Текст книги "Античность: история и культура"

Глава III
От Троянской войны до Гомера. Эпоха переселений

Три столетия от Троянской войны до Гомера принято называть «Темными веками». В почти непроницаемом мраке совершалась незримая работа по расчистке всего созданного за предшествующее тысячелетие, необходимая для того, чтобы проклюнулись ростки нового античного мира. Его люди подчас считали себя потомками тех, кто жил во дворцах или отправлялся за добычей и славой за моря. Но они так мало знали о своих корнях, что в этот миф трудно поверить. Дворцы, воссозданные их воображением, почти три тысячелетия поражают человечество, но о создателях этих воздушных замков оно знает ныне неизмеримо меньше, чем о тех, кто обитал во дворцах, вскрытых раскопками.

Троянская война. Миф и реальность. Перемены в Эгейском мире, наступившие в XII–XI вв. до н. э., нашли отражение в мифе о Троянской войне, изложенном величайшим греческим поэтом Гомером в VIII в. до н. э., а вслед за ним многими античными поэтами и писателями. Причиной нападения всех государств Пелопоннеса на расположенный близ проливов город Трою (Илион) в древности считали похищение троянским царевичем Парисом (Александром) супруги царя Спарты Менелая – Елены. На самом деле похищение прекрасной спартанки Елены является в греческой мифологии мотивом, первоначально не связанным с Троей. Греческие мифографы рассказывали, что Елена была похищена героем Тесеем и его другом Перифоем, но досталась по жребию Тесею. В то время, когда спустился Тесей в подземное царство, Елену вновь похитили и возвратили в Спарту. Еще по одной версии Елена вообще не была в Трое, а во время Троянской войны пребывала в Египте. Для понимания, кто такая Елена, важнее, чем все эти противоречащие друг другу мифологические версии, то, что в Спарте находился платан Елены и что она имела эпитет «древесная». Таким образом, Елена – древнейшее божество растительности, и миф о ее похищении принадлежит к тому же кругу представлений, что и миф о похищении дочери матери-земли Персефоны владыкой подземного мира Аидом, откуда она возвращается новым ростком, чтобы расцвести и быть снова похищенной.

Сюжетом огромной поэмы Гомера «Илиада» послужил один эпизод десятилетней войны – ссора между предводителем войска ахейских царств Агамемноном и величайшим ахейско-пеласгийским героем Ахиллом. Ахилл, жестоко оскорбленный Агамемноном, отказывается участвовать в боевых действиях, вследствие чего троянцы начинают брать верх и уже подступают к вытащенным на берег кораблям. В этот критический момент ахеец Патрокл просит своего друга Ахилла дать ему на время свои доспехи, надеясь, что троянцы, приняв его за непобедимого Ахилла, обратятся в бегство. Появление Патрокла в доспехах Ахилла спасло ахейские корабли от уничтожения, но из стен города выходит могучий троянский герой Гектор и в схватке убивает Патрокла. Боль утраты заставляет Ахилла примириться с Агамемноном, вступить в сражение с Гектором и убить его на глазах у троянцев. Победа над Гектором решила исход Троянской войны. Но о разрушении Трои, гибели Ахилла Гомер не рассказывает, хотя и знает об этом.

Все, что нам известно о микенских царствах на основании линейного письма Б, говорит о невозможности их военно-политического объединения для такой акции, как многолетняя осада города по другую сторону Эгейского моря, даже если для этого существовала какая-то реальная потребность. Раскопки Трои также не дали каких-либо доводов в пользу реальности Троянской войны, «описанной» Гомером через три столетия после того времени, к которому она отнесена. Установлено, что Троя VI была разрушена землетрясением, а Троя VII А – пожаром. Но не каждый пожар вызывался вражеским вторжением. Если бы мы не имели сведений римских анналистов о многочисленных пожарах, периодически опустошавших Рим, по археологическим остаткам можно было сделать вывод, что он захватывался и сжигался завоевателями много раз. Соотнесенность пожара Трои VII А с вторжением микенцев – не более чем гипотеза, имеющая такое же право на существование, как другие.

Некоторые исследователи, изучая вопрос об историчности Троянской войны, обратили внимание на то, что названия «Троя» и «Илион», являющиеся у авторов, писавших после Гомера, синонимами, на самом деле не связаны друг с другом. Известно почитание в Греции Афины-Илиас. Возможно, от этого ее второго имени и происходит название города Илион. Имена Троил, Илей, Ил (впоследствии к нему римляне возвели род Юлиев, изменив «Ил» на «Юл») широко представлены в Древней Греции. Более того, имена гомеровских троянцев Антенор, Гектор, Трос запечатлены в микенских табличках как имена ахейские.

Сторонники историчности Троянской войны пытаются опереться на хеттские источники. По их мнению, упоминаемые в хеттских текстах города Труиша и Вилуша идентичны Трое и Илиону. Но Труиша и Вилуша – это разные, хотя и находящиеся по соседству города. И этот факт более, чем что-либо другое, опровергает историческую реальность той войны, описание которой содержится в «Илиаде». Правда, в хеттских текстах упоминается государство Аххиява, царь которого, обитая где-то на Западе, обращается к хеттскому царю как к ровне, Это свидетельствует о реальности Ахейского царства, в которой после раскопок в Микенах и Пилосе уже нет сомнений, но никак не подтверждает факт похода Агамемнона на Трою и разрушения того или иного города Малой Азии.

Если за рассказом Гомера о сражениях между ахейскими и троянскими героями из-за Елены и описаниями этих событий другими, более поздними авторами падения и сожжения Трои нет огня истины, то дым, похоже, есть, будь это растянувшиеся на полтора столетия разрозненные военные экспедиции микенских правителей, которые поэт объединил в один коллективный грациозный поход, или нашествие на Малую Азию каких-либо народов.

«Народы моря». Скорее всего, исторической основой мифа о Троянской войне было переселение народов, о котором рассказывают древнеегипетские и частично хеттские источники. Египтяне и хетты обладали письменностью и имели общее представление о том, что происходило в Малой Азии и на островах Эгейского моря в XIII – первой половине XII в. до н. э.

При египетском фараоне Мернептахе к дельте Нила двинулись голубоглазые, белолицые обитатели Ливийской пустыни и их союзники, которых надпись на стене египетского храма называет «народами моря», относя к этим народам шерденов, лукки, акаиваша, шекелша, пелешет и турша. Это был не обычный грабительский поход в страну, привлекавшую соседей богатством, а попытка обосноваться в Египте. Окончилась она неудачей.

При другом фараоне, Рамсесе III, нападение «народов моря» повторилось. Среди этих народов появляются два новых – текра и дануна. Все они вместе с кораблями, на которых они вошли в устье Нила, изображены на стене храма в схватке с египетскими воинами, в характерных для них одеяниях и вооружении.

Среди названий «народов моря» мы встречаем известных Гомеру ахейцев (акаиваша), данайцев (дануну), тевкров (текра) и пеласгов (пелешет). Турша – это будущие тирсены (этруски), шекелша (сикулы), шердены (сарды), лукку (ликийцы). Таким образом, в XII в. до н. э. едва ли не все обитатели Балканского полуострова, Эгейского побережья Малой Азии и островов снялись со своих мест и двинулись в поисках новых районов поселения. То, что в памяти сказителей и Гомера было грандиозным предприятием, направленным против одного города Трои и ее малоазиатских союзников, оказалось переселением народов, подобным тому, которое пережил в конце IV – первой половине V в. до н. э. круг земель, находившийся под властью римлян.

Почему же сикулы, тирсены и сарды покинули места своего первоначального поселения? Ответ на этот вопрос может быть лишь предположительным. Возможно, их толкнули к этому какие-то климатические изменения, сопровождавшиеся недородом и голодом. О длительном голоде одного из названных племен – тирсенов – сообщает историк Геродот.

Неизвестно также, сколько времени вторгшиеся народы оставались на Балканском полуострове. Но о том, куда они направились с Балкан, говорят названия двух крупных островов Центрального Средиземноморья – Сицилия (по-гречески Сикелия) и Сардиния – и Тирренского моря (от тирсенов-тирренов, давших также и название стране Тиррения – Италия).

Результатом великого переселения народов в XII в. до н. э. было полное уничтожение всего того, что создали пеласги и ахейцы за два тысячелетия обитания на Балканском полуострове и островах Эгейского моря: городов и городской жизни, дворцовой государственной системы, письма, искусства. Остатки старого населения были превращены дорийцами в государственных рабов – илотов.

Греческие города на побережье Малой Азии пострадали меньше, чем балканские. В одном из этих городов и жил Гомер, воспевший в своих поэмах давно ушедший и прекрасный мир древних царей и грозных воителей, искусных лекарей и мастеров, храбрых открывателей дальних стран – всех этих людей, жизнь и гибель которых была им представлена как человеческая трагедия.

И пусть этот мир, как выясняется по мере археологических раскопок и прочтения древних текстов, мало походил на реальный, но Гомер был первым, кто зародил еще в глубокой древности интерес к этому миру. Пусть не было прекрасной Елены, из-за которой началась Троянская война, пусть Троя пала не после десятилетней осады и не была разрушена из-за храбрости Ахилла и хитрости Одиссея, а уничтожена вторжением «народов моря», герои Гомера остаются вечными спутниками человечества.

Возвращение Гераклидов. Миф о Троянской войне далеко отстоит от исторической реальности, но некоторые связанные с этим мифом предания хорошо согласуются с гипотезой о великом переселении народов. К их числу относится легенда о возвращении Гераклидов, изложенная в V в. до н. э. греческим историком Геродотом и драматургом Еврипидом.

После гибели Геракла его сын быстроногий Гилл, опасаясь мести воцарившегося в Микенах Эврисфея, вместе с братьями, матерью и сестрой тайно покинул Тиринф и обосновался в Афинах. Эврисфей выступил с войском в погоню, и ему бы удалось извести ненавистный род Геракла, если бы сестра Макария не принесла себя в жертву подземным богам, умоляя их взять в искупление душу Эврисфея. В битве с Гиллом Эврисфей погиб, и Гилл направился в Пелопоннес. Но внезапно воины его стали умирать, что считалось проявлением гнева Аполлона. Гонцу, отправленному в храм Аполлона в Дельфах, оракул возвестил, что бог гневается на Гераклидов за преждевременное возвращение и что вернуться можно будет лишь после третьего плода. Отсчитав три осенних урожая, так Гилл истолковал речение оракула, Гилл вернулся в Пелопоннес и в единоборстве с предводителем пелопоннесцев погиб. И поняли Гераклиды, что под «тремя плодами» оракул имел в виду не три года, а три поколения после Геракла (или Гилла?).

И удалились Гераклиды на север, где стали вождями трех племен дорийцев, и только через восемьдесят лет Гераклиды вместе с дорийцами возвратились в Пелопоннес и овладели им.

Дорийцы и ионийцы. За двадцать лет до этого родственники дорийцев фессалийцы и беотийцы заняли области Северной и Средней Греции, которым дали свои имена, и, смешавшись с ахейцами, положили основу особой греческой группы племен – эолийцев. Что касается третьей группы, ионийцев, то ее ядром были обитатели Аттики, переселившиеся на побережье Малой Азии и основавшие там 12 городов. Центральная часть побережья Малой Азии стала называться Ионией. Ионийцем был Гомер. Каждое из греческих племен возводило свое происхождение к вымышленному предку: ионийцы к Иону, эолийцы к Эолу (не путать с Эолом – богом ветров). У каждого племени сложился свой диалект. Гомеровский эпос был создан на смешанном эолийско-ионийском диалекте.

Диомед, Тевкр, Тиррен и другие. Отражением переселений народов XI–X вв. до н. э. являются легенды о перемещениях героев. Так, победитель Фив Диомед, доблестно сражавшийся под Троей, будто бы отправился на юг Италии в Апулию. Поселившись среди племени, царем которого был Давн, Диомед женился на его дочери и, унаследовав царство, основал в Италии несколько городов и святилищ. Рассказывали, что Диомед умер на одном из островков Адриатического моря, а его спутники превратились в огромных птиц, встречавших эллинских переселенцев радостным криком и хлопаньем белых крыльев.

В отличие от Диомеда, Тевкра, лучшего стрелка из лука в войске, осаждающем Трою, потянуло с острова Саламин на юг, на остров Кипр, где он основал город с тем же названием. И это, разумеется, не случайно, ибо египетским текстам известен «народ моря» текра.

Со своих мест обитания сдвинулись не только жители Балканского полуострова и прилегающих к нему островов, но и некоторые народы Малой Азии. Один из этих народов неизвестен Гомеру, поскольку ко времени создания эпоса он уже обитал в Италии, но его хорошо знают греческие поэты и историки VII–V вв. до н. э., столкнувшись с ним в процессе колонизации. Это тирсены (тиррены), известные римлянам как этруски, а сами себя называвшие расенами.

Гесиод первым упомянул тирсенов как обитателей «священных островов», не указывая их названия. Настолько ли были ограничены географические познания греческого поэта, что он и Италию считал островом? Скорее всего, нет. И под «священными островами» он, очевидно, разумел находящиеся к западу от Италии острова Сардинию и Корсику. Ведь и позднее географ Страбон сохранил сведения о тирренах как обитателях Сардинии. О том, как и когда оказались тиррены на Западе, сообщает историк V в. до н. э. Геродот, скорее всего, со слов самих тирренов, его труд написан на юге Италии, где он мог встречаться с тирренами. Вот что сообщает Геродот: «В царствование Атиса, сына Мана, была большая нужда в хлебе во всей Лидии. Вначале лидяне терпеливо сносили голод, потом царь <…> разделил весь народ на две части и бросил жребий, с тем, чтобы одной из них остаться на родине, а другой выселиться. Царем той части, которая осталась на месте, он назначил самого себя, а над выселившимися поставил своего сына Тиррена. Те из них, которым выпал жребий выселиться, направились в Смирну, соорудили там суда, положили в них все необходимое и отплыли отыскивать себе пропитание и местожительство. Миновав многие народы, они прибыли наконец к омбрикам [умбрам], где основали города и живут до настоящего времени. Вместо лидян они стали называться по имени того царя, который их заставил выселиться <…> тирренами».

Информаторами Геродота были сами тиррены, с которыми он встретился, находясь в Южной Италии как колонист основанной Афинами колонии, и это лучше всего объясняет и фольклорные элементы рассказа, и его неточности. Переселение не могло происходить из Лидии, поскольку это более позднее название прибрежной части Малой Азии, и народ, предками которого были этруски, не мог быть лидийцами. Но регион назван Геродотом правильно, и это подтверждается найденными на примыкающем к Малой Азии острове Лемносе надписями на языке, близком этрусскому, равно как приведенными выше сообщениями египетских источников.

Судя по археологическим данным, этруски появились в Италии в VIII в. до н. э., а переселение тирренов на Запад Геродот датирует временем, следующим сразу за Троянской войной. Где же пребывали тиррены более трех столетий? На этот вопрос мы уже ответили – в Сардинии. Интересно, что главная река этого острова называлась Тирсус, а древнейший автор Гесиод называет его обитателей тирсенами. Также в официальном греческом тексте VI в. до н. э. (договоре Сибариса) этруски названы по месту их обитания до переселения в Италию – сердаями.

В Умбрии, находившейся между реками Тибр и Арно, куда переселились тиррены-этруски, в городах жили также и пеласги, переселившиеся в Италию в середине II тысячелетия до н. э. (под давлением греков). Новые завоеватели были в меньшинстве. В их языке неиндоевропейского происхождения много индоевропейских слов – следы их общения с пеласгами и умбрами.

Венеты, лигуры, иллирийцы. В «Темные века» в Италию двинулись сушей с севера многие другие народы, распространившиеся по восточному Адриатическому побережью Италии до самого его юга. Венеты заняли ту область, где ныне находится город Венеция. Их язык, судя по сохранившимся надписям, был родственным германским языкам. Венеты разводили коней в обильной лугами пойме долины реки Пада (По). О древнем имени этой реки доныне говорит название города Падуя.

Западными соседями венетов были лигуры, занимавшие до начала эпохи переселений большую часть Северной и часть Центральной Италии, а также владевшие побережьем Галлии. Согласно греческому мифу, в землях лигуров упала солнечная колесница Фаэтона, и из слез сестер юноши возник янтарь. Отнесение этой катастрофы к Лигурии связано с тем, что через нее проходила «янтарная дорога», ведущая от побережья Балтики через Альпы и далее по реке По в Адриатическое море. Обитатели микенских дворцов пользовались балтийским янтарем.

В ходе переселений «Темных веков» Адриатическое побережье Италии и ее юг оказались занятыми иллирийскими племенами япигов, певкетов, давнов, мессапов, калабров, френтанов. Первоначально иллирийцы освоили территорию современной Югославии и Албании. Потомками иллирийцев являются ныне албанцы. Не исключено, что именно иллирийцы дали толчок движениям всех народов Восточного и Центрального Средиземноморья в XII–X вв. до н. э.

Сикулы и элимы. Среди народов, участвовавших в нападении на Египет, были и сикулы. Сохранились предания, что они занимали в древности и Центральную Италию, но достоверно известно, что они в X в. до н. э. жили на крайнем юге Италии. Отсюда сикулы были вытеснены иллирийцами и переселились на остров, которому дали имя Сицилия. По своему языку и верованиям сикулы были близки к обитателям Лация – латинянам.

К началу греческой колонизации Сицилии сикулы вытеснили с большей части острова неиндоевропейское население – сиканов. В западной части Сицилии в конце II тысячелетия до н. э. оказался небольшой народ элимов, построивший города Сегесту, Энтеллу и др.

Троянское поветрие. Появление новых народов в Италии было частью обширного переселения, охватившего всю Европу, в том числе и Западное Средиземноморье. Повсеместно на территории Подунавья, Порейнья, на Пиренейском полуострове и в Италии возникают культуры, характеризующиеся древними могильниками без земляных насыпей, сохраняющими сожженный прах покойников в урнах и без урн в ямах. В Италии такой тип погребений характерен для мест проживания венетов, умбров, самнитов. Эти племена были выходцами из Европы, где продолжали жить народы, называвшие себя «венетами», «омбронами», «элимами».

С тех пор как жители Италии начинают знакомиться с поэмами Гомера, возникает нечто вроде эпидемии: все ищут предков в Трое. Венеты, найдя у Гомера упоминание конелюбивых энетов, считают себя их потомками. Элимы также находят себе предка в Малой Азии – Элима, бежавшего от ахейцев вместе с героем Трои Энеем, хотя, судя по их культуре, в них логичнее видеть выходцев из области Элимаида на севере Балканского полуострова, передвинувшихся на Запад в период великого переселения народов конца II тысячелетия до н. э. И жители многих древних городов Лация, в том числе и Рима, уже в VI в. до н. э. считали основателями их городов Энея и других троянских героев. Обнаружены статуэтки VI в. до н. э. с изображением Энея, несущего на плечах отца своего Анхиза, и другие свидетельства раннего распространения троянского мифа.

Микробы «троянского поветрия» оказались очень живучими. Некоторые современные исследователи сочли троянцами и тирренов-этрусков, народ, не имевший к Трое никакого отношения и даже неизвестный Гомеру под этим или иным именем. Такова при отсутствии письменных свидетельств сила мифа, склоняющая на свою сторону и науку. Письменные источники, если они и были, оказались уничтоженными вместе с дворцами и другими памятниками ахейской культуры в ходе опустошительного переселения народов.

Каждая болезнь имеет свои причины. Причиной «троянского поветрия», распространенного в Италии, стало честолюбие народов. Обитателям Северной Италии венетам хотелось быть в родстве с могущественными римлянами, считавшими своими предками троянцев. По соседству с элимами поселились беглецы из малоазийской Фокеи, и им не хотелось ударить лицом в грязь перед соседями и соперниками.

Тексты

1. ДРЕВНЕЙШЕЕ НАСЕЛЕНИЕ КРУГА ЗЕМЕЛЬ

Геродот, I, 57–58

На каком языке говорили пеласги, я точно сказать не могу. Если же судить по теперешним пеласгам, что живут севернее тирсенов в городе Крестоне <…> и затем по тем пеласгам, что основали Плакию и Скиллак на Геллеспонте и оказались соседями афинян, а также по тем другим городам, которые некогда были пеласгическими, а позднее изменили свои названия <…> то пеласги говорили на варварском языке. Если, стало быть, и все пеласгическое племя так говорило, тогда и аттический народ, будучи пеласгическим по происхождению, также должен был изменить свой язык, когда стал частью эллинов. Ведь еще и поныне жители Крестона и Плакии говорят на другом языке, не похожем на язык соседей. Это доказывает, что они еще и теперь сохраняют своеобразные черты языка, который принесли с собой после переселения в эти края <…>

До своего объединения с пеласгами эллины были немногочисленны. Из такого довольно скромного начала они численно возросли и включили в себя множество племен, главным образом оттого, что к ним присоединились пеласги и много других чужеземных племен.

Геродот, VI, 137

Афиняне изгнали пеласгов из Аттики – справедливо или несправедливо они поступили, этого я не знаю и могу лишь передать, что рассказывают другие. Именно, Гекатей, сын Гегесандра, в своей истории утверждает, что афиняне поступили несправедливо. Они ведь отдали свою собственную землю у подошвы Гиметта для поселения пеласгам в награду за то, что те некогда возвели стену вокруг акрополя. Когда же афиняне увидели, что эта прежде плохая и ничего не стоящая земля теперь прекрасно возделана, их охватили зависть и стремление вновь овладеть этой землей. Так-то афиняне без всякой иной причины изгнали пеласгов. Напротив, афиняне утверждают, что изгнали они пеласгов с полным правом. Ведь пеласги, жившие у подошвы Гиметта, оттуда причиняли оскорбления афинянам <…> Итак, изгнанные, пеласги переселились в другие земли, и в том числе и на Лемнос.

Дионисий Галикарнасский. Римские древности I, 17–18

<…> пеласги были эллинами родом из Пелопоннеса. Они испытали немало злоключений, но особенно страдали из-за того, что все время странствовали, не имея твердого места жительства.

Сначала они жили в месте, которое теперь называют Аргосом, в Ахайе. Они были отсюда родом, по наиболее распространенному мнению. Издревле они приняли имя от царя Пеласга, о котором говорили, что это сын Зевса и Ниобы, дочери Форонея. Затем, к шестому поколению, они покидают Пелопоннес и направляются в Гемонию (ныне – Фессалия), изгоняют оттуда варваров и делят страну на три части – Фтиотида, Ахайя, Пеласгиотида по имени своего вождя.

После того как они в течение пяти поколений оставались в Фессалии, процветая и приобретая богатства, которые навлекали из плодородных полей, они были оттуда изгнаны на шестом поколении как куретами и лелегами, именуемыми ныне этолийцами и локрийцами, так и многими другими жителями Парнаса.

После изгнания из Фессалии пеласги расселились во время своего бегства, одни двинулись на Крит, другие – на некоторые из Кикладских островов, некоторые водворились в Гестиотиде возле гор Олимпа и Оссы, другие удалились в Беотию, Фокиду и Эвбею, некоторые перешли в Азию и поселились в различных морских землях вокруг Геллеспонта и на многих соседних островах, особенно на том, что зовется ныне Лесбосом, где они смешались с первым эллинским населением, которое водворилось там под предводительством Макара, сына Криазиуса.

Большая часть пересекла срединные земли, чтобы идти на поиски жителей Додоны, их родичей, с которыми никто не осмеливался воевать, так как на них смотрели как на священный народ. Оставались они, однако, там среди жителей Додоны недолго, но когда заметили, что причиняют им беспокойство и что запасов недостаточно, чтобы прокормить столько народа, то покинули эту страну, подчинившись оракулу, повелевшему им держать путь в Италию, называвшуюся тогда Сатурнией. Снарядив флот из многих кораблей, они плыли по Ионийскому морю, страстно желая причалить к наиболее близкому берегу Италии. Но поскольку они не знали пути, поднявшийся тогда южный ветер отнес их слишком далеко и они причалили возле одного из рукавов По <…> где и оставили свои корабли, не в силах выносить дальше тяготы пути.

Они оставили небольшой гарнизон, чтобы иметь место для убежища, если дела пойдут плохо. Те, кто остался с флотом, окопались траншеями, возвели вокруг лагеря стены, заполнили корабли продовольствием, необходимым для жизни. А когда они увидели, что все их предосторожности излишни, то основали город, дав ему имя рукава реки. Их судьба была более благоприятна, чем у всех других народов Ионийского залива. Долгое время они жили как хозяева моря и посылали в Дельфы Аполлону десятую часть доходов, ими полученных. И дар этот был таким великолепным, какого никогда не посылал ни один город. Но в дальнейшем соседние варвары двинули на них огромное войско, и они вынуждены были оставить свой город. Со временем же варвары эти были изгнаны римлянами <…>

Другие пеласги, те, что прошли в глубь земель, пересекли горы Италии и прибыли в страну умбров <…>

2. ПЕРЕСЕЛЕНИЯ В ЭЛЛАДЕ

Фукидид, I, 2–3

По-видимому, страна, именуемая ныне Элладой, прочно заселена не с давних пор. Раньше происходили в ней переселения, и каждый народ легко покидал свою землю, будучи тесним каким-либо другим, всякий раз более могущественным народом. Дело в том, что, при отсутствии торговли и безопасных внешних сношений как на суше, так и на море, каждый возделывал свои поля лишь настолько, чтобы было на что жить; никто не имел избытка в средствах, не культивировал землю, потому что неизвестно было, когда нападет на него другой и, пользуясь беззащитностью его жилища, отнимет у него имущество <…> Вот почему все легко снимались с места, и вследствие этого же ни у кого не было ни больших, ни сильных городов, ни вообще каких бы то ни было приспособлений для обороны. Всегда перемене населения подвергались преимущественно наилучшие земли Эллады, именно области, называемые теперь Фессалией и Беотией, также большие части Пелопоннеса <…> Напротив, Аттика, по причине скудности почвы, с самых давних времен не испытывала внутренних переворотов и всегда была занята одним и тем же населением <…> Мне даже кажется, что Эллада во всей своей совокупности и не носила еще этого имени <…> но что названия ей давали по своим именам отдельные племена, преимущественно пеласги.

3. ТИРРЕНЫ ЗАХВАТЫВАЮТ ГОРОД ПЕЛАСГОВ АГИЛЛУ

Страбон, V, 2, 3

Современная Цере прежде называлась Агиллой и, как говорят, была основана пеласгами, прибывшими из Фессалии. Когда те лидийцы, которые переменили имя на тирренов, выступили походом на Агиллу, один из них подошел к городской стене и спросил имя города, тогда один из фессалийцев, находившихся на стене, вместо ответа, обратился к нему с приветствием «Хайре» («Здравствуй»). Тиррены приняли это за хорошее предзнаменование и переименовали взятый город таким образом.

4. ПЕРЕСЕЛЕНИЕ ИОНИЙЦЕВ

Геродот, I, 141–143; 145

Тотчас после завоевания Мидии персами ионяне и эолийцы отправили вестника в Сарды к Киру. Они велели объявить ему, что желают подчиниться персам на тех же условиях, как ранее Крезу. Выслушав их предложение, Кир рассказал им басню: «Какой-то флейтист увидел в море рыбку и принялся играть на флейте, надеясь, что рыба выскочит на сушу. Обманувшись же в своих ожиданиях, он закинул невод, поймал много рыбы и вытащил ее на берег. И вот, увидев бьющуюся в неводе рыбу, он сказал: «Прекратите теперь у меня пляску! Вы ведь даже не захотели выйти поплясать под мою флейту!» Эту басню Кир рассказал ионянам и эолийцам потому, конечно, что те прежде отклонили предложение Кира отложиться от Креза <…> Таков был ответ разгневанного Кира. Когда весть об этом пришла в ионийские города, то ионяне обнесли каждый город стеной и все, кроме милетян, собрались в Панионий (ведь только с одним Милетом Кир заключил союз на тех же условиях, что и мидийский царь) <…>

Эти-то ионяне <…> основали свои города <…> в стране под чудесным небом и с самым благодатным климатом на свете <…> Дальше всего к югу лежит Милет, затем идут Миунт и Приена. Эти города находятся в Карии <…> Напротив, следующие города расположены в Лидии: Эфес, Колофон, Лебед, Теос, Клазомены, Фокея… Кроме того, есть еще три ионийских города: два из них – на островах, именно Самос и Хиос, а один – Эритры – на материке <…> От остальных ионян эти (азиатские) отделились потому лишь, что ионийское племя было самым слабым и незначительным среди вообще слабого еще тогда эллинского народа. Кроме Афин, вообще не существовало ни одного значительного ионинского города. Поэтому как остальные ионяне, так и афиняне избегали имени ионяне, не желая называться ионянами <…> А те двенадцать [азиатских] городов, напротив, гордились своим именем. Они воздвигли общее святилище, назвав его Панионий, и постановили не допускать туда других ионян <…>

Ионяне, как я думаю, основали двенадцать городов и не пожелали больше никого допускать в свой союз вот по какой причине. Когда они жили еще в Пелопоннесе, у них, как и у ахейцев, которые их изгнали, было двенадцать городов <…> По этой причине ионяне и основали двенадцать городов.