Текст книги "Созвездие близнецов. Мифы и легенды"

Глава 16 Чужестранка

Море бушевало у ног. Она знала, чувствовала, что мать склонилась около нее. Девочка смотрела вдаль и ничего не могла понять. Кто она такая, как тут оказалась? Какая сила толкнула ее в открытое море? Но она точно знала, что море и лицо матери – это лучшие из ее воспоминаний, а потом и на нее и на весь мир неожиданно пала кромешная тьма. И стала понятно, что нет выхода. Она ничего не могла поделать.

И вдруг она увидела диковинные растения, услышала женский и мужской голос. Она узнала грубоватый голос воителя. Он был ее отцом. Но он не терпел неповиновения, потому она невольно сжалась в комок, хотя и не хотела показать ему, что боится. Но и тот, другой спуску ему не давал, хотя и казался нежным и ласковым.

– Хорошо, что хоть кто-то есть тут, – с грустью и горестью думала в тот момент девушка. Она устала от одиночества и пустоты, окружавшей ее со всех сторон: ни друзей, ни близких не было рядом.

И порой ей казалось, что она была обречена оставаться одна. Водя плескалась рядом.

Люди или боги, она так и не поняла, кто они такие, куда-то незаметно исчезли, хотя они должны были оставаться где-то рядом. Не может быть, чтобы хоть кого-то не было поблизости. Но и хорошо, что она была почти свободна. Ей никто не мешал, к ней не приставали с вопросами, на которые она не знала ответов. Она не понимала всего происходящего. И так будет всегда? Память не вернется к ней. Но кто мог лишить ее памяти? А если память вернется, но ничего хорошего она не сможет вспомнить?

Пока девица мучительно раздумывала, богиня с любопытством разглядывала ее издалека. Ее, равнодушную к людским судьбам, страшно от них далекую девушка странно взволновала. На время она бросила даже свою любимую охоту. И рядом не было никого, ни вечно любопытных охотников, ни жрецов, ни просто любопытных, вечно карауливших ее в потаенных местах. Они ничего не боялись, хотя многие знали, как она была жестока с теми, кто стремился нарушить ее покой. Она не пустила сюда сатиров или нимф, или иных духов, а последовала сама.

В отличие от девушки, ничего не помнившей, она знала эту историю, знала, как несправедливо обошлись с ней те, кто считался близкими людьми (Артемида знала, что они чаще всего и бываю самыми жестокими созданиями). Она не была поборницей справедливости никогда, для богов это непозволительная роскошь. И с детства она вольна была поступать, как ей вздумается. Теперь она устремилась навстречу к девушке имени, которой толи никогда не слышала, толи умудрилась забыть.

№№№№№

Артемида слыла девственницей, и сама страдала от страшной несправедливости. Вот и решила вмешаться, когда почувствовала в незнакомке родственную душу. Она вспомнила о том времени, когда ее мать, богиня Лето, рассказала ей о милостях собратьев. В наказание за то, что она посмела оставить и родить их с Аполлоном, была загнана грозной Герой на остров, которые плыл в океане и никогда не остановился бы, если бы батюшка не приказал его остановить в тот момент, когда у нее начались роды.

Бог морей не смел его ослушаться и остановил около двух скал. Тогда они и появились на свет, гонимые и обездоленные. Правда, позднее Аполлон стал любимцем богов, но любви женщин он так и не добился, все его любовные истории скверно заканчивались. Но он жил в окружении муз и самых разных девиц. Но любой Пан мог бросить ему вызов. Он оказался уязвим для всех. Об этом обо всем она и говорила Пану, который чаще других с ней рядом появлялся, и был по натуре своей добрым малым. Он и сам пережил столько невзгод, что на троих хватило бы.

Слушал он ее внимательно, сочувствовал ей, только проку от этого было немного. Он пытался неуклюже за ней ухаживать, но быстро отступился. Они остались друзьями. Это избавило его от одиночества и от мести Аполлона, он никогда не допустил бы, чтобы его сестра была с таким чудовищем. Но она одна из немногих совсем не боялась его. А это уже немало. Ведь до сих пор не только женщины, но ни одна живая душа не переносила его, вот и поживи после всего этого в мире, который так странно устроен. Он вспомнил, как пришлось ему соревноваться с Аполлоном, презиравшим и ненавидевшим его родство, а потом всегда преследовал и задирал беднягу. Но даже Артемида тогда встала на его защиту. Хотя он и говорил, что ничего не делал сам, все произошло по воле богов. Им всегда нравились такие глупые потехи.

– Мир устроен так несправедливо. В этом мы на каждом шагу убеждаемся. Все зависит от их настроений и капризов, оттого, куда подует ветер. Богов много, они вечно враждуют друг с другом. А нам приходится за это расплачиваться, – снова повторяла она. Страдают невинные, а виноватые чувствуют себя героями.

Глава 17 Пан

– Этого нельзя изменить, – задумчиво говорил Пан, – возможно, этот мир и интересен, иначе все было бы совсем скверно, мы померли бы от скуки.

– Она очнулась вроде бы, – снова заговорил он.

– Тогда проводи ее в мой храм, – предложила почти ласково богиня.

Он и сам рад был для этой девочки хоть что-то сделать. Но думал о том, как хорошо то, что она ничего не помнит. Воспоминания даже для таких юных созданий бывают порой такими жуткими.

Богиня успела исчезнуть к тому мгновению. Это было ее любимым развлечением – исчезать и снова появляться где-то в неожиданном месте. Он не успел даже напомнить ей о том, что девицы его очень боятся, и эта, как только разглядит его, может убежать на край света. Если даже она и потеряла память, то сейчас все видит и слышит. А ведь мать родная его с горы сбросила, когда увидела – таким чудовищем он родился. Он всегда был волосат и уродлив, дико кричал, как только появился на свет, так, что все затыкали уши и разбегались в разные стороны. Будто ему самому большое удовольствие доставляло появляться на белом свете, чтобы весь мир своим уродством пугать.

Артемида его убеждала в том, что Аполлон тоже страдает. Но такому красавцу и пострадать не большой грех. Если они любуются тобой, замирают от восторга, тогда это совсем другое дело. Но с другой стороны, как смогли бы узнать они, насколько прекрасен Аполлон, если бы не сравнивали их. Но он знал, что об Аполлоне ему лучше совсем не думать. Более кичливого и коварного создания и не представить себе. И хотя Артемида его сестра родная, но разве можно их сравнивать.

Хотя и ее порой не понять, бросила его с девчонкой и убежала непонятно куда, а ты выпутывайся и думай о том, что нужно делать дальше. Она вроде жива, но не умрет ли, как только увидит его? И как не убить ее после всего, что происходило тут.

Сама Артемида ни усмешки, ни брезгливости на своем прекрасном лице не изображала, и это было странно сознавать. Надо было подождать, пока она очнется. Но сегодня для него был не самый худший день. И это Пана немного успокоило. В лесу он не наткнулся ни на кого постороннего. Она, скорее всего не сбежит – обратиться ей будет не к кому – он тут обитал в полном одиночестве. Благоразумие и покорность были написаны на его физиономии. Она должна понять с самого начала, что он – бог природы и повелитель в этом странном мире. От этого настроение его немного улучшилось.

Одиночество невыносимо было ему только в первые 300 лет, а потом значительно проще и легче, – размышлял он и ничего не оставалось, как только примириться с происходящим. Потом и к нему привыкаешь, и тогда начинаешь ценить любое общество. И он растворился в природе, и успокаивал себя тем, что и деревья, скалы и горы тоже все время остаются в одиночестве и ничего, а они и двигаться не могут. Он снова возвращался к реальности. И пусть была у него не самая приятная наружность, но она служила ему верную службу.

Девушка взглянула на него, и в глазах ее вспыхнула радость – это было что-то невероятное. Уж не сам ли Аполлон перед ней появился? Но нет, все те же волосатые и кривые руки и ноги. Аполлон бы умер от тоски, если бы увидел собственное отражение таким неуклюжим и страшным. Рога напомнили ему о том, что он оставался в своей ужасной красоте, и ничего нового и необычного не произошло после вторжения незнакомки.

– Я знала, что лес только кажется пустым, я тут обязательно кого-то должна была встретить, – говорила девушка. Но я так рада, что первым был ты, Пан.

Он слушал и не верил своим ушам. Она ничего не перепутала, она знает его имя. Это и есть самое удивительное из того, что с ним могло произойти. Но голос ее звучал так искренне, что он не поверил, будто она может притворяться.

– А почему это ты мне рада, я вообще-то пугаю многих, – неожиданно напомнил ей новый знакомый, не помню, чтобы кто-то радовался встречи со мной, это что-то новенькое.

– Да все очень просто, я была уверенна, что оказалась в мире Аида. Но здесь так светло, да и сам ты там, наверное, никогда не бывал. Видно и я все еще жива, хотя и не могу понять, как такое могло случиться. Кто и за что должен был меня жизни лишить, я не помню, но это происходило.

И она улыбнулась при этом как-то открыто и весело.

– И на самом деле не знает, – про себя отметил Пан, и лучше, если не будет знать как можно дольше, хотя рано или поздно ей все будет известно.

– Мы все еще успеем во тьму, а я так мало еще ходила по этой земле, так хотелось на какой-то срок тут остаться.

Эта смертная чем-то была так похожа на его любимую Артемиду, словно она была ее родной дочерью.

Пан понимал, что он хорош только в сравнении с богом Гадесом. И не знал, радоваться ли ему этому или огорчаться. Все это было и печально и смешно сознавать.

Но это было уже что-то, и он мог от души повеселиться, походить, пусть и недолго в любимчиках. Для кого беда случается, для кого и радость немалая.

Глава 18 В новом мире

Сейчас он думал о том, что толком и сам не знал, какая это девушка, что с нею случилось. Но может это и лучше, пусть она с этим сама разбирается. Он так долго упивался природой и не замечал того, что происходит в этом мире. Природа не так обидчива, не так зловредна, как люди. Там не происходит чего-то жуткого и несправедливого. Но на этот раз все в жизни его переменилось. Он больше не мог оставаться в стороне оттого, что творилось вокруг. Он догадывался, что за этой историей стоит что-то скверное, какое-то предательство, иначе Артемида не стояла бы за нее так упорно. Он уверял себя в том, что когда меньше знаешь, то и спиться спокойнее, и все-таки уже был невольно втянут в то, что там происходило.

Тем временем богиня промелькнула где-то между вековыми деревьями, и сразу же она его заметила (Не заметить его было очень трудно). Но после того, когда она простилась с Паном, особенно приятно было взглянуть на Аполлона. Но на губах ее почему-то появилась не ласковая улыбка, а насмешка, ее боялись увидеть и смиренный пан, и брат ее милый не привык к такому отношению к собственной персоне. Но даже он, бог красоты никак не мог понять, ни богинь, ни женщин, такими непостоянными и непредсказуемыми они всегда оставались. Да и что о нем говорить, если сам Зевс так все время от них страдает. Но он не страдал, он был разгневан, да так, что забыл даже и поприветствовать ее. А ведь зачем-то она пришла к нему.

– Зачем ты ее принимаешь в своем храме? – спросил он, пристально глядя на единственную сестру свою.

Он пытался подавить внезапную вспышку гнева. И она поняла, что ее неотразимый братец не просто так ходит здесь, он все видит и замечает, обо всем хочет свои мнения высказывать. Или сам он что-то предпринять хочет, или для кого-то другого старается?

– Не утруждая себя догадками, – говорила она, – мне так хочется, а я не привыкла себе в чем-то отказывать.

Аполлон разозлился еще больше. В последнее время чары его если и действовали, то совсем не так, как ему того хотелось. Девицы дерзят, богини (даже его сестра) в грош его не ставят. Она и прежде была капризна и упряма, потому что родилась на час раньше, чем он. Но теперь она его, кажется, в чем-то подозревала. Но Афродита и сама понимала, что она слишком запальчива и несправедлива. И она решила сменить гнев на милость. Она заговорила почти дружественно:

– Ты тут не причем, дорогой. Я в ярости на всех владык земных, и царей, и богов. Они жестоки и несправедливы даже к своим собственным детям и женам.

Он промолчал. Он понял, что ее задело что-то за живое, потому он и не собиралась быть справедливой.

– Но разве вы так уж терпеливы и справедливы к нам. А все беды от богинь, от них невинных и несчастных, какими они себя считали, но они сами готовы обморочить всех в этом мире.

И он усмехался все еще не в силах успокоиться.

– Она будет моей жрицей. И это справедливо, – настаивала на своем Артемида, и спорить с ней было бесполезно, – может, это небольшая радость для нее, а возможно и наказание, но я так хочу, и так будет, – говорила спокойно и уверенно Артемида.

Он исчез, не желая продолжать этого разговора. Она оставалась на своем месте, удивляясь ее дерзости.

– Вот так всегда. Он считает, что самое большое несчастье – это стать моей жрицей, вот какого мнения он обо мне. Он и прежде издевался над моей девственностью. Но я оставалась непреклонна, ему пришлось смириться. Я всегда сама принимала решение. Девочка же по воле своего отца давно была бы в Аиде, бродила бы среди теней. Так разве хуже я сделала, когда решила до поры, до времени ее на земле оставить. Пусть и в глухом лесу, где только с Паном и поговорить можно, но все-таки на земле. И чем больше она об этом думала, тем больше убеждалась в собственной правоте. Она будет недоступна. Разве связь с мужчинами, это единственное занятие в этом мире. И детей ей вовсе не хотелось, от них столько горестей и бед возникает. И спасенной девице возможно тоже по душе будет такая участь.

А потом она с грустью думала об Афродите, всегда так презрительно к ней относившейся. И все шутки ее такие колкие и обидные, были направлены на нее. Но она была бессильна перед юной охотницей.

Артемида не понимала, почему оба они, и Аполлон и Афродита были уверенны в том, что они правы, а она заблуждается, отчего хотят они кроить ее жизнь на свой собственный лад. Но она не сомневалась в том, что заблуждались они, и она окажется права во всем.

№№№№№

Обида на то, что он лучше Гадеса прошла, и он решил примириться со своей участью. Хотелось расспросить ее о том, что с ней такое приключилось. Этот вопрос он и задал ей в тот момент, и, ожидая ответа, пристально смотрел на девчонку. Она удивленно обратила к нему свой взор.

Глава 19 Монолог незнакомца

Девушка удивленно подняла глаза – ему видно ничего не известно больше.

– Но я ничего не помню, кто я и откуда, почему оказалась в этом лесу в одиночестве, ведь у меня есть семья и родители, и сестры, и братья.

Она то ли спрашивала, то ли сама отвечала на свои вопросы.

– Но где мы нынче находимся?

– Это Таврида, – спокойно отвечал ей Пан, – как ты тут оказалась, знает только богиня Артемида, но она поведает тебе об этом только если сама того захочет. Я спрашивал ее, да напрасно, думаю, она причастна к твоему исчезновению, но лучше не гадать, а набраться терпенья. Людям кажется, что боги спокойны и счастливы, но это вовсе не так, вот и Артемида зла на весь мир, а когда настроение у него особенно дурное, она мстит ему без всякой жалости. Я знаю только, что она принесла тебя откуда-то ни живую и не мертвую и объявила всем обитателям этого мира, что ты будешь ее жрицей.

Молча смотрела на нее девушка. Ей вовсе не хотелось этого, но кто и о чем будет ее спрашивать. Она решила быть спокойной и терпеливой. Если ты оказалась так близко к богам, то и надо быть особенно осторожной.

– Я буду жрицей Артемиды, еще несколько раз повторила девушка, словно старалась привыкнуть к новой своей роли.

– Не печалься особенно, богиня не часто здесь появляется, у тебя не будет много дел. Даже если тебе это не нравится, не подавай вида.

Она смотрела заворожено. И не понимала, почему этот лесной бог так добр к ней, хотя вид у него довольно грозный.

А понять это было вовсе не так трудно, Пан просто так давно не встречал никакую человеческую душу, да еще так по-доброму к нему относившуюся, что она ему показалась просто прелестной. И он бы из шкуры вылез вон, чтобы сделать для нее что-то хорошее. Он знал, что она здесь останется навсегда, и он больше не будет так одинок, они будут заботиться друг о друге, уж он ради нее на все готов был пойти.

– Мне казалось, что все будет не так, о, Зевс, почем для меня все так должно было повернуться.

Но она не знала, кто она такая, и какой могла быть ее жизнь, хотя Пан уверил ее в том, что память вернется, она обязательно обо всем вспомнит.

– Только трудно сказать, что лучше, может быть, боги берегут тебя от горьких разочарований, ведь сразу ясно, что сама ты ни в чем не виновата, такие не могут творить зла.

Сердце Пана разрывалось от жалости, он был вообще очень сентиментальным созданием, только проявлять эти теплые чувства ему приходилось очень редко.

– Какой бы страшной не была правда о моем прошлом, я хочу ее знать, тогда мы не повторим старых ошибок, и не будем умножать свои беды.

Пан ничего на это не ответил. Девочка мудра не по годам. А он всегда предпочитал не знать многих вещей, и спал спокойнее. Он решил, что разузнает все со временем, а потом решит говорить ли ей о том или нет.

№№№№№

Девушка удивлялась тому, что она не встречала здесь людей, а ведь они всегда окружали ее, это она точно помнила.

– Они не хотят со мной встречаться, – говорил Пан

– Что же ты такое с ними делаешь.

– Да ничего особенно, просто я на них страх дикий навожу, как увидят, так и бегут без оглядки, куда попало, некоторые даже руки, ноги и шеи себя ломают.

Она и сама слышала эти истории про Пана, но никак не поверила бы, что речь шла об этом страшноватом, но таком добродушном создании.

– А почему я тебя совсем не боюсь? – поинтересовалась она.

– Это и для меня загадка, но я тебя без сознания встретил, может, за это время твоя душа пригляделась ко мне, и решила, что я не так страшен, как меня малюют злые языки и насмерть перепуганные души. Им стыдно признаваться, что они бежали сломя голову, вот и придумывают разные небылицы.

Девушка готова была с ним согласиться, потому что других объяснений у нее тоже не было.

Пан и отвел ее в тот самый храм, в котором ей и предстояла обосноваться. Храм был новым и очень красивым, те, кто сооружали его, очень любили (или боялись) сою богиню, все у них замечательно получилось. И жертвенник был новым, ей и предстояло все сделать самой. Но взглянув на жертвенник, она почувствовала, как странно от боли и страха сжалась ее душа, какие-то сильные руки швырнули ее туда, и она оставалась там лежать в собственном воображении.

– Что с тобой, – спросил ее Пан.

Она молчала, потому что ничего не могла ему объяснить.

– Ты останешься здесь пока в одиночестве. А землями этими правит царь Фат. Ты и будешь исполнять его волю, он сам к тебе пожалует, как только узнает, что в храме есть жрица.

– Он приносит в жертву богине животных и чужестранцев, которых к ней приведет, – немного помедлив, прибавил Пан, он понимал, что последнее девушке вряд ли понравится, но с этим ничего не поделать.

Пан пристально на нее смотрел, желая убедиться с том, что она все поняла. Он не мог не видеть, что она растерянна и испуганна, но он знал, что со временем человек привыкает ко всему, и она привыкнет, да и не каждый день жертвы приносят, а только от случая к случаю, но не стоило говорить обо всем сразу, потом она узнает остальное.

Он еще постоял немного около храма, и отправился к себе, ему не хотелось быть особенно навязчивым, пусть она сама во всем осваивается, да и богине не понравится, если он караулит ее жрицу на каждом шагу, она так любит самостоятельность. Но чем дальше уходил Пан от храма, тем больше тревог было в его груди, ему казалось, что все беды и опасности обрушатся на жрицу, и он потом в своем бессмертии будет корить себя за то, что по лесам слонялся, и не оказался в нужном месте в нужное время. Он повернул назад, потом остановился и побрел дальше. Не стоит поддаваться чувствам, они как паутина, охватывают душу, и никогда ничего хорошего из этого не выходит. Теперь с ним рядом была жрица, и он почувствовал себя настоящим богом, а не просто пугалом из волшебного леса. Так и до бунта недалеко, но разве он не знал, что Зевс творит с бунтарями? Сам видел Прометея, прикованным к скале и не решился хоть как-то помочь ему и облегчить его страдания.

№№№№№

А Артемида тем временем смотрела на Афину и Афродиту, которые оказались рядом. Они стояли на берегу и провожали корабли, отправившиеся к берегам Трои. После принесенной царем Агамемноном жертвы впервые был попутный ветер, и воины смогли сдвинуться с места, хотя многие уже и не верили в то, что такие времена когда-то настанут.

Афина радовалась вместе с ними. На спокойном, непроницаемом лике ее мелькнула победная улыбка. Самые грандиозные схватки были впереди, такого еще не знал весь мир, будет, где развернуться и сделать то, что необходимо. Все странно зашевелилось в этом мире, и происходило именно так, как ей этого и хотелось, ни о чем другом она и не мечтала больше.

Афродита наоборот, не скрывала своего раздражения и печали, она не хотела, чтобы эта бойня происходила, да еще так скоро. Она чувствовала себя повинной в том, что обещала Парису любовь самой прекрасной из женщин, но даже и не задумывалась о том, что ею окажется жена Менелая – Елена, успевшая уже и в руках Тезея побывать, но что ты возьмешь с дочери самого Зевса. И теперь из-за нее должны были лучшие воины отправляться в сражения и биться до смертного часа. Но яблоко досталось ей, и он признал ее «Прекраснейшей», а ради этого и повоевать не страшно было.

Она была уверенна в том, что поступила все-таки правильно, хотя как сказать, что еще будет и чем это действо завершится, если грозный Агамемнон даже дочери своей не пожалел и бросил ее на алтарь Артемиды, то понятно было, что настроены они очень серьезно.

Артемида была обиженна из-за того, что они посмели прикоснуться к их животным, словно они должны были травой и ягодами питаться, и потребовала страшную цену, которую он и заплатил не раздумывая.

Афродита хотела поинтересоваться, что сделала эта жуткая девственница с девицей, но потом решила, что делать этого не стоит. Ей станет жаль девицу, захочется ее спасти, а это еще одной войной обернется, и в том, что Артемида лучше, чем она сама владеет оружием, никто не сомневался.

Она удивлялась тому, что люди для них только игрушки, которых они в расчет не брали, но и сама была именно таким созданием.

Когда она разыскала своего муженька, то поразилась тому, как радуется Арес всему, что происходит. Она же могла поблагодарить богов лишь за то, что очень долго его не увидит. Но он и представить своими мозгами не может, сколько всего с ним случится за это время, как часто сам он у стен Трои окажется в плачевном положении. Но если бы и мог представить, разве отказался бы от войны – да ни за что, он бросается в любую заварушку, очертя голову, и только бессмертие спасет его от бесславной и жалкой гибели.

Афину она любила не многим больше, если богиня ведет себя почти так же как ее непутевый муж, то чего от нее ждать можно кроме очередной глупости?

Тут с нею Артемида была согласна, но она приходила в ярость от намеков и распутство самой Афродиты. Вот так и оставалась в полном и безоговорочном одиночестве.