Текст книги "Сказ о богатыре Добрыне и Змее Горыне. Волшебные хроники"

Глава 25 В Киеве

Наконец к Владимиру пришли первые вести о том, что Змей сражен, и его больше нет ни в чужом, ни в их мире. Даже не зная никаких подробностей, духам было известно, кто из них появляется и кто исчезает. И потому, оставаясь в неведении, они могли предположить, что же там тоже произошло.

Князь, снова вспомнивший, о своей женитьбе, понимал, что как только богатыри вернутся, ему с ними снова придется расстаться. Никого другого в Литовское княжество он отправить не может. Так уж вышло, что и туда Дунай должен был отправиться с Добрыней вместе. И ему снова надо было томиться в неведении и ожидании.

Но больше оставаться без жены и без помощи короля он не мог. Нужно было жертвовать покоем и изысканным обществом.

Так, еще не вернувшись из путешествия, они уже отправлялись во второе. Князь убедил себя в том, что это только суровая необходимость. Но пока ему хотелось узнать, что же было там, как им удалось все переделать и избавить земли его от Змея проклятого.

№№№№№№

Дунай, который никак не мог простить того, что Забава только о Добрыне и думала, мечтал, что все изменится. И все его заслуги оценятся, зато все промахи тут же забудутся. Он возвращался в совсем другой мир. Не таким он его оставлял несколько месяцев назад.

Но, зная о злом нраве Забавы, он прикидывал, что может сделать женщина, обладавшая властью, но отвергнутая, переживал и за Добрыню. Ведь тому неведомо, как изменчив нрав князя. Он порою оказывается легковерен, и готов на все согласиться, если ему совсем по– иному обо всем любимая племянница рассказывать станет.

– Нет, ей не удастся перехитрить его. Вольно или невольно, он должен будет защищать Добрыню, и своей службы без него не представлял. А если за подвиги геройские воин может оказаться в погребе княжеском, ему, Дунаю, легче не станет, и совесть его окончательно замучить может.

При приближении к Киеву подвиги ушли на второй план, а обычная жизнь начинала вступать в свои права. И она занимала больше места, чем все славные дела и звездные часы, в которых он, Дунай, был только свидетелем, но никак не участником.

№№№№№№

На следующее утро они добрались до избушки той самой кругленькой старушки, благодаря которой им удалось выпутаться из всей этой истории и волшебный меч раздобыть. Они должны были тут проститься с гномом, который исправно нес свою службу и во многих делах оказался незаменимым помощником.

На этот раз старушка сама вышла к ним навстречу и усмехнулась, глядя на то, что возвращается так много людей.

– Но Добрынюшка, вижу я, что ты и на этот раз не оплошал

– Я должен тебя поблагодарить, – спокойно сказал воин

– Нет, – запротестовала она, – я только исполнила свой долг, вернее сестрицы моей должок. И будь ты другим, все иначе сложилось бы. Но отправляйся на свои земли, и никакая больше оплошность случиться не может.

И она вышла вслед за ним в дорогу, откровенно любуясь богатырем и мечом, который он себе раздобыл.

– И пусть, – подумала ведьма, – все равно он без дела у принца был, но в руках этого парня он еще послужит добру.

Она укрыла от них то, что за равновесие добра и зла отвечала. А так как зла все время оказывалось больше, то она не только за сестру свою пеклась, но и заботилась о том, чтобы ее попрекать не могли за то, что нарушений равновесия не замечает. Нет, обошлось все лучшим образом, и она радовалась.

№№№№№

Стражники, которые в это утро в дозоре самом дальнем были, успели послать своих гонцов в Киев, чтобы возвестить великого князя о том, что богатыри его возвращаются, живы и невредимы, да еще немало народу с собой ведут. Можно готовиться к пиру да встречать их радостно. И все, кто по дороге их встречать могли радовались, приветствуя их. И все знали, что в радости той повинны красавец – Дунай и юный рязанский князь, о котором до сих пор толком они ничего не знали. Но слава о Добрыне заслуженной стала. И в том, что он оплошал недавно, ни одна живая душа больше не помнила. Во второй раз он въезжал в Киев настоящим героем.

Услышав о последних событиях, бес со всех ног к ним бросился, чтобы убедиться в том, что это так и есть. Увидев Добрыню, впервые, не мог не подивиться тому, как тот переменился. И непонятно откуда шрам на левой щеке взявшийся (эта отметина от Эрика осталась). Но перед ним предстал не мальчик, а муж, и был он так высок и значителен, что смутился, даже понятия о смущении и не имевший бес, и взирал он на него растерянно.

№№№№№№

Они возвращались домой. И белые киевские стены уже возникли из тумана. И сам князь со свитой выехал к ним навстречу. Но среди всех людей, возвращенных ему богатырями, искал он Забаву, и на первый взгляд ему показалось даже, что ее нет среди них, так много было незнакомого народу вокруг.

Наконец, понимая, что князь не видит ее, она сама вышла к нему навстречу и предстала перед ним печальная.

– Что с тобой, дитя мое, – удивленно спросил у нее князь. – Тебя обидели или обошлись с тобой дурно?

– Нет, – с вздохом отвечала ему она, – но тот, кто из плена лютого меня освободил, за всю дорогу не разу не взглянул на меня.

Князь в первую минуту сам готов был броситься на обидчика, услышь он что-то иное из уст племянницы своей, остановился на полдороги и растерялся. Он не знал, как же поступить ему с тем, кто не удостоил вниманием его племянницу. Наверное, это тоже стоит наказания, но не такого, о котором думал он. Здесь же Дунай был, и люди, которых Добрыня освободил. Вряд ли они оставят его в беде. Но и наказывать его по большому счету не за что было. И развел руками князь, что-то говоря о том, что дела сердечные не решаются так просто и даже по его приказу. И сильнее любят те, кто молчит о своих чувствах, а не тот, кто кричит о них на каждом перекрестке.

Но он понимал, что попал в глупое положение, и возможно, что прибаутки и насмешки об этом сложат те, кто стали невольными свидетелями. Это стало той ложкой дегтя в бочке с медом, которая немного испортила радость от их возвращения. Но Владимир постарался об этом поскорее позабыть, и тут же всех пригласил на княжеский пир

– Я распорядился обо всем, прослышав про ваше возвращение, – говорил он им ласково.– Не каждый день такая радость случается в княжестве моем, а воины должны быть вознаграждены за все, что они для вас и для меня сделали.

И Забава поняла, что с наказанием богатыря у нее ничего не получится, и не поможет ей заступничество Владимира. А это было последним, на что она еще могла надеяться во всей этой истории.

– Ничего, – с грустью думала она.– Еще не вечер, и много что случиться может, а в родном доме и стены помогают.

Она и думать не хотела о том, чтобы забыть о нем и отступиться.

Но народ честной уже собирался на пир, они долго его ждали, всем хотелось от души повеселиться. Мед – пиво уже несли со всех сторон

И начиналась совсем иная история…

Часть 3 Невеста Великого Князя

Глава 1 Неожиданность на пиру

До княжеского пира оставалось еще несколько часов. И задумался великий князь. Всем хорош был для него Добрыня. Но не мог он не заметить жалобы своей племянницы, не хотел оставлять все как есть. Да и сам сластолюбивый князь не понимал, как это можно на желание девицы ничего не ответить, даже если она не по сердцу тебе. Но ведь всякая женщина – самое чудное на свете создание достойна того, чтобы обласканной быть, чтобы встал перед нею мужчина на колени – богатырь он, великий князь или раб последний, и любые ее капризы, прихоти и желания исполнял. И тогда в мстительном Владимировом мозгу возникло коварное дело.

Он решил проучить богатыря своего и всех, кто по стопам Добрыниным в его княжество идти собрался. И объявил он по всему Киеву, что в честь чудесного спасения племянницы его Забавы, да возвращения воинов его с победой над Змеем проклятым, самая красивая и юная из девиц Киевских по жребию волхвов будет принесена в жертву любимому их богу Перуну.

Давненько не видел Киев человеческих жертв, хотя на других землях, говорят, они привычным делом были, но после воцарения Владимира хотел он показать себя добрым и заботливым князем и не объявлял о жертвах. Но ведь когда-нибудь надо и богов своих прекрасными славянскими девами порадовать. Вот случай подходящий выпал. И в тот же миг бросились слуги верные приказ княжеский исполнять. И всех самых красивых девиц к волхвам привели и потребовали от них суда быстрого, но справедливого.

Многие следили за тем, чтобы все было честно, и Богу досталась та девица, на которую пал жребий, а значит и сам Перун укажет.

Много волнений в те минуты было, многие девицы замертво падали перед тем, как судьба их решиться должна была. И только одна из дюжины красавиц должна была пред алтарем Перуна, перед волхвом старейшим, который и принесет, по приказу юного князя жертву грозному воинственному богу.

№№№№№№

Перун, уже знавший о решении Владимира, нахмурился.

– И чего ты сердишься, – развел руками бес, – тебе князь ищет лучшую из девиц, а ты, кажется и этим недоволен.

– Да. Недоволен, – капризно говорил он, – моим именем он богатыря своего наказать да испытать желает, а жертвы мне такие не нужны.

– Ну, коли ты так считаешь, отмени это все, многие девицы и родители их благодарны, будут и неведомо как, и уж потом столько жертв принесут.

– Я не сделаю этого, – взорвался Перун, – для Добрыни это хорошим уроком будет. Пусть он хоть немного узрит, каков его великолепный князь, а ради которого он и жизнью рисковал, и молиться готов был.

Наверное, Громовержцу и на самом деле виднее было. Бес пока еще не очень понимал, в чем там дело, но возражать не стал. Когда сам бог задумал что-то, возникать не стоит, все плачевно может завершиться. А он не собирался бунтовать против бога, он на примере демонов учиться собирался, а не на своей шкуре.

Жребий был брошен, и жертва намечена. Для всех гостей княжеских это должно было стать неожиданностью, и князю еще хотелось узнать, как же к этому относиться каждый из его гостей. Да и еще одного зайца убить – самому Громовержцу приятное сделать, но он даже не удивился тому, что Бог у него на последнем месте оказался, и не особенно– то он пекся о том, кому такую жертву принести хотел. Ничто не насторожило в тот миг поглощенного сразу тысячью делами юнца.

Гости собирались на пир. Многие из них должны были поблагодарить Добрыню, за то, что он вернул им родичей, с которыми они уже не чаяли увидеться. Многим хотелось посмотреть на то, как оба они, и Добрыня, и Дунай встретятся с новым богатырем, уже без них прибывшем Ильей из Мурома. О нем только и говорили тут в последнее время: о силе его невиданной, о чудесном исцелении.

Богатырь этот значительно старше Добрыни был, хотя служба его только начиналась при князе. Всем интересно было, но мало кто из героев мог предположить, что кроме мелких неожиданностей и любопытных минут, и большая их ждет, и очень важная их ждала история.

№№№№№

Все расселись по местам своим. Забава появилась в новом одеянии – красивая и торжествующая, будто она не из логова Змиева пожаловала, а на небесах, среди богов побывала. Все смотрели на то, как появится Илья. Одновременно повернули к нему головы Дунай и Добрыня – один – насмешливо, другой – с нескрываемым интересом. Но никто предугадать не мог того, что случится в следующую минуту. А в тот же миг и появился волхв. И Владимир, раздраженный тем, что на других, а не на него внимание обратили, решил восстановить справедливость, и объявил о главном деле нынешнего дня.

Поднялся великий князь, и вольно или невольно все взоры к нему обращены были. И молвил он такое слово:

– Собрались мы нынче для того, чтобы поблагодарить доблестных воинов наших Добрыню и Дуная, за то, что помогли они нам уничтожить Змея проклятого. Нет больше угрозы тяжкой над головами нашими. Вернул он нам Забаву, мою любимую племянницу. А вместе с нею и многих русичей, в разное время в полон угнанных, по своей ли вине или по неосторожности и случайности.. Ничего не вышло бы у богатырей наших, коли боги не помогали бы им и не были бы благосклонны. И должны мы благодарность главному нашему Богу – Перуну, жертву принести.

Странный ропот прошел среди гостей княжеских. Ничего особенно не было в том, что жертву Перуну собрался приносить князь. Но что-то подсказывало многим из них, что на этот раз не животина какая– то будет – уж слишком загадочный был вид у князя. После ропота воцарилось молчание в гридне. И Владимир молчал еще несколько мгновений, наслаждаясь тем вниманием, которое царило вокруг.

Добрыня, смотревший на Илью, не сразу понял, о чем речь ведет великий князь. Он пытался понять, что же ему нравится в новом воине, а что странно раздражает. А когда все вокруг замолчали, он оторвался от своих размышлений и решил все-таки посмотреть, что там происходит и чем их внимание занято. И заметил он тревогу в глазах Дуная. Торжество в княжеских очах и любопытство прочих увидел он, и это показалось ему странным. Загадка разрешилась сама собой – девицу ввели в гридню высокую и стройную. Она была поразительно красива и чем– то похожа на Маринку. Это– то и заставило сердце его гневом наполниться.

Добрыня удивился, когда весь зал выдохнул одновременно, и печальный этот выдох десятков людей странной болью в его душе отразился. Он удивился и тому, что в те самые минуты на него князь смотрел пристально, словно бы от него что-то зависело, или он чем-то виноват был.

– На нее указал Перун наш, и она будет в жертву принесена.

И в тот миг странные огоньки мелькнули в глазах князя. Не выдержал этого взгляда Добрыня и отвел глаза. Но не слова на речь княжескую не ответил он. Молчали и все вокруг, кто от страха, кто от жалости, кто поражен был самоволием Владимировым.

Вряд ли кто-то смог бы роптать против того, чтобы Перуну жертва была принесена. Но то, что такую красивую юную девицу на глазах у них зарезать, как ягненка должны, не многие могли спокойно перенести это. Дунай рванулся что-то сказать, именно на него устремила она синие прекрасные очи свои, в которых скрыта была мольба. Но как только суровый взор княжий заметил он, так и не проронил ни слова, потупив глаза и сжав кулаки.

№№№№№

Перун с бесом с высоты положения своего за всем следил. Бес не мог не заметить, что Громовержец пришел в ярость. Явно было, что происходящее ему каждую минуту все меньше нравилось:

– Герои, ни у одного из-за бедной девицы сердце не дрогнуло, будут пить, жрать и смотреть, не прикончат ли ее у них на глазах.

– Постой, не тебе ли эта жертва предназначена? – спросил бес сердито.

– Да зачем мне мертвечина нужна, разве не украл бы я любую, какая мне не приглянется. Сам к ней спустился бы туда, когда мне этого захочется. Нет, не для меня, а для себя они эту игру затеяли, да моим именем прикрываются, – произнес он раздраженно.

И бес впервые задумался о том, что прав был Перун по-своему. Хотя и было все это с именем Бога связанно, но совсем о другом кричали они, и о другом мыслили, только любое зло оправдано было именем Перуновым.

Перун все еще внимательно туда смотрел и ждал, но чего же мог он ждать в те минуты?

№№№№

Добрыня молчал, его меньше всех за столом волновало то, что произойти должно было.

Князь пошевелился, подавая знак, и волхв приблизился к девице в тот миг, когда странное замешательство за словами произошло. Сначала они даже понять не могли с чем это связанно. Потом все с удивлением заметили, что с места своего поднялся Илья. Суров был вид нового воина, заговорил он громко:

– Княже, негоже так проступать в радостный такой момент. Не нужна Перуну жертва твоя, не губи девицу.

Владимир пришел в ярость, которую давно они не наблюдали воины его. И заревел он во всю мощь:

– А кто ты такой, чтобы решить, нужна или не нужна жертва? – спросил он.

– Пусть меня молнией поразит на этом же месте, если окажется, что я не прав, – грозно говорил он, и выпрямился во весь свой рост.

Но прошло несколько минут в полном молчании, ничего с дерзким воином не произошло, и снова заговорил он тогда увереннее:

– Я не знаю, почему молчит Добрыня, ведь ради него это все делается, я не слышал, что он жестоким прослыл. Но Перун со мной согласен, – не нужна ему девица.

Никто, даже сам князь не нашелся, что ему на это ответить. Замешательство было долгим. Владимир не знал, что делать ему. Добрыня по– прежнему молчал, будто его это не касалось. А ведь всем становилось ясно, скажи он хоть слово, и все было бы иначе.

Что-то должно было произойти. Это было ясно всем. На многих лицах возникла паника. И все было страшно напряженно. Ничто не могло разрядить страшной этой обстановки.

Молнии Перуна не было, никакого не было знака. И весь мир погряз в несчастиях и бедах.

Владимир очнулся и жестом приказал Волхву удалиться. Он размышлял о том, что жертва была излишня. Раз Илья вызвал на себя гнев божий и доказал им всем, что Перуну жертва не нужна, то все по-другому оборачивается. Он не собирался себя противником Громовержца выставлять. Пора было начинать пир. И князь, прикинувшись благодушным, поднял кубок.

– Ну что же, пусть по– твоему будет, Илья, И девица эта с тобой нынче ночь должна провести в благодарность за заступничество. Но видит Бог, что я хотел этого, а раз уж так вышло, то делать нечего больше.

На глазах у всех волхв развязал девице руки, и она поспешила удалиться из дворца. И Илья не спрашивал княжеского разрешения, и, слыша ропот за спиной, в след за нею направился. Во дворе, узрев, как, прижавшись к стене, разрыдалась девица, он обхватил ее плечи своими могучими ручищами и стоял молча.

– Перестань реветь, – повторил он, – ты меня всего своими слезами измочишь. Ничего ведь не случилось. Перун оставил тебя на земле грешной, и пусть так все оно и будет.

Они оба не видели, что в дверях гридни появился Добрыня. Он куда– то направлялся, но на миг остановился в полутьме и смотрел на этих двоих. Огромный мужик – богатырь и тоненькая девица – странное это было зрелище. Он и сам не знал, отчего сердился, на себя и на эту девицу, которая рыдала безутешно на груди Ильи. Ему показалось, что он потерялся в этом мире, и никак не может найтись.

– Матушка, – вдруг прошептал Добрыня, – скажи мне, что же такое случилось, и в чем я неправ оказался. Почему эта девица должна ненавидеть меня, и чем ее мог привлечь этот неотесанный мужик, почему мне одинаково плохо, и когда я добр с женщинами был, и когда я зол на весь белый свет, почему все так странно получается. И где же, правда скрыта, если я не приближаюсь к ней, а ухожу от нее все дальше, как бы не поступал, и что бы не делал.

Глава 2 Странный сон

Владимир проснулся среди ночи в холодном поту, он видел сне девицу, на которую он набросился. Стал он ей будто голову своими руками отрывать. И стоит Перун рядом, да безмолвно на него смотрит.

– Почему ты на меня так смотришь, ведь тебе я жертву приношу, – спрашивал его князь.

И ответил он ему:

– А не нужна мне твоя жертва, не стоит жертвами и моим именем поступки позорные оправдывать. Может, и испугаешь ты людей своих, не заслужить блаженства в Нави. По другим делам и помыслам другим судить я тебя стану.

И такой ужас князя в тот же миг охватил, что почувствовал он, как руки и ноги его похолодели, и стало ему печально и так тяжело, что только и спрашивал он сам себя:

– Неужели правда это, разве так оно на самом деле, или это бес измывается надо мной, видя, слыша помыслы мои.

№№№№№

Добрыне казалось, что в ту ночь странную он и вовсе не смыкал глаз. И все-таки было ему видение, будто девица та идет в белой одежде мимо него. Он говорил с ней о чем-то, спрашивал ее. Но она не видела и не слышала его, мимо проходила. Бежал он за ней, но догнать так и не мог.

– За что ты сердишься на меня, я не имею к этому отношения

– Почему ты не вступился за меня, – спрашивала она вдруг, повернув к нему свое прекрасное лицо

– Но ведь это воля княжья и Бога была, – растерянно произнес он.

– Не хитри хоть сам с собой, князь, ради тебя да мести тебе это устроил. А Богу, зачем тело мое мертвое, если он живое может получить, когда ему вздумается.

Долго стоял на перекрестке богатырь. И понимал он, что в один миг, в самом пустячном, казалось бы, поступке простой мужик необразованный, который петь не умеет и грамоты не понимает, значительно выше его оказался. Бесполезно спорить с этим. Проиграл он, хотя может быть и оправдаться можно, и никто не заметит этого. Но он сам забыть не сможет. И понял Добрыня, что любой ценой должен он что– то изменить в себе, в мире, но понять не мог, что же ему следует менять.

№№№№

Столкнувшись в коридоре палат с Дунаем, остановила его Забава. Но когда он, польщенный, подумал о том, что она о Добрыне, наконец– то позабыла и на него внимание обратила. В тот самый миг коварная княжна спросила его:

– Ты его лучше других знаешь. Скажи, у него и на самом деле сердца нет или он только хорошо владеть собою может.

Замолчал в ярости Дунай. И хорошо, что в полутьме она его лица видеть не могла, иначе он тоже стал бы негласным врагом великого князя. Но все-таки, взяв себя в руки, ответил он ей:

– Чужая душа потемки, я и сам о многом узнать хотел бы, но не говорит он об этом.

Ничего на это не ответила Забава, а пошла она прочь.

Изнылось сердце девичье. Любовь стала страшной пыткой. Она корила себя и ругала за то, что так много времени и сил уделяет тому, кто о существовании ее не помнят. А он гранитным оказался. И жила в душе ее жалость и желание согреть его нежностью, то ли она на самом деле в него влюбилась, как последняя дурочка. А ведь всего она добивалась. Еще в детстве с тревогой взирала матушка на это ее устремление, и осторожно говорила ей о том, что нельзя желать слишком многого и нельзя достигать желаемого любой ценой. На это отец сурово отвечал ей, что для его дочери не может быть невозможного. Так оно часто и было, и любил ее беззаветно, и баловал слишком. Но столкнувшись с невозможным, и все– таки, желая его иметь, в бесконечное горе погружалась его дочь любимая.

Но старому отважному воину недосуг было разбираться в таких душевных тонкостях. И совсем другими проблемами была голова его забита. Потому и оставалось она сейчас один на один со всеми своими горестями.

Так вот и жили они в те странные дни после ее возвращения. И впервые между великим князем и самым отважным воином его какая– то странная пропасть образовалась, словно бы понял он, что перед ним не бог, которому поклониться нужно, ни о чем не задумываясь, а человек с капризами его, да слабостями. И легко он рушить может то, что создавалось долго и упорно. Впрочем, пока это было у Добрыни, только предчувствие, еще ничем не подкрепленное.

Оно мелькнуло и погасло, и если бы не возникло еще чего-то похожего, то он и не вспомнил об этом никогда. Но как только упала первая капля сомнения, за ней должна была оборваться и вторая, и дальше. И превратились они в огромное озеро. Но до этого дня много еще чего-то случилось. И не сразу все это происходило. А путь перед ним лежал, и путь не близкий и тяжелый. И должен он был пройти его. И все испытания на этом пути одолеть.