Текст книги "Впотьмах"

– Красавица, тебе в город?

Я в ответ лишь кивнула головой – боюсь, пока что мою речь здешним жителям понять непросто. Ну, а насчет красавицы он, конечно, перехватывает, хотя женщины на рынке, и верно, выглядят уж очень невзрачными и измотанными.

– Цена за проезд – пять золотых чешуек… – бородатый мужчина ухмыльнулся. – Без торга. Уступок не даю. Хошь – езжай, а хошь – пешком за телегой иди…

Трудно сказать, большая это цена за проезд, или нет (во всяком случае, было заметно, что оба моих предполагаемых попутчика были весьма недовольны этой цифрой), но мне выбирать не приходится. Пожав плечами, полезла за пазуху – именно там, во внутреннем кармане, пришитом с изнанки к одежде, здешние женщины всегда носят деньги. Достала довольно-таки тощий замшевый мешочек (вообще-то у меня с собой два кошелька – один с мелочью, а в другом монеты покрупнее), развязала тесемку и вытряхнула из него несколько маленьких желтых монеток, которые протянула бородачу.

– Подождем еще – может, кто еще в город соберется… – мужчина забрал у меня деньги и, глядя на то, как я завязываю тесемки кошелька, хохотнул. – Вдовица, тебе не помочь кошелек на место положить? Это я враз!

– Нет… – буркнула я, поправляя платье.

– Напрасно отказываешься, я ж со всей душой, в обиде не останешься, мимо цели не промахнусь!.. – у мужчины явно было игривое настроение, только вот у меня не было намерений поддерживать разговор.

– А ты откуда взялась?.. – продолжал расспросы бородач. – Я тебя не знаю…

– С реки иду… – пробурчала я, стараясь выговаривать слова как можно четче. К сожалению, подобное получилось далеко не лучшим образом, и это сразу насторожило бородача.

– Ты что, родом с Арсара, что ли?.. – поинтересовался он.

Арсар – это соседнее государство, которое здешние правители завоевали больше сотни лет назад. Все бы ничего, только к обитателям Арсара отношение коренных жителей страны по сей день остается чуть насмешливо-презрительным, как к проигравшим в войне, да и при разговоре арсарцы никак не могли избавиться от своеобразного акцента, так что понять их иногда бывает довольно непросто.

– Да… – кивнула я головой.

– Так ты что же, от реки одна шла?.. – нахмурился бородач. – И не страшно было?

– Нет, нас пятеро было… – продолжала я. – Только потом каждый из них по своим делам направился.

Мужчина намеревался, было, расспрашивать меня и дальше, но тут к нам подошла женщина весьма солидных размеров, настоящая толстуха, которая умудрилась притащить с собой довольно-таки увесистый сундучок. У женщины с бородачом сразу же возник спор насчет оплаты за проезд. Возмущение этой особы можно понять – мол, еще совсем недавно за проезд брали четыре золотые чешуйки, что и без того безбожно много, а сейчас уже пять! Да нам, дескать, за такие деньги надо долго трудиться, не разгибаясь, причем работать день и ночь, а ты хочешь их получить за один раз!.. Женщина добрые четверть часа призывала на голову бородача громы и молнии, призывая того не грабить честных людей средь бела дня и вспомнить о возмездии, которое постигает алчных и жадных, но мужчина не обращал никакого внимания на разгневанную особу. Дело кончилось тем, что недовольная женщина все же сунула бородачу пять монеток, и тот, ухмыльнувшись, велел нам всем забираться в телегу – мол, сейчас тронемся, потому как время торговли вышло, люди с рынка начинают расходиться, и вряд ли отыщутся еще желающие отправиться в город. К тому же телега уже заполнена, новых людей сажать некуда, а до города надо добраться засветло…

Итак, в телеге четверо пассажиров и куча каких-то корзин и сумок, а еще мне в ноги упирался тяжелый сундучок женщины, так что особого комфорта при поездке ожидать не стоило. Мне было жалко лошадь, которая вынуждена тянуть такой достаточно тяжелый груз, но, похоже, пока что крепкая лошадка шла без особого труда. А еще я надеялась на то, что в дороге ко мне никто не будет приставать с расспросами. В любом случае, лишний раз стоит помалкивать, а не то легко могу пропасть впросак. И еще, главное, при обращении к человеку не стоит говорить «вы», только «ты». Дело в том, что на «вы» тут обращаются только к жрецам и знатным людям, и за несоблюдение этого правила можно схлопотать немалый штраф.

Телега миновала деревню, и дорога пошла меж вспаханных полей, на которых зеленели всходы. Надо сказать, что дорога здесь, мягко говоря, неровная, но выбирать не приходится, а то, что нас постоянно трясет – так от этого никуда не деться.

Светит солнце на чистом небе, легкий ветерок, доносит незнакомые запахи, кое-где в траве видны мелкие цветочки, внешне напоминающие земные маргаритки… Глянь со стороны – сплошное умиротворение, можно бы отдыхать, только вот внимание людей целиком переключилось на меня – понятно, что жители деревушки друг друга знают хорошо. Всех интересовало, кто я такая, откуда приехала, и когда овдовела… Тут молчанием не отделаешься, так что, пригладив свои коротко обстриженные лохмы и тщательно подбирая слова, я рассказала жалостливую историю, заранее сочиненную Ксенией Павловной. Дескать, мы с мужем зимой подхватили лихорадку, которая в этом году свирепствовала в наших местах, и валила с ног целые поселки. Болезнь оказалась не только прилипчивой, но еще и опасной, мы долго хворали, а родные молились о нашем выздоровлении, хотя всерьез опасались, что мы не поправимся. Муж, увы, скончался, а я выкарабкалась, хотя и не без последствий: с той поры иногда заговариваюсь, голова часто болит, и язык плохо ворочается – меня даже родные не всегда понимают. Вот и еду к тетушке в большой город: она, узнав о том, что со мной случилось, велела приехать к ней, и обещала отвести меня к хорошему лекарю – вдруг поможет…

После столь печального повествования мои попутчики стали поглядывать на меня жалостливо – снисходительно, как смотрят на убогих, обиженных жизнью. Вообще-то мне до этого дела нет – главное, они поняли, почему я говорю настолько плохо и невнятно, да и все мои возможные ошибки можно отнести на то, что у женщины не все в порядке с головой. Даже возница, который ранее посматривал на меня с интересом и постоянно подшучивал (причем его подтрунивания были весьма двусмысленны), теперь помалкивает, и не пристает с разговорами.

– А как же тебя одну родные отпустили?.. – удивилась толстуха. – Ты ж хворая, а пускаешься в такой далекий путь! Вдруг в дороге прихватит – что тогда делать будешь? Да и баба ты красивая, как бы чего не стряслось – мало ли дурных людей на свете!

– Так родня молится, чтоб моя дорога оказалась легкой, и я тоже прошу Богов об этом… – произнесла я беззаботным голосом. Услышав такое, мои спутники переглянулись между собой, и я без слов поняла, о чем они думают: кажется, родня отправила не совсем здоровую родственницу подальше со своих глаз, к дальней тетушке, потому как им не с руки возиться с тем, у кого скорбная головушка. Своих проблем хватает, а тут еще надо постоянно приглядывать за человеком, от которого можно ожидать что угодно! Вот любящие родственники и решили воспользоваться благовидным предлогом, чтоб скинуть с себя ответственность, и вполне обосновано переложить ее на кого-то другого. Конечно, если племянница без особых проблем доберется до тетушки – хорошо, пусть теперь та о ней заботится (тем более что сама родственницу в гости пригласила), а если пропадет в пути, то, значит, так Богам было угодно.

Еще я радостно заявила, что не так давно ко мне посватался мужчина, которому я давно нравилась, так что у меня теперь имеется жених. Правда, сейчас он уехал в город, и почему-то все еще не возвращается назад, и его родня нам ничего не говорит, но я уверена, что встречу его у тетушки, потому что он – дальний родственник ее покойного супруга, и наверняка дожидается моего приезда. Так что я очень рассчитываю на то, что мы с ним и свадьбу вскоре сыграем…

Ответом мне были лишь плохо скрываемые ухмылки – мол, может, нынешний жених тебя раньше и любил, а сейчас, когда понял, что после болезни ты чуть головой тронулась – вот тогда кавалер и умотал куда подальше под благовидным предлогом! А ты, голубушка, давай, жди его в городе, если повезет, то, может, и свидитесь невзначай, если женишок вовремя смыться не успеет…

– Может, вы его видели?.. – продолжала я. – Он через вашу деревню должен был проехать. А внешне… Светлые волосы, глаза голубые, роста среднего…

– Тоже мне, невидаль… – отозвалась толстуха. – Половина людей этак выглядит! Ладно б какой особенный был – может, тогда бы его запомнили, а так…

Значит, посланник Ксении Павловны вновь сумел уехать из поселка, не привлекая к себе внимания, и не замеченный стражниками. Что ж, уже неплохо.

– Что, и особенные у вас через деревню проезжают!

– Да таких везде хватает… – проворчал мужчина, сидящий напротив. – То связанных разбойников стражники проведут, то шуты со скоморохами заявятся, чтоб наши деньги из карманов выманивать! Эти прохиндеи ловко навострились языком трепать да деньги тянуть, которые заработаны тяжким трудом! А зимой и вовсе парочка невесть откуда прибежала, мужик с бабой, оба в чудной одежде, да еще и околесицу какую-то несли… Уже по виду ясно, что чужаки.

– И куда ж эта парочка делась?.. – я с трудом сдержалась, чтоб не выдать свою заинтересованность – ясно, что речь идет о Лидии и ее непутевом женихе.

– Да кто знает?.. – пожал плечами мужчина. – Стражники их забрали, и в город повезли, а что там с ними было дальше – нам про это никто не сказал.

Значит, все было именно так, как Ксении Павловне и рассказывал тот мужчина, которого она отправила на поиски дочери и ее кавалера. Видимо, эти двое как-то сумели пробраться по болоту, и отправились на поиски людей… В итоге парочка нашла, кого искала, только вышло совсем не то, что бы им хотелось. Ох, лучше бы эти двое с места не сходили, а ждали, когда Ксения Павловна вытащит их отсюда, ведь первоначально Лидия собиралась именно так и поступить! И чего этих олухов понесло невесть куда, почему им на месте не сиделось?! Эти двое влипли в неприятности, а мы не имеем представления, где их искать! Но я хотя бы выяснила, что посланник Ксении Павловны, вернувшись сюда, миновал деревушку без проблем, и отправился дальше.

Я задумалась, и не обратила внимания на толстуху, любопытство которой в отношении меня было явно не удовлетворено.

– В корзинке у тебя что?.. – женщина бесцеремонно сдернула плотную ткань, прикрывающую содержимое корзины, представив на всеобщее обозрение аккуратно уложенные большие клубки шерстяных ниток. Больше того – женщина взяла в руки один из клубков. – А шерсть хорошая… Сама кудель тянула?

У меня от растерянности и злости только что горло не перехватило, и я с трудом удержалась, чтоб не рявкнуть на нахалку во весь голос. Мое возмущение можно понять: дело в том, что в корзине находятся деньги, без которых, естественно, мне никак не обойтись. Это золотые, серебряные и медные монеты разного достоинства, которые мне дала с собой Ксения Павловна. Откуда у меня (а заодно и у Ксении Павловны) взялись здешние деньги? Тут все просто: в наш мир несколько здешних монет принес тот самый мужчина, которого женщина отправила на поиски Лидии. Естественно, что розыски – дело затратное, и Ксения Павловна заказала кому-то начеканить немалое количество точно таких же монет (с ее возможностями подобное не проблема), и перед тем, как мужчина вновь отправился в чужой мир, снабдила новенькими деньгами своего посланца.

Разумеется, и меня она не могла направить сюда с пустыми руками. Вопрос лишь в том, как незаметно пронести деньги на довольно-таки большое расстояние, ведь если кто-то увидит пригоршню серебра в руках женщины, или сунет нос в ее корзину, то вряд ли эти деньги у нее задержатся надолго. Пришлось пойти на незамысловатую хитрость: несколько мешочков из плотной ткани туго набили монетами, а потом сверху обмотали их шерстяными нитками. Глянь со стороны – обычный клубок, правда, несколько великоватый. Именно такими клубками на две трети заполнена моя корзина, а сверху были положены обычные клубочки, без гм… начинки. Конечно, металлические деньги весят немало, и человек, взявший в руки такой клубок, поймет, что внутри мягкой шерсти что-то спрятано. Вот потому-то мне приходится делать вид, что корзина вовсе не столь тяжелая, и уж тем более нельзя позволить хоть кому-то взять ее в руки. К сожалению, бестактных людей хватает как на Земле, так и здесь. Хорошо еще, что женщина взяла из моей корзины обычный клубок, но необходимо сделать все, чтоб более до ниток никто не дотрагивался.

– Отдай!.. – только что не взвизгнула я, выхватывая клубок из рук толстухи. – Это подарок для тетушки, и не надо его брать!

– Да забирай ты свои нитки!.. – фыркнула женщина, отодвигаясь от меня. – Было бы из-за чего злиться! У тебя, и верно, с головой не в порядке! Разоралась на ровном месте!

– А ты не бери чужое!.. – я положила клубок в корзину, и вновь накрыла содержимое тканью.

– Эй, вы, бабы!.. – обернулся к нам возница. – А ну тихо! Расшумелись тут из-за ерунды! Мы в лес въезжаем, так что засуньте свои языки сами знаете куда! Если будете и дальше драть глотки, то так кнутом пройдусь по вашим задницам, что мало не покажется!

И верно – распаханные поля закончились, и сейчас дорога идет меж деревьев. По-счастью, сейчас вокруг редколесье, но скоро должен показаться и настоящий лес. Помнится, Ксения Павловна упоминала о том, что в здешних лесах даже днем следует быть осторожными, а ночью туда вообще стоит забыть дорогу – на ночные вылазки решаются только хорошие охотники, имеющие при себе магическую защиту. Судя по тому, как притихли мои спутники, это утверждение вполне справедливо. Однако этот возница, как я поняла, каждый день ездит через лес, и с ним пока что все в порядке… И еще я обратила внимание на то, какой длинный кнут находится в руках этого человека…

Телега катила дальше, лес вокруг становился все гуще, и мои спутники молчали, да и у меня тоже не было особого желания разговаривать. Дорога была довольно ровной, погода стояла по-весеннему теплой, телегу не трясло, и через какое-то время мои глаза сами собой стали закрываться. Впрочем, толстуха тоже стала клевать носом, да и двое других попутчиков явно задремали. Знаю, что спать не стоит, но, может, стоит на пару секунд прикрыть глаза…

Внезапно заржала лошадь, и телега стала двигаться куда быстрей. Я открыла глаза, и увидела, что возница держит вожжи одной рукой, а во второй у него находится кнут – такое впечатление, будто он собирается от кого-то отбиваться. Мои спутники тоже пробудились от дремы, и выглядят если не испуганными, то встревоженными, но хотя бы помалкивают, не паникуют. Меж тем телега едет все быстрей, хотя возница лошадь не понукает – значит, она и сама чувствует опасность. Телегу трясло на ухабах, и я стала побаиваться, как бы от быстрой езды у телеги не соскочило колесо – дорога пошла неровная, с кочками и выбоинами, на некоторых из которых сильно потряхивало. Ясно, что если бы рядом оказался какой-то зверь вроде кролика или лисицы, то лошадь бы так себя не повела, да и возница явно встревожен. Я огляделась по сторонам, но ничего не заметила – по обе стороны дороги все тот же лес, причем не скажу, что он уж очень густой и темный, зато высокий кустарник между деревьев стоит едва ли не сплошной стеной. Впрочем, я в этом мире человек чужой, и потому вполне может оказаться и так, что я не замечу опасность даже под своим носом.

Не знаю, сколько времени лошадь бежала по дороге – может минуту, а может и пять, но внезапно к нам из зарослей метнулось какое-то существо, и возница мощным ударом кнута сбил его в воздухе. Нападавший зверь (или кто он там на самом деле) покатился по дороге, но мгновенно вскочил на лапы, и я поняла, что вижу перед собой создание, очень похожее на ящерицу, стоящую на двух лапах, только вот в высоту та ящерица, пожалуй, достанет мне до плеча. В ярости царапая землю мощными трехпалыми лапами, покрытыми серой чешуйчатой кожей, ящерица трясла головой и шипела, приоткрыв пасть, полную острых зубов. Хотя, пожалуй, это не ящерица, а другое существо, пострашней – длинный хвост, состоящий из роговых пластин, короткий костяной гребень расположен вдоль хребта, круглые красные глаза, заостренная морда с коротким клювом, передние лапы с длинными черными когтями… Да уж, не приведи судьба встретится с таким существом один на один: от него не убежишь, и не отобьешься – враз догонит и раздерет.

В следующий миг ящерица вновь кинулась к нам, но возница опять не сплоховал – еще один удар кнута, и нападавшее существо покатилось по дороге, а затем, громко шипя и заметно прихрамывая, скрылось в зарослях. Какое-то время мы стояли на месте, прислушивались к звукам леса, а затем возница вновь тронул коня с места.

– Кто это был?.. – дрогнувшим голосом спросила я.

– Труфс… – отозвался возница. – И чего его, паразита, днем на охоту понесло? Он же обычно по ночам из своей норы выползает…

– А вдруг он снова нападет?.. – испугано спросила толстуха.

– Нет, я ж ему ногу крепко задел – видели, как труфс захромал? Теперь он какое-то время отлеживаться будет, чтоб скакать, как прежде – труфс же только прыжками передвигается. В лесу, конечно, с ним справиться сложнее, а на открытом месте все же проще – надо только его к себе не подпускать, а то он, зараза, шустрый сверх меры. А еще он днем плохо видит… Как видно, крепко оголодал, раз при свете солнца напасть вздумал.

– Страсти-то какие!.. – все еще не могла успокоиться женщина.

– Теперь не будешь говорить, что пять золотых чешуек за оплату – это дорого?.. – хмыкнул мужчина. – Охрана ведь чего-то стоит.

– Не, не скажу!.. – выдохнула толстуха. – Но денег все равно жалко…

– Все, едем дальше… – скомандовал возница.

– А если еще кто в пути попадется?

– Так на то она и дорога, встреч не избежать. Всяко бывало, но, как видите, я до сей поры еще жив и здоров.

Надо сказать, что на этом неприятности не закончились, и в пути на нас еще дважды пыталось напасть какое-то зверье (по-счастью, далеко не столь опасное, как та ящерица), но нам от этого было не легче. Стоит отдать должное вознице – при помощи своего кнута он каждый раз умудрялся отбиться от желающих запустить в нас свои зубы.

Дорога до города оказалась долгой, несколько раз нам навстречу попадались телеги с людьми, и каждый раз встречавшиеся перекидывались несколькими словами. Как я поняла, одним из тех, кого мы встретили по дороге, оказался родной брат нашего возницы: судя по всему, у них семейный подряд такой – один брат везет людей из деревни в город, а второй в тот же день – из города в деревню. Что ж, в этих краях каждый занимается тем, чем может.

В город мы приехали во второй половине дня, и, признаюсь, я очень устала. Что ни говори, но провести немало часов в тряской телеге по пыльной дороге, да еще и постоянно ожидая нападения – подобное вымотает кого угодно. За время пути мы останавливались всего один раз, на небольшой придорожной поляне – нужно дать лошади немного передохнуть. Кроме того, посреди той поляны находился небольшой водоем с чистой холодной водой – похоже, на дне бил родник. Уходить куда-либо от телеги нам было строго-настрого запрещено, но никто и не собирался на прогулку в лесные заросли. Когда же мы вновь отправились в путь на тряской телеге, то я мечтала только о том, чтоб наш путь закончился как можно скорее.

Город, куда мы наконец-то прибыли, оказался не ахти каким большим, и скорей напоминал наш земной поселок, если, конечно, не брать во внимание необычные дома с узкими окнами-бойницами. Пыльные улицы, зелень во дворах, пара храмов… Та же деревня, только чуть больше. Впрочем, мне сейчас было не до того, чтоб рассматривать городишко: в данный момент у меня было одно желание – отоспаться.

Возница остановил свою телегу у крепкого одноэтажного здания – очевидно, эта и был постоялый двор под названием «Веселый отдых», над входной дверью которого довольно неумело была намалевана картина, изображавшая кружку с шапкой пены. Очень хорошо, сюда мне и надо, ведь мужчина, которого Ксения Павловна отправила в этот мир на поиски своей дочери – он тоже должен был остановиться именно здесь. По словам моих спутников, в этом городишке находился еще один постоялый двор, но он пользовался довольно-таки дурной славой, так что человек, по следам которого я иду, вряд ли отправился бы туда. Кроме того, рядом с «Веселым отдыхом» останавливалась почтовая карета, идущая в другой город, куда мне было необходимо попасть.

Внутри постоялого двора оказалось шумно и жарко, пахло подгорелой едой и кислым пивом. В большом зале стояли длинные столы, рядом с которыми стояли грубо сколоченные скамьи. Народу в помещении хватало, хозяин находился за стойкой, а по залу ходили несколько усталых подавальщиц.

Отметив краем глаза, что и наш возница появился в зале вслед за мной, я подошла к хозяину, стоящему за стойкой, и попросила комнату на ночь. Тот, внимательно посмотрев на меня, сказал:

– Комната осталась всего одна, но дорогая. В ней только господа останавливаются. Цена за ночь – две медных меты.

– Так много?!.. – а про себя подумала, что двести медных чешуек за то, чтоб более-менее спокойно выспаться – это совсем недорого, только соглашаться сразу не стоит, потому как хозяин еще накинет цену

– Тогда могу предложить конюшню, или общий гостевой зал… – пробурчал мужчина. – Только там к ночи народу немало набивается.

– Хорошо, пусть будет две меты… – вздохнула я. – Только я сейчас же хочу пойти в комнату – устала с дороги.

– Из еды чего принести?

– Ничего… – покачала я головой. Сейчас, после долгой дороги, мне о еде даже думать не хотелось. – Только воды кувшин принесите. И не надо меня беспокоить – я с дороги очень устала.

Комната, в которую меня отвела немолодая служанка, явно не заслуживала такой стоимости: мало того, что она была совсем невелика, так еще из мебели в ней находился лишь стол с парой рассохшихся табуреток, да нечто похожее на топчан, где лежал тюфяк, набитый соломой. Даже подушки отсутствовали… Ну, если это место для почтенных господ, согласных выложить две большие монеты за ночь, то мне не хочется даже думать о том, как ночуют в общем зале. Похоже, спят вповалку… А еще окошко в комнате куда больше смахивало на бойницу (прочем, такие на всем постоялом дворе), и несмотря на то, что на улице еще светило солнце, внутри было темновато. Надо же, в окне вместо стекла вставлена пластина слюды, причем к дереву она подогнана очень плотно…

– Оконную ставню на ночь не забудь закрыть… – служанка кивнула в сторону окна, ставя на стол кувшин с водой и небольшую стеклянную пирамидку, внутри которой находился какой-то темный стерженек, по виду напоминающий обычный карандаш.

– Так ведь тут уже к вечеру будет ничего не видно!

– А лампа тебе на что?.. – только что не огрызнулась служанка, ткнув пальцем в пирамидку. Так значит, это лампа, только вот кто бы еще сказал, как ею пользоваться… – Да, и доску поперек ставни не забудь положить – у нас хоть и поспокойнее, чем в деревнях, но тоже всякое случается. На окна, конечно, жрецы охрану наложили, но лишний запор все одно не помешает.

– Мне сказали, у вас тут по утрам почтовая карета останавливается…

– Ну?.. – служанка явно была не расположена к общению.

– Просто я собираюсь отправиться на ней…

– Разбужу… – не дослушала меня служанка. – Все, я пошла, у меня еще работы полно. Если чего понадобится, скажи хозяину. И вот еще что: на нашем постоялом дворе после третьего колокола из комнат не выходят. Судно для всех надобностей найдешь в углу…

Да уж, эту женщину особо вежливой не назовешь. Закрыв дверь на крепкий засов и поставив корзину в угол, я почти что упала на топчан, и сразу же провалилась в сон – настолько вымотанной я себя никогда не чувствовала. Не знаю, сколько времени я проспала, но меня разбудил звук колокола. Спросонья я вначале не могла понять, что происходит, и где нахожусь, тем более что в комнате стоял самый настоящий полумрак. Потом, правда, сообразила – это же первый колокол, при помощи которого дают знать, что светлое время заканчивается, и людям пора собираться ближе к дому. Об этом мне говорила Ксения Павловна, когда рассказывала об особенностях здешней жизни. Сейчас я услышала всего один удар, через какое-то время должны прозвучать еще два удара колокола, которые означают, что солнце уходит и наступает вечер, людям расходится по своим домам, закрывать окна и двери. Ну, а после трех ударов колокола, когда зашло солнце и наступает ночь, из дома лучше не выходить.

Вставать, конечно, не хочется, но лучше сделать то, что велела служанка. Поднялась, и, преодолевая усталость, добрела до окна, закрыла створку окна, а затем поперек створки, в крепких скобах, укрепила толстую доску, которая до того была прислонена к стене. Зачем такие сложности? Дело в том, что ночью в мир частенько приходят иные создания, которые отсыпаются в дневное время, а в темноте выходят на охоту. Если ты находишься за крепкими стенами и надежными запорами, то можешь считать себя в безопасности. Здесь по ночам даже стражники стараются не выходить на улицу, а если им все же приходится это делать, то они идут большой группой – так надежней.

Сейчас в комнате стало совсем темно, и я, пару раз споткнувшись о табуретки, вновь добралась до топчана. Хорошо бы выяснить, как светится лампа, только вот, сколько я ее не трясла, как не вертела стерженек, находящийся внутри – ничего не менялось. Ладно, потом разберусь… Поставила пирамидку возле топчана, и снова заснула. Сквозь сон вновь услышала колокол – ну и пускай себе звонит, мне не мешает, а дверь и окно надежно закрыты…

Я проснулась посреди ночи от непонятной тревоги. В комнате по-прежнему ничего не видно, сплошная темнота, тихо… Хотя нет – со стороны окна доносятся неприятные звуки, словно кто-то слегка царапает по стеклу. Это что еще такое? Хотя чего там думать – и так все ясно. Человек в это узкое оконце ни за что не пролезет, да и нечего людям ночью делать на улице. К тому же окна в здешних домах на ночь изнутри укрепляются точно так же, как это недавно сделала я, и потому нет смысла в том, чтоб пытаться забраться в комнату через окно – подобное никак не получится, да и вряд ли у какого-то шутника хватит ума пугать людей таким образом…

Медленно тянулись минуты, а скобление и царапанье по стеклу не прекращались – похоже, сейчас наяву подтверждаются слова Ксении Павловны о том, что в этом мире по ночам на улицу лучше не соваться без крайней нужды – там очень опасно. Как она сказала – хватает всякой дряни, которая никогда не показывается при свете дня, и с которой лучше не встречаться. Похоже, сейчас кое-что из этой… дряни оказалось возле окна этой комнаты.

Честно говоря, мне стало по-настоящему жутко – одна в непроглядной темноте, да еще эти мерзкие звуки… Воображение быстро дорисовывало всякую жуть, и, говоря откровенно, мне хотелось или забиться в угол комнаты, или кинуться прочь отсюда, не оглядываясь. Хоть бы свет был, пусть и слабенький, с ним не так страшно! Как же эта лампа работает, чтоб ее!.. Ведь тут все должно быть очень просто…

Нашарила рукой стеклянную пирамидку рядом с топчаном. Все бы ничего, только руки у меня дрожали, и когда я взяла в руки пирамидку, то случайно надломила верх у стерженька, находящегося внутри этой самой пирамидки. На несколько мгновений закрыла глаза, стараясь успокоить испуганно колотящееся сердце, а когда снова их открыла, то увидела, что стерженек словно засветился странным зеленовато-желтым светом, причем свечение становится все сильнее. Похоже, что я случайно гм… включила эту технику, для чего и всего-то требовалось надломить стерженек – как я и думала, тут все оказалось очень просто.

Прошло несколько минут, и мне стало казаться, будто в комнате засветился неяркий ночник. Пусть света от так называемой лампы было немного, но этого хватило, чтоб разогнать темноту в комнате и создать впечатление уюта и защищенности – во всяком случае, скрип за окном уже не казался мне таким страшным, а немного позже он и вовсе стих. Интересно, а долго будет светиться этот стерженек? Надеюсь, что могу рассчитывать хотя бы на пару часов покоя… Снова поставила пирамидку на пол, возле изголовья, и долго лежала, глядя на свет, а потом, незаметно для себя, вновь заснула.

Утро началось с того, что меня разбудил шум за окном, но в этот раз было не жуткое царапанье по стеклу, а голоса людей, ржание лошадей и стук колес. Судя по всему, уже утро. Свет в лампе к этому времени стал уже слабым, можно сказать, что стерженек еле светился. Пожалуй, мне пора вставать, ведь я проспала часов двенадцать, не меньше. Сняв запоры с окна, увидела, что солнце уже взошло, и на чистом небе нет ни облачка. Заодно при утреннем свете рассмотрела стерженек в лампе – сейчас, когда свечение почти закончилось, цвет стержня сменился с темного на серый. На ощупь стерженек казался довольно плотным, но в то же время был достаточно хрупким, во всяком случае, я смогла легко сломать его. Такое впечатление, что стерженек изготовлен из чего-то, напоминающего хитин насекомых… Ладно, хватит отвлекаться, надо прикинуть, что мне делать дальше. Первым делом требуется выяснить, уехал ли из этого городишки тот мужчина, которого Ксения Павловна послала на поиски своей дочери, или же он все еще находится где-то здесь, и по какой-то причине не сумел отправиться дальше.

Когда служанка постучала в дверь, чтоб разбудить меня, я открыла дверь, всхлипывая и вытирая слезы – надеюсь, подобное получалось у меня достоверно. Правда, служанке не было дела до моих переживаний, так что пришлось брать инициативу в свои руки, и потому, как только женщина вошла в комнату, что посмотреть, все ли там в порядке, я уселась на табуретку, вытирая слезы. Как и следовало ожидать, служанка буркнула:

– Что случилось-то?

– Вот… – шмыгнула я носом, положив на стол золотую чешуйку, которую подтолкнула к служанке. – Я в другой город еду, к тетушке, там мой жених должен быть… Он отправился туда этой же дорогой, только вот никаких новостей от него до сих пор нет. Уехал – и пропал! Я с той поры вся извелась, не знаю, на что и думать!

– Можно подумать, мужиков на свете мало… – проворчала женщина. – Уехал – и хрен с ним. Нового найдешь.

– А мне вот что в голову пришло: вдруг стража в этом городе его схватила, когда он тут был проездом? Беда в том, что мой жених – хороший человек, но очень вспыльчивый, часто ввязывается в драки, и потому никогда не знаешь, что с ним будет дальше! У нас из-за его характера было столько неприятностей, что и пересчитать!