Текст книги "Сага о Луисе и Лилиане. Книга вторая: «Сердце Лилианы»"

– А в каком фильме он снимался?

– «Рыцарь со львом», – название романа Кретьена де Труа легко сорвалось с языка Ляли, ведь и на щите сэра Луиса изображен могучий зверь породы кошачьих.

– Этот фильм будет представлен на фестивале у нас в Выборге?

– Опоздали, милочка, была закрытая премьера сегодня утром, – злорадно сказала Ляля. – Артист был в образе до последнего момента, чувствуете, как натер мозоли мечом.

– Да, – пискнула маникюрша.

Ляля поставила ноутбук к ногам рыцаря, положила локоть на его плечо, а пальцами другой руки скользнула в нагрудный карман его рубашки за мобильником. От волос и щек сэра Луиса исходит запах дорогой парфюмерии, обволакивающий чувства, смущающий разум. Девушка открыла телефон, убедилась, что он работает, вернула его на место и нечаянно прижалась щекой к щеке рыцаря. Кожа его, гладкая, ароматная, обожгла ее, и Ляля быстро отстранилась. Ей захотелось запустить пальцы в его золотистые волосы и растрепать безупречную прическу, но она быстро подавила дурацкое желание и сурово спросила:

– Девушка, долго еще вы будете делать маникюр иностранному артисту?

– А вы его переводчица?

– Да! – резко сказала Ляля, меряя девушку грозным взглядом.

– Двадцать минут, – ответила маникюрша. – Понимаете, такие сложные ногти, и лак надо подобрать.

– Пожалуйста, бесцветный, быстросохнущий, покрыть один раз, – отчеканила Ляля и покраснела. Двадцать минут наблюдать, как маникюрша прикасается к ее рыцарю… Ляля беззвучно ругнулась и сказала:

– Пойду, пройдусь!

– Дамская комната у нас направо, – вежливо подсказала маникюрша.

– Спасибо, я пройдусь по улице. Пока, милорд, – Ляля помахала ему и выскочила из парикмахерской. Чтобы не терять времени, она решила продать антиквару золотую монету. Знакомый салон располагается почти рядом с парикмахерской. Девушка отчаянно рванула тяжелую дверь. Утром ее легко открыл сэр Луис. Звякнул колокольчик, и Ляля влетела в салон. Антиквар поднял голову и усмехнулся из-за прилавка:

– Успели опять побывать в Венеции?

– Я? А… нет.

– Что-то еще имеете на продажу?

– Да, – девушка вынула из сумки и протянула антиквару золотую монету. Он взял лупу и внимательно рассмотрел неровный кругляшок. Глаза его опять вышли из орбит:

– Это же динар двенадцатого века!

– Восточный? – удивилась она.

– Именно.

– Сколько же он стоит? – прерывающимся голосом спросила запыхавшаяся от бега и волнения девушка.

– Он бесценен, ему место в музее.

– Я бы хотела его продать, – твердо сказала Ляля.

– Где вы находите такие редкие монеты?

– Эту я нашла недалеко отсюда, на Выборгской улице, – нагло сказала она.

– Где? – выдохнул пожилой антиквар.

– У развалин доминиканского собора, – с милой улыбкой ответила девушка и попыталась не покраснеть – христианке лгать стыдно.

– А где ваш спутник?

– Здесь недалеко, в парикмахерской. Так вы дадите мне денег, или я поищу другой антикварный салон?

С тяжелым вздохом антиквар полез под прилавок и отсчитал Ляле пачку денег. «Я только что продала добычу Третьего крестового похода», – потрясенно поняла она, пряча купюры.

– Девушка, вам плохо, вы так побледнели, – взволнованно сказал хозяин салона.

– Нет, все в порядке, благодарю вас, – улыбнулась она.

– Если что-нибудь еще найдете – несите, куплю с радостью, – сказал антиквар и вручил ей визитку. – У вас легкая рука.

– Непременно, – рассеянно ответила она.

– Может быть, вы нашли клад тамплиеров, монеты двенадцатого века, и одна с Востока, – вкрадчиво осведомился он.

– Здесь, в Выборге?! – вскричала Ляля. – И вы верите в легенды об этих их таинственных сокровищах?

– Но где-то же они должны быть, – сказал антиквар.

– Возможно, они там, где перстень их главного магистра Жака де Молэ, – рассеянно произнесла девушка.

– Случайно не у вас? – умильно улыбнулся антиквар.

– У меня? Помилуйте, откуда? – ответила она и спрятала визитку. Охранник распахнул дверь. Девушка мило улыбнулась, сказала:

– До свиданья, – и бросилась к парикмахерской. Звонок мобильника раздался, когда она влетела в холл. Беззвучно выругавшись, она присела на диван и достала телефон из сумочки.

– Жанна!

– Лилька, привет, ты получила мое письмо?

– Да, сегодня.

– Ты сейчас где?

– Сейчас гуляю по Выборгу, а вообще – на даче.

– Ляля, я хочу приехать к тебе и рассказать про Стокгольм.

– Жанночка… – замялась Ляля.

– Что, ты не одна? – вскричала подруга.

– Ну… да, – выдавила Ляля.

– Твои родители меня любят, – спокойно сказала Жанна.

– Да, но они сейчас во Франции.

– Кто же у тебя сейчас?

– Кот… – честно сказала Ляля.

– Лилька, не темни, это Костя?

– Нет, что ты! – вскричала Ляля.

– А кто? – жадно выдохнула подруга.

– Потом расскажу, – уклончиво сказала Ляля.

Их разговор прервала телефонная трель. Ляля схватила новый мобильник.

– Это мой новый телефон звонит, – пояснила она подруге. – Да, мессир, – протянула она по-провансальски.

– Донна Лилиана!

– Слушаю.

– Где вы, демуазель?

– Он иностранец? – изумлению Жанны не было предела.

– Здесь, милорд, – ответила Ляля по-провансальски. – Я тебе потом позвоню, – добавила она по-русски и закрыла старый телефон.

– Я освободился, демуазель, – сообщил граф.

– Очень хорошо, я в холле на диване, выходите, мессир, – продолжила она по-провансальски.

– Иду, донна Лилиана.

– Жду, – девушка спрятала в сумочку оба мобильника, и рот ее расплылся в широкой улыбке – рыцарь вышел, одетый по моде двадцать первого века – джинсовая рубашка, светлые брюки, кроссовки. В руках он держал сумку и ноутбук.

– Вы прекрасно выглядите, милорд, – искренне воскликнула она, вставая.

– Куда мы теперь, донна Лилиана? – он слегка покраснел под ее восторженным взглядом.

– Возвращаемся на дачу.

– Идем на вокзал?

– Нет, попросим администратора вызвать нам такси. И, кстати, я продала вторую монетку.

– Кому? – удивился сэр Луис.

– Тому же антиквару. Он дал мне визитку, а вот деньги.

В такси Ляля усадила сэра Луиса на заднее сидение и устроилась рядом. Она устала за этот долгий день в Выборге. Глаза ее закрылись, и она немного поспала, прижавшись к рыцарю. Очнулась она, стоя на дорожке у своей дачи.

– Извините, милорд, я, кажется, заснула.

– Да, донна Лилиана.

– Сейчас открою дверь. Но как вы заплатили таксисту?

– Вашими деньгами, – усмехнулся он.

– А откуда вы узнали, сколько платить?

– Таксист назвал мне сумму по-английски.

Ляля распахнула двери, кот пулей вылетел на улицу.

– Мой бедный! – вскрикнула девушка.

Рыцарь занес вещи.

– Что приготовить на ужин, милорд?

– А что есть?

– Взгляните в морозилке, – ответила она и побежала наверх переодеваться.

Спустившись вниз, Ляля почуяла вкусные запахи и улыбнулась: милорд жарит котлеты. «Научился», – удовлетворенно подумала она, очень не любившая домашнюю работу. Взгляд ее с обожанием скользнул по сильной стройной фигуре графа, и она весело позвала:

– Милорд!

Он быстро повернулся к ней:

– Миледи!

– Возвращаю вашу пропавшую драгоценность, – и она протянула на раскрытой ладони свое кольцо с розовым камнем.

– О, донна Лилиана, – граф опустился на одно колено и благоговейно принял кольцо, которое носил в двенадцатом веке.

– Я отдала его вам, милорд, в Тулузе по движению души. Носите его и сейчас, мой верный рыцарь, – торжественно произнесла она, глядя на него сверху вниз. Синие и зеленые глаза встретились, и Ляля почувствовала, что его глаза заслоняют весь мир. Робкая растерянная улыбка появилась на ее губах, она шагнула вперед, чтобы прижать к себе его голову. Громкое требовательное мяуканье и шелковистое прикосновение к ноге нарушило их внезапный тет-а-тет. Девушка вздрогнула. Кот, пришедший с улицы, требовательно терся об ее ноги.

– Сейчас, мой сладкий, – сказала она, отступила от рыцаря и вынула корм из холодильника. Кот окинул их мрачным зеленым взором и подошел к своему блюдцу. Граф встал и выключил котлеты.

После ужина Ляля в восторге занялась их новыми телефонами – переставила симки, изучала функции и показывала сэру Луису как обращаться с его новой техникой. Спать они разошлись около полуночи. Усталая девушка спала как убитая, сны не тревожили ее.

Прошло несколько дней. Ляля и ее средневековый гость жили на даче. Девушка писала книгу и помогала сэру Луису осваиваться в двадцать первом веке. Он научился считать, заменяя латинские буквы арабскими цифрами. Ляля удивлялась его ясному уму и жажде все время узнавать что-то новое. Средневековый человек мог быть и таким – истинным сыном своей эпохи, когда людьми овладело беспокойство, стремление дойти до сути вещей, жажда перемен. Граф Монсегюр не переставал учиться, ноутбук не отпугивал его. Он читал книги с экрана, рассматривал знакомые и незнакомые страны и города, коллекции музеев, переводил Ляле для ее книги с латыни слова и выражения, растолковывал многослойные значения средневековых символов, гербов, девизов и аллегорий. Они вместе купались в озере, ходили в магазин, готовили. Денег от продажи золотой и серебряной монет хватало и на приятные мелочи – граф полюбил мороженое и шоколад двадцать первого века. Мирные спокойные солнечные дни радовали теплом. Ожог на его груди превратился в старый шрам, и Ляля в который раз удивилась выносливости средневекового воина.

Теплым летним вечером они сидели на открытой террасе дачи, пили кофе, ели мороженое, рыцарь, уже не стесняясь девушки, надел новые белые шорты. Роскошный новый телефон Ляли разразился звонкой трелью. Сэр Луис не вздрогнул и аккуратно поставил чашку на блюдце. Девушка схватила его подарок и прочитала эсемеску – Зоя Алексеевна просила скорее приехать в Питер. Ляля посмотрела на экран мобильника и вздрогнула – девять часов вечера. Год назад в это самое время началось ее большое средневековое приключение. Она досадливо передернула плечами и ответила согласием любимой преподавательнице.

– Мне надо поехать завтра в Петербург, – сообщила она графу.

– Могу ли я сопровождать вас, миледи?

Она улыбнулась:

– Конечно, мы сходим в мой университет, погуляем по городу и вечером вернемся на дачу.

– Зачем нам возвращаться?

– Кот остается один. Можно, конечно, взять его с собой, – ответила Ляля и поежилась – прошлогодние грозные события упрямо всплывали в памяти – она попала в средневековье, ловя непослушного кота. Сейчас она не хотела его ловить, боясь снова попасть в прошлое. Значит, придется возвращаться на дачу.

– Как скажете, демуазель, – согласился граф.

– Придется выехать рано.

– Я встаю рано, как привык в походной жизни, – сказал сэр Луис. Ляля улыбнулась ему:

– Знаю.

Он приподнял бровь в немом вопросе, и сердце девушки уже привычно покатилось в пятки – удивленное выражение придало его красивому лицу трогательную незащищенность.

– Я помню, в наших поездках по Пиренеям вы всегда вставали раньше меня, – быстро сказала она.

– Не всегда, – мрачно произнес он.

– О, это было один раз! – вскрикнула она. Не рассказывать же ему, что каждое утро на рассвете она поднимается по звонку мобильника, подходит к окну спальни и сквозь тюлевые занавески наблюдает за утренней зарядкой графа и его разминкой с верным мечом. Со второго этажа он выглядит лучше, чем Эдриен Пол в «Горце», а посмотреть наверх ни разу не догадался.

– Идите спать, донна Лилиана, я уберу со стола.

Ее тут же стало легко и стыдно – домашняя работа, что может быть противнее.

– Спасибо и спокойной ночи, милорд, – она послала ему воздушный поцелуй, схватила свой мобильник и взбежала по лестнице в спальню. Намазавшись ночным кремом и установив будильник на полвосьмого, Ляля легла в кровать и задумалась о завтрашнем дне. Она уже убедилась, что с рыцарем можно появляться в обществе, он ее не скомпрометирует. Как представить его Зое Алексеевне? Не рассказывать же чистую правду, что они познакомились в Пиренеях восемьсот лет назад? Девушка закрыла глаза. Тут же образ графа в белых шортах с мечом за спиной предстал ее мысленному взору. Ляля вздрогнула, хихикнула и заснула. Когда она открыла глаза, была уже глубокая ночь, яркая луна заглядывала в завешенное тюлем окно.

– Донна Лилиана, – раздался за дверью знакомый голос. Девушка с бьющимся сердцем соскочила с постели и босиком по лунной дорожке пошла к двери. Короткая ночная рубашка едва прикрывала ее тело. Заметила она это только у порога и остановилась нерешительно. Одеться? Но ее зовет сэр Луис:

– Донна Лилиана!

– Иду, – ответила она, повернула ключ и резко распахнула дверь. Яркое солнце ударило в глаза, и девушка зажмурилась, пережидая временную слепоту, а когда разлепила веки, ее окружало людское море, и она возвышалась над всеми. Ляля увидела, что стоит на перроне Монсегюра, а воины в кольчугах смотрят на нее снизу вверх. Девушка попыталась пониже натянуть ночную рубашку, но не смогла. Суровые воины почтительно смотрели ей в лицо, и она приободрилась: "Тоже мне, ведьма Катти Сарк, короткая рубашка! Инквизицию здесь еще не ввели?" Она с интересом узнавания окинула взором крепостные башни и стены Монсегюра. Воины посторонились. Через раскрытые ворота во двор замка въезжал сам хозяин верхом на Глере. Начищенные рукава кольчуги рыцаря выглядывают из-под белого плаща с красным крестом, сверкают в ярких солнечных лучах, золотые кудри его сияют ярче кольчуги, синие глаза с восхищением изучают лицо Ляли. Он подъехал к перрону и приветствовал ее:

– Донна Лилиана!

– Мессир! – радостно вскрикнула она.

– Приглашаю вас на прогулку!

– Куда?

– За стены Монсегюра, – ответил он и властно протянул руку. Она ухватилась за нее и привычно устроилась перед его седлом, свесив ноги на одну сторону, сжав колени. Граф развернул Глера и направил его обратно в ворота. Они проехали под поднятой герсой и вырвались на простор высокогорья. Голубое небо и синеющие гряды Пиренеев опять наполнили Лялю холодком восторга. Легкие облака плыли в синеве и постепенно приближались к едущим. Стук копыт прекратился. Девушка обернулась к спутнику:

– Куда мы едем, милорд?

– Взгляните, демуазель, – рука в блестящем наруче указала вперед и вверх. Ляля посмотрела и замерла в восхищении. Облака разошлись и открыли вход в небесный город с золотыми стенами. К нему ведет лестница из семи драгоценных ступеней – мрамор, яшма, аметист, сапфир… Копыта Глера звонко процокали по драгоценным камням, хрустальные ворота распахнулись перед рыцарем и дамой. Над воротами бриллиантовым блеском вспыхнула яркая звезда.

– Где мы? – вскричала потрясенная Ляля.

– В небесном Иерусалиме, – ответил граф.

– А что мы будем здесь делать?

– Прогуляемся по райским кущам, – спокойно ответил он. Ляля на всякий случай прижалась к нему покрепче и взглянула вниз. Вытянутый пятиугольник замка Монсегюр на горе едва просматривался, его закрывали медленно плывущие белые облака. Хрустальные ворота резко захлопнулись за прибывшими на небо, раздался оглушительно резкий звук. «Они разбились», – с болью в сердце поняла Ляля и закрыла ладонями уши – небесный хрусталь бился с резким звоном. Потеряв равновесие, девушка соскользнула с Глера и полетела вниз. Перед ее глазами мелькало синее небо, белые облака. Она в ужасе зажмурилась, ожидая удара о землю, а когда открыла глаза, оказалось, что она лежит, обнимая подушку, а будильник в мобильнике оглашает спальню резким звоном. Девушка отключила мобильник и подумала: «Как жаль, что мне… нам не удалось погулять в раю!» Яркий запоминающийся сон. Такие бывают несколько раз за всю жизнь. Надевая купальник, Ляля напевала: «Облака, белокрылые лошадки…» – видение проносящихся рядом облаков было реальнее собственной спальни. Девушка спустилась вниз и поставила чайник. Перед двухчасовой поездкой в Питер надо поесть поплотнее. Опаздывать нельзя – Зоя Алексеевна не любит ждать.

– Пойдете купаться, мессир? – выйдя на крыльцо, спросила она у окончившего утреннюю зарядку графа.

– Нет, я лучше приму душ.

– Как угодно, – Ляля побежала к озеру, радуясь этим минутам полного уединения. Творческие идеи часто посещали ее во время ходьбы. Рыцарь отправился в душ. Падение упругих струек воды завораживало его, ароматный гель, выбранный гостеприимной хозяйкой, ласкал все чувства. Сэр Луис потихоньку привыкал к жизни двадцать первого века, открывавшейся ему привлекательной стороной. Донна Лилиана держалась с ним по-дружески, ничто в ее поведении не выдавало, что она помнит их объяснение в крипте Монсегюра. Он же помнит все до последней подробности – ее внезапный румянец, радостный блеск глаз, вкус… Но граф запретил себе вспоминать, это для него прошло меньше недели, а для нее миновал год, и если она не хочет вспоминать то, что было между ними – ее право. Рыцарь растерянно улыбнулся. Оказывается, он исполнил свой обет, данный в двенадцатом веке – доставил домой леди Лилиану. Для этого ему не пришлось ехать в Альдейгьюборг, достаточно было провести свою гостью в крипту замка Монсегюр, и Святой Грааль исполнил ее сокровенное желание. Насвистывая, хозяин Монсегюра пошел готовить завтрак. Девушка вбежала в кухню, когда он заливал кипятком овсяные хлопья – ее любимое утреннее кушанье. Граф изумлялся, как может нежная леди Лилиана питаться этой лошадиной едой. Это блюдо в обширной кухне будущего вызывало его недоумение, но желание дамы – закон для ее верного рыцаря. Граф предпочитал бутерброды с ветчиной и сыром. Ляля показала, как их делать еще в двенадцатом веке, а сейчас приучила его и к крепкому черному чаю – альтернативе кофе.

– Доброе утро, мессир, – войдя в кухню, розовая от купания и бега, сказала она.

– Доброе утро, миледи.

– Вы готовы к отъезду?

– Да, донна Лилиана.

Сегодня граф оделся скромно – белые брюки и майка, обтягивающая скульптурный торс.

– Вы очень элегантно выглядите, милорд, прямо как Апполон Бельведерский, – восторженно сказала Ляля. Он уже познакомился виртуально с музеями Ватикана, поэтому слегка покраснел от великолепного комплимента и ответил:

– Благодарю, демуазель.

– Не за что, – она сверкнула зелеными глазами, схватила с блюда бутерброд и побежала переодеваться. После купания в озере она исполнена энергии и радостно предвкушает встречу с любимым педагогом. Книга ее с помощью графа продвигается хорошо. Ляля, весело напевая, надела джинсовую мини-юбку и белую кружевную кофточку с рукавами-фонариками. Идти в кроссовках по любимому городу не хотелось, и девушка обула белые лаковые босоножки на шпильках. Одежда красиво оттенила ее северный загар, зеркало подтвердило, что сегодня она выглядит великолепно. Улыбаясь, девушка взяла белую сумочку с флэшкой, деньгами, документами и спустилась в кухню. Граф ждал ее за уже накрытым столом. После молитвы они поели, Ляля быстро помыла посуду, и молодые люди отправились на станцию. Два часа в электричке пролетели быстро, они любовались видами Карельского перешейка в разнообразном освещении – бегущие по небу облака и тучки иногда закрывали солнце, но с приближением к Петербургу небо очистилось, и августовское солнце вжарило во всю мощь. Ляля надвинула на глаза свои темные очки и предложила спутнику сделать то же самое.

– Жаль, что у меня в Палестине не было этого приспособления, – сказал граф.

Они вышли на перрон. Граф со знанием дела приложил свой билет к турникету, распахнул дверь перед Лялей и другими пассажирами. Он стоял бы так долго, но девушка взяла его под руку и стащила вниз по ступенькам.

– А теперь мы опять поедем в поезде, только подземном, называется метро, – объяснила она, и, не отпуская, завела графа в подземный вестибюль. Здесь она купила ему карточку на двадцать поездок и объяснила, как ею пользоваться. На эскалаторе она держала его за плечо и тихо приговаривала, что все хорошо. С прибытием поезда граф потерял дар речи. Он опомнился уже в вагоне, Ляля обнимала его за талию, и рыцарь забыл, что испугался. От волос девушки исходит свежий сладкий аромат розы, от движения вагона она вжимается в него, он чувствует ее тело как продолжение своего. Ляля грудью ощутила бешеный стук его сердца и удивленно взглянула ему в лицо. Рыцарь откинул голову, закрыл глаза и задержал дыхание – так близко к донне Лилиане он еще никогда не был.

– Подъезжаем, мессир, – радостно сказала она, взяла его за руку и повела к выходу. Растерянный, оглушенный, он быстро пришел в себя – донна Лилиана отстранилась, и ему стало легче. Ляля вступила на эскалатор впереди графа и встревоженно обернулась, но горец не убоялся движущейся наверх лестницы и был вознагражден: девушка положила руку ему на плечо.

– Вам уже лучше, милорд?

– Да, демуазель.

– Сейчас мы выйдем на улицу и купим воды, – пообещала она. – Следуйте за мной.

Через заново отделанный вестибюль они вышли на улицу.

– Вам легче, мессир? – спросила Ляля и быстрым взглядом окинула его лицо – бледное под загаром, с испариной на висках. Рыцарь слабо улыбнулся:

– Не беспокойтесь за меня, донна Лилиана.

– Хотите холодной воды или зайдем выпьем кофе?

– Демуазель, вы не опоздаете на встречу с вашим профессором?

– Зоя Алексеевна – доцент, но уже пишет докторскую диссертацию, – сказала Ляля. – И, вы правы, она ценит свое время.

– Так идемте, донна Лилиана.

– Сейчас мы увидим сердце нашего города, – девушка вела своего гостя мимо Петропавловской крепости к Троицкому мосту.

Ярко светило солнце, но ветер с Невы уносил лишний жар. Ляля с наслаждением подставила лицо свежему речному ветру. Заколка ее упала, и волна русых волос полетела вслед девушке. Граф быстро поднял упавшую на асфальт безделушку. Ляля улыбнулась и сунула ее в сумочку.

– Причешусь в институте. Смотрите, милорд, отсюда пошел наш город.

Они остановились на середине Троицкого моста. Синюю широкую гладь Невы морщили небольшие волны, солнечный свет, касаясь воды, дробился на маленькие зеркала. Золотой шпиль Петропавловского собора взлетал в синее небо, отражение его качалось у берега.

– Это мой самый любимый вид в Петербурге, – воскликнула девушка. Сэр Луис благочестиво перекрестился на шпиль собора и взволнованно спросил:

– Донна Лилиана, крест вашего собора держит ангел?

– Да, мы живем под его покровительством, – скромно ответила Ляля. – Зоркие же у вас глаза, мессир.

– В горах иначе не выжить, донна. А что это там, на острове? Греческий храм? – граф восхищенно созерцал открывающуюся с моста панораму.

– Это биржа, – ответила Ляля. – Там в девятнадцатом веке был порт, шла торговля.

– Ваша Нева похожа на море у берегов Венеции.

– О да, я так люблю это место, – воскликнула девушка и тихо добавила: – Но я полюбила и вашу Гаронну.

Граф, молча, поцеловал ее руку. Его губы обожгли нежную кожу. В сумочке Ляли раздалась призывная музыка Моцарта. Девушка выдернула руку из широкой ладони крестоносца, схватила мобильник, поморщилась и скинула вызов. Костя ей уже надоел. Вызов раздался снова.

– Я занята, – раздраженно крикнула Ляля и вернула телефон на место.

– А если позвонит ваша мама? – коварно осведомился граф.

– Ничего, я сама перезвоню ей сегодня вечером, – ответила девушка и взяла его под руку, чтобы шедшие по мосту прохожие не разъединили их. В солнечный день здесь многолюдно. Сделав несколько шагов, они посмотрели в другую сторону, выше по течению Невы.

– Смотрите, милорд, река делает излучину. Там стоит Смольный монастырь.

Гармоничное величавое здание радует глаз белым куполом, голубым фасадом и изяществом пропорций.

– Это православный храм? – осведомился рыцарь.

– Да, бывший, он построен в восемнадцатом веке итальянским зодчим Растрелли в традициях русского православия.

– Через пятьсот лет после падения Монсегюра, – вздохнул граф.

– О, мессир, не расстраивайтесь, – сказала Ляля и заговорщицки усмехнулась: – Знаете, есть легенда, что Святой Грааль пребывает у нас в Петербурге.

– Где? – выдохнул граф, бледнея. Ляля развернула его в другую сторону и указала на Петропавловский собор.

– Вон там, в соборе Петра и Павла.

Рыцарь остановился и молча взялся руками за перила моста.

– Говорят, – коварно продолжила девушка, – чаша покоится в этом соборе, в гробнице императора Петра Первого, основателя нашего города.

– Чаша находится в крипте замка Монсегюр, – простонал сэр Луис. – И она соединила нас, донна Лилиана!

– Может быть, она исчезла оттуда, когда ваш замок пал? – осторожно сказала девушка.

– Как она попала сюда?

– Ее привезли тамплиеры в четырнадцатом веке перед падением своего ордена. Помните, мы читали в интернете – король Франции Филипп Красивый…

– Я помню, – голос граф был тих как у смертельно раненого. – Продолжайте, демуазель.

– Так вот, тамплиеры сокрыли ее на этом невском островке, – разливалась Ляля, спеша поделиться сведениями, почерпнутыми из желтой прессы. – Петр – Первый побывал в Англии, получил там посвящение в рыцари ордена тамплиеров и вернулся домой, чтобы отвоевать эти места у шведов.

– Вижу, что отвоевал, – сказал сэр Луис.

– Он и после смерти охраняет сакральную чашу.

– Вы верите в это, донна Лилиана?

Она вздохнула и светло улыбнулась:

– Я верю в Бога и могущество Святого Грааля. Как мне не верить, если я созерцала его, и он вернул меня домой!

– Вы верите, что он здесь, у вас в Петербурге? – вскричал граф, и глаза его загорелись как синие звезды.

– Нет, – сказала Ляля. – Вернее, я не знаю. Может быть, если мы войдем в собор, то ощутим его эманацию. Я думаю, мы узнаем ее.

Рыцарь повернулся к ней, лицо его просияло:

– Мы пойдем сегодня в этот собор, донна Лилиана?

– Вы уже хотите покинуть меня, мессир? – с упреком сказала она. Он опустился перед ней на колено и обнял стройные загорелые ноги.

– Я должен вернуться домой, поймите, моя донна.

– Разве вы не привыкли к нашей жизни? – Ляля положила руки ему на плечи, замыкая круг, который он не осмелится разорвать, если любит ее. Или осмелится, если его заставит рыцарская честь?

– Донна Лилиана, я изгнанник здесь, а, вернувшись, возможно, сумею спасти Монсегюр, – твердо сказал он.

Ляля резко запустила пальцы в его волосы на затылке, ему пришлось запрокинуть голову и взглянуть ей в глаза. Его взгляд был прям и честен, как всегда, ее глаза заволокли слезы.

– Я не отпущу, – выдохнула она и склонилась над ним. Их губы соединились неотвратимо, как стрелки часов, большая и маленькая. Ляле показалось, что звонкая страшная поступь вечности раздается совсем близко. Девушка приоткрыла губы, сомкнула ресницы, и свет ярче солнца вспыхнул под ее веками. "Грааль рядом?" – удивилась Ляля, и все мысли исчезли из ее головы. Прохожие со смешками обходили страстную парочку, перегородившую тротуар, но влюбленные оказались в своем особом мире. На колокольне собора пробили часы, заиграли куранты. В затуманенном страстью мозгу Ляли вспыхнуло назначенное время встречи с преподавателем. Она вздрогнула, рванулась, граф тут же разжал объятия и поднялся.

– О, я опоздала, – вскрикнула Ляля, и слезы потекли по ее щекам.

– Бежим, – рыцарь схватил ее за руку и повлек вперед. Девушка бежала, придерживая сумочку, от слез в ее глазах все расплывалось. Они пронеслись по Троицкому мосту и удачно, на зеленый свет, перебежали Дворцовую набережную. У самого входа в университет Ляля налетела на девушку. Та отшатнулась с воплем:

– Смотри, куда прешь!

– Простите, я спешу, – бросила Ляля.

– Лилька! – взвизгнула ушибленная девушка.

– Жанна! – Ляля остановилась, откинула с лица растрепавшиеся волосы и бросилась на шею подруге. Девушки расцеловались. Жанна, почти одного роста с Лялей, из-за плеча подруги окинула ее спутника оценивающим взглядом и заинтересовалась – высокий, красивый, мужественный. Он вернул внимательный взгляд подруге своей донны – прекрасная брюнетка, короткие, завивающиеся в колечки волосы, огромные синие глаза, курносый нос, большой мягкий розовый рот, коричневый северный загар. Граф уже понял, что местные дамы и девицы охотно подставляют свою светлую кожу жарким лучам северного солнца.

Ляля оторвалась от подруги и сказала:

– Я спешу, меня ждет Зоя Алексеевна.

– Хочешь, я тебя провожу и подожду.

– Я не одна.

– Мы пока выпьем кофе с твоим спутником.

Глаза Ляли стали как зеленое стекло:

– Мой спутник граф де Монсегюр, моя подруга Жанна Химичева из Вологды, – церемонно представила она и повторила по-провансальски для графа. Он поклонился и произнес:

– Кофе мы выпьем втроем, попозже.

– Граф подождет меня, – перевела подруге Ляля и бросилась вверх по лестнице. У кабинета любимого педагога из лялиной сумочки раздался звонок.

– Ну вот, опять… – выдохнула девушка, выхватила телефон и сунула подруге.

– Выключи его, пожалуйста, я очень спешу.

Жанна взяла дорогой телефон, а Ляля метнулась в дамскую комнату. Наскоро умывшись и причесав волосы, она вернулась и постучала в дверь.

– Войдите, – раздался знакомый приятный, но с властными нотками голос.

– Это я, Зоя Алексеевна, – Ляля переступила порог. – Простите, я немного задержалась.

– Ничего, дорогая, входи. Как твоя книга?

– Продвигается по плану, – девушка опустилась на стул и вынула флэшку из сумочки. – Я написала еще две главы.

– На чем ты остановилась?

– Я задумалась, существует ли связь между перестройкой замка Монсегюр в тысяча двести четвертом году и усиливающимся давлением на Лангедок Святого Престола?

– Да, интересная тема.

– Слишком мало определенных фактов, все тонет в массе околонаучных теорий и откровенных измышлений, – продолжала Ляля. – А иногда фактам намерено дают ложную трактовку.

– До тысяча двести четвертого года развалины замка принадлежали графам де Фуа, – сказала Зоя Алексеевна, и память услужливо развернула перед Лялей картинку – сияющим солнечным днем она стоит на стене замка Монсегюр, ветер треплет складки ее синего атласного платья, и дядя сэра Луиса показывает ей белую сторожевую башню графов де Фуа. Неужели она действительно побывала в двенадцатом веке, в далекой горной стране?

– Освети тему в таком духе, – закончила Зоя Алексеевна и отдала флэшку.

– Да, спасибо, – ответила Ляля, занятая своими мыслями.

– Я прочитаю твой материал и позвоню.

– Спасибо, Зоя Алексеевна, – девушка одобрительно посмотрела на любимого педагога – среднего роста, хрупкая, голубоглазая, со светлыми кудряшками, старше Ляли лет на пятнадцать, но уже многого добилась в жизни – доцент престижного университета. Элегантная, излучающая здоровье, она являла студентам образец изящества, хорошего вкуса, целеустремленности. Под ее руководством Ляля планировала защитить диссертацию.

– Мне нравится твоя трудоспособность. Думаю, к ноябрю ты закончишь книгу.

– Закончу, – твердо сказала Ляля.

– Тогда до свиданья, дорогая, созвонимся.

– Меня ждет Жанна. Мы собираемся выпить кофе.

– Пожалуй, и я выпью чашечку с вами, вы умные, креативные студентки.

Девушка улыбнулась:

– Ваша похвала много значит для меня.

Зоя Алексеевна поднялась из-за стола, Ляля взяла сумочку, и они вышли в коридор. Рыцарь встал с дивана, где Жанна пребывала в опасной близости к нему, и поклонился дамам.