Текст книги "Оружие лесов"

Глава 7

Клэй Белл выслушал Шорти молча. Коренастый ковбой, примчавшийся сразу в дом хозяина, был покрыт высохшей кровью, глаза его почти совсем заплыли, запястье было так перебито, что рука стала беспомощной. Из двенадцати человек, на которых рассчитывал Белл, двое были выведены из строя.

В доме собрались ковбои.

– Что будем делать, босс? – Монтана жаждал действовать. – Едем в город?

Белл сидел спокойно, слушая их злые протесты, пока они не замолкли. Он ожидал неприятностей, но не так скоро. Джад Девитт, не теряя времени зря, сделал первый ход.

– Ладно. Что будем делать? Сидеть сложа руки?

– Оставим все так; как есть. Будем следить за перевалом и за Зарубкой.

Когда все разошлись, Клэй встал.

– Хэнк, я сам поеду в город.

– Один?

– Мне нужно повидать Уилера. Если нам Грозит война, то понадобятся деньги.

Когда Хэнк выполнил все указания, Клэй подошел к краю веранды и посмотрел вниз на долину. Люди Девитта все еще ждали за белым валуном.

Хэнк Руни, Коффин и Шорти останутся в Эмигрант-Гэп. Шорти может пользоваться одной левой рукой, если возникнет необходимость.

Монтана Браун и Раш Джексон возвратились к Зарубке. Это место вполне могли защитить двое. Другие ковбои либо разведывали окрестности, либо сидели в засаде.

Белл старался ничего не упустить. От Тиббота известий не было. Это могло ничего не значить и могло означать что угодно. Джад Девитт предпримет все возможное, чтобы его человек в Вашингтоне купил Дип-Крик или получил лицензию на вырубку леса. Если он получит это право, федеральный маршал должен проследить за его исполнением.

Все, что Белл может сейчас сделать, – это сидеть тихо и ждать, каким будет следующий ход Девитта. Но нужны деньги, надо нанять больше всадников. Он подумал о Харви и Килберне, потом отбросил эти мысли. За обоими тянулся слишком жестокий и кровавый след. Если дело дойдет до суда, эти двое могут обесчестить его.

Взнуздав пятнистого, Белл выехал на тропу к Дип-Крик. День был прохладным и спокойным, и конь быстро скакал по высокой траве меж величественных колонн красных сосен. Они росли прямыми и высокими, и мысль, что их могут срубить, почти убивала Белла. Когда будут уничтожены деревья, тут наступит запустение, потому что потом деревья никогда уже не вырастут такими прекрасными: человек в своей алчности никогда не даст им нужного срока, чтобы они достигли зрелости.

Под копытами коня шуршала трава. Далеко-далеко прокричал ястреб. Белл слышал шум падения воды. Вой ветра в высоких верхушках деревьев напоминал шум далекого поезда. Слева высилась гора Пайети, четко вырисовываясь на фоне неба. В тех местах, где не доставало солнце, все еще виднелся снег. Здесь, вдали от равнин, было тихо, прохладно и спокойно.

Белл повернул коня к верховьям Дип-Крик и бывшей земле Буллвинкла. Тут оставались развалины покинутого городка Кейв-Крик, покинутого всеми, кроме крыс и сов. За городом и за горой Кварц была старая узкая тропа, которая выведет его к Тинкерсвиллу с противоположной стороны.

Постояв у Кейв-Крик, чтобы напоить пятнистого, он решил действовать по-другому. Он не въедет тихо в город и не выедет оттуда незаметно. Он доставит всем удовольствие. Поедет прямо по центральной улице на виду у всех. Белл им ясно покажет, что Девитта он совсем не боится.

Пока пятнистый отдыхал, Белл бродил среди развалившихся домов покинутого города. На улицах высоко росла трава, а сквозь крыльцо салуна пробилась двадцатифутовая сосна. Некоторые крыши обвалились, большинство зданий было разрушено. Возвратившись к коню, он забрался в седло и направился по узкой тропе к городу.

Крутая, местами смытая проливными дождями, тропа была только для опытных наездников. Достигнув конца спуска, он поехал по высохшему руслу реки, скрываясь за холмами, чтобы никто его не заметил.

В начале улицы Белл перевел коня на шаг и, положив правую руку на бедро, проехал всю улицу, Даже не глядя по сторонам.

Был полдень, и солнце палило вовсю. Группы людей в шнурованных ботинках с дубинками в руках тихо стояли и смотрели, как он едет. На ступеньках «Тинкер-Хауса» Боб Трипп вытащил изо рта трубку и уставился на него, раскрыв рот. Старый Сэм Тинкер рассмеялся и потер ладонь об отполированный подлокотник кресла.

Клэй ехал через город, пока не остановился перед домом Дока Маклина.

Маклин, высокий старик с гривой седых волос и усами, встретил его в дверях.

– Клэй! Я рад, что ты заехал. Мальчик в плохом состоянии.

Гарри был без сознания и хрипло дышал. Лицо его было перевязано, но то, что мог видеть Клэй, было мертвенно-бледного цвета. Клэй положил руку на плечо Ковбоя.

– Все нормально, Берт, – мягко сказал он. – Мы с тобой, мой мальчик.

Почувствовав прикосновение и услышав голос, молодой ковбой пошевелился и повернул голову.

В гостиной Маклин покачал головой.

– Не могу сказать, – ответил он на вопрос Клэя. – Парнишка в очень плохом состоянии. Он потерял глаз, и на всю жизнь у него останутся шрамы, но не это главное. У него пять ребер сломано, и одно из них пронзило легкое. Я стараюсь сделать все, что могу.

Они поговорили еще немного, но у двери Док Маклин положил ладонь на руку Клэя.

– Вот что я должен сказать тебе, сынок. Кто-то старается раскопать то самое старое убийство, и они хотят получить ордер на арест Монтаны.

Девитт не знал бы об этом, если бы его не предупредили. Вот еще одно доказательство, что у него были местные осведомители.

– Береги Гарри, Док. И не давай ему волноваться. Мы за него отомстим.

На улице стояли люди Девитта и сумрачно смотрели на Белла. Солнце палило, и воздух был насыщен электричеством, что очень часто предвещает грозу.

Они ждали его. Невесело усмехнувшись, Белл оценил ситуацию. Для Девитта будет решена масса проблем, если его уберут от дел. Однако не в характере Белла сдаваться, главное сейчас разобраться с этой толпой.

Если бы они все разом бросились на него, его бы никто не защитил, кроме Сэма Тинкера. Он медленно скрутил сигарету, выжидая время. Кстати, Тинкер, как бы ни был стар, мог оказаться лучшим стрелком в городе.

Вначале он должен поговорить с Ноблом Уилером. Белл забрался в седло и только тогда закурил сигарету. Он глубоко затянулся, и никогда она не была такой приятной.

Белл ощутил привычное спокойствие, то чувство, с каким он всегда встречал неприятности. А неприятностей он знал массу. Возможно, больше, чем любой другой живущий на свете человек. Примерно так же было, когда команчи напали на караван фургонов, когда он был юнцом. И тем не менее его первый выстрел был удачным.

Он проехал ярдов пятьдесят до банка – в полном одиночестве, чувствуя, как по лицу течет пот. У одного из лесорубов, стоявших у банка был распухший подбородок. Это был Пит Симмонс, намеренно загораживающий вход. Клэй сошел с коня и, глядя прямо перед собой, зашагал на Симмонса, тот не пошевелился. Белл продолжал идти, пока почти не столкнулся с Благочестивым и тот неохотно уступил дорогу. Белл вошел в банк.

Не поднимаясь со стула, Нобл Уилер широко улыбался, только так, как умеют толстые люди.

– Привет, Клэй! Рад тебя видеть.

Белл сел на стул и сдвинул шляпу на затылок. Жилет Уилера был грязным, щеки небриты. Маленький офис был таким затхлым, словно его не проветривали целую вечность. Небольшой лучик света лежал квадратиком на полу, отражаясь от медной плевательницы.

– Нобл, мне нужно будет немного денег, чтобы продержаться,

Уилер провел кончиком карандаша по орнаменту своего письменного стола.

– Ты должен мне уже достаточно много, Клэй, – задумчиво сказал он. – Я бы рад помочь, но получается, что Девитт забирает твои лучшие пастбища.

– Он их не заберет.

Уилер взглянул на Клэя светлыми глазами.

– Ребята думают, он получит их, Клэй. У него есть деньги и политическое влияние. Сказать по правде, Клэй, банк не может принять на себя такой риск. Сейчас слишком рискованно давать тебе деньги.

Клэй задумчиво затянулся сигаретой. Он предвидел что-нибудь подобное. Ему нечем платить ковбоям, он задолжал Кестерсону в магазине. С Кестерсоном у него хорошие отношения, но долг есть долг.

– Уилер, – спокойно заговорил Белл, – я заплачу каждый цент, и ты это знаешь. Мы выиграем, мы просто не можем проиграть. Девитт даже не сможет попасть на плато.

– Ты уверен?

– Он знает, что я владелец перевала Эмигрант-Гэп. Я также владею Зарубкой. – Клэй снял шляпу и повертел ее в руках. – Раньше или позже этому должен настать конец. Я убедился, что мои пастбища хорошо защищены, и можешь быть уверен, что я подумал обо всем.

Нобл Уилер поерзал в тесном для такого грузного тела кресле. Значит, Зарубка тоже принадлежит ему? Уилер хотел задать один вопрос, но воздержался. У него были собственные планы в отношении Дип-Крик, но они могут подождать. Он был удивлен и рассержен, что Белл проявил такую предусмотрительность, заранее купив эти два перевала, контролирующие пятьдесят тысяч акров пастбищ. Его волновало одно. Что еще знал Белл? Или о чем догадывался?

– Я бы хотел помочь тебе, – сказал он, приняв безразличный вид, – но у меня маловато денег, а вскоре предстоит выплачивать несколько займов. Извини, Клэй.

В магазине Кестерсон молча выполнил его заказ. Когда Белл начал грузить продукты, он хотел было что-то сказать, но в нерешительности заколебался и промолчал.

Забравшись в седло, Клэй на этот раз направился к станции. За его спиной какой-то лесоруб прокричал:

– Лучше садись на поезд, пока можешь, ковбой!

Кто-то еще оскорбительно высказался, и это вызвало новый взрыв презрительного улюлюканья. Клэй ехал, не обращая внимания, его лицо было непроницаемым. Спешившись, он заметил, что лесорубы следуют за ним.

Он быстро вошел в здание станции.

– Джим! Это Белл! Я могу с вами поговорить?

Джим Нерроуз отодвинул занавеску с окошка и выглянул.

– Привет, Клэй. Чем могу помочь?

– Достань мне дюжину вагонов для скота. Мне срочно нужно его перегнать.

Нерроуз выглядел смущенным.

– Извини, Клэй, мы не можем этого сделать. – Он наклонился к Беллу. – Между нами я тебе скажу: у нас приказ с самого верха – не давать тебе вагонов. Похоже, им нужен этот контракт на поставку шпал.

– Понятно… Спасибо, Джим.

Он в нерешительности постоял у двери. Значит, здесь они тоже перекрыли кислород. Девитт подумал обо всем. Круг сжимался.

– Клэй!

Он обернулся к Нерроузу.

– Отсюда отправили телеграмму насчет Монтаны Брауна.

– Девитт?

– Нет. – Нерроуз наклонился ближе. – Это был Уилер.

Клэй Белл недоумевающе уставился на начальника станции.

– Ее послал Уилер?

– Он самый.

Белл отвернулся.

– Спасибо, Джим. Я твой должник.

Он вышел и внезапно остановился. Один из лесорубов отвязал пятнистого, взобрался на него, и теперь между Беллом и конем была плотная толпа лесорубов. Они стояли и ухмылялись. Положение было ясным.

Они хотят расправиться с ним. Если он вытащит револьвер, может убить одного, но не убьет всех. Собравшиеся здесь мужчины понимали это. Что-то блеснуло ему в глаза из открытой двери сеновала.

Яркий свет был отблеском солнечного луча на стволе винтовки.

Глава 8

Клэй Белл не торопился, не нервничал, обдумывая, сложившуюся ситуацию. Его окружали по крайней мере двадцать здоровяков. Некоторые вели себя враждебно и злобно, другие – равнодушно, и все ждали, что он предпримет.

Он оглядел улицу и заметил движение у двери сеновала. Сейчас там все стихло, но его трудно было провести. Неизвестный снайпер был готов и ждал подходящего момента. Выстрел прогремит тогда, когда стрелок не будет виден.

Для Клэя это была знакомая игра. Он бросил сигарету в пыль и слегка переместился, встав так, что между ним и сеновалом оказался человек.

Он глянул на своего пятнистого, беспокоившегося под чужим седоком, потом на окруживших его людей.

– Вам, ребята, явно нравится нападать на человека вдесятером. – Он слегка растягивал слова, немного посмеиваясь, ничуть не волнуясь. – В чем дело? Боитесь драться поодиночке?

Огромный человек протолкался сквозь толпу.

– Да я с тобой буду драться теперь или…

Кулак Клэя разбил ему губу, когда тот еще не кончил говорить. Затем он провел перекрестный правый, а заключительный удар кулака по затылку прозвучал, как удар топора по бревну. Лесоруб рухнул как подкошенный, и тут же Белл свистнул.

Пятнистый, согнув шею, развернулся и бросился через толпу к Беллу, разбрасывая лесорубов во все стороны. Всадник секунду продержался, но когда пятнистый встал на дыбы, лесоруб полетел кувырком в пыль.

Как только к нему подлетел конь, Белл ухватился за луку и впрыгнул в седло, одновременно выхватывая кольт и вкидывая ногу в стремя. Он ударил носком сапога в бок пятнистого и выстрелил в дверь сеновала за мгновение до того, как оттуда заговорила винтовка. Он услышал свист пули, но его выстрел попал в цель. Стрелок на сеновале бросил винтовку и вскочил на ноги, держась за раненую руку. Белл снова выстрелил, человек наклонился и выпал на пыльную улицу.

Клэй Белл провел коня через толпу, и тот помчался по главной улице размашистым галопом. Из «Тинкер-Хауса» высыпали лесорубы посмотреть, что случилось, и Белл выстрелил в дощатый тротуар у их ног. Люди бросились обратно в салун, под прикрытие.

Последнее, что он слышал, выезжая из города, был стук копыт старой боевой лошади Коллин Райли. Это вышедшая на верхнее крыльцо гостиницы Коллин увидела его и выехала следом. В полумиле от города он перевел коня в легкий галоп, а затем на шаг.

Теперь он знал всех, кто был против него. Нобл Уилер был, без сомнения, тем человеком, который стоял за Девиттом. Нобл – источник информации Девитта и, возможно, причина того, что решено было вырубить леса Дип-Крик. Он не мог получить денег в кредит и не мог отправить скот. Он был разорен.

Он владел только известными ему договорами на владение Дип-Крик, но враги были сильнее. Кестерсон мор продавать ему провизию, но доставить ее из города означало вооруженное столкновение. Он был окружен, и они могли затягивать петлю все туже и туже. Маленьким утешением было то, что они не могли заставить умереть его с голоду, поскольку оставались еще коровы.

Один человек в этой войне уже умер. Белл знал, что стрелял хорошо, чтобы убить неизвестного стрелка, засевшего за дверью сеновала. Первым выстрелом он ранил противника, вторым – убил. Началась война, война не на жизнь, а на смерть. Девитт объявил ее, напав на Гарри и Джонса. А теперь – нападениями из-за угла.

Белл мог пощадить человека на сеновале, но тот убил бы его, выстрелив еще раз. В этой битве у всех только один шанс.

Джад Девитт приготовился основательно, и он собирался использовать закон там, где это было возможно. Тот старый поединок, в котором участвовал Монтана Браун, давно был позабыт. И теперь никакой суд присяжных его не обвинит, но Брауна можно арестовать и держать под арестом до суда, а противиться этому – значит сыграть на руку Девитту. У Клэя не было никаких сомнений, что ордер на арест составит комитет граждан, стоявших на стороне Девитта.

Остановившись на вершине невысокого холма, Белл просмотрел дорогу, по которой только что проехал. Становилось темно, и солнце уже постепенно садилось за горы. Мягкий вечер опускался на пустыню, поросшую меските, и с минуту он сидел на коне, тщательно изучая окружающую местность. Теперь он никогда не будет в безопасности, но на тропе ничего не было, ни пыли, ни движения.

Пятнистый, стремящийся поскорее добраться до дома, шел своим ходом, и Клэй его не понукал. Воздух стал прохладнее, как бывает после захода солнца в пустыне. Пастельные краски вечера, меняющие цвета в далеких холмах, сгущались в низинах. На небе взошла одинокая звезда, и где-то звонко залаял койот.

Перед ним громоздилась темная масса гор, – голые скалы, с бедной растительностью в оврагах и каньонах, а выше -темная громада леса на фоне высоких склонов.

Ночь была тихой… ни звука… только прохладный воздух, освежающий, как глоток чистой, холодной воды. Он вдохнул его глубоко, почувствовав аромат диких трав. Пятнистый двигался спокойно, и руки Белла перестали сжимать рукоятку револьвера.

Теперь каждый куст меските или можжевельника казался непонятной темной массой. Земля пустыни стала серой: на чистом поле неба расцветало все больше звезд. Его конь шел спокойно, и вдруг в тени кустов меските мелькнула еще более темная тень и послышался звук удара металла о металл.

Клэй припал к шее коня, и что-то сильно ударило его в плечо. Он изо всех сил ухватился за луку и держался за нее с отчаянием утопающего. Прозвучал еще один выстрел, в него опять попали, и ему показалось, что он падает вперед и вниз, в мягкую, необъятную пустоту, но его пальцы продолжали сжимать единственную реальную вещь в этом мире кошмаров… луку седла.

Он несся через тяжелую, грохочущую черноту. Позади он услышал еще один резкий звук… больше выстрелов не было.

Клэй Белл пришел в сознание при солнечном свете. Он лежал на спине наполовину под деревом, и небо над ним было голубым с белыми барашками облаков. Он слышал, как шуршит рядом жесткая трава, и лежал очень тихо, боясь пошевелиться.

Он ездил в Тинкерсвилл. Это было ясно. Там случилась неприятность, но из города он выбрался невредимым. Он нахмурился, озадаченный, что могло случиться и где он находится.

Вечер… очень прохладный и приятный вечер… он ехал. А потом вдруг память вернулась к нему, ясная и отчетливая. Его подстерегли и выстрелили в спину. Узкая тропа, по которой он возвращался в горы, в долине была неизвестна. И вообще из команды Девитта о ней вряд ли кто знал.

Белл почувствовал боль в правом плече. Он осторожно перевернулся, опираясь на левую руку и сел, тщательно оглядевшись. Он был среди руин покинутого города Кейв-Крик. Наверное, какая-то сила заставила его держаться в седле, пока он не попал сюда. Инстинктивное ощущение безопасности, очевидно, заставило ослабить хватку.

Во рту и горле пересохло, сил не было. Он подполз к горному ручью и долго с наслаждением пил. Затем левой рукой порвал рубашку над раной. В него попали две пули. Одна скользнула по мышце руки, разорвав бицепс. Вторая пуля прошла через плечо под ключицей. Он потерял много крови.

Осторожно, чтобы не открылось кровотечение, он промыл раны холодной водой. Это был долгий, болезненный процесс. Мысли его разбегались, он не мог сконцентрироваться. Белл долго лежал на спине, глядя в небо.

Звуки далеких выстрелов вывели его из этого состояния. Он с трудом поднялся на ноги и направился к пятнистому, но сил у него не было. Он споткнулся и упал, растянувшись на земле.

Когда Белл снова открыл глаза, наступил вечер, и воздух стал прохладным. Он лежал в траве, плечо его горело, в голове стоял гул. И только гораздо позже, под журчание бегущей по камням воды, в его памяти возникли звуки выстрелов. Клэй поднял голову и прислушался, но ничего не услышал. Тогда он вспомнил, что слышал стрельбу много часов назад, до полудня.

Он снова лег на траву. У его ребят были неприятности, а он так и не пришел им на помощь. Он перекатился, встал на колени и снова пополз к ручью. Он пил и пил, и, казалось, не мог утолить жажду… и вспомнил, что жажда обычно сопровождает обильную потерю крови.

К нему возвратились воспоминания о ночных выстрелах. Возможно, это не Джад Девитт… откуда мог этот промышленник узнать о старой тропе? Но ведь его ждали именно в этом месте. Кто в городе знает, что Белл пользуется этой тропой? Или что тропа вообще существует?

В голове пульсировала тяжелая боль, плечо горело, но он сел и попытался оценить обстановку. Ничто в ней не радовало, кроме того, что он жив. Он не знал, что произошло в Эмигрант-Гэп или Зарубке. Стрельба слышалась оттуда.

В таком состоянии Белл вряд ли мог что-то сделать. Но с другой стороны, едва ли существовал один шанс на миллион, что сюда кто-то заедет, если только Белла не станут разыскивать его ковбои. Первым делом надо было проверить оружие, чтобы быть готовым защищаться, затем снять седло с пятнистого и перевязать раны.

Он находился на берегу ручья, и ближайшее здание стояло менее чем в двадцати ярдах. Это был осевший дом, который когда-то, судя по выцветшей надписи, был городским салуном. На той же стороне улицы пустовала контора оценщика руды, а дальше стояли другие здания, все дощатые или бревенчатые.

Неподалеку, на расстоянии нескольких ярдов, раскинулось поле одичавшего маиса. Со второй попытки Клэю удалось подняться на ноги, за салуном он нашел старую жестяную банку, зачерпнул воды, разжег небольшой костер из сухих веток, и вскоре у него закипела вода. Он собрал немного маиса, растолок его и сделал мазь, которой замазал раны, после того как промыл их горячей водой.

Это была медленная и мучительная процедура, и он несколько раз останавливался передохнуть. К счастью, пуля прошла навылет. Когда раны были обработаны, он подозвал пятнистого, снял с него седло и уздечку и отпустил пастись около ручья. Для себя он нашел фундамент обвалившегося дома и устроился так, что бы солнце пригревало его.

Белл проснулся неожиданно и быстро глянул на солнце. Он, должно быть, проспал не менее двух часов. Он прошел к ручью и снова вдоволь напился.

Клэй уселся и начал глядеть на воду. Лицо горело, во рту пересохло. Он снова промыл раны и сменил мазь. Ощутив голод, пожевал сушеной оленины из седельных сумок, затем завернулся в одеяла и улегся спать.

Голова страшно болела, а раненое плечо немилосердно жгло. Он все время сжимал и разжимал пальцы, понимая опасность, которая ждет его, если он не сможет владеть револьвером.

Несколько раз он терял сознание, то ли во сне, то ли от слабости, он не знал. Ему казалось, что тени подглядывают за ним, прячась за деревьями. Белл смотрел в бескрайнее небо, зачарованный необычной формы облаком, которое он наблюдал большую часть дня. Застрекотал кузнечик… в горячем воздухе запели цикады. Он лежал спокойно, и через некоторое время разомлевший от жары, под звуки пения цикад и журчания ручья, заснул.

Белл проснулся в полной темноте. Ночь пришла, когда он спал, и вместе с ней – потянуло холодом с горных вершин. Его лихорадка исчезла, и он трясся от холода, несмотря на одеяла. Он дополз до ручья и начал пить. Вода была холодная, но она, как магический эликсир, дала ему новую жизнь и силу. Напившись, он завернулся в одеяла и улегся. Голова болела меньше, и плечо жгло не так сильно.

Ветер зашевелил верхушки сосен, в лесу заскрипели ветви. Заброшенные здания издавали еле слышимые скребущие звуки. Оторвавшийся ставень качался на ржавых петлях, раздавался топот спешащих куда-то маленьких ножек, что-то крохотное и живое шелестело в высокой траве. Луна поднималась как раз над хребтом, она отбрасывала длинные тени за заброшенными домами и превращала буйную траву на улице в серебряный струящийся поток.

Ему нужно двигаться. Разум подсказывал, что он должен двигаться, но мышцы отказывались подчиняться. Он теснее сжался в одеялах и смотрел, как восходит луна, пока она не поднялась над темным зазубренным хребтом. На него глядели широкие черные окна без стекол. Ему нужно двигаться. Он должен встать, накинуть на коня седло. Он должен вернуться. Они думают, что он мертвый. Его ребята решат отомстить за него, и в результате погибнут люди.

Он перевернулся на живот и поднялся на колени. Конь щипал траву рядом, и он подвел его к седлу. Разгладив попону, он нагнулся и поднял тяжелое ковбойское седло, подождал, собираясь с силами, затем закинул его на спину

Выдохшись от усилия, Белл прислонился к коню, пока не унялись тяжелые удары в голове. Затем надел уздечку и сунул винтовку в седельный чехол. Крепко схватившись за луку, он подтянулся и устроился в седле, накинув на плечи одеяла.

Зарубка была ближе – он поедет туда. У него не было лекарства от пульсирующей боли в плече, но он никогда не щадил себя. Ранен он был не впервые и не раз видел, как лечили пулевые ранения, проталкивая палочкой шелковый платок, смоченный в лекарстве – любом, которое было под рукой.

Добродушный по отношению к другим, он был суров к себе: раненый или нет, он не имел права сидеть в укрытии, когда другие рискуют жизнью, чтобы защитить его имущество. При этой мысли он почти забыл боль. Возникшее чувство гнева пугало его. Клэй Белл внешне всегда был спокоен. На самом деле он был человеком жестоким и вспыльчивым, тщательно скрывающим свою истинную натуру. Но иногда в исключительных обстоятельствах он давал волю своей вспыхнувшей ярости. Он всегда чувствовал себя среди друзей… он должен вернуться к ним…

Достигнув ручья Дип, он перевел коня через поток на другой берег. Снова начался жар. Прохлада ночи не приносила облегчения, он дрожал от боли и ярости.

Он жил спокойно, вдалеке от тропы войны и людей, которым нравится убивать. Он тщательно строил здесь свое будущее. А теперь алчность одного человека могла уничтожить все это, разрушить его здоровье, перевернуть жизнь ему, который никому никогда не сделал ничего плохого. Из-за безжалостной жестокости этого человека, возможно, скоро умрет Берт Гарри.

И кто-то из засады пытался убить самого Клэя.

Ветки хлестали по плечам, голова словно налилась свинцом. Жар, боль и луна, смутно видневшаяся в широком небе, – все слилось воедино для Белла. Вокруг Него, справа и слева высились деревья. Он сидел в седле, как пьяный, и в голове у него была одна мысль: что нужно сделать, чтобы отомстить за все…

Вдруг он почувствовал, как напряглись мышцы мустанга, и увидел, как настороженно встали его уши. Инстинкт привел его в чувство: он долго жил рядом с опасностью и поэтому сразу натянул поводья, вслушиваясь.

Какое-то время он слышал только журчание пробегающего мимо ручья… но затем почувствовал дым костра и услышал голоса.

Это были незнакомые голоса, к тому же ни один из его людей не остановился бы здесь, рядом с Зарубкой.

Во рту у Клэя пересохло, внутри что-то взорвалось. Значит, они прорвались. Брауна и Джексона могли убить… Он почувствовал, как затрясся от злости.

Хрустнула ветка, и кто-то сказал:

– Пит Симмонс вышиб из них дух, когда прыгнул на малыша Гарри. Победа наша.

Что-то долго копившееся внутри Белла наконец прорвалось наружу. Он схватился за револьвер и издал дикий крик боли и ярости. А затем он дал шпоры коню и выпрыгнул через кусты к костру.

Испуганные лесорубы повскакали на ноги с широко открытыми глазами. Один из них потянулся к винтовке, но Белл выстрелил, и человек завизжав, уронил винтовку и схватился за плечо. Одна пуля пробила кофейник, вторая, разбрасывая искры и уголья, попала в костер. Белл уже был далеко от костра, но продолжал стрелять из револьвера. Лицо его выражало твердость и решимость. Он всаживал пулю за пулей во все, что попадалось на глаза. Перезарядив револьвер, он вдребезги разбил сковородку, изрешетил ведро, разнес приклад винтовки и проделал глубокую борозду на ребрах человека, кинувшегося к оружию.

Снова перезарядив револьвер, он шагом вывел коня за пределы лагеря.