Текст книги "В Коктебеле никто не торопится"

Им действительно пора уже было возвращаться на катер. Камушек был доставлен на него без приключений, и, забрав его у Никиты, Полина спрятала свою драгоценную находку во внутренний кармашек рюкзака, который взяла с собой.

– Вот уже не зря съездили, – сказала она. – Найти куриного бога к удаче, так что нам и дальше обязательно повезет.

Затем доплыли до Золотых ворот, чья арка на этот раз была гораздо ближе к ним, чем при первом путешествии.

– А можно в воротах проехать? – с замиранием сердца спросила Полина. – Я в интернете вчера прочла, что там можно желание загадать, а мне очень надо.

– Всем надо, – философски ответил капитан. – Вот только запрещено это, а я закон нарушать не хочу. Вы уедете, а мне тут еще оставаться.

– Понятно, – упавшим голосом согласилась Полина.

– Так давай проплывем сами, – подмигнул ей Никита. – Давай, натягивай ласты. Капитан, максимально близко к скале можешь подойти?

– Это могу.

Полина невольно вспомнила, как несколько дней назад завидовала купающимся здесь попутчикам с «Алых парусов». Глубина под ними не пугала, а завораживала. Рядом с Никитой она почему-то ничего не боялась, поэтому лихо спустилась в воду и аккуратными гребками поплыла в сторону Золотых ворот. Никита плыл рядом.

Вода здесь была чуть прохладнее, чем на мелководье, зато освежала гораздо лучше. Проплыв между «створками» ворот, они повернули обратно, и Никита выплюнул себе на ладонь рублевую монетку.

– Это что? – не поняла Полина.

– Здесь в воротах нужно монетку кинуть, только тогда загаданное желание сбудется. Я для тебя захватил.

– Спасибо, – поблагодарила она, – а себе?

– А у меня нет несбывшихся желаний, – спокойно ответил он.

И снова «Гевала» разрезала носом морскую волну. И снова Полина сидела, свесив ноги за борт, подставляя счастливое лицо ветру. Сегодняшние приключения ей решительно нравились.

– Куда мы теперь? – спросила она у Никиты.

– Сейчас нас ждет самое главное – пещера Кара-Дага, та самая, из которой Ихтиандр выплывал, спеша на встречу с Гуттиэре. Читала «Человека-амфибию»?

– Смотрела, – чуть смущенно призналась Полина. – Да и то в детстве.

– Эх, темная ты бутылка. – Он легонько и необидно щелкнул ее по носу. – Классику советскую не читала.

– Признаться, я в детстве вообще читать не очень любила. Как меня вообще на филфак взяли, загадка. Потом к экзаменам готовилась, конечно. А сейчас для меня полежать с книжкой – лучший отдых. Но я в основном детективы читаю. Может, и твои попадались.

– Может. – Он чуть насмешливо посмотрел на нее.

Катер встал напротив входа в пещеру, которая черной расщелиной виднелась в нижней части высокой скалы.

– Ну что, готова? Тогда вперед, – скомандовал Никита, успевший надуть яркий водный матрас с разноцветными «стаканчиками». – Ласты и маску не бери, я тебя на матрасе оттарабаню до входа, а там уже мелко.

От предвкушения неведомой, но отчего-то сладкой опасности у Полины даже в носу защекотало. Она привычным уже путем спустилась в воду, легко залезла на подставленный Никитой матрас и поглядела сквозь него в морскую глубину. Море под матрасом было чуть зеленоватым, совершенно прозрачным, настолько прозрачным, что на дне были видны камушки, раковины и юркие рыбки, деловито спешившие по своим неведомым делам.

– За временем следите, – услышала она голос капитана «Гевалы». – Я за вами вернусь ровно через час. Никита, флягу лови.

Сверху полетела небольшая фляжка с питьевой водой, которую Никита вручил Полине. Подсунув флягу под живот, она устроилась поудобнее и почувствовала, что плывет вперед, направляемая ровными движениями своего спутника. Оглянувшись на катер, она увидела, что «Гевала» уходит прочь.

«А если он за нами не вернется», – вдруг испуганно подумала она и тут же отогнала от себя глупую мысль. За прогулку было заплачено, капитан выглядел человеком надежным и порядочным, а кроме того, с ней был Никита, который мог выкрутиться из любой ситуации, в этом она была уверена.

– Не бойся, если он за нами не вернется, то мы с тобой по горной тропе поднимемся в ущелье и затем вернемся в Коктебель пешком. Тут пешеходная туристская тропа рядом, так что далековато и тяжеловато, но не смертельно, – услышала она и подивилась, что новый знакомый как будто читает ее мысли.

Так у нее бывало с папой. Как только она задумывалась о том, что ей жарко, он протягивал ей вафельный стаканчик с мороженым. Как только начинала замерзать, любящие руки накидывали на нее плед или выносили во двор теплую кофту. Как только у нее повышалась температура, папа подходил к ней, чтобы с озабоченным видом пощупать ее лоб. И бывало это почти всегда раньше, чем она сама успевала заметить первые признаки недомогания.

– Эй, Пони, о чем задумалась? – услышала она веселый голос Никиты. – Притихла там на матрасе, спишь, что ли?

– Нет, не сплю, – отозвалась она и легонько вздохнула.

В пещере действительно было дно. Вода еле-еле доходила ей до пояса, но заходить внутрь Полина отчего-то страшилась. Из отверстия в скале тянуло сыростью, вода внутри плескалась о камни, от чего скала издавала легкий и равномерный гул. Казалось, что там, внутри, кто-то живет. Полина вспомнила легенду о Карадагском чудовище и слегка поежилась.

– Сейчас я матрас привяжу, чтобы не уплыл, пока мы обследуем пещеру, – бодро сказал Никита, – и пойдем.

– Там же, наверное, темно, – сказала она чуть более дрожащим голосом, чем следовало бы.

– Обижаешь, – протянул он весело. – У меня с собой есть фонарик.

Только сейчас Полина заметила, что за плечами у Никиты висит непромокаемый рюкзак. Достав оттуда веревку, он действительно ловко и споро привязал матрас к какому-то выступу, спрятал отобранную у Полины фляжку с водой, достал фонарь и прикрепил его себе на лоб. Фонарь оказался шахтерским.

– Где ты его раздобыл? – фыркнула Полина, поскольку вид у писателя стал довольно потешный.

– Места нужно знать, – таинственно ответил он. – Ну все, не дрейфь, поплыли внутрь.

Полине было страшно, но она гордо решила не показывать виду. Держась чуть позади Никиты, она легла на воду и проплыла внутрь расщелины. Дневной свет остался позади, и теперь на воде была видна лишь молочная полоска от светившего с Никитиного лба фонаря.

– Осторожно, тут уже совсем мелко, – сказал он, и голос его тут же отразился от каменных сводов пещеры. – Коленки не поцарапай. Вставай. Приплыли.

Полина встала и огляделась. Пещера была довольно высокой. По крайней мере, ее свод не давил на голову, так что приступа клаустрофобии можно было не бояться. Яркий свет фонарика рассеивал темноту. Никита вертел головой и вслед за его движениями глаз выхватывал то освещенный выступ, на который можно было подняться, то изгиб выступающего из воды камня, который нужно было обойти.

– Поднимемся наверх или боишься? – спросил Никита.

– Чего это я боюсь? – независимо пробормотала Полина и полезла вслед за ним по стене, в которой, впрочем, природа заботливо проложила удобные ступеньки.

– Очень высоко не полезем, – предупредил Никита. – Чтобы у тебя голова не закружилась и ты вниз не упала.

– За собой следи, – процедила Полина сквозь зубы. Особо спортивной она не была, поэтому лезть куда-то ей в общем-то не хотелось. Но не отступать же теперь. – Умный в гору не пойдет, – пробормотала она и вдруг уткнулась в спину остановившегося внезапно Никиты.

– Ты чего? – прошипела она.

– Тише, сюда кто-то идет, – одними губами сказал он ей на ухо и быстрым движением погасил фонарь. Пещера тут же погрузилась во тьму, лишь светлый неровный прямоугольник входа белел внизу.

– Ты меня разыгрываешь, что ли? – сердито сказала Полина, впрочем, тоже снизив голос до шепота. Ее глаза уже привыкли к темноте, поэтому то, что происходило внизу, она видела довольно отчетливо. – Хочешь, чтобы я до конца вкусила всю прелесть приключений?

– Нет, – шепнул он. – Смотри сама.

Внизу в пещере действительно зашевелилась вода. Кто-то вплывал под ее своды. Полина похолодела от страха.

«Что за глупость? – сердито подумала она. – Тут же не может быть пиратов и разбойников. Это какой-то турист, такой же, как мы, который тоже решил исследовать грот. Если нам это захотелось, то почему бы и другим не попробовать». Она уже хотела громко окликнуть человека, который встал на ноги и оглядывался по сторонам, но тут что-то щелкнуло, загорелся неровный огонек зажигалки, и в его пляшущем, отбрасывающем причудливые тени свете Полина вдруг узнала пожарного Андрея, который подарил ракушку ее сестре Оле.

Подойдя к выступу в стене, который находился как раз под тем местом, где застыли Полина и Никита, он вытащил из-за пазухи какой-то предмет и положил его на одну из ступенек, то есть небольших углублений в стене, держась за которые Полина и Никита поднимались наверх. Их он не видел, потому что, видимо, будучи уверенным, что в пещере нет никого, кроме него, вверх не смотрел. Избавившись от своей ноши, он вернулся ко входу и поплыл, выбираясь наружу. В пещере он провел минуты три, не больше.

– Как ты думаешь, что это было? – чуть дрожащим голосом спросила Полина, которая только сейчас поняла, что все это время стояла, затаив дыхание.

– Не знаю, сейчас проверим, – отозвался Никита и ловко запрыгал вниз, спускаясь туда, где только что стоял Андрей. – Давай руку, я тебе помогу.

– Что ты хочешь сделать?

– Посмотреть, что именно он туда положил, – спокойно ответил писатель и снова включил свой налобный фонарик. Мощный луч света разрезал темноту, прогоняя морок неведомой жути.

– Как ты думаешь, может, он – контрабандист и что-то прячет в этой пещере?

– По-моему, кто-то слишком любит детективы. – В голосе Никиты сквозила насмешка. – Хм, интересно.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросила Полина, пытаясь выглянуть из-за его широкой спины.

– Шкатулка, – ответил он.

– Что? Какая шкатулка?

– Обычная, из ракушек. Такие на набережной продаются в огромных количествах.

– А в ней что? – Полина даже дыхание затаила.

– Не знаю, тут замочек висит.

– А открыть можешь?

– Могу, но не буду. – Голос Никиты был задумчив. – Ведь если он здесь это оставил, значит, за этим кто-то должен прийти.

– И что? Мы же не можем сидеть тут в засаде до тех пор, пока за этой шкатулкой кто-то придет.

– Конечно, не можем, – легко согласился Никита. – Поэтому мы расскажем об этом оперуполномоченному по имени Николай, с которым вчера познакомились на пляже. Пусть он разбирается. Сдается мне, что это может быть интересным.

– Никита, а ты ведь из-за этого в кафе вчера не пришел? – вдруг спросила Полина, которую со вчерашнего дня мучило, что она не дождалась Никиту, убежав на встречу с Ларисой. Однако он, когда она вернулась на пляж, никаких претензий не предъявил, сообщив лишь, что сегодня они уезжают в плавание на «Гевале». Вид у него при этом был виноватый, но Полина только сейчас поняла, что таким образом он извинялся за то, что они не поели мороженого. Он пришел в «Седьмое небо» так поздно, что даже не удивился тому обстоятельству, что Полина его не дождалась.

– Из-за чего – из-за этого? – уточнил он. – Ты обиделась вчера, да?

– Нет, я не обиделась, я поняла, что тебя что-то задержало, – легко соврала она, не собираясь рассказывать про найденный телефон и Ларису. – Мне просто интересно. Ты ведь в полиции был? У Николая?

– Да, – нехотя ответил Никита. – Мне нужно было с ним поговорить.

– Но ты ведь не знал того парня, который умер? Диму?

– Откуда ты знаешь, что он Дима? – удивился Никита.

– Так он мне в первый раз сказал, – выкрутилась она, кляня себя за длинный язык. – Когда я к нему несколько дней назад подходила.

– Так чего ж ты Кольке этого не сказала? Для него же любая информация важна. Труп-то без документов оказался.

– Ну, не знаю. Не вспомнила как-то, – промямлила Полина, отчаянно радуясь полумраку пещеры, из-за которого было не видно, как сильно она покраснела.

– Ой, финтишь ты что-то, Пони. – Он покачал головой, и свет фонарика заплясал как в припадке на темных стенах. – Вообще тут много странного происходит. Парень этот от передозировки умер. На набережной наркоманы на каждом шагу. Николай говорит, что кто-то крупную партию завез. Да еще и мэра убили. Мне кажется, что все это звенья одной цепи. Понять бы еще, как они связаны между собой!

– Никита, – голос у Полины внезапно сел от пронзившей ее догадки, – помнишь, ты говорил, что мэр перед смертью все твердил про какого-то прыгуна?

– Помню, конечно.

– Андрей, который сейчас сюда приходил, то есть приплывал, то есть не важно. Он же парашютист-пожарный. Он же с парашютом прыгает. Понимаешь?

– Да-а. Это ты молодец, что заметила, – протянул он. – Молодчина ты, Пони. Наблюдательная. Тогда тем более шкатулку эту мы трогать не будем, а сообщим куда следует. И когда вернемся, на пляже веди себя с Андреем естественно, хорошо?

– Постараюсь, – с сомнением в голосе ответила она и, отвернувшись, не заметила, как он снова взял ракушечную шкатулку из ниши в стене и быстро засунул ее в свой рюкзак.

Аккуратно ступая по мокрым камням, они спустились вниз, выплыли из пещеры в открытое море, и Полина даже вздохнула от радости, что над ее головой не смыкаются больше тяжелые каменные своды. Тайна, которая была связана с этим местом, по-прежнему давила на грудь, но на солнечном свету даже дышалось легче. Вдалеке была видна спешащая за ними «Гевала». Полина вдруг отдала себе отчет, что была готова к тому, что кто-то неведомый и злой завалит вход пещеры огромными камнями и они навеки останутся замурованными в ней. Теперь подобная опасность им не угрожала. Уже хорошо.

– Черт, – пробормотал Никита, и она подошла к нему поближе. В руках он держал обрывок мокрой веревки. Цветастого надувного матраса у входа в пещеру не было.

Глава 7
Новая встреча

«Больше всего мы делаем обычно тогда, когда думаем, что делаем слишком мало».

Мария Эбнер-Эшенбах

От морского путешествия и связанных с ним впечатлений Полина устала так, что у нее не шевелились руки и ноги. Без матраса до борта катера она, конечно, доплыла достаточно спокойно, потому что плавала неплохо и глубины не боялась. Но сердце в груди перешло на ровный галоп, и сменить его хотя бы на рысь ей не удавалось до самого причала.

Никита был молчалив и задумчив. Лоб его пересекла горизонтальная борозда, и сейчас он выглядел гораздо старше своих тридцати шести лет. Сейчас он снова был очень похож на знаменитый портрет Чехова.

– А может, все-таки надо было шкатулку с собой забрать? – слабо пискнула она ему в ухо. Эта мысль терзала ее неотступно. – Когда ты сможешь с Николаем переговорить, да когда он туда людей отправит, не наряд же им там выставлять. А вдруг преступник окажется там раньше и даже следов никаких не останется?

– Что-то здесь не так, – медленно сказал Никита. – Глупость какая-то с этой шкатулкой. Не могут серьезные люди в таком месте ничего оставлять для передачи другим серьезным людям, это же бред.

– Но Андрей же оставил.

– Андрей оставил, – согласно кивнул Никита. – Ладно, не бери в голову. Разъяснится как-нибудь.

На пляж Полина решила не идти. От вида морской воды ее укачивало, да и на солнце она сегодня провела гораздо больше времени, чем это было разумно. Кожа горела и кололась.

«И чего я кремом от загара не намазалась, – запоздало подумала она. – Ночью ж спать не смогу. И Никита тоже хорош, мог бы предупредить, что я сейчас сгорю».

Впрочем, она понимала, что к писателю сейчас несправедлива. Догадаться взять для нее крем от загара он точно не мог, а расстраивать ее сообщением про красные плечи и ноги, когда они находились в открытом море, и у нее не было с собой ничего, кроме купальника, было бессмысленно.

Распрощавшись с Никитой на повороте к Дому писателей, она пошла в свой отель, написала маме сообщение, что у нее все в порядке и что она вернулась с прогулки, после чего добралась до кровати, задернула шторы в комнате и провалилась в глубокий сон.

Ей снилась вода, плещущаяся у самого лица, норовившая залить глаза и рот, забить ноздри, пробраться в беззащитное горло, а оттуда в бронхи. Она погружалась в эту воду, и ее тащило на глубину, неумолимо, безвозвратно, без надежды на спасение. Она пыталась всплыть на поверхность, оттолкнувшись от дна, толща воды над ней светлела, показывая, что до глотка воздуха осталось совсем недолго, но когда она вынырнула, то оказалась в темной пещере, из которой не было выхода. Темные своды низко нависали над самой водой. Это была ловушка, западня, выбраться из которой можно было, только нырнув обратно, на огромную глубину.

Где-то вдалеке кто-то пел. Женский голос, тоненький, звонкий, будто рассеивал темноту вокруг. Полина пыталась поплыть на этот голос, но натыкалась на твердые стены грота, в котором оказалась. А голос все звал и звал ее, видимо, пытаясь спасти.

Тяжело дыша, она села на постели. Не очень плотные шторы не создавали сумрака, и когда она засыпала, то ее это раздражало. Сейчас же тот факт, что вокруг светло, вызвал у нее прилив нечаянной радости. Звонил мобильник. Его нежная трель была той самой девичьей песней, которая вывела ее из одуряющего забытья. Вскочив с кровати и поморщившись оттого, что кожа на коленях горела огнем, она схватила телефон и нажала кнопку ответа.

– Алло, слушаю вас.

– Полина, добрый день. Это Лариса, – услышала она и даже головой помотала. Среди ее знакомых не было людей с таким именем.

– Лариса? Какая Ла… Ой, здравствуйте Лариса, – спохватилась она, вспомнив загадочную художницу, с которой встречалась вчера. – Как вы меня нашли? Я имею в виду, что не давала вам своего номера телефона.

– Так я его сама взяла. – Голос этой странной женщины звучал насмешливо. – Набрала свой номер, а звонок сбросила. Вот у меня номер и остался.

Полина оторвала трубку от уха, вышла в главное меню и посмотрела журнал исходящих вызовов. Никакого незнакомого номера там не было.

– С моего телефона вам не звонили, – сказала она.

– Ой, господи, ну, нельзя же быть такой недогадливой. – В голосе Ларисы сквозило нетерпение. – Я стерла последний вызов. Мне нужно было получить ваш номер, но в мои планы не входило, чтобы вы получили мой.

– Тогда зачем вы мне сейчас звоните? – спросила Полина, которая чувствовала себя достаточно глупо.

– Тот номер, с которого я звоню, совершенно случаен. По нему меня не найти, – засмеялась ее собеседница. – Так что я ничем не рискую.

– Но я же знаю, где вы живете, – подколола ее Полина. – Вы не боитесь, что я наведу на ваш след?

– Не боюсь, потому что в «Белом грифоне» я не живу. – Женщина снова засмеялась. Ее голос волшебным колокольчиком прозвенел в трубке. – Я приехала туда, чтобы встретиться с вами. – Полина вспомнила роскошный «Бентли», который видела по дороге в «Белый грифон». – Впрочем, это не важно. Мне необходимо вас увидеть.

– Зачем?

– Мне нужна ваша помощь.

– Лариса, но почему я? Я же вас совсем не знаю…

– Я вас тоже не знаю, – теперь голос художницы звучал довольно холодно, – но успела заметить, что вы – человек порядочный и если дадите слово, то его сдержите.

– Обычно стараюсь, – пробормотала Полина.

– В общем, встречаемся на набережной у памятника Волошину. В девять вечера. Уже будет достаточно темно, чтобы можно было не волноваться. В просьбе моей нет ничего криминального. Это небольшое дело, которое я не могу сделать сама в силу некоторых обстоятельств. Не беспокойтесь, надолго я вас не задержу.

– Хорошо, – покорно согласилась Полина, – я приду.

Она и сама не могла сказать, почему эта женщина, имевшая самую непосредственную связь с криминальным миром, вызывает у нее такой жгучий интерес. Полину тянуло к ней, как бабочку на огонь. Жизнь Ларисы была настолько далека от тех повседневных будней, в которых существовала сама Полина, что художница казалась ей инопланетянкой, неведомо как заброшенной на ее орбиту. Инопланетянка просила о помощи. Ну разве можно было ей не помочь?

До назначенного часа встречи было еще долго. Полина с удовольствием приняла душ и вымыла голову, нанесла на ноющую кожу ровный слой «Пантенола», который всегда брала с собой в отпуск, вытащила из шкафа цветастый веселенький сарафанчик, который еще ни разу не надевала, обходясь шортами и майками, вспомнила ровную, чуть мерцающую кожу Ларисы и, вздохнув, слегка подкрасила ресницы. Она не стала собирать волосы в хвост, а оставила их легкой волной струиться по плечам. Ее отражение в зеркале не шло ни в какое сравнение с утонченной Ларисой, но и не пугало.

– У тебя что, свидание сегодня? – Мама и Оля вернулись с пляжа и теперь сестра сосредоточенно пристраивала на маленьком балконе свой большой ярко-зеленый круг, а мама, прищурившись, наблюдала за суетливыми метаниями старшей дочери.

– Ага, – вдруг легко согласилась Полина. Рассказывать про Ларису ей не хотелось, а объяснить вечернее отсутствие как-то было нужно. – Я с вами на ужин схожу, а потом уйду. Вы ведь справитесь тут без меня?

– Да уж с божьей помощью, – насмешливо сказала мама. – Ты уж не напивайся, как в прошлый раз, будь добра.

– Вот что ты за человек, – укорила маму Полина, – ты мне теперь тот случай до самой смерти вспоминать будешь?

– Да типун тебе на язык. – Мама суеверно поплевала через левое плечо и невзначай поинтересовалась: – Ты на свидание-то с кем идешь? С Никитой или с Костиком?

– Ма-а-ам, такие вопросы задавать неприлично, – выкрутилась Полина, которая очень не любила врать без особой нужды. – Я ненадолго, ты не беспокойся.

– Да я и не беспокоюсь. – Мама пожала плечами. – Ты уже большая девочка, так что от того, что ты встречаешься с мужчинами, я в обморок не падаю. Твое дело.

На вечерней набережной было, как всегда, много народу. У памятника Волошину сегодня продавали смешные украшения из металла под медь. На цепочку или шнурок можно было навесить сколько хочешь небольших кулончиков, собрав целую тематическую коллекцию. Здесь были ножницы, утюг, круглая пуговица, швейная машинка и даже вешалка-плечики, которые складывались в швейную серию. Штурвал, морская звезда, якорь, морской конек и капитанская кепка пришлись бы по душе любительницам морского стиля. Здесь были птички, кошки, собаки, лягушки и жирафы с совами для тех, кто предпочитал анималистику. Рыться в куче кулонов было весело. Подобранный Полиной набор в морском стиле, как напоминание о сегодняшнем путешествии, молодой лохматый парень продавец быстро снабдил колечками и прикрепил к длинной, грубой, но отчего-то необыкновенно стильной цепочке, которую Полина тут же надела через голову. Тихо звякнув, кулончики упали на ее спрятанную под сарафаном грудь.

Вообще-то она никогда не носила украшений. На работе они ей только мешали. Цепочки свешивались под нос, браслеты сползали в мыльную воду, кольца рвали резиновые перчатки, которые она надевала всегда, потому что берегла руки. Да и не было у нее особо никаких украшений. Бижутерию она не любила, считая дешевкой, а драгоценности ей никогда особо никто не дарил. Была лишь золотая цепочка, подаренная родителями на восемнадцатилетие, с маленьким кулоном-ангелочком. Золотые сережки-гвоздики, купленные с первой зарплаты, потому что она несколько лет мечтала проколоть уши, и колечко с фианитом, доставшееся от бабушки.

Сережки она никогда не снимала, а цепочка и колечко лежали дома в шкатулке, дожидаясь удобного случая. Купленное сейчас за триста рублей ожерелье – не ожерелье, бусы – не бусы, колье – не колье было ей совсем не свойственно, но очень нравилось. Так нравилось, что она, подойдя к балюстраде набережной, постоянно трогала его пальцами, перебирая кулончики.

– Не опоздала? Молодец, – услышала она знакомый голос рядом с собой и обернулась.

Лариса, как всегда, выглядела эффектно. Серый длинный сарафан из чуть мерцающей, очень мягкой ткани, скорее всего натурального шелка, струился, повторяя контуры ее совершенного тела, не худого, а хрупкого, очень гармоничного и женственного. Распущенные волосы каскадом ниспадали на плечи. Полина представила свою куцую прическу и печально вздохнула. В ушах и на шее красавицы опять отсутствовали украшения, зато ее руки вновь были унизаны крупными браслетами, явно дизайнерскими и очень дорогими. На ногах у Ларисы оказались открытые легкие босоножки на пробковой подошве. Совершенный педикюр, будто не встречавшийся с пляжной галькой, завершал образ. Полина снова вздохнула. Лак на ее ногтях облупился еще позавчера. Жалкие его остатки она, конечно, стерла, но нанести новый так и не удосужилась. Рядом с этой женщиной она ощущала себя замарашкой, а ее чувство собственного достоинства, взращиваемое годами и тщательно оберегаемое от чужих снобистских поползновений, корчилось и шипело, растворяясь без остатка в чужом совершенстве.

– И вам здравствуйте, – произнесла она чуть агрессивнее, чем хотела. – Какое у вас ко мне дело?

– Я хочу попросить тебя об одолжении. – Лариса почему-то перешла на «ты», но Полина решила не обращать на подобное панибратство внимания. – Ты, помнится, очень беспокоилась о том, что Дима может пополнить перечень неопознанных трупов, а его мать не узнает, что случилось с ее сыном. Спешу тебя успокоить: паспорт Димы уже в полиции, так что они уже знают, кто он и откуда.

– А как паспорт там оказался? – полюбопытствовала Полина против воли.

– Подбросили, но это не важно. – В голосе Ларисы мелькнула нотка нетерпения. – Послушай меня, у нас не очень много времени. За мной, знаешь ли, приглядывают. Мне удалось улизнуть, но это ненадолго. Я хочу передать Диминой матери деньги. Но сделать это сама не могу. Не могла бы ты сделать перевод, я дам тебе необходимую сумму и бумажку с адресом?

Полина во все глаза смотрела на свою собеседницу.

– Что ты так на меня смотришь? Да, я хочу помочь. В какой-то степени он пострадал из-за меня. У матери, кроме него, еще дочь есть. Но она родила без мужа, живут они тяжело. Димка из кожи вон лез, чтобы их обеспечить. И вот теперь они совсем одни остались. И похороны еще… Поможешь?

– Не знаю, – честно сказала Полина. – Если от меня сумма придет, полиция же наверняка заинтересуется, кто деньги прислал, зачем. Мне не хотелось бы быть в это втянутой.

– Господи, ну, сделай анонимный перевод, такое возможно, – нетерпеливо сказала Лариса. – В конце концов, я не буду против, если ты сделаешь это потом лично. Вернешься из отпуска и съездишь к старушке, оставишь пакет с деньгами в почтовом ящике. Тебя и не увидит никто. А твои услуги я оплачу.

– Да не в деньгах дело, – воскликнула Полина. – Как же вы не понимаете?

– Это ты не понимаешь, – оборвала ее Лариса. – Пойми ты, мне больше не на кого положиться. Либо деньги присвоят, либо меня с потрохами сдадут, либо и то, и другое. Пожалуйста, очень тебя прошу! Его мама старенькая совсем. Болеет. А теперь еще и по сыну убиваться будет. Совсем сляжет. Ей просто необходимо помочь!

– Ладно, – решилась Полина, которая вдруг вспомнила потерянные глаза Димы, сидящего на морском берегу, и его протяжное и полное надежды и муки «Лариса?» – Я передам деньги. Только в тот срок, который сочту приемлемым и безопасным для себя, хорошо?

– Конечно, как скажешь. – Лариса торопливо сняла с плеча большую холщовую сумку-мешок, которую всегда носила с собой, и протянула Полине завернутый сверток, довольно плотный и пухлый. – На, возьми. Если хочешь, можешь открыть и убедиться, что это действительно деньги, а не взрывчатка или наркотики. Только не здесь. Там десять тысяч долларов.

– Сколько? – глупо спросила Полина.

– На первое время им хватит, а потом, когда шумиха уляжется, я еще что-нибудь придумаю, – не ответила на ее вопрос Лариса. – На, спрячь скорее. Не привлекай внимание. Вот тебе адрес, по которому мать Димы живет. Не потеряй, пожалуйста. А вот это тебе, за помощь. – Она снова нырнула в свою необъятную сумку и сунула Полине в руку что-то круглое и острое. Разжав ладошку, Полина увидела кольцо с крупным зеленым камнем.

– Что это? – изумленно спросила она.

– Изумруд, очень дорогой, потому что чистый, без примесей. – Голос Ларисы уже утратил былую растерянность, почти мольбу, и стал деловитым и сухим. – Бери, не отказывайся. Любой труд должен оплачиваться, а ты действительно оказываешь мне большую услугу.

– Я не возьму, – запротестовала Полина, но Лариса оглянулась, и лицо ее на секунду застыло.

– А вот и мои провожатые, – невесело усмехнулась она. – Все, иди. Разговор окончен. Если увидишь меня на улице, не подходи. И да, спасибо тебе.

Мелькнув подолом своего прохладного платья, Лариса сделала шаг в сторону и словно растворилась в людской толпе, наводнившей набережную. Полина даже головой завертела, пытаясь понять, куда она делась так быстро. Кольцо с изумрудом жгло ей ладонь, она быстро открыла висевшую через шею сумочку, спрятала туда сверток с деньгами и положила кольцо в карманчик на молнии. Все только что случившееся казалось ей сном – и разговор про деньги, и врученное кольцо, и трагический шепот Ларисы, в котором слышались близкие слезы, и сама художница, легкие шаги которой растаяли в вечернем сумраке.

Ее крепкого провожатого, впрочем, тоже было не видно, и Полина даже подумала, не был ли он выдумкой Ларисы, использовавшей его как предлог, чтобы улизнуть, не вступая в спор по поводу перстня. Пожав плечами, она развернула бумажку с адресом. Мать Димы жила в Долгопрудном, неподалеку от Москвы. От города, где жила сама Полина, ехать туда было недалеко. Туда-обратно меньше дня потратишь.

«Переводить деньги не буду, – решила она. – Лучше действительно как-нибудь в выходной доеду и положу пачку в почтовый ящик. Записку на компьютере наберу, что это от Диминых друзей, чтобы не выкинули чего доброго».

Запрятав бумажку в кармашек к кольцу и решив, что у нее еще будет время подумать, что с ним делать, она оторвалась от парапета, у которого стояла, и решила немного пройтись. Вернуться с выдуманного свидания так рано означало навлечь на себя мамино любопытство, а врать еще больше ей не хотелось. Придерживая ценную сумочку рукой, она неспешно побрела в сторону «Голубого залива».

Джазовый фестиваль кончился, на смену ему пришел литературный, Волошинский. В Коктебель съехались начинающие писатели, и сегодня, как гласила афиша, состоялось его открытие. Литература, впрочем, увлекала Полину так же мало, как и музыка, поэтому она просто брела среди людей, вдыхая свежий аромат туй и слушая плеск вечернего моря. Сумерки наступали неспешно, очень вежливо, словно прося прощения за свою настойчивость. Свернув на аллею мимо пансионата, Полина вышла на улицу Ленина и теперь шла по ней, разглядывая жилые дома на противоположной стороне, здание рынка, через открытые двери которого виднелась деловитая и почему-то веселая толчея, остановилась было, чтобы перейти дорогу и купить домашнего творога и сметаны, которых захотелось просто нестерпимо, но тут же передумала. С десятью тысячами долларов и дорогущим кольцом в сумочке идти на рынок было неразумно.