Текст книги "Развитие личности и проблемы геронтопсихологии"

6. Какова ценность или важность прав собственности?

7. Должны ли люди делать все, что они могут, чтобы повиноваться закону?

7а. Почему да или нет?

8. (Следующий вопрос направлен на выявление ориентации испытуемого и не должен считаться обязательным). Был ли старый человек безответственным, ссужая Бобу деньги?

8а. Почему да или нет?

Глава 8. Архетипическая теория развития личности Карла Густава Юнга (Часть первая: Особенности развития личности в первой половине жизни)

Название статьи безусловно несет оттенок амбивалентности. Но в данном случае его неоднозначность корректна. Речь пойдет о созданной К. Г. Юнгом уникальной теории изменения и развития личности в пространстве и времени всей ее жизни. Эта теория построена в своей значительной части на осмысливании психологом опыта собственной душевной жизни, переживаний изменения отношений к миру и к себе. Свои обобщения Юнг строит также на истолковании огромного массива культуры человечества: мифов, сказаний, легенд разных народов, на результатах изучения жизни традициональных обществ. Но в содержание этих обобщений органически включается психологическая автобиография самого Юнга, тот «миф», который каждый человек создает в результате истолкования собственной жизни. Поэтому теория Юнга – это и концепция развития его личности, и теория общих закономерностей трансформации и движения субъекта к высшим уровням своего становления. В работах Юнга много необычных терминов, но в их содержании легко узнаются знакомые всем переживания, не акцентированные в трудах других психологов. Первостепенную значимость он придает тому, как субъект переживает все происходящее с ним и вокруг него. «Я могу понять себя, – пишет он, – только в свете событий внутренней жизни… Они определяют неповторимость моей жизни, им посвящена моя автобиография. Я рано осознал, – продолжает он, – что если жизненные трудности не встречают отклика со стороны внутреннего мира, значит, они в конечном счете немногого стоят» [12, с. 11]. В этих словах реализуется определение Юнгом своего учения как психологии переживаний. Но исследование его научного творчества доказывает, что юнговская теория не в меньшей мере может быть названа учением о самосознании, о фундаментальной роли в становлении и «расширении» личности глубокого и адекватного осознавания человеком себя. Высокий уровень развития самосознания выступает у Юнга как «трансцендентная функция». Этот термин тесно связан с юнговским понятием индивидуации. Выходя за пределы лишь частично знаемого себя, углубляясь в разные сферы собственного бессознательного и осмысливая (частично) их содержание, человек осознает свою неповторимость, незаменимость, индивидуальность, свое особое призвание, предначертание.

Природа психики человека

Юнг часто вместо понятия «психика» использует термин «психическая субстанция». При этом он постоянно предупреждает, что эта субстанция всегда является «динамическим процессом» [13, с. 357]. Такая субстанция представляет собой не сущность, изолированную от целостности человека. В качестве ее выступает сам человек, обладающий психическим способом бытия. Юнг пишет: «…Человек – это психический процесс, не поддающийся контролю или управляемый лишь в очень ограниченной степени» [13, с. 10]. Психическое бытие человека наделено мощнейшими энергетическими зарядами – и творческими, и разрушительными силами. Поэтому свое учение Юнг называет «энергетической концепцией психической субстанции» [13, с. 357]. Эту позицию Юнга поддерживают и развивают современные его последователи. По словам Э. Самуэлса, психический факт – живое явление, неразрывно связанное с непрерывностью жизненных процессов, так что оно – не только результат развития, но и нечто постоянно развивающееся и творческое [9, с. 220]. Такова одна из исходных методологических позиций Юнга.

Другая позиция заключена в положении об уникальности, неповторимости, индивидуализированности каждой личности. На первый взгляд это положение кажется тривиальным – неповторимы каждый предмет, растение, животное. Но применительно к человеку вопрос осложняется. Человек становится индивидуальностью только тогда, когда он строит свою личность и собственную жизнь в соответствии с законом своей неповторимости, когда он повинуется «голосу» своей уникальности и, преодолевая давление конвенций, навязанных мнений, шаблонов, становится самим собой. Разрабатывая финалистскую концепцию развития личности, Юнг полагает, что именно обретение человеком своей истинной сущности и является целью развития душевной жизни человека. Именно потому, что психотерапевтическая практика Юнга направлена на освобождение клиента от помех, препятствующих развитию его уникальности, призвания, терапевт не навязывает человеку, обратившемуся за помощью, своих убеждений, теоретических установок – человек сам должен найти свой путь, определить судьбу. Поэтому не столь уж парадоксально высказывание Юнга о том, что его теория имеет мало отношения к психотерапевтической практике. Но все же это высказывание нуждается в коррекции – в теории Юнга заложено убеждение в творческой активности каждого человека, в способности трансформировать свою личность. Убеждение это и реализуется в его практике.

Процессы душевной жизни, движение внутреннего мира являются, согласно Юнгу, предметом строгой науки. Выступая как медик, психиатр, он определяет психологию как естественнонаучную дисциплину [12, с. 207]. По его убеждению, о внутреннем мире индивида можно судить не только путем вчувствования в этот мир или способом самоанализа, но также по его действиям, эмоциональным проявлением, трудам и творениям. Юнг считает, однако, что в объективированных воплощениях субъекта находит выражение лишь часть его внутренней жизни. В этой связи вспомним положение С. Л. Рубинштейна о диалектике «внутреннего» и того «внешнего», которое является воплощением «внутреннего». Он пишет: «…люди, в отношении которых мы чувствуем, что они исчерпали себя тем, что они сделали, обычно теряют для нас чисто личностный интерес. Тогда же, когда мы видим, что как бы много самого себя человек ни вложил в то, что он сделал, он не исчерпал себя тем, что он совершил, мы чувствуем, что за делом стоит живой человек, личность, которая представляет особый интерес» [7, с. 683].

Стоит подчеркнуть, что впечатление об исчерпанности «внутреннего» во «внешнем» (творениях, делах, поступках), как правило, обманчиво. Любой человек не может исчерпать всю глубину и содержательность своей душевной жизни в том, что он создает. Дело лишь в том, что плодотворному воплощению во внешнем часто препятствуют разорванность, смысловая разобщенность, дезинтегрированность внутреннего мира индивида, или же «слипание», конгломерация разных психических содержаний, что свидетельствует о личностной неразвитости человека. В случае же высокого уровня его развития как субъекта душевной жизни индивид намного опережает свои воплощения во внешнем мире. Происходит это, во-первых, потому, что в процессе взаимодействия человека с миром из глубин бессознательного в вышележащие сферы психического поднимается новое содержание. Во-вторых, в области психического постоянно возникают, как выражается Юнг, такие «закладки», зародыши будущего, значение которых может обнаружиться в очень отдаленной перспективе – в неожиданных для самого человека его творениях или поступках.

Представления Юнга о строении психической жизни человека хорошо известны. Поэтому лишь кратко обозначим выделяемые им сферы психики. Самую молодую, хрупкую область «души» Юнг называет Сознанием, центром которого выступает Эго. Ниже его располагается личное бессознательное. Оно включает Маску (Персону), Тень и многочисленные, не связанные друг с другом Комплексы – констелляции эмоционально заряженных переживаний, вызванных высоко значимыми личностными событиями. Еще глубже расположена область коллективного бессознательного – сфера праобразов, Архетипов, в которых запечатлена история становления человечества и самые важные условия его существования… Эти условия запечатлялись в особенностях мозга человека. «Мозг, – пишет Юнг, – имеет свою историю, в его структурах можно обнаружить следы архетипического разума» [13]. Архетипичные основания есть у образов, влечений, форм поведения. Главное же – в архетипическом заложен фундамент духовности человека. Духовное обладает мощной энергетикой и выступает как одна из главных побудительных сил человека. Развивая идею о том, что психическая энергия человека перемещается по определенным руслам, Юнг приходит к выводу, что у человека, кроме биологических, ментальных и душевных каналов существует также моральный или этический канал, так что сама энергия имеет, как он выражается, этический аспект. Из этих положений Юнга его последователи делают обоснованный вывод о существовании у людей «морального архетипа» [9, с. 107].

Центральным образованием, выступающим как интеграл всех форм душевной жизни, является, согласно Юнгу, Самость (Selbst, Self). В структуре Самости сознательное и бессознательное не противоположны друг другу – они действуют синергично.

В связи с положением Юнга о том, что Самость является результатом процессов дифференциации, соотнесения, связывания, синтезирования содержания, форм, слоев, сфер психического возникает важнейший теоретический и методологический вопрос: кто же осуществляет эту сложную активность? Анализ различных рассуждений и высказываний Юнга приводит к однозначному выводу. Эту активность осуществляет человек, выступая как субъект своей душевной жизни и своей судьбы. В психологической автобиографии Юнг нередко подробно описывает, как его «активное и познающее Я» определяло значение тех или иных фантазий, как оно способно порождать новые образы. Он указывает, какими приемами ему удавалось справиться с атаками бессознательного, переводя, например, нахлынувшие эмоции в образы [13, с. 183]. В своей психологической автобиографии Юнг пишет, в каких формах он переживал свое качество субъекта, принимая решения о самоопределении себя как личности, об изменении образа жизни. Вместе с тем, Юнг констатирует, что ему не всегда удавалось быть субъектом собственного внутреннего мира, что он уяснил «важнейшую истину: в психической субстанции есть вещи, которые не порождаются мною, но порождают сами себя и живут собственной жизнью» [13, с. 189].

Ученица Юнга И. Якоби, излагая его взгляды, прямо пишет о том, что именно человек, взаимодействуя с внешним миром, сталкивается с непонятным ему потоком образов, поступающим из сферы бессознательного. «Для того чтобы извлечь реальную пользу из общения с бессознательным для психической дифференциации и достичь желаемого уровня развития личности, человек должен много пережить и понять образы, символы и видения, которые являются ему из глубин. Человек обязан ассимилировать и интегрировать их активно, взглянуть на собственные видения в упор, проявляя осознанные активность и реактивность» [15, с. 411].

Периоды, условия, источники трансформации и развития личности

Учение Юнга о развитии личности не принадлежит ни к стадиальным концепциям, в которых подчеркивается прерывность развития, ни к эволюционным системам взглядов, сводящих этот процесс к постепенному накоплению личностных новообразований. В психической жизни человека Юнг выделяет лишь два основных периода, которые он условно приурочивает к первой и второй половине жизни индивида. Первый период, как правило, включает время детства, отрочества, подростничества, юности, молодости, частично – взрослости. Второй период охватывает все годы взрослой жизни, старения и старости. Критерии выделения периодов очень четкие. В первый период у человека все более преобладает экстравертированная установка: он обращен преимущественно к внешнему миру, стремится к взаимодействию со своим социокультурным окружением, к общению с людьми. Согласно Юнгу, человек, являющийся по своей природе экстравертом, легче преодолевает трудности первого периода жизни.

Начало второго периода знаменуется сменой установок. На первый план выступает интровертированная направленность личности. Человек погружается в свой внутренний мир, пытается разобраться в себе, осознать то, что оказалось приобретенным в предшествующие годы, постигнуть свои истинное призвание и индивидуальность.

Юнг, ориентируясь на собственный опыт, жизненный путь известных исторических фигур, а также на концепции «кризиса середины жизни», предполагает, что вступлению во второй период развития предшествует тяжелый личностный кризис. Именно он и побуждает человека начать анализ своей душевной жизни. Смена установок носит, однако, не одноразовый характер. Достигнув понимания себя, личность вновь обращается к внешнему миру с тем, чтобы в поздние годы проникнуть в самые глубокие слои коллективного бессознательного. Эта закономерность – чередование экстра– и интроустановок – открыта впервые Юнгом. Он уделяет мало внимания первому периоду жизни человека, хотя и подчеркивает, что успешное его завершение – совершенно необходимая предпосылка полного раскрытия субъектом своей неповторимости, истинного призвания, преодоления конвенций. Процесс обретения человеком своей Самости Юнг называет индивидуацией. Повышенный интерес Юнга к проблеме индивидуации стал поводом для некоторых современных исследователей его творчества наименовать индивидуацией лишь второй период личностного развития, а первый назвать – «социализацией»[7]7
  В работах Юнга мы ни разу не встретили термина «социализация».


[Закрыть]. По нашему глубокому убеждению, весь целостный процесс становления, трансформации, развития личности с начала и до конца жизни человека является процессом индивидуации. Конечно, своих высот индивидуация достигает тогда, когда способность самоосознавания становится максимальной. Что же побуждает появившегося на свет человека расти, преобразовываться, развиваться?

Ранний этап становления личности. Спонтанная творческая активность психической субстанции человека

Согласно Юнгу, движущие силы «развертывания» потенциальных возможностей изначально присущи психической природе человека. В его архетипической сфере заключен огромный энергетический заряд – источник спонтанной творческой активности индивида. Юнг, однако, решительно отмежевывается от позиций витализма и «прочих метафизических направлений». Дело в том, что архетипы укоренены в плоти человека. Они представляют собой «кусок самой жизни, это образы, которые через мост эмоций интегрально связаны с живым человеком» [11, с. 88]. В этом смысле вся целостная психическая система индивида представляет собой, согласно Юнгу, непрерывный энергетический поток. В субъективной сфере такая энергия проявляется в форме стремлений и желаний, передающих свой заряд связанным с ними образам. Часть спонтанной активности направлена на ассимиляцию воздействий окружающей действительности. На протяжении всей жизни идущая изнутри активность направляется субъектом на поиск своей аутентичности, истинного призвания, закона своей жизни и судьбы.

В отличие от психологов, которые абсолютизируют роль внутренних побудительных сил растущего человека, Юнг подчеркивает важное значение поступающих извне стимуляций, социальных побуждений, поощрений, как бы подтверждающих желательность и необходимость спонтанной творческой активности появившегося на свет существа. Отклики и вызовы внешнего мира усиливают и дифференцируют энергию жизни, они – условия полноценного развития ребенка. Современные исследования в области детской психологии подтверждают эти положения Юнга. У младенцев, которые воспитываются невротическими матерями (депрессивными, шизоидными), понижается уровень энергии, начинают преобладать отрицательные аффекты, не возникает чувство безопасности во взаимоотношении со взрослым, задерживается развитие эмоциональной сферы. Но все же потенциальные возможности внутренней активности растущего человека сохраняются. Если мать к концу первого года жизни младенца становится здоровой, то ребенок оказывается способным к полноценному развитию [5].

Согласно Юнгу, новорожденный, только что появившийся на свет, уже является человеком. Более того, в его психической субстанции преформировано бытие этого существа в качестве личности. Для обозначения форм поведения младенца Юнг иногда пользуется понятием «инстинкт», но всегда предупреждает, что речь идет о типичных именно для человека архетипических способах функционирования. Психическая субстанция человека в самый ранний период жизни наделена, как пишет Юнг, «априорными основаниями высших психических функций» [13, с. 355–356]. Юнг и его последователи выдвигают идею о том, что уже в пору младенчества ребенок обладает первичной, хотя и весьма диффузной Самостью, которая выступает врожденной основой его способности к индивидуации. В школе Юнга особенно акцентируется положение об архетипической обусловленности способности ребенка быть инициатором, а не реактивным существом во взаимодействии с ближайшим социальным окружением.

Уже в раннем младенчестве дитя обладает способностью привлекать к себе чувства матери, привязывать ее к себе. По мнению Юнга, воздействие младенца на мать не менее интенсивно, чем воздействие матери на него. Есть основания согласиться с этими положениями. Если бы ребенок пассивно и безучастно вел себя по отношению к матери на заре становления человечества, у него не было бы шансов выжить. Жизнеспособными оказывались дети, активно и требовательно воздействующие на ухаживающего за ними человека. И это субъектное качество новорожденного проявляется, по мнению последователей Юнга, во всех формах адаптации ребенка к миру. Адаптацию они, вслед за Юнгом, понимают широко – как способность растущего человека влиять на внешний мир и управлять им [9, с. 251].

Первоначальные инициации ребенка, направленные вовне, диффузны, глобальны. Но избирательность ответов мира расчленяет, дифференцирует их. Так, мать воспринимает генерализованные эмоции младенца и, как пишет Юнг, возвращает их ребенку четкими и ясными. Постепенно у него разрушается переживание своего симбиотического единения с миром, представленным самым близким – ухаживающим за ним человеком. Возникает ощущение как бы психического контура собственной целостности, отделяющего маленького человека от окружения. Вместе с тем и сама эта целостность начинает дифференцироваться. В ней выделяются две крупные системы, одну из которых Юнг называет эндопсихической, а другую – эктопсихической. Внутренняя дифференциация, обогащение и развитие каждой из них взаимосвязаны и взаимообусловлены, но содержание их все-таки различно. Эндопсихическая система первоначально включает сферу памяти, а также область эмоций и аффектов. К эктопсихической системе относятся основные психические процессы – рациональные (мышление, чувство) и иррациональные (ощущение, т. е. сенсорика, и интуиция). В результате попыток ребенка ответить на вызовы мира, преодолеть его сопротивление, определить меру податливости и предсказуемости окружающего, удовлетворить потребности, начинает формироваться Эго – важнейшая психическая инстанция, выполняющая функцию контроля и самоконтроля. Она знаменует развитие сознания и самосознания. Основой Эго Юнг считает память. Обладая мощным энергетическим зарядом, Эго притягивает к себе части содержания, порожденные в психической субстанции внешними воздействиями. Переживаясь как «свое», это содержание и образует первый фрагментированный слой сознания. В школе Юнга высказывается мысль о том, что Эго начинает регулировать сознание и поведение ребенка, когда он достигает 3–4-х лет. Есть, однако, основания предполагать, что зачатки Эго, связанные с началом осознавания ребенком себя, появляются у него намного раньше. По данным М. И. Лисиной, дети уже во второй половине первого года жизни, встретившись друг с другом, осознают, кто из них старше или младше на 3–4 месяца [3]. Однако в качестве волевого начала личности Эго развивается между двумя и четырьмя годами. Такого мнения придерживаются многие отечественные и зарубежные психологи.

Возникновение сознания предполагает дифференциацию и развитие его основных – эктопсихических – функций (ощущение, мышление, чувство, интуиция). Задача первого периода жизни личности – развить хотя бы три из этих четырех функций. Если эта задача не будет решена, то, по мнению Э. Самуэлса, произойдет обострение кризиса середины жизни, а в старости у индивида возникает тяжелое переживание личностной незавершенности [9, с. 408]. В природе человека, согласно Юнгу, заложена предрасположенность к преимущественному развитию одной из эктопсихических функций. Она и входит в состав критериев выделения психологических типов личности. Обычно процесс дифференциации и выделения доминирующих функций завершается на пороге юности. Однако исследования, проведенные в школе Юнга, показали, что у многих людей даже в зрелые годы эти функции недостаточно отдифференцированы друг от друга. Юнг, осмысливая опыт собственной жизни, считал доминирующей своей функцией интуицию, связанную с его мистическими переживаниями, предвидениями, со способностью проникать в тайники души незнакомых людей[8]8
  В своей автобиографической книге «Дух и жизнь» Юнг рассказывает, как однажды, находясь за большим праздничным столом в доме одного из своих коллег, он, желая развлечь общество, начал рассказывать вымышленную историю жизни сидевшего напротив незнакомца, украсив рассказ пикантными подробностями. И был неприятно удивлен, когда после обеда хозяин дома стал упрекать его за нетактичное поведение. Рассказ Юнга оказался правдой, отнюдь не предназначенной для посторонних людей.


[Закрыть]. Но все его труды несомненно свидетельствуют о высочайшем развитии у него мышления. Дискурсивность и логическая стройность мыслей Юнга преобразуют захлестывающий его поток видений и фантазий в мировоззренческие позиции и духовно-этические чувства. Перечисленные выше функции сознания, которые можно назвать познавательными в широком смысле этого слова, включают в себя, по выражению Юнга, субъективные компоненты. Они направлены на распознавание значимости, смысла познаваемого – будь то сновидные образы, нормы и требования общества или приобретаемые личностные особенности, мнения и позиции. Их оценка может оставаться на уровне диффузного переживания недозволенного, несправедливого, неуместного, отталкивающего, чуждого. Поэтому субъективные компоненты познавательных функций сознания Юнг относит к эндопсихической системе, а результаты – к темной стороне личности, к той части личного бессознательного, которую Юнг называет Тенью. В ней содержатся и потенциалы развития личности в будущем, когда новые условия жизни потребуют актуализации отвергнутых ею ранее свойств.

В том случае, когда личность живет, как выражается Юнг, «ниже своего уровня», в область Тени могут попасть весьма позитивные, социально ценные и значимые для совершенствования личности качества. На парадоксальность факта оттеснения субъектом в бессознательное позитивных личностных свойств и даже талантов обратил особое внимание А. Маслоу. Он считает, что в основе его лежит присущая человеку боязнь познать свою истинную природу, ведущую, в одном случае, к потере самоуважения, в другом – к нелегкому труду саморазвития. Маслоу пишет: «Страх знать собственный внутренний мир – это защитная реакция, он оберегает нашу веру в себя, самоуважение и самолюбие, идеальное представление о себе» [4, с. 90]. «Мы склонны избегать, – продолжает он, – развития нашей личности – оно может принести… страхи и ощущение собственной слабости и неадекватности. Вот мы и обращаемся к другому типу сопротивления, отрицая наличие нашей лучшей стороны, наших талантов, благородных импульсов, нашего потенциала и творческих способностей» [4, с. 91]. Этот тип защиты Маслоу называет «боязнью высоты». Таков неоднородный состав Тени.

Включение растущего человека в общественную жизнь предполагает выбор им определенных социальных ролей (функций), для выполнения которых необходим достаточно ограниченный набор свойств личности. Только подобные свойства в соответствии с ожиданиями социального окружения человек начинает развивать и демонстрировать. Эти, так сказать, операциональные образования Юнг называет Персоной или Маской. Анализируя их состав, Юнг приходит к парадоксальному выводу: интеграция в социум приводит к «уменьшению личности». Это положение свидетельствует о том, что Юнг узко понимает развитие личности в первой половине ее жизни – не учитывает многомерности ее жизненного пути.

На ограниченность данной позиции справедливо указывают некоторые современные последователи учения Юнга. Действительно, личность развивается в широчайшем культурно-историческом пространстве, наполненном этическими, эстетическими, философскими, религиозными ценностями. Они часто бессознательно усваиваются человеком и порождают разные личностные образования. Положение Юнга об «уменьшении», сужении личности частично верно лишь применительно к тем отмечаемым Юнгом случаям, когда субъект отождествляет себя с Персоной, заявляя: «я – певец», «я – юрист» и т. п. Согласно учению П. Жанэ, развитие такого человека задерживается на стадии Персонажа, но и в этом случае в личном бессознательном продолжают накапливаться его опыты общения с многообразными областями социокультурной жизни.

Кроме Тени и Персоны в личном бессознательном возникает множество Комплексов. Часто в школе Юнга отмечается лишь их строение: комплекс состоит из содержательно-смыслового ядра, обладающего энергетическо-аффективным зарядом, притягивающим к нему различные мысли, образы, ассоциации. Комплексы возникают в результате воздействия на человека событий, жизненных опытов, вызывающих у него сильные переживания. В этих положениях не выявляется, однако, главная характеристика комплексов. Их ядро представляет собой неосознаваемое субъектом личностное новообразование, абрис возможного изменения личности, предвосхищение будущего ее развития. Поэтому-то Юнг часто называет комплексы отдельными малыми личностями, обладающими, по его словам, некоторым телом и определенным количеством собственной физиологии. В них воплощаются противоречивые установки человека и его несовместимые друг с другом позиции. Одним из важных источников Комплексов Юнг считает моральные конфликты социальной жизни. Они создают внутреннюю напряженность душевной жизни человека, борьбу противоположных тенденций, которая является условием развития личности. Без Комплексов, по мнению Юнга, душевная жизнь человека пришла бы к застою. Эти «малые личности» обычно не осознаются субъектом. Но иногда одна из них начинает развиваться, занимать все более значительное место в душе человека и осознаваться им. Человек в таком случае ощущает в себе наличие двух личностей, общающихся друг с другом. Выделение из личного бессознательного второй личности принципиально отличается от давно описанного в психиатрии феномена попеременного «превращения» человека то в одну, то в другую личность, не знающих о существовании друг друга. Юнг же говорит о знании человеком существования в его душе иной личности, которая в сновидениях принимает вполне определенный облик. Наличие в себе двух личностей очень остро переживал, например, Ф. Ницше, который назвал свое второе «я» Заратустрой и до конца жизни не смог преодолеть свою раздвоенность.

Юнг очень рано, по крайней мере в первые школьные годы, почувствовал существование в себе второй личности. Это был старый человек, живший в XVIII веке. Позднее Юнг, познакомившись с германской мифологией, назвал старца Филемоном. В трудных ситуациях, при душевном разладе старик давал Карлу мудрые советы, помогая осмыслить жизненные ситуации, и впоследствии Юнг, разрабатывая учение о содержании коллективного бессознательного, выделил в его составе архетип Мудрого Старца, носителя смысла жизни и всего происходящего с человеком, народом, обществом. Факт переживания человеком наличия в своем внутреннем мире других личностей не может не привлечь внимания психологов, ибо он представляет собой одну из закономерностей личностного развития человека на протяжении, по крайней мере, первой половины его жизни. В ситуациях духовного конфликта перед человеком часто предстает высоко значимая для него личность. Если пользоваться терминологией Юнга, то она может выступать в образах Великой матери, Анимы (женщины), Героя, Мудрого друга и т. д., которые помогают осмыслить сложную ситуацию, удержать от проступка, воодушевить, повысить уверенность в себе. Эта идея воплощения во внутреннем мире человека личностных особенностей других людей, вступающих с ним в межличностные отношения, разработана в трудах А. В. Петровского [5].

Но для психологии весьма важным остается вопрос об условиях, определяющих выдвижение на первый план в душе Индивида какого-то определенного образа. В случае Юнга можно предполагать, что корни личности № 2 (Мудрого старца) уходят в неблагополучное (в психологическом смысле) детство Карла и, конечно, в природные особенности самого ребенка. Юнг вырос в семье священника. Его отец считал себя неудачником, не нашедшим призвания, что наложило негативный отпечаток на семейную жизнь. В этой атмосфере Карл остро чувствовал свое одиночество, которое не мог преодолеть и за пределами дома. Окружавшие его деревенские дети, как он пишет, «только отчуждали меня от себя» [12, с. 21]. Он не смог позитивно разрешить выявленный Э. Эриксоном ранний нормативный кризис – конфликт между «доверием и недоверием». Мир за пределами дома, по словам Юнга, казался ему сомнительным, «если не сказать подозрительным и даже враждебным… Моя внутренняя безопасность находилась под угрозой» [12, с. 27]. Создание у себя личности № 2 было не единственной попыткой Юнга преодолеть свое одиночество. В раннем детстве он слепил из глины человечка и спрятал его. Сам Юнг гораздо позднее, работая над книгой о коллективном бессознательном, истолковал этот эпизод как проявление архетипических форм поведения, выразившихся у определенных племен в обряде захоронения «камней-душ», в фигурах австралийских чурингов. С нашей же точки зрения, роль архаического бессознательного сказалась в порождении у ребенка богатейших фантазийных и сновидных образов, среди которых Эго молодого Юнга выделило и усилило образ Старого мудрого друга. Появление виртуальной личности № 2 мы оцениваем как крупный шаг в поступательном развитии реальной личности. Он означает преодоление развивающимся человеком эгоцентризма, возникновение обратимости «операций» в разных областях его духовной жизни. Пользуясь понятиями, введенными В. В. Знаковым при разработке им проблем психологии понимания, можно было бы сказать, что этот шаг означает смену монологического подхода к социальному миру подходом диалогическим [2]. Мальчик Юнг постоянно сопоставляет точку зрения личности № 1 (реальной) с позицией личности № 2 (виртуальной).

Ученый вспоминает, как в период отрочества он без разрешения соседа взял его лодку и вдоволь покатался. Возвратившись, он увидел разгневанного хозяина лодки, который задал Карлу хорошую трепку. От такого унизительного обращения мальчик пришел в бешенство. Он чувствовал себя достойнейшей личностью, важной персоной. Но гнев быстро исчез, как только он подумал, что так возмущаться может лишь его личность № 2 – почтенный, уважаемый старый человек. А он сам, как личность № 1, всего лишь 12-летний мальчик, школяр, между тем как хозяин лодки – семьянин, богатый и хозяйственный человек.