Текст книги "Снежная роза"

Глава пятая

Мэтти возвращается в коттедж, пробравшись через кустарник и выйдя на тропинку. День кончается, но она замечает, что темнеть сегодня начало чуть позже. Зима потихоньку выпускает их из своих темных объятий. Это особенное время года, когда весна постепенно отвоевывает дни, наполняя их гудением и копошением жизни, возвращая былые краски, свет и тепло. Из года в год Мэтти наблюдала возвращение весны в эти края – а других она и не знала.

Она тяжело ступает по высокой влажной траве – руки глубоко засунуты в карманы – и хмурится, думая о появлении в доме этой женщины. Она подходит к маленькому белому коттеджу с соломенной крышей, тащится вдоль боковой стены. Стаскивая с себя пальто, она проходит через промозглую прихожую с выложенным плиткой полом и кучами барахла у стен и торопливо входит в кухню, дышащую теплом.

Сисси здесь, но не в своем привычном кресле-качалке, а за столом, где она медленно чистит кучу столового серебра, тщательно выбирая предмет, смачивая тряпку средством для полировки и обрабатывая ею серебро, а потом начищая до блеска. Его целая гора, оставшаяся с тех дней, когда надо было кормить много ртов.

– Зачем ты это делаешь? – спрашивает Мэтти с ноткой раздражения в голосе.

– Почему бы и нет? – отвечает Сисси, поворачивая лицо к сестре. Она младше Мэтти, но определить это нелегко: они очень похожи. Волосы с сильной проседью, изборожденные морщинами лица и крючковатые носы. – Это же надо сделать.

– Не надо. Теперь этим никто не пользуется.

– Мы можем пользоваться.

– Мы можем каждый день брать новый нож и вилку, и даже через год у нас не будет нужды мыть весь комплект.

– Мэтти, ты любишь преувеличивать, – мягко говорит сестра. – Не так уж всего этого много. Не повредит, если приборы будут хорошо выглядеть.

– Тебе не стоит искушать судьбу. Ты же не хочешь, чтобы все началось сначала, правда? – бормочет Мэтти с обвинительными нотками в голосе. Она идет к плите и поднимает чайник, чтобы посмотреть, сколько в нем воды, потом идет к раковине, чтобы его наполнить. – Эта глава закончена, теперь дом продан.

– Не думаю, что это за границами возможного, – отвечает Сисси, берет вилку и снова начинает свой маленький ритуал: смачивает средством для полировки, трет, берет сухую чистую тряпку и снова трет.

– Ты не должна даже думать об этом. Хорошо, что все это кончилось, разве не так? Наконец-то мы свободны! – Мэтти трясет головой и снова бормочет, ее слова неразличимы за звуком льющейся воды, так что Сисси ее не слышит. – Мы последние, и так-то оно лучше.

Резким движением она закрывает кран и громко говорит:

– Как бы там ни было, я бы тебя не обнадеживала. Там только женщина. Говорит, что она хранительница, что бы это ни значило. Она присматривает за домом. Я спросила, связана ли она с владельцем, но она сказала, что ничего о нем не знает.

Сисси хмурится и продолжает полировать, ощупывая зубья вилки кончиком пальца.

– Ты ей веришь?

– Скорее да. Все, что она от меня хотела, это чтобы я ушла и оставила ее в покое. Она выглядела… поглощенной. Так я это называю. Мне показалось, она наполовину в другом мире.

– Сколько их? – спрашивает Сисси.

– О, только она. Сама по себе. Она ясно об этом сказала.

Сисси перестает полировать и сидит неподвижно.

– Нет, – говорит она. – Это неправда. Она не одна.

– Что ты знаешь, Сисси? – спрашивает ее сестра, ставя чайник на плиту, и оборачивается, чтобы посмотреть на нее. – Что ты узнала?

Сисси вновь начинает полировать серебро.

– Достаточно, чтобы знать, что она не одна.

Мэтти вздыхает. Сисси загадочна и часто отказывается объяснить, что она имеет в виду. Однако в конце концов все всплывает наружу, и она редко ошибается.

– Что ж, больше я никого не видела, – говорит Мэтти. – И никаких признаков тоже.

– Ты увидишь, – говорит Сисси. – Когда снова туда придешь.

– Она не хочет, чтобы я приходила. Но я сказала ей быть на связи, если мы ей понадобимся. Если она там одна, невозможно предугадать, когда ей может понадобиться наша помощь.

– Ты дала ей наш номер телефона?

Мэтти цокает языком:

– Нет. Глупо с моей стороны. Надо было дать.

– Зайди, – предлагает Сисси. – Думаю, нам надо быть осмотрительными, только и всего. Нам надо следить за этой дамой. Она сказала, как ее зовут?

– Рейчел.

– Рейчел, – повторяет Сисси, будто пробуя это имя на вкус. Она сдвигает брови, кладет вилку в кучку отчищенного серебра и берет ложку. – Рейчел.

Мэтти поворачивается, чтобы посмотреть на чайник, но она прислушивается к Сисси и напоминает себе не забыть дать новой соседке их номер. На всякий случай.

Глава шестая

Я рада, что нашла внизу запасы продуктов, поскольку на следующий день погода портится. Над землей повисают низкие серые облака, которые блокируют слабый зимний свет и приносят с собой бесконечные потоки дождя. Я обнаруживаю, что в эркерное окно в парадной гостиной затекает вода, и вынуждена искать ведро, чтобы поставить под окно. Страшно подумать, что может твориться наверху. Я считаю, что это моя работа – пойти наверх и посмотреть, но пока не могу себя заставить.

Дожди бывали и раньше, однако дом стоит до сих пор. Еще один ливень ничего не изменит.

Теперь мы в заточении, и Хедер проводит долгие минуты у застекленных дверей в гостиной, глядя на промокший сад, наблюдая, как тяжелые капли скатываются с ветвей деревьев и кустов.

Я пытаюсь ее развеселить, предлагая испечь что-нибудь вместе, но это ее не слишком интересует. Настольная игра «Змеи и лестницы» поднимает ей настроение, и она радостно смеется, когда мы изобретаем новые правила и передаем друг другу поднимающихся змей и опускающиеся лестницы, но когда игра заканчивается, она снова погружается в апатию. Пока я с нею играю, она оживлена и полна энергии. Когда я прекращаю, она сникает и, похоже, не знает, куда себя деть. В конце концов она отправляется в вестибюль, чтобы поиграть с куклами, и я слышу, как она разговаривает с ними, рассаживая их по черным и белым квадратам.

Я сосредотачиваюсь на своем первом задании, полученном от компании: оценить состояние дома и представить доклад о положении дел и о том, что, по моему мнению, нуждается в первоочередном ремонте. Это нелегко, учитывая, что я не знаю их планов. Если они хотят превратить здание в многоквартирный или семейный дом, можно оставить только коробку и начать с нее, если позволяют законы и правила по охране культурного наследия. Я хожу по зданию, снимая на телефон повреждения и разрушения, а потом задумываюсь, каким образом смогу отправить им все это. Я до сих пор не осмеливаюсь подключиться к Интернету.

Но если я этого не сделаю, то не узнаю, связывались ли со мною. Телефон – единственный способ связи.

Стоя в комнате с эркерными окнами, выходящими на подъездную дорогу, я смотрю на телефон в моей руке. Он такой маленький и выглядит безобидным, но может свести на нет все, чего я добилась, если не быть осторожной.

Я уверена, что меня не могут отследить по телефону с предоплаченным сервисом, поскольку не знают, что у меня именно такой телефон. А если я буду пользоваться своим фиктивным аккаунтом, они не смогут узнать, что это я.

Сквозь дверной проем из вестибюля доносится голос Хедер, я делаю глубокий вдох и перехожу к настройкам. Все системы передачи данных и вайфай у меня отключены. Палец над клавишей слегка дрожит. Я провожу по экрану пальцем, дело сделано. Телефон начинает искать ближайшие сети, и я жду, когда вверху появится маленький символ, который показывает уровень найденного сигнала. Я ожидаю чего-то очень слабого, поскольку телефонный сигнал в этом доме обрывочный, он все время то появляется, то исчезает – по крайней мере здесь, на первом этаже. Потом, к моему удивлению, на экране всплывает уведомление. Доступна сеть вайфай, к которой я могу подключиться. Это безопасное подключение, которое именуется PARADISE. Я смотрю на него с изумлением. Здесь есть вайфай? Понятия не имела.

Почему в компании не сказали мне об этом?

Я нажимаю на символ, чтобы подключиться к сети, однако у меня тут же требуют пароль.

Никаких зацепок у меня нет… Попробую очевидное.

Я набираю PARADISE, но это не срабатывает. Я пробую заменить некоторые буквы на цифры: P4RAD1SE… Это тоже не срабатывает.

Только Господу Богу известно, сколько миллионов комбинаций может быть здесь. Шансы напасть на пароль исчезающе малы. Но я могу найти роутер, и там может быть пароль.

Я начинаю поиски роутера с главных комнат, но там нет ничего очевидного. В вестибюле я надеваю дождевик. Хедер смотрит на меня серьезно-вопросительно и нервно спрашивает:

– Мамочка, куда ты собираешься?

– Просто выйду из дома и поищу телефонные линии. Хочешь пойти со мной?

Она кивает, подскакивает и надевает ботинки и пальто, оставляя кукол на полу.

– Ну идем. – Я беру ее за руку, и мы вместе выходим из огромной парадной двери, оставляя ее открытой. Мы ступаем под проливной дождь, и я поднимаю ей на голову капюшон. Она вовсе не против дождя и задирает кверху свое личико, чтобы на него падали капли, и высовывает язык, чтобы их ловить. Я улыбаюсь, думая, что надо было бы оставить ее в вестибюле, поскольку вокруг бродит эта тронутая старуха, но не можем же мы вечно оставаться в доме. Надо подышать воздухом.

Мы шлепаем по лужам по подъездной дороге к старому телеграфному столбу у стены. Телефонные провода от него тянутся над кустарником, обходят дом и входят в него высоко с левой стороны. Мы немного играем под дождем, а потом возвращаемся в дом, чтобы обсохнуть. Я сооружаю на голове Хедер тюрбан из полотенца, чтобы высушить мокрые волосы, оставляю ее играть и начинаю искать вход проводов в западной стене дома. Вскоре я его вижу: неприметный тонкий кабель, выкрашенный под цвет штукатурки, спускается с потолка, огибает карнизы и дверные коробки и тянется вдоль плинтусов, иногда заканчиваясь у телефонной розетки, иногда выходя из комнаты и продолжаясь по коридору. Я следую за ним в вестибюль, где провода проходят под гипсовым карнизом и почти невидимы. Рядом с кухней есть небольшая пластмассовая распределительная коробка, и от основного кабеля отходит новый провод. Я следую за ним, и он приводит меня к черной лестнице, которая ведет в подвал. Я спускаюсь по ступенькам, мой взгляд не отрывается от нового провода. Он идет по потолку прямо к стальной двери и исчезает над дверной рамой.

Вот где находится роутер. За дверью.

Я подхожу к двери и останавливаюсь, глядя на матово поблескивающую поверхность и вслушиваясь изо всех сил. Кажется, я слышу щелчок и жужжание. Приглушенный стрекот. Я уверена, что вижу короткую вспышку белого света под дверью.

Сердце начинает колотиться.

– Есть тут кто-нибудь? – кричу я. – Выходите!

Ответа нет. Только тишина, сквозь которую, я уверена, пробиваются тихие щелкающие звуки. Что, если за дверью кто-то тихо сидит и ждет, пока я уйду?

– Я знаю, вы тут! Выйдите, покажитесь! – Голос у меня безжизненный, слегка дрожащий.

О господи, какая глупость. Там никого нет.

Продукты… Я иду к морозильнику и поднимаю крышку. Что-нибудь исчезло? Не уверена. Он, несомненно, выглядит не таким полным, но ведь я же сама брала отсюда продукты. Брал ли кто-нибудь еще?

Есть ли здесь кто-то, кто пользуется беспроводным роутером? Что это за дверь, черт бы ее побрал?

В приступе паники я бегу назад к двери и начинаю по ней молотить.

– Я знаю, что вы здесь! Выходите немедленно, вы меня пугаете!

Я тяжело дышу. За дверью полная тишина. Если там кто-то есть, я заставила его замолчать. Но там никого нет. Я должна в это верить.

Я поворачиваюсь на каблуках и бегу вверх по лестнице так быстро, как только могу.

Наверху дневной свет и знакомая обстановка сразу действуют на меня успокоительно. Хедер напевает, сидя на полу в вестибюле, и по-прежнему играет, хотя теперь, кажется, в другую игру. Мой телефон нашел какую-то сеть и теперь загружается. Я открываю почтовый ящик, чтобы посмотреть, что там. Есть два электронных письма от Элисон и компании АРК и одно от Каз, которое поступило только сегодня утром. Сначала я открываю письмо Элисон, посланное на следующий день после моего прибытия.

Привет, Рейчел!

Надеюсь, у вас не было проблем со вселением и вы уже обосновались в «Райском Доме». Связывайтесь со мной в любое время, если у вас возникнут какие-нибудь вопросы. Буду благодарна, если сообщите мне, что вы прибыли и что все благополучно.

С наилучшими пожеланиями,

Элисон

Это приблизительно то, чего я ожидала, так что я открываю второе письмо, которое пришло вчера.

Привет, Рейчел!

От вас ничего не слышно, и я вдруг сообразила, что вас не информировали об установленной нами беспроводной сети. Возможно, вы ждете поездки в город, чтобы получить доступ к электронной почте. Если это действительно так, сообщаю, что нужная информация, в том числе пароль, содержится в приложении к письму. Полагаю, что вы не сможете читать мои письма, пока не получите доступ к Интернету, так что отправьте мне сообщение, как только подключитесь.

Благодарю вас.

С наилучшими пожеланиями,

Элисон

Я прочитала письмо дважды. Оно выглядит вполне нормально, но я не могу избавиться от ощущения, что она что-то скрывает. Я открываю приложение, что занимает уйму времени из-за низкого уровня сигнала, и нахожу пароль. Как только я набираю его на телефоне в разделе «Сетевые параметры», мощность сигнала подскакивает до максимума, и я отсылаю Элисон короткий ответ.

У меня все хорошо, спасибо, Элисон, и в доме все в полном порядке. Однако не могли бы вы объяснить, почему в подвале заперта дверь? Я обнаружила ее, когда искала роутер, и не смогла открыть. Роутер, очевидно, находится там, поэтому было бы хорошо, если бы я смогла туда войти. Все остальное нормально.

Большое спасибо.

Рейчел.

Отослав письмо, я чувствую себя лучше. Уверена, что она меня успокоит. Затем я открываю письмо Каз, которое называется «Ты здесь?».

Кейт, пытаюсь с тобой связаться! Я посылала текстовые сообщения о том, что мне нужно тебе позвонить, но ты не отвечала. Ты их получила? Потом я пыталась тебе дозвониться, но не смогла. Ты выключила телефон? Мне нужно поговорить с тобой о Рори. Он прекрасно понимает: что-то не в порядке. Позвони мне, если можешь. Надеюсь, у тебя все хорошо. Я так волнуюсь! Просто не знаю, что мне делать, если ты не ответишь. Каз.

Меня охватывает паника. Каз – бомба замедленного действия во всей этой истории. Она была такая надежная, она была полностью на моей стороне – по крайней мере, я так думала. Однако с тех пор, как я превратила ее в сообщницу, она, по-видимому, ломается под грузом стресса. Последнее, чего мне хочется, это чтобы она сломалась и рассказала Рори все, что знает.

Я делаю глубокий вдох. Итак, начинается. Что ж, я всегда знала, что так и будет. Мы можем далеко зайти, но потом начнется безумие.

Я пишу Каз текстовое сообщение:

Здесь плохая связь. Позвоню через пять минут. Иди в тихое место.

Я смотрю на Хедер:

– У тебя все хорошо, солнышко? Хочешь печенье?

Она перестает играть и смотрит на меня через плечо, тюрбан на ее голове слегка размотался.

– Нет, спасибо, мама.

– Правда? – Я улыбаюсь ей. – У меня есть твое любимое. С шоколадным кремом.

Она мигает в ответ и говорит:

– Я не голодная.

– Ладно, – весело говорю я. – Наверное, мне придется съесть его самой!

Она смеется:

– Не жадничай, мамочка.

– Хорошо, не буду, если и ты будешь со мной делиться. Послушай, мне надо позвонить. После этого я сразу вернусь и мы вместе поедим печенья, ладно?

– Ладно, – отвечает она, слегка пожимая плечами, и возвращается к игре.

Я выхожу из дома, поскольку слышимость там лучше, и отхожу, чтобы она меня не слышала.

– Кейт?

Голос у Каз напряженный.

– Да. У меня все нормально. Тут есть беспроводное подключение, и я думаю, оно безопасное.

– О, это хорошо.

– Ты писала мне со своего домашнего компьютера?

– Нет. Я сделала так, как ты сказала: писала с рабочего.

– Я просила делать это только в крайнем случае. Лучше всего библиотека или интернет-кафе.

– Кейт, у меня не было времени, – горестно говорит она.

– Хорошо, – отрезаю я.

Я не хочу выслушивать подробности. Каз ведет жизнь современной женщины, курсируя между домом и работой, заботясь о чистом белье и горячей еде для семьи и в то же время заведуя отделом. Теперь у нее нет даже Фила, и помочь ей некому. Я тоже крутилась в этой карусели: утром вскакивала с кровати, чтобы накормить всех завтраком, упаковать сумки, опорожнить и заново загрузить посудомоечную машину, затем собраться самой, напоминая каждому, что надо сделать сегодня. Потом шла в детский сад, оттуда – на вокзал и тридцать минут ехала до города. В конце дня я двигалась в противоположном направлении: снова в детский сад, чтобы забрать детей, а потом домой, иногда через супермаркет, чтобы позаботиться об ужине. Искупать детей, уложить в постель. Потом Рори и я падали у телевизора, смотрели то, что показывали в девять, в десять смотрели новости и ложились спать.

Господи, это было изнурительно. Как часто я думала, что жизнь ускользает от меня в бесконечном кругу домашних забот и рабочих стрессов!

И все же… если бы я могла все это вернуть, то так бы и сделала. Не задумываясь ни на миг.

– Кейт? Ты здесь?

– Да… да. Я здесь. Ты хочешь поговорить со мной о Рори?

– Да. Он звонил мне вчера вечером. Он что-то подозревает, Кейт. Он говорит, что записал тебя на встречу с консультантом, но ты не появилась. Он поехал к тебе домой, но там никого не было. Он позвонил мне сразу после этого. Он думает, что ты, возможно, совершила побег.

– Что ты ему сказала?

– Ничего! Я сказала, что ничего о тебе не слышала.

Каз произносит это с негодованием, как в прежние времена. Затем ее голос падает:

– Но не знаю, как я смогу ему врать, если он растревожится. Он заслуживает того, чтобы знать, что у тебя все в порядке. Нехорошо заставлять его беспокоиться.

– Ты не можешь ему рассказать, Каз, – говорю я властно. – Я серьезно. Я не хочу, чтобы он меня нашел. Мне просто нужно какое-то время. Позволь мне его иметь.

– Но почему бы не дать ему знать, что у тебя все в порядке? Ему вовсе не обязательно знать, где ты. Тогда у тебя по-прежнему будет то время, которое тебе необходимо.

– Каз, – говорю я, и мой голос повышается. – Важно, чтобы ты делала то, что я хочу. Понятно? Я не хочу, чтобы он вообще что-то знал. Я не могу объяснить, почему для меня это так важно, но это важно. – Я пытаюсь говорить спокойней. – Обещаю, что вернусь домой, когда для этого настанет время.

– Ладно, – говорит она слабым голосом.

Я знаю, что она сломается. Наверное, мне надо было звать на помощь кого-то другого. Я полагалась на ее лояльность ко мне, но не учла, что Рори сможет сыграть на ее чувствах и перетянуть ее на свою сторону. Если Каз меня выдаст, мне придется постоянно перемещаться.

С другой стороны, что она может ему рассказать? Она не знает, где я.

Она не знает и моего вымышленного имени, но знает адрес электронной почты и телефонный номер. Достаточно ли этого для того, чтобы на меня выйти?

– Поклянись, Каз, что ты никому не скажешь мой адрес электронной почты и телефонный номер, – поспешно говорю я. – Поклянись.

– Я… я клянусь. Я не скажу. – Ее голос, впрочем, дрожит.

– Послушай, у меня все будет хорошо. Все будет в порядке. Рори будет трудно, но это продлится недолго. Потом мы сможем все начать сначала. Когда я соберусь с мыслями. Обещаю, Каз, что не заставлю тебя вечно хранить этот секрет.

– Хорошо, я же сказала, что клянусь, разве нет? – Ее голос становится веселее. Я ее убедила.

– Просто держи меня в курсе, что он намерен делать.

– Думаю, он намерен начать тебя разыскивать. И еще я думаю, что он заявит о твоем исчезновении.

– Он так сказал?

– Он сказал, что боится, что ты сделаешь что-нибудь глупое. Я уверена, он заявит о твоем исчезновении, если ты с ним не свяжешься.

– Ладно, – резко говорю я. – Думаю, он это сделает.

– Кейт, ты не можешь допустить, чтобы они начали тебя искать, не сейчас, когда ты в безопасности. Можешь сказать ему хоть это? Тогда он не будет так сильно беспокоиться.

– Нет, – решительно заявляю я, после чего добавляю в голос мягкие нотки: – Я тебе уже говорила. По крайней мере, не сейчас. Может быть, позже. Дай мне об этом подумать. Хорошо?

– Хорошо.

– Спасибо, Каз. Я перед тобой в долгу. И ты спасаешь мне жизнь. Помни об этом.

Вечером шторм усиливается. Вокруг дома завывает ветер, его яростные порывы сотрясают стены. Хлещет дождь. Мне приходится опорожнить ведро в парадной гостиной. Придется оставить его на всю ночь, но что еще я могу сделать? Свет в нашей гостиной кажется жалким на фоне непроглядной темноты за окном, и на окнах нет штор, так что мы не можем отгородиться от завывающей тьмы. Мы прижимаемся друг к другу на диване, и я запускаю на планшете какую-то развеселую программу, чтобы отвлечься от шторма, стучащего в окна. Хедер очарована, она смеется шуткам и с открытым ртом смотрит на персонажей. Когда это заканчивается, я говорю:

– Так, мисс. Пора спать. Думаю, мы обе ляжем.

Обычно после того, как Хедер засыпает, я встаю. Я позволяю себе выпить бокал вина, может быть, два, а потом принимаю свои таблетки. После этого я слишком одурманена, чтобы что-нибудь делать, могу разве что, спотыкаясь, пройти по коридору и найти дорогу к кровати. Сегодня ночью, однако, я думаю, что Хедер нуждается в моем успокоительном присутствии. Невозможно отрицать, что этот старый дом кажется куда более зловещим, когда за окнами бушует яростная буря.

Я беру ее за руку, и мы идем по коридору к нашей спальне. Мы вместе чистим зубы, и я напоминаю ей о необходимости воспользоваться уборной, а потом мы наперегонки переодеваемся в пижамы. Я делаю вид, что не могу снять свои носки, и Хедер побеждает, хихикая. После этого мы залезаем под одеяло и слушаем шторм за окнами.

– Правда такая погода заставляет нервничать понапрасну? – шепчу я, прижимая Хедер к себе. Медовый запах ее волос для меня как транквилизатор, он успокаивает, умиротворяет. Я ощущаю ее нежное дыхание, пока она накручивает свой светлый локон на пальцы. Я остро ощущаю ее присутствие, я чувствую, что оно меня исцеляет. Это единственная вещь, способная на это.

– К счастью, мы здесь в тепле и безопасности, – шепчу я.

– Буре до нас не добраться, – шепчет она в ответ. Под мышкой она держит Спаркни. Черные пуговичные глаза смотрят на меня, шерстяная улыбка выгибается кверху.

– Да. У нас все хорошо. Только мы. Ты и я.

Теперь время пришло. Сейчас она спросит о Рори. У меня сосет под ложечкой от нервного предчувствия. Сейчас самый подходящий момент.

Следует пауза, наполненная ударами дождя по стеклу и посвистом ветра в дымоходе.

Потом она говорит:

– Мы здесь не одни. Тут еще есть Мадам.

У меня снова сосет под ложечкой, на этот раз сильнее.

– Мадам?

В нашем старом доме у Хедер была вымышленная подруга. Однако о Мадам не было слышно с тех пор, как мы уехали, и я предполагала, что ее исчезновение было связано с отъездом.

Хедер кивает:

– Да, Мадам здесь.

– В этом доме? Сейчас? – Не знаю почему, но это вызывает у меня ужас. Я не хочу, чтобы здесь была Мадам. Здесь должны быть только мы вдвоем.

Хедер снова кивает и улыбается такой славной улыбкой, что мне становится жутко от ее красоты и невинности.

– О да. Я думала, Мадам исчезла, но все в порядке. – Затем она прижимается ко мне и удовлетворенно говорит: – Мадам жива.