Текст книги "Джек и Джилл"

Белый песик, похоже, ее позицию полностью разделял, ибо тут же улегся на тапочки Джека, стоявшие возле камина. Прекрасный образчик преданности своему хозяину, которому принадлежали сердца обоих – девочки и собаки!

Когда Джек пришел навестить Джилл, от его подруги не утаилось: он испытал настоящее утешение, убедившись, что мама верит ему. Но даже ей он не стал ничего рассказывать, хотя правда так и рвалась из него наружу. Он дал обещание молчать и не чувствовал себя вправе нарушить его. Джилл не стала задавать ему вопросов. Всем своим видом она демонстрировала радость, вызванную его возвращением, и желание поиграть с ним в настольные игры, которыми они обычно занимали себя по вечерам. Когда же друзья принялись за игру, Джек, несмотря на то что девочка не проронила ни единого звука, без труда прочел в ее блестящих глазах: «Я тебе доверяю, можешь не сомневаться». Молчаливая эта поддержка была очень важна для Джека, и, вероятно, именно благодаря ей ему удалось набраться достаточно мужества, чтобы вынести очередной учебный день, суровые взгляды мистера Актона, жестокие шутки мальчиков и колкие дразнилки девчонок.

Все выпады он принимал с терпеливым молчанием, но атмосфера всеобщего недоверия угнетала его. Только что Джек был всеобщим любимцем – и вот в одно мгновение превратился в изгоя. И табеля он теперь хорошего не получит. Следовательно, не видать ему в этом месяце горделивого взгляда мамы. Ведь миссис Мино всегда говорила, что его девяносто девять, а то и все сто процентов по поведению радуют ее куда больше, чем высшие баллы по любым другим предметам. Как просияла она, услышав однажды от мистера Актона, что моральное влияние Фрэнка в школе необычайно. Джек, вернувшись в школу после аварии, поставил себе цель не отставать от старшего брата. И наверняка добился бы своего, если бы не попал в такой переплет. Теперь на нем черная метка. Он нарушил строгий запрет. Связался с дурной компанией. За подобное ни сочувствия, ни тем более высшей оценки по поведению ожидать не приходилось.

«И все-таки на самом-то деле я ее заслужил, – мысленно утешал себя Джек, когда ему становилось особенно тяжело. – Пусть никто не верит, но мне не в чем раскаиваться». Он знал: раскрой он им тайну, все тут же убедились бы в его правоте. Но именно этого-то он по-прежнему и не делал.

Глава XIV
Джилл обнаруживает разгадку

Джилл тревожилась о сложившейся ситуации даже сильнее, чем Джек. Взрослые порой склонны считать конфликты, которые происходят у их детей в школе, сущей безделицей. «Поссорятся – помирятся», – отмахиваются они. А между тем в классе их сыновья и дочери проводят очень большую часть жизни. Можно даже сказать, что класс – их мир обитания. И если этот мир вдруг становится им враждебен, они начинают переживать настоящую драму, что сейчас и происходило с Джеком. Дома он ни на что не жаловался, но Джилл хорошо понимала, как именно себя чувствовал Джек на самом деле, и главной своей задачей считала необходимость развеять темное облако над его головой и возродить былую популярность своего друга.

– Вся надежда у меня на Эда, – сказала она как-то Фрэнку, после того как тот поведал ей об очередной шуточке, которую в этот день ребята сыграли с его младшим братом в школе. – В субботу Эд возвращается в Хармони-Виллидж. Может, хоть ему удастся выведать у Джека правду? Он ведь ничего не скрывает от Эда. Просто ужасно, что Джека дразнят и оскорбляют наши же одноклассники. Он слишком горд, чтобы жаловаться, но не можем же мы с тобой это так оставить. К тому же я совершенно уверена в том, что он не сделал ничего плохого.

– Он по-прежнему не желает ничего обсуждать со мной, и я оставил его в покое. Приглядываю, чтобы ему не слишком досаждали, но, к сожалению, больше в этой ситуации я для него ничего сделать не могу, – вздохнул Фрэнк. – Жаль, что Эд возвращается только в субботу. Было бы лучше, окажись он здесь раньше. Табели-то всем выдадут уже завтра.

Вообще-то, Фрэнк сильно завидовал влиянию Эда на Джека, хотя сам мог бы рассчитывать едва ли не на большее, прояви он в отношении брата чуть больше чуткости и уважения.

– А Джерри не появился? – спросила Джилл, очень надеявшаяся на то, что Фрэнк сумеет вытянуть из него хоть какие-нибудь сведения.

– Нет, – покачал головой тот. – Он уехал на всю весну и лето. У него, как говорят, где-то есть уютное пристанище. По мне, так пускай навсегда бы там и остался и не лез больше к Бобу.

– Кстати, а где теперь Боб? Что-то я последнее время редко про него слышу, – подняла задумчивый взгляд на своего собеседника Джилл.

Все эти дни она неустанно размышляла о том, кого мог бы иметь в виду Джек, говоря о нем как «еще об одном человеке», кто видел его в магазине и чье имя он наотрез отказался назвать. Джилл перебрала в уме всех знакомых, и только Боб каким-то образом выпал из ее поля зрения.

– С первого марта он устроился поденщиком к капитану Скиннеру, у которого ферма неподалеку от Хилла, и учится теперь в тамошней школе. Капитан – очень строгий хозяин. Отпускает Боба в город только по воскресеньям, но тот все равно этим местом вполне доволен. Во-первых, ему нравится ухаживать за лошадьми, во-вторых, говорит, что кормят его там отлично. К тому же среди местных ребят он попал в хорошую компанию. Так что у него все вроде складывается вполне удачно. Если, конечно, он будет вести себя нормально, – внес ясность Фрэнк.

– А от нас до фермы этого капитана далеко? – не сводила Джилл пристального взгляда с Фрэнка, который, беседуя с ней, трудился над очередной моделью паровоза. Только так он мог теперь утолять свою страсть к паровым машинам, ибо на настоящую железную дорогу после приключения с № 11 путь ему был заказан.

– До Хилла? – не отрываясь от своей работы, переспросил он рассеянно. – Четыре мили. Но ферма капитана стоит чуть ближе к нашему городку. Так что, полагаю, до его дома мили три.

– И за сколько времени туда может дойти, ну-у… мальчик моего возраста? – продолжила она.

– Смотря какой он ходок, – пожал плечами Фрэнк.

– Допустим, он прихрамывает, а дорога раскисла от слякоти, – добавила девочка еще две детали. – Добрался до фермы, побыл там немного и вернулся обратно. Сколько это заняло бы у него времени?

– Слишком много неизвестных, – поморщился Фрэнк, любивший во всем абсолютную точность. – Насколько сильно мальчик прихрамывает? Как долго он оставался у Скиннеров? Без этих сведений я могу ответить тебе лишь приблизительно. Часа два, а может, и три.

– Ну а если это был Джек? Мог он преодолеть это расстояние за меньшее время?

– Раньше, тренируясь, он носился по этой холмистой дороге как ветер, но теперь, боюсь, бедняге пришлось бы трудновато. Нога-то у него до конца пока еще не восстановилась, хоть он и предпочитает об этом помалкивать.

Лицо Джилл просияло и, откинув голову на подушки, она вдруг звонко расхохоталась.

– Я вроде не говорил ничего смешного, – с недоумением взглянул на нее Фрэнк.

– Ну, это с какой стороны посмотреть, – напустила тумана Джилл.

– Ты о чем? – сильней прежнего удивился Фрэнк.

– Извини, но пока не скажу.

– А почему ты о Хилле спрашивала? Хочешь туда отправиться? – не унимался Фрэнк, заинтригованный таинственностью девочки и на время даже позабывший о своей модели паровоза.

– Непременно так бы и сделала, если бы могла, – вздохнула она. – Ну да скоро я все равно из него это вытяну.

– Что вытянешь? Из кого?

– Не важно, – отмахнулась она от него. – Лучше придвинь ко мне поближе мой столик. Я срочно должна написать письмо. А потом тебе нужно будет как можно скорее отправить его. Только, чур, никому ни слова, пока я не разрешу.

– Та-ак, – протянул Фрэнк, глядя на Джилл с подозрением. – Похоже, ты тоже решила завести тайну и влипнуть в какую-нибудь историю. Может, все же расскажешь, в чем дело?

– Оставь меня, пожалуйста, пока я пишу, – потребовала девочка вместо ответа. – Адрес и имя на конверте ты, конечно, увидишь, но о том, что внутри, пока не придет ответ, знать не должен.

Фрэнк нахмурился, но подчинился, и Джилл, как только он отошел, принялась за свое послание. Некоторое затруднение заключалось для нее в том, что, не будучи лично знакома с адресатом, она не особенно представляла себе, как вежливее всего к нему обратиться, и потому прибегла к двойному обращению:

Роберт Уокер! Дорогой сэр!

Мне крайне необходимо узнать, не приходил ли к Вам в минувшую пятницу Джек Мино? У него возникли крупные неприятности из-за того, что он был замечен в компании с Джерри Шенноном, которому возвратил какие-то деньги. Причину он объяснить отказался, и мистер Актон отчитал его перед всем классом. Мы этим очень расстроены, так как уверены, что Джек не мог сделать ничего плохого и не заслуживает наказания. Не знаю, связан ли его поступок каким-нибудь образом с Вами, но мне необходимо это выяснить.

Ответьте, пожалуйста, поскорее!

С глубоким уважением, Джейн Пэк

Беспокоясь, как бы Фрэнк все же не проявил любопытства, Джилл запечатала конверт в нескольких местах красным сургучом. Это придало ее посланию крайне официальный вид, и, как после признался Боб, он был сильно ошарашен, когда получил его.

– Вот. Иди и отправь его, причем постарайся, чтобы тебя никто не увидел с письмом в руках и тем более не узнал, в чем дело, – напутствовала она Фрэнка, протягивая конверт.

Тот с неожиданной для себя живостью схватил его и, едва взглянув на адрес, с усмешкой спросил, явно поддразнивая девочку:

– Выходит, вы с Бобом такие близкие друзья, что даже переписываетесь? Интересно, как Джек на это посмотрит?

– Не знаю, и мне это безразлично, – нахмурилась она. – Ты бы лучше не тратил время на шуточки, а поскорее выполнил мою просьбу. И пусть она останется нашей маленькой тайной. Обещаю: как только Боб мне ответит, я все-все тебе расскажу.

– А если не ответит?

– Тогда я отправлю к нему тебя. Мне надо кое-что выяснить, и я это сделаю. Сама или с твоей помощью.

– Но что именно ты хочешь выяснить? Неужели ты полагаешь…

Договорить он не успел, его прервал громкий крик девочки:

– Не надо говорить об этом вслух, но да, я полагаю, что именно так все и было! Только прежде следует убедиться, права я или нет.

– Как же тебе удалось его вычислить? – Задумчиво глядя на конверт, Фрэнк медленно шлифовал в уме гипотезу девочки, мало-помалу приходя к выводу о несомненной логичности этой гипотезы.

– Подойди поближе, и я скажу тебе.

Крепко схватив приблизившегося к ней Фрэнка за пуговицу, Джилл прошептала ему что-то на ухо.

– Да неужели? – ошеломленно отреагировал он. – Хотя, в общем-то, очень в духе нашего обожаемого дурачка.

– Я бы не догадалась, если бы ты не рассказал мне, где находится Боб. Вот тут-то меня как раз и осенило. – И Джилл, резко выбросив вверх пальцы обеих рук, проиллюстрировала тот внезапный взрыв интеллекта, который вдруг, словно ярко вспыхнувший в ночном небе фейерверк, высветил перед ней тайну Джека.

– Ну, ты вумная как вутка! – восхитился Фрэнк, обычно очень гордившийся собственными аналитическими способностями, но сейчас чувствовавший себя положенным на обе лопатки. – Однако мне нельзя больше терять ни минуты. Все. Ухожу.

И куда только девалась его солидность? Как вихрь он помчался на почту по раскисшей дороге. Фонтаны грязи так и взвивались из-под его ботинок; прибыв же на место, он, прежде чем отправить письмо, приписал от себя на конверте: «Поторопись! Ф. М.»

С самого утра следующего дня, не без некоторого чувства вины, но и не без гордости, они то и дело похихикивали украдкой над тем, как ловко они приблизились к разгадке тайны ничего не подозревавшего Джека. Жители Хилла не имели привычки быстро отвечать на полученную корреспонденцию, и тщетно было надеяться, что письмо от Боба придет с полуденной почтой. Вечером Джилл, однако, рассчитывала его получить, и не напрасно. Самое забавное, что конверт ей принес Джек, и, пока девочка читала долгожданный ответ, он преспокойно сидел рядом с ней, увлеченно листая журнал «Компаньон юности».

Боб, как, впрочем, и следовало ожидать, едва ли мог назвать себя мастером эпистолярного жанра. Текст дался ему с явным трудом и изобиловал огромным количеством помарок и клякс, однако его ответ порадовал Джилл куда больше, чем самое изящное и совершенное письмо на свете.

Не зная, как обратиться к незнакомке, ожидавшей от него письма, юноша просто проигнорировал эту часть, сразу перейдя к сути вопроса:

Ну да. Так и есть. Джек, стало быть, приходил ко мне в пятницу. Он такой добрый! Деньги ему я, конечно, верну. А вот передряга его – сплошная несправедливость. За что наказали-то? Тут дело было такое. Джек уплатил Джерри деньги заместо меня, потому как Джерри этот грозился иначе, ну, если долг не получит, сюда припожаловать и учинить заваруху. И я лишился бы хорошей работы. Капитан-то ужас до чего строгий, вмиг бы со своей фермы погнал. Но Джек меня спас и обещался ни одной живой душе об этом не рассказывать. Это я с него слово такое взял. Но коли уж он пострадал через это, а говорить ничего не хочет, тогда я сам расскажу. Я не подлый. Спасибо, что написала.

Р. О. У.

– Ур-ра! – прорезал тишину Птичьей комнаты ликующий вопль Джилл.

Фрэнк кинулся к девочке и, изловчившись, выхватил у нее письмо.

– Позови сюда всех сначала, а потом прочтешь его вслух, – велела она Фрэнку.

Тот, пробежав глазами корявые строки, кинулся звать маму, а Джилл, из страха не сдержаться и выпалить Джеку все, что узнала, раньше времени, громко запела песенку про Бобби Шафто, ушедшего в море. Джек обиженно посмотрел на нее, сочтя это за насмешку. Ведь, чтобы скрыть шрам на лбу, он в точности как герой этой песни тоже тщательно расчесывал свои золотистые кудри.

Не прошло и пяти минут, как дверь распахнулась и миссис Мино, стремительно пролетев через комнату, заключила младшего сына в объятия.

– Милый мой щедрый мальчик! Все это время я ничуть не сомневалась в тебе! – с пылом проговорила она, пока Джек с ошалелым видом переводил взгляд с одного сияющего лица на другое, сильно подозревая, что все семейство его вдруг разом сошло с ума.

– Ты молоток, сэр! Горжусь тобой! – И Фрэнк принялся с таким воодушевлением трясти брату руку, словно накачивал воду из колонки.

– Я ведь говорила! Говорила тебе, что узнаю! И узнала! – воскликнула Джилл и разразилась звонким победным смехом.

– Эй, что это с вами? – громко спросил Джек со столь неподдельным недоумением, что миссис Мино от смеха разжала объятия, в которых, похоже, готова была задушить его.

– Ты лучше скорее вот это прочти! – принялся вместо ответа размахивать перед носом брата листочком в кляксах Фрэнк, чем лишь усилил его уверенность, что с домашними не все ладно.

Миссис Мино, не в силах сдерживаться от бурного выражения чувств ко всем, кто ей дорог, тем временем переключилась с объятиями и поцелуями на Джилл.

– Ну и кто из вас вытянул это признание из Боба? – поинтересовался Джек, наконец прочитав письмо. – Разве я просил вас вмешиваться? Это наше с ним дело, хотя с его стороны и замечательно было честно обо всем рассказать, – добавил он.

Лицо его просветлело, и он с облегчением улыбнулся – впервые за все эти, к счастью, уже минувшие для него тяжелые дни.

– Это сделала я! – хлопнув в ладоши, провозгласила Джилл с таким счастливым видом, что у Джека просто язык не повернулся бы упрекнуть ее хоть одним словом, даже если бы ему и хотелось.

– Но откуда же ты узнала, что он попал в беду? – Теперь, когда уста его более не были запечатаны обетом молчания, ему не терпелось все выяснить.

– От тебя, – наслаждаясь пикантностью ситуации, выпалила с лукавой улыбкой Джилл.

– Брось свои шуточки. Я был нем как рыба, – уверенно возразил ей Джек.

– Это тебе так кажется, – с еще большим лукавством проговорила девочка. – Ты ведь заснул в тот день здесь, у камина, и начал во сне разговаривать с Бобом. Мол, старина, теперь все в порядке. Ты еще что-то говорил… Но тогда я, конечно, не догадалась, в чем дело. А потом выяснила от Фрэнка, что Боб поселился в Хилле, у меня закралась мысль, а не может ли он что-то знать, я написала ему, он прислал мне ответ, и теперь все встало на свои места – ты снова для всех самый лучший на свете. Ох, как я рада! Как рада!.. – Джилл замолчала, ибо от счастья у нее в легких иссяк запас воздуха.

– Теперь-то я знаю: если нам нужно будет сохранить что-то в тайне, нам следует остерегаться этой сверхпроницательной юной леди, – сказал Фрэнк, легонько проведя ладонью по темным кудрям Джилл. – Из вас, дорогая мисс, может выйти славный детектив.

– Не знаю, как остальные, а я больше никогда в жизни не позволю себе заснуть в чьем-либо присутствии, – подхватил Джек, совершенно обескураженный фактом, что слова, оброненные им во сне, достигнув чуткого уха Джилл, помогли ей разгадать тайну, которую он столь тщательно оберегал. – Но сейчас это уже не так важно, – продолжил он. – Я-то своего слова не нарушил и молчал до последнего, хотя мне очень хотелось всем вам все рассказать. И вот вы сами обо всем узнали, только, пожалуйста, больше никому не говорите, иначе у Боба могут быть неприятности, а он совсем неплохой малый, – произнес Джек, обеспокоенный тем, как бы его победа не обернулась для кого-то другого несчастьем.

– Но рассказать обязательно надо. Не желаю, чтобы моего сына подозревали в чем-то дурном, когда он на самом деле просто пытался выручить друга. Я сама поговорю с мистером Актоном и с капитаном. Уверена, мне удастся донести до них эту историю в правильном свете, – откликнулась миссис Мино, взволнованная стойкостью младшего сына, который сумел, несмотря ни на что, сохранить верность данному слову, хотя при непредвзятом взгляде на эту историю следовало бы отметить, что в данных обстоятельствах со стороны Джека могло быть проявлено и больше мудрости.

– Пожалуйста, перестаньте меня расхваливать. Мне это так же неприятно, как когда все вокруг осуждали меня. Вы еще ладно, но если другие тоже начнут умиленно гладить меня по головке – я этого просто не вынесу, – изрек восстановленный в правах и оправданный в глазах самых любимых своих людей Джек. И несмотря на всю суровость, с которой мальчик произнес последние слова, лицо его при этом светилось от радости.

– Шума из этой истории, разумеется, поднимать не надо, но все должны знать, что вы с Бобом не сделали ничего дурного. Не беспокойся: твой друг не пострадает. Я сама прослежу, чтобы с ним ничего плохого не случилось, – заверила сына миссис Мино.

– Ну расскажи же нам все, от начала до конца, – попросила, обратившись к Джеку, Джилл, полагавшая, что заслужила право узнать подробности этой истории.

– Ох, да не сделал я ничего такого особенного. Мы ведь обещали Эду поддерживать Боба в его отсутствие. А тому как раз понадобилась помощь. Не бросать же его в беде, – пожал плечами Джек, считая, что больше к этому и добавить нечего.

– Человека, который с таким упорством, несмотря ни на что, держит свои обещания, еще поискать! – указывая на брата, проговорил Фрэнк. – По-моему, Джек, у тебя это иногда доходит просто до глупости. Помнишь, мам, как прошлым летом мы отправились на пикник и ты взяла с него слово не садиться в лодку? – Фрэнк перевел взгляд на миссис Мино. – До места мы добрались в экипаже, но потом лошадь убежала от нас домой. Как же, прикажете, ехать обратно? Естественно, на лодке. Так все и сделали, кроме нашего чудика. Он наотрез отказался плыть с нами по реке и все пять миль отмахал пешком. По-моему, это уже перебор, – покачал головой Фрэнк, убежденный, что даже и в добродетели требуется соблюдать умеренность.

– А мне тогдашнее поведение Джека, наоборот, представляется превосходным примером полного послушания, – с жаром возразила старшему сыну миссис Мино. – Каждый из нас порой может попасть в ситуацию, когда обещание, которое он дал раньше, вдруг оказывается лишенным смысла. Но ведь мы его дали, а значит, должны исполнить, пусть даже разум и логика подсказывают нам обратное. Именно так обычно и поступает наш Джек, и потому я всегда могу быть уверена: если взяла с него слово, это убережет его от опасности. – И, вспомнив, каким усталым вернулся тогда с пикника, намного позже остальных, ее младший сын, миссис Мино ласково потрепала его по золотистым кудрям.

– Джек у нас прямо как Касабьянка![76]76
  Касабьянка Джоканте – юнга, сын капитана французского флагманского корабля «Ориент», погибший на боевом посту при взрыве судна в ходе англо-французского морского сражения при Абукире 1 августа 1798 г. Героическая гибель мальчика, которому было, по разным данным, от десяти до тринадцати лет, была замечена с британского корабля, получила известность и легла в основу стихотворения английской поэтессы Доротеи Фелиции Хеманс (1793–1835).


[Закрыть] – воскликнула Джилл.

– По-моему, Касабьянка просто дурак, – сказал остававшийся при своем убеждении Фрэнк.

– Нет! Нет! Это ведь потрясающие стихи! Если бы ты был прав, мы бы не читали их с таким удовольствием, и случай такой ведь действительно имел место. О нем в других книгах тоже рассказывают. По-твоему, все они дураки? – возмутилась Джилл, обожавшая читать про героические поступки и очень надеявшаяся тоже когда-нибудь получить шанс совершить подвиг.

– Но тебя же, Фрэнк, восхищает «Атака легкой кавалерии»[77]77
  «Атака легкой кавалерии» – знаменитое стихотворение английского поэта лорда Альфреда Теннисона (1809–1892), написанное в 1854 г. Посвящено атаке легкой кавалерийской бригады под Балаклавой во время Крымской войны.


[Закрыть]. Сколько раз я слышала, как ты с удовольствием декламируешь эти стихи, – подхватила миссис Мино. – А ведь в них речь о том же. Дан приказ, и солдаты его выполняют, хотя и идут на верную смерть. Разве их верность долгу и мужество производят на тебя меньшее впечатление из-за того, что командование ошиблось? Нет, нас поражает твердость духа этих солдат. И мне радостно, что наш Джек такой же. Не позволяй себе насмехаться над ним, сын, и всегда помни: верность в маленьких обещаниях – это залог героизма в час больших испытаний.

– Да, мама, я был не прав, – сдался под весом ее аргументов Фрэнк. – А ты, Джек, прими мои извинения. Похоже, мне следует кое-чему у тебя поучиться.

Поклонившись миссис Мино, Фрэнк крепко пожал руку брату и кивнул Джилл, тем самым показывая, что, при всей своей гордости, способен признать собственные ошибки.

– Джек, рассказывай же дальше, – снова потребовала Джилл. – Ты поступил прекрасно, но что именно произошло с Бобом?

– Ну, мы встретились с ним в воскресной школе. Я обратил внимание, что он какой-то унылый, и, когда занятия закончились, принялся выяснять у него, в чем дело. Оказалось, он несколько раз занимал деньги у Джерри, когда они вместе болтались по улицам. Потом Джерри собрался уехать и потребовал вернуть долг. Капитан же пока не платит Бобу за работу и еще какое-то время не будет платить. Думаю, он делает это специально, чтобы у Боба не возникало никаких соблазнов. И в город он его отпускает только по воскресеньям поэтому же. В общем, у Боба в кармане ни цента, а Джерри ему угрожает: «Не вернешь деньги, приду на ферму и устрою скандал». Боб и заволновался, что может из-за него лишиться хорошего места. Я же испугался, как бы он со страха не впал в отчаяние и вообще куда-нибудь не сбежал, поэтому вызвался сам за него заплатить. Он заметно повеселел, взял с меня честное слово, что я никому ничего не скажу, и с легким сердцем вернулся на ферму, а я отправился придумывать, как заработать нужную сумму, и очень рад, что мне это удалось.

– Молодец, – с уважением в голосе, которое редко кому удавалось услышать от него, проговорил Фрэнк, пока брат с довольным видом потирал руки. – Но неужели тебе так трудно было подкараулить Джерри где-нибудь в другом месте и не в учебное время? Тогда бы с тобой вообще ничего не случилось. И Джо не застал бы тебя в магазине в его компании. Кстати, вы ведь еще не знаете, я его вздул за подлость, – добавил он словно бы невзначай.

– Всю сумму целиком мне удалось собрать только к утру пятницы, – внес ясность Джек. – А вечером Джерри уезжал. Я пытался найти его перед началом уроков, потом – в полдень, но так нигде его и не обнаружил. Второй перерыв был для меня последним шансом отдать ему деньги, но и тогда я не собирался нарушать запрет. Только что же мне было делать, если я увидел его в тот момент, когда он входил в магазин? Я побежал за ним следом. Но не на людях же ему долг отдавать. Поэтому мы вошли в бильярдную. Там я вручил ему деньги, а он пообещал мне никогда больше не приближаться к Бобу. Хотите верьте, хотите нет, но я никогда еще не чувствовал такого облегчения. Джерри уехал, и теперь я совершенно спокоен: Боб так благодарен мне, что я смогу удержать его от любых глупостей. По-моему, это стоит двух долларов семидесяти пяти центов, – завершил он свою историю.

– Тебе следовало просто прийти ко мне, и я бы… – начал было Фрэнк, но Джек, тут же вспомнивший, как из-за отказа брата помочь ему одно за другим погибло несколько его филантропических устремлений, перебил его:

– Ну да. И ты бы поднял меня на смех. В очередной раз. Нет уж, спасибо.

– Ну уж ко мне-то ты точно мог обратиться, – вмешалась миссис Мино. – Это наверняка уберегло бы тебя от множества неприятностей.

– Но я же обещал Бобу, что никто, абсолютно никто, – подчеркнул Джек, – не узнает о нашем с ним договоре. Он так боялся! Считал, что взрослые непременно начнут его осуждать. А мне он до того доверял и был так благодарен, что хотел подарить свой отличный большой нож. Но я отказался. Мне вот это гораздо дороже любых подарков. – И, опустив во внутренний карман сюртука ответ Боба, Джек с таким видом похлопал себя по груди, словно это коряво написанное послание согревало ему сердце.

– Теперь уже все позади, но как же ты здорово, братец, держался и сносил все насмешки и издевательства, когда на самом деле абсолютно не заслужил их! – восхитился им Фрэнк столь же искренне, как несколько дней назад осуждал его.

– Именно потому и держался, что был уверен в собственной правоте. Будь я и впрямь замешан в чем-то плохом и на меня бы все так накинулись, я, вероятно, довольно быстро сдался бы и постарался поскорее во всем признаться. Но теперь… – Осекшись, Джек вопросительно глянул на миссис Мино. – Теперь я, наверное, снова могу рассчитывать на хорошую отметку в табеле, если ты действительно поговоришь с мистером Актоном.

– Тебе это доставит большую радость, ведь правда?! – воскликнула Джилл, полагавшая, что хороший табель – вполне справедливая компенсация Джеку за все невзгоды последних дней.

Миссис Мино придерживалась того же мнения и решила этим же вечером втайне от сына нанести визит мистеру Актону.

– Плохой табель меня, конечно же, сильно расстроит, – не стал скрывать он. – Но зато теперь я могу сказать Эду, что выполнил его просьбу. Представляю себе, как он будет доволен, – смущенно добавил Джек.

– Ну, положим, не больше того, кто все это время тебя не только поддерживал, но и напряженно придумывал, как вытащить тебя из этой беды, – вмешалась миссис Мино, указывая взглядом на Джилл, которая счастливо улыбалась всем со своего ложа.

Джек бросился к девочке, взял ее исхудавшие руки в свои, хотел что-то сказать, но не нашел нужных слов и пылко поцеловал ее в щеку.