Текст книги "Секс-няньки по соседству"

Глава 56

Чувство тревоги, захватившее меня, не подвело. Не успела я доехать до первой остановки, как автобус остановили. Под ложечкой засосало, когда я увидела два фургона и бросившихся к автобусу военных.

Ну все, конец.

Вжимайся, не вжимайся в кресло, а невидимой не стать. Особенно, когда родные карие глаза впиваются в тебя с такой дикой злобой.

Сопротивляться я даже не подумала, поэтому пока выволакивали наружу, почти не ощутила боли. И звука не подала.

– Я могу идти сама, – хмычу я на плече Захара, но он молчит. Тяжело так молчит. Почти не дышит. И это напрягает.

Та же картина с Ренатом, что сидел впереди, пока меня бросили на заднее сидение. Он не подавал признаков жизни. Смотрел в одну точку не двигаясь. Все это очень странно. Я ждала истерики.

– Как нашли?

– Камеры видеонаблюдения, – пояснил Захар и снова отвернулся.

Да и пожалуйста. Больно надо.

Вся бравада, обиды, все мысли покинули меня по щелчку пальцев, когда мы приблизились к дому. Особенно, когда мимо проехала, визжа сиреной, карета скорой помощи.

На охранном посту стояли совершенно другие ребята. Я их не узнавала. А рядом стояли еще кареты, милиция и… катафалк.

– Захар… – сказала тихо-тихо, чувствуя, как дыхание от ужаса перехватывает.

Может я сплю? Точно. Это просто сон.

Стоило машине остановиться, я кинулась к дому мимо целого вороха людей в разной форме. Словно на съемочной площадке сериала «След».

– Кристина! – меня волнует только она. Пусть хоть весь дом взорвется нахрен. Самое главное… – Кристина, где ты, малышка! Кристи-ина-а!

Я оббежала весь дом, пока не решила спросить ребят. Но когда вышла на балкон второго этажа, ахнула от страха, заметив месиво на первом.

Крови было столько, что, казалось, кто-то решил перекрасить светлые стены в красный. Но даже это меня не тронуло. Где моя малышка!?

– Кристина!

– Да хватит орать! – рявкнул Ренат, стоя внизу. – Нет ее. Забрали!

Секунда. Две…

– Что. Ты. Несешь? – я все могу понять. Он злится. Но эта шутка несмешная. Несмешная, черт его подери!

Из-за этой шутки я могу его возненавидеть. И почему он не смеется. Почему не смеется Захар. Почему на меня смотрят так, словно произошла поистине ужасная вещь.

А мое сердце уже чувствовало, что это крах. Но я не желала в это верить.

Я стремительно спускаюсь к нему. К ним.

Шиплю в лицо:

– Ты шутишь?

Но тот качает головой.

– Куда.

– Туда.

– Куда, туда!? – ору я, что есть сил! Так громко, что, кажется, трясутся стены.

Кричу и не слышу своего оглушающего голоса. Смотрю на кровь и меня начинает мутить. Я буквально бьюсь в истерике, пока меня не окатывает холодной водой из бутылки Захар.

Не помогло.

– Доигрались! Ты доигралась, Катя, – говорит взвинченным голосом Ренат. – По нашим данным ее забрали вместо тебя. Ты довольна? Ты же этого хотела? Чтобы все думали, что ты – она!

Глаза болят от слез. Избитые костяшки рук продолжали щипать. Голова просто деревянная.

Я боюсь даже думать, что могло случиться с моей Кристиной. Что-то очень плохое, раз ее забрали враги отца. Те самые звери, что держали меня в клетке и обдумывали, как будут… Боже!

Ее забрали. Ее, не меня.

А когда они поймут, что она не дочь умершего генерала, что никто за нее не впряжется, и они не смогут ничего выторговать у государства, они ее, как минимум, убьют.

И это будет лучшая участь. Мы сидим дома, а время идёт, с каждым часом все страшней. Я впервые молилась, просила у Господа, чтобы она осталась жива. Чтобы моя девочка вернулась ко мне.

Дрянь, какая же я дрянь. Я виновата. Я одна во всем виновата. Почему не я?! Почему они так долго тянули. Почему не подловили?

Потому что негде. Потому что няньки всегда были со мной. А у Кристины не было нянек. Никого не было.

Чистая. Светлая. Невинная. Как она выдержит? Не сломается ли? Боже, ну почему она-то? Что она сделала? Что?!

Ничего.

Я, я, я виновата!

Вот так она расплатилась за дружбу со мной. С той, кто никогда никого не ценила. Никогда не думала ни о ком, кроме себя. Той, кто ради своей больной любви предала подругу.

Если бы я не была такой эгоисткой, этого бы не произошло, они бы похитили меня. Да. Лучше бы так. Она не заслужила.

И у меня остается только один выход. Надеюсь, я успею ее спасти. Хоть часть ее. Хоть душу.

Я проведу обмен. Эти уроды должны быть счастливы. Остается только понять, как уговорить нянек. Они уже два дня со мной не разговаривают, из комнаты не выпускают.

И если бы не счастливая случайность, вырубленный охранник, что принес мне поесть, я бы не успела забраться в кузов их пикапа и поехать с ними в аэропорт.

Было страшно, врать не буду. В голове я уже прощалась с жизнью. И прокручивала разные варианты, как можно все провернуть.

Я должна ее забрать, в обмен на себя. Должна. Я это сделаю. Сделаю все, чтобы ее спасти. Если потребуется – сдохну, но ее спасу.

О том, что я лечу с ними, рассказываю, неожиданно появившись перед самым вылетом. Хорошо, что машину подогнали к трапу.

– Я с вами, – говорю на удивление спокойно, смотря в глаза одному, после другому. – У меня есть план. Обмен – самое лучшее решение. Ренат, ты же понимаешь, что так мы можем к ним приблизиться.

Смотрю на них по очереди, со страхом наблюдаю, как крутятся шестеренки в их головах. Знаю, что им ничего не стоит отправить меня домой. Но пусть хоть подумают! Вижу, как эта идея их выводит из себя, но по сути ей место быть.

– Захар, умоляю…

– НЕТ! – кричат они одновременно.

Я все равно полечу вместе с ними. Не знаю, как, но полечу.

– Парни.

Сбоку я слышу мужской командный голос. Рядом оказывается высокий мужчина в джинсах и черном свитере. Судя по виду, он тоже кого-то потерял.

Ренат с Захаром действуют молниеносно. Наставляют на него два ствола, я даже не успеваю вздохнуть. Но быстро, как по щелчку, прячут обратно.

Это видимо свой.

У него звонит телефон. Он с кем-то разговаривает, бросая фразу, что меня можно сделать приманкой.

– Да пошёл ты! – орет Захар, снова приставляя ствол Калашникова к голове этого мужчины. – Катю, как приманку!? Ты охуел.

Но эта идея кажется мне невероятно привлекательной. Даже если я умру, они смогут вытащить Кристину. Теперь осталось пробить твердые лбы этих баранов.

– Я готова. Я даже стрелять и драться могу, – тут же возникаю, делаю шаг к этому странному мужчине.

Справлюсь.

– Закрой рот! – дергает меня обратно Ренат на себя, но мужчина, что теперь будет моим сторонником, подает Захару трубку. И уже через пять минут не самого вежливого разговора все решено.

Я еду. Я еду спасать Кристину. И в полете, пока мимо проносится Московская область, я думаю, что вижу ее последний раз.

Я готова умереть. Ради Кристины готова на все. И не чувство вины управляет мною. Просто иначе нельзя. Иначе я никогда не смогу думать о себе как о человеке.

Первой остановкой была Африка. Я не слишком вдавалась в подробности, но оттуда мы забрали еще солдат и шкатулки с алмазами.

С помощью них мы отвлечем внимание Шейха. И, конечно, подарим ему меня. Чтобы заняла почетное место в его верхнем Гареме. И я очень надеюсь, что Кристину поместили здесь. Потому что нижний для мусора, как они говорят.

Но знаете, что? Не важно, что они говорят. Буквально через несколько часов их всех не стало.

Быстро. Грязно. С криками и дикими воплями.

Звуки перестрелок и сломанных костей были для меня лучшей музыкой для ушей. Запах их крови пробуждал голод внутри. Я хотела ещё. Мести. Долгой и мучительной.

И какого было мое удивление, увидев среди них знакомое лицо араба, что несколько месяцев назад был на моей вечеринке, тот которого привела моя подруга Алла. Значит она тоже была в опасности все это время.

Еще никогда я не смотрела на смерть людей с таким удовлетворением. Еще никогда я не радовалась войне, что озарила стопами огня и взрывов ночное пространство пустыни.

Они хотели убить наших солдат, но гибли сами. Бежали, как крысы с тонущего корабля.

И дай мне возможность, я бы сама расправилась с каждым. Потому что они твари, не имеющие права на жизнь.

Потому что они мучали Кристину. Потому что из-за них она чуть не погибла. Потому что они убили в ней Ангела.

С этого дня мы все никогда не станем прежними.

И наблюдая за своими мужчинами в действии, в их естественной среде обитания, я поняла, почему их так тянет к войне.

Это адреналин, возможность бороться за справедливость. Не просто паразитирование, которым все двадцать лет жила я. А настоящая жизнь.

И вот, можно радоваться, что все прошло хорошо, наверное, я должна радоваться, что все участники этих событий живы и относительно здоровы, но не получается. Мне хочется продолжать рыдать от горя. Хочется выть.

Смотрю на связанную по рукам и ногам Кристину и не получается. Эти несколько дней, проведённые в этом аду, выжгли из неё всю душу. Это уже не та девочка, что учила меня морали и нравственности. Это оболочка с пустотой в глазах.

– Крис, мы тебя развяжем, если пообещаешь… – не могу говорить, ком в горле встал, не сглотнуть.

– Я не могу, Кать, – шепчет она еле слышно, убитыми в кровь губами. – Я не хочу здесь, пока он там…

И столько боли на ее лице. Столько, что я просто не могу на неё смотреть. Не могу и каплю представить, что она сейчас чувствует.

– Кто? – не понимаю я. Она не отвечает, и я касаюсь ее руки, чтобы она снова начала говорить со мной. – Про кого ты говоришь?

– Мой Руслан, – она еле всхлипывает, и вся начинает дрожать. – Он умер за меня. И ждет меня… Он ждееет…

Я сидела и смотрела на нее невидящим взором, пытаясь осознать ее слова. И такая боль накрыла. Ее волнует не насилие, что совершили над ней, а другой человек. Немыслимо. Это ли не высшая форма любви.

Руслан.

Постой, Зверь? Тот самый, что пытался ее изнасиловать, а заснул на груди?

Он защищал ее… и умер?

Об этом никто ничего не говорил. Они бы сказали…

Мне нужно срочно допросить мужиков. Срочно!

Глава 57

Я оставляю Кристину связанной по рукам и ногам. На всякий случай. И стремглав мчусь в главный штаб.

– Где Руслан?! – спрашиваю у своих мужиков, но они заняты разглядыванием каких-то бумаг, вместе с другими солдатами.

Они заняты, но и я пришла не балаболить. Нужно как-то их отвлечь и задать важный вопрос, при этом не нарваться на очередную вспышку гнева.

Они что-то эмоционально обсуждают, но я не вслушиваюсь. Меня эти дела больше не касаются. Главное, что мы спасли Кристину.

Или то, что от нее осталось…

Иду медленно за спину своих сильных мужчин. Сперва к напряженному Ренату, что сидел и выкуривал третью сигарету. И это всего за пару минут. Бедный мой, нервничает.

Тыльной стороной ладони провожу по его потной шее. Разминаю. Сначала медленно, после набирая темп.

Няньки ещё не переоделись после произошедшей бойни. До сих пор в пыли и крови. Но мне все равно. Я продолжаю делать массаж, сильно давя пальцами. И под моими долгими движениями Ренат начинает немного расслабляться и даже прикрывает глаза.

Захар кидает на меня быстрый усталый взгляд и убирает руки за голову. Массирует свою шею, и я все понимаю без лишних слов. Я ему нужна.

Закончив с Ренатом, переключаюсь на него. Вкладывая в массаж всю оставшуюся силу.

Им это нужно, даже необходимо.

Не знаю, сколько времени прошло, но кажется достаточно долго, потому что мы остались наедине.

– Пиздец неделька, – тяжело вздыхает Ренат и встает со своего места, нависает тучей и почти рычит мне в лицо: – Катя. Ещё раз ты такое выкинешь, я сам лично тебя…

– Я буду послушной, – перебиваю его, уверенная в своих словах. – Обещаю.

Хватит. Набегалась. Доигралась во взрослые игры. В итоге пострадал человек. Не просто человек. Кристина. Моя Кристина.

Простит ли она меня когда-нибудь? Как я буду замаливать этот грех – не знаю. Что я могу сделать для Кристины? И могу ли вообще пытаться?

– Руслан. Он… Мёртв?

Боже. Прошу, хоть бы он был жив. Если для Кристины он так важен, то он бы смог ее вернуть. Возможно, это единственный мой шанс.

– Почему ты спрашиваешь? – вздрагивает Ренат и накрывает сзади мою шею.

Но это далеко не массаж, а захват собственника. И я бы наорала на него за неуместную ревность, или прильнула всем телом, чтобы доказать свою лояльность.

Но сил нет. Ни на что нет. Не могу.

– Кристина, – произнося ее имя, на глаза сразу набежали слёзы. Это мне больно. А какого ей? – Она спрашивала о нем. Между ними что-то произошло.

Правда, я не понимаю, когда они успели. Я всегда была уверена, что для сильных чувств нужно время…

Ведь так? А тут, кажется, иное. Не так как у всех.

– Удивительно, – отпускает меня Ренат и отходит. – Ещё несколько часов назад ее связывали, чтобы она не наложила на себя руки.

Слова острым лезвием по израненному сердцу. И рыдание уже невозможно остановить.

Почему так больно?

– Так… – хриплю я. – Как он?

– Жив, – говорит Захар и трёт устало своё лицо. – Четыре пулевых, нож в спине, важные органы не задеты. Но он в коме.

– Ужасно… – всхлипываю я и быстро запястьем руки вытираю слёзы. – Но главное он жив. Может быть это ее обрадует.

Решаюсь уйти. Не могу, мне нужно с ней поговорить.

– Катя, – окликает меня Захар и я оборачиваюсь, смотрю на своих мужчин и впервые понимаю, насколько сильно их люблю.

Настолько, что готова была оставить, чтобы они зажили счастливой жизнью. Без меня. Только вот, это мое мнение. Только лишь.

Не пора ли спросить, что они думают по этому поводу…

– Мне нужно полчаса, и я вернусь.

– И мы поговорим? – заявляет строго Ренат, и у меня по позвоночнику прокатывается огненный шарик от мысли, чем может закончиться этот разговор.

– И мы поговорим.

Мы точно поговорим. А пока…

Кристина лежит на боку в позе эмбриона и смотрит невидящим взглядом в стену.

Кажется, даже не моргает. Не девушка, просто оболочка. И я, как можно осторожней, развязываю ее, ложусь с ней, обнимая за талию.

Точно так, как мы лежали в юности и позднее, когда я пряталась от отца и нянек в ее затрёпанной квартирке, в ее уютной дружбе.

И вот чем я отплатила за нее. Я отплатила ее болью…

Медленно поворачиваю к себе белое как полотно лицо. Она не смотрит в глаза, закрывает их. Не плачет, почти не дышит.

А я готова выть. Готова на что угодно, чтобы вернуть ее. Вернуть ту смелую, немного пугливую, верную девушку. Мою Кристину.

– На твоем месте должна была быть я, – мой голос звучит тихо, как шелест листьев, а ее крик неожиданно как сломанная ветка.

Я в шоке, когда она вскакивает как пружинка и дает мне звонкую оплеуху.

– Никогда! Никогда больше так не говори! Никто не должен оказаться там. Это грешно! Но я рада, что всех убили. Я рада чужой смерти. Боже, – начинает тихо, беззвучно рыдать она, а я сажусь перед ней на колени, почти не чувствую боли от удара.

– Кристин… Я… Боже, прости меня…

И меня опять срывает на вой. С новой силой.

– Ты не виновата, – хватает меня за руки и смотрит так пронзительно. Так, что я не выдерживаю ее взгляда. – Никто не виноват. Именно этого испытания захотел для меня Бог. И я с честью его пройду, – она тяжело вдыхает и вновь возвращает ко мне взгляд. – Но не прощу ему смерть Руслана и согрешу. Потому что жить без него мне смысла нет…

– Стой! – тут же вскакиваю, обхватываю тонкие плечи и сжимаю. – Он же жив! Они сказали – он жив!

Она смотрит отрешенно. Машет головой в разные стороны.

– Не верю, – тихо, но с надеждой говорит она, и я бегу за телефоном, попутно спрашивая, куда звонить.

Если мои мужики так сказали, значит это правда.

И мы дозваниваемся, не сразу, в одну из частных клиник, где нам говорят о состоянии здоровья Руслана Измаилова.

Они говорят о его состоянии. Она слушает внимательно.

И Кристина после этого как будто светится изнутри, по ее щекам текут слезы, и она рассказывает, что теперь будет рядом с ним. Что обязательно поможет выбраться к свету, хотя ее душе суждено блуждать в вечной тьме.

Она настолько загорается этой идеей, что я не могу ей этого запретить. Для неё все, что угодно. Хочет лечить, пускай. Лишь бы ей стало лучше.

Я рада за нее, пусть и с грустью на душе. Теперь у нее появилась цель. А человек с целью не будет лишать себя жизни. И она упала на кровать с облегчением на лице. Наконец она погружается в спокойный сон, и я могу вздохнуть с легким облегчением.

С этой мыслью я накрываю Кристину пледом и иду в сторону своих мужиков, что сидят на небольшом диване и пьют из бутылок пиво.

Падаю между ними и забираю одну из них. Голова раскалывается.

– Ну что?

– Уснула.

– Дозвонились?

– Да, она решила, что будет работать там медсестрой, чтобы быть рядом.

Какая она молодец. Я бы так не смогла. И я опять думаю о любви и самопожертвовании. О том, что думала только о себе. О своих чувствах.

Пора это прекращать.

– Я была эгоисткой. Я хотела вас обоих, – говорю я и смотрю веред, туда, где за шторками ночное, звездное небо. – И хочу. Но если вам нравится больше война. И я понимаю, адреналин и прочее. Если вам нравится больше быть здесь, то я просто буду ждать. Буду ждать, кто из вас соизволит быть честным человеком.

Сказав это, я даже не пытаюсь скрыть свои слёзы. В последнее время у меня их так много. Плакса блин.

Захар фыркает и собственнически кладет руку мне на колено, слегка сжимая.

– Ты же понимаешь, что правильного и простого решения здесь не будет.

– Нам придется пройти большой пусть принятия, гнева и отчаянья, – делает то же самое Ренат. – И со всем этим столкнуться придется тебе. Думаешь, Кристине больно? Думаешь, у нее печальная судьба? Тебе придется хуже. Потому что терпеть тебе нас предстоит всю жизнь.

– Нас? – перевожу взгляд с одного на другого. – Вы та-ак решили?

Мужики усмехаются. Оба. Поднимают меня на ноги и ведут вглубь базы.

Что происходит?

– Мы решили, что от тебя воняет. Пора помыться, – смеётся Захар, нагло щипая меня за попу.

– От вас тоже… – отвечаю тем же.

Хотя от них великолепно пахнет. Моими мужчинами.

– И помыть нас, – заканчивает Ренат и вталкивает меня в ванную.

Глава 58

А здесь совсем немного места. Особенно теперь, когда они так близко. Когда их взгляды-стрелы протыкают меня насквозь. И я все еще в одежде, но знаю, что совсем скоро останусь без нее. И рада этому. Рада, что голова пустеет, словно кто-то перекрывает доступ к кислороду.

И я стою обездвижена и знаю, что теперь в их власти. Что они могут делать со мной все, что вздумается. Рвать на части так, как нравится им.

И меня уже колотит, когда эти две скалы начинают уверенное движение ко мне. Без слов. Они и не нужны. За нас скажет участившееся дыхание, трепет, что вымещает разум. Вздрагиваю, когда чувствую на шее кончики тёплых пальцев. Почти задыхаюсь, когда другая рука гладит острые ключицы.

Мои руки повисли, но дрожат от желания ощутить твердость кожи. Твердость их намерений.

– Какая же ты сладкая, – шепчет мне на ухо Захар и я плавлюсь, пока он продолжает поглаживать мне шею, массировать затылок.

– А еще очень непослушная, – хрипит Ренат и проводит пальцем по ключице вверх, нажимает на губы, и я раздвигаю их.

Всасываю его палец, чувствуя тянущую боль в голове, и выгибаю шею.

Стискиваю бедра, когда Ренат принимается вылизывать мне шею, и совершенно дурею, когда сзади ко мне прижимается Захар, демонстрируя все еще скрытый от глаз член. Огромный, уже твердый, готовый пронзить мое естество.

И это все гораздо острее, чем было по пьяни, потому что теперь я запомню каждую секунду этого порочного действа.

Захар продолжает тянуть мне волосы, рукой забирается под свитер и нежно, нежно поглаживает плоский животик. Часто подцепляя резинку брюк, словно играя со мной. Играя с моим разумом.

А Ренат не играет, он активно ласкает мне шею, добирается до уха и прикусывает его, вызывая внутри настоящую бурю чувств и эмоций. И мне хочется не просто бурю, скоро я познаю ураган.

Мои руки Ренат поднимает вверх, а Захар стягивает свитер, оставляя меня в одной маечке, затем опускается на колени. И пока он избавляется от брюк, Ренат вовлекает меня в долгий, глубокий, протяжный поцелуй. Такой, что подгибаются колени, а руки сами собой тянутся к его шее. Обнимают, гладят, царапают.

Ведь я знаю, что этому мужчине нужно немного грубости, тогда как Захар обожает ласку. И если раньше они воевали за то, кто же станет первым и самым главным, то сейчас словно стали одним целым.

Они и так для меня одно целое, но теперь в ведении меня по пути грязного порока они объединились. Ренат, смачно целуя меня, провел руками по спине, внизу, сжал ладонями ягодицы и раздвинул их пальцами. Как раз для того, чтобы язык Захар принялся ласкать розовую кнопочку, толкая меня на грань безумия.

О мой бог.

Я хнычу, извиваясь в объятиях Рената, продолжая целовать его в том же темпе. Но меня уже саму гложет нетерпение, и я тяну руки ниже по широкой, мужской спине и стягиваю с Рената свитер. А то что ж. Я уже голая, а мои мужчины одеты.

Ренат поражает меня красотой своего рельефного торса, и я принимаюсь его ласкать губами, рисовать узоры языком, втягивать плоские соски.

Пальчики нащупывают ремень, я поднимаю быстрый взгляд на напряженное лицо Рената и меня волнует почему он такой.

– Что-то не так? – спрашиваю хрипло, глухо, потому что Захар не на миг не останавливается, работая языком как машина.

– Все так, Киска. Просто выебать тебя хочется.

Хихикнув, даю понять, что желание это общее, и окончательно расстегиваю пряжку военного ремня.

Ренат быстро снимает штаны милитари, и я прикрываю глаза, потому что смотреть на его огромный член – это как смотреть на вкуснейший десерт. Рот так и наполняется слюной. И я провожу по нему несколько раз рукой, с восторгом чувствуя, как он пульсирует.

Мне хочется быть максимально откровенной, поэтому я шепчу любовно:

– Мне нравится твой член.

– Ты ему тоже очень нравишься, – хрипит Ренат, убирает с моего лица волосы и тянет меня на пол.

И я опускаюсь на колени, уже замечая, как перед лицом покачиваются два великолепных мужских органа. Беру второй в руку и улыбаюсь Захару, который уже стягивал с себя свитер, показывая свой идеальный пресс.

В них было идеальным все, кроме разве что характера. Но с этим можно справиться, со временем. Лаской и вниманием. Вниманием и ртом. Вытаскиваю язычок и принимаюсь вылизывать член Захара по всей длине, задевая мягкие шарики. То же самое проделываю с Ренатом, от чего рука в моих волосах сильно напрягается.

Тяну член в рот, всасывая в себя его до основания и с громким влажным звуком отпускаю.

Повторяю то же самое с Захаром. Втягиваю, стараюсь взять как можно глубже и отпускаю. Смотрю наверх, а мужики уже задрали головы и сжимают челюсти.

Воодушевленная их реакцией принимаюсь сосать активнее, то у одного, то у другого. Долго так, со вкусом, сходя с ума, запахи любимых мужчин перемешиваются для меня в причудливый коктейль и убивают в голове любые зачатки мыслей.

Остаются только инстинкты, доставить своим мужчинам удовольствие, показать, что я могу быть очень покорной и услужливой. Что ради их любви я готова на все.

– Смотрю, Кисуля вошла во вкус, – рычит Захар, буквально оттягивая меня от члена Рената и поднимает на ноги.

Ренат уже сзади, они ведут меня в душевую кабину и немного прикрывают ее.

Мне так горячо, тело переполнено эндорфинами, желанием, которое исходит от всех нас.

Два охотника, что поймали свою жертву. Двое самых опасный мужчин, что я когда-либо встречала. Я так хочу их. Я так люблю их.

Вода начинает медленно стекать по нашим обнажённым телам, а Захар уже увлекает меня в жадный, звериный поцелуй, пока Ренат разминает мне грудь, стоя за спиной. Руками то сжимает, то оттягивает соски. И меня колбасит, выносит за грань морали и нравственности. Больше ничего не остается, только голод по моим мужчинам. Только любовь и желание угодить.

Помогаю, когда они внезапно меняются местами и поднимают меня выше, раздвигая ноги чертовски широко.

Не дышу. Боюсь пошевелиться и спугнуть этот невыносимо прекрасный миг счастья.

Я плыву, плыву по течению, с каждым движением языка Захара на моей киске все быстрее. Он активно вылизывает мою промежность, пока Ренат дергает пальцами по клитору, заставляя меня течь со страшной силой, а внутренности сворачиваться в узел и каждый раз умирать, рождаясь заново.

В теле поднимается что-то тяжелое, сладостное, невыносимое. Импульсами стреляет в мозг, вынуждает задыхаться и плакать от переизбытка эмоций.

– Боже… Я сейчас…

– Давай, Катя, кончай. Потому что потом наша очередь.

Я начинаю падать в пропасть, так стремительно, что крик вырывается из груди, а горло перехватывает.

– Умница, – слышу шепот и не понимаю, откуда он, слишком сильно стучит в ушах.

Всхлипываю, когда жесткие губы мужчины соприкасаются с моими. Дергаюсь от испуга и предвкушения, когда ощущаю на своей попе огромный член Захара, а на животе агрегат Рената.

Это сон.

Это не может быть явью. Я не заслужила такого счастья. Я должна уйти.

Но все мысли быстро стираются из головы, стоило только ощутить всю мощь их желания.

Ренат пожирает мои губы, не даёт отстраниться и даже пискнуть. Пока Захар языком ведёт от лопаток до шеи и к ушной раковине, которую он смачно облизывает.

– О Боже, – вырывается из меня негромкий стон, когда умелые пальцы раздвигают уже напрочь мокрые складочки.

Проводят между ними, вырисовывая круги, не касаясь самого клитора. И в животе так ноет, давит.

Не могу поверить, когда другие умелые пальцы начинают кружить около второго входа. Ласково, не торопясь. Они растягивают оба входа, шепча мне что-то успокаивающее. Потому что тело как натянутая струна. Я знаю, что они хотят.

Я знаю, что сама подписалась на это, когда влюбилась в обоих, но как же тяжело смириться и просто расслабиться.

Палец Захара уже внутри, елозит по стенке, раскрывает меня. Я и хочу, и чувствую дискомфорт, знаю, что им это приятно. А значит должно быть приятно и мне.

Я кричу, когда они одновременно заполняют меня с двух сторон пальцами. Цепляюсь за сильные плечи и открываю широко глаза, смотрю на то, с каким огнем и жаром смотрит Ренат. Как его ведёт. Слышу, как постанывает мне в шею Захар.

Поворачиваю голову в сторону, чтобы увидеть его лицо, но закатываю глаза, когда во мне начинают неспешные движения опытные пальцы взад-вперёд.

– Давай, Киска. Просто расслабься.

– Не сжимай меня так сильно.

Не сразу осознаю, что пальцы заменило что-то твердое и гладкое и пытается прорвать оборону. Две головки уже готовы войти в меня, скользнуть внутрь, и я расслабляюсь, понимая, что это произойдет неизбежно. Они будут во мне. Они уже в моем сердце, осталось впустить их в свое нутро.

И вот оно… То самое. Ещё близко.

И я дрожу. Они внутри, дышат часто, наверняка сдерживая острое желание просто начать меня долбить. А я заполнена до отказа, чувствую, как меня переполняют эмоции и страхи.

Влагалищем ощущая каждую выпуклую вену. Сзади же чертовски жжёт, но слова благодарности от Захара меня воодушевляют.

– Ш-ш, – шепчет он, убирая с плеча мокрые волосы. – Нам некуда торопиться. Привыкай.

Руками они сглаживают дискомфорт, и я чувствую, как начинаю расслабляться, принимать растяжение отверстий. Ренат берет в рот соски, и я вижу, как его потряхивает, как им обоим тяжело сдерживаться и не спешить. И понимаю, что пора дать им на это разрешение. Пора смириться, что мои мужчины нежными быть, по сути, не могут.

– Не сдерживайтесь, – вырывается хрипло, и я сама начинаю двигаться чуть быстрее.

Мужики замирают, и я слышу в шею Захара:

– Кис, ты уверена? Мы же можем порвать тебя.

– Уверена, что вы не сможете мне сделать ничего плохого…

– Тогда держись, – выстанывает Ренат и чуть перехватывает мои ноги, раздвигая их еще чуть шире.

И мое сердце замерло в ожидании невероятного, чувства рассыпались на атомы, превратившись в настоящую дрожь. Мне ничуть не холодно, хотя вода, текущая по нашим телам, ледяная. Холодно быть просто не может, потому что меня окружили настоящие источники чувственного огня. Теперь они набирали темп, двигаясь в унисон, совершая частые фрикции, вдалбливаясь в матку все быстрее.

Мне пришлось закрыть рот рукой, потому что я выла, чувствуя, как эмоции стягиваются во мне в тугой клубок, как дыхание спирает, как горло перехватывает, как я падаю в бездну, где меня поджидает котел с кипятком.

А у мужиков словно второе дыхание. Не успела я кончить раз, почти умереть, как меня накрывает новое удовольствие, как пальцы на ногах сводит, пока они долбят и долбят мои дыры, потираясь членами через перегородку. Душу из меня всю выбивают. Невыносимо.

Они два диких, голодных зверя, что решили разорвать меня полностью. Как это сладко. Так, что я сотрясаюсь ещё раз. Так, что я кричу о своих чувствах к ним.

– Бляяяя, – стонет в ухо Захар. – Как же я люблю тебя. Моя девочка.

Я хочу сказать, что тоже его люблю, но Ренат закрывает мне рот.

И тихо-тихо так:

– И я люблю. Ты моя. Наша.

– Да, я ваша…

Принимаю это и смеюсь. Пока они берут меня впервые с такой страстью. Счастье накрывает. Вот оно настоящее, уловимое. Наше, одно на троих. Вместе навсегда. Ничто не сможет разорвать нашу связь. Никому это не по силе.

Я не хочу больше от них бежать. Я хочу принадлежать им обоим. Теперь я это понимаю. Я пойду на все, чтобы сохранить нас. Я готова даже убить, если потребуется.

Еще несколько прекрасных, синхронных рывков, пока вдруг они не начинают выть лютыми волками, толкаться в меня с невероятной, запредельной скоростью, чтобы в итоге замереть глубоко внутри и заполнить меня густой, горячей лавой.

Тяжёлое дыхание. Болезненный стон, когда они освобождают меня. Больно дышать и двигаться.

Они заворачивают меня в махровое полотенце. А я уже не могу открыть тяжелые веки. Ноги не стоят.

Меня несут. Укладывают на твердую постель. Накрывает усталостью, и я почти сплю.

Последнее, что я чувствую, это как два горячих тела прижимаются ко мне, шепча каждый о чем-то своем.

Завтра обязательно спрошу, о чем.