Текст книги "Слишком большой соблазн"

Глава 15

Прокурор Иван Николаевич Кочетов нервничал, в последний момент его включили в состав оперативной группы, которой поручили заниматься убийством Яценко в качестве замруководителя, как представителя территории. Но вся основная информация, координация действий оставались за москвичами. Кочетов не любил московских выскочек, были среди них, конечно, профессионалы, но он называл их всех выскочками, и ему с трудом удавалось сдерживать себя на совещаниях. Ивану Николаевичу казалось, что москвичи зря тыкают местных сыскарей носом и, самое главное, им абсолютно наплевать на то, что происходит в других городах, кроме столицы. Впрочем, после окончания этого дела он отбудет на новую работу, в Генеральную прокуратуру, так что к выскочкам надо привыкать.

Кочетов не поддержал странную, на его взгляд, версию следователей, названную «провокацией».

– Ребята, это моя позиция, а вы доказывайте свою правоту. Провокация – это подстрекательство к ответным действиям. А какие ответные действия могут быть у генерального директора этого предприятия? Запустить вне плана спутник? Отложить планируемый запуск? И то и другое возможно с разрешения правительства, но там ничего об этом не знают. Какие могут быть ответные действия? Ученые и конструктора восстанут против Кремля? Глупости. Правительство? Оно и так трясется перед каждым пуском, потому что, как ни космический запуск, какая-нибудь проблема всплывает. На мой взгляд, здесь надо проводить финансовую проверку предприятия и рассматривать версию личной неприязни.

– Яценко был очень известен. В каждой энциклопедии про него написано, – заметил один из следователей.

– Но кто-то выстрелил в него, и кто-то был заказчиком. Заказчик знал, что после убийства поднимется шум, но это его не остановило, значит, он уверен, что на него не выйдут. А мы должны выйти, иначе зачем мы хлеб едим? Но тверд наш хлеб, за него погоны снять могут. Версии слабенькие.

Кочетов еще раз полистал результаты экспертизы – снайперская винтовка «чистая». Темных пятен в биографии нет, не просто человек – ангел с крылами. Может, все-таки причина – деньги. На космос тратится много из федерального бюджета, человек слаб, мог и генеральный директор кому-то пообещать и не заплатить. Надо хорошенько мозги включить.

Кочетов не любил происшествия с большими начальниками, а Яценко был как раз из таких. Большие начальники ворочали большими деньгами, а значит, всегда был соблазн эти деньги прикарманить. Весь Интернет пестрит историями о хищениях руководителей, например один гендиректор не достроил океанариум и прикарманил государственные миллиарды.

В ракетно-космической отрасли сразу говорят о создании преступного сообщества, сразу массово обыскивают, задерживают. Занимается этим сейчас в основном ФСБ, их организации выдан карт-бланш, структура остается в полутени и продолжает докладывать Кремлю о провинившихся чиновниках. Надо подобраться к информации про Яценко, на каждого есть компромат, даже на «великих и с крылами».

Кочетов внимательно изучил протокол обыска, что проводили в кабинете Яценко. В личных вещах ничего особенного: фотографии дочери, фотографии директора с известными учеными, гостями предприятия. На групповых снимках Владимир Николаевич всегда стоял в центре и серьезно смотрел в объектив, говорят, убитый был крутым мужиком, мог «пошинковать» любого, за словом в карман не лез.

Взгляд прокурора задержался на популярном фото: Яценко и Гладков, вернее Гладков и Яценко. Здесь генеральный директор был еще Володей, молодым человеком, не было никакой суровости во взгляде, а только обожание к Учителю.

А может, где-то дамочка в деле замешана? Вон, в Министерстве обороны от дам образовались большие проблемы, краснеют нынче генералы, что недоглядели за своим бабьим войском, когда те химичили с финансовыми документами. Дамочки знали про военных много, если их надолго закрыть, проблемы генералов удвоятся, вот и дали кому пять лет, кому десять – условно. Уж не позорились бы судейские, лучше уж сразу бы путевки в санаторий выписали. Да, все проблемы от дам-с, вот только свою первую любовь, свою первую жену Эльку Кочетов дамой никогда не называл, он говорил ей: «Моя девочка, мой ангел», – и больше никогда в жизни не произносил этих слов. Все коллеги считали прокурора скупым на эмоции, деревянным. А он знал, что если бы прожил жизнь вместе с Элькой, был бы другим человеком, совсем другим.

Иван вздохнул, он не прожил, он промучился, терпел, сцепив зубы, а когда было совсем тяжко, закрывал глаза и вспоминал ее руки, ее волосы, ее дыхание. Он стряхнул с себя Элькино наваждение.

– Личная тема отрабатывалась? Знаете, молодые люди, в американской армии супружеская неверность рассматривается как серьезная провинность, она делает участника связи уязвимым для шантажа.

– Ничего серьезного, – пожал плечами молодой следователь.

– А вдруг обещал и не женился?

– Смеетесь, Иван Николаевич? Ему сколько лет было.

– Ой, молодежь, молодежь. Он был мужчина в самом соку. Это вы не догоняете. Петрэус подал в отставку с поста главы ЦРУ в ноябре две тысячи двенадцатого года после того, как стало известно, что он вступил в интимную связь с журналисткой, автором его биографии, а он тоже был далеко не мальчик. – Прокурор встал с неудобного стула. – У нас, между прочим, тоже журналистка имеется.

– Ага, она хотела купить у него секреты родины, а он ей отказал. Да она даже интервью не успела записать, это отражено в материалах дела.

– Яценко часто давал интервью?

– Часто. А это было аккурат перед Днем космонавтики, почитаемым праздником «Орбитальной группировки». Существовала официальная договоренность на материал через пресс-службу, это подтверждено показаниями главного редактора газеты Егора Заурского.

– Надо еще раз побеседовать с журналисткой. Пригласите ее на завтра.

Кочетов узнал журналистку сразу – та самая девчонка с простоквашными глазами, как у Эльки. Когда он давал это глупое интервью о прослушивающем устройстве, она сидела напротив с диктофоном, кивала в такт его словам и смотрела так искренне-сочувствующе, что он даже испытал раздражение – что напишет эта пигалица о серьезном скандале?

Оказалось, он заблуждался, статья получилась интересной, яркой, сочной, прокурор даже представил перекошенное лицо мэра Вороткина, когда тот читал газету. Девчонка его провела, она оказалась острой на язычок, язвительной и умной.

– Здравствуйте, Юля Сорнева. – Иван Николаевич улыбался. Она снова прикинулась тихой серой мышкой, но его обмануть уже не удастся. – Мне очень понравилась ваша статья в газете.

– Спасибо. Если вдруг кто опять прослушивать будет, зовите. – В ее глазах искрились смешинки.

– Нет уж, не дозволим больше. Юлечка, вы толковый журналист, умная девочка, вы последняя видели Яценко живым, поэтому я вас попрошу, напрягите память, вспомните детали, что-то необычное.

Девушка достала блокнот, полистала его и грустно сказала.

– Вы знаете, для меня все казалось необычным, я первый раз была у Яценко в кабинете, впервые разговаривала с ним. Он почему-то нервничал, бегал с телефоном. Я его вообще раздражала, сразу не понравилась. Еще он мне показался агрессивным. Я не смогла настроиться на его волну, что неправильно, журналист должен чувствовать своего героя, симпатизировать ему, а тут был обратный случай. Секретарша его тоже меня невзлюбила. Короче, облом по полной программе. Я потом думала, какое же интервью могло бы у нас получиться?

– Вы ничего не придумываете?

– Вы меня спросили о наблюдениях, я отвечаю. Могу замолчать. И что он к своему телефону привязался, особенно странно. Бегал с ним, сердился.

– Если вы не встречались с ним раньше, то отчего вдруг такое раздражение?

– Вот и я думаю – отчего? Значит, не был он расположен на интервью, у него имелись другие дела в это время, поважней, вот он и злился. Причем возникли дела совершенно внезапно, но в этот день и в это время.

– Вы, как журналист, что думаете, почему могли убить Яценко? Вы же об этом будете писать? У вас же будет версия для читателей?

– Работа у меня такая – писать. Пока это – констатация факта убийства. Может, вы мне что-то интересное сегодня расскажете? Вы опрашивали жильцов дома, откуда стреляли?

– Вы решили теперь у меня интервью взять? – Кочетов в ней не ошибся, она явно будет продолжать эту криминальную тему, но откровенничать с прессой не собирался. – Вы, если что-то узнаете, обязательно сообщите следствию.

– А вы поставьте мне прослушку, и я буду у вас на «поводке».

Кочетов подумал: «Язва, молодая, но язва. Подколола его при случае, не упустила. Обманчивы эти красивые глаза».

Впрочем, он не узнал ничего принципиально нового, раздражение против журналистки не повод для выстрела.

Версии в группе отрабатывались, обрастали подробностями, но не было ни одного подозреваемого. Жильцы дома, с чердака которого выстрелили и которыми интересовалась шустрая журналистка, ничего не видели и не слышали. На чердак в этом доме ходить не принято, да и незачем. Но допустить, чтобы это дело перешло в «бесперспективный висяк», прокурор не имел права.

Глава 16

Москва встретила Романа Шарулева солнечной и ясной погодой. На деревьях зеленела листва, и казалось, что это маленькие зеленые бабочки трепетно сложили крылышки на ветках и вот-вот их расправят. В парке гуляли молодые девушки с колясками, малыши пили из красивых бутылочек, а их мамочки говорили по сотовым телефонам.

До встречи с Несторовым оставался ровно час, и Роман решил посидеть на скамейке и погреться на солнышке. От встречи старых одногруппников сегодня зависит многое, у Романа есть контакты и чиновники, работающие в космических кругах, но открытый разговор он может вести только с Павлом. Кстати, почему его звали Нестор, он подзабыл, скорее всего, производная от фамилии Несторов.

Павел удачно женился, хотя Роман считал, что его семейная жизнь тоже удалась, Татьяна, конечно, так и не научилась экономить, но для дома и семьи всю жизнь старалась, сына вырастила. Правда, он никогда ее страстно не любил, как бывает в книжках, да и особо не задумывался над этим, женщина – это служение мужчине, забота о нем и умение подчиняться. Шарулев вспомнил, как Пашка приехал возбужденный после московской практики.

– Девушку встретил, – не девушку, а мечту!

– Да зачем ты ей нужен, деревня?

– Кому деревня, а кому любовь.

Подробностей Роман не знал, но Павел женился на москвичке сразу после защиты диплома. Потом он пару раз приезжал к ним в город, приходил в гости.

– Тебя можно сразу узнать. – Плотный мужчина стоял около скамейки и с усмешкой смотрел на Романа.

– Нестор! – Они обнялись.

– Смотрю, сидит мужчина, на девчонок глазеет.

– Мне такие девчонки уже в дочки годятся!

– Ладно! Ты как огурчик! Вон моя машина стоит, двигаемся.

В ресторане, куда они приехали, витали чудесные ароматы.

– Один из лучших московских ресторанов, сейчас я закажу вкуснейшее мясо.

– А помнишь, Паша, как мы мясо при разгрузке вагонов воровали, заталкивали, кто куда мог, я однажды холодную печенку в штаны засунул, еле через проходную прошел. Девчонки нас в общаге уже ждали. Какой ужин тогда был! Вкус того мяса до сих пор помню.

– Это потому, что мы были молоды. Как здесь готовят мясо, не готовят нигде. И не смотри на цены, я угощаю! Ну, давай ближе к делу, ты же из Сибири прилетел не мясо есть. Рассказывай! Отчего у вас убивают генеральных директоров?

Роман долго и путано рассказывал про Яценко, про предложение Серегина и про то, что он приехал посоветоваться с Нестором, потому что поддержки и совета ждать ему не от кого.

– Рома, честно скажу, я предполагал твои настроения. – Собеседник был осторожен. – Я не так близок с людьми, что принимают решение о назначении руководителя «Орбитальной группировки», но попробовать можно. Мне самому выгодно, чтобы там стоял знакомый мне человек, да не просто знакомый, а друг юности, который мне тоже при случае руку протянет.

– Я в долгу не останусь.

– Там еще ФСБ коршуном кружит, без их согласования назначение не состоится.

– Так я вроде секреты родины не выбалтывал, за рубежом убежища не просил.

– Этого недостаточно, чтобы возглавить легендарное предприятие. – Павел Анатольевич пристально посмотрел собеседнику в глаза. – Надо поделиться.

– Чем? – спросил Роман, хотя сразу понял, что речь пойдет о деньгах.

– Тем, чем надо делиться, – лаконично ответил Несторов.

Неужели Ромочка действительно думает, что Павел по старой дружбе сделает все, что он захочет? Это один из физических законов космической отрасли – закон сохранения энергии. Он работает и в космосе, и на земле, хотим мы этого или нет, поэтому и не прижилась у нас бесплатная медицина и бесплатное образование. У всего есть своя цена.

– Платить? – Роман растерялся. Оправдывались его самые худшие предположения. – Если я плачу, то должен быть уверен в результате. А сколько?

– Понимаешь, Ромочка, дорогой мой провинциал. Это Москва, дружок, и здесь московские законы и правила. Если бы я один тебе мог помочь – это одно, но я буду просить других людей, а они потребуют компенсировать их труд, так что я ничего обещать не стану. Они пока соберут информацию о конкурсе, о тех, кто влияет на результат. У них будет несколько вариантов решения проблемы, эти результаты они сообщат. Сообщат также о возможных результатах, оценят шансы кандидатов, ты ведь не один будешь. Люди работают в системе, и называется это аналитическим подходом. Но принимать решение тебе.

– Послушай, Нестор, мне нужен результат. Какой смысл просто так тратить деньги?

– Мне тоже нужен и важен твой результат, но пока мы ходим по замкнутому кругу и с закрытыми глазами. Для начала принимай решение по предварительной аналитике.

– А без нее никак?

– Ты не изменился, Рома, тупишь при принятии решений, экономишь «на спичках». Вспомни, это называется «узкая рамка», когда многообразие возможных решений сводится только к двум вариантам: «да» или «нет».

– Сколько?

Павел взял салфетку и написал цифру.

– Это очень много! – Роме стало плохо от одной мысли, что деньги придется отдавать.

– На долгие размышления времени нет. Неделя, не больше. Вот-вот активизируются другие кандидаты. Кстати, почему у тебя до сих пор нет ученой степени?

– Не думал над этим.

– А ты подумай. Срочно надо ставить защиту твоей кандидатской на ученый совет.

– Ты меня так взял в оборот и все увеличиваешь скорость! При чем здесь кандидатская?

– Ну а ты как хотел – назвался груздем, полезай в кузовок. Кстати, надо посмотреть условия конкурса, чтобы вычеркнули наличие ученой степени. В общем, думай, Ромочка, ты ищешь хомут на свою шею и сам решай. Кстати, думаю, что ваш Яценко замешан в финансовых махинациях отрасли, у нас в России так просто не стреляют. А мясо здесь лучшее, согласен?

– Лучшее, – кивнул Шарулев, но ему было не до мяса.

Он видел, что Павел лукавит, имеет он влияние на тех, кто принимает главные решения, к нему прислушаются. Сколько денег он отдаст соратникам, а сколько заберет себе, неизвестно. Отдавать свои кровные, просто так, за одни посулы? Шарулев никогда не любил транжирить: не менял телефоны, не пил вина, не курил. У него и мечты по большому счету не было. Должность? А если все сорвется? Гарантий Несторов не дает. Какое решение будет правильным?

В гостинице было холодно.

– Экономят, черти, уже отопление выключили!

Роман спустился в бар и, немного посомневавшись, решил нарушить свои принципы и выпить, слишком напряженный и необычный сегодня был день. Бармен, молодой парень, делал что-то невероятное, жонглировал стаканами, разрезал в воздухе фрукты, и все это действо заканчивалось яркими красками коктейля в тонком изящном стакане.

– Шоумен! – смеялась девушка в красных колготках с ярким макияжем и огромными ресницами. Она сидела на стуле совсем рядом, декольте подчеркивало ее красивую грудь.

– Угостите девушку коктейлем! – обернулась она вдруг к Шарулеву.

Он напрягся, девушка была с претензиями и, похоже, «дорогая». Роман, удивляясь сам себе, заказал ей коктейль с вишенкой. Он обычно сторонился таких девиц, но состояние стресса, в котором он находился нынче, позволяло ему делать то, что раньше казалось неуместным и неприличным. Глаз привычно «зацепился» за прейскурант. Дорого!

– Спасибо, мужчина! Вы мне понравились. – Девушка взяла его ладонь. – Давайте я посмотрю ваши линии судьбы. Я вижу, что вы сейчас должны принять очень важное решение. Очень важное, от этого зависят все ваши дальнейшие поступки.

– Так на ладони написано? – У него появилось чувство тревоги. Что могут знать эти примитивные «красные колготки»? Неужели и вправду можно что-то читать по руке? Роман не верил в эти дамские глупости, но девушка не отставала.

– Не верите? Хотите, еще что-то скажу? У вас много разрывов на линии жизни, все сходится в треугольник, вы закрытый человек. Странно, но у вас нет линии родителей, первый раз такое встречаю. Вам часто не хватает своей энергетики и надо подпитываться чужой. И еще, вы очень любите делать подарки!

Он слушал и кивал, понимая, что все сказанное о нем вымысел, подозревая, что такая история рассказывается всем и каждому.

– Хотите, я вам передам часть своей энергии?

Роман молча кивнул. Девушка в красных колготках обратилась к бармену:

– Принеси заказ в номер, как обычно. – Спросила у Романа: – У тебя какой номер? – И, услышав ответ, просто сказала: – Ну пошли.

– Как тебя зовут?

– А как тебе нравится? Выбирай: Маша, Лора, Таня.

Она почувствовала, как он нервно напрягся, и усмехнулась:

– Маша. Меня зовут Маша. Просто Мария.

Утром Роман проснулся рано, красные колготки валялись на стуле, а девушка спала на животе, раскинув руки.

– Вставай, мне скоро уезжать.

Она открыла глаза и улыбнулась:

– Какой ты классный мальчик, мне было хорошо.

Он наблюдал, как девица одевалась и красные колготки снова плотно облегали ноги.

– Тебе понравилось? – продолжала мурлыкать она. – Я работаю в этой гостинице, но, если захочешь, буду приезжать в другую.

Роман положил деньги на столик, ему впервые не было жалко с ними расставаться. Он чувствовал себя Джеймсом Бондом, не меньше, словно напитался женской энергетикой. Потоки энергии будто закручивались в его теле, накапливались, устремлялись в самые отдаленные уголки, накладываясь друг на друга, и это пространство невозможно было поколебать.

– Думаю, что этого достаточно, мне тоже было хорошо. Давай свой номер телефона, мало ли, вдруг пригодится.

В аэропорт он ехал с готовым решением принять участие в конкурсе на место генерального директора. Он заплатит сейчас эту нереально астрономическую сумму. Он должен занять кресло генерального, потому что потом он сможет вернуть и потраченные деньги, и заработать еще. У него нет вариантов – кто не рискует, тот может вылететь из обоймы. Или, может, лучше вылететь, чем лежать с простреленной головой, как Яценко?

Глава 17

Руководитель Космического управления Дмитрий Бразгин участвовал в закрытом совещании Следственного комитета. Докладывал начальник СК Анатолий Маслов. Его лицо выражало усталость, как будто он последнюю неделю провел в засаде и совсем не спал.

– По факту убийства Владимира Яценко отрабатывается несколько версий: рассматривается хозяйственная деятельность предприятия, личные связи убитого, версия с провокацией. Есть еще версия зарубежных контактов.

– О провокации можно подробней. – Бразгин напрягся. – Управлению только провокаций не хватало! – И отметил, что Маслову его реакция не понравилась.

– Я могу сформулировать это по-другому: передел сфер влияния.

– Мы что, похожи на криминальные группировки? Предприятие работает стабильно, на Совете Главных все проголосовали, чтобы оно стало головным в своей сфере.

– Я не знаю, на кого вы похожи. – Бразгин сразу понял, на что так прозрачно намекает Маслов. Недавно научно-производственное объединение «Разбег» обвиняли в создании преступного сообщества и в хищении трехсот миллионов рублей, на предприятии проходили обыски, задержали двух заместителей генерального директора.

Бразгин опустил глаза, а Маслов, почувствовав, что нащупал «больное» место, продолжал, повышая голос:

– Мы расследуем убийство. Генеральный директор «Орбитальной группировки» был застрелен с чердака соседнего дома. Пуля попала через небольшое окно прямо в голову, и Яценко умер на месте. Создана специальная следственная группа, которую возглавил местный прокурор Иван Кочетов. На работу его группы я очень надеюсь.

Совещание быстро закончилось, и ничего, кроме общих постановочных фраз, Бразгин не услышал. За что убили Владимира Николаевича, так и осталось непонятно. А что говорить журналистам на пресс-конференции – неясно вдвойне. Придется сделать бесстрастное лицо и тоже произносить ничего не значащие тексты, потому что ничего конкретного он сказать не может. «Следственные действия проводятся», – разве этим журналисты удовлетворятся?

Дмитрий Бразгин давно знал Яценко, который был человеком на язык острым и мог просто так, походя, обидеть любого. Он крепко «сидел на своем месте», имел негласную защиту на уровне правительства. Только все же помешал он кому-то, помешал! Иногда он доводил своих коллег подколками и придирками до белого каления, и Бразгину доставалось тоже. Яценко мог нахамить и оскорбить, это тоже было в его неуемном характере. Он позволял себе очень многое, и все-таки кто-то его остановил. Кому-то он перешел дорогу? Знать бы кому! Или лучше не знать?

Ощущение тревоги на пресс-конференции пришло к Дмитрию Олеговичу сразу. На этот раз журналисты были ленивы и неактивны. Убивают в стране, к сожалению, часто, и какой-то из Сибири, пусть даже генеральный директор космического предприятия, для масштабов страны и столичных писак был просто невидимой песчинкой, а песчинки, как известно, не разглядеть невооруженным взглядом. Журналистов больше интересовали хищения и обыски в «Разбеге», но к этим вопросам Бразгин был готов и бодро говорил, что коррупцию надо искоренять и управление, которым он руководит, приложит все усилия и обязательно улучшит, углубит, возьмет на контроль и будет координировать. Кажется, он напрасно переживал.

– Скажите, Дмитрий Олегович, а это ваш сын в нетрезвом состоянии сбил человека и скрылся с места происшествия? – Вопрос корреспондента прозвучал так громко, что Бразгину показалось, что грянул гром.

Дмитрий побледнел. Только вчера Мирона выпустили под залог, и они с Леной встречали его около следственного изолятора. Жена все время плакала и повторяла:

– Его посадят в тюрьму. Его посадят, а ты ничего не хочешь сделать.

Дмитрий предпочел не отвечать, потому что знал, что адвокат сделал все возможное и невозможное. Вместе с адвокатом он встречался с потерпевшим, который до сих пор лежал в больнице с черепно-мозговой травмой, они обговорили сумму для лечения, которая его устроит. Адвокат утверждал, что максимум наказания, что грозит Мирону, – колония сроком до года, но это как решит суд, вероятен и условный срок. И по месту отбывания можно пытаться договориться.

Мирон за несколько дней, что они не виделись, изменился, осунулся, и на его лице застыло выражение страдания.

– Мирон, все самое страшное уже случилось. Главное, человек остался жив. Я думаю, что ты сделаешь для себя выводы, а мы с матерью постараемся тебе помочь. Это не конец твоей жизни, ты больно споткнулся. Но ты поднялся и больше по этой дороге не пойдешь.

– Спасибо, папа! Я дождусь суда, и, если мне дадут условно, я хочу отсюда уехать.

– Мирон! Куда уехать. Это Москва! – недовольно сказала Лена.

– Что ты привязалась к нему со своей Москвой! – раздраженно произнес Дмитрий Олегович. – Он мужчина, и пусть сам принимает решение. Страна у нас большая.

– Я хочу уехать в Сибирь, – проговорил сын.

Добавило эмоций в семейный разговор появление тестя и тещи. Бабушка тихо плакала, приговаривая:

– Бедный, бедный ребенок.

Дед-генерал, понимая, что происходит своеобразный семейный совет, но их мнения не спрашивают, уговаривал жену:

– Ну, что ты, в самом деле! Все в прошлом, мужик жив, лечение оплатят, внук твой дома, и все обойдется. Зря он в армии не служил. Да и Сибирь не так далеко, мужчина должен себя испытать, в конце концов, а то ты тут его залюбила и зализала.

Бразгин удивленно посмотрел на тестя.

– Спасибо.

Лена заплакала, а Дмитрий вдруг почувствовал, что последние дни с ним творится что-то неладное: исчезло его привычное состояние страха, как будто прошло заболевание. А он так долго мучился и жил с этим ощущением, научившись его контролировать. И сегодня он тоже никого не боялся.

– Да, мой сын совершил омерзительный поступок. Слава богу, человек остался жив. И мой сын искренне раскаивается и сделает выводы.

– Вы отмазываете сына от тюрьмы?

– Нет, и это можно проверить. Мой сын понесет наказание, то, которое заслуживает.

Все. Пресс-конференцию можно завершать.

– Спасибо, надеюсь, все вопросы закончились.

Бразгин поднялся и вышел из аудитории, его ноги дрожали.

В приемной дожидался заместитель.

– Дмитрий Олегович! Тут такое дело. Всплыл последний контракт по «Орбитальной группировке», он лежал на согласовании в управлении.

– Что значит всплыл? Про этот контракт нам было неизвестно? Давай подробности. – Бразгин знал слабость своего зама, когда тот волновался, то начинал заикаться.

– В общем, мне позвонили из экономического отдела, доложили, что у них на согласовании контракт с зарубежным предприятием «Modyll» на изготовление платформы и разгонного блока последней модели спутника.

– Это же закрытая тематика, оборонка. Министерство обороны три шкуры спустит за это.

– Последняя модель действительно в закрытой тематике, но вдруг Яценко получил по своим каналам разрешение в правительстве?

– Я надеюсь, что контракт не согласовали.

– Визы там нет, но мы связались с сибиряками, и на фирме подтвердили, что у них находится согласованный экземпляр, они даже получили предоплату, Яценко за три дня до убийства отправил транш другому зарубежному партнеру через наше московское представительство.

– А разгонный блок?

– Отгружен за две недели до смерти Яценко.

– Спасибо, подготовьте мне все данные, я буду разбираться.

Заместитель закрыл за собой дверь, а Дмитрий устало опустился в кресло. Ну, Владимир Николаевич! Теперь ко всем версиям Следственного комитета можно добавить еще одну, самую правдоподобную, и он, наверное, знает, кто мог заказать мэтра космической отрасли Владимира Яценко.

Следственный комитет роет в «Разбеге» и жаждет, жаждет результата, а мы и принесем им себя на блюдечке. Ешьте, граждане следаки, не справившихся «космических» деятелей.

Бразгина выгонят с треском, с шумом, с космической скоростью.

– Куда там хотел уехать Мирон? В Сибирь?

В Сибири живет и работает его одногруппник – Женька. Евгений Валерьевич Сорнев, теперь известный ученый. Женька всегда отличался от других ребят, когда те пили пиво или бегали на танцы, он самозабвенно учился, записывал лекции в толстую тетрадку и не пропускал занятий. У него была какая-то неутолимая жажда к знаниям, и, если бы не было перерывов в занятиях, он мог учиться круглосуточно.

Дмитрий сегодня же вечером наберет его номер и спросит, не нужны ли ему опытные кадры? И что он так долго держался за Москву?

– А Лена? – спросил он себя.

Лена поедет с ними, у нее нет вариантов, ее мужчины решили сбежать в Сибирь за трудностями, а это значит, что настоящая жена и мать должна отправиться за ними. Он сам виноват в том, что позволил ей ничего не делать целыми днями и оставаться капризной генеральской дочкой. Дима поговорит с ней вечером честно и откровенно и скажет, чтобы она начала собирать чемоданы. В трудные минуты семья должна быть вместе.