Текст книги "19 мифов о популярных героях. Самые известные прототипы в истории книг и сериалов"

Помимо рекомендаций, требовалась немалая денежная сумма. Двухчасовой банкет с полным обедом для нескольких гостей и три часа присутствия гейко вполне могут стоить до двух тысяч долларов. Посещение банкетов в чайных домах было необходимо для поднятия авторитета, поэтому здесь можно было встретить молодых сотрудников известных фирм и просто молодых людей из состоятельных семей. О правилах поведения гейш на банкетах Минэко рассказала в своей книге: «Майко и гейко не позволялось есть на частных банкетах, вне зависимости от того, насколько роскошные яства стояли перед ними. Гейко и майко присутствуют там, чтобы развлекать гостей, чтобы давать, а не брать. Исключением из правил являются случаи, когда гейко приглашают к клиенту, чтобы присоединиться к ужину в ресторане»^[8]. Профессия гейши требовала солидных денежных вложений. Деньги нужны на обучение, на кимоно, на изготовление украшений. Из автобиографии Минэко: «Некоторые из вещей, которые я носила, хранились в Ивасаки окия на протяжении поколений, но большинство из них, по крайней мере двадцать, были сделаны специально для меня. Не знаю точных цифр, но уверена, что стоимость всего костюма равнялась стоимости дома. Думаю, что сумма равнялась приблизительно ста тысячам долларов. Когда я активно работала, то заказывала новое кимоно каждую неделю и редко надевала одно более четырех раз. Я не знала, сколько кимоно у меня было, но думаю, что больше трех сотен. И каждое из них – не включая очень дорогие уборы, заказываемые к особым случаям, – стоило от пяти до семи тысяч долларов»^[8]. На период обучения все расходы на себя берет окия, но после того, как воспитанница сдала экзамен и стала гейко, она должна себя обеспечивать самостоятельно. Часто девушки имеют данна – покровителя. Иметь что-то вроде персональной гейко было очень престижно, позволить себе такую роскошь мог только человек очень высокого положения. Самые известные бизнесмены и аристократы соперничали между собой за право быть опекуном самой популярной гейко. Обычно гейша имеет одного-двух покровителей. Иногда данна и гейко в случае взаимной любви связывают интимные отношения, которые часто заканчиваются браком и рождением детей. Но большей частью данна – это просто меценат, вкладывающий деньги в процветание традиционного японского искусства. Гейшам строго запрещено оказывать сексуальные услуги за деньги. Наша героиня пояснила: «Гейко считаются завидными невестами для богатых и влиятельных мужчин. Для них нет более красивых и умных хозяек, особенно если глава дома дипломат или бизнесмен. Кроме того, гейко приносит с собой огромные связи, которые складываются на протяжении всей ее карьеры, что может быть очень полезно для молодого человека. Большинство гейко не испытывают желания покидать привычную атмосферу блеска и свободы ради существования с мужем – представителем среднего класса»^[8].

Продолжим рассказ про жизненный путь нашей героини. Итак, в 21 год Минэко Ивасаки сдала успешно экзамен и, сменив красный воротник на белый, стала гейко. У нее уже было множество поклонников, но и врагов – не меньше. Когда другие гейко из зависти стали втыкать ей в кимоно иголки, она придумала хитрый ход: стала брать соперниц с собой на мероприятия и, отработав неполный час, оставляла их вместо себя. Были проблемы и с отвергнутыми поклонниками – эти подкарауливали гейшу, избивали палками и даже пытались изнасиловать.

Минэко изнурительно трудилась на протяжении нескольких лет. Рабочий день начинался на рассвете и не заканчивался до двух-трех часов ночи. На сон оставалось всего три-четыре часа. При этом у девушки совсем не было выходных дней. Самая успешная гейша Минэко Ивасаки была нарасхват и зарабатывала по пятьсот тысяч долларов в год. Она была украшением на мероприятиях государственного уровня, где присутствовали такие знаменитости, как президент США Джеральд Форд, государственный секретарь США Генри Киссинджер, а также члены королевской семьи Великобритании. Встреча с королевским семейством ее разочаровала. Елизавета II не понравилась Минэко тем, что даже не попробовала блюда, приготовленные специально для нее. В своей книге Ивасаки подчеркивает: «Я, например, всегда стараюсь съесть хоть немного, понимая, что хозяева старались ради меня. В данной ситуации отказываться очень невежливо, даже грубо». Назло Елизавете Минэко стала флиртовать с ее мужем – принцем Филиппом – и добилась того, что королева приревновала к ней супруга. Молодой принц Чарльз также расстроил девушку. Наследник английского престола попросил веер у очаровательной японки и оставил на нем автограф. Про дальнейшее она рассказала в своей автобиографии: «“Только не это”, – ужаснувшись, подумала я. Я любила этот веер и не могла поверить, что принц расписался на нем, не спросив меня. Мне было неважно, кто он такой. Я считала такой поступок неприличным. Он протянул мне веер обратно, конечно же, думая, что я буду польщена»^[8]. Минэко хотела отдать веер назад. Принц Чарльз смутился тем, что кому-то его автограф оказался неважен, и, конечно, отказался забрать веер. Она просто выбросила эту испорченную вещь.

От бешеного ритма жизни стало отказывать здоровье. Началось все с депрессии, а закончилось болезнью почек. Параллельно с этим разворачивалась серьезная внутренняя борьба: девушка считала, что школа гейш сильно устарела, и надеялась на перемены, но их так и не случилось. В итоге Минэко эмоционально перегорела и ушла на пенсию в 29 лет.

С личной жизнью у нашей героини не ладилось. Она впервые по-настоящему влюбилась в 21 год. Это был японский актер Синтаро Кацу, который был старше ее почти в два раза и вдобавок женат. Минэко долгое время отвергала его ухаживания, даже поставила условие, чтобы на протяжении трех лет он посещал ежедневно о-дзасики с ее участием. Так и случилось. За три года она незаметно влюбилась в него и уступила своим чувствам. Именно с ним Минэко поцеловалась первый раз в жизни, а отношения впоследствии переросли в интимные. Любимый мужчина пообещал развестись с супругой и всюду представлял Минэко как свою невесту. Из ее книги: «Я была безумно влюблена в него. Эта страсть изменила и меня саму, я даже стала лучше танцевать»^[8]. Их отношения закончились, ведь Синтаро так и не оставил жену. Хотя в книге Артура Голдена сказано, что гейша продала свою девственность, на самом деле с Минэко все случилось по любви и согласию. После выхода на пенсию она познакомилась с художником и реставратором Дзинъитиро Сато. Они поженились, а через год у них родилась дочь Косукэ. Интересно, что после свадьбы Сато решил взять фамилию жены. Сегодня супруги тихо и скромно живут в пригороде Киото. Минэко тоже пишет картины и иногда помогает мужу с реставрацией полотен. Дзинъитиро говорит, что он самый счастливый мужчина на земле и ему очень повезло с женой.

В современной Японии настоящих гейш осталось совсем немного. Если в начале прошлого века по всей стране их было более 80 тысяч, то в настоящее время их число не превышает и тысячи. Даже посетители района гейш в Киото скорее встретят переодетых статистов, позирующих для фотографий, чем настоящих гейш. Однако, хотя традиция уходит в прошлое, память о ней сохраняется благодаря интересу гостей страны к чужой культуре.

«Пером и шпагой»: шпион, проживший одну половину жизни мужчиной, а другую – женщиной

Этот человек был удивительно талантлив: даровитый литератор, прекрасный фехтовальщик и стрелок, везучий дуэлянт, капитан драгун, тайный агент короля Людовика XV. За свою долгую жизнь 48 лет он считался мужчиной, а 34 года – женщиной. До сих пор неизвестно, кем этот человек был на самом деле. Популярный писатель Валентин Пикуль в своем известном романе «Пером и шпагой» рассказал про участие этого авантюриста в составлении подложного завещания Петра Великого. Существует много легенд о шевалье д’Эон де Бомоне, за которыми трудно разглядеть реального человека. Его полное имя – Шарль Женевьев Луи Огюст Андре Тимоте д’Эон де Бомон. Родился знаменитый авантюрист в 1728 году в городе Тоннер в небогатой дворянской семье. Его отец был адвокатом. В своих записях сам д’Эон утверждал, что в детстве его одевали как мальчика, хотя был он девочкой. Причина этому крылась в том, что для получения наследства от родственников матери необходимо наличие наследников мужского пола. Но его воспоминания никогда никому особенной веры не внушали. А в метрических записях местной церкви было отмечено рождение младенца мужского пола в семье адвоката Луи д’Эон де Бомона. В 21 год Шарль д’Эон закончил с отличием коллеж кардинала Мазарини в Париже и получил диплом доктора гражданского и канонического права. Сначала он писал прозу и стихи, но впоследствии перешел к экономическим и историческим трактатам. В то же время шевалье д’Эон прекрасно стрелял из пистолета, еще лучше фехтовал и считался самым опасным дуэлянтом столицы. Со слов современников, внешность авантюриста удивляла изяществом и женственностью наперекор его воинственности. Он говорил высоким нежным голосом. Рене де Кастр, биограф драматурга Бомарше, так описал наружность нашего героя: «Был он среднего роста, с тонкими чертами лица, довольно округлыми формами и жиденькой бородкой, говорил фальцетом, и никто никогда не слышал о его любовных похождениях». На эту тему есть высказывание друга Шарля: «Ты, целомудренный, как Лукреций…» Ему приписывали несколько восхитительных романов, но в откровенном письме Шарль как-то признался, что не имел любовниц, их ему заменяли книги. Д’Эон обожал переодеваться в женское платье. Существовала такая легенда. Как-то раз Шарль явился на один из придворных маскарадов, переодевшись в женское платье. Он в женском облике произвел восторг и вызвал интерес у присутствующих мужчин. Сам сладострастный король стал ухаживать за ним, а когда узнал о своей ошибке, то был сначала смущен, а затем пришел в восторг. Но в реальности, скорее всего, было не так. Шевалье просто заметили при дворе, пошли разговоры, и король решил с ним лично познакомиться. Людовик XV оценил по достоинству выдающиеся способности и ум молодого человека и назначил юношу на высокий пост в министерстве финансов. Вскоре шевалье д’Эон стал секретным агентом короля при тайной разведывательной сети под названием «Королевский секрет». «Королевский секрет» действовал методами, недоступными для обычных дипломатов. Подкуп, интриги, фабрикация документов, даже убийства – допускалось все, что позволяло достичь поставленной цели. Между Россией и Францией на тот момент были прекращены все отношения. Франции необходимо было привлечь Россию на свою сторону или хотя бы добиться нейтралитета. Людовик XV не особенно доверял официальной дипломатии. Он придумал использовать физические данные и сообразительность д’Эона в своих целях, выдав его за женщину. Фаворитка короля, знаменитая маркиза Помпадур, поддержала его проект, на собственном опыте зная, что умная и красивая женщина способна оказать большое влияние на государственные дела.

О пребывании шевалье в Петербурге российский историк Евгений Анисимов рассказал так:

«Летом 1775 года в Петербург направили шотландца Дугласа Маккензи. Канцлер Российской империи Бестужев-Рюмин был столь яростным противником Франции, что он не разрешал приезжать в Петербург ни одному французу. Согласно легенде, в свой первый приезд в Россию Дуглас привез с собой племянницу Лию де Бомон и, возвращаясь в Париж, оставил девушку на попечение друзей. Воронцов представил юное создание двору. Императрице Елизавете Петровне, падкой до всего французского, девица понравилась. Вскоре она стала фрейлиной и жила в одной комнате с юной же графиней Екатериной Воронцовой (в замужестве – знаменитой княгиней Дашковой). И вдруг наступил ужасный момент – Лия заявила своей подруге Катеньке, а потом и императрице, что она вовсе не девица, а мужчина, помощник Дугласа, и что вся операция с переодеваниями нужна была только для того, чтобы проникнуть во дворец и сообщить государыне о страстном намерении Людовика XV восстановить отношения с Россией. Елизавета была в восторге от проделки ловкого француза и послала его в Париж с известием о том, что раскрывает свои объятия французскому королю. Все это – выдумка, за исключением того, что во второй приезд в Россию в 1756 году Дугласа Маккензи сопровождал секретарь шевалье д’Эон»[1]1
  Ирина Анастасиади Д ’Эон. Кавалер или дама? Международный литературный журнал 9 муз, публикация от 17.09.2013


[Закрыть].

Легенда о приключениях д‘Эона в России по книге Рене де Кастра «Бомарше» звучит так: «В 1755 году девица Лия де Бомон, бывшая не кем иным, как шевалье д’Эоном, отправилась в Санкт-Петербург, везя в своих дорожных сундуках роскошные женские наряды. С собой в дорогу она взяла томик Монтескье ”О духе законов”, в обложку которого было вложено тайное послание Людовика XV русской государыне. При весьма туманных обстоятельствах Лия де Бомон смогла стать чтицей Елизаветы Петровны и завоевать ее полное доверие. Общеизвестная страсть императрицы к маскарадам придает этой истории определенное правдоподобие, а то, что миссия д’Эона была успешно выполнена, не вызывает никаких сомнений, так как в Семилетней войне Россия выступила на стороне Франции, союзницей которой она оставалась до самой смерти Елизаветы. Спустя несколько месяцев после приезда в Россию Лия де Бомон отправилась в обратный путь на родину, увозя с собой все тот же томик “О духе законов” с запрятанным в него письмом российской императрицы. Вернувшись домой во Францию, бывшая царская чтица остановилась в гостинице и, спрятав “женские тряпки” в сундук, обитый кожей, вновь превратилась в шевалье, и уже он, в форме драгуна, вручал послание императрицы Людовику XV. 20 июня 1756 года шевалье опять отбыл в Санкт-Петербург, но уже в качестве секретаря французского посольства, и был представлен императрице как брат мадемуазель д’Эон, читавшей в прошлом году романы Ее величеству. После года успешных переговоров, за которые он получил от царицы в подарок триста золотых экю, дипломат удостоился милости Людовика XV: король произвел его в чин лейтенанта драгун, а также наградил солидной суммой денег и золотой табакеркой, усыпанной жемчугом и украшенной портретом его величества. Вернувшись в Россию, шевалье получил от императрицы предложение занять должность при ее дворе. Он отказался от этой милости и обратился к министру иностранных дел с просьбой пожаловать ему капитанский чин, который вскоре и получил».

Существует и иная версия развития событий. Например, Александр Савинов в статье «Жизнь и приключения шевалье д’Эона, мужчины и авантюриста» изложил свою версию так: «Король Франции решил послать в Москву шотландца-якобинца Дугласа Маккензи. В день отъезда Дуглас Маккензи получил кроме табакерки, содержащей шпионскую инструкцию, спутника – молодого кавалера д’Эона, который в женской одежде выдавал себя за племянницу Дугласа. Их миссия была разведывательной. “Девица де Бомон” была наполнена секретными документами: они были спрятаны в корсете, в подошвах туфель и даже в обложке сочинений Монтескье, с которыми она не расставалась всю дорогу. Дуглас Маккензи и д’Эон благополучно доехали до Петербурга. Но в Петербурге новоиспеченные дипломаты не смогли показать свои таланты. Дугласа вскоре разоблачил английский посол, да и д’Эон ничем особенным не отличился. Впрочем, русский историк Сергей Соловьев вообще не упоминает д’Эона, когда речь идет о поездке Дугласа Маккензи в Петербург. Через год Дуглас Маккензи и д’Эон вновь появляются в Петербурге. Маккензи был представлен императрице Елизавете Петровне, которая пообещала Франции ”искреннюю и постоянную дружбу”, нейтралитет в случае войны Франции с Англией и взаимопомощь в других военных конфликтах. Д’Эон не задерживается в Петербурге. Он уехал во Францию и получил аудиенцию у короля Людовика XV. Король похвалил его и вручил золотую табакерку, что означало особое расположение. Союз с Россией означает конец секретных миссий. Дуглас Маккензи покидает Петербург, а д’Эон возвращается в свите нового посла, который и не подозревал о шпионской миссии своего секретаря. В бумагах канцлера М. И. Воронцова сохранилось послание приближенного французского короля, некоего Терсье, где говорилось об “особливой доверенности”, которой Людовик XV “почтил” д’Эона».

Шевалье д’Эон поражал современников аналитическим складом ума и образованностью. Он написал для французского короля несколько отчетов-исследований о законах и экономике России (один из них – «Общий мемуар о российской торговле») и даже разработал такие проекты, как «План торговли на Черном море».

Россия впечатлила шевалье, и он высказал о ней немало интересных мыслей и соображений. Про русский характер д’Эон отозвался так: «Русские чрезвычайно сноровисты, но, поднявшись до определенного уровня мастерства, там и остаются и почти никогда не достигают совершенства. Тем не менее почитают они себя годными к любому делу и не уступающими в ловкости ни одному народу европейскому». Дипломат нахваливал государственное устройство Российской империи и критиковал: «По описанию моему можно подумать, будто в управлении всеми делами этой Империи царит величайший порядок; я же, напротив, полагаю, что царит в нем немалый беспорядок, причина же сего положения вещей очень проста: в здешних краях никто не получает должность в награду за заслуги, как сие в других странах водится, а по той лишь причине, что сие государю угодно, и нет здесь ни законов, ни права, и во всех сословиях вдобавок невежество господствует». А вот как д’Эон отозвался о русской армии: «Русский солдат вообще весьма послушен и покорен; вышколен, воюет хорошо и бесстрашно, когда хороших над собой имеет командиров, кои ему пример показывают, но в том же коренится и слабость его, ибо, говоря по правде, русский офицер чаще всего ни ума не имеет, ни талантов». Известно, что д’Эон за годы проживания в России изучил русский язык. В придворных кругах Петербурга для иностранного дипломата знание русского языка не было необходимостью, ведь все говорили на французском. Это пригодилось нашему герою при создании истории русского права от «Правд» Древней Руси до указов Петра I. Юрист, дипломат, шпион – шевалье д’Эон произвел на русских хорошее впечатление. Здесь к нему относились с уважением. Шарлю даже предложили хорошее и выгодное место, о чем он сообщил в Версаль. Несмотря на совет кардинала де Берни, шевалье д’Эон отказался от предложения. В 1760 году он навсегда покинул Россию, но она осталась с ним навсегда в его мыслях и воспоминаниях. Для триумфального возвращения в Париж нашему авантюристу пришла в голову замечательная мысль. Согласно очередной легенде, именно д’Эон и вывез из Петербурга во Францию так называемое завещание Петра Великого. Этот документ содержал внешнеполитическую доктрину Российской империи, разработанную будто бы еще Петром I. Поддельное завещание говорило о вечном стремлении России к завоеванию других стран и предсказывало, что в конце концов в Европе останутся три суверенных государства: Россия, Австрия и Франция – и поделят мир. Некоторые историки считают, что д’Эон мог быть действительно причастен к изготовлению первоначальной редакции этой знаменитой подделки. Другие историки выдвигают иную версию. Когда он покидал Россию, то получил в Петербурге какие-то русские бумаги и солидную сумму золотых монет для передачи Вольтеру. Знаменитый философ в тот момент работал над историей Петра Великого. Монеты дипломат Вольтеру передал, а вот документы или их копии мог оставить у себя. Шевалье д’Эон имел привычку копировать все документы, попадавшие ему в руки, и хранить все в своем архиве. На основании вывезенных из России бумаг он написал свою тайную историю Петра I и стремления России к господству в Европе. Это сочинение впоследствии составило основу фальшивого «Завещания Петра I». Правду мы по прошествии веков уже не узнаем. После возвращения во Францию д’Эон был благосклонно принят королем, получил ежегодный пенсион в 2400 ливров и чин капитана драгунского полка. А вместе с ним и назначение в действующую армию, где успел поучаствовать в сражениях Семилетней войны, даже был ранен и награжден орденом святого Людовика. После восшествия на российский престол Екатерины II международная политика полностью поменялась. Россия вышла из Семилетней войны и отказалась быть союзницей Франции. Французы потерпели поражение. Им нужно было заключать мир с Пруссией и с ее союзницей Великобританией, а в случае неудачи готовить высадку своих войск на Британские острова. Королю вновь понадобился «маленький д’Эон», как называли его при дворе.

В Англии д’Эон вновь превращается в шпиона и выполняет тайные разведывательные задания: координирует работу целой группы французских офицеров, проникших в Великобританию под видом туристов. Они обследовали бухты на побережье, наметили места для высадки десанта, разведали дороги и так далее. На основе собранных данных был составлен план операции. Из секретаря посольства Шарль вскоре стал полномочным министром, то есть исполнял обязанности главы дипмиссии. О его истинной миссии знали только трое: король, его личный секретарь и глава Тайного отдела. На сей раз информация, полученная от агента, держалась в секрете даже от мадам де Помпадур, доверие к которой со стороны монарха дало серьезную трещину. Но неожиданно в Лондоне появляется новый посол, граф де Герши, а д’Эону приказано сдать дела и вернуться во Францию. За спиной нового посла стояла мадам де Помпадур. На это предложение наш герой ответил категорическим отказом, а для обеспечения гарантий своей жизни спрятал у себя архив посольства. Началась охота на д’Эона. Его преследовали прибывшие французские агенты, но безуспешно. Шарль всегда скрывался, переодевшись в женское платье, или успешно сражался на шпагах. Враги дошли до крайности и планировали усыпить нашего героя сонным зельем, чтобы в бессознательном состоянии вывезти во Францию, но он был слишком осторожен. Придумали объявить шевалье войну в печати, где его объявили вором, сумасшедшим и, наконец, гермафродитом. Тут кавалеру повезло. Один из наемных убийц согласился свидетельствовать против нового посла де Герши и обвинить того в попытке убийства шевалье. Дело с трудом замяли, но послу пришлось спешно покинуть Британию. Король Франции пошел на мировую и назначил шевалье годовую пенсию в размере 12 тысяч ливров. Вскоре д’Эон опять получил требование вернуть все секретные документы и письма посольства. Шарль отказался. Тогда ему перестали выплачивать пенсию. Наш хитрый д’Эон в ответ сообщил, что найти покупателя на государственные тайны нетрудно. Так «маленький д’Эон» объявил войну правительству и лично королю Франции. Во Францию въезд ему был запрещен. Он стал все чаще появляться на публике в женском платье, и начиная с 1771 года в Лондоне уже заключались пари по поводу его пола. Уверяют, что общая сумма пари, заключенных по этому поводу, достигла 280 тысяч фунтов стерлингов. В 1774 году умер Людовик XV, его сменил Людовик XVI. Поскольку и для нового правительства архив шевалье д’Эона представлял серьезную угрозу, Людовик XVI послал в Лондон Пьера Огюстена Бомарше, своего тайного агента и автора комедийных пьес. Шевалье д’Эон неуважительно отозвался об авторе «Севильского цирюльника»: «Я увидел его, это умное животное, которое мог бы даже без преувеличения назвать именем того зверя, что, устремив глаза в небо, а рыло в землю, ищет трюфели у меня на родине» (Рене де Кастр «Бомарше»). А потом шевалье пошел на хитрость и, залившись слезами, признался Бомарше, что он женщина. Бомарше поверил, поскольку подобные слухи упорно циркулировали в Лондоне. Его не смутило даже то, что д’Эон пил, курил и ругался плохими словами. Нисколько не сомневаясь, французский драматург писал Людовику XVI: «Когда думаешь, что это преследуемое создание принадлежит к тому полу, которому все прощают, сердце сжимается от нежного сострадания». В итоге переговоров д’Эону в обмен на архив посольства была предложена необычная сделка, содержащая особые условия. В них оговаривалось, что шевалье д’Эон отныне всегда должен носить женское платье. Таким образом правительство намеревалось опорочить д’Эона, если тот все-таки станет распространять секреты посольства. Ведь человек неопределенного пола не вызывает доверия.

Это привело шевалье д’Эона в замешательство. Однако, поразмыслив, он согласился. В результате был заключен самый необычный договор в истории мировой дипломатии. С одной стороны он был подписан г-ном Пьером Огюстеном Кароном де Бомарше, «в силу полномочий, возложенных на него Людовиком XVI», а с другой – «барышней д’Эон де Бомон, старшей дочерью в семье, известной до сего дня под именем кавалера д’Эона, бывшего капитана драгунского полка, кавалера ордена Святого Людовика, а еще ранее – доктора гражданского и канонического права». Основная часть договора гласила: «Барышня де Бомон признает, что по воле своих родителей она до сих пор жила под чуждым ей мужским обличьем, и отныне, дабы положить конец этому двусмысленному положению, вновь станет носить женское платье и больше никогда от этого не откажется, за что ей будет позволено вернуться во Францию. Как только это условие будет выполнено, она получит пожизненную ренту в размере 12 тысяч ливров, а все ее долги, сделанные в Лондоне, будут оплачены. Учитывая ее ратные заслуги, ей разрешается носить крест Святого Людовика на женском платье и выделяется 2000 экю для приобретения женского гардероба, вся же мужская одежда будет у нее изъята, дабы не будить желания вновь ею воспользоваться». Д’Эон без проблем стал вести себя как женщина: одному графу написал, что он девица, строил глазки Бомарше, изображая страстную любовь к нему, называясь «ваша драгуночка». Бедный Бомарше оказался в трудной ситуации. «Все говорят, что эта девица без ума от меня, – писал он министру иностранных дел графу де Верженн. – Она считает, что я пренебрег ею, а женщины не прощают подобного оскорбления. Я вовсе не пренебрегал ею, но, черт побери, разве можно было представить себе, что для того, чтобы угодить королю в этом деле, мне придется превратиться в воздыхателя драгунского капитана!» (Рене де Кастр «Бомарше»). Сам Бомарше говорил о д’Эоне только в женском роде, называя его не иначе как «моя дорогая кавалерша».

Любопытно, что в Лондоне состоялся суд по поводу заключенных пари насчет пола д’Эона. На суде, приняв во внимание вердикт Людовика XVI, объявили победителями тех, кто считал шевалье женщиной. В 1777 году шевалье покинул Англию и отправился в Версаль, но вернулся на родину в мундире драгуна. Д’Эон пытался оправдаться тем, что ему не хватает средств на женские наряды, хотя приличная сумма на эти цели была ему выплачена по договору. Но министр и король были неумолимы, и Людовик XVI издал специальный указ, запрещавший д’Эону носить другую одежду, кроме женской. Королева Мария Антуанетта предоставила в распоряжение барышни д’Эон свою личную портниху, которая изготовила для нее роскошные туалеты. И вскоре Шарль прибыл во дворец в черном платье с огромными фижмами, в напудренном парике с кружевной наколкой и в туфлях на высоких каблуках. По столице поползли слухи, что «барышня д’Эон» влюбилась в Бомарше, а коварный драматург обманул ее и бросил. Во всех мемуарах того времени нашлось место для рассказа о посещении кавалершей д’Эон великого Вольтера. Вольтер написал об этой встрече: «Это двуполое существо ни мужчина, ни женщина. Не думаю, что вы стали бы его другом, будь он мужчиной, или его любовником, будь он женщиной». Как-то неуютно показалось шевалье д’Эону на родине. Он вернулся в Британию, к которой сам привык и где к нему привыкли.

До конца своих дней шевалье д’Эон носил женское платье и даже не пытался снять его, когда это стало возможно после смерти короля. Он писал: «После того, как я всю жизнь был мужчиной, военным, ученым, дипломатом, я испытываю восторг от того, что я женщина!» Когда с возрастом миловидность лица шевалье увяла, черты заострились, морщины избороздили лицо, он производил на людей жалкое впечатление. «Трудно вообразить себе что-либо более невероятное и неприятное, чем девица д’Эон в юбке», – писал современник. Но вот свершилась Французская революция. Директория отказалась платить ренту, назначенную королем. Шевалье д’Эон зарабатывал уроками фехтования и участием в соревнованиях с призовым фондом. Причем фехтовал он в женской одежде. Однако рука д’Эона слабела, точность изменяла ему. После легкого ранения пришлось оставить фехтование. Тогда Шарль стал участвовать в шахматной игре на деньги, но средств на жизнь не хватало, росли долги. Распродавая книги, мебель, оружие, драгоценности, наш герой тихо дожил свой век. После его смерти в 1810 г. консилиум врачей в присутствии полиции и свидетелей констатировал, что умерший был мужчиной «без какой-либо примеси иного пола». Это, казалось бы, ставит точку в споре. Но не все считают данное заключение подлинным.