Текст книги "Развитие личности и проблемы геронтопсихологии"

Этот эпизод показывает, что реальная личность начинает выступать субъектом и своего внутреннего мира, и собственного поведения. Дистанцированию реальной от виртуальной личности предшествовало незабываемое, внезапно возникшее у мальчика переживание именно своего субъектного начала. Само Эго растущего человека стало объектом его осознавания. Юнг описывает, как в возрасте 11-ти лет, направляясь в Базельскую школу, он вдруг ощутил, будто вышел из густого тумана и сразу понял, что стал самим собой. «Раньше я был, – пишет он, – но все происходило со мною. Ранее со мною что-то делалось, а теперь я стал хозяином своей воли» [12, с. 41]. Чем, как не важным этапом индивидуации является такая трансформация личности?

Следующий поворотный пункт своей жизни Юнг относит к семнадцатилетнему возрасту, определяемому им как время «революционных изменений в моем отношении к миру и жизни» [12, с. 75]. До этого периода юноша был застенчив, худ, бледен, слаб здоровьем. Однако в 17 лет у него появился «ненасытный аппетит во всех сферах жизни». Теперь юноша знал, чего он хочет, и упорно добивался своего. Он стал более общительным и приобрел новых друзей. Все глубже включаясь в социальную действительность, молодой человек приступил к выбору профессии. Но он не был еще озабочен распознаванием своего призвания и решил стать медиком просто на основе интерпретации одного из своих сновидений. Специализация в области психиатрии тоже была случайной; этот предмет его мало интересовал. Но один момент в учебной деятельности определил дальнейшую жизнь, судьбу Юнга. Речь идет о сильном переживании Юнга, вызванном одной фразой в учебнике по психиатрии: «Психиатрия – это учение о личности». Сердце Юнга сильно заколотилось, студент услышал зов своего предназначения. Не менее важным событием его внутренней жизни стал факт отождествления им себя со своей реальной личностью. Он определил ее как носительницу света. Виртуальная же личность Мудреца стала для него лишь «глубинным фоновым фактором». Все более укореняясь в своей социокультурной среде, Юнг завершил университетское образование, начал работать в психиатрической клинике как ассистент Э. Блейера и читать лекции по психиатрии в университете Цюриха, стал автором оригинальных книг. Он обзавелся семьей – обрел статус отца семейства. Таково благополучное завершение развития личности человека в первый период его жизни – на заключительном этапе ранней взрослости. Молодой человек укоренился в своем мире. Но психологические основания этого укоренения, строящиеся на экстравертированной установке, очень своеобразны. Это своеобразие особо четко проявляется в типе связи или взаимопереплетения личности с миром. Упрочившийся в социальном окружении человек размещает, так сказать, свою психическую энергию во «внешнем» – в вещах, в людях, в их взаимоотношениях, в природе. Он проецирует на них свои желания, стремления, чувства. По выражению Д. Шпира, человек своим психическим бытием как бы изливается на мир [10]. Индивид уверен, что одни предметы или люди обладают непонятной ему притягательной силой, а другие переживаются как отталкивающие. Конечно, для успешного функционирования в мире у молодого человека к концу первого периода развития должно сформироваться сильное Эго, способное противостоять нежелательным для него давлениям, сопротивляться им, добиваться своих целей, противостоять искушениям. Развивая в этих взаимодействиях с миром свое субъектное начало, человек на этой стадии индивидуации еще плохо осознает, что это он сам придает значение «давления» определенному воздействию, что именно благодаря ему самому в другом человеке обнаруживаются привлекательные свойства. Личность при этом расширяется, но сам человек не отдает себе отчета в своем психологическом «расширении». Индивид ощущает лишь, что мир начинает выступать для него неожиданными, новыми гранями, порождающими у него нередко неведомые ранее чувства. Свои усилия в этот период субъект направляет на укрепление уже установленных им отношений с окружающей, прежде всего социальной действительностью, со значимыми для него людьми, на утверждение своих позиций в профессиональной сфере, на реализацию жизненных планов. Этим путем шел и Юнг. Он уделял время своей семье, но основанием жизни для него было то, что можно назвать «профессиональным призванием», а им переживалось как духовная миссия. Взаимоотношениям с людьми, причастными к ней, он придавал огромное значение. Не удивительно, что молодой ученый увлекся психоанализом. Он стал общаться с Фрейдом, который возлагал на него большие надежды и очень хотел, чтобы Юнг – ариец – стал возглавлять Психоаналитическое общество. Личность Юнга расширилась. Он укоренился в окружающем мире. И вот на фоне столь благополучного завершения первой половины жизни Юнг вступил в период жесточайшего личностного кризиса.

Период кризиса середины жизни

В современной психологии проблема «кризиса середины жизни» постоянно привлекает внимание исследователей. Важным стимулом для ее постановки послужило осмысливание учеными дневниковых записей Л. Н. Толстого. Одним из первых глубокий анализ этих дневников предпринял У. Джеймс [1]. На основе изучения жизни выдающихся исторических фигур, а также людей из своего окружения, он выделил два типа личностей – людей Однажды и Дважды рожденных. У «дважды рожденных» в определенный период жизни происходит болезненная трансформация личности, влекущая пересмотр ими своих ценностей, мировоззрения, жизненных планов. У «однажды рожденных» изменения личности не носят столь бурного характера, но случается и так, что постепенные изменения, накапливаясь в течение жизни, в конце концов ведут к разрушению прежнего психологического склада личности, и она становится неузнаваемой. Так, в «Исповеди» Жан-Жака Руссо, охватывающей весь жизненный путь великого французского мыслителя, автор предстает в первые периоды своей жизни как общительный, веселый, оптимистичный человек, в котором постепенно возникают и усиливаются черты брюзгливости, недовольства всем окружающим, нетерпимости, отчужденности, замкнутости, пессимизма [8]. Некоторые современные психологи, проводившие лонгитюдные исследования с использованием психобиографического метода, не обнаружили у большинства участников лонгитюдов кризиса середины жизни. У других критические моменты жизни были неоспоримо приурочены к социально-историческим катаклизмам, негативным общественным событиям. В Германии такими событиями оказались первая и вторая мировая войны, приход к власти нацистов, экономическая депрессия [17]. Кризис, который пережил Юнг, интересен тем, что он позволяет выявить внутренние и внешние условия, породившие его, а также показать, как удалось ему преодолеть его, и какое место этот кризис занял в дальнейшей жизни ученого. Сам Юнг ведущую роль в возникновении кризиса отводит «внутреннему». По его мнению, направленность Эго на внешний мир, на адаптацию к нему личности, привела к определенному ослаблению контроля над личным бессознательным, препятствующим проникновению реликтового бессознательного в область сознания. Усилилась и возможность проникновения результатов эктопсихических процессов (функций сознания) в коллективное бессознательное. У Юнга в результате высочайшего развития интуиции в 1912 г. появилось острое предчувствие какой-то страшной катастрофы, и эти тягостные переживания вызвали взрыв аффектов, связанных с массой кошмарных образов. В результате произошло, как выражается Юнг, вторжение архаического содержания в сознание[9]9
  Впервые феномен «вторжение» бессознательного в сознание описал У. Джеймс, изучавший психологические условия «обращения» человека, обретения им веры в Бога. Пользуясь феноменологическим методом, анализируя и обобщая рассказы своих многочисленных собеседников о переживаниях, предваряющих «озарение», Джеймс установил, что этому критическому моменту предшествовал длительный период мучительных усилий людей снискать божью благодать путем исступленных молитв, бессонных ночей, истязания плоти. И как раз в тот момент, когда человек впадал в состояние полной прострации, почти терял сознание, и происходило его преображение: он чувствовал в себе присутствие Бога. Это явление Джеймс объясняет вторжением бессознательного в неспособное уже сопротивляться сознание. Обращает на себя внимание прямо противоположное понимание бессознательного Джеймсом и Юнгом. По Джеймсу люди объективируют свое бессознательное как благодать, радость, надежду, опору, исходящие от божества. Для Юнга же бессознательное – «кипящий котел страстей», источник кошмарных снов и жутких видений. Оба психолога опираются на несомненность переживаний.


[Закрыть]. Ум Юнга буквально разрывался от страшных видений и снов. Он видел реки крови, трупы, подвалы, наполненные чудовищами. И это нашествие продолжалось два года. Ученому пришлось оставить работу. Он уединился в своей комнате и лишь немного занимался частной практикой. Почти все свое время он тратил на подробные записи осаждавших его видений и фантазий. Его усилия были направлены на их осмысливание, интерпретацию, концептуализацию. Усилия эти были мотивированы не только научными целями – Юнг видел в них средство взять под свой контроль необузданную силу бессознательного. Он опасался, как бы его не постигла судьба Ницше, который так и не сумел вырваться из такого же безумного мира. К началу первой мировой войны «вторжение» прекратилось.

В психологической литературе встречаются мнения, что окончание вторжения связано с превращением переживаемых кошмаров в ужасную явь войны. У нас, однако, есть основания полагать, что и возникновение, и исчезновение феномена вторжения было обусловлено в немалой степени превратностями социальной и научной жизни ученого. За год до своего кризиса Юнг на конференции психоаналитического общества прочитал три доклада, в которых сформулировал расхождение своих позиций с учением Фрейда[10]10
  З. Фрейд резко выступал против концепции коллективного бессознательного, которую Юнг считал главным своим достижением.


[Закрыть]. После этого произошел полный разрыв отношений между Юнгом и Фрейдом. Юнг очень тяжело переживал этот разрыв. Он пишет, что пришел в полное смятение и чувствовал себя подвешенным в воздухе. Он не знал, что предпринять. Его концепция была лишь намечена. Возникали догадки о существовании в глубине («подвале») психической субстанции коллективного бессознательного, вбирающего в себя весь опыт становления человечества. Были высказаны предположения о праформах, дифференцирующих содержание хаотического бессознательного. Но для создания завершенной концепции строения душевной жизни нужно было целиком погрузиться в мир сновидений, фантазий, видений. И Юнг вторгся в этот незнакомый мир, хотя сам был убежден, что это бессознательное захлестнуло его сознание. Прежняя экстравертированная установка ученого сменилась интровертированной.

Через два года Юнг вышел из своего «заточения», выработал представление об организации психической целостности личности, о Самости как интеграле Эго, сознания, личного и коллективного бессознательного. После мучительного, но успешного путешествия по своему «внутреннему» Юнг, по его словам, ощутил острую потребность найти точку опоры вновь во внешнем, посюстороннем мире, и он обрел ее в своей семье и профессиональной деятельности. Интро-установка снова сменилась на экстра-установку. «Для меня, – пишет Юнг, – важнее всего было жить нормальной жизнью в реальном мире и таким образом обеспечить некоторый противовес этому странному и чуждому миру» [13, с. 194]. Ученый снова возобновил чтение лекций, начал путешествовать по разным странам. Самое же главное – результаты осознания своего «внутреннего» он стал объективировать в многочисленных трудах. Они, по его словам, представляют собой этапы его собственного духовного развития. Парадоксальным, но характерным образом при вступлении во вторую половину жизни экстравертированная его ориентация начала все больше сближаться с интровертированной. Их отношения стали синергичными. При этом интро-установка оказалась качественно отличной от непроизвольного «погружения» Юнга в «кипящий котел страстей» бессознательного. Оговоримся сразу, что в работах Юнга нам не удалось найти положений об уровнях развития интро– и экстраверсии. Но материалы, приводимые им, дают основания для вывода о преобразовании их в процессе развития личности.

В период освоения социальной действительности у Юнга сформировалось сильное Эго, со своими собственными, как выражается ученый, интересами, способными противостоять как идущим изнутри желаниям и стремлениям, так и требованиям, давлениям, конвенциям общества. Достижение социальных целей потребовало значительного преодоления фрагментации сознания. Активно взаимодействуя с социумом, Юнг вложил себя в собственную профессиональную деятельность, в семью, в межличностные отношения. Он укоренился во внешнем мире. Термин «укоренение» вошел в понятийную структуру его учения. И когда в сознание ученого вторглось бессознательное, Юнг смог дистанцироваться от архаического, сделать его объектом анализа и осмысливания. Стоит подчеркнуть значение приема интеллектуального совладания Юнгом с захлестнувшим его архаическим бессознательным. Пьер Жанэ, лечивший больных с душевными расстройствами, пишет о том, что некоторые из них сами находили подобный способ борьбы с приступами аффектов, смятения, тревоги и т. п. Они брались за работу, требующую интеллектуального напряжения, усилий по организации мысли и внимания. В результате больные овладевали хаосом своих эмоций. Что касается Юнга, то его поведение в период длительного вторжения архаического бессознательного в его сознание указывает на высокое развитие у него не только интуиции, но и мышления. В состоянии одержимости он не только тщательно записывал свои кошмары, сновидения и фантазии, но и анализировал, осмысливал их. В результате мучительной, но плодотворной встречи с неведомым внутренним миром Юнг концептуально расчленил, нашел принципы организации и интеграл этого хаотического, казалось бы, мира. Индивид стал субъектом, определившим свою Самость.

Вся вторая половина жизни Юнга была посвящена исследованию этапов открытия человеком Себя, отысканию собственной Самости, познанию закона своей неповторимой жизни, индивидуальности.

Заключение

Юнг скупо характеризует развитие личности в первую половину ее жизни. Он, скорее, побуждает к размышлению над вопросами, частичный ответ на которые дает при более обстоятельном анализе второго периода развития личности. Вместе с тем многие его исходные теоретические положения требуют истолкования и критического анализа. Основной его тезис о существовании в индивидуальной психике коллективного бессознательного, получивший широкое признание в мировой науке, может быть интерпретирован как конкретная разработка положения о том, что природа человека является продуктом истории. В коллективном бессознательном запечатлены самые общие и наиболее значимые условия становления и ранней истории человечества. Это утверждение не означает, что в памяти людей хранятся образы доисторического или отдаленного исторического прошлого. Юнг разъясняет, что основания архетипов подобны решеткам кристаллов. Под влиянием внешних воздействий они порождают диффузные психические образования. Можно предполагать, что растущий человек постепенно учится дифференцировать, придавать конкретно-историческую форму, символизировать вторгающееся в сознание архаическое содержание. Конечно, остается открытой проблема: как растущий человек самостоятельно учится справляться с влиянием архетипического.

Есть все основания поддержать положение Юнга о том, что рождающееся дитя уже в своей изначальности является человеком, в нем задана экзистенциальная способность стать личностью. Эту идею в отечественной психологии развивал А. М. Фонарев.

Говоря о врожденной основе человека, психологи выделяют задатки, имея в виду, как правило, предпосылки частных способностей. Юнг же эти, коренящиеся в природе человека, потенциальности исследует в координатах отношений человека и мира. Человек является в мир, обладая способностями достраивать, совершенствовать, устранять незавершенность мира. В первую половину жизни такой дар проявляется лишь в феномене «переливания», проецирования индивида в мир и в обогащении его своим особым личностным существованием. Полнее этот дар раскрывается во второй половине жизни. Юнг, однако, рассматривает мир глобально. Проблема совершенствования личностью других людей, «переливания» себя в них и «вбирания» в свою душевную жизнь их индивидуальностей не разработана Юнгом.

Подход Юнга к личности как субъекту своего поведения, внутренней жизни и судьбы строится на положении о ведущей роли самосознания в функционировании и развитии личности. Переживание растущим человеком появления у него новых субъектных новообразований, перечисляемых Юнгом, – таких, как ощущение себя «хозяином своей воли», субъектом, способным защитить собственное достоинство в столкновениях с другими людьми, отказ от воображаемой виртуальной личности, возложение ответственности за построение своей жизни на собственную реальную личность опирается на углубленную внутреннюю работу по самоосознаванию.

Юнг, однако, лишь констатирует этапы развития человека как субъекта своей душевной жизни, но в его учении не раскрывается детерминация такого развития. Заключается же она в растущей фактической самостоятельности индивида, в его поступках и действиях.

В рамках субъектной проблематики Юнг внес вклад в разработку вопроса о построении человеком Себя, своей личности, сознания и личного бессознательного. С. Л. Рубинштейн, решая эту же проблему социально-психологического построения человеком своей личности, ориентируется на телесно-духовную целостность личности и доказывает, что субъект относит к себе свое тело, внешний облик, способности, характер, темперамент, а также те чувства, с которыми срослась вся его жизнь, и ту мысль, которой он отдал все свои силы [7, с. 680]. Юнга же интересует лишь роль самосознания в построении некоторых частей личности. Осознание социальной желательности определенных свойств личности ведет к формированию Персоны (Маски), негативная самооценка тех или иных личностных особенностей порождает область Тени. Неосознаваемые констелляции личностных качеств, возникающие в аффектогенных, высоко значимых для человека ситуациях, образуют содержание Комплексов (Малых личностей). Как бы это ни казалось парадоксальным, нам не удалось найти у Юнга названия и локализации той области, в контурах которой функционируют осознаваемые, присвоенные человеком, обладающие определенной организацией личностные качества.

В заключение отметим еще одну методологическую позицию Юнга, пронизывающую все его работы. Человек, Субъект, Личность предстают в них как самодостаточные основание, условие, исток своего собственного развития. Ученый пишет о влиянии культуры на становление личности, о новых метафорах, создаваемых каждым поколением для своеобразного истолкования архетипов; о необходимости «укоренения» растущего человека в его социальном мире. Но ведь все общественные институты, гражданские установления, искусство, религия и т. д. могут воздействовать на развитие личности, лишь реализуясь в индивидуальных взаимоотношениях людей, в их непосредственном или опосредованном общении. Юнг, однако, абстрагируется от исследования влияния всех этих факторов. Его интересует, главным образом, динамика душевной жизни человека на протяжении всего его жизненного пути.

Литература

1. Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. М., Наука,1998.

2. Знаков В. В. Психология понимания правды. СПб.: Алетейя, 1999.

3. Лисина М. И. Общение, личность и психика ребенка. М.-Воронеж, 1997.

4. Маслоу А. Психология бытия. Рефл-бук. Ваклер, 1997.

5. Мухамедрахимов Р. Ж. Взаимодействие матери и младенцев группы риска // Вопросы психологии, 1998. № 2.

6. Петровский А. В. Индивид и его потребность быть личностью // Психология личности. Самара: Бахрах, 1999. Т. 2.

7. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М.: Минпросвещения РСФСР, 1946.

8. Руссо Ж.-Ж. Исповедь // Избранные соч. М.: 1964. Т. 3.

9. Самуэлс Э. Юнг и постъюнгианцы. М.: Че Ро. 1997.

10. Шпир Д. Психология Юнга // Юнг К. Г. Структура психики и процесс индивидуации. М.: Наука, 1996. Приложение 4.

11. Юнг К. Архетип и символ. М., Renaissance JV Ewo-S&D, 1991.

12. Юнг К. Дух и жизнь. М.: Практика, 1996.

13. Юнг К. Аналитическая психология. С.-Петербург: Ин-т личности ИЧП. Полантир, 1994.

14. Юнг К. Структура психики и процесс индивидуации. М.: Наука, 1996.

15. Якоби И. Психологическое учение Карла Густава Юнга // Юнг К. Г. Дух и жизнь. М.: Практика, 1996.

16. Thomae H. Das Individuum und Seine Welt. 3., erweiterte und verbesserte Auflage. C. J. Hogrefe. Verlag für Psychologie. Göttingen-Bern-Toronto-Seattle, 1996.

Глава 9. Архетипическая теория развития личности Карла Густава Юнга (Часть вторая: Вторая половина жизни человека. Этапы индивидуации, проблемы призвания, судьбы, смысла жизни)

Согласно Юнгу, в первый период личностного развития, который ученый приурочивает к первой половине жизни человека, субъект постепенно все более укореняется в социальном мире. Он архетипически предуготовлен к такому укоренению, к активному воздействию на расширяющееся пространство своей жизни, к событийной сущности мира. В зависимости от особенностей природной «оснастки» (заданной всей историей становления человечества) и конкретно-исторических обстоятельств индивидуальной жизни, растущий человек своеобразно переживает все происходящее вокруг него и рано делает попытки разобраться в нем, а затем выстроить и свой внутренний мир. И все-таки в первый период развития у индивида преобладает экстравертированная установка. Он, как выражается Юнг, потрясен открывающимися перед ним новыми областями окружающей действительности и обращен к «внешнему», взаимодействует с ним, овладевает различными социальными функциями и культивирует у себя преимущественно те свойства личности, которые необходимы для успешного выполнения выбранных (или навязанных) ролей. В результате у человека формируется социальная Маска, он достигает стадии развития Персоны (или Персонажа, согласно П. Жанэ). Остальные свои свойства субъект оттесняет в область Тени и не осознает их. Некоторые из них становятся основой «малых личностей» – Комплексов или зародышей будущих личностей.

Отождествление человеком себя со своей Маской препятствует его целостному личностному развитию. В первой половине жизни индивид проецирует свою личность – желания, стремления, оценки, значения, предпочтения, эмоции – на объекты окружающего мира. Это они притягивают, отталкивают, побуждают индивида. Такое переживание мира означает, что субъектное начало не получило еще полного развития у личности. И усиливающееся Эго индивида ориентировано более на «налаживание» отношений с окружающим миром, на сопротивление искушениям, на завоевание положения в социуме, чем на осознание глубин своего внутреннего мира, на степень согласованности собственной сущности и своих возможностей с принятыми человеком ролями и поставленными целями. Но когда «внешнее» и «внутреннее» индивида приходят в столкновение, когда построенные из «внешнего» психологические преграды, защищающие сознание от хаотического «внутреннего», рушатся, архаическое содержание психики начинает разрушительно действовать на целостность сознания. Возникает возможность личностного кризиса. Есть основания предполагать: чем более значимы для личности рушащиеся внешние отношения, тем более мощными становятся аффекты бессознательного. Человек более не знает, кто же он. У него возникает экзистенциальный кризис – он обнаруживает себя в ином мире. Он должен обратиться внутрь себя и узнать, кто же он есть в действительности. У личности актуализируется интровертированная установка.

Такой кризис и пережил Юнг. Возникшее у него состояние показывает, что отношения с Фрейдом были для него весьма значимыми. Юнг, чувствовавший себя постоянно глубоко одиноким, привыкший дистанцироваться от людей, сблизился с выдающимся мыслителем, который высоко его оценил и взгляды которого были частично близки молодому ученому. Разрыв межличностных отношений, занявших большое место в душевной жизни Юнга, совпал с его тягостным предчувствием великой катастрофы – войны 1914 г. Юнг остался один на один со своим «внутренним» и осмелился не только пройти все круги ада архаики, но осознать, описать, осмыслить и понять «архитектонику» этого «кипящего котла страстей», внезапно обнаружив в нем область духовного, мир «святостей», как выразился в своей книге В. Н. Колесников [3].

Несомненно, что способность к объективации архетипического бессознательного, приобретенные в период укоренения приемы сопротивления, противопоставления себя давлениям помогли Юнгу не только выбраться из мира кошмаров, но и проследить этапы своего последовательного овладения бессознательным и осознания, наконец, своей самости, собственной уникальности, индивидуальности. Выражаясь метафорическим языком Юнга, скажем, что именно ступени, ведущие его к самости, и стали для него основными этапами индивидуации – не только нахождения, но и «развертывания» – вычленения, осмысления, синтезирования, т. е. «разработки» составляющих своей уникальности.

Я убеждена, что создание Юнгом в два страшных кризисных года основного контура его теории явилось решающим фактором возвращения к нормальной жизни. Он обрел уверенность в себе и смог преодолеть болезненный разрыв с Фрейдом. Несмотря на непримиримое концептуальное противостояние этих двух мыслителей, между ними сохранились отнюдь не враждебные отношения. На это указывают очевидные факты, о которых рассказывает Юнг в своей психологической автобиографии. Фрейд, будучи неврастеничным человеком, на международных конгрессах всегда волновался и несколько раз терял сознание. И каждый раз именно Юнг подбегал к нему, подхватывал и укладывал в отдельной комнате. Однажды, когда Юнг уносил из зала упавшего в обморок Фрейда, тот пришел в себя и посмотрел, по словам Юнга, на него так, как ребенок смотрит на отца. То обстоятельство, что Юнг упоминает об этих эпизодах в своих воспоминаниях, показывает, что и межличностные отношения, складывающиеся в его жизни, внесли свой вклад в возникновение у него кризиса. В этом контексте можно сравнить последствия разрыва с Фрейдом Юнга и Адлера. Адлер с самого начала стал вырабатывать систему понятий, отличную от Фрейда. Личность он рассматривал в аспекте стиля ее жизни, жизненных целей и планов. Основной потребностью и движущей силой человека он считал стремление к превосходству [1]. У Адлера, в отличие от Юнга, преобладающей была экстравертированная установка, хотя в своей психотерапевтической работе он прибегал к эмпатическому проникновению в душевную жизнь пациентов. Адлер не испытывал потребности в поддержке Фрейда. Фрейд же открыто выражал свою неприязнь к Адлеру после их разрыва. Когда ему передали печальную весть о том, что Адлер, приглашенный читать лекции в Абердине (Шотландия), внезапно скончался, Фрейд лишь заметил, что для выходца из обычной еврейской семьи умереть во время лекций в Абердине – это блестящая карьера. Таким образом, у Адлера не было никаких предпосылок для тягостных переживаний в результате разрыва с Фрейдом.

У Юнга после выхода его из кризиса стали появляться многочисленные труды, в которых он представлял концептуально обработанные результаты осознания им все более глубоких слоев бессознательного.

Определение Юнгом процесса индивидуации во второй половине жизни как концентрации человека на своем внутреннем мире может привести к выводу о том, что субъект в этот период все более замыкается в себе и отчуждается от людей, от общества, от межличностных отношений. Такое заключение неверно. Юнг всячески подчеркивает, что его учение противоположно индуизму, проповедующему необходимость погружения человека в нирвану, его освобождения от мира. Юнг пишет, что он не хочет освобождаться от людей, что, напротив, истинное освобождение приходит тогда, когда он делает все, что в его силах, для окружающего мира. Человек должен участвовать в жизни других людей, иначе он, по словам Юнга, «ампутирует» часть своей души. При этом все более глубокое погружение субъекта в мир архетипов есть его проникновение в коллективное бессознательное, в историю жизни всего человечества. Осмысливая ее с помощью новых метафор и символов, исследователь соединяет конкретику социального настоящего с абстракциями всего общественного прошлого. Чем шире субъект овладевает богатством окружающего его социо-культурного мира, тем полнее и глубже он способен осмыслить архетипическое содержание и, следовательно, соединить настоящее и прошлое человечества. Поэтому-то укоренение индивида в различных областях своего социума Юнг считает важным условием достижения индивидуации[11]11
  Напомним, что потребность в укоренении Э. Фромм также причисляет к основным потребностям человека.


[Закрыть]. Юнг подчеркивает, что, индивидуализируясь, человек не исключает себя из мира, а, наоборот, включает в себя мир. Этот тезис требует развернутого объяснения, поскольку он касается проблемы качественного изменения взаимоотношения человека и мира во второй половине жизни. Напомним, что в первый период он весь обращен к внешнему, прежде всего социальному миру, плохо осознает себя и поэтому проецирует на окружающую действительность, будь то люди или неодушевленные объекты, все импульсы, всю энергетику бессознательного, а также присущие человеку, но слабо осознаваемые им стремления, желания и личностные, особенно «теневые», свойства. Проясняя позицию Юнга, Д. Шпир пишет, что взаимная тесная переплетенность между психикой и миром существует оттого, что мир, внешние объекты и события нагружены психической энергией человека, например, чувствами, ожиданиями, представлениями и т. д. Именно проецируемые вовне психические энергии «заряжают» объекты и события. Психика изливается в мир [8, с. 243]. В результате индивид ощущает, что одни объекты неудержимо его притягивают, а другие – отталкивают; что некоторые люди враждебно к нему относятся (хотя это он сам чувствует к ним неприязнь), а иные обладают притягательной силой (которая часто является его же собственным порождением). В процессе индивидуации и развивающейся способности к самосознанию индивид начинает вбирать в свою «психическую субстанцию» то, что можно назвать «объектными отношениями». Это он как субъект делает одни «объекты» своим достоянием, обогащая и расширяя свою личность, а другие отторгает от себя. У человека формируется сильное Эго, способное противостоять конвенциям, насильно навязываемым индивиду амбициям, а также – разрушительному напору бессознательного. Но и кроме Эго в самой психической субстанции существует сила, побуждающая человека к самосознанию, к переходу на более высокий уровень личностного развития. Эта сила заключена в архетипе индивидуации. Он символизируется такими сновидными сюжетами, как трудный подъем на высокую гору, которому предшествовал опасный спуск в темный подвал, и другими. Юнг предупреждает, что путь индивидуации очень мучителен. Многие люди не могут его завершить и с полдороги возвращаются к образу жизни, характерному для первой ее половины. Однако осуществление себя на уровне индивидуации ученый считает этической обязанностью человека.

К внешним условиям развертывания индивидуации и целой цепи трансформаций личности Юнг относит такое стечение обстоятельств, которое переживается субъектом как тупик или подобная ему безвыходная ситуация. В результате индивидуации «возникает просветление или высшая сознательность. Через них первоначальная ситуация переводится на более высокий уровень» [9, с. 126]. Чтобы выйти из неразрешимой ситуации, субъект должен расширить свою личность, направить сознание на ассимиляцию как накопленного, но не осознанного жизненного опыта, так и содержания архетипического бессознательного. Для осуществления подобной трансформации личности у сильного Эго формируется особая – трансцендентная функция, делающая субъекта способным опускаться в личное бессознательное и в некоторые области бессознательного коллективного. Вместе с масштабностью личности расширяется ее сознание. В результате у человека появляются новые возможности для решения трудных жизненных проблем. В то же время меняется отношение к неразрешимым экзистенциальным проблемам, которые выражают, как поясняет И. Якоби, полярность, имманентную всем саморегулирующимся системам. Эта ученица Юнга справедливо подчеркивает, что невозможность решить такие проблемы не означает, что их нельзя «перерасти». Заложенный в архетипическом духовно-этический потенциал все более насыщает в процессе индивидуации сознание и позволяет увидеть проблемы в новом свете, изменяющем их смысл [15, с. 519–520]. Во всех этих положениях выделяются определенные результаты действия трансцендентной функции, но сама по себе она воспринимается читателем не более чем метафора. По своей сущности эта функция, несомненно, является формой активности субъекта. Какова же эта активность? Весьма продуктивный, но требующий дальнейшей разработки ответ содержится в рассуждениях Юнга о том, что же делает человек, погружаясь в бессознательное, осмысливая его и приближаясь к самости. Субъект, по его мнению, постоянно ведет диалог с самим собой, и диалог этот приводит к серии неожиданных инсайтов или самооткрытий, относительно которых человек должен принять моральное решение, подтверждающее истинность исходов самоосознания.