Текст книги "Развитие личности и проблемы геронтопсихологии"

Именно в вопросе о происхождении представлений обнаружилось значительное расхождение между взглядами А. Валлона и Ж. Пиаже, который не отрицает роли подражания в формировании представлений, однако подражание он связывает с моторно-двигательной активностью ребенка относительно объекта, а А. Валлон – с постурально-тонической, считая, что приспособительная деятельность, направленная на достижение практического результата, не может породить представлений. Они, по его словам, должны быть продуктом особой имитирующей активности, цель которой – порождение модели объекта. Это и есть повторение объекта в позах ребенка, в перераспределении мышечного напряжения различных участков его тела. Один из историков психологии Тран-Тонг (Tran-Thong) [6], сопоставляя взгляды на происхождение представлений этих двух крупнейших психологов, приходит к справедливому, по нашему мнению, заключению, что они не исключают, а дополняют друг друга: в концепции Ж. Пиаже исследованию подвергнуто «оперативное» представление, а в теории А. Валлона – пластическое, изобразительное. Мысль о существовании разных по своему генезису и способу функционирования представлений предполагается продуктивной, но, разумеется, лишь дальнейшие исследования могут содержательно раскрыть различие разнообразных форм (и уровней) умственных образов. Для нас же в данном контексте важно подчеркнуть идею А. Валлона о том, что в «продуктах», результатах постурально-тонической активности человека – в его установках, в постурально-аффективной настройке – отображается предметный и социальный мир, и отображения эти оказываются наполненными желаниями, влечениями, эмоциями субъекта, т. е. предметность, в широком смысле слова, вписывается, врезается в природу человека, входит в способ функционирования всего его существа.

При исследовании эмоционально-тонической активности ребенка в новой – социальной системе связей А. Валлон выявляет те ее особые качества, которые она обретает в процессе общения ребенка со взрослым и другими детьми. В системах социальных взаимоотношений эта активность выступает как средство освоения и воспроизведения социального мира в индивидуальности ребенка и как способ воздействия на других для достижения желаемых результатов. Взгляды А. Валлона на эмоции как на средство воздействия индивида на других и посредством других уже неоднократно анализировались в нашей психологии. Поэтому скажем лишь несколько слов об этом аспекте учения А. Валлона.

Казалось бы, что генерализованная аффективно-тоническая реакция ребенка должна очень быстро смениться дифференцированными тоническими установками, столь необходимыми для организации эффективного его взаимодействия с предметным миром. Но в действительности первые формы тонической аффективности оказываются весьма стойкими. Происходит это потому, что, по мнению А. Валлона, эти реакции преобразуются в особую форму поведения, выступающую в качестве воздействия на социальное окружение ребенка. Однако постепенно и в этой области генерализованные реакции уступают место дифференцированным формам мимического общения ребенка со взрослым. А мимика, поясняет А. Валлон, есть также постуральная функция, функция аккомодации, адаптации, стоящая на службе потребностей в аффективных взаимоотношениях между людьми. У ребенка, утверждает А. Валлон, во втором полугодии путем подражания начинает формироваться чисто человеческая мимика. Продолжая развивать свои идеи относительно подражательного воспроизведения в пластике тела, а следовательно, и в мимике противостоящих объектов, А. Валлон рассматривает аффективно-тоническую активность лица ребенка, повторяющего мимику взрослого, как средство узнавания другого через себя и себя через другого. Понимание тонической активности как основы аффективной жизни получает развитие в положении А. Валлона о том, что именно через воссоздание в себе игрой мышечного тонуса той гаммы поз, которая отвечает эмоциональным состояниям взрослого, ребенок осваивает мир человеческих эмоций и грамматику невербального общения людей.

Осваиваемые, воспроизводимые в форме индивидуального существа ребенка, выработанные в обществе эмоциональные позы, установки – способы не только выражения, но и существования его желаний, влечений, потребностей – дробят недифференцированную, синкретическую аффективную жизнь ребенка. Индивид, пишет А. Валлон, учится у общества выражать свои желания и, следовательно, познает в них именно социализированный аспект. Следует, однако, добавить, что богатство аффективной жизни человека, палитра эмоционально-тонических состояний несравненно богаче социально маркируемой их части. В психологии все время происходят открытия новых, не имеющих наименования, переживаемых, но невербализуемых эмоциональных состояний, распознаваемых обществом лишь в результате их социальных последствий в усложняющихся общественных условиях.

Все виды деятельности человека и его «живое созерцание» вырастают, как из своего основания, из психотонической активности человека. А. Валлон называет эту активность аффективно-постуральной, или установочной активностью. При этом «позы», о которых он говорит, следовало бы скорее именовать «внутренними позами»: перераспределение мышечного тонуса всех систем организма служит способом существования отношений и намерений субъекта, часто не получающих выражения вовне и даже маскируемых внешними позами.

Заслуга А. Валлона заключается в постановке проблемы психотонической активности и в раскрытии того, как в ходе онтогенеза происходит дифференциация, дробление на множество граней различных установок, «поз» первоначально недифференцированного функционирования аффективно-тонических систем организма в результате предметной деятельности и общения с ближайшим социальным окружением развивающегося индивида.

Литература

1. Wallon H. Fondements metaphysics ou fondements dialectiques de la psychologie? – Laanouvelle critique, 1958, № 100.

2. Валлон А. Психическое развитие ребенка. М., 1967.

3. Malrieu Ph. Le problčme de la conscience dans la psychologie d’Henri Wallon. – La Pensee, 1950, № 30.

4. Wallon H. Les origines du caractěre chez l’enfant. Les préludes du sentiment de personnalité. Paris. 1949.

5. Stevick E. L. An Empirical Investigation of the Experience of Anger. In: Duquesne Studies in Phenomenological Psychology, v. 1, 1971.

6. Tran-Thong. Stades et concept de stade de développement de l’enfant dans la psycholoqie contamporaine. Paris, 1967.

Глава 7. Связь морального сознания с нравственным поведением человека (по материалам исследований Лоуренса Колберга и его школы)

В психологической науке изучение соотношения морального сознания и морального действия постоянно приводило к противоречивым результатам: во многих случаях оказывалось, что не только дети, но и взрослые, хорошо знающие нормы нравственности и уверенные в необходимости их соблюдать, попадая в нетривиальные обстоятельства, ведут себя не в соответствии с этими нормами и оправдывают аморальное поведение других людей. В то же время действия субъектов, воспринимавшиеся окружающими как нравственные, при ближайшем рассмотрении оказывались лишенными морального содержания.

Значительный вклад в решение данной проблемы внес Лоуренс Колберг (1927–1987): вместе со своими сотрудниками он создал стадиальную теорию нравственного развития. Заняться этим вопросом его побудил личностно значимый факт собственной биографии. В его жизни был период, когда он переживал кризис идентичности и старался определить свою позицию по отношению к нормам общества. Испытывая себя в разных занятиях, Лоуренс нанялся моряком на Торговый флот Великобритании. В это время началась вторая мировая война, и торговые корабли, выполняя и свои прямые обязанности, начали контрабандно перевозить из Европы в Палестину евреев. Подобный факт заставил Колберга задуматься над вопросами расхождения между нормами права и нормами морали, над иерархией человеческих ценностей. Этой проблеме он и посвятил свою интенсивную научную жизнь. Он выдвинул гипотезы о том, что мораль развивается на протяжении всей жизни человека, что ее развитие имеет стадиальный характер и что можно выработать метод, выявляющий критерии уровней морального сознания человека. Прежде всего он установил, что само по себе прекрасное знание норм морали и согласие с ними не являются индикатором высокой нравственности. Люди могут быть убеждены, что «красть – дурно», «говорить неправду – нехорошо», «взятое обязательство нужно выполнять» и т. п., но в определенных условиях они ведут себя в противовес осознаваемым моральным правилам.

Для исследования морального сознания Колберг создал девять дилемм, в содержании которых сталкивались нормы права и нормы морали, высшие и более низкие ценности человечества и т. д. Эти дилеммы даны в приложении к данной статье. Здесь мы кратко опишем лишь одну из самых распространенных дилемм – дилемму III. Она такова: перед персонажем – Хайнцем – возникла ситуация выбора: украсть у аптекаря лекарство, за которое фармацевт заломил неслыханную цену, но без которого жена Хайнца умерла бы, или не совершать противоправный поступок и обречь жену на смерть. Эту, как и другие дилеммы, Колберг предлагал для решения не только в США, но и во многих других, в том числе азиатских странах. Большинство участников эксперимента отвечало, что Хайнц должен украсть лекарство. Следовательно, казалось бы, они признавали, что значимость человеческой жизни значительно выше, нежели значимость собственности. Но оказалось, что столь прямой вывод отнюдь не всегда правомерен. Таиландские дети, например, были уверены, что Хайнц должен украсть лекарство, но при расспросах свой ответ мотивировали тем, что в противном случае Хайнцу придется потратить очень большую сумму на похороны жены. Некоторые из респондентов-американцев, утвердительно отвечая на вопрос дилеммы, изменяли свое мнение, если речь шла о чужом умирающем человеке. Следовательно, для них высшей ценностью была не жизнь человека, а именно жизнь близкого, любимого человека. Для того чтобы полностью выявить моральное содержание ответа и определить уровень (стадию) развития нравственности, Колберг дополнительно к дилеммам разработал три формы структурированного интервью (см. в Приложении).

Основной результат своих исследований Колберг получил путем длительного лонгитюдного исследования, проведенного в США [2]. Его выборка состояла из 60 человек мужского пола в возрасте от 10 до 40 и более лет. Дилеммы предлагались участникам эксперимента сначала в средней школе, затем в колледже, далее в ВУЗе и, наконец, в разные периоды работы по специальности. Более короткие лонгитюды Колберг и его сотрудники проводили во многих других странах, в разных городах в сельских местностях. Полученные данные показали, что с возрастом уровень морального развития растет. Но этот рост происходит отнюдь не автоматически. Операции морального мышления каждой стадии конструируются самим субъектом по тем же принципам, которые, как подчеркивал Пиаже, лежат в основе построения операционального интеллекта.

Разрабатывая вслед за Пиаже когнитивно-развивающую (cognitive-developmental) теорию, Колберг доказывает, что в своем сформировавшемся виде система нравственных «операций» обладает такими же свойствами обратимости и уравновешенности, которые свойственны логико-математическим и физическим суждениям (или операциям). Обратимость моральных «операций» достигается в результате развития у субъекта способности становиться на точку зрения других участников морального конфликта. Поэтому в психологическом плане справедливость определяется Колбергом (как и Пиаже) в виде структуры межличностных интеракций. По словам Колберга, его концепция требует, чтобы человек систематически принимал позицию каждого другого до тех пор, пока решение не возникнет как полностью справедливо сбалансированное [l, c. 308].

Анализируя рассуждения, обоснования, мотивацию высказываемых респондентами умозаключений, Колберг приходит к выводу, что они представляют собой не отдельные ответы на поставленные в дилеммах вопросы, а целостную базальную (underlying) психологическую организацию. В ее составе одни «операции» уже находятся в согласовании друг с другом, другие рассогласованы. Чем выше стадия развития, тем более согласованной становится моральная система личности. Выделяя основные характеристики (функции) системы нравственности в соответствии со своим принципом когнитивизма, ведущей функцией морального суждения Колберг считает рациональность или познавательную оценку ситуации. Это дескриптивная особенность суждения. Следующая особенность – предписательная, нацеливающая на выполнение определенных действий. При внутренне согласованной системе потенциал предписательности растет.

В своем целостном виде стадиальная система морального развития выглядит следующим образом.

Уровень I. Доконвенциональная мораль

Стадия 1. Дети считают моральные нормы неизменными установлениями или правилами, созданными авторитетами. Предписаниям нужно подчиняться, так как неповиновение влечёт за собой наказание, а за соблюдением правил следуют одобрение, похвала. Если ребенок уверен, что является объектом внимания воспитателя, то «нравственное» действие будет выполнено. Без свидетелей же малыш легко нарушает нормы поведения.

Стадия 2. Дети ориентируются на реальные последствия поступков, независимо от того, намеренно или ненамеренно совершено действие. За неумышленно нанесенный большой ущерб должно следовать наказание. Сам малыш при этом переживает сильное чувство вины.

Согласно когнитивному подходу, на этих двух доконвенциональных стадиях еще не сформировалась обратимость моральных «операций». Дети не могут принять на себя роль другого; встать на его точку зрения. Реципрокность здесь выступает в форме взаимного обмена одобрениями или упреками.

Уровень II. Конвенциональная мораль

Стадия 3. Индивиды ориентируются на поддержание хороших межличностных отношений. Они учитывают^: мотивы своих поступков. Неумышленные поступки или действия, совершенные из добрых побуждений, но вызвавшие дурные последствия, не осуждаются. Однако на этой стадии еще не выработалось отношение к целостной общественной системе и к ее нормам, касающимся всех сфер социальной жизни человека. Поскольку у представителей этой стадии еще не сформировалась целостная иерархическая система ценностей, они не знают, как обращаться с нормами, которые могут служить основанием для неальтруистических мотивов, подобных тем, которыми руководствовался аптекарь (дилемма III), заботясь лишь о своей собственности.

Стадия 4. Человек начинает оценивать поступки и убеждения людей с тех позиций, которые господствуют в его обществе. Люди поддерживают систему, позволяющую обществу хорошо функционировать, избегать хаоса. Основным мотивом поведения выступает, следовательно, осознанное стремление повиноваться общественным законам и поддерживать социальный порядок. Сама общественная система рассматривается как более приоритетная, чем права ее индивидуальных членов.

Уровень III. Постконвенциональная мораль

Стадия 5. На этой стадии находится большинство людей, достигших моральной зрелости. Обобщая особенности пятой и шестой стадий, Колберг считает основной их характеристикой оперирование универсальными принципами справедливости. Основной вопрос, на который ищут ответ представители этих стадий: какова моральная валидность данной социальной системы? Может ли эта система воздать по-максимуму каждому человеку, обеспечить его физическую жизнь, равенство в распределении благ, свободу, возможность принимать самостоятельные решения, предоставить свободу слова, собраний и действий [6, с. 573]. Приоритетными выступают индивидуальные права, которые общество должно максимально поддерживать. Члены социума критически рассматривают свое общество и высказывают убеждение в необходимости изменить несправедливые законы. Жизнь человека считается наивысшей ценностью. С позиций этого положения решаются все моральные дилеммы.

На шестой стадии общество рассматривается в системе всего человечества. Каждое общество должно быть открыто всем наивысшим достижениям различных социальных систем, прежде всего в сфере нравственности. Поскольку эмпирический материал показал, что лишь немногие люди руководствуются универсальными принципами справедливости и уважения к человеку, Колберг вынес эту стадию за скобки своей схемы как «теоретическую». Однако исследования ряда психологов, выполненные в русле теории Колберга и Маслоу, обнаружили, что субъекты в определенные периоды своей жизни могут подниматься на высоту этой стадии. Такой феномен часто наблюдается на этапе жизни, названном Эриксоном периодом генеративности. В это время люди выходят за пределы своей жизни и заняты проблемами совершенствования, обновления, развития как своего общества, так и всего человечества. Под влиянием определенных ситуаций на шестую стадию по временам поднимаются и представители пятой стадии, выступая с позиций универсального принципа справедливости. Люди, стоящие на шестой стадии, не только поддержали бы проявления гражданского неповиновения, в случае несправедливых акций, но и сами приняли бы в них участие.

Выдвинутая Колбергом концепция вызвала критику со стороны ряда психологов. Большинство критических замечаний можно объединить в две группы. Первая группа обвиняла его теорию в «бескровности», в абсолютизации когнитивного подхода. Вторая группа указывала на брешь, которая существует между моральным сознанием и моральным действием. Эти замечания побудили Колберга вплотную заняться проблемой перехода от сознания к поведению, вопросами согласования нравственного сознания и поведения, характеристиками морального действия. В своем лонгитюдном исследовании морального сознания Колберг уже встречался со случаями, когда молодые люди, находившиеся на границе между 4-й и 5-й стадиями (на основании решения дилемм), вели себя и в своей реальной жизни в соответствии с уровнем развития своего сознания. Так, в протоколах Колберга содержится описание рассуждения одного молодого человека (случай № 23), который рассказал, что у его отца были все пороки, свойственные американскому обществу: милитаристский энтузиазм, реакционная идеология, преклонение перед бизнесом и расистские позиции. Уже в колледже, продолжает респондент, мы стали сомневаться во всех этих установках. Но тогда отец стал воспринимать его как «нехорошего хиппи» и, возмущенный, буквально выбросил сына из дома. Когда началась война во Вьетнаме, этот студент был уже выпускником одного из американских университетов в качестве специалиста в области политических наук. Он решительно отказался служить в армии и готов был отправиться в тюрьму за отказ воевать во Вьетнаме. Решая III дилемму, он высказал убеждение в том, что Хайнц поступил совершенно правильно, украв лекарство, а фармацевта он расценил как типичного представителя капиталистического общества. Однако молодой человек не смог определить универсальные принципы нравственности (безусловная ценность любой человеческой жизни, приоритет индивидуальных прав, свобода человека, которая не затрагивает достоинств и прав других людей).

Сходными были и установки респондента № 14. Во время интервью в колледже он заявил, что не хочет участвовать во вьетнамской войне, поскольку не понимает ее смысла. Если бы это была вторая мировая война, то, по его словам, никаких вопросов не было бы. Опрошенный уже в 24 года, молодой человек рассказал, что ему все же пришлось послужить в Морском корпусе, но он занимался только штабной работой и, по его словам, не причинил вреда ни одной человеческой жизни. По мнению Колберга, эти два молодых человека все-таки поднялись на уровень моральной зрелости – и в сознании, и в поведении. Отметив эти факты, Колберг начал исследовать условия, способствующие формированию моральных действий. Анализируя протоколы, он пришел к выводу, что важнейшим таким условием является самостоятельная работа, предполагающая принятие на себя ответственности за дело и выработку определенного решения. Из многих документов Колберга мы выбрали протоколы двух врачей (№ 17 и № 44).

В 1969 г. оба они завершили курс обучения на медицинском факультете. В лонгитюде им предложили решить дилемму об эвтаназии женщины, которой в страшных мучениях предстояло умереть в самый короткий срок. Небольшое превышение дозы морфия могло бы положить конец ее страданиям. Первый врач (№ 17) ответил, что в таких условиях только Бог может принять решение, а № 44 сослался на клятву Гиппократа.

В 1976 г. оба врача, проработав уже несколько лет, уверенно заявили о том, что только сама страдающая пациентка имеет право принять окончательное решение о своей судьбе, которое могло бы стать руководством к действию. Поднявшись, таким образом, на стадию 5, они были убеждены, что закон, запрещающий врачам эвтаназию, ошибочен и должен быть отменен, хотя и признали, что реализация его на практике очень трудна. Выводы Колберга о том, что именно принятие субъектом на себя моральной ответственности ведет к моральной зрелости, подтверждается многими данными. Но оказалось, что принятие ответственности еще недостаточное условие перехода морального сознания в моральное действие и не всякая деятельность человека, его профессия обеспечивают достижение моральной зрелости. Как уже упоминалось, в американском лонгитюде Колберга участвовало 60 человек. Из них 5 % достигли пятой стадии в 25 лет, 5 % поднялись на эту стадию в 28 лет, а 3 % достигли ее лишь в 32 года. Оставшихся респондентов интервьюировали в 40 лет, и только один из них был отнесен к 5-й стадии. Все упомянутые выше 13 % субъектов были дипломированными специалистами – докторами наук в области бизнеса, медицины и права. Анализируя полученные данные, Колберг приходит к выводу, что не само по себе высшее образование и даже не предполагаемая работой ответственность (система обязательств) ведет к достижению нравственной зрелости. Главным фактором выступает моральное содержание работы: насколько она делает необходимым принятие моральной ответственности за поведение свое и других. При этом не всякая работа открывает возможности дальнейшего морального развития. Так, в отличие от врачей, респондент-юрист лишь за пределами 40 лет обнаружил тип мышления, характерный для пятой стадии. Иногда только значительное накопление опыта моральной ответственности ведет к достижению моральной зрелости. А бизнесмен (случай № 37) лишь в сорокалетнем возрасте сообщил, что в этот относительно поздний период жизни большой опыт моральной ответственности за других людей породил у него чувство беспокойства по поводу рассогласования его комфортной жизни в бизнесе и переживаемой ответственности за мир, в котором господствуют страдания и несправедливость. В определенных условиях это чувство рассогласования вносит свой вклад в решимость человека включиться в движение за переустройство несправедливого общества. Так постепенно в школе Кольбера началось изучение этапов перехода нравственного сознания в моральное поведение и структуры нравственного действия.

В психологии существуют две крупные концепции связи морального сознания (суждения) с моральным действием. Согласно первой, критериями морального действия следует считать его позитивные последствия для благополучия общества, других людей и самого деятеля. Колберг совершенно справедливо считает полностью несостоятельной такую точку зрения. Он рассказывает, как его однажды пригласили прокомментировать по телевидению поступок одного жителя деревни. Этот крепкий и сильный мужчина, увидев пылающий дом, из которого доносились крики, не колеблясь, бросился в огонь и вынес из дома задыхающуюся и полуобожженную жертву. На вопрос, почему он это сделал, смельчак ответил, что в деревне он слывет героем, от него всегда ждут таких поступков, а потом хвалят и поздравляют. В своем комментарии Колберг сказал, что поступок этот не относится к числу моральных. Его мотивом было не уважение к ценности человеческой жизни, а желание одобрения, похвал окружающих, стремление подтвердить их ожидания. С позиций стадиальной концепции морального развития этот герой находился на стадии доконвенциональной морали. Направленность его личности можно было бы определить как эгоцентрическую.

Вторая концепция исходит из постулата о том, что в основе морального поступка всегда находится моральное суждение, но и в этом случае требуется определить, действительно ли истинно моральным является суждение, представляет ли оно собой моральное убеждение или лишь кажется таковым (вспомним ответы таиландских детей). При этом эмпирический материал показывает, что и само по себе моральное суждение является необходимым, но отнюдь не достаточным условием осуществления морального действия. Существует много обстоятельств, препятствующих переходу убеждения в моральное действие. Этот переход во многом зависит от личностных качеств человека, степени их развития, от его чувств и эмоций. По существу модус действия означает переход не только сознания, но и личности в целом в новую плоскость жизни, требующей всей полноты ее функционирования. В этом контексте целесообразно привести ответы Колберга на критику, как называл их психолог, «эмотивистов», осуждавших его школу за «бескровность». Колберг разъясняет, что когнитивизм отнюдь не предполагает отрицания аффектов как интегрального эмоционального компонента суждений людей о справедливости, о морали. Когнитивисты, разрабатывающие проблемы морали, в своих протоколах всегда выделяют высказывания о чувстве уважения к людям, о важности заботливого отношения друг к другу, об ответственности друг за друга, о любви и дружбе. Признавая важную роль аффектов, представители когнитивного подхода вместе с тем утверждают, что чувства всегда опосредствуются или структурируются определенными когнитивными процессами (принятие роли другого, постановка себя на его место). Структурированные аффекты проявляются как симпатия к моральной жертве, как возмущение моральным эксплуататором, как эмпатия к окружающим. И эти чувства вносят свой вклад в движение от сознания к действию.

В таком более широком личностном масштабе Колберг и его сотрудники разрабатывают оригинальное учение о многоступенчатом переходе от моральных принципов к нравственным действиям, об условиях, способствующих и препятствующих этому переходу. Прежде всего Колберг выделяет два частных суждения, порождаемых универсальными нравственными принципами и подготавливающими движение сознания к поведению. Первое – суждение деонтического выбора, которое касается определения того, что должно быть сделано, и какое действие является правильным с точки зрения категорического императива Канта. Второе суждение касается принятия на себя ответственности за предстоящее действие, за его последствия. Если субъект, обязавшийся перед собой совершить действие, не выполнит его, он нарушит закон взаимосогласованности своей системы моральных операций, что вызовет у него чувство дискомфорта. А. Блэзи (A. Blasi), разделяющий концепцию Колберга, пишет: «Переход от суждения ответственности к действию поддерживается тенденцией к самосогласованности» [1, с. 35]. Человек чувствует себя обязанным подтвердить свой деонтический выбор, выполнить должное. И все-таки есть ряд обстоятельств, которые в зависимости от стадии морального развития препятствуют осуществлению справедливого поступка. Их содержание раскрывается в ряде экспериментов. Так, в опытах С. Макнейми [7] изучалось поведение подростков в следующей ситуации. Среди испытуемых – учащихся средней школы – «оказывался» юноша, который «превысил» дозу обычно принимаемых им наркотиков. Молодому человеку стало плохо. Он сообщил об этом экспериментатору, которая ответила, что она, к сожалению, не терапевт, и надеется увидеть его в другой раз. Участники эксперимента, которые находились на 2-й, 3-й и 4-й стадиях морального развития не вмешивались в возникшую ситуацию, хотя некоторые из них считали, что юноше следовало бы помочь. Кто-то из них даже пытался дать ему советы. Лишь 20 % респондентов старались практически помочь «страдальцу». Все они находились на пятой стадии морального развития. Расспрашивая ребят о причинах их поведения, Макнейми обнаружил, что у людей на каждой стадии существуют не только специфические моральные обязательства действовать, но и характерные оправдания собственного бездействия. Так, представители 2-й стадии считали, что оказание помощи – совсем не их дело. Ребята, отнесенные к 3-й стадии, боялись неодобрения экспериментатора. Самыми значимыми в теоретическом плане оказались ответы представителей 4-й стадии. По их мнению, согласившись принять участие в опытах, они приняли на себя определенные обязательства перед экспериментатором – авторитетной фигурой в этой ситуации [7]. Такие обязательства, противоречащие обязательствам, вытекающим из убеждений в высшей ценности человеческой жизни, здоровья человека, комфортного его состояния, Кольбер назвал квази-обязательствами. Наличие подобных психических новообразований было обнаружено и при повторении опытов С. Милгрэма. Все участники опытов, продолжавшие наносить болезненные удары током «жертве», хотя и сочувствовали ей, но не прекращали своих аморальных действий, руководствуясь квазиобязательствами перед экспериментатором [8]. По мнению Колберга, в хорошо известных опытах Аша также действовал механизм квази-обязательств, направленных на поддержание групповых норм. Колберг считает феномен квази-обязательств характерным для представителей 3-й стадии морального развития. Эти субъекты еще не достигли уровня постконвенциональной морали и не способны действовать как автономные, свободные люди, руководствующиеся высшими ценностями – уважением к жизни человека и его достоинству. Данное положение убедительно подтверждается анализом поведения людей в полевых условиях. Колберг сообщает о содержании передававшегося по телевидению 24 ноября 1969 г. интервью с некоторыми солдатами, которые но приказу лейтенанта Келли расстреливали мирных жителей вьетнамской деревушки My Lai. Для определения уровня морального развития солдат им предлагалось решить гипотетические дилеммы. Один из солдат, участвовавших в расстреле, сказал, что стрелял из-за боязни наказания за невыполнение приказа командира. По данным структурированного интервью, этот солдат находится на стадии 2/3 нравственного развития. Лейтенант Келли считал, что действовал так, как его инструктировали. Об уровне его нравственного развития не сообщается. Зато приводятся рассуждения Майкла Бернхардта – единственного солдата из группы Келли, который решительно отказался стрелять в мирных жителей. По его словам, жизнь каждого человека обладает равной значимостью, независимо от того, к какой социальной категории он относится. Ответы этого солдата на дилемму Хайнца соответствовали критериям пятой стадии: ценность жизни, безусловно, выше ценности собственности, и этим принципом должен был бы руководствоваться аптекарь.