Текст книги "Дорога на Скво-Спрингс"

БОЛЬШОЙ ЧЕЛОВЕК

Черри Нобл впервые появился в Вэгонстоп верхом на черном муле. Соскочив на землю, он сразу повел его и еще трех усталых вьючных животных к воде. Когда он стоял возле них, держа в руках уздечки, горожане, прогуливавшиеся поодаль, оглядывали его с любопытством и почтительно перешептываясь. Ибо росту в нем было, не считая сапог на толстой подошве, шесть футов и семь дюймов, и это при весе не меньше ста тридцати фунтов.

Неожиданно он поднял голову и, очнувшись от своих мыслей, весело улыбнулся.

– А что там? – спросил он, конкретно не обращаясь ни к кому, и кивком указал на запад.

Прохожие непроизвольно повернули головы, но ничего особенного не увидели. Если не считать заходившего солнца, которое окрашивало в багровый цвет остроконечные шпили утесов и горы, издалека похожие на гигантские столбы.

– Ничего, – равнодушно отозвался Лей Бентон, – ничего, кроме Богом проклятой пустыни да еще кровожадных дикарей.

– И людей там нет?

– Ни души.

– А вода? Пастбища?

– А черт его знает. Может, и есть.

– Вот так, значит! Ну что ж, парни, поеду-ка туда и буду там жить, а когда еще кто-то нагрянет, он уже придет не на пустое место. Рано или поздно, но люди появляются всюду, а после долгих скитаний как приятно отдохнуть и напиться вволю! У меня же там будут и вода, и пастбища, и путников будет ждать сочный кусок мяса.

– Ты, приятель, спятил, не иначе! – усмехнулся Бентон. – Ни один белый не выживет в таком пекле, откуда уходят даже индейцы, а ведь это их родной край.

Громко расхохотавшись, Черри Нобл стукнул себя кулаком в грудь.

– Ну да ладно, попробуем. Я уверен, нет таких мест, где парень вроде меня не смог бы выжить, если бы захотел. – Он отвязал от седла небольшой мешочек и хвастливо помахал им перед лицами собеседников. – А вы знаете, что у меня здесь? Ни за что не угадаете – вишневые косточки! Я всегда мечтал развести вишневый сад, если уж осяду где-нибудь насовсем. Нет на свете ягод вкуснее, между прочим, меня и прозвали Черри – вишенка – из-за этого! Фамилия моя Нобл, а друзья зовут Черри. И там, где я проезжал, я везде сажал вишневые деревца, так что, ребята, за мной вроде как след тянется!

Лей Бентон, известный буян, обожавший острые ощущения, сразу невзлюбил Черри Нобла. До появления этого великана, взявшегося Бог весть откуда, он слыл самым здоровенным парнем в этих местах и привык к мысли, что его считают крутым ковбоем во всей округе. Добродушный тон и приветливая улыбка незнакомца раздражали его.

– Если ты действительно собрался в такую глухомань, – с презрением процедил он сквозь стиснутые зубы, – значит, ты дурак!

– Лучше быть дураком, чем негодяем, – бросил Нобл.

Он по-прежнему улыбался, но глаза его настороженно и цепко оглядывали Бентона. Черри старался понять, насколько тот опасен.

Радуясь предлогу завязать ссору, Лей тут же изобразил безумно оскорбленного.

– Как ты посмел назвать меня?

Сделав всего один шаг, Черри Нобл оказался почти вплотную с Бентоном и смерил его внимательным взглядом.

– Послушай, дружище, – все так же улыбаясь, вежливо сказал он, – я ведь не хотел тебя обидеть и если тебе что-то вдруг померещилось, я не виноват.

Бентон предпочел промолчать. Что-то в мягких, почти кошачьих повадках этого верзилы показалось ему подозрительным.

– Глупость какая-то, – раздраженно буркнул он. – В чем дело? Что ты ко мне прицепился?

Нобл расхохотался, небрежно заложив за пояс ручищи, больше похожие на лопаты.

– Ну, что до этого, – примирительно произнес он, – так у каждого может быть свое мнение. Кто-то одобрит, кому-то не понравится. Если честно, так я сам до конца не уверен, что хорошо все задумал. Ну, так меня, по правде говоря, никто никогда еще не признавал благоразумным.

Как-то пару лет назад я совсем было собрался оседлать свою скотину и перебраться куда-нибудь, да вот встретил дружка, который только что вернулся в Миссури. Он-то и подарил мне пять книг, которые переиначили всю мою жизнь. Он мне так и сказал: «Сынок, возьми их, прочти от корки до корки, а закроешь последнюю страницу, снова открой на первой, да читай повнимательней, а потом посиди, подумай над ними. А после этого отдай кому-нибудь еще». Так вот, я сейчас тебе их подарю. Глядишь, что-то в голове и останется, а может, и сама жизнь твоя по-другому повернется. Учти, даю тебе самое дорогое, что только бывает. – Великан подошел к притихшим слушателям. – Прочел я эти книги, даже и не два раза, а побольше. Одна из них оказалась Библией, полезная книга, что и говорить, и не важно, верующий человек ее читает или нет. Другая – сборник стихов, а кто написал, точно не скажу, фамилия уж больно заковыристая, Шекспир, что ли? Эту книгу, парни, честно вам говорю, читал три раза, и уж тогда только слова ее чудные понемногу в голове улеглись. Зато теперь я эти самые стихи на всю, почитай, жизнь запомнил. Еще одна книга о разных законах, во всяком случае, мне так объяснили. Автор, по-моему, Блэкстон. Мне показалось, что ежели эту книгу повнимательнее прочитать, из нее много полезного узнать можно, ведь Блэкстон этот самый объясняет, как людям между собой уживаться надо. Еще одну книгу написал какой-то Платон, так это, если я правильно понял, разговоры с его друзьями. Но, скажу я вам, что меня совсем доконало, так это, как он описал смерть одного своего знакомого – Сократа. Не иначе как они на ножах были, эти двое. Да и власти в то время, похоже, ни к черту не годились, раз приняли на веру, что им набрехали, – он, дескать, отравился соком болиголова. Ну, если знать, что там раньше случилось, так понятно, что Платон сам ничего не видел, а написал, что услышал от кого-то. Слава Богу, уж мы с вами, парни, в этих-то краях болиголова повидали достаточно, и знаем, что если глотнуть его сока, так никакой тихой да спокойной смерти не видать. Будешь мучиться до самой последней минуты да о смерти молить, чтоб поскорей пришла! Довелось мне как-то с одним парнем встретиться, который в этих делах собаку съел. Так вот, он мне объяснил, что Платона этого даже в тех краях и близко в то время не было, когда Сократ, бедняга, помер. По-моему, это не дело – писать, если не знаешь точно, как оно произошло. Зато последняя книга – это нечто! Разные умные мысли всяких замечательных парней вроде Джефферсона, Франклина и других. Просто диву даешься, до чего только умный человек за свою жизнь не додумается!

Вот так все и вышло. Я изучил эти книжки вдоль и поперек, пока не выучил их наизусть. И ничто в них не указывало на то, что я не в своем уме. Поэтому, – и он лучезарно улыбнулся, – я и решил, что отложу-ка их на время да посмотрю на деле, что я за человек и на что способен.

Грохоча огромными сапогами, Нобл поднялся по ступенькам и исчез за дверями магазина. Бентон проводил его недоуменным взглядом и, пожав плечами, сплюнул. Что за черт, вот чудак! Еще один из местных старожилов, Хэк, окинул Бентона лукавым взглядом.

– Ну и здоров же этот парень! – И восхищенно присвистнул.

– Здоровый, не спорю, но только с головой у него не все ладно! Высокий рост еще ничего не значит, – презрительно бросил Лей.

Старик довольно хихикнул и подчеркнуто медленно смерил взглядом Бентона с головы до ног.

– Как раз это я и имел в виду, – закивал он, – вот-вот, именно!

В дверях магазина появился Нобл и зрители ахнули: под мышкой он держал два стофунтовых мешка с мукой, небрежно поддерживая их другой рукой. Подойдя к мулам, он начал аккуратно пристраивать мешки на спинах животных. Сбегав в корраль, он через минуту вернулся, ведя в поводу трех лошадей. А затем принялся таскать из магазина мешок за мешком и все грузить на лошадей.

Бентон испытывал неприятное разочарование человека, опоздавшего на распродажу. Даже не отдавая себе отчет, как и почему оно возникло, он с растущей неприязнью наблюдал за занятым погрузкой Ноблом.

– Мормоны когда-то пытались поселиться в тех местах, да краснокожие выгнали их вон. Ребята Грина погнали как-то скот на те пастбища, там их всех и убили. Так какой же шанс у тебя уцелеть? Ты один, а ковбоев Грина было человек шесть-семь. Кроме того, – никак не мог успокоиться Лей, – на что ты будешь жить? Ну, предположим, вырастут твои вишневые деревья, а дальше что? Ведь ягоду где-то продавать надо.

Густой раскатистый смех Черри Нобла после его слов прозвучал как-то особенно жизнерадостно.

– Да будет тебе, дружище, стану я еще над этим голову ломать! Бог даст день, Бог даст пищу, я всегда так говорю, и уверен, что, когда ко мне приедут гости, они увидят землю, цветущую, как райский сад, там будут вишневые деревья, усыпанные спелыми, сочными вишенками. И если мне не повезет и краснокожие прикончат меня, вишневые-то деревья останутся. Я так считаю, тот, кто сажает дерево, угоден Господу, вернее, я где-то это слышал много лет назад. Даже если вдруг мои деревья и не будут плодоносить, все равно от них будет тень и кто-то сможет отдохнуть в ее прохладе.

– Ты говоришь, как долбаный проповедник, – проворчал Бентон.

– Да нет, какой из меня проповедник?! Если честно, то меня и по-настоящему верующим назвать-то нельзя. И в школу я почти не ходил. Тот парень, который когда-то дал мне книги, говорил: «Сынок, не важно, сколько книг ты прочел в жизни, важно, чему ты научился, прочитав их. Вот прочтешь книги, что я дал, и ничего тебе страшно не будет: ни человек, ни жизнь, ни смерть». Так он мне тогда сказал и, похоже, оказался чертовски прав!

– Язык у тебя здорово подвешен, как я вижу, но тебя это не спасет, если появятся пиуты, – возразил Бентон.

Снова прогрохотал довольный смех.

– Ну что ж, если они не поймут моих слов, я всегда готов убедить их по-другому! – Подняв валявшуюся в пыли на дороге пустую бутылку из-под виски, он подбросил ее в воздух. Бутылка взлетела в небо над головами завороженных зрителей, и не успела она замедлить полет, как Нобл мгновенно выхватил револьвер и выстрелил.

Первая пуля разнесла бутылку вдребезги, вторая и третья, к изумлению стоявших вокруг и много повидавших людей, превратили крупные осколки в сверкающий дождь.

У Бентона как-то неприятно засосало под ложечкой, и он присел на верхнюю ступеньку, не желая, чтобы кто-нибудь из его приятелей заметил охватившую его слабость. Ну и осел же он! Подумать такое о человеке, который так стреляет!

Нобл оседлал самого крупного из мулов, такого же громадного и статного, как его хозяин, и тот, к удивлению зрителей, даже не покачнулся под тяжестью дополнительных трехсот фунтов.

– Приезжайте в гости, ребята, – весело крикнул Черри, – думаю, к тому времени, как вы выберетесь, у меня там уже будет и зелень, и деревья, а если вы мне дадите чуть побольше времени, то я вас угощу спелыми, нагретыми солнцем вишнями!

– Пристрелят его, помяните мое слово! – Бентон с сожалением покачал головой.

– Может, и так, – не стал спорить Хэк, – хотя индейцы таких уважают.

Они смотрели ему вслед, когда он не спеша вел свой маленький караван вдоль пыльной улицы, направляясь на запад, и остановился только однажды, чтобы, вежливо приподняв шляпу, пропустить Руфь Макгэнн. Ей как раз срочно понадобился сахар, и пришлось выйти в лавку Бордера. Во всяком случае, она так сказала.

Все видели, как молодые люди обменялись несколькими репликами, и вскоре любопытство горожан было удовлетворено, так как старик Бордер все слышал и передал им весь разговор слово в слово.

Оказывается, натянув поводья, Нобл приподнялся и галантно раскланялся.

– Дорогу красоте, мэм, а все остальное может подождать. Проходите первой, чтобы пыль от копыт моего мула не попала в ваши прекрасные глаза, – приветствовал он девушку, бросившую на него удивленный взгляд. – Меня зовут Нобл, мисс, – представился парень, – и смею надеяться, я достоин этого имени, Нобл 11
  Нобл (от англ, noble) – благородный, честный.


[Закрыть]. Друзья прозвали меня Черри, потому что я развожу вишневые деревья везде, куда меня ни забрасывает судьба. А вас как зовут?

– Руфь, – медленно произнесла она, не в силах оторвать восхищенный взгляд от его широченной груди и богатырских плеч. – Можно узнать, куда вы направляетесь?

– Я иду наугад, как Вечный Жид, но обязательно вернусь. Я вернусь за тобой, Руфь, и тогда ты скажешь мне, как твоя библейская тезка своему избраннику: «Куда ты пойдешь, туда пойду и я, где будет твой дом, там буду жить и я, и твой народ будет моим народом, и твой Бог – моим Богом».

Руфь смерила его холодным взглядом. Семнадцати лет от роду и свежая как утренняя заря, с волосами цвета огня и ореховыми глазами, Руфь считалась самой красивой девушкой в этих краях, но мужчины для нее пока не существовали.

– О, вот даже как?! А ты уверен в этом? Язык у тебя хорошо подвешен, это видно, а еще чем ты можешь гордиться?

– Двумя крепкими руками да горячим сердцем. А что еще человеку нужно?

– Голова на плечах! – любезно ответила она и спохватилась. – Заболталась я с тобой, а у меня еще дел по горло.

– Хорошо сказано, – одобрительно присвистнул он и, дождавшись, когда девушка перейдет через дорогу, водрузил на голову шляпу и грустно посмотрел ей вслед.

– Прощай, любовь моя, до встречи в мире, который лучше и добрее, чем тот, в котором мы живем, и там, я надеюсь, ты будешь крепче любить меня.

Руфь Макгэнн взбежала по ступенькам магазина, но, не удержавшись, все-таки обернулась, прежде чем он скрылся за поворотом.

Дорога, которую он выбрал, больше напоминала тропинку. Ездили по ней немногие, и уж совсем мало кому посчастливилось возвратиться назад.

– Кто это был? – небрежно спросила Руфь у хозяина лавки. – Никогда раньше его не встречала.

– Какой-то парень, он в городе проездом, – охотно пояснил тот, – ну и верзила, верно?! Я таких никогда не видел!

Руфь рассеянным взглядом обвела прилавок и купила фунт сахара, что, по мнению мистера Бордера, выглядело довольно-таки странно, ведь он прекрасно помнил, что почтенная маменька Руфь на днях приобрела целый мешок, собираясь варить варенье. Эта история весьма широко обсуждалась за утренним и вечерним чаем, за шитьем и вязанием, а потом перекочевала в коррали и кузницу, надолго завладев вниманием горожан. Руфь несколько раз на дню выслушивала едкие шуточки и колкие намеки на «ее» великана, но высокомерно предпочитала их не замечать.

Прошел месяц, потом еще шесть, и в городе появился Порт Гиддингс и с ним трое ковбоев. Они проехали через пустыню на западе и остановились у Макгэннов.

– Гнусное местечко, – рассказывал Порт, – кстати, Руфь, тебе привет от парня по имени Нобл. Он просил не забывать его. А еще сказал, когда его ранчо превратится в цветущий сад, вернется за тобой.

Глаза девушки радостно вспыхнули, но она промолчала, продолжая трудолюбиво шить. Но все сразу заметили, что ни одно слово из разговора не ускользнуло от нее.

– Вы бы не узнали эту долину, – продолжал восхищаться Гиддингс, – я просто глазам своим не поверил. Он распахал около сотни акров и засеял поля пшеницей и овсом. А еще посадил больше двух сотен вишневых деревьев да огородил те пастбища, помните, из-за которых убили ребят Грина? Там теперь трава по колено. Знаете, как он это сделал? Нашел старые колодцы, что остались еще от мормонов, очистил их, провел воду на пастбище и уже заготовил сено на зиму. Но самое удивительное – это его дом, лучший дом, который я в жизни видел: каменный, настоящая крепость. Да, этот парень не сидел сложа руки!

– А индейцы? – спросил Макгэнн.

– Это вообще отдельный разговор. Похоже, у него с ними нет проблем. Когда он только появился в тех местах, сразу же поехал к ним в деревню и прямиком отправился к вождю. О чем-то потолковал с ним и старейшинами, и теперь они друзья, так что нападения ему можно не опасаться.

Впрочем, сам Черри Нобл вряд ли мог поручиться за это. Правда, жившие с ним по соседству индейцы не тревожили его, да и он остерегался хоть чем-то задевать их интересы. Стычки между их племенами его не касались. Но случилось так, что банда кочующих пиутов вихрем промчалась через долину, уводя лошадей у других племен. В этот момент Нобл исследовал новый источник в горах и был захвачен ими врасплох.

К счастью, он краем глаза успел заметить какое-то движение и поднять голову, когда отряд только появился на виду. Одним прыжком он укрылся под скалой, козырьком нависавшей над источником. Первый же выстрел поразил скакавшего впереди индейца, а остальные, тут же спешившись, попрятались. Воспользовавшись их замешательством, Нобл быстро отвел мула с линии огня и привязал его между камнями. Положив винчестер так, чтобы лежал под рукой, он быстро перезарядил револьвер.

Стоял жаркий полдень. Над раскаленной землей поднималось марево. Ближайший источник находился милях в пятнадцати. Вода сохранилась только под землей, там, где ее нашел Нобл. И пиуты знали это так же хорошо, как и он.

Великан провел ладонью по лицу и отер пот со лба. Он протянул руку и дернул мула за уздечку. Умное животное, которое с рождения учили, как себя вести в таких обстоятельствах, тихонько улеглось на землю за его спиной. Черри ласково потрепал его по холке.

Индейцы атаковали внезапно, свалившись на него будто с неба, но Нобл держался начеку. Скакавший впереди пиут кубарем покатился под ноги лошади, но второй выстрел пропал впустую, так как индейцы опять исчезли, как по волшебству.

По расчетам Черри, в отряде оставалось не меньше пяти воинов. В небе стервятники описывали круги, заранее почуяв добычу. Вдруг как будто что-то толкнуло его, он резко отпрянул назад и скрылся в расщелине. И в ту же секунду огромный индеец, высоко занеся нож, коршуном кинулся на него со скалы, Нобл едва успел отклониться в сторону и, резко рванув нападавшего за руку, с силой швырнул его на землю. Тот тяжело рухнул, едва не угодив в источник.

Подняв глаза, пиут увидел направленное прямо ему в грудь дуло револьвера и перевел горящий ненавистью взгляд на Нобла, пытаясь понять, что за участь его ожидает.

– Нехорошо, – укоризненно произнес тот. – Ты! – Он резко ткнул индейца пальцем в грудь, а потом указал на источник. – Пей!

В глазах воина мелькнула тень сомнения, он явно колебался, боясь угодить в ловушку.

– Пей же, черт тебя побери!

Индеец наконец решился и, став на колени, сделал осторожный глоток, а потом принялся жадно пить.

– Теперь вставай и уходи. И скажи своим воинам, чтобы оставили меня в покое. Я не хочу кровопролития, ты меня понял? Мне нужен мир! Но только попробуйте угнать у меня хоть одну лошадь! Вам это дорого обойдется. Я выслежу вас и перебью всех до единого. – Он, правда, не имел ни малейшего понятия, много ли понял индеец, да и понял ли он вообще хоть что-нибудь, поэтому сделал тому знак убираться. – А теперь прочь!

Индейцы действительно убрались восвояси, не пожелав связываться с этим непонятным для них и не похожим на других белых человеком.

Время бежало быстро. Нобл продолжал трудиться на ранчо, дел у него все прибавлялось, и он не видел им конца. То он сажал деревья, то возводил изгородь вокруг огорода, то вдруг срочно потребовалось поставить силки на кроликов, которые повадились к нему, чтобы объедать сладкие молодые побеги.

Четыре дня спустя, как бы желая проверить его, индейцы вернулись и, угнав несколько молодых бычков, удрали в пустыню. Бросившись за ними в погоню, он несколько дней шел по их следу и настиг, когда они уже добрались до своего лагеря. Зажарив бычка, беспечные индейцы крепко уснули после сытной трапезы, не сомневаясь, что ни один белый в одиночку никогда не решится преследовать их.

Ступая неслышно, как гигантский кот, Черри пробирался между спящими. Собрав в кучу все винтовки, он принялся разыскивать и сносить туда же и револьверы, как вдруг один из индейцев открыл глаза. Даже в темноте Нобл заметил, как исказилось от ужаса лицо воина. Он открыл было рот, чтобы поднять тревогу, но страшный удар прикладом по голове помешал ему это сделать.

Приводя в исполнение свой план, Нобл одну за другой отвязал всех лошадей и бесшумно перегнал их к тому месту, где он оставил своего коня. Ему удалось проделать все настолько тихо, что никто из спящих не всполошился. Вначале это насторожило его, но потом, обратив внимание на их раскатистый храп, он догадался, что скорее всего во время одного из набегов им удалось захватить несколько бутылок виски, это-то их и усыпило.

Схватив большую охапку валежника, Черри с размаху швырнул ее в костер. Взметнувшееся пламя и треск сучьев разбудили индейцев. Ничего не соображая со сна, они ошеломленно смотрели на него, не веря собственным глазам, а он спокойно стоял среди них, держа наготове винчестер.

Кое-кто из индейцев зашевелился и попытался встать, и тогда он угрожающе крикнул:

– Всем сидеть!

Не пытаясь бежать, индейцы молча наблюдали за ним, гадая, что он задумал. Среди молодых индейцев оказался один уже в годах, по-видимому старейшина. Именно он первым отважился нарушить тягостное молчание, подняв руку.

– Не стреляй! – произнес он. – Давай решим дело миром!

– Это мои бычки! – Нобл показал на стадо. – А теперь я хочу, чтобы вы все ушли из этих мест и никогда больше не нарушали мой покой!

Старик не отводил испытующего взгляда от разгневанного великана.

– Помнишь, в прошлый раз ты грозился убить всех нас до единого, если мы вернемся?

– Пойми, я не хочу никого убивать. Вождь Белый Камень – мой друг. И с тобой мы тоже могли бы подружиться.

– Ты сказал, что будешь убивать, – упрямо повторил старик. – Ты мог бы убить меня?

– Я могу убить тебя, – терпеливо согласился Черри. – Но я не хочу этого. Я люблю сажать сады. И выращивать пшеницу. Если кто-нибудь из твоих воинов будет голодать, пусть придет ко мне. Если кто-то из них заболеет, я попробую спасти его, но если вдруг кто-то уничтожит пшеницу, которую я вырастил собственными руками, если кто-то попытается угнать мой скот или убить меня, я пристрелю его, не колеблясь ни минуты. Я уже убил многих твоих воинов, вождь, сколько же их еще умрет, прежде чем ты поймешь меня и поверишь моим словам?!

– Хорошо, мы согласны уйти, – покорно произнес старый вождь. – Ты отдаешь нам лошадей?

– Нет, не отдам, – решительно заявил Нобл. – Вы отняли у меня время, теперь я отнимаю у вас лошадей. Уходите! А решите вернуться, приходите с миром, иначе, клянусь Богом, я буду преследовать вас до тех пор, пока не уничтожу всех до единого!

После этого случая, устраивая свои набеги, индейцы далеко обходили ранчо Черри, но, когда наступила зима и снег шел много дней подряд, накрыв землю тяжелым белым ковром, а потом начались сильные морозы и индейцы стали умирать от голода, он внезапно появился в деревне, и они не поверили своим глазам.

Он привез разрубленную на куски коровью тушу и несколько мешков муки. Все это сложил к ногам старого вождя, с которым говорил, когда индейцы в первый раз напали на него.

– Пусть между нами будет мир, – медленно произнес он, – я хочу, чтобы вы поняли – я ваш друг!

Не сказав больше ни слова, он повернул коня и ускакал, а они молча смотрели ему вслед.

Гиддингс опять заехал проведать семью Макгэннов.

– Хотел купить несколько бычков у того парня, Нобла, – весело рассказывал он, – так мне его скотина так по душе пришлась, что приобрел пятьдесят штук! Чтоб мне провалиться на месте, в его стаде уже не меньше трех сотен голов, да еще три молочные коровы!

– Три коровы?! – Макгэнн не поверил своим ушам. – Никогда не слышал, чтобы кто-то держал молочных коров к западу от наших гор.

– А вот он держит! – Гиддингс лукаво подмигнул Руфь. – Мне он заметил, что ни одна женщина не устоит перед соблазном иметь дойную корову. Ведь можно делать домашнее масло, сметану и сыр. Если женщина любит готовить и печь, сказал он, так без коровы в хозяйстве никак не обойтись! – За этим последовала еще одна ухмылка и подмигивание в сторону хозяйской дочери, которая продолжала невозмутимо шить, делая вид, что ее это не касается. – Все вишневые деревья, что он посадил, принялись и замечательно выглядят. Глазам не веришь, честное слово – ряды вишневых деревьев! Еще у него неплохой огород, вообще, похоже, он обо всем позаботился заранее. Да ведь и сам он любит покушать, если не ошибаюсь. Я у него на кухне видел пшеничный хлеб, капусту, морковь, горох, лук, уж и не помню, что еще! Да, самое главное – этот парень нашел на своем участке золото!

Слова Гиддингса привлекли внимание сидевшего до сих пор молча Лея Бентона… «Как это похоже на того ненормального, – с горечью подумал он, – он умудрился даже золото найти на той Богом забытой земле!» И по мере того, как гость с восхищением продолжал перечислять все, чего за это время добился Нобл, в душе Бентона разгоралась ненависть, и каждый успех соперника воспринимался им как пощечина, как свидетельство его собственного поражения.

Поздно ночью, дня через два после приезда Гиддингса, Лей Бентон встретился со своими дружками Джином Ниверсом и Эбом Слейдом.

– Ну, парни, это наш шанс! – заявил он. – У него на ранчо полно золота, а еще лошади, коровы да те деньги, что ему заплатил Гиддингс. Это не меньше семи-восьми сотен долларов.

– Ну и как ты собираешься прибрать все к рукам? – с сомнением спросил Слейд.

– Не беспокойся об этом. Подстережем его и пристрелим по-тихому. Вокруг нет ни души на много миль, и если его найдут, то наверняка подумают, что индейцы разделались с ним.

Они выехали на рассвете, и Гиддингс, заметив, в какую сторону двинулась компания, заподозрил неладное.

– Ох и дурак же я, – спохватился он, в отчаянии схватившись за голову, – зачем я только растрепался о золоте! А теперь эти мерзавцы Бентон, Слейд и Ниверс тайком выехали из города, сделали крюк и поскакали на запад, – через несколько минут рассказывал он Макгэнну.

– Так ты думаешь, они задумали недоброе и сейчас направились к Ноблу? – недоверчиво переспросил тот.

– А куда же еще?! Бентон с самого начала невзлюбил его, а мы с вами, слава Богу, знаем, какой он негодяй!

Руфь все так же тихо шила в своем уголке, не поднимая глаз. Гиддингс недоуменно взглянул на нее.

– А вы как будто совсем не напуганы!

Она подняла на него глаза.

– А из-за чего мне, по-вашему, волноваться?! Что стоит мужчина, если он не может постоять за себя?

– Между прочим, – улыбнулся Гиддингс, – я прошлый раз забыл передать, что он просил вас позаботиться о приданом.

– Он что, за дурочку меня считает?! – От возмущения ее лицо вспыхнуло.

Прошло еще три дня, жизнь в городе текла своим чередом, не менялась и Руфь. Во всяком случае, даже старик Бордер, который обычно видел все на свете, на сей раз не заметил ничего подозрительного, разве что ему показалось странным, что в последнее время девушка по десять раз на дню поливала цветы и при этом подолгу стояла, прикрывая рукой глаза от солнца, и вглядывалась в даль, туда, где узенькая тропинка, ведущая на запад, извиваясь, поднималась в горы. Она тяжело вздыхала всякий раз, когда видела, что дорога по-прежнему пустынна, а на горизонте мрачные отроги гор, пурпурные в лучах заходящего солнца, казались залитыми кровью.

Бентон был обыкновенным хвастуном, Слейд – просто трусом, но Джин Ниверс – ни тем, ни другим. Этот законченный негодяй годами промышлял угоном скота, и руки его уже не раз обагрялись кровью.

Бентон вполне удовлетворился бы, если бы Нобл бросил свое ранчо и уехал куда-нибудь подальше, но Ниверс хорошо помнил неосторожные слова Гиддингса о золоте, найденном Ноблом.

– Если он удерет, мы никогда не найдем его, – волновался он, торопясь.

– Мы его догоним и немного подпалим ему пятки. Все сразу выложит! – успокаивал его Бентон.

– Не валяй дурака! – взорвался Ниверс. – На таких, как он, это не действует!

В конце концов приятели решили напасть на ранчо немедленно. Втроем они окружили дом и долго ждали, когда Нобл отправится за водой к источнику. Наконец так и случилось. И только когда, набрав воды, Черри выпрямился во весь рост, то случайно заметил, как блеснуло солнце на стволе винтовки. Сам он, к несчастью, оказался без оружия.

Нобл прекрасно понимал, какую большую и удобную мишень он собой представляет. Наверняка эти люди появились возле его дома, чтобы ограбить, а потом убить его. Если бы им понадобилась только его жизнь, он давно был бы мертв. Мозг работал по-прежнему с холодной четкостью. Он ясно сознавал, что жив до сих пор только потому, что незваные гости надеются выведать, где он спрятал добытое золото.

Вдруг из кустов появились трое вооруженных людей. Он испытующе оглядел их одного за другим. И сразу определил, что самый опасный среди них Ниверс. Такого труднее всего обмануть. Слейд держался позади, либо он слишком осторожен, либо просто трусил. Бентона он узнал с первого взгляда.

– Приветствую вас, джентльмены! Вы, наверное, охотитесь?

– Мы охотимся на тебя, – зловеще усмехнулся Бентон.

– Да, далеко же вы заехали, не иначе как у вас есть серьезные причины меня ненавидеть! – покачал головой Нобл.

– Где золото, Нобл? – оборвал его Ниверс. – Говори побыстрее, если хочешь избавить себя от многих неприятностей.

– Наверное, вы правы, джентльмены, но я никогда не старался бежать от опасностей. А потом, знаете ли, мне всегда нравилось рисковать, это помогает держать себя в форме. – Он старался говорить как можно беззаботнее, лихорадочно соображая, как бы отвлечь их внимание хоть на минуту.

Черри сделал осторожный шаг в сторону, но ствол винчестера моментально уперся ему в грудь.

– Ни с места! – рявкнул Бентон, и глаза его говорили о том, что он готов выстрелить в любую минуту.

– Зря волнуетесь, джентльмены! Я подумал, не зайти ли нам в дом, чтобы обсудить проблемы. Какой смысл жариться на солнце?! Я собирался завтракать, вот за чашечкой кофе все и обсудим. Не знаю, как вы, а я голоден как волк.

– И я. – Слейд развернулся к дому.

– Эб, – остановил его Ниверс, – собери все оружие, которое найдешь в доме. Сложи его в одном месте, где-нибудь подальше, но чтобы оно всегда было на глазах. Пусть он приготовит завтрак, как предложил, а там поговорим. Я тоже проголодался.

Эб Слейд скрылся за дверью, и Ноблу показалось, что он видит, как тот бродит по комнатам в поисках оружия. Наконец Эб появился в дверях.

– Порядок, парни. Всего один винчестер да парочка револьверов.

Они вошли в дом. Поставив в угол ведро с родниковой водой, Черри принялся за дело. Пока у него не возникло никакого плана, даже идеи не мелькнуло, как спастись. Он намеревался приготовить завтрак, как обещал. Кроме того, он и сам изрядно проголодался. Трое бандитов разбрелись по дому, но Ниверс оставался начеку. С остальными Нобл уже давно бы справился, но с Ниверсом все обстояло не так просто.

– Ну что же, ребята, вы не ошиблись, – заговорил он, продолжая хлопотать по хозяйству, – я действительно нашел золото, хотя и не так много, как вы, должно быть, думаете. Вы слишком поторопились. Следовало подождать хотя бы месяц, может, я бы наткнулся на более богатый участок, а то здесь результаты пока не радуют. Да и потом, как вы предполагаете воспользоваться золотом? Ничего у вас не выйдет.