Текст книги "Я люблю дышать и только"

Какое-то сомнение появилось в глазах младшей сестры Алисы. Но это было лишь мгновение. Мужчины стояли и смотрели на наш гипнотический поединок.

– Нет. Меня замучает совесть. Я испорчу жизнь и человеку и себе, – Саня опустила голову и собиралась тихо отойти.

– Ты делаешь большую ошибку. Тебе бы к психологу, – Артём развернул Саню к себе, не обращая внимания ни на приятеля, ни на меня, увел Саню в кабинет.

Я думала, стоило ли разъяснить Андрею ситуацию. Он остановил меня рукой. И пошел курить на лестницу.

– Я подожду полчаса. Она мне очень понравилась. Попробуйте ей втолковать эту простую мысль.

Я потопталась, неловко чувствуя себя, словно моя вина, что Саня зажатая идиотка. Мне, будто, больше всех нужно пристроить ее.

Я прекрасно понимала, что, если мы оторвем Сашку от «А.В.», то мне путь в семью Дашковых заказан. Зачем вся эта кутерьма вокруг дивана. Я попыталась в глубины души и почувствовала, что мне тоже хочется влиять на события, а не только подчиняться греческому эпосу Александры Владиславовны. Она превратила жизнь внучек в роковое предназначение, отняв у них право выбора и право на ошибку. Но, так ли уж меня по-настоящему волновала неустроенная судьба Саньки? Я попыталась уйти от ответа. Тем более, что в этот момент, мимо меня пролетела заплаканная Санька, что-то бормотавшая.

Мы с Андреем с неловким интересом ждали выхода Артёма. Он вышел очень медленно и вальяжно, на ходу прикуривая сигарету.

– Ну? – Воскликнули мы с Андреем.

– Милые мои, не о чем волноваться…

– Ты уговорил её? – Настойчиво вопрошала я.

– О чем? – О том, чтобы она изменила свой характер или перестала быть мазохистской? – Нет, конечно. – Артём зевнул и сожалением взглянул на меня. Оставь её. На самом деле, она живет той жизнью, которой любит. И, вообще, Кира, оставь меня в покое и себя тоже. Эта не твоя жизнь и дай подруге строить ее судьбу как она желает, – Артём резко выбросил бычок сигареты и вернулся в квартиру.

– Андрей, может вам самому попробовать? – С надеждой спросила я.

– Дайте её мобильный телефон, – он вытащил свой и ждал, что я продиктую Санькин.

– У неё его нет. – Я замялась. – Это дорого для неё.

– Тогда мы исчерпали все возможности. Ждать под окном я не способен. – Тем более, что через неделю, я улетаю в Америку – он тоже ушёл к гостям.

Я осталась одна на лестничной площадке, никак не могла прийти в себя от глупости, которую затеяла и, которая провалилась.

– Любишь вершить чужие судьбы? – Перед моим взором предстала Яна.

– Хотелось помочь, – мямлила я, не уверенная в своей правоте.

– Да нет, тебя задело, что Алиса с бабулькой не почтили твой дом почтением. Это не самое страшное. Хотя мне тоже любопытно, что за представление они устраивают.

Мы помолчали, покурили и решили, что пора выпить за мое здоровье.

В квартире продолжали веселиться. Кто танцевал, кто продолжал вести бесконечные споры об истинности искусства. В кабинете Артём и несколько человек пели под гитару любимые песни, заглушая звуки музыкального центра.

Я была рада общему веселью, но чувство неловкости никак не покидало меня. Я с несколько натянутой улыбкой отвечала на приветствия и поздравления гостей и ждала, когда они, наконец, угомонятся и потянуться к выходу.

– Я видела, как Санька бежала заплаканной через двор. Я стояла на балконе, – Марьяна пристально смотрела на меня. – Кто ее обидел?

– Она сама ненормальная, как и вся их семейка, – зло огрызнулась я. – Всё, тема закрыта. Пошли праздновать.

– Пошли. Только сначала посмотри в зеркало на своё перевёрнутое лицо. Надень его и пойдём. – Марьянка поправила бретельку, которая всё время норовила оголить её прекрасное тело.

День рождения закончился часам к трём утра, когда я падала с ног. Артём же любил по-восточному долгие красочные застолья. Я с этим не спорила.

Утром, если час дня можно назвать утром, я услышала как Катя – моя помощница моет посуду и ворчит, что столько недоедено. Куда теперь всё складывать, Катя не знала. Терпению её пришел конец. Катя тихонечко всунула голову в спальню.

Я махнула ей рукой, показывая, что я встаю и иду к ней.

На кухне меня ждал кофе и апельсиновый сок. Я, молча, выпила оба напитка и повернулась к Кате, которая продолжала ворчать.

– Всё, что осталось, можешь забрать себе. Я всю эту роскошь видеть не могу. Оставь только буженину и осетрину для Артёма.

Шаркая тяжелыми после каблуков и вчерашнего топтания, я вышла на балкон, чтобы вздохнуть воздуха. В квартире пахло табаком и неубранной с вечера посуды с остатками еды. Обычно я так не делаю, но в три утра сил не было.

Я оглядела двор, изучая, насколько легко будет выехать на машине. К счастью, почти все уже разъехались. Внезапно, мой взгляд остановился на двери подъезда дома напротив. В дверях стояла «А.В.» и пристально смотрела на меня. Я кивнула ей и хотела уже вернуться в квартиру, но «А.В.» сделала мне какие-то знаки, явно показывая, что она направляется ко мне. Я влетела в спальню с криком, что «А.В.» идет к нам.

– И что, – зло откликнулся Артём, который собирался выспаться. У него вечером должна была быть запись телевизионной программы – тяжелой и длинной. – Нам всем построиться и сыграть гимн. Кирочка, я тебя умоляю, перестань биться в падучей при соприкосновении с семьёй Дашковых.

Я махнула рукой и побежала приводить себя в порядок, насколько это возможно, с опухшим лицом и спутанными волосами.

«А.В.» в дверь звонить не стала, а тихонько поскреблась.

– Боялась разбудить Артёма – он ведь еще спит. Дама протиснулась с большим свертком и прошуршав вечно музыкальными юбками, прошествовала в гостиную.

– Всегда хотела спросить. У ваших юбок специальный материал? – Я пыталась оттянуть начало неприятного разговора.

– К ним пришиты бубенчики, – отшутилась «А.В.» – В зависимости от моего настроения, они имеют разную тональность.

– Покажите. Может, я тоже пришью.

– Кирочка, да Бог с вами. Вы потеряли чувство юмора. Просто нас учили ходить так, чтобы мы были заметны. Это все походка и качество материала, – «А.В.» засмеялась, но внезапно её лицо приобрело серьёзный вид, а взгляд заледенел. – Дайте мне сигаретку.

– Пожалуйста, – я решила ждать продолжение разговора.

– Я совсем забыла – подарок, – она развернула свёрток. В нём находилась потрясающая фарфоровая кукла, старинная и хрупкая.

– Потрясающе. Я так люблю кукол. Такой не видела никогда.

– Естественно. Эта кукла одной из фрейлин последней императрицы. Она убежала из страны, а игрушки остались. Одна досталась мне. Я вам её дарю.

– Она же очень дорогая. Я тронута. Но, за что такая честь?

– Вы мне тоже дороги, – «А.В.» выдавила из себя самую ласковую улыбку. Вас, наверное, удивляет, что ни меня, ни Алисы не было вчера.

– Еще больше меня удивило, что вы даже не позвонили, – я закурила сигарету, чтобы спрятать своё негодование.

– Тут просто. Я не люблю поздравлять по телефону. Алиса же в очень тяжелой депрессии после приезда. Пока никого не хочет видеть. Да и дружите вы ведь с Сашенькой. Жаль, что она рано вернулась. Сказала, что очень голова разболелась, – «А.В.» испытующе посмотрела на меня.

– Да, что-то вроде этого. – Промямлила я.

– Я рада, что ты добрая девочка и не злишься на старуху. Я уверена, что ты не откажешься вместе со своими милыми подружками прийти к нам в следующую субботу.

– А как же Алисина депрессия? – Язвила я.

– За неделю пройдет. У актёров нет времени на нездоровье, – жёстко парировала «А.В.». – Остальное расскажу при встрече, – А. В. Легко встала и, её одеяние шептало уже другие звуки.

Я проводила «А.В.» и как только закрыла дверь, помчалась к телефону. Как хорошо, что Артём спит, а Катя занята на кухни. Можно всласть поболтать. Я даже забыла, что у меня лежит кипа, непрочитанных сценариев. Для этого есть ночь. Артём придет поздно, так что я всё успею.

Что так сильно подняло мне настроение? Наверное, преддверие новой авантюры. Я взяла куклу и погладила по голове и пощупала платьице. Оно шуршало как одеяние «А.В.».

Теперь у меня своя «А.В.». Хорошо ли это? И в чём значение такого подарка? – В том, что смысл есть, я не сомневалась.

Вечером, когда вернулся Артём, я показала ему подарок. Он с сожалением покачал головой и сказал, что это очень красивое чудище будет мне мешать.

– Почему? – Удивилась я, хотя и сама не сомневалась, что частица дома Дашковых станет давить на меня.

– Только учти, я Алису в театр не возьму.

– А она и не просится.

– Я не хочу иметь актрису и еще одну гораздо взрослее и изощренней. У меня нет вакансий на роль вздорной старухи. – Артём поцеловал меня в лобик и нежно прижав, указал в сторону кухни. – Мы, надеемся, не перестанем питаться в присутствии кукольного человечка. Тонкий ход.

Тогда я только пожала плечами и поджала губы, не видя смысла в предупреждениях и опасениях мужа. Насколько я ошибалась, насколько, как всегда, он оказался мудр.

– Ты почему не звонишь, не можешь отойти от вчерашнего праздника, – Марьяна была возмущена моим невниманием к её особе.

– Ты же тоже не проявляешься, – вяло отбивалась. – Я думала, рассказать ли ей о подарке.

– Мне Милка сказала, что видела, как «А.В.» пересекла двор и, видимо, направлялась к тебе. Она несла какую-то старинную коробку. Подарок, да?

– Угадала. Кукла, красивая старинная, похожая на саму «А.В.» – я решила не дополнять беседу опасениями Артёма и моей тревогой.

– Я забегу посмотрю? – Чувствовалось, что Машка уже натягивает джинсы и влезает в свитер.

– Давай завтра. Я устала очень. Хочу пораньше лечь спать. Кроме того у нас с Артёмом дела по театру, – я зевнула для достоверности. Чувствовала, как подружка надула губы и стягивая обратно свитер, глухо, вынужденно согласилась.

Дальше вечер лился по плану – обсуждение театральных событий, чаепитие и просмотр нового боевика на видео. Артём, чтобы отключиться, смотрел жуткую лабуду. Я пошла в спальню, читать новый роман. Но с чтением не получилось. На кресле сидела игрушка, которая меня смущала. Интересно, подумала я – лицо было слеплено специально с «А.В.», кем ей приходилась та фрейлина и что их связывало. Жаль, что я не спросила. Думаю, что правдивого откровенного ответа я все равно не получила бы. Я пересадила раритет в гостиную и сладострастно принялась за чтение. Но личико прелестной девочки-куколки не шло из головы.

Пришел Артём и с удивлением обнаружил меня, созерцающую потолок.

– Я этот чудный подарок отнесу на помойку. Ты думаешь, что здесь какой-то злой умысел?

– Напротив умысел, несомненно, есть, но какова задача? Я не знаю.

Утро было чудесным. Последние дни осени – моего любимого времени года, обещали быть тихими, в красно-жёлтом обрамлении падающих листьев. Мысль о падающих листьях, навела меня на думы, о шуршание юбок «А.В.». Больше она проявлялась и, ее внучки тоже. Зная много лет странную семью из особняка напротив, я была уверена, что они выжидают, когда мы проявимся первыми. Но, тут я заупрямилась совсем и внутренне приказала себе – ни шагу в тот дом.

Я села читать сценарии, которые мне надоели до смерти. Все ток-шоу похожи друг на друга как клоны. Только темы у одних интеллигентные заголовки. Остальные, изгаляются другими словесами. Я могла наизусть рассказать, о чем тот или иной сценарий моих замечательных редакторов и, что они украли у противников, что придумали сами и какие знаменитые гости одарят нас своим вниманием. Как только я принималась читать однообразные рукописи, я вспоминала театр и ту лихую творческую жизнь, которая заворожила меня на многие годы.

Но, неблагодарной быть нельзя. После падения с такой высоты, я снова обрела дело, оно двигалось успешно и, меня отмечали, как опытного и образованного командира. Сосредоточившись на темах и их развитии, я втянулась.

* * *

Я не сразу услышала звонок в дверь. Очень удивившись, так как никого не ждала, я побежала открывать. В дверях стояли все мои подружки.

– Показывай быстро, что тебе принесла «А.В.». Уверена, что-нибудь эксклюзивное, – Янка темпераментно разматывала бесконечный шарф, который оплетал практически всё её немаленькое тело. За ней в прихожую протолкались Машка и Мара. За ними, как ни странно топталась Милка, которая, видимо, не слезала с подоконника и видела, как девчонки выскочили из машины и решительно мчались ко мне.

Я не стала ломаться и провела их, молча в гостиную, где в кресле восседала старинная кукла. Я ждала охов и восторгов. Вместо них девицы застыли, никто даже не захотел приблизиться к дорогому подарку.

– Теперь, ты будешь тоже жить, с «А.В.». – Поздравляю! Резко отозвалась Яна и шумно дыша, села в кресло напротив куклы. – По-моему, её нужно сдать в музей кукол.

Я несказанно обрадовалась такой простой идее.

– Я даже смогу объяснить, почему я это сделала, – я внутренне ликовала. – Такому раритету не место в квартире, где не очень бережно относятся к вещам.

– Не думаю, что тебе это удастся, – тихо произнесла Мара, подойдя к кукле, и погладила её по голове. Она же почти Суок – живая. Спрячь её на антресоли, и вытаскивай только когда будут приходить Дашковы. Как ты думаешь, зачем бабулька отдала дорогую, редкую вещь тебе? Что ей от тебя нужно? Мара задумалась и прикусила губу, словно о чём-то догадалась, но говорить не желает.

Марьянка взяла куклу, спросила, где коробка и, быстро вскочив на табурет, аккуратно задвинула старинную игрушку.

Пришел Артём, радостно поприветствовав всех подружек и выслушав наше мудрое решение, сказал, что это не поможет. Эта вещь имеет мистическое значение.

– Ты нас специально пугаешь? – Раздражено спросила я мужа.

– Что ты? Отнюдь. Скоро сами всё поймёте. Целую вас, пошёл отсыпаться после тяжёлого творческого труда.

* * *

Я все это вспоминала, так как моя работа главного редактора не требовала непосильного труда и тяжелой умственной работы. Я пыталась отобрать в воспоминаниях те факты и сюжеты, которые могут понадобиться для следствия. То, что Филипп Сергеевич не отстанет, я не сомневалась. Мне не хотелось врать, но исповедоваться перед органами я не собиралась. Главное, что меня беспокоило, куда же могли подевать сестры Дашковы – живые или… Страшно даже произносить.

Так, плодотворно я просмотрела сценарии, отметила несколько неточностей и позвонила Маре. Она приглашала гостей, для нашего ток-шоу. Нашей основной работой было супер-шоу, которое ваяла Алиса, но нельзя сказать, что нам хватало на жизнь, вспахивая творческое поле «Тайны Звезды». И мы все искали подработки. Благо графики записи не совпадали. Мы успевали пробегать коридоры Останкино из одного конца в другой, хватая нужные материалы и в перерывах осваивая смежные темы и проблемы.

Алиса терпеть не могла наши отлучки, считая, что мы должны быть счастливы возможности творить в ее легендарной программе. Счастливы мы были, но кормить семьи тоже нужно. Потом в нас всегда присутствовала боязнь, что в порыве гнева Звезда программы может выгнать любого работника без объяснения причин. Это никак не было связано близкий ли это человек, нужный ли работник или уборщица, которая не так тщательно протерла гримерный столик. Все тут же отправлялись в отдел кадров за трудовой книжкой. Алиса – была бесконтрольной самодуркой, но очень талантливой. Ещё она не терпела человека, который ей мог показаться умнее её. Такого не пускали даже на порог студии.

Я никак не могла сосредоточиться ни на своей работе, ни на роковой истории сестер Дашковых.

– Что за манера отключать телефон? – с истерической претензией спросила Марьяна.

– Я работала, – я всегда отключаю все телефоны, когда тружусь, чтобы не выслушивать не нужных вопросов сотрудников и узнавать о неприятностях, которые меня ждут в случае не прихода гостя. Всю негативную информацию я успевала вкусить, когда приезжала на ТВ.

– Если кто-нибудь умер, или заболел, ты не можешь помочь, – продолжала негодовать Марьяна.

– Ты попала в точку. Именно сейчас происходят события, которые связаны либо со смертью, либо с тяжелым недугом Алисы и Сани. И я ничего не могу сделать. Ты так не считаешь?

– Тебе не звонил следователь? – Марьяна очень нервничала.

– Я даже с ним виделась, но дальше общих фраз мы не продвинулись, – я не хотела пугать и без того боязливую подружку. – Тем не менее, встретиться нам всем придется и определить, какую информацию мы начнем сдавать.

– Ужас, что ты говоришь, – Марьяна почти уже рыдала.

– Машка, вспомни о лице. Тебе нельзя плакать и хмуриться, иначе твои уколы перестанут тебе помогать, – я специально затронуло самую трепетную тему для подруги – ее внешность. Она только недавно попала в утреннюю программу и боялась потерять сладкий кусок пирожка. Теперь ее все узнавали на улицы, даже без шиншилловой шкурки.

– Когда увидимся? – У меня эфир сегодня, так что я ложусь спать, мне в ночь чесать на работу. Янка, напротив, сегодня выходная. Ты и Мара, завтра пишите, свою нетленку. Мы абсолютно не совпадаем, – отчаяние в голосе Маши дошло до фальцета.

– Значит, ночью. Не поспим и всё вспомним. Когда темно и тихо концентрироваться легче.

– Правда? Не знала, – искренне удивилась наивная подружка. – Тогда до вечера. Ты можешь меня разбудить. Я, в отличие от тебя телефон не отключаю.

– Ещё бы. Вдруг позвонит прекрасный принц, а ты не в форме, – я засмеялась, представляя по-детски надутые губки Маши. – Целую, маргаритка.

Следом за одной взволнованной подругой, позвонила другая более спокойная. Нервничала Яна, однако, не меньше. Я пересказала наш с Марьянкой уговор.

– Нет. Не годиться. Я не готова к Машкиным закатывания глаз и слезам, текущим по щекам. Ты должна мне рассказать начало «прекрасной сказки» под названием «Мы делаем искусство».

Именно эти слова когда-то произнесла «А.В.», призвав нас к себе одним из поздних ноябрьских вечеров. Мы так и не видели Алису. Она то-ли пряталась, то ли бабушка велела ей не появляться на людях.

– Хорошо, я съезжу в Останкино, проведу совещание и позвоню тебе оттуда. Мне нужно забрать машину и я готова приехать, куда ты скажешь. Мару берём?

– Не думаю. Она очень поздно вошла в нашу интригу. – Яна помолчала. – Не люблю, когда меня дурят.

– Кто тебя обманул? – Я удивилась.

– Куда они обе исчезли? Почему родители сидят в доме как мыши? Вы же с Машкой самые близкие им люди. Дурят всех.

– По-твоему, они должны бегать по двору и рвать на себе волосы. Думаю, их трясут больше всех. Кроме того, не так уж часто мы общались, с родившими сестёр. «А.В.» была главным связующим звеном и руководителем проекта. Ладно, остальное после Останкино.

Пока я собиралась, пытаясь сосредоточить на предстоящей встрече с сотрудниками. Грозной начальницы из меня не получилось, но требовательной стать удалось. Подчиненные не трепетали, но свои обязанности выполняли полностью. Меня это радовало. Не люблю напрягать ситуацию без почвы.

Я услышала, как открылась дверь. Я легко распознавала, кто пришёл моя дочь по закону, т. е. падчерица. Она открывала дверь долго, словно думая стоит ли входить, и туда ли она попала. Понять я её могла. Дом был не свой, не привычный с детства. Да и родители всегда заняты. Девочка она была замкнутая и упрямая. Мы, молча, заключили паритет. Я требовала от неё только то, что она могла выполнить, она без особой охоты делала мне одолжение, но требовала от меня гораздо больше, чем отдавала. Я каждый раз вспоминала слова «А.В.», что нужно прислушиваться к молодым и отдавать им как можно больше. Я старалась, как могла.

Дверь открылась широко, но из замочной скважины долго не вынимали ключ. Пришел Тим. Он всегда проверял целостность замка, даже, если в доме кто-то находился.

– Я ненадолго. Брошу кое-какие вещи, для завтрашней халтуры и обратно кинусь в шоу-бизнес.

Я с нежностью смотрела на высокого красивого человека, который девять лет назад спас меня от безумия и отчаяния. Когда умер Артём и закрылся театр, я впала в полный ступор. Тёплые глаза и большие руки, которые закрыли меня от неприятностей и горя, как от снежной бури спасли меня и подняли с колен на ноги. Я была ему очень благодарна. Мы жили, не мешая друг другу заниматься тем, что каждый любит из нас.

Когда случилось несчастье, «А.В.» сказала, что я должна перестать ходить каждый день на кладбище и выйти замуж. Живые остаются с живыми. Алиса иронично посмотрела на меня и тихо произнесла: «Не ты первая, не ты последняя теряешь мужа. Все переживают, но живут же дальше. Она так и не простила Артёма. «А.В.» встала с трудом с вольтеровского кресла и дала ей оплеуху.

– Ты ничего не знаешь о любви и потерях, не тебе судить, – тяжело дыша, она вышла из комнаты.

– Еще бы. Кто же мне даст заниматься чем-нибудь, кроме восхваления фамилии Дашковых.

– Если бы ты очень добивалась кого-нибудь, ты бы сама решила этот вопрос, – Саня с презрением посмотрела на сестру и вышла вслед за бабушкой, чтобы дать ей лекарство.

Когда же я стала встречаться с Тимом, у Алисы начался припадок истерии.

– Ты быстро утешилась. Нашла заместителя, – она безумно захохотала, обрадовавшись своему каламбуру.

Тим был заместителем Артёма в театре.

Нет, чужого места под солнцем занять нельзя. У каждого своё. И Тим мягко и ненавязчиво занял своё и обустроился там, продолжая ограждать меня от бурных перемен нашего времени.

Мне так повезло с мужьями, что с ними я становилась лучше, чем могла быть. Это не реприза, но я согласна с автором.

* * *

Тогда, выслушав с ужасом в глазах язвительное замечание Алисы, я пошла на кухню к «А.В.», чтобы узнать, как она себя чувствует.

– Ты иди Кира. Алиса не всегда корректна. Издержки воспитания вне родных пенат, – «А.В.» извиняясь, пожала плечами.

Я же тогда, пересекая двор, дала себе два зарока: как можно реже встречаться с Алисой и второй – никогда не теряться, когда меня бьют по больному месту. Артём был человек очень ироничный и едкий. Не всякий общавшийся с ним, сразу понимал, была ли эта шутка или Артём обидел человека. Артём никогда никого не обижал, просто жизнь научила его хорошо защищаться. Так как он не был хамом, то предпочитал скандалу своевременную язвительную шутку. А уж понял его собеседник, Артёма не волновала. Постепенно круг, который окружал моего мужа, привыкли к его редкому дару остроумно и вовремя все подмечать. Так что у меня был хороший учитель.

Тим – совсем другой. Он в экстремальных ситуациях никогда не отвечает на слова обидчика, он смотрит на того с большой жалостью и тихо отходит. И тот, кто хотел оскорбить или поскандалить остается ни с чем.

Я шла и думала, какую из двух манер защиты, мне выбрать. Решила соединить обе. Я расправила плечи и довольная своими выводами вернулась домой.

Однако, моему первому решению не суждено было сбыться.

– Ты обиделась на меня, – наивный голосок Алисы раздался следующим утром в телефонной трубке. – На меня грех обижаться, я же ненормальная.

– Первый раз слышу такое искреннее признание от тебя. Собственно, я тебя вижу то третий раз с момента твоего приезда, – я засмеялась.

– Что это тебя так развеселило? – Алиса не ожидала такой реакции. Обида, выговор, крик – да. – Не дождется.

– Кроме желания рассказать о своем тяжёлом недуге, у тебя ещё дела есть? – А то я тороплюсь.

– Н-е-е-т? – На том конце провода тяжело дышали и молчали.

– Тогда привет всей семье, – я положила трубку.

Обернувшись, я увидела, скорчившуюся от смеха Марьяну, которая пришла попить утреннего кофе ко мне.

– Я потрясена, ты была неповторима. Думаю, этот диалог Алисочка не забудет долго.

Почему мы так не любили старшую внучку «А.В.», притом, что мы любили и уважали бабушку. Не знаю. Скорее всего, мы не все знали.

Какое-то время мы держали молчаливую оборону, не напрашиваясь, в гости к Дашковым, ни зовя к себе.

– Почему вашу четверку так волнуем общение или его отсутствие с семьей Дашковых? – Тим с удивлением слушал наши тихие пересуды по поводу соседей из Особняка.

– Я не знаю. Мне просто кажется, что нас связывает какая-то нить, и клубок только начинает разматываться.

– У нормальных людей – это называется психологическая зависимость. Хорошо ли это? – Тим, молча, вышел, оставив меня с потоком слов, который готов был вырваться, чтобы объяснить ему, что он не всё понимает и знает. Но, отвечать было некому. Кроме того, я заметила про себя, что у меня есть только ощущения, а контраргументов толковых нет.

В Останкино я приехала минут за двадцать до общего сбора, на котором решались все проблемы, которые нужно срочно устранить в связи с предстоящей записью программ.

Я сидела и тосковала, как сейчас в других кабинетах и студиях, скучали мои подружки. Несмотря на то, что ТВ считалось лучшим и престижным местом работы, особенно если ты вырвалась в первачи редактуры… Тем не менее, последние несколько лет наш голубой экран перестал производить передачи, которые отвечали бы вкусам нормального зрителя. У руководства каналов, при этом оставалось прочное убеждение, что бесконечные концерты с одними и теми же лицами известных артистов, меняющих костюмы, но не фонограммы, юмор ниже всякой вкусовой планки, ужасы новостийных программ и игры, где можно проявить недюжий интеллект, угадав, сколько будет 25+ 25. Все радуются, и аплодисменты переходят в бурные овации, как записано еще в Сталинской конституции. Это удивительно, как наши телевизионные правители далеки от народа. Если удавалось переговорить с таксистами или просто с людьми в очереди в магазине, то выяснялось, что их, мягко говоря, тошнит от однообразия и низкого уровня программ. В ответ можно было только виновато улыбаться и повторять как попугай, что рейтинги у программ очень высокие.

Вот так, незатейливо, особо не утруждая серые клеточки, мы ваяли «нетленки», со вздохом вспоминая наворот, бурных и плодотворных идей 90-х годов.

Такое подробное и банальное объяснение подводит нас к главному предмету. К тому, как мы буквально вцепились в одно ТВ предложение.

Десять лет назад Алиса всё просилась к Артёму в театр. И он её не взял, корректно объясняя, что она, безусловно, актриса больших мазков и главных ролей, а у него в театре таких нет. Там талант заменял слаженный ансамбль из людей не очень претенциозных, но зато трудолюбивых и управляемых. Он их любил, многих ещё с института. Это были его associés – единомышленники. Для театра, который он строил – главное было – именно такие качества.

«А.В.» призвала к себе моего мужа и беседовала с ним не менее двух часов. Я застала лишь очень театральную концовку. Артём рассказывал байки из жизни современного театрального процесса, а Александра Владиславовна потчевала его историями из жизни великих мастеров сцены. Когда я зашла, они ласково переглянулись и закончили приятный светский вечер.

Дома Артём ухмылялся и все повторял, что все удивительно просчитываемо в жизни. Я ходила за ним по пятам и теребила, требуя пересказать суть беседы. Сжалившись над моим плаксивым выражением лица, муж сказал, что «А.В.» просила его написать для Алисы либо пьесу, но лучше особенную телевизионную программу, которую может создать только его неадекватное и нестандартное воображение. Артём поинтересовался, кто же на ТВ будет выполнять проект века. «А.В.» ответила, что у нее есть еще пока рычаги и даже немного попыталась вызвать жалость, сказав, что она стареет, и девочек некому будет защищать. А они такие неприспособленные. Если же уникальная программа будет создана, то и Алиса и Саша окажутся в деле, которое покорит всех. В этом бабушка не сомневалась.

– Как ты думаешь, какую роль отвела обеспокоенная бабушка Александре? – Артём хитро смотрел на меня.

– Костюмера или мальчик подай воды», – я была уверена, что угадала.

Артём даже надулся, удивляясь моей прозорливости. – Я знаю семью Дашковых с малолетства. Так было всегда. Не знаю, что такое должна была совершать Саня, чтобы бабушка отвела ей более почтительное место.

– Зря она не поехала с Андреем, – Артём с сожалением покачал головой. Могла бы стать первой из лучших сестер Дашковых.

– Знаешь, «А.В.», по-моему, имеет гипнотические способности. Саня даже если бы приняла решение, то стены дома сомкнулись и не выпустили бы девушку из своих объятий.

– Очень поэтично, но грустно, – Артём пошел на кухню со словами, что разговор с «А.В.» вызвал у него бешеный аппетит. – И вообще мне надоело обсуждать чужие проблемы. Как говорит Янка «Дел по горло».

Я, покормив Артёма, быстро выдвинулась в кабинет и стала звонить подружкам, посвящая их в события последних часов. Реакция была разная. Марьянка жалела не очень, считая, что на подтанцовки ей уже поздно проситься, а большее Алиса с бабушкой кой ей не предложат.

Янка, напротив, очень пожалела, считая, что ей давно пора переходить от редактора по VIP гостям на продюсерскую должность, а это она себе обеспечила бы. Мара, вообще была индифферентна. Ей казалось, что, если Янка прорвётся, то её дело пристроится в фарватер и делать всё, что можно на интересной программе. Её уже тошнило от нашего дневного шоу. Она созывала, умоляя и хитря всех известных или полу знаменитых людей, согласных обсуждать мало насущные проблемы, но без которых наша аудитория «просто погибнет», если мы её не просветим. Но, сама она говорила, что теряет последний интеллект, повторяя как попугай, один и тот же текст.

Мы шутили, что стоило бы записать приглашения на магнитофонную ленту и пускать тот вариант, который наиболее подходит к конкретному реципиенту.

Я шла по коридорам второго этажа и из разных помещений слышались то веселые, то грустные тексты песен, рассказов о замечательных людях, уже ушедших из жизни и к счастью не смогут услышать те невероятные фантазии их оставшихся в живых соратников. В других студиях, галдели те, кто отгадал нужное слово и заполнил окошечко, которое принесёт ему деньги. Вот, что в основном правит на нашем удивительном голубом экране. Если в ту или иную программу, нельзя впихнуть дорогую рекламу, она не стоит ничего. Случайно хорошая программа совпадает с дорогой рекламой. Но, это почти чудо.

Я шла и думала о том, что похожа на завистливую старую брюзгу. Хотя почему я так думаю. Я имею всё то, что и большинство людей, бегающих и творящих в различных кабинетах. Не так давно одного из известных телевизионных начальников спросили: «По какому принципу он – они отбирают программы, и что лично нравится ему». Он – они был страшно удивлён, сказав, что кроме новостей его не привлекает ничего. Он – они смотрят либо импортное ТВ, чаще же хорошее кино у себя дома.

Многих потрясла безнравственность ответа. Меня нет. Я боялась, что если они начнут смотреть, то станет еще хуже.

Эти мелкие мстительные мысли посещали меня ещё и потому, что долгие годы я имела счастье работать в театре собственного мужа и, мы делали, что желали. Но всё прошло. Спасибо, что я вообще нашла работу. Бесчисленное количество нимфеток, бегающих на высоких каблуках или в «гриндерсах», по коридорам не стесняясь, отталкивают нас, помнящих Советскую власть, ставших взрослыми при ней, но были еще достаточно молоды, чтобы воспользоваться знаниями, которые втолковало в нас старшее поколение, до конца понять книги, которые мы читали, спрятавшись глубоко под одеялами. Эти бесценные познания мы выплёскивали в сумасшедшие 90-е годы. Казалось, что так будет теперь уже всегда. Но природа не терпит гармонии и, нас быстро успокоили. Несколько особо ретивых были убиты или посажены, остальные притихли.