить. Он казался растерянным и одиноким, а может, то была реакция на смерть товарищей. Слант предоставил ему болтать, изредка вставляя осторожные вопросы – самый разумный способ собрать побольше сведений о мире, в котором он очутился.

Террел был третьим сыном в семье кузнеца в поселке под названием Дьюэр, лежавшем к северо-западу от их дороги. Когда ему исполнилось пятнадцать лет – вскоре после того, как Дьюэр стал аванпостом все расширяющейся империи Праунса, – Террел, поссорившись с отцом, сбежал из дома. Они поспорили, что принесет их поселку новое правительство. Отец придерживался мнения, что ничего, кроме добра, поскольку присоединение к Праунсу означало, что поселок будет защищен от банд грабителей и истощающих его войн с соседними селениями и мелкими городками. Расцветет торговля, и повсюду воцарятся мир и изобилие.

Террел с ним не соглашался. Он не любил жителей Праунса – однажды кто-то из них обманул его за игрой в кости, считал их всех ворами и мошенниками, которые доведут поселок поборами до полной нищеты. Когда он во всеуслышанье заявлял об этом, начиналась перебранка, заканчивавшаяся побоями. Сбежав из поселка, Террел стал грабителем с большой дороги.

Поскольку он был всего лишь третьим сыном, у него не было никаких надежд на будущее, а воровство казалось таким же средством прокормиться, как любое другое.

Из праздного любопытства Слант спросил, кто оказался прав относительно Праунса, и Террел признал, что ближе к правде все же был отец – но ожидания ни одной из сторон не сбылись полностью. Тяжелых налогов, равно как и других поборов, не было, улучшилась и возросла торговля, но о мире приходилось только мечтать. Бандитские шайки продолжали натравливать друг на друга города и поселки, не присоединившиеся к Праунсу, а небольшая армия Праунса не могла находиться во всех местах одновременно. Граница шаг за шагом отодвигалась назад, вглубь страны, и отдельные банды уже достигали Дьюэра.

Сланту все это напоминало Древнюю Землю. Строительство Праунсом своей империи, очевидно, положит конец эре городов-полисов на этой планете, как было с Древним Римом на Древней Земле. Если это осуществится, Праунс станет основным экономическим и политическим центром на континенте и, соответственно, привлечет к себе самых разных людей. В числе их, несомненно, будут маги, причем самые лучшие маги. Может быть, среди них найдется кто-нибудь, способный убрать принудительную фазу из его черепа?

Он спросил Террела о расстоянии до Праунса и до Тейши.

Террел ответил, что до Праунса три дня пути верхом, а о Тейше он вообще ничего не слышал.

Это означало, что до Тейши все еще слишком далеко, а Праунс почти под боком. Возможно, имеет смысл посетить Праунс. Даже если он не отыщет мага, способного удалить бомбу, то уж во всяком случае пополнит свои запасы, ближе познакомится с местной цивилизацией, а может быть, даже узнает, как добраться До Тейши. Если бесконечно двигаться на восток, то когда-нибудь он набредет на место, где знают о ней. Но не хочется делать слишком большой крюк, что практически неизбежно, если идешь вслепую. Не может быть, чтобы в Праунсе, торговом центре, – а Террел заверил спутника, что он таковым является – не удалось отыскать карту или получить необходимые сведения.

– Расскажи мне о Праунсе побольше, – попросил Слант.

– По правде говоря, сам я никогда там не был, но много слышал о нем.

Он был построен на руинах великого города прошлых времен и начинал, как, и все остальные города-государства. Но теперь границ его не видно даже с высочайшей из его башен, а в этом городе самые высокие башни на Десте.

– А маги живут в нем?

– Не знаю. Я же сказал тебе, что не был там.

Слант подумал еще об одной возможности.

– А в Аурбауру маги есть?

– Нет. Я никогда не видел их там, хотя и слышал всякие истории о них.

Оставив это, Слант вернулся к прежней теме.

– А есть что-нибудь особенное в Праунсе? Я слышал, как о нем упоминали в Тейше, и все же о Тейше ты ничего не знаешь, а она тоже огромный город.

– Праунс очень велик и правит большими землями, чем какой-либо другой город. Я уже говорил, он построен на развалинах, и поэтому там много всяких уродцев, монстров и других страшилищ, говорят даже, что там водятся драконы. Быть может, поэтому на этот город никто не решался нападать всерьез.

– Драконы?

– Так говорят.

Слант удивился – неужели это возможно? Ожившие ли это мифы или какие-то мутировавшие существа?

– А на что они похожи?

– Я их не видел, не знаю.

– А что о них говорят?

– Да все говорят по-разному. Те, кто встретился с ними, уже ничего не говорят – никто из них не спасся. Остальные сходятся на том, что они огромные и убивают людей.

– Насколько же они велики?

– По слухам, вдвое больше лошади. Но думаю, это вранье.

К тому времени, как они добрались до ворот Аурбауру, в голове Сланта сложилось довольно четкое представление, как добраться до Праунса. Из Террела он больше ничего не выжал.

Городок расположился в треугольнике, образовавшемся при слиянии двух речек, защищавших его с двух. С третьей стороны город прикрывал массивный деревянный частокол. Слант задал себе вопрос, что едят горожане, поскольку никаких участков возделанной земли вокруг не было, а небольшие реки вряд ли служили торговыми путями. Но потом он заметил в одной из них сети.

Должно быть, улов здесь поистине неплох, подумал Слант.

Ворота были открыты. Скучающий страж задал им чисто риторический вопрос, зачем они сюда явились, и Террел ответил, что они ищут еду и кров.

Страж махнул, чтобы они проходили, и путники въехали в город.

Тут Слант обнаружил еще один источник пропитания местных жителей: повсюду были небольшие сады. Улицы – скорее даже тропинки – вились от здания к зданию сквозь заросли плодовых деревьев, в просветы между коими виднелись огороды. Подобное градоустройство решает, конечно, проблему канализации, подумал он, но во всех других отношениях крайне неудобно. Что будет, если население города возрастет настолько, что сады не смогут прокормить его?

Частокол вырастал в самом узком месте слияния рек, как раз там, где они расходились, а деревянную стену не так легко отодвинуть или растянуть.

Может быть, здесь существует какой-то не известный ему способ контролировать число жителей? Во всяком случае, это не его дело.

Террел отыскал постоялый двор, где они получили сытный обед, состоящий из фруктов и рыбы. Слант отказался от первоначального своего намерения – оставить Террела без денег. Вместо этого он обменял три своих золотых на содержимое кошелька грабителя – целую коллекцию из более чем трех дюжин монет, в основном медных, хотя попадалось и серебро.

То ли золото имело здесь большую ценность, чем в Олмее, то ли его там жестоко обманули, но одна-единственная золотая монетка, заплаченная за сытный обед для них обоих, принесла еще горстку серебра сдачи. Слант заметил Террелу, что здешние, видимо, не чураются незнакомых денег.

Террел пожал плечами.

– С чего бы? Деньги есть деньги. Золото везде остается золотом.

– Похоже, в Олмее придерживаются другого мнения.

– Значит, они просто глупы.

– Но выяснять ценность чужих денег – непростое занятие, должно быть.

– Как это – выяснять?

– Ведь повсюду используются свои деньги. И ценность у них разная.

– Да они здесь просто взвешивают монету или необработанный металл, если ты предпочитаешь расплачиваться им. Проблема только в том, что никогда нельзя быть уверенным, чистый ли металл.

– А здесь все монеты из чистого металла?

– Конечно. Посмотри.

Разбойник выудил из кармана мелкую монету, и Слант, присмотревшись, заметил посредине ее какую-то эмблему, что-то вроде башни, окруженной словами: «Засвидетельствовано в Праунсе как чистая медь». Никакого упоминания о достоинстве монеты, никакого девиза. На оборотной стороне монеты красовалась одинокая буква П.

Просмотрев остальные монеты, киборг нашел на них названия и печати более дюжины различных городов, но все они провозглашали чистоту металла и только. Сделав небольшое усилие, Слант обнаружил, что может согнуть любую из них. Его империалы не были, конечно, абсолютно чистыми, но вряд ли стоит упоминать об этом. Без дальнейших комментариев Слант принялся за еду.

Покончив с обедом, он откинулся на спинку стула, глядя в окно постоялого двора на затеняющие его плодовые деревья. Он чувствовал себя расслабленным и довольным жизнью – очень странное и непривычное ощущение.

Позволив себе какое-то время понаслаждаться им, он вспомнил, что даже если он собирается не в Тейшу, а в Праунс, нет никакого смысла терять здесь несколько оставшихся до заката часов. Слант не намеревался ночевать на постоялом дворе в Аурбауру – зачем зря тратиться? Переночует как-нибудь в пути. Ему было так спокойно сейчас, что он чувствовал себя способным справиться со всем на свете, будь то дурная погода, грабители или даже дракон – коли он существует.

– Я ухожу, Террел!

Тут Слант вспомнил о повязке на плече разбойника и заметил:

– Тебе стоит поискать кого-нибудь, кто знает толк в таких вещах. Это не очень серьезная рана, но возможны осложнения.

– Хорошо, – взглянув на плечо, ответил Террел. – Спасибо, что ты так по-доброму обошелся со мной, никак не ожидал такого.

– Ты остаешься здесь или вернешься к прежнему занятию?

– Не знаю. Должен признать, это приятное местечко. Я, пожалуй, попытаю счастья здесь.

– Рад за тебя. Удачи!

Поднявшись, Слант покинул постоялый двор. На душе у него было удивительно легко – хорошо, что он сохранил жизнь разбойнику, а может, и не ему одному: похоже, он и впрямь убедил его оставить грабеж на большой дороге.

Оседлав лошадь, которую он выбрал для себя, самую крупную из трех.

Слант выехал за ворота, ведя остальных в поводу.

Не проехав, однако, и нескольких километров, он вдруг обнаружил, что думает о Терреле. Грабитель был единственным человеком, с которым ему удалось поболтать с тех пор, как он покинул Марс, и эта пустая болтовня доставила ему больше удовольствия, чем хотелось в этом признаваться.

Впервые за многие годы он вдруг осознал, насколько одинока его жизнь.

Кажется, существуют механизмы, способные предотвратить чувство одиночества, напомнил он себе. Химия его тела весьма тщательно отрегулирована, разум строго контролировался гипнотическими установками, и считалось, что ему не понадобится, да и не захочется общества других людей.

Пытаясь сладить с внезапно охватившей его горечью, киборг подумал: он скорее помнит, что такое одиночество, чем испытывает его.

Тут ему пришло в голову, что, возможно, механизмы, регулировавшие его эмоции, начинают сдавать, он ведь прекрасно понимал, что они не вечны. Ему не раз уже удавалось вспомнить свое имя, и при попытке уйти от преследования во дворце Тейши все указывало на подозрительный сбой в его организме – впрочем, могли вмешаться и маги.

Теперь это не имело значения. В конце концов, раз с компьютером покончено, можно покончить и с одиночеством. Ничто не мешает ему найти друзей среди обычных людей, стоит только захотеть.

Так-то оно так, но тогда ему не вряд ли удастся привести звездолет снова в активное состояние... Или удастся?

Может быть, если он когда-нибудь покинет эту планету, он заберет с собой другого человека. Или других? Нелегко, должно быть, найти людей, которые захотели бы улететь, и потом, неизвестно, на скольких человек рассчитан корабль. Двух он возьмет наверняка: Слант знал, что звездолет экипирован для захвата и транспортировки на базу пленника.

Он попытался представить себе, каково это: вернуться на борт, чтобы пилотировать корабль, и кто-то рядом с ним.

Все еще пытаясь – довольно безуспешно – вообразить себе эту немыслимую картину, два часа спустя он остановился на ночлег.

15

На этот раз Слант припомнил, что, засыпая, нужно назначить себе час пробуждения, и поэтому он открыл глаза на восходе, как раз вовремя – первые лучи утреннего солнца золотым и розовым расцвечивали кроны деревьев.

Это утро было чуть прохладнее предыдущего, и он не знал, отнести ли это на счет погоды или просто лето подходит к концу. Впрочем, не все ли равно. Он способен переносить и холода, особенно теперь, когда у него есть лошади и отобранные у разбойников еда и деньги.

Единственное, что могло задержать его, так это настоящий снежный буран, но до зимы еще далеко. И даже если он попадет в метель, можно укрыться в ближайшем городке или поселке. Без компьютера, спускающего на него собак по любому поводу, он может переждать все что угодно. Он еще молод, несмотря на четырнадцать лет – пятнадцать, включая год, потраченный на военные тренировки, сеансы гипноза и тому подобное, – проведенных в армии.

Его проклятое бродяжничество тоже, может статься, стоит потраченных на него лет. В конце концов, он свободен и все еще жив, чего могло и не быть, останься он на Древней Земле. Если отбросить разницу в три сотни лет, – столько ему все равно не прожить, – маловероятно, что он дожил бы там до своего настоящего возраста, то есть до тридцати трех. Если б его не прикончили Д-серии, то последующее крушение цивилизации уж точно.

Вместо этого он жив-здоров, хотя и попал на отсталую планету, и богат, как Крез: у него есть его сила, скорость и тренинг; лошади и припасы и даже целый космический корабль, который когда-нибудь он может использовать в собственных интересах.

Слант решил, что день будет хорош. По приобретенной за четырнадцать лет привычке он прошел через весь комплекс упражнений на растяжку, которые делал с момента вылета с Марса, затем вскочил в седло и отправился дальше на восток.

До Праунса оставалось менее двух дней. Через семьдесят два – нет, через шестьдесят часов, учитывая более короткие здешние сутки, – у него, может статься, уже не будет адской машинки в черепе. Это была такая чудесная мысль, что он с наслаждением растягивал ее.

В полдень Слант ненадолго остановился и плотно пообедал сухими фруктами и соленым мясом – запасами из седельных сумок грабителей. Киборг знал, что корабельная пища хранится вечно, в то время как любая другая портится раньше или позже. Здешняя пища, которую следовало съесть в первую очередь, была необыкновенно вкусной, и он ел с удовольствием.

Слант уже запил оставшиеся фрукты водой и собирался седлать свою лошадку, как вдруг услышал отдаленный птичий крик. Оглянувшись, он взглянул на запад как раз в тот момент, когда чья-то темная тень, упав с неба, пропала среди деревьев.

Хищная птица, решил киборг. Может быть, ястреб, атакующий что-то невидимое в лесу. Это его не касалось. Вскочив в седло, он поскакал дальше.

Ровно через двадцать минут лошадь замедлила бег. Слант насторожился.

Может быть, она чует что-то, что ей не по вкусу? Он понятия не имел, что может таиться в этих лесах. И если раньше он не сталкивался ни с какими чудовищами, кроме людей, это еще не означало, что их нет вовсе.

Лошадь ступала все медленней и неохотней – что-то останавливало ее.

Слант цокал, используя и стремена, и удары поводьями, одновременно понукая двух других лошадей. Наконец его лошадь встала как вкопанная. Вытащив из кармана пистолет, киборг зажал его в правой руке, левой держа поводья.

Дорога здесь делала два резких поворота, сначала направо, затем налево. И лишь завернув за второй поворот, Слант понял, чего испугалось животное.

На краю дороги лежало странное существо. Его свившийся кольцами хвост занимал почти всю проезжую часть. Неужели один из тех драконов, о которых говорил Террел?

Животное было огромно. Слант не мог определить его размеры, поскольку лежало оно, свернувшись клубком, но в одной только голове было добрых два метра.

Именно его размеры убедили Сланта в том, что это дракон, и ничто иное, хотя существо отнюдь не напоминало чудовищную рептилию. Скорее оно походило на кошку, если не считать того, что покрытое чешуей туловище было совершенно гладким. И клыки его сделали бы честь любому саблезубому тигру.

Форма головы была определенно кошачьей, но ушей видно не было, что делало ее какой-то неправильной. А покрытая черными крапинами розово-коричневая шкура придавала созданию какой-то ущербный, выморочный вид.

Как такое вообще может существовать на планете, подобной этой? И тут Слант вспомнил слова Террела о том, что уродцы, монстры, страшилища и прочая нежить – обычная вещь в Праунсе, построенном на развалинах. Должно быть, ядерная атака оставила городище предельно насыщенным радиацией. В таком случае как могут люди жить в подобном месте?

Более того, каков уровень остаточной радиации по прошествии трехсот лет? Он отказывался верить, что дракон – детище мутации. С кем тогда спаривались первые мутанты, подобные этому? В генетике Слант разбирался неплохо и понимал: вероятность появления двух подобных существ одновременно, причем так, чтобы оба оказались способны дать потомство, астрономически мала. А ничто столь явно выраженной кошачьей породы не могло воспроизводиться внеполовым путем. Однако Террел говорил о об уродцах и нежити в окрестностях Праунса как о продолжающемся феномене.

Значит, уровень остаточной радиации здесь все еще высок.

Слант смутно припомнил краткий брифинг по оружию, включающему ядерные заряды, и решил, что удивляться тут, о сущности, нечему. Он принялся размышлять о естественном отборе на этой планете, уровне фертильности и раковых заболеваний – а также о собственных перспективах. Если бы компьютер сообщил точный уровень радиационного облучения, которому он подвергается! Киборг знал, что оснащен, помимо прочего, счетчиками радиации, но, все данные с них можно получить только через компьютер.

Лошадь твердо уперлась в землю всеми четырьмя копытами и отказывалась сделать еще хоть шаг. Киборг слышал ее тяжелое и частое дыхание: животное явно обезумело от страха. К счастью, даже в таком ужасе у нее хватило ума не поднимать лишнего шума – или она была слишком испугана, чтобы вообще издавать какие-то звуки.

Вот досада. До сих пор ему везло. Хотя бы в том, что он застал это страшилище спящим. Наилучшим выходом было бы обойти его, пока оно не проснулось. Причем, если у него повадки обычной кошки, то проснуться оно может в любую минуту. А следовательно, промедление только увеличивает риск.

Все беда в том, что этого не понимала лошадь.

Шпор у Сланта не было, а ударов башмаками было явно недостаточно. Ему удалось так вывернуть стремена, что они вонзились углами в бока, и таким образом заставили животное продвинуться еще на несколько метров. Потом лошадь снова застыла.

Он подумал, не лучше ли спешиться и провести всех лошадей в поводу, но, с другой стороны, у него не было уверенности, что он сможет удержать их. Если же он останется в седле, две другие лошади, конечно, могут сбежать, но куда бы ни понеслась его собственная, от него она никуда не денется.

Может быть, стоит сойти с дороги и обойти дракона стороной? Или подождать, пока, проснувшись, он не уберется сам? Но Слант боялся потерять дорогу, свернув с нее, а кроме того, дракон может спать сколько угодно – или, проснувшись, учуять лошадей и погнаться за ними.

Перегнувшись в седле, киборг ударил лошадь по крупу рукояткой пистолета, и она неохотно сделала еще несколько шагов. Это его несколько подбодрило. Направив лошадь левее – ближе к краю дороги, – он вынудил ее двигаться вперед, пока она почти не поравнялась с монстром. Теперь они были менее чем в двух метрах от хвоста чудища.

Поджидая, пока лошадь достаточно успокоится и можно будет подбодрить ее пистолетом, киборг разглядывал спящую тварь Ее отличали от кошки не только огромные размеры, отсутствие ушей и меха и чрезмерные клыки. Даже несмотря на то, что она лежала свернувшись в клубок, Слант понял, что и с пропорциями ее что-то не так: голова казалась слишком массивной для тела, а ноги – короткими и неуклюжими. Интересно, как она двигается, подумал он, но решил не рисковать и не будить зверя. Он оглянулся на своих лошадей, которые до сих пор безропотно следовали за ним, и тут услышал откуда-то сверху:

– Слант из Тейши! Это ты? Слант!

Голос был женский, высокий и пронзительный. У киборга не было ни секунды на то, чтобы вспомнить этот голос. Он был всецело поглощен драконом, который зашевелился.

Слант резко хлестнул лошадь свободными концами поводьев, на что она ответила испуганным ржанием, а потом, рванувшись вперед, пустилась по дороге безудержным галопом.

Он ничего не имел против такой скачки и как мог цеплялся за седло, несмотря на то, что его швыряло из стороны в сторону и что-то посыпалось у него из карманов, когда лошадь, зацепившись за ветку, замедлила бег. Галоп двух других лошадей слышался за спиной.

Но женщина закричала вновь:

– На помощь! Слант, помоги мне!

Ругаясь на трех языках, Слант натянул поводья.

Лошадь, споткнувшись на бегу, замерла на миг, едва не выбросив Сланта из седла, но это позволило ему оглянуться.

Посреди дороги на спине лежала какая-то девица, а над ней возвышался дракон, с большим интересом рассматривая ее. Больше всего Сланту хотелось повернуться и пришпорить свою лошадку. Но в девице он узнал Эннау, ученицу мага, которую взял в заложники в Олмее. Вот почему она знает, как его зовут, но что она здесь делает?

Может быть, они отменили его изгнание? Решили убить его?

Он должен выяснить, что происходит. Слант спрыгнул с седла и, держа пистолет в руке и что-то крича дракону, побежал назад.

Дракон – или кошка – наблюдал за девушкой, ожидая, что она пошевелится. Если бы она сделала это, он, следуя извечному охотничьему инстинкту, обрушился бы на нее или просто слегка прихлопнул лапой, причем, вероятнее всего, лапа сразу раздавила бы несчастную.

Крики Сланта отвлекли чудовище всего на мгновение. Кошка бросила взгляд в его сторону и, сочтя безобидным, снова уставилась на Эннау.

Подбегая к дракону, Слант выстрелил навскидку. Пуля попала животному прямо в голову.

Это отвлекло тварь от Эннау, но не более того. То ли пуле не удалось пробить череп, то ли она была слишком мала, чтобы причинить ощутимый урон.

Появившееся небольшое озерцо крови, казалось, не слишком обеспокоило монстра, когда тот поднял голову и оглядел Сланта, как докучливую муху.

Эннау не шевелилась.

Слант был теперь на расстоянии нескольких метров от них.

Прицелившись, он выпустил всю обойму в голову и грудь дракона, направив очередь по диагонали от правого глаза до места, где, по его предположениям, должно было находиться сердце.

Монстр закричал, скорее, как ястреб, чем как кошка, и, не обращая внимания на кровь, хлынувшую из множества ран, вскочил на ноги. Эннау была небрежно отброшена в сторону.

В ту же секунду, поняв, что животное атакует, киборг соскользнул к своему "я"-коммандос. А потому спокойно смотрел, как монстр приближается к нему, чтобы в удобный момент ловко ускользнуть от него.

С невероятной скоростью тварь повернулась и на мгновение замерла, готовясь к следующему броску. Одна из пуль повредила дракону глаз, но не уничтожила его, так как, судя по всему, он смотрел по-прежнему обоими глазами, хотя, должно быть, рана причиняла ему немалую боль. Другие пули разорвали монстру морду, нижнюю челюсть, грудь, но ни одна из них не попала в шею. Значит, именно шея, сказал себе Слант, его слабое место.

Он откатился от второго броска твари, без труда избежав его, наблюдая все время за игрой мускулов на ногах монстра и двигаясь одновременно с ним. Как выяснилось, пистолет не самое действенное оружие против этого существа, даже если рискнуть его перезарядить. Засунув пушку в карман, Слант потянулся за снарком.

Его не было.

Вероятно, он выронил его во время того безумного галопа. Лучшее оружие исчезло! Дракон поворачивался, ударяя хвостом по земле и готовясь к следующему броску. Пошарив по карманам, Слант обнаружил там ручной лазер.

В чем-то это существо вело себя как кошка, но двигалось оно совсем иначе. У него не было ни стремительности, ни грациозности кошки; напротив, оно было неповоротливым и медлительным, но моментами поражало прямо-таки невероятной быстротой, особенно в остановках и поворотах. Его атаки больше напоминали нападения слона или бегемота, чем прыжки кошки, – слишком коротки и толсты были лапы, которым приходилось носить такое тело.

При третьей атаке киборг снова скользнул в сторону. Однако у него не было никакого желания длить эти игры, поскольку он понятия не имел, кто из них устанет раньше – монстр или он сам. Не ожидая следующего нападения, Слант добежал до ближайшего клена и, подпрыгнув, ухватился за низкий сук.

Едва ли чудовище способно лазить по деревьям или прыгать в условиях силы тяжести, близкой к земной.

Из всех ближайших деревьев Слант выбрал именно клен – во-первых, тот выглядел достаточно крепким, а во-вторых, ему показалось, что по клену легче взобраться наверх. Насколько он помнил тренировки на Марсе и кое-какие земные эпизоды, с этим деревом проблем не будет.

Так и оказалось. Он легко залез наверх, перебрасывая тело с ветки на ветку, пока не оказался метрах в десяти над землей. Впрочем, монстр быстро обнаружил его и подошел поближе, наблюдая.

Кошка, насколько знал Слант, села бы на хвост и принялась обдумывать ситуацию. Приятно было видеть, что он не ошибся: монстр опустился на землю и задумчиво уставился на него. Он не был приспособлен к тому, чтобы сидеть: мешали короткие лапы – не более двух метров длиной от плеча до когтей, – по сравнению с восьмиметровым туловищем.

Устроившись поудобнее, монстр попытался зализать раны, время от времени бросая тревожные взгляды на свою добычу. Попытка оказалась безуспешной – лапы были явно коротки. И все равно он продолжал свое занятие, очевидно, повинуясь какому-то древнему инстинкту.

Этой короткой передышкой Слант воспользовался, чтобы перезарядить пистолет, проверить готовность лазера и оценить ситуацию внизу. Эннау неподвижно лежала у обочины, метрах в тридцати от него, – должно быть, ее оглушил случайный удар лапой. В противоположном направлении, метрах в ста, топтались в нерешительности его лошади, но дракон не обращал на них внимания: может быть, они находились слишком далеко от него. Само чудище сидело прямо под ним в нетерпеливом ожидании.

На полпути между драконом и лошадьми киборг различил поблескивание металла. Вне всякого сомнения, это его потерянный снарк.

Лазер был в рабочем состоянии, в чем Слант убедился, срезав с его помощью соседний сук. На то, чтобы полностью распилить его, ушло всего несколько секунд. Наконец, сук упал, ударил дракона по голове, не причинив, впрочем, никакого вреда, и отлетел в сторону. Монстр обратил на Сланта исполненный укоризны взор. Несмотря на огромные размеры и полное отсутствие шерсти, его морда была почти такой же выразительной, как морда обычной домашней кошки.

Так как кошка-рептилия представляла собой великолепную мишень, Слант решил воспользоваться случаем и выпустил мощный заряд лазера в уже поврежденный правый глаз монстра. Животное взревело, причем так, что у Сланта заложило уши, и дернуло головой.

Слант тут же изменил точку прицела и сфокусировал луч на шее.

Запахло паленым мясом, дракон застонал, откинув голову, но неумолимый луч снова попал ему в глаз. Когда чудовище попыталось закрыть его, луч прорезал ему веко. Монстр отступил на несколько шагов назад, но Слант продолжал держать глаза зверя под прицелом.

Теперь он мог разглядеть рваную рану, из которой сочилась прозрачная жидкость, смешиваясь с кровью пулевых ранений. Он заметил также, что тварь потеряла много крови. Вся дорога была в кровавых лужах; кровь текла по морде чудовища и запекалась в углах глаз, носа и рта.

Монстр продолжал отступать, пока вдруг не остановился примерно там, где, по расчетам Сланта, действие лазера обрывалось. Киборг решил, что правый глаз чудовища в любом случае выведен из строя, и перевел луч на левый. И хотя он сомневался, что с такого расстояния сможет повредить твари, все же надеялся ослепить ее, а может быть, и прогнать.

Но монстр закричал, издав тот самый, похожий на ястребиный, крик, и во всю мощь огромного тела рванулся вперед, чтобы всеми тоннами чудовищного туловища врезаться в ствол.

Удар потряс весь клен, и Слант, повинуясь инстинкту гораздо более глубокому, чем все тренинги, ухватился за ближайшие ветки, но при этом потерял лазер. Тот ударился о сук под ним и полетел вниз, задевая по пути за каждую ветку, пока не застрял в развилке над самой головой чудища.

Сланту пришлось отбросить всякую надежду заполучить его назад. Теперь он лишился всего своего оружия, хотя оно быль на виду – и лазер, и снарк.

Оставался лишь пистолет, который уже доказал свою неэффективность. Тем не менее киборг вытащил его и, вставив новую обойму, трижды выстрелил.

Как и раньше, пули лишь разозлили тварь, и она со всей силы ударила по стволу лапой. На этот раз удар не застал Сланта врасплох, и он удержал в руках пушку.

Он продолжал стрелять, выпуская оставшиеся в обойме пули, но преуспел лишь в одном – ощутимо ранил монстра. По его спине, морде и груди снова побежали струйки крови. Разъяренная тварь была полна решимости так или иначе добраться до врага. Слант высвободил пустую обойму и, бросив ее на землю, полез в карман за следующей.

В кармане было пусто. Он проверил все остальные. То уже самое. И только тут Слант вспомнил, что, когда он потерял снарк, из карманов у него высыпались еще какие-то предметы.