Текст книги "История России с древнейших времен до наших дней"

После свержения царя Василия власть перешла к патриарху Гермогену и боярскому правительству, состоящему из семи бояр. В народе оно было прозвано «Семибоярщиной». Самым главным среди них считался князь Ф. И. Мстиславский.

Первоначально бояре хотели собрать избирательный Земский собор и на нем решить вопрос о кандидатуре нового царя. Гермоген даже предложил избрать сына митрополита Филарета (в миру Ф. Н. Романова) Михаила, который приходился двоюродным племянником умершему царю Фёдору Ивановичу. Но в то время тому было только 13 лет и справиться с кризисной ситуацией, в которой оказалась страна, вряд ли было ему по силам. К Москве от Можайска подступал гетман С. Жолкевский, от Коломенского – Лжедмитрий II. Сражаться с ними было некому.

Поэтому на заседании Боярской думы было решено из двух зол выбрать наименьшее. Кандидатура Лжедмитрия II, отличавшегося низкими моральными качествами и сомнительным происхождением, была всеми отвергнута. Более подходящим показалось избрание королевича Владислава, принадлежавшего к королевскому дому и еще достаточно юного. В отрыве от родных корней он мог стать послушной игрушкой в боярских руках. Кроме того, в лице его отца Сигизмунда III Россия получала сильного союзника в борьбе и с внешними, и с внутренними врагами (так казалось боярам).

Гермогена смущала лишь принадлежность Владислава к католической вере, поэтому он заявил, что согласится на его избрание при условии принятия им православия до венчания на царство.

Выработав общую точку зрения по вопросу избрания Владислава на престол, бояре вступили в переговоры с гетманом Жолкевским. Тот согласился с условиями русской стороны и помог отогнать от столицы Лжедмитрия II. Окончательно решить вопрос следовало с самим королем Сигизмундом.

Осенью 1610 г. под Смоленск оправилось исключительно представительное посольство во главе с митрополитом Филаретом и князем В. В. Голицыным. В ходе переговоров вскоре выяснилось, что король не хочет отпускать сына в Москву, а желает хитростью овладеть Русским государством и присоединить его к своей короне. Противящиеся этому послы были арестованы и отправлены в польский плен. Затяжная осада Смоленска продолжилась – король любым путем старался захватить город.

Однако боярское правительство, казалось, не замечало, какую угрозу для независимости страны представляет Сигизмунд. Оно приводило русских людей к присяге королевичу, отсылало деньги и драгоценности в королевскую ставку, якобы для подготовки к венчанию королевича на царство и даже позволило польскому гарнизону во главе с А. Гонсевским войти в столицу и установить там свои порядки.

Только патриарх Гермоген воспротивился планам короля и отказался признавать Сигизмунда правителем при малолетнем сыне. Он не стал подписывать грамоты к послам и смолянам, в которых бояре советовали им покориться королевской воле. Напротив, Гермоген от своего имени стал рассылать грамоты по городам с призывом вступить в борьбу с поляками-интервентами. У многих содержание этих посланий нашло горячий отклик.

Самым ревностным сторонником Гермогена стал рязанский воевода П. П. Ляпунов, всегда принимавший активное участие в важнейших событиях в стране. Он также стал посылать грамоты к воеводам, в которых рассказывал о самоуправстве поляков в Москве, о гонениях на патриарха, о провале миссии Смоленского посольства (в его состав входил брат Прокопия Захарий, постоянно извещавший родственников обо всем, что происходило во время переговоров). Найдя единомышленников, Ляпунов стал призывать их начать борьбу за веру и Отечество против ненавистных поляков.

Местом сбора ополченцев стали Коломна и Серпухов. В феврале 1611 г. туда прибыли из Калуги отряды под началом бывшего тушинца князя Д. Т. Трубецкого. Лжедмитрий II к этому времени уже был убит(11 декабря 1610 г.), а его бывшие сторонники присоединились к патриотам, поскольку не желали служить полякам. Из Тулы прискакали казаки во главе с атаманом И. М. Заруцким, из Владимира привел полки воевода В. Мосальский, из Суздаля – атаман А. Просовецкий, из Костромы – князь Ф. Волконский, из Ярославля – воевода И. Волынский, из Романова – князь Ф. Козловский и др.

В итоге под знамена Первого ополчения собрались и представители городов, и бывшие тушинцы, и вольные казаки. Все они поклялись «стоять за один», быть в любви и братстве и до конца бороться за общее дело – освобождение столицы от поляков и окончательное изгнание всех интервентов с русских территорий.

3 марта 1611 г. передовые отряды двинулись к Москве. Узнав об этом, 19 марта москвичи подняли восстание против поляков. Но силы их оказались малы. Интервенты подожгли улицы в Белом городе и устроили расправу над восставшими. Они убивали даже тех москвичей, которые, пытались просто спастись от огня. В итоге большое количество горожан погибло, лишь немногим удалось выехать из города, в том числе и раненому князю Д. М. Пожарскому.

Ополченцы смогли подойти к столице только в конце марта. 1 апреля они начали штурм Белого города. П. Ляпунов сражался у Яузских ворот и вскоре захватил их. Успешными оказались атаки и других воевод, в частности, Д. Т. Трубецкого у Воронцова поля. К 6 апреля Белый город оказался в руках ополченцев. Они превратили его в огромный военный лагерь. Поляки с боярским правительством оказались осаждены в Китай-городе и Кремле.

После всех событий патриарх Гермоген и боярин князь А. В. Голицын были арестованы и брошены в тюрьму. Поляки считали их главными подстрекателями смутьянов, к которым они относили не только восставших москвичей, но и ополченцев. Через некоторое время оба умерли, не выдержав не человеческих условий жизни: в земляной тюрьме без нормальной пищи.(Гермоген скончался в феврале 1612 г.).

Поначалу Первое ополчение управлялось советом всех воевод. Но когда основные военные действия закончились, было решено создать временное правительство. 30 июня на собрании всех воинов были избраны члены правительства и утвержден Приговор – своеобразный манифест о целях и задачах ополченцев, о правах и обязанностях воевод и простых воинов и т. д. Чтобы Приговор стал обязательным для всех законом, каждый ополченец поставил под ним свою подпись.

В правительство вошли три главных воеводы: князь Д. Т. Трубецкой, И. М. Заруцкий (в Тушине они получили боярские чины) и П. П. Ляпунов, имевший чин думного дворянина. В ведении Ляпунова оказалось материальное снабжение войска, самое важное и сложное в то время.

Было решено, что никто не будет грабить население и монастыри и самовольно изымать ценности. Продовольствие, оружие, провиант и т. д. должны поступать через созданные приказы из городов, поддерживающих патриотов. Кроме того, ополченцы взяли под свой контроль дворцовые земли и владения бояр-изменников.

Прокопий стремился к тому, чтобы во всех действиях ополченцев был закон и порядок. Однако многим вольным казакам это не нравилось. Они считали, что могут с помощью оружия брать у мирных жителей все, что им нравится. Особенно был недоволен Ляпуновым И. Заруцкий, желавший бесконтрольно присваивать чужие богатства и в итоге посадить на престол свою пассию Марину Мнишек с сыном Лжедмитрия II Иваном. Ляпунов был категорически против Марины и «Ворёнка» (так в народе называли ее сына) и считал более подходящей кандидатуру шведского королевича Карла-Филиппа. Ее предлагали ополченцам новгородцы, вступившие в переговоры со шведским королем. Однако после захвата Новгорода шведами 17 июля 1611 г. вопрос о королевиче был снят.

Активная деятельность П. П. Ляпунова не нравилась не только атаманам, но и осажденным полякам. Через своих лазутчиков им стало известно о зреющем среди ополченцев конфликте, и они решили его усилить. Казакам была подброшена грамота, якобы написанная Ляпуновым к городовым воеводам, в которой он приказывал расправляться с любыми казаками, как с разбойниками и грабителями. Естественно, что она вызвала возмущение. Атаманы потребовали, чтобы Ляпунов пришел на казачий круг и объяснился, при этом они пообещали, что его жизни ничего не будет угрожать.

25 июля Прокопий встретился с казаками и попытался убедить их в том, что попавшая к ним грамота – подложная. Но никто не стал его слушать. Казаки набросились на воеводу и зарубили саблями.

Убийство одного из руководителей ополчения глубоко возмутило представителей городов, т. е. «земцев». Многие из них покинули подмосковный стан и разъехались по домам. Это очень ослабило Первое ополчение. Более того, своеволие и наглость казаков подорвали доверие к ним простых людей. Централизованное снабжение войска продовольствием и всем необходимым почти прекратилось. Жизнь в лагере стала очень трудной. Только настойчивость и упорство Д. Т. Трубецкого спасали ополчение от полного развала. Чтобы поднять моральный дух воинов, вместе с духовенством он организовал перенос из Казани чудотворного образа Казанской Богоматери. Святыня должна была стать покровительницей всех патриотов. Когда процессия с иконой достигла лагеря, князь Дмитрий Трубецкой вышел навстречу, преклонил колени и поцеловал святыню. В это время Заруцкий гарцевал на коне и осыпал его насмешками. Всем присутствующим стало ясно, что раскол между руководителями ополчения неизбежен.

Находившийся в тюрьме патриарх Гермоген с горечью узнал, что в стане ополченцев нет единства, что его ряды уменьшаются, и общее великое дело вот-вот может закончиться прахом. Поэтому вновь его посланцы отправились в города поднимать на борьбу новых патриотов. Вскоре к патриарху присоединились и монахи Троице-Сергиева монастыря во главе с архимандритом Дионисием. Их грамоты нашли живой отклик в Нижнем Новгороде.

В начале осени 1611 г. земский староста Кузьма Минин обратился к горожанам с призывом собрать средства для подготовки нового ополчения. Все стали жертвовать самое ценное. Откликнулись и воинские люди, главным образом смоляне, которые переселились в поволжский район после захвата Смоленска королем летом, 3 июня 1611 г. Оставалось найти полководца.

Выбор пал на лечившегося в своем имении недалеко от Нижнего Новгорода князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Он давно был известен как опытный и отважный полководец, уже успевший сразиться с поляками в Москве в дни мартовского восстания. Кузьма Минин стал его верным помощником. Земский староста организовал не только сбор пожертвований, но и «пятой деньги», т. е. пятой части всего имущества. Пожарский же занялся формированием полков. К смолянам и нижегородцам вскоре присоединились дорогобужане, вязьмичи, жители Балахны и Гороховца. Общая численность войска достигла 3 тыс. чел.

В марте 1612 г. Второе ополчение выступило к Ярославлю, где находилось много артиллерийских орудий, всевозможное вооружение, привезенное из других городов. В апреле было сформировано временное правительство, названное «Советом всей земли». Его главой стал Пожарский, получивший титул «По избранию всей земли Московского государства всяких чинов людей у ратных и у земских дел стольник и воевода князь Дмитрий Михайлович».

В Ярославль постоянно прибывало подкрепление из других городов: Касимова, Темникова, Кадома, Алатыря. В итоге численность войска Второго ополчения стала превышать 10 тыс. чел.

Первоначально планировалось войти в контакт с руководителями Первого ополчения, но вскоре выяснилось, что те присягнули на верность очередному Лжедмитрию, уже третьему, который объявился в Пскове. В народе его называли Сидоркой. Пожарский и Минин с такими «воровскими личностями» дел иметь не хотели. Более подходящей им показалась кандидатура шведского королевича Карла-Филиппа, который уже считался государем Новгорода. По этому поводу начались переговоры с новгородцами, но, может быть, их цель состояла не в том, чтобы посадить шведа на русский престол, а в том, чтобы получить помощь для борьбы с поляками.

И. Заруцкий был крайне недоволен созданием Второго ополчения, поскольку понимал, что его безраздельной власти и самоуправству вскоре придет конец. Поэтому он даже попытался подослать к Пожарскому убийц. Но те были схвачены и разоблачены.

Д. Трубецкой вскоре понял, что с вольными казаками ему не по пути. Разоблачен и пойман был и Псковский вор Сидорка. Поэтому полководец решил вступить в союзнические отношения с руководителями Второго ополчения. Их помощь оказалась крайне необходимой, когда летом 1612 г. пришла весть о движении к Москве войска гетмана Хоткевича.

По призыву Трубецкого Второе ополчение двинулось к столице. Путь проходил через Ростов, Переславль, Троице-Сергиев монастырь. Архимандрит Дионисий со старцами радостно приветствовал патриотов в Троице-Сергиевом монастыре и благословил их на решающую битву. Такова была традиция со времен Куликовской битвы.

20 августа войско Пожарского и Минина подошло к Москве. Там стояли только оборванные и изголодавшиеся полки Трубецкого. Заруцкий же с казаками предпочел отправиться в Коломну, где его ждали Марина Мнишек с сыном Иваном.

Поначалу войско Второго ополчения не решилось объединиться с Первым, помня о печальной участи Прокопия Ляпунова, и расположилось на берегу Яузы. Это очень обидело Трубецкого, который решил не помогать «богатым ярославцам» в сражении с гетманом.

22 августа в районе Чертольских ворот началась битва. На следующий день у Донского монастыря поляки пошли на прорыв. Только помощь казаков Трубецкого спасла положение, в котором оказались отряды Пожарского. Затем засадный полк Минина окончательно разгромил поляков. Гетман был вынужден отойти от Москвы, оставив победителям 400 возов с продовольствием, предназначенным для осажденного в Китай-городе и Кремле польского гарнизона.

Совместные сражения сплотили ополченцев, распри закончились, и все стали готовиться к решающему штурму. 22 октября 1612 г. после непродолжительного боя был взят Китай-город. Оборонять его было почти некому. Голод и болезни нанесли большой урон польскому гарнизону. Русские люди сражаться со своими братьями не хотели.

26 октября сдался и Кремль. Поляки во главе с полковником Струсем были арестованы, а русским боярам было позволено отправиться в свои вотчины для поправки здоровья, подорванного длительным голоданием. В числе тех, кто покинул Москву, были и будущий царь Михаил Романов и его мать – монахиня Марфа.

Власть в государстве перешла к временному правительству «Совет всей земли». Правителем стал считаться Д. Т. Трубецкой, а его помощником – Д. М. Пожарский, поскольку первый носил боярский чин, а второй был всего лишь стольником. Для наведения порядка и управления страной были созданы несколько приказов: Посольский, Поместный, Разрядный, Земский. Но главной своей задачей правители считали избрание нового царя.

Смутное время показало русским людям, что созданное московскими князьями единое государство необходимо и им. По этому поводу исследователь XIX–XX вв. П. Г. Васенко написал следующее: «Когда на чашу весов была поставлена сама судьба Московского царства – облик этого царства с его создавшимся веками величием, с его историческими традициями, с его славным прошлым, восторжествовал в умах и сердцах русских людей над теми тяготами, которые терпели они во имя этого царства, над опасными, как оказалось, стремлениями “себе полегчить”».

Чехарда на престоле и междоусобная борьба привели к тому, что государство ослабло и стало объектом интервенции соседних государств. Если бы Смута продлилась, то оно исчезло бы совсем, а его земли были бы разграблены польскими и шведскими королями.

Спас государство лишь мощный патриотический подъем всех здоровых сил общества. Из аморфной толпы, которая сначала покорно ходила в Новодевичий монастырь «умолять Бориса Годунова стать царем», потом, по подсказке Василия Шуйского, громила поляков, родственников и друзей Марины Мнишек, и наконец, свергла и его самого, в ходе Смуты сформировался русский народ, осознавший свою ответственность за судьбу Родины. Поэтому неслучайно, ополчения получили эпитет народных. Они были созданы, благодаря инициативе «снизу» и ставили целью не захват власти для своих руководителей, а очищение страны от интервентов и восстановление прежнего способа управления.

В Смуту резко возросло самосознание русского народа. Люди уяснили, что являются не просто подданными царя, а гражданами своего Отечества и должны защищать не владения господина, а свою Родину, свой дом, своих детей, жен и матерей. Понятие патриотизма входит в сознание самых широких общественных слоев, способствуя формированию гражданского общества.

Раздел IV. Российское государство на пути к империи

Глава 22. Первый царь династии Романовых Михаил Федорович

После освобождения столицы от поляков в ноябре 1612 г. руководители ополчений Д. Т. Трубецкой и Д. М. Пожарский разослали по городам грамоты о созыве Земского собора «для царского обирания». От каждого достаточно крупного города следовало прислать 10 «лучших и разумных людей», которые могли бы выразить волю пославших их жителей.

Поскольку время было сложным и тревожным, выборщиков пришлось ждать довольно долго. Только в январе 1613 г. в Москву прибыли представители приблизительно 50 городов (точных данных на этот счет нет). Кроме них, на собор пригласили представителей высшего духовенства, которых было мало (патриарх Гермоген умер от голода в земляной тюрьме в феврале 1612 г., новгородский митрополит Исидор находился в шведском плену, ростовский митрополит Филарет – в польском плену, казанский митрополит Ефрем не приехал, крутицкий митрополит Варлаам погиб). Главным среди духовных лиц был восстановленный в сане, по инициативе Второго ополчения, ростовский митрополит Кирилл (он был свергнут Лжедмитрием в 1605 г.). Основными участниками собора стали руководители ополчения, среди которых было несколько бояр – «ярославских начальников». «Седьмочисленных бояр» поначалу не хотели приглашать, поскольку они считались изменниками, но потом некоторые из них (Ф. И. Шереметев, И. Н. Романов) вошли в состав собора. На заключительном этапе его участниками стали все лица, входившие в царский двор и Боярскую думу при Василии Шуйском. Всего на соборе оказалось около 700 человек, представлявших самые различные сословия: дворянство, купечество, посадское население и даже черносошное крестьянство и казачество. Поэтому считается, что собор 1613 г. был исключительно представительным.

Однако пестрый состав собора привел к тому, что на первом этапе согласия между его участниками не было. Троицкий келарь Авраамий Палицын, присутствовавший на заседаниях, писал, что «настроение и мятеж были зело велики», поскольку бояре и вельможи «в самовластии блудяху».

Каждая группировка выдвигала своих претендентов на престол. Историк А. Л. Станиславский полагал, что в то время в Москве больше всего было казаков – до 10 тысяч, поэтому они могли диктовать свою волю остальным (дворян было только 2 тысячи, стрельцов – 1 тысяча) с позиции силы. Следует, правда, отметить, что в иностранных источниках, которые использовал историк, казаками называли всех ополченцев.

Казаки, по мнению Станиславского, выдвигали три кандидатуры: Д. Т. Трубецкого, Д. М. Черкасского и М. Ф. Романова. Наиболее популярным среди них был Трубецкой, принадлежащий к знатному княжескому роду Гедиминовичей и показавший себя опытным полководцем. Он стал правителем страны после ее освобождения от поляков, и за свои заслуги даже получил в кормление богатую северную область Вага, когда-то принадлежащую Б. Ф. Годунову. О его достоинствах по всей стране распространяли грамоты, как бы агитируя за его избрание.

Немногочисленные бояре склонялись к кандидатуре Карла-Филиппа, который уже официально считался правителем Новгородской землей. Швед прельщал их, видимо тем, что как человек новый и молодой, вряд ли бы стал все менять при царском дворе и оставил бы за ними прежние должности.

Были сторонники и у королевича Владислава, но после неудачной попытки короля Сигизмунда прорваться к Москве в конце 1612 г. большая их часть Москву покинула, боясь расправы.

Некоторые представители дворянства предлагали избрать кого-нибудь из наиболее знатных князей, имевших родство с великими князьями Московскими: либо В. В. Голицына, либо Ф. И. Мстиславского, либо И. М. Воротынского. Но первый был в польском плену, второй запятнал себя связями с поляками, третий особых личных заслуг не имел.

Есть сведения, что даже Д. М. Пожарский выдвигал свою кандидатуру и для агитации за себя тратил много денег. Но он был слишком худороден и среди знати поддержки не имел.

Предвыборная борьба резко ухудшила ситуацию в Москве. Очевидец сообщал: «Многое волнение было всяким людям: койждо хотяше своей мысли, иные убо подкупали и засылали, хотяще не в свою степень».

Наконец было решено никаких иностранных принцев на престол «не хотети», а избрать «государя благочестивого, подобного прежним природным государям». После обстоятельного рассмотрения всех кандидатур выбор пал на 16-летнего Михаила Романова, происходившего из знатного боярского рода Захарьиных-Юрьевых-Романовых. С XIV в. его предки служили московским князьям и занимали самые высокие посты при дворе и в правительстве. Их родоначальник Андрей Иванович Кобыла ездил в 1347 г. в Тверь сватать невесту для Симеона Гордого, его сын Фёдор Кошка охранял семью Дмитрия Донского во время Куликовской битвы. Сын Фёдора Иван был видным боярином Василия I и выдал дочь замуж за тверского князя. В свою очередь, сын Ивана Захарий известен как главный инициатор ссоры Василия II с двоюродными братьями по поводу золотого пояса. Она произошла на свадьбе великого князя с княжной Марией Ярославной, матерью которой являлась представительница рода Кошкиных Мария Федоровна Голтяева. Дети Захарий – Яков и Юрий были видными полководцами, дипломатами и государственными деятелями при Иване III и помогали ему строить «Московскую Русь» – Русское централизованное государство. Сын Юрия Михаил за особую близость к Василию III был прозван «оком государевым». Авторитет всего рода был настолько велик, что дочь младшего брата Михаила Романа – Анастасия стала в 1547 г. женой царя Ивана Грозного. Именно она являлась матерью царя Фёдора Ивановича, оставившего в людских сердцах о себе светлую память. Братья царицы Даниил и Никита были видными полководцами и государственными деятелями и занимали при царском дворе самые высокие места.

Получалось, что Михаил приходился одним из наиболее близких родственников последним представителям угасшей династии московских князей. По женской линии он приходился Ивану Грозному внуком, а царю Фёдору – двоюродным племянником. Это играло важную роль для признания законности его прав на престол в глазах международной общественности.

Решение избрать Михаила царем возникло не только у членов собора. Авраамий Палицын сообщал, что на собор приходили письма от дворян, богатых купцов, от жителей разных городов и простых казаков. В них называлось одно имя будущего царя – Михаил Фёдорович Романов. Особенно активно ратовал за него некий дворянин из Галича, который даже составил родословие кандидата, указывающее на родство с прежними законными царями (царей Смутного времени многие считали незаконными).

Придя к общему мнению, члены собора решили прервать свою работу на две недели, чтобы сослаться с городами и узнать мнение их жителей о кандидатуре Михаила Романова.

Вновь заседания начались 21 февраля (когда-то этот день был праздником, посвященным избранию Бориса Годунова). Согласно позднему преданию, на нем выступили казаки и заявили, что тянуть с избранием царя нельзя, поскольку достойный кандидат найден. В пользу Михаила они сообщили явно сочиненную версию о том, что Фёдор Иванович завещал престол отцу Михаила Фёдору Никитичу и даже передал ему скипетр, но Борис Годунов его перехватил.

Правда среди некоторых бояр были те, кто полагал, что Михаил слишком молод и неопытен. На это его сторонники заявляли, что у юноши есть дядя Иван Никитич, который способен быть тому «крепкой подпорой».

В итоге в этот же день 21 февраля 1613 г. в Успенском соборе Земский собор нарек Михаила Фёдоровича «царем и великим князем всея Руси». Волю собора объявили народу, собравшемуся на Соборной площади. Это вызвало всеобщее ликование. Смута и безвластие заканчивались.

Замечательные предки, обширные родственные связи, в том числе и с угасшей династией государей давали Михаилу большие преимущества по сравнению с остальными кандидатами. Взойдя на престол, в официальных документах он стал именовать себя внуком Ивана Грозного, как бы уверяя всех, что является продолжателем династии московских князей.

Предполагалось, что положение знати при дворе нового царя останется прежним, поскольку он был связан родственными узами и с Ф. И. Мстиславским (вторая жена его деда и мать князя были родными сестрами), и с Ф. И. Шереметевым (оба принадлежали к одному роду А. Кобылы), и с Черкасскими (тетка Михаила была женой Б. К. Черкасского), и с Морозовыми-Салтыковыми (из их рода была мать Михаила), и с многими другими наиболее знатными вельможами (Троекуровыми, Катыревыми, Ростовскими, Сицкими, Репниными, Карповыми, Колычевыми, даже Годуновыми и Шуйскими).

Для простых людей Михаил был симпатичен тем, что с детских лет терпел лишения, голодал, был разлучен с родителями из-за того, что Борис Годунов объявил его уже в 4 года государственным преступником и отправил в Белозерскую тюрьму. В 1611–1612 гг. он находился вместе с поляками в осажденном Кремле, но в услужение к интервентам не пошел и снова вместе со всеми «невольными сидельцами» голодал и терпел всяческие унижения. Трагедией для него стал арест и заточение в Польше отца Филарета.

По поводу избрания Михаила известный историк С. Ф. Платонов писал: «На Романовых могли сойтись и казаки, и земщина – и сошлись. Предлагаемый казачеством кандидат был удобно принят земщиной. Кандидатура М. Ф. Романова имела тот смысл, что мирила в самом щекотливом пункте еще не вполне примиренные общественные силы и давала им возможность дальнейшей солидарной работы. Радость обеих сторон по случаю достигнутого соглашения, вероятно, была искренняя и велика, и Михаил был избран действительно “единомышленным и невозвратным советом его будущих подданных”».

После избрания Михаила от имени собора по всей стране были разосланы грамоты о новом царе, и население стали приводить к присяге ему. Все это делалось без какого-либо участия избранника, поскольку его в Москве не было и о возложенной на него чести он, видимо, даже не подозревал.

Еще поздней осенью 1612 г. Михаил с матерью отбыл в село Домнино Костромского уезда, чтобы поправить здоровье после длительного голодания во время кремлевской осады. Однако вскоре выяснилось, что и там жить небезопасно. Кругом рыскали шайки поляков и казаков, желавшие поживиться за чужой счет. Им, видимо, стало известно о приезде богатой московской боярыни с сыном. О намерениях разбойников и грабителей стало известно местному старосте И. Сусанину, который через своего зятя предупредил Марфу и Михаила об опасности, а сам завел напрошенных гостей в непроходимые Исуповские болота. Там он и сложил свою голову. Только через много лет царю Михаилу стало известно о подвиге Сусанина, и он наградил его родственников.

Михаил с Марфой поселились в более безопасном костромском Ипатьевском монастыре, обнесенном мощными крепостными стенами. Здесь их и нашли московские посланцы. Во главе Костромского посольства стояли архиепископ Рязанский Феодорит и боярин Ф. И. Шереметев, возглавлявший род Романовых на соборе. Членами его были представители духовенства, дворянства и выборные от городов. Они получили подробную инструкцию о том, что следовало говорить будущим государям, Михаилу и его матери, в случае их отказа от царского венца. По предварительным сведениям, Марфа была категорически против избрания сына, поскольку помнила о трагической участи всех выборных государей в Смуту и знала о тяжелой обстановке в стране.

14 марта с иконами и крестами в парадной одежде члены посольства двинулись к Ипатьевскому монастырю. В воротах их уже ждали Михаил и Марфа. Лица их были суровы. Как и следовало ожидать, от оказанной им чести они решительно отказались. Марфа заявила, что сын ее слишком юн, чтобы принять на себя столь великое государство. По ее мнению, «русские люди измалодушествовались и данной государям клятве все время изменяли, к тому же государственная казна разграблена, денег на войско нет, и сражаться с многочисленными врагами некому и нечем». В этих условиях ее сына ждет на престоле неминуемая гибель. К словам матери Михаил добавил, что без отцова благословения быть царем не может, отец же в плену, и если король узнает об его воцарении, то может погубить Филарета.

Несомненно, что аргументы сына и матери были очень весомы, но послы не могли вернуться ни с чем. Отказ Михаила от престола мог вылиться в новое кровавое междоусобие между другими претендентами на корону. Для страны это закончилось бы полным крахом и развалом. Поэтому Феодорит взял икону Федоровской богоматери и заявил Марфе, что ее отказ от престола вызовет божий гнев, и кровь невинных жертв падет ей на голову. Многострадальная инокиня поняла, что у нее один выход – благословить сына на царство. Тут же в монастырском храме Михаил получил благословение от Феодорита, а вместе с ним и скипетр – символ царской власти.

Однако молодой царь не стал спешить в столицу, где его ждал только разоренный и разграбленный царский дворец, в котором не было ни крыши, ни полов, ни окон, ни дверей. Не только царских сокровищ, но даже продовольствия в Кремле не было. Кроме того, в городе стояли две рати, военачальники которых также имели виды на престол. У Михаила же не было ничего. Поэтому он мог превратиться в их заложника и даже не начать самостоятельное правление.

Почти два месяца медленно двигался нареченный царь к Москве, собирая вокруг себя верных людей, ссылаясь с городами и убеждаясь в их желании ему служить, формируя новое правительство и прибирая власть к рукам.

В конце апреля временное правительство в столице было вынуждено констатировать, что все дьяки и подьячие отъехали к царю, и вести делопроизводство некому. По просьбе Михаила Трубецкой и Пожарский были отстранены от власти и даже написали ему униженное послание, в котором просили разрешить им встретить его. За казаками был усилен надзор, чтобы они прекратили разбои и грабежи на дорогах. Во все не разоренные города и села были отправлены сборщики продовольствия и денежных средств.