Текст книги "19 мифов о популярных героях. Самые известные прототипы в истории книг и сериалов"

Прототип мадемуазель де Мопен. История о том, как она дралась на дуэлях

Иногда люди отказываются верить, что Жюли д’Обиньи жила когда-то на самом деле, ведь жизнь ее была исключительно незаурядной. Именно Жюли послужила прототипом главной героини романа Теофиля Готье «Мадемуазель де Мопен».

Давайте совершим путешествие во Францию XVII века. В те времена, оказавшись в Париже, итальянский поэт Джамбатти2ста Мари2но писал другу: «Что же мне сообщить Вам о самой стране? Скажу, что это – целый мир. Мир, говорю я, не столько по величине, населенности и пестроте, сколько по изумительному своему сумасбродству… Обычаи причудливые, страсти свирепые, крайности неумеренные, путаница, сумятица, разнобой и бестолочь, – словом, все то, что должно было бы ее разрушить, но на самом деле каким-то чудом ее поддерживает! Поистине – это целый мир, вернее, мирок, еще более экстравагантный, чем сама вселенная. Дамы, не стесняясь, позволяют целовать себя при всей публике, и обращенье здесь такое свободное, что любой пастушок может изложить нимфе свои чувства. Впрочем, вообще здесь ничего не видишь, кроме игр, пиров и балов; так среди балетов и банкетов здесь все время кутят без просыпа или, как говорят французы, “благодушествуют”». Вот в такой Франции жила наша героиня и полностью соответствовала духу своей страны, а значит, и жизнь ее была полна сумасбродств, страстей и крайностей. Родилась Жюли в 1670 году в Париже. Про мать не известно ничего, а вот ее отец – Гастон д’Обиньи – был секретарем Луи де Лоррена, графа д’Арманьяка, одного из семи главных офицеров королевства. На самом деле ее отец был главным ментором королевских пажей при дворе Людовика XIV и управлял королевскими конюшнями. По праву рождения Жюли была обеспечена беззаботная и безбедная жизнь замужней дамы, но девушка пошла своим путем в жизнь, полную захватывающих приключений. Ее обучали танцам, рисованию и пению, как любую светскую девушку. И не только. У ее отца было твердое намерение научить дочь давать отпор обидчикам любыми способами, в том числе и рапирой, играть в азартные игры, пить вино. Жюли проявила потрясающие способности к верховой езде и фехтованию. Воспитывали ее не только как девочку, но и как мальчика. Все признавали Жюли блестящей фехтовальщицей и говорили, что она родилась «с мужскими наклонностями». Со временем Жюли д‘Обиньи стала лучшим фехтовальщиком того времени. Девушка была красива и поражала всех белоснежной кожей лица, каштановыми кудрями, чувственным ртом. В 15 лет ее красоту и необычайный нрав разглядел сам граф д’Арманьяк и сделал Жюли своей любовницей. С помощью графа Жюли вошла в высший свет и королевский двор. Отец срочно выдал ее замуж за Сьера де Мопена, заурядного человека. Ей повезло – муж был графом, жил в одной из заморских колоний и редко бывал во Франции. Он практически не играл никакой роли в ее жизни. Положение замужней дамы позволяло Жюли вести бурный образ жизни и освобождало ее от условностей, ограничивающих свободу незамужних женщин.

На жизненном пути девушки встретился барон де Серран. Они вместе посещали фехтовальный зал, и он тренировал ее в искусстве фехтования. Любовники были вынуждены бежать из Парижа в Марсель, так как Серран убил человека на дуэли, которые были запрещены под страхом смертной казни. Барон уверял Жюли, что денег у него достаточно, чтобы содержать их обоих. Но деньги быстро иссякли, и парочке пришлось зарабатывать себе на жизнь в кабаках. Жюли пела, а еще, переодевшись в мужское платье, разыгрывала с Серраном и с любым, кто отваживался бросить вызов, фехтовальные поединки на клинках. После этих поединков ей иногда приходилось демонстрировать свою принадлежность к женскому полу, задрав на себе рубашку. Восторгу публики не было предела. В Марселе она выступала под именем Ла Мопе2н, производное от де Мопен – фамилии ее мужа. В средние века церковь настолько нетерпимо относилась к женщинам, переодевающимся в мужскую одежду, что им грозило сожжение на костре. Именно за мужскую одежду, между прочим, сожгли Жанну д’Арк, а все остальные обвинения с нее были сняты. К XVII веку церковь наконец успокоилась и решила, что Бог сам накажет грешниц. Жюли пела так хорошо, что сумела добиться поступления на оперное отделение Марсельской академии и стала там сенсацией. За три месяца мадемуазель д’Обиньи – под этой фамилией она выступала – превратилась в звезду в оперной труппе. О ее певческом голосе сохранились противоречивые данные: это или сопрано, или меццо-сопрано, или контральто. Широко распространено мнение, что она была первой певицей в диапазоне женского контральто. Любовь к Серрану прошла. После нескольких следующих увлечений мужчинами наша героиня разочаровалась в них и решила, что все мужчины одинаково скучны. Объектом любви она выбрала юную прелестницу-блондинку, которая замечательно смотрелась рядом с отважной дамой с каштановыми волосами. Родители девушки отнеслись к этим отношениям крайне неодобрительно и отправили дочь в монастырь. Но не тут-то было. Влюбленная Жюли отправилась туда вслед за ней. Судьба распорядилась так, что одна из монахинь умерла, Жюли подложила ее труп в келью, где обитала ее возлюбленная, а саму келью подожгла. Де2вицы сбежали из монастыря. После трех месяцев взаимной любви в отношениях произошел разлад. Кто кому надоел, неизвестно, но блондинка отправилась к родителям и рассказала им всю историю с поджогом. Жюли заочно осудили и приговорили к смертной казни через сожжение. Но разыскивать начали «кавалера д’Обиньи» – кто-то видел ее бежавшей из монастыря в мужском платье, да и никому в голову бы не пришло, что такие бесчинства могла вытворять женщина. Узнав о приговоре, Жюли сбежала и направилась в Париж, до которого она добиралась несколько месяцев. Опять девушке пришлось зарабатывать пением в тавернах и постоялых дворах, радуя своими песенками местных жителей. По дороге Ла Мопен повстречала молодого певца Тевена2ра, который, конечно же, страстно влюбился в нее. Завязались продолжительные отношения. Возле Пуатье девушка познакомилась с пожилым актером и музыкантом Мареша2лом, который стал убеждать ее в избранности и большом таланте: «Если вы пожелаете, вы можете стать лучшей певицей в Париже вместо того, чтобы вести скитальческую жизнь». На некоторое время Марешал стал ее учителем, и, по словам самой Жюли, «то, чему он научил меня, стало для меня откровением». И вот она последовала его советам и направилась в Париж, но в пути состоялась еще одна встреча, изменившая ее жизнь. На постоялом дворе, переодетая в мужской костюм, девушка вступила в конфликт с незнакомцем и вызвала его на дуэль. Тот принял ее вызов. Бой состоялся и закончился победой нашей героини. Она проткнула шпагой плечо своего обидчика таким образом, что он повернул голову и увидел окровавленный конец ее шпаги, торчащий сзади на 15 см. Жюли вытащила шпагу, вложила ее в ножны, отвернулась от поверженного противника и ушла к себе в комнату. Раненый дуэлянт послал к ней напарника с извинениями, на что девушка ответила, что встретится с ним лично. Это оказался граф Луи-Жозеф д’Aльбе2р. Жюли стала ухаживать за ним, и между ними возникли нежные отношения. После его выздоровления они временно расстались, поклявшись в вечной любви. Этот роман продолжался до конца ее жизни, хотя в дальнейшем у обоих были любовные связи. Когда Жюли добралась до Парижа, ей было всего 20 лет. Ничего лучшего, как отправиться к бывшему любовнику графу д‘Арманьяку, ей в голову не пришло. Девушка рассказала ему о висевших над ней обвинениях. Граф д’Арманьяк вступился за Жюли перед королем, и обвинение было с нее снято. В том же году Жюли д’Обиньи вместе со своим другом Тевенаром поступила в парижскую Оперу под своим сценическим псевдонимом Ла Мопен. В опере она блистательно пела, дралась и соблазняла. Со слов ее биографов, особенно удачно ей удавались мужские роли, и роли боевых женщин и богинь, когда оперная дива выходила на сцену в шлеме, в доспехах и с копьем. Зрители обожали Ла Мопен за ее красивую внешность, очаровательный голос, драматический талант. Примадонны оперного театра всегда были на виду, и обладать предметом всеобщего восхищения было так заманчиво. Приходилось запирать и охранять выходы со сцены от кавалеров. Наша героиня и здесь прославилась скандалами, драками и любовными похождениями. С ней старались не связываться. Но рассказывали такой случай. После ссоры с тенором оперы, не получив от него извинений, Ла Мопен, одетая в мужскую одежду, сильно избила его тростью, отобрала табакерку и часы. Когда на следующий день бедняга стал объяснять коллегам наличие синяков происками трех дюжих мужчин, Ла Мопен с торжеством объявила, что это дело ее рук, и как доказательство предъявила отобранные вещи. Но и это еще не все. Как-то раз девушка явилась на званый вечер снова в мужском платье. Между нею и одним из гостей вспыхнула ссора, Жюли вызвала его на дуэль на пистолетах. Она оказалась более ловким стрелком и раздробила противнику руку. Сопернику было очень обидно, что он потерпел поражение от женщины.

Кстати, Жюли участвовала в дуэлях только с мужчинами. А романы заводила с женщинами. Это были примадонны парижской оперы Мари Ле Рошуа, Франшон Морэ. Когда Ла Мопен увидела, что Франшон Морэ не отвечает ей взаимностью, она пыталась покончить с собой. Главный скандал случился на королевском балу. Одиннадцатого сентября 1693 года Ла Мопен играла роль Дидоны – с большим энтузиазмом и достоинством. После выступления на сцене она переоделась в парадный костюм знатного джентльмена, прихватила шпагу и направилась на бал в королевский дворец. Теперь трудно достоверно установить, кто устроил этот бал: король Людовик XIV или его брат, Филипп I, герцог Орлеанский. Одетая в мужской костюм со шпагой, Жюли пригласила на танец молодую девушку и поцеловала ее прямо в губы. Трое знатных господ, оскорбленные таким вызывающим поведением, окружили пару и вызвали на дуэль Ла Мопен, принимая ее за мужчину. Когда она вышла в сад со своими соперниками, то обнажила шпагу и сумела заколоть одного из них почти мгновенно. Двое других вступили с ней в бой, но тоже были повержены отличной фехтовальщицей. Жюли вернулась в зал и обратила на себя внимание короля, который был возмущен поведением дуэлянтки, ведь своим декретом он запретил дуэли в Париже. При дворе случился страшный скандал. Король сделал заявление, в котором пояснил, что закон о дуэлях запрещает драться на них мужчинам, но не женщинам. И все-таки Ла Мопен пришлось уехать в Брюссель, чтобы переждать скандал. Здесь она провела больше года в качестве любовницы курфюрста Баварии и герцога Люксембургского Макса Эмануэля. Буйный нрав девушки со временем утомил курфюрста, и он дал ей отставку. Жюли разыграла полное отчаяние, ранив себя шпагой. Макс Эмануэль не сдался и велел ей покинуть страну, предложив «компенсацию» в сорок тысяч ливров. Жюли оскорбилась этим предложением: ее пытались купить таким образом! Она бросила золотые монеты в лицо посланника курфюрста и отправилась за приключениями в Испанию. В Мадриде Ла Мопен пришлось устроиться служанкой к капризной графине Марино. Она заставила себя терпеть все придирки и унижения, пока не собрала достаточно денег для возвращения в Париж. И тут Жюли осталась верна себе и отомстила противной графине. Причесывая графиню, Ла Мопен незаметно прицепила сзади к ее волосам пучок редиски. Можно себе представить удивление графини, когда за ней шествовала толпа любопытных, рассматривая ее новомодную прическу! Марино узнала об этом от доброго идальго, который сказал ей правду. Жюли Ла Мопен вернулась в Париж спустя три года. Стала опять выступать на сцене парижской Оперы. И по-прежнему продолжались ее выходки. К примеру, когда она пела на сцене в дуэте со своим старым любовником Тевенаром, она могла свирепо укусить его за ухо, за что тот в ответ незаметно, но сильно щипал ее. В конце концов Тевенар сдался и предложил ей мир. Ла Мопен потребовала публичных извинений, которые ему и пришлось принести, несмотря на насмешки друзей. Оперная карьера Жюли Ла Мопен продлилась в общей сложности пятнадцать лет, в течение которых она сыграла двадцать девять ролей. Жюли узнала, что ее старая любовь – граф д’Альбер – изменяет ей с новой пассией герцогиней Люксембургской. Жюли пригрозила герцогине, что перережет ей горло. Герцогине повезло – д’Альбер оказался в тюрьме за убийство на дуэли. После освобождения он женился, но не на Жюли. Это предательство заставило ее сильно переживать: убитая горем Ла Мопен поклялась больше не иметь дел с представителями противоположного пола… но ее яркая жизнь подходила к концу. Ла Мопен покинула сцену и написала бывшему любовнику прощальное письмо, в котором сообщала о своем намерении закончить жизнь в монастыре. Граф был не против ее выбора. Получив его благословение, она провела последний год жизни в служении Христу. Когда Жюли было всего 37 лет, она скончалась от родильной горячки. Ла Мопен прожила богатую событиями жизнь. Она была совсем не похожа на своих современниц и никогда не боялась идти наперекор общественному мнению.

Как коварная мачеха погубила подлинного Ивана-царевича и Елену Премудрую

Редкая русская сказка обходится без него! Его все считают идеальным сказочным героем: умен, силен, хорош собой, да еще и царевич. В отличие от других, про него вроде все известно: имя, родители и даже биография. Казалось бы, какие тут тайны?! Однако на самом деле это один из самых загадочных персонажей русских сказок, и самое главное, у него есть вполне реальный прототип.

Споры о том, кто скрывается под именем Иван-царевич, идут не одно столетие. Начнем с версии мифологической. Вкратце напомним один из самых распространенных сюжетов с его участием: Иван-царевич караулит неизвестного вора, который повадился в царский сад. Это оказывается Жар-птица. Иван-царевич пытается поймать ее, но упускает и добывает лишь золотое перо. Царь-отец отправляет братьев-царевичей на поиски волшебной птицы. Но только один из них, младший Иван, встречает волшебного помощника – серого волка, который помогает герою достать и Жар-птицу, и волшебного коня, и красавицу-невесту. Но на обратном пути Иван-царевич встречает братьев, которые убивают его и забирают царевну, Жар-птицу и коня. Серый волк спасает Ивана-царевича, он возвращается домой и разоблачает обманщиков. Казалось бы, какие тут загадки?

Вот только один из самых известных советских фольклористов Владимир Пропп[2]2
  Пропп В. Исторические корни волшебной сказки. – М.: Эксмо, 2022. – 480 с.


[Закрыть] ставил Ивана-царевича в один ряд с древними божествами, которые ежегодно умирают и воскресают, начиная новую жизнь, например с Осирисом, Адонисом или Ярилой. Так что, возможно, наш Иван-царевич – древнее божество, умирающее и воскресающее, как солнце, сохранившееся в русских сказках под именем Иван-царевич. И здесь мы переходим к очередной загадке.

Как ни удивительно, в русской сказке все без исключения главные герои – Иваны: Иван-царевич, Иван-дурак, Иван Быкович, Иванушка, Иван Богатырь, Иван – крестьянский сын, Иван-бурлак и многие, многие другие. Казалось бы, все просто: видимо, это одно из самых популярных и любимых имен на Руси и вошло в сказки. Вот только это имя пришло на Русь с христианством, изначально оно древнееврейского происхождения и означает «дар Бога». А ведь русские сказки-то намного, намного древнее. Тот же Владимир Пропп[3]3
  Там же


[Закрыть] считал, что они сложились во времена разложения первобытнообщинного строя. Тогда как звали главного героя русских сказок до христианизации Руси?! По одной из гипотез, вообще никак! Во многих сказках разных народов у главного героя просто нет конкретного имени. Так и имя Иван к главному безымянному герою прибавилось уже сравнительно поздно. Впрочем, есть и другая версия. В сказках другие персонажи героя всегда называют «добрый мóлодец». Так вот, «мóлодец» на самом деле не комплимент, а всего лишь определение возрастной категории. «Мóлодец» – это юноша, неженатый парень. Поэтому Иван-царевич ведь и ищет невесту. У Даля: «Юноша… юнак, юный человек от 15 до 20 лет и более…»[4]4
  Толковый словарь живого великорусского языка В. И. Даля


[Закрыть]

В знаменитом словаре Фасмера[5]5
  Этимологический словарь Макса Фасмера


[Закрыть] написано, что Ю заменило исконное древнерусское У – УНЪ. Приводятся и родственные древнеиндийское yuvan, авестийское Yuvan – молодой, юноша. Не правда ли, очень похоже на Ивана? Возможно, именно это слово «мóлодец», юноша и обозначало сказочного героя. Оно означало его статус, возрастную категорию, юношу-жениха, а звучало очень похоже на Иоанна!

Очередная загадка, связанная с Иваном-царевичем: почему главный герой русских сказок, который получает в финале царство, не старший брат, которому оно должно достаться по справедливости? Исследователи подчеркивают: такой сюжет встречается не только в русских сказках. Если для Библии характерно два брата – добрый и злой, то для индоевропейских мифов, как правило, именно три. У нашего родного Ивана-царевича много общего с …Зевсом! Историк Владимир Иваницкий пишет, что в греческих мифах три брата – Аид, Посейдон и Зевс – тоже делят мир. Самый густо населенный мир – мир мертвых – получает старший Аид, Посейдон – мир морской, ну и самому младшему – Зевсу – достается скудный Олимп: «Иными словами, младшего оставили в дураках. Возможно, именно поэтому (радикал-структуралист сказал бы: только поэтому!) младший сын в сказках часто носит маркировку Дурака. Как известно, впоследствии младший из этой троицы Зевс стал главным богом». Владимир Иваницкий подчеркивает: «Младший сын становится царем в силу своей избранности»[6]6
  Иваницкий В. Архетипы успеха и русская сказка. Глава I – От царя до беглого солдата ttps://snob.ru/profile/29947/blog/109945/


[Закрыть], то есть вопреки праву наследования. Еще более ярко это проявляется в скифском мифе. Наш Иван-царевич – это еще и скифский Колаксай. Согласно преданию, у первого человека Таргитая было три сына. Когда на землю упали священные золотые предметы, только младший Колаксай смог их взять в руки, и ему досталось и царство. Здесь подчеркивается, что младший – избранный богами. Но почему избран именно младший? Есть еще одна интересная гипотеза, связанная с кастами. Старшие сыновья изначально получали всю землю племени и хранили обычаи – это жрецы. Средние трудились – это работники, а младшие были вынуждены воевать за земли с соседями. Поэтому-то к младшему и приклеилось презрительное «дурак»! Так произошло деление на жрецов, работников и воинов, а потом власть в племени захватили военные. Согласно этой теории, именно этот момент и отражен в сказке об Иване-царевиче…

Самому главному герою русских сказок удается справиться со всеми выпавшими на его долю испытаниями благодаря магическому помощнику – Серому волку. Но почему волк помогает ему? Есть гипотеза о том, что волк – это тотемное животное, то есть такой волшебный первопредок, именно поэтому он и помогает царевичу. Современные ученые предполагают, что под маской Серого волка скрывается … мужской военный союз! Большинство из них было посвящено волку или медведю. А сказка про Ивана-царевича – это обряд посвящения, инициации, которую должен пройти любой мо2лодец. Сам Серый волк – это шаман или другой член мужского союза, в который принимают испытуемого. Недаром в качестве помощника героя никогда не выступают его родственники по мужской линии – они не имели права ему помогать. Зато зачастую он обзаводится побратимами, что тоже характерно для военных союзов. Вот и получается не Иван-царевич, а Иван из клана Серых волков!

Теперь от мифологических аспектов перейдем к историческим. Есть в русской истории один царевич с биографией, подходящей под все пункты биографии царевича сказочного. Это Иван Молодой, сын Ивана III. Того самого, который первый принял титул «государь всея Руси» и провозгласил себя самодержцем. И того самого, которого народ прозвал Грозным (Мы с вами сегодня называем Иваном Грозным его внука – Ивана IV, который на самом деле получил этот титул много столетий спустя после смерти, в «Истории Российской» Татищева).

Этот Иван Васильевич Грозный заслужил еще и титул Великий. Он жил в XV веке. Его старшего сына-то и считают некоторые исследователи сегодня прототипом Ивана-царевича.

С 1477 года Иван Иванович упоминается как соправитель отца; в русско-ливонских документах 1470-х годов именовался «царем», как и Иван III.

Со сказочным царевичем Ивана Молодого сближают имя, титул и даже всенародная любовь. Ведь в 22 года он из княжеского сына превратился в героя, прогнавшего татар с русских земель. Это именно он в 1480 году сыграл важную роль в ходе «стояния на Угре».

Его отец Иван III перестал платить Орде ежегодный денежный ”выход”, который собирался с русских земель со времен Батыя. Хан Ахмат в 1480 году договорился с польско-литовским королем Казимиром IV о военной помощи и пошел в поход на Русь. Для похода был выбран подходящий момент, когда Иван III находился в плотном кольце врагов.

Русским войском руководил Иван Молодой: «Князь же великий послал сына, и брата, и воевод своих на Угру со всем своим войском. И встали они на Угре и заняли броды и перевозы»[7]7
  Софийская вторая летопись. «Повесть о стоянии на реке Угре»


[Закрыть]. Вот только потом Иван III испугался татар: «И послушался он злых людей, сребролюбцев, богатых и брюхатых, предат елей христианских, пособников бусурманских, которые советовали ему бежать, так как “мы не можем с ними бой принять”»[8]8
  Там же


[Закрыть]. Он послал к Ивану Молодому грамоту с требованием отступить, но наследник престола проявил куда более сильный характер: «Сын же его, мужество показав, принял от отца выговор, но не отошел от берега и христиан не предал. Князь великий, увидев, что сын никаких его слов не слушает, послал к князю Данилу, велев ему силой привести сына к себе. Князь Данило этого не сделал, а только сказал князю Ивану: ”Поезжай к отцу”, а тот отвечал: “Лучше мне здесь умереть, нежели к отцу уехать”»[9]9
  Софийская вторая летопись. «Повесть о стоянии на реке Угре»


[Закрыть]. А татары искали удобной дороги, чтобы на нее тайно перейти да идти походом до самой Москвы, и подошли они к Угре-реке возле Калуги, намереваясь переправиться на тот берег, и об этом дозорные донесли сыну великого князя. Князь же Иван Иванович, сын великого князя, подошел со своими войсками к самой реке Угре и встал так, чтобы не дать татарам переправиться на другой берег. Четыре дня Иван Молодой и его дядя князь Андрей Меньшой перестреливались с ханским войском и заставили его отойти от берега. Безуспешно прождав до наступления холодов, татары так и не смогли запугать Ивана III угрозой нашествия и отступили. Так Иван Молодой стал всенародным любимцем. Кстати, сказочного Ивана-царевича отец, царь Вацлав, не желает отпускать от себя говоря: «Неприятель под наши области подступит, а управлять войсками нашими будет некому»[10]10
  Народные русские сказки А. Н. Афанасьева: В 3 т. – Академический проект, 2021


[Закрыть].

В сказках братьев Ивана-царевича зовут Василий и Дмитрий. У реального Ивана Молодого также было два сводных брата от мачехи Софьи Палеолог – тоже Василий III и Дмитрий.

Ну и, наконец, женился сказочный Иван на королевне Елене Премудрой, из тридесятого государства. Жена Ивана Молодого тоже Елена, Елена Волошанка. Она – дочь молдавского господаря, европейски образованная, вполне подходящая на звание Елены Премудрой. «Волошанка» означало буквально «молдаванка». А ее мать – киевская княжна Евдокия Олельковна.

В сказке Иван-царевич – единственный, кто смог поймать расхитителя царской казны. Похожая история произошла и с реальным царевичем Иваном Молодым.

После неожиданной смерти его матери отец Иван III женился еще раз. Мачехой Ивана Молодого стала Софья Палеолог – племянница последнего византийского императора. Новая византийская царевна популярностью на Руси не пользовалась. Фигура она неоднозначная. Вот как пишет об этом дореволюционный историк Сергей Платонов: «Вспоминая все то, что происходило при дворе Ивана III после его женитьбы на Софье, московские люди высказывали осуждение Софье и считали ее влияние на мужа скорее вредным, чем полезным. Ей они приписывали падение старых обычаев и разные новизны в московском быту, а также и порчу характера ее мужа и сына, ставших властными и грозными монархами»[11]11
  Платонов С.Ф. Полный курс лекций по русской истории. – АСТ, 2017. – 720 с.


[Закрыть]. «Земля наша русская жила в тишине и в миру. Как пришла сюда мать великого князя Софья с вашими греками, так наша земля и замешалась и пришли к нам нестроения великия, как и у вас в Царь-граде при царях ваших»[12]12
  Клочков М. В. София Фоминична // Русский биографический словарь: в 25 томах. – СПб.; М., 1896–1918.


[Закрыть] – так о ней высказался думный человек Василия III Берсень Беклемишев. О крайнем коварстве Софьи писал даже Герберштейн, посетивший Москву спустя много лет. Кстати, когда Иван Молодой мужественно бросил вызов татарам, его мачеха, как отмечали летописцы, в панике бежала от татар на Белоозеро, хоть за ней никто и не гнался. Это также не прибавило ей народной любви.

В 1476 году венецианец А. Контарини отмечал, что наследник «в немилости у отца, так как нехорошо ведет себя с деспиной»[13]13
  Контарини А. Рассказ о путешествии в Москву в 1476–1477 гг. // Россия XV–XVII вв. глазами иностранцев


[Закрыть] (Софьей). Новая царица ввела при дворе свои порядки. Как писали про Софью летописи: «… много истеряла казны великого князя». А потом в 1483 году Софья Палеолог тайком отдала своей племяннице-итальянке бесценное драгоценное украшение – «саженье» с жемчугом и каменьями, принадлежавшее умершей матери Ивана Молодого. Тогда при дворе московского государя произошла история, очень напоминающая историю с подвесками из «Трех мушкетеров».

В 1483 году Иван III по случаю рождения внука Дмитрия хотел одарить Елену Волошанку тем самым «саженьем» – жемчужным приданым покойной матери ее супруга. Тут-то и выяснилось, что саженья и след простыл. Разгневанный великий князь велел отнять подаренное Софией у ее племянницы. Но осадок от этой истории остался у всех сторон…

Наконец, в сказке Ивана-царевича коварно убили собственные братья. Но и Иван Молодой, скорее всего, был убит. Как тактично пишет выдающийся советский историк А. А. Зимин: «В литературе высказываются догадки, что наследник престола пал жертвой династической борьбы»[14]14
  Зимин А. Россия на рубеже XV–XVI столетий (очерки социально-политической истории). – М.: Мысль, 1982. – 336 с.


[Закрыть].

У Софьи родилось девять детей – пять сыновей и четыре дочери. И, конечно, ей совсем не нравилось, что Иван Молодой, а не ее сын является соправителем отца. К тому же у Ивана Молодого и Елены Волошанки родился наследник – Дмитрий. В общем, ее дети от вожделенного престола уже были очень-очень далеки.

И вот в 1490-м Иван-царевич заболел «камчюгою в ногах», так тогда называли подагру. Мачеха немедленно вмешалась и выписала ему венецианского лекаря Леби Жидовина или «мистро Леона», согласно А. А. Зимину, который пообещал Ивану III вылечить наследника. Однако вместо этого Иван Молодой неожиданно умер 7 марта. Врача, конечно, казнили, но смерть наследника, настолько очевидно выгодная гречанке, вызвала слухи, будто царевича отравили, которые поползли по Москве. Спустя сто лет Андрей Курбский писал об этом как о неоспоримом факте. Кому было наследовать престол московский: внуку Дмитрию или же сыну Василию? После смерти Ивана Молодого при русском дворе долгое время длилась закулисная борьба двух партий: одна поддерживала Софью и ее сына, вторая – Дмитрия и его мать. В 1497 году был раскрыт так называемый заговор Владимира Гусева с целью убить княжича Дмитрия.

В результате Софья и ее сын Василий оказались в опале, а княжич Дмитрий – сын Ивана Молодого – спустя 8 лет после гибели отца был венчан на царство дедом Иваном III. Но это был не конец, византийская принцесса на этом не успокоилась. И в результате в 1502 году стараниями Софьи Палеолог, несмотря на венчание на царство Дмитрия, Иван III передал права наследования сыну Софьи Палеолог Василию. Княжича и его мать посадили в тюрьму, а на русском престоле в скором времени оказался сын византийской царевны Василий III без ”венчания на царство”». Этот факт некоторые до сих пор расценивают как государственный переворот. При нем Дмитрий был окован в «железа» в тесном заключении и вскоре скончался, как и его мать, которая умерла «нужной смертью», то есть была убита в январе 1505 года.

Вот так, в отличие от сказки, где волк смог спасти доброго царевича, реальная история закончилась трагически: Иван-царевич отравлен, Елена Премудрая убита… Кто знает, как сложилась бы русская история, если бы царем стал Иван Молодой, вполне возможно, ставший и прототипом Ивана-царевича?

Впрочем, кем бы он ни был – реальным человеком, или древним Богом, – в Иване-царевиче мы имеем дело еще и с национальным стереотипом поведения, вечным русским стержнем, который позволяет русским мужчинам собраться с силами, когда кажется уже совсем поздно и преодолеть даже саму смерть, никогда не сдаваться, быть честными, сильными и великодушными, несмотря ни на что… Иваном-царевичем, который и яблоки молодильные достанет, и любимую спасет, да и коварных братьев простит со всей широтой своей необъятной русской души…