Текст книги "Полковник, ты сошел с ума"

К вечеру газеты со свадебными фотографиями Рудольфа, Эми, Дийо и полковника лежали во всех посольствах мира, на всех их базах и во всех международных организациях. Все недоумевали, зачем эти трое себя рассекретили на весь мир. Случайно или затеяли новую игру? Но какую?

Принес новую газету Тому и доктор:

– Посмотри, Том, не твоя ли это жена по третьему разу замуж выходит?

– Нет, доктор, моя жена – Зина, а Эми – жена на время работы с нею. Мы с Эми не венчались, не регистрировались, паспорта новозеландские нам выдали как семейной паре. Сам понимаешь, работа у нас такая. А сейчас у нее новое задание, и нужен новый муж. Вот и все дела. А этот немец красив, любит же она молодых и красивых!

– А сердечко не щемит, что она сейчас с другим?

– Даже если и болит, док, я что могу сделать? Она выполняет очередное задание, для нашего цветка важна только работа. Даже если ей придется сто раз замуж выйти, она это сделает. Ты фанатиков можешь понять? Почему они именно так поступают, когда здравый смысл говорит об обратном? Нет, и я ее не понимаю. Я так надеялся, что в Новой Зеландии у нас с нею будет настоящая семья, но увы…

– Да, парень, ты правильно сделал, что успел жениться на своей Зиночке и дочку родить. А я вот как перст один. Иногда думаю, а зачем мне все это? Только обратной дороги отсюда никому нет. Есть, правда, одна, только на тот свет, – Ян грустно улыбнулся. – Ладно, Том, пошли работать.

***

Самолет с новобрачными и полковником приземлился в Буэнос-Айресе. От долгого перелета все устали. Эми вышла, подпрыгнула, поцеловала в щеку Адама, потом Рудольфа и засмеялась весело и звонко:

– Вот она, моя долгожданная Аргентина, ну здравствуй, родина танго, добралась я и до тебя! Папулечка, – обратилась она к Адаму, – ты летчика отпусти погулять на пару дней, пусть отдохнет. Смотри, как тут тепло, солнышко светит, а то в Берлине мы все промерзли, и еще неизвестно, как нас тут встретят. И давай машину напрокат сразу возьмем, мало ли что?

– Ты, мой цветочек, как всегда, дорогу к отступлению готовишь, права, права, умна и хитра. С тобой не поспоришь, так я и сделаю.

– Вот и правильно, папуля, предугадать все невозможно, а потому лишняя предосторожность никогда не помешает.

Машину взяли в аренду прямо в аэропорту, за руль сел Рудольф, Эми – рядом с ним, а полковник погрузил вещи в багажник и сел сзади.

До городка, где жили родители Рудольфа Краузе, доехали за три часа.

Эми по-всякому представляла себе этот город, но то, что она увидела на подъезде к городу, ее ошеломило. Уже за десять километров до ворот города стояли патрули в полицейской форме и проверяли документы. Рудольф все время объяснял, к кому они едут, на немецком языке. И Эми спросила у него:

– Рудик, а что, здесь все полицейские – немцы?

– В наших окрестностях и городе только немцы, потому что у нас проживают только немцы, и никаких других наций нет.

– А как же мы? Меня к тебе в город с отцом пустят, или нам придется повернуть назад?

– Пустят, девочка моя, не переживай, отец нас будет ждать у ворот.

– В вашем городе есть ворота?

– Да, любимая, скоро сама все увидишь.

Когда подъехали к городу, Эми удивилась еще больше. Ворота в город ей напоминали вход в тюрьму.

– За такими воротами живут люди в этом городе? – спросила Эми.

– Не переживай, моя любовь, мы будем свободно входить и выходить из этого города. Туда вход запрещен только посторонним. Ты посторонней не будешь.

– Надеюсь, Рудик, что так и будет. А где твой отец? Без него нас туда не впустят.

– Да вот он, уже спешит к нашей машине.

И Эми увидела высокого, подтянутого, широкоплечего мужчину с проседью в светло-русых волосах.

– Рудик, да ты копия своего отца! Именно таким ты будешь лет в пятьдесят пять. А говорил, что непохож. Еще как похож!

Мужчина подошел к ожидавшим его людям у машины, поцеловал Рудольфа.

– Папа, познакомься, это моя жена Эмили, а это ее отец Гарри Эванс, они не знают немецкого языка, говори с ними на английском.

Отец Рудольфа протянул полковнику руку:

– Будем знакомы, Генрих Краузе.

Полковник пожал руку Краузе-старшему и сказал:

– Гарри Эванс, бизнесмен из Англии.

Генрих подошел к Эми, приподнял ее, поцеловал в губы, поставил на землю:

– Да ты, детка, в жизни еще краше, чем на фотографиях в газетах. И легкая, тебя твои мужчины совсем не кормят? Можно я буду называть тебя мотылек?

Эми заулыбалась и проговорила:

– Я – мотылек, а вы кто, господин Генрих Краузе?

– Зови меня бизон, я на него похож, правда?

– Тогда договорились, я – мотылек, а вы – бизон, – и она засмеялась, встряхивая головой и рассыпая по плечам волосы, до этого собранные в тугой жгут на голове. Она это делала так непринужденно и обворожительно, что мужчины залюбовались ею.

– Ну, поехали, садитесь по местам, теперь машину поведу я, – сказал Генрих и сел за руль.

Он протянул охраннику пропуска на всех троих вновь прибывших, ворота открылись, и машина въехала в город. Вилла врача Генриха Краузе была большой и располагалась у самого подножия горы. Эми хорошо разглядела дорогу, ведущую к вилле. Слева и справа вдоль дороги были посажены фруктовые деревья, позади виднелись поля и луга, на которых паслись коровы, козы, овцы. Все это так не походило на обычный город. Но спрашивать пока ни о чем не стала. «Еще будет время, – подумала она, – и увижу, и расспрошу». Мать Рудольфа, Грета Краузе, вышла встречать гостей на крыльцо. Она подошла к Рудольфу, обняла его, поцеловала в щеку:

– Знакомь, сынок, со своей женой.

Эми улыбнулась Грете, протянула ей руку и проворковала своим почти детским голосом:

– Меня зовут Эми Эванс-Краузе, я ваша невестка, ваш сын – мой муж, а это мой отец, Гарри Эванс.

Полковник поцеловал руку мадам Грете, галантно поклонился:

– Будем знакомы, зовите меня просто Гарри.

Грета всех пригласила войти в дом.

– Сначала пообедаем, стол уже накрыт, а потом я вам покажу ваши покои.

Ели молча, все разглядывали друг друга. Первым заговорил Генрих:

– Рудольф, твой дядя и двоюродный брат на тебя обиделись, что ты их не пригласил на свое бракосочетание. Почему?

Эми подняла глаза от мороженого, которое ела:

– Простите меня, пожалуйста. Рудольф не виноват, это я не хотела, чтобы ваш племянник со своими друзьями из запрещенной организации наци испортил нам бракосочетание. Разве вы не знаете, что он и Рудика втянул в эту организацию? Я не хотела, чтобы моего отца скомпрометировали такие парни, у отца большой бизнес по всему миру. И мы не могли рисковать.

Рудольф побагровел:

– Да, отец, прости, ты просил меня, когда я уезжал из дома в Берлин, ни с кем из подобных ребят не связываться, но меня в эту организацию привел Вальтер. Спасибо Эми, она вытащила меня из этой компании.

Эми посмотрела на Генриха и Грету умоляющими глазами:

– Очень вас прошу, мы с Рудиком хотим нашу свадьбу отпраздновать здесь, в этом городе с вами вместе, но я вас умоляю, не надо к нам на свадьбу приглашать родственников из Берлина, я уже объяснила причину. Это может очень плохо сказаться на бизнесе отца.

– Я бы тоже не хотел их видеть на свадьбе своей дочери и вашего сына, – проговорил полковник, – мне было достаточно одного вечера в ресторане, где они обычно собираются.

– А что скажешь ты, Рудольф? – спросил Генрих.

– Отец, я согласен с Эми и Гарри. Нам та компания не подходит. И я не хочу видеть их на своей свадьбе.

– Хорошо, не хотите приглашать моих родственников на свадьбу, ваше дело, это ваша свадьба, но я уже пообещал брату, что приглашу их.

– Я согласна с Рудольфом и Эми, – сказала Грета, – нечего им тут делать, нам тоже не нужны неприятности. В городе людей хватит, кто с удовольствием придет к нам на свадьбу сына. Пожалуй, через неделю гостей и пригласим. Венчаться будете или нет?

– Мама, можно мы об этом подумаем завтра. Лучше покажи нам комнаты, мы так устали с дороги.

– Сейчас горничная вас отведет. Линда, покажи молодым и господину Эвансу их комнаты. Рудольф с Эми будут на третьем этаже в комнате с балконом, а Гарри на втором этаже в конце коридора.

– Иду, мадам, – подошла очень миловидная женщина лет сорока, – идемте со мной, господа.

Эми оглядела комнату, где они должны были жить вместе с Рудольфом.

Комната была обставлена в чисто немецком стиле. Никакой роскоши, все на своих местах, огромная кровать, платяной старинный шкаф, стол под стать шкафу, стулья, четыре штуки, тумбочки две у кровати, в ванной огромное зеркало на всю стену, балкон с видом на сад, а сразу за садом – горы. Чуть левее вдали – пастбище. «Деревня какая-то, а не город, – подумала Эми, – пойду посмотрю, как там полковник устроился». Она спустилась ниже на этаж, навстречу шла горничная:

– Мадам, вы хотите навестить отца?

– Да, хочу посмотреть, как он устроился.

– В самый конец коридора, дверь направо. У вас очень молодой отец, Эми.

– Это он так молодо выглядит, потому что занимается зарядкой каждый день. А на самом деле ему уже пятьдесят два года.

Эми постучала в дверь. Полковник открыл, захлопнул за ней дверь и притянул к себе. Стал целовать ее лицо, потом в губы, Эми вырвалась:

– Ты с ума сошел, а вдруг у них тут везде жучки стоят. Я свои чемоданы еще не распаковывала, чтобы проверить всю виллу.

– Я скучаю по тебе, солнышко мое, – шепотом проговорил Адам.

– Я тоже скучаю по тебе, но надо потерпеть, мы почти у цели. Если тебе так хочется секса, обрати внимание на горничную, от нее можно много чего узнать.

– Это ты предлагаешь мне, Эми? А ревновать не будешь?

– Буду, так что дело важнее наших с тобой отношений. Вот для дела горничной и займись, пока я буду заниматься Рудольфом и его родителями.

– Ну смотри, мой цветочек, чтоб потом без упреков.

– Мне, Адам, спокойнее будет, если ты на меня не будешь смотреть, как молодой жеребец на кобылу. Смотри, во дворе какие лошадки стоят, из твоего окна видно, зачем они им?

– Он же врач, сама говоришь, экспериментами всякими занимается, наверно, новую породу лошадей выводит.

– Это все узнаем потом, а для начала завтра проверим всю виллу, нет ли где камер. Хоть город и закрыт для чужих, но такие, как этот Генрих, люди осторожные. Так что, Адам, не расслабляйся и будь поосторожнее. Я пошла, а то сейчас Рудик прибежит.

Ночь прошла спокойно. Рано утром Эми проснулась, вышла на балкон и увидела, как Генрих верхом на лошади поскакал по направлению к горам. «Значит, там есть у него что-то очень интересное, – подумала Эми, – надо будет напроситься с Рудиком на прогулку». Она растолкала Рудольфа:

– Вставай, малыш, пора делать зарядку и бегать по лужайкам, а то растолстеем и будем как ваша горничная Линда.

– Встаю, мой ангел, ты ванну уже приняла? У нас тут вода целебная, горная, молодит и сон прогоняет, – засмеялся Рудольф. – Может, вместе ванну примем?

– Примем и вместе, только не сейчас, иди быстрее купаться, до завтрака пробежимся по усадьбе. Вон сколько места ваша вилла занимает.

Рудольф привел себя в порядок, и они вдвоем с Эми в спортивных костюмах выбежали во двор.

– Бегать где будем? – спросила Эми. – Мне нужны длинные дистанции. Пошли на луг или по дороге пробежимся?

– Давай лучше по дороге, – ответил Рудольф.

В ранние часы на улице почти никого не было, Эми и Рудольф побежали по дороге по направлению к горам. Редкие прохожие оглядывались на парочку, они узнавали Рудольфа и улыбались ему. Газеты с их фото были уже в каждом доме. А врача Генриха Краузе в городе уважал каждый житель. И теперь все знали, что его сын привез жену, англичанку, красавицу и очень богатую наследницу.

Эми оторвалась от Рудольфа и очень быстро стала приближаться к очень большому каменному дому, похожему на казарму.

– Подожди меня, – закричал Рудольф, – туда нельзя.

Эми остановилась, немец подбежал к ней:

– Ты где научилась так быстро бегать? Занимаешься спортом?

– С самого раннего детства, – ответила Эми. – Почему нам дальше нельзя бежать в ту сторону? Там что, запретная зона?

– Ты угадала, моя принцесса, именно запретная зона для всех. Туда могут входить только медицинский персонал и пациенты.

– А что там такое?

– Инкубатор для… – и Рудольф замолчал.

– Инкубатор для кого? Ну говори же, а то я сама пойду туда и все узнаю.

– Я скажу тебе, моя девочка, но поклянись, что ты об этом не заговоришь с моим отцом и никогда никому ничего не расскажешь, даже своему отцу.

– Клянусь, любимый, говори же, чей инкубатор?

– Это инкубатор для людей.

– Ты издеваешься надо мной? Что значит инкубатор для людей?

Рудольф обнял Эми, повел в поле.

– Идем, я тебе кое-что расскажу. Видишь ли, моя дорогая крошка, мой дед был ученым-врачом, в Аргентину он с бабушкой перебрался еще до войны, когда к власти пришел Гитлер. Отец пошел по его стопам, они научились клонировать людей. Это оказалось не так сложно для них. И теперь из клетки любого человека они могут сделать его клон. Отец хотел, чтобы и я стал врачом, но мне такая работа не по душе. Знаешь, у нас в городе нет ни одной бездетной семьи, понимаешь почему? Жители города давно осведомлены, чем занимается отец и его клиника. Если семья хочет ребенка, они приходят к нему и заказывают девочку или мальчика из своих клеток. А кому не хочется иметь таких, как они сами, могут просто посмотреть образцы фото мужчин или женщин, прочесть всю их биографию, есть ли какие недостатки или, наоборот, достоинства. А чтобы клоны людей не болели и не старели, отец научился убирать из ДНК человека ген старения. Ты увидишь людей-клонов в нашем городе, которым уже по шестьдесят лет, а они выглядят будто им лет по двадцать пять. Все клоны отца очень талантливы, он всем своим детям из пробирок подсаживает ген, который отвечает за определенную способность человека. Одни у него музыканты, другие – врачи-хирурги, третьи – художники. Делает детей на заказ сразу с готовыми способностями. Почему я думаю, что я его клон? Потому что я похож на него, как ты заметила, как две капли воды, а мои сестры, их у меня две, похожи на мать.

– Но так бывает всегда, кто-то из детей на кого-то похож, – стала успокаивать Рудольфа Эми, – а дальше что? Рассказывай, мне это очень интересно. А я бы хотела, чтобы твой отец сделал из моих клеток мне двух сестер, а отцу – двух дочерей еще, тогда бы он меня так не опекал, а занялся новыми дочками, – заулыбалась Эми. – И какая разница, как родился человек: естественным путем или из клетки в пробирке? Из пробирки твоего отца выходят идеальные, красивые дети со способностями гениев. Это идеальные люди без комплексов и недостатков, это же идеальный мир! И у вас здесь весь город такой?

– Да, у нас, по твоим словам, идеальный город с идеальными гражданами.

– Чем же ты тогда недоволен? Тебе своим отцом гордиться надо, твой дед и твой отец – гении. Представляешь, весь будущий мир, как ваш город! Это же просто чудо! Нет негодяев, нет больных, нет калек, нет преступников, воров и убийц, есть только красивые, умные, добрые, талантливые люди! Это мечта всех порядочных людей на планете!

– Эми, ты еще увидишь, в чем разница между идеальным обществом и обычным. У нас в городе только немцы, и других наций нет.

– Из моих клеток твой отец сделает мне двух сестер, а если захочет, то и себе дочку, и тогда у вас в городе будет и моя нация. Будут мои клоны! Я этого хочу.

– Ты сошла с ума, Эми!

– Нет, Рудольф, я хочу иметь точно таких сестер, как я сама, я хочу, чтобы я и мои способности не умерли вместе со мной, я хочу остаться в клонах бессмертной. И ты мне в этом поможешь. Знаешь, я не могу иметь детей, мне так сказали врачи в клинике, где я наблюдалась. А мы с тобой захотим такую дочь, как я, а сына, как ты, вот и пусть твой отец вырастит нам двух малышей, наших клонов. Представляешь, как это прекрасно, что у тебя есть твое продолжение. Именно твое с твоими способностями, твоими генами, а не чье-то чужое, которого ты даже не знаешь. Я хочу своего клона. Хочу!

Эми подпрыгнула, повисла на шее у Рудольфа и начала его целовать.

– Рудик, милый, мы сегодня же поговорим с твоим отцом о наших клонах!

– Нет, моя прелесть, давай разговор перенесем на более позднее время. Сначала отпразднуем нашу свадьбу, а потом уже займемся нашими клонами.

– Но ты пообещай мне, что обязательно поддержишь меня в разговоре с твоим отцом.

– Обещаю, любимая, я и сам не прочь иметь такую дочь, как ты. А это правда, что ты не можешь иметь детей?

– Правда, Рудик. И это меня больше всего беспокоило, а теперь мы сможем иметь дюжину таких девочек, как я. Я уже обожаю твоего отца! Я люблю тебя, мой Рудик, мой малыш, мой супермен! – Эми начала с жаром целовать Рудольфа.

– Ладно, ладно, моя крошка, бежим домой, пора завтракать, нас, наверно, уже обыскались, – говорил Рудольф, легонько отстраняя Эми от себя.

Но Эми бежать уже не хотела, она шла медленно и раздумывала, как ей, не дожидаясь праздника, завести с Генрихом разговор о клонах: «Может быть, попроситься вместе с ним на конную прогулку, а потом зайти в его инкубатор и все увидеть своими глазами, все его пробирки с зародышами человека. Как же это интересно – наблюдать за всем, но, наверное, еще интереснее делать эти зародыши вундеркиндами, никогда не стареющими людьми. По сути, Генрих победил старость и смерть человека, он не просто гений, он…» – думала она.

– Эми, ты заснула? Тебя взять на руки и нести? Что с тобой?

– Рудольф, не мешай мне думать. Я думаю, как мне завести разговор с твоим отцом о клонах.

– Хочешь, подскажу? Заведи за столом при нем беседу, что у тебя никогда не будет детей. Увидишь, он тебе скажет, что все врачи, которые тебя обследовали, ошибаются. Пригласит тебя на медосмотр, усыпит, наберет твоих клеток не только для тебя, но и впрок и скажет, что у тебя будет детей столько, сколько ты захочешь. Только потом не удивляйся, если где-нибудь на другом конце света ты встретишь женщину, похожую на себя, это будет твой клон из твоих клеток.

– Спасибо, Рудольф, ты золотце, ты меня спасаешь. А ты тоже занимался медициной?

– Да, я очень часто помогал отцу, он меня брал с собой в свои лаборатории с пятнадцати лет. Ну вот, кажется, пришли, нас уже ждут.

Все сидели за столом, но есть не начинали. Заговорила Грета:

– Мы ждем вас, молодые люди, у нас к завтраку не опаздывают.

– Простите нас, пожалуйста, – Эми улыбнулась, – это я виновата, я устала бегать, и мы возвращались медленно. Я просто не рассчитала свои силы.

Полковник улыбнулся и подумал: «Очередная уловка цветочка, что на этот раз она задумала?»

– На первый раз я вас прощаю, но мы все садимся за стол ровно в полдевятого утра. Кто опаздывает, остается голодным.

– Я все поняла, – улыбнулась Эми, – я исправлюсь.

Завтракали молча. Эми ела неохотно, все время посматривая на Генриха. У нее в голове мелькнула мысль, как именно сейчас попасть к нему в клинику. Когда уже все выпили кофе и стали выходить из-за стола, благодарить Грету за вкусный завтрак, Эми вдруг схватилась за живот и вскрикнула от боли.

– Что с тобой, мотылек? – спросил Генрих, поддерживая ее.

– Наверно, выкидыш, – шепотом проговорила она Генриху на ухо, – я слишком много сегодня бегала.

– Рудольф, заводи машину, мы едем в клинику.

Рудольф удивленно посмотрел на Эми и все понял. Ей не терпелось попасть в закрытые лаборатории его отца, и она прекрасно сыграла роль больной. Но что она шепнула на ухо Генриху, никто не слышал.

Только Гарри Эванс, «отец» Эми, ничему не удивился, а просто сказал:

– С нею иногда такое бывает, – поднялся из-за стола, вышел на крыльцо. – Я прогуляюсь по городу, осмотрю ваши достопримечательности. Грета, а вы мне компанию не составите?

– Нет, у меня много домашних дел, но я с вами пошлю Линду, она город хорошо знает.

Генрих усадил Эми в машину, сел рядом на заднее сиденье:

– Рудольф, поезжай к гинекологии, Эми нужно осмотреть.

– Я уже понял.

– Рудольф, а вы давно вместе с Эми спите?

– С первого дня нашего знакомства.

– Это примерно сколько времени?

– Это примерно полтора месяца, – ответил Рудольф.

– Все возможно, все возможно, – сказал Генрих, – но ничего, девочка, все поправимо.

Эми делала вид, что ей очень больно. Рудольф хмурился, он уже пожалел о том, что рассказал Эми про клонов отца. Эта ее идея сделать себе своих клонов его пугала. Но он молчал. «Сам виноват, – подумал он, – нечего было языком молоть». Клиника находилась у самой горы, почти прилеплена к ней, была огорожена со всех сторон высоким каменным забором. Перед машиной Генриха Краузе ворота распахнулись. Охранник, молодой, здоровый парень, удивленно посмотрел на доктора Краузе, его сына и молоденькую девушку, которую Генрих бережно вынес из машины на руках. В гинекологии была медсестра.

– Рудольф, ты зайдешь или останешься за дверью? – спросил Краузе-старший.

– Я останусь за дверью, я ничего не хочу видеть.

– Хорошо, я сам ее осмотрю и все решу.

Генрих занес Эми в палату, положил на кушетку.

– Ну как ты, мотылек, терпишь?

Эми прошептала Генриху:

– Пусть медсестра выйдет.

– Но она должна мне помогать, – возразил врач.

– Пусть выйдет.

– Ну хорошо, Матильда, оставь нас на пять минут одних.

Медсестра вышла.

– Эми, раздевайся и залезай на кресло.

Эми разделась, вскарабкалась на кресло, легла.

– Эми, тебе сделать укол от боли?

– Пока нет, сначала осмотрите меня.

Генрих начал осматривать Эми:

– Странно, Эми, я не вижу кровотечения, матка не увеличена, значит, никакого плода нет и не было.

– Да, Генрих, я притворилась. Я хочу, чтобы вы взяли у меня клетки и сделали мне двух сестер или дочек. Я знаю, что я никогда не смогу родить, мне об этом говорили разные врачи, но я хочу иметь детей. Мне не выносить ребенка самостоятельно. А Рудольфу скажем, что был выкидыш и вы меня просто почистили.

– Откуда ты все это знаешь, девочка? – спросил Генрих.

– Знаю, Генрих, лучше не спрашивайте, время идет. Соберите самые лучшие клетки и возьмите кровь мою, какую нужно, вот теперь делайте укол и зовите медсестру. Я очень хочу, чтобы вы сделали мне две сестры. Одну мне, одну отцу, чтобы он без меня не скучал.

– А ты хорошая актриса, Эми, а вот Рудольф у меня болтун.

– Рудольф тут, Генрих, ни при чем, я давно мечтала попасть к вам, потому и за Краузе-младшего замуж вышла. О вас молва идет по всему миру. Вы гений. Но я хочу девочек, точно как я. Ген старения, Генрих, можете убрать. Но больше ничего не нужно подсаживать моим клонам, я и так достаточно умна и обладаю многими достоинствами, о каких не всем можно рассказывать. Надеюсь, Генрих, мы с вами договорились и будем очень хорошими родственниками. Я буду очень верной женой вашему сыну. А он действительно ваш сын или ваш клон? Рудольф сомневается, что он ваш сын и рожден естественным путем. Он думает, что вы его сделали из своей клетки.

– Какая ты любопытная, девочка, зачем тебе все это знать?

– Чтобы убедить Рудольфа, что вы все же его отец, а не клон. Он догадывается обо всем и страдает от этого.

– Тогда убеди его, что я его настоящий отец и что он не клон, а мой родной сын.

– Я сделаю это, если вы мне позволите вам во всем помогать. Я хочу наблюдать, как будут развиваться мои клоны, я хочу стать врачом, как вы. И вы мне в этом поможете. Я буду вам самой преданной и послушной помощницей. Договорились, Генрих?

– Договорились, мотылек. А теперь я сделаю тебе укол и обследую тебя полностью. Нужно провести все анализы, крови понадобится достаточно много. Тебе придется день полежать здесь, ты согласна?

– Что скажешь, Генрих, я на все согласна, лишь бы увидеть своих крошек, то есть себя, наблюдать за всем происходящим. Я буду очень послушной. Я не хочу умереть и не оставить после себя никого.

– Тогда отправляем домой Рудольфа, и я занимаюсь нашей с тобой тайной? Так, девочка?

– Как скажешь, Генрих, с этой минуты я твоя самая послушная ученица.

Генрих выглянул из кабинета, позвал медсестру:

– Матильда, зайдите в кабинет и приготовьте все инструменты. Рудольф, поезжай домой, Эми останется на сутки здесь под моим присмотром, у нее случился выкидыш, нужна чистка. Передай всем, пусть не волнуются, завтра мы с ней приедем домой. А сейчас у меня много работы.

– Отец, у нее правда выкидыш?

– Правда, сын, ты же почти медик и знаешь, что такое у женщин часто случается, когда на организм слишком большие нагрузки. А она, вероятно, давно занимается спортом, вот сегодня утром и переборщила с бегом по городу. Иди, все будет в порядке. Это я тебе обещаю.

Рудольф ушел. Медсестра уже сделала Эми укол, и она отключилась.

– Генрих, какая красивая девочка, в ней есть что-то восточное. Я знаю, она ваша невестка, об этом уже знает весь наш город, все получили газеты из Берлина. Какие анализы будем проводить?

– Как обычно, Матильда, будем из ее клеточек делать красивых девочек. Ты моя умница, – и Генрих поцеловал медсестру в губы, – ты моя верная помощница, как же я люблю тебя, моя девочка. Сколько семейных пар мы с тобой спасли? Много, моя красавица, ты же знаешь, что и тебя я вырастил для себя, ты ведь мне не изменяешь, да?

– Что ты, Генрих, разве может быть у меня в жизни кто-то дороже тебя, я помню, как мы любили друг друга. Я и сейчас тебя люблю не меньше, а даже больше, – говорила медсестра, набирая полные пробирки крови, а Генрих отщипывал клетки эпителия у Эми из влагалища, яичников, матки.

– Да, красивая девочка, умная, клоны должны получиться на славу.

– Что там у нее со здоровьем?

– Она здорова, только есть в крови что-то такое, золота многовато, у обычных людей я столько никогда его не находила. Вероятно, она употребляет золотые пилюли очень давно. Поэтому у нее не происходит старения клеток. Интересно, сколько же ей лет на самом деле.

– Ты думаешь, что она гораздо старше, чем выглядит?

– Думаю, да, Генрих, вам бы к ней повнимательней приглядеться.

– Думаю, что она не просто так появилась здесь у нас.

– Это я уже знаю, Матильда, она мне призналась, что вышла замуж за Рудольфа, чтобы попасть ко мне, хочет, чтобы я ей подарил двух ее клонов-девочек.

– Ну, если только для этого, то приблизить к себе ее можно. Я слышала ваш разговор, я все еще тебя ревную, Генрих, как в молодости. Видишь, ты позаботился обо мне, я не старею, а ты стареешь. Но это не мешает мне по-прежнему любить тебя. Что же, давай поможем этому мотыльку, пусть получит своих сестренок, а заодно и нам поможет получить таких красоток. Как думаешь, сколько будет стоить такая крошка на нашем рынке?

– Не мешало бы и нам с тобой себе оставить несколько таких крошек, скоро совсем состарюсь, кто-то же должен будет тебе помогать вести всю клинику. А у нее, похоже, незаурядные способности. Когда будет просыпаться, ты у нее спроси, что она умеет делать. Дашь ей нашего особого вина, крови мы у нее много забрали. А она такая маленькая, худенькая, но какая жилистая. Откинь простыню, дай мне взглянуть на нее голую, больше ведь голой не увижу.

Матильда сняла с Эми простыню, залюбовалась ею.

– Тело словно скульптор вытачивал, не похожа она на англичанку, в ней больше чего-то восточного, ножка какая малюсенькая, посмотри. Скорее, в ней что-то японское присутствует, чем английское, – говорил Генрих, – вот сегодня ты и узнаешь, все у нее, Матильда, кто она и откуда. Проснется через пару часов. Я немного отдохну у себя в кабинете, а как девочка проснется, позови меня.

– Хорошо, Генрих, я посижу около нее.

Врач ушел. Эми спала. А медсестра разглядывала ее тело. Матильда была удивлена совершенством тела этой молодой женщины. Она и сама была красива, выглядела очень молодо, хотя ей исполнилось недавно сорок лет. Она была клоном своей сестры, которую очень любил Генрих, но та попала в автокатастрофу, и Краузе едва успел вырезать и сохранить ее живые клетки, вырастил себе клона, свою любовь. Эта девочка даже в юном возрасте обращалась с ним как с любовником, а не как с отцом, и он понял, что мозг этого клона, его любовницы, запомнил все моменты их связи. И не стал противиться любовным отношениям с Матильдой. Он даже имя ей оставил покойной ее сестры.

Эми просыпалась, голова была тяжелой, перед глазами все плыло:

– Где я? – чуть слышно проговорила Эми. Матильда наклонилась над ней:

– Ты у доктора Генриха Краузе. Сейчас я тебе дам вина, выпей, ты потеряла много крови, тебе нужно прийти в себя, – она поднесла к губам Эми бокал вина, Эми выпила все до дна и как бы провалилась снова в сон, а Матильда начала задавать ей вопросы:

– Как тебя зовут, девочка?

– Мое имя Азэми.

– Кто ты по национальности?

– Я чистокровная японка.

– Зачем ты приехала к нам в город?

– Я хочу, чтобы доктор Краузе сделал мне сестер-клонов.

– Ты любишь Рудольфа?

– Да, я его люблю.

– А где твоя мама?

– Она умерла.

В палату вошел Генрих.

– Что узнала, Матильда?

– Как мы с тобой и предполагали, Генрих, она не англичанка, она японка. И приехала сюда именно для того, чтобы ты ей вырастил клонов-сестер. И сына твоего она любит. Так что не беспокойся на ее счет, мать у нее умерла.

– Это я знаю. Скорее, она хочет сестер не столько для себя, сколько для своего отца, уж слишком он ее опекает. Рудольф рассказывал, что он ей закатывает скандалы, если она вечером вовремя не возвращается домой.

– Как все родители, дорогой мой Генрих. Но если у тебя остается из всей родни только одна дочь, будешь опекать и переживать. Вспомни, как ты меня опекал и никуда не пускал, держал почти взаперти.

Эми очнулась, напрягла всю свою волю и стала прислушиваться к разговору Генриха и Матильды. Наркоз был сильным, это она почувствовала, голова еще кружилась, но слова, которые слышала, понимала… Они говорили о ней, о своих отношениях. Из разговора Эми поняла, что Матильда и Генрих – любовники. «И здесь треугольник. А как же его Грета? А впрочем, это не мое дело», – подумала она и притворилась, что еще спит. Эми закашлялась, так обычно отходит наркоз. Генрих наклонился над ней:

– Проснулась, мотылек? С тобой все в порядке?

– Голова кружится, и спать хочется, – отвечала Эми. – Я полежу еще здесь, мне не хочется сегодня возвращаться домой, у меня внизу живота боли.

– Сейчас Матильда тебе сделает обезболивающий укол, а к завтрашнему дню у тебя все пройдет, ты сильная девочка. А теперь давай поговорим начистоту. Как давно ты принимаешь золотые пилюли? У тебя в крови обнаружили много золота.

– Я принимаю пилюли с пятнадцати лет, – соврала Эми, – мне привозил их один знакомый врач втайне от отца. Я только недавно рассказала ему, что принимаю их для молодости кожи.

– Сколько же тебе лет?

– Двадцать два, как в паспорте.

Эми догадалась, что, пока она спала под воздействием наркоза и вина, она могла отвечать на их вопросы, не слыша себя.

– А твоя настоящая национальность?

– У меня отец англичанин, а мама была японкой.

– Вероятно, очень красивой и очень сильной японкой, раз ты унаследовала от нее все ее черты и характер. А скажи, дорогая девочка, что ты умеешь еще делать?