Текст книги "Полковник, ты сошел с ума"

Она задавала ему вопрос за вопросом, он отвечал на все ее вопросы на немецком языке.

– Теперь помолчи, Рудик, я впитываю то, что ты мне рассказал.

Рудольф замолчал. Его руки все еще лежали на ее голове, а ее – у него на висках. «Какая странная методика у моей девочки», – подумал немец.

– Прошу тебя, Рудик, ни о чем не думай, выброси все мысли из головы, разговаривай со мной мысленно только на немецком языке.

И Рудольф не только стал задавать ей вопросы на немецком у себя в мыслях, но и отвечать на каждый вопрос. Так они просидели полчаса. Эми убрала свои руки с висков Рудольфа, а потом сняла его руки со своей головы.

– Теперь, мой красавчик, давай закрепим то, что я выучила, задавай мне вопросы, а я буду отвечать.

– Неужели ответишь? – усомнился немец.

– А ты попробуй, а потом суди. Только прошу тебя, любимый, о моей методике никому ни слова.

Краузе младший начал задавать Эми вопросы на немецком языке, она отвечала ему точно его ответами.

– Как это у тебя получается, Эми? Поделись со мной своей методикой. Я тоже хочу так быстро учить языки.

– Конечно поделюсь, но потом. Сначала ты меня научишь немецкому и испанскому языкам, эти языки мне сейчас важнее. Но к вашей замечательной Магде я буду ходить и тоже брать уроки.

Грета позвала всех на ужин. Эми и Рудольф спустились. Сели за стол, и Эми всех поприветствовала на немецком языке, затем попросила подать ей второе блюдо, от первого отказалась. И она продолжала говорить на немецком почти без акцента. Рудольф усмехался, видя удивленные лица матери, отца и Линды.

– Не удивляйтесь, родители, у Эми своя методика изучения языков, я помогаю ей учить немецкий, и, как видите, она способная ученица.

– Даже слишком способная, за такой короткий период начать так разговаривать на немецком, это просто фантастика! – воскликнул Генрих. – Ты и вправду очень талантлива, мотылек. А ты действительно раньше не знала этого языка?

– Не знала, Генрих. У меня очень хорошие учителя по языку, и Магда, и Рудик. Потом, я ведь уже столько времени слушаю ваши разговоры дома и в городе на немецком, все это откладывается в голове, у меня хорошая память. Вот и запоминаю быстро.

– Это замечательно, Эми, что у тебя такая хорошая память, – сказал Генрих, достал свою записную книжку из нагрудного кармана и что-то пометил на одной из страниц: – Будем надеяться, что твоя клеточка запомнит и этот аспект твоего мозга.

И за столом все поняли, что Генрих записывает все способности Эми, чтобы в дальнейшем внести в свой каталог достоинств ее клонов. Как только Дийо получил шифровку Азэми, он тут же послал в Берлин своего агента выявить предателя.

– Слушай меня, Тео, проверь всех в посольстве, кто интересуется или занимается астрономией, кличка предателя – Сириус. Его надо отыскать и доставить к нам на базу. Если не получится доставить, значит, постараешься его ликвидировать сам. Но ты должен быть уверен на сто процентов, что это именно тот человек. Я договорился с послом, тебя берут охранником первой категории, ты сможешь проверять документы у всех, а также при необходимости обыскивать жилье. Но обыски лучше проводить в отсутствие людей в квартирах. Как только обнаружишь этого Сириуса, оповести меня сразу же.

– Я понял вас, шеф, постараюсь найти предателя и выполнить все ваши распоряжения. Когда мне вылетать в Берлин?

– Прямо сейчас, Тео, время не ждет, Азэми грозит опасность. Надо уничтожить предателя прежде, чем он отправит второе письмо в Аргентину, не получив ответа от хозяина.

Агент японской разведки Тео вылетел в Берлин на частном самолете через час после разговора с начальником базы. Дийо написал шифровку Азэми: «В Берлин вылетел мой человек. Как только узнаем, кто Сириус, сразу сообщу. Будь осторожна, цветочек». Эми прочитала и тут же стерла все записи с телефона. Она была уверена, что агент Дийо обнаружит предателя раньше, чем придет второй пакет мэру. На всякий случай она предупредила Рудольфа:

– Любовь моя, ты уж постарайся просматривать письма раньше, чем их будет читать мэр, не хочу, чтобы нас с тобой кто-то поливал грязью, да еще выдумывал про меня невесть что.

– Я постараюсь, моя крошка, мне даже самому стало интересно, кому это неймется нас с тобой оболгать. Вся почта теперь будет проходить через меня. У нас с тобой сегодня первый рабочий день, идем, опаздывать нельзя. В нашем городе во всем предпочитают порядок.

– Я знаю, Рудик, немцы очень любят порядок. Я не подведу тебя, милый, я буду хорошей помощницей твоему отцу и лучшей женой на свете тебе. А еще я буду замечательной мамочкой, – Эми подошла к Рудольфу, повисла у него на шее: – Дорогой мой, я так соскучилась по тебе. Может быть, мои ранки уже зажили, попроси отца, пусть он проверит, а то мне неудобно его просить о медосмотре, еще подумает не то, что надо.

– Хорошо, любовь моя, я ему сегодня намекну об этом.

Эми и Рудольф спустились в столовую. Все домашние уже сидели за столом. Эми со всеми начала говорить на немецком языке. Этот язык для нее оказался несложным. Она помнила, сколько огорчений ей принес арабский язык, а немецкий… Она рассчитывала за десять сеансов узнать его так, как знают Рудольф и Магда.

– Генрих, может быть, сегодня в клинику вы отправитесь вместе со мной на машине? – спросила Эми.

– Нет, мотылек, я поеду на лошади, а тебя подвезет к воротам моих владений твой муж. Тебя пропустят, твой пропуск уже ждет тебя, да и Матильда тебя встретит.

– Почему, Генрих, вы предпочитаете лошадь машине?

– Потому, мотылек, что лошадь – живое существо, она понимает меня, я понимаю ее, я от нее получаю положительные эмоции, она мой хороший друг. А машина – железо. А я люблю общаться больше с живыми существами, чем с железяками, – улыбнулся Генрих и вышел.

Вышли следом и Рудольф с Эми. Они сели в машину и поехали. Свой первый рабочий день в инкубаторе Генриха Краузе Эми решила начать с обхода его владений. Матильда согласилась Эми проводить и все рассказать, что и как устроено в лабораториях доктора Краузе.

– Как ты думаешь, Эми, сколько мне лет?

– Матильда, я даже представить не могу, а угадать тем более, скажи сама.

– Мне на днях исполнилось сорок лет. Ты поверишь в это?

– Никогда, Матильда, ты выглядишь очень молодо, я бы не дала тебе больше двадцати пяти лет.

– Это заслуга Генриха. Я знаю, Эми, что я клон своей сестры Матильды, которую Генрих очень любил в молодости. Он и меня назвал таким же именем. И знаю, что я получила жизнь благодаря стараниям Генриха, и он сделал меня нестареющей своей помощницей. Я обязана ему всем и очень его люблю. Вот наша первая лаборатория. Здесь мы проверяем клетки людей на их пригодность к жизни.

– А мои клетки тоже здесь?

– Да, Эми, твои клетки пока еще здесь. Но скоро мы их поместим в искусственную матку, и они начнут развиваться. Я покажу тебе позже, где находится инкубатор с зародышами. Идем встретим Генриха, сейчас подъедет. Он любит, когда я его встречаю. У нас с ним такой ритуал. Если я его встретила улыбкой, весь день у нас будет хорошим, если же я хмурая, Генрих будет сердиться. Сегодня я буду ему улыбаться.

– Ты такая славная, Матильда, как тебе удается все время сохранять равновесие и веселый нрав при такой сложной работе и таком строгом начальнике?

– Это он с виду такой строгий дома, чтобы Грета лишний раз к нему не приставала, а на самом деле добрый и ласковый, как твой Рудик.

– Да, Рудик у меня очень ласковый и хороший, я в него влюбилась с первого взгляда. Он в меня тоже.

– Но в тебя, девочка, нельзя не влюбиться, ты само совершенство. Видела бы ты, как на тебя смотрели все мужчины на свадьбе и завидовали молодому Краузе. А когда ты мэра к своим ногам положила, считай, что теперь весь город на твоей стороне будет. Я вот о чем хочу тебя спросить, Эми. Ты будешь не против, если я и себе девочку из твоей клеточки выращу? Уж очень мне хочется иметь такую дочку, как ты.

– Я не против, Матильда, пусть у моих девочек будет сестричка и здесь, в Аргентине. Ведь неизвестно, куда потом захочет уехать Рудик, может быть, в Англию к моему отцу. Но пока мы не увидим наших крошек и не подрастим их, я отсюда не сдвинусь, – проговорила Эми и посмотрела на Матильду. Но та уже не слушала ее, она шла навстречу Генриху и улыбалась. Эми не забыла надеть на себя подарок полковника – рубиновое ожерелье. Она на белом медицинском халате отвернула воротничок так, чтобы пара камешков выглядывала, камеры она включила еще в спальне. И теперь ее ожерелье не только переливалось всеми огнями солнечного дня, но и фиксировало каждое движение всего находящегося на расстоянии пятидесяти метров. Генрих сначала повел Эми в свой кабинет, показал, где что лежит, рассказал, что для чего нужно. Она очень внимательно слушала и все запоминала. К вечеру она попросила Матильду осмотреть ее и сказать, зажили ранки или еще нет. Матильда осмотрела Эми и проговорила:

– Да у тебя даже следов не осталось от нашей операции, это, наверно, твои золотые пилюли так воздействуют на организм. Можешь сегодня порадовать Рудольфа и себя любовью.

– Спасибо, Матильда, за добрый совет, обязательно им воспользуюсь, – и засмеялась весело, словно ручьи побежали с гор этого удивительного городка, куда вход только по пропускам. Но Эми удалось достать этот пропуск. И эйфория от успеха ее не покидала. На вилле Краузе Эми все время улыбалась и обнимала Рудольфа. За ужином она шепнула ему на ухо:

– У меня все в порядке, мой любимый, запрет снят.

Рудольф улыбнулся в ответ:

– Значит, вся ночь сегодня моя?

– Наша, Рудик, я тоже скучала по тебе. Тогда ну его, этот пирог, отнеси меня в спальню, – прошептала Эми на ухо Рудольфу. Он встал из-за стола, поднял Эми на руки и понес наверх. Грета осуждающе посмотрела на сына, а Генрих улыбнулся и сказал:

– Не сердись, Грета, они молоды, Эми болела, а парню в этом возрасте очень нужна жена.

Эми и Рудольф свою ночь провели так, будто встретились впервые. Она очень старалась быть немцу хорошей женой, но еще больше хотела быть безумно страстной любовницей, чтобы у Рудольфа даже мысли никогда не возникло, что его жена Эмили совсем не та, за кого себя выдает. Что она именно и есть тот Цветок Чертополоха, которая к своей цели идет по головам и сердцам мужчин, не останавливаясь ни перед чем и ни перед кем.

***

На базу полковник вернулся злым и раздраженным. Он понимал, что Эми застрянет в Аргентине надолго, и неизвестно, вернется к нему после очередного задания или нет. Во всяком случае, обещаний она ему никаких не дала. На летном поле Адама встречал Ян.

– Добрый вечер, Адам, тяжело мне тут без тебя. Беглецов еле нашли. В самоволку, черти, ушли в Танжер, но теперь уже на гауптвахте сидят. А у тебя-то как? Что там цветочек наш?

– Не спрашивай меня о ней, не зли лучше. Фотографии, наверно, со свадьбы тоже видел? Отцом посаженым ее был. А свадьба в Аргентине? Все, спать хочу, завтра буду со всем разбираться.

Адам махнул рукой и быстро зашагал прочь от Яна. Он пришел в ту квартиру, где в последние дни на базе жила Эми вместе с ним. Комнаты были прибраны, стол накрыт. «Ян постарался, – подумал полковник, – горничную предупредил, что прилечу». Не раздеваясь рухнул на кровать и заснул.

Проснулся он рано, сделал обход по всей базе и пошел к себе в кабинет. Видеть ему никого не хотелось, на душе было пусто и холодно. Пригласил к себе Яна и Тома. Те пришли очень быстро, даже не позавтракав, знали, сейчас полковник не в духе, и лучше ему ни в чем не перечить.

– Докладывайте, что тут у вас без меня происходило?

– Да все уже утрясли, все в порядке, – проговорил Ян. – Так, небольшие хозяйские дела, с острова звонила Джулия, интересовалась, когда прилетишь к ней.

– Джулия, да, Джулия, моя жена по рекомендации Эми, вот к ней сейчас и полечу. А вы уж тут сами разгребайте, что без меня наворотили. А мне отдохнуть надо и здоровье поправить после всех этих свадеб, а то свихнусь.

– Вот и правильно, шеф, стресс могут снять только женщины, – сказал Том. – Лети на остров, там тоже тебя ждут, а мы тут сами как-нибудь все утрясем. Если что, позвоним.

– Идите и делом занимайтесь, а меня нечего жалеть! Себя лучше пожалейте! Позови ко мне летчика, Ян.

Ян тут же позвонил пилоту, чтобы тот готовил самолет к вылету на остров в Индийском океане. Через час Ян и Том провожали самолет с Адамом глазами. И когда тот набрал высоту, посмотрели друг на друга и перекрестились.

– Слава богу, пронесло, – сказал Ян, – думал, бушевать будет, мало не покажется. Ты еще, Том, не видел, какой он бывает в гневе. И лучше тебе этого никогда не видеть. А цветочек-то наш умная, не зря ведь Адама на Джулии женила, наперед просчитала, что такому мужику, как наш полковник, без женщины никак нельзя. А еще лучше с женою быть. Ты вот тоже женат, один я с любовницей, да и жениться-то здесь на базе не на ком. Ладно, пошли, Том, дел полно.

– Слушай, док, а ведь дел у нас никаких нет, все идет само собой. Может, и меня на недельку к своим отпустишь? Зина каждый день по десять писем строчит, когда приедешь, да когда? А если понадоблюсь, по первому звонку прилечу.

– Я-то отпущу, только на чем полетишь?

– Да я, доктор, из Танжера обычным рейсом. Билеты только на завтра закажу, у тебя и без меня помощников хватает.

– Ладно уж, что с вами делать, женатики?

– Спасибо, Ян, я твой должник, прикрою, когда понадобится.

И Том заспешил собираться на остров Гран-Канария в Атлантическом океане к своей жене и дочери.

Как только Том ушел, Ян тут же позвонил Джулии:

– Джулия, Адам вылетел к тебе на остров. У него были небольшие неприятности, ты уж встреть его поласковей и ни о чем не расспрашивай.

– Спасибо, Ян, побегу готовиться, а то я в госпитале еще.

Джулия оставила все дела и пошла домой. Накрыла стол, достала бутылку вина и вышла к подъезду. Навстречу ей уже спешил полковник. Он не дал сказать ей даже слова, поднял на руки, занес в квартиру, сорвал с нее всю одежду, сам разделся догола, не расстилая постель, положил ее на покрывало и набросился, как голодный зверь на аппетитный кусок мяса. Он был груб, мял ее, целовал до боли, то вдавливал ее в кровать, то перекидывал на себя и при каждом оргазме хрипел. Не кричал, не стонал, а хрипел, как хрипит раненый зверь перед смертью. Джулия не противилась ему, она подчинялась каждому его движению и молчала. Думала: «Хорошо, что Ян успел меня предупредить. Что же с ним такое стряслось, что он просто обезумел в постели?»

Через два часа Адам обессилел, откинулся от Джулии и заснул. Стресс от долгого ожидания секса, ревности, боли в сердце от безумной любви к Азэми был снят. Джулия выползла из его тяжелых объятий, прикрыла простыней и пошла в ванную. Таким она его видела впервые. И не понимала, что с ним произошло за те три месяца, что он не прилетал на остров. Утром полковник проснулся, когда Джулии уже не было. Она ушла в госпиталь на работу. На столе все оставалось так, как она накрыла с вечера, ожидая его. Он все вспомнил, что произошло вчера, и ему стало стыдно за себя перед этой женщиной, которая любит его и ждет. Он позвонил Джулии на работу:

– Доброе утро, Джулия, отпросись на неделю и приходи домой. Я тебя жду. Я хочу вместе с тобой позавтракать.

– Доброе утро, Адам, я приду через полчаса.

Адам успел сходить в цветочный киоск и купить огромный букет белых роз. Как только Джулия вошла в квартиру, он упал перед ней на колени:

– Прости меня, родная, я так долго не видел тебя и так скучал, что не выдержал встречи и сошел с ума.

– Вставай, Адам, я на тебя не сержусь. С твоей стрессовой работой все может приключиться, только ты прилетай почаще, тогда не будешь набрасываться на меня так, словно я сейчас куда-то исчезну и тебе ничего не достанется.

– Ты никуда не исчезнешь, ты моя жена, – проговорил полковник, – пойдем за стол, а то от ожидания нас с тобой даже вино прокиснет.

Он засмеялся, обнял Джулию, поцеловал ее в губы, усадил за стол, и ему стало легче. Стресс трех месяцев, проведенных с дьявольским цветочком, был снят. За окном сияло солнце, на столе искрилось вино в бокалах, напротив него сидела яркая блондинка, его жена, только его, в этом он был уверен. И Адаму стало весело, он поднял бокал:

– А ведь жизнь продолжается, Джулия! Давай за жизнь! Выпили вина, чем-то закусили и пошли на море. Вода была такой голубой в лагуне, как глаза Джулии. Полковник еще раз посмотрел на свою жену, улыбнулся и сказал:

– Какая же ты у меня красивая, Джулия!

Она улыбнулась ему в ответ.

***

На следующий день Матильда повела Эми в инкубатор с зародышами людей. В комнате, где находились искусственные матки, стоял полумрак и было очень тепло и душновато. Эми приблизилась к стеллажу, на котором стояли приспособления для поддержания сосудов с зародышами в естественном положении, будто они и в самом деле находятся в утробе матери. Она обходила каждый сосуд, наклонялась над ним и внимательно рассматривала свернувшийся калачиком зародыш ребенка.

– Матильда, а что внутри этих сосудов? Неужели, как у всех женщин, околоплодные воды?

– Ты угадала, Эми, состав жидкости такой, какой в матке у женщины, когда она носит ребенка. Подобрать питательный и химический раствор несложно, труднее в самом начале, когда Генрих начинает строить спираль ДНК, и извлекать из клетки ген старения, и внедрять ген таланта или новой способности зародыша. А дальше развитие идет по привычной схеме.

– А из какого материала сделаны все эти сосуды, матки для зародышей, они похожи на естественные.

– Генрих старался приблизить условия развития зародышей к максимально комфортным, сделать все, как в утробе матери. И материал подобрал такой, что на глаз даже не отличишь, что это ненастоящая матка женщины, – рассказывала Матильда. – Этот материал поставляет нам фабрика из Германии. Но за ним летает наш специальный технолог и тщательно проверяет каждую партию.

– А я могу пощупать эту искусственную утробу?

– В инкубаторе нет, здесь все очень стерильно, притрагиваться ни к чему нельзя, а вот в лаборатории я покажу тебе, из чего сделана искусственная матка женщины. Матильда и Эми вернулись в лабораторию профессора медицины Генриха Краузе. Он уже ждал их:

– Ну что, Эми, впечатляет тебя мой инкубатор?

– Генрих, это просто фантастика! Я много читала о первых клонах животных, знала, что где-то проводят эксперименты и пытаются клонировать людей. Но чтобы сделать все так совершенно и поставить на поток рождение тех, кто конкретно нужен родителям или другим заказчикам, это сверх всех моих ожиданий. Ведь это уже существующий проект создания идеального общества. Я даже думаю, что вы в своем городе именно этот проект и воплощаете в жизнь.

– Ты очень умна, мотылек, ты догадываешься о том, о чем я только думаю. Ты будешь моей ученицей.

– Генрих, я буду очень хорошей ученицей, я буду продолжать твое дело, клянусь тебе, мы создадим идеальных людей без болезней и пороков. Мы найдем место на нашей планете, где построим новое государство.

– Уймись, Эми, мечты мечтами, но давай начинать работать и учиться. Матильда, принеси сюда ее клетки.

Матильда вышла и вернулась с двумя колбами в руках.

– А теперь, Мати, подай мне моего любимого робота Таки и микроскоп 500. Эми, этот мой помощник робот Таки сделан в Японии, а микроскоп с усилением видимости в один миллион раз – в Германии.

Эми присела на стул рядом с профессором и поправила воротничок на халате. Она очень внимательно наблюдала за всеми действиями Генриха и его робота Таки. Вместе с ней за всем наблюдала и снимала ее тайная камера в ожерелье.

– Смотри, мотылек, сейчас Таки будет доставать твою клеточку из колбы. Вот она у нас на специальной стеклянной доске. Теперь ищем в клеточке спиральку, где прячется ген старения. В твоей клеточке он блокирован золотыми ионами. Но мы его все равно вытащим, чтобы в будущем он не был разбужен случайным вирусом и твои сестры не начали слишком быстро стареть. Готово. Ты видишь, как со всем управляется этот малыш-робот, гениальная конструкция одного японского мастера.

Эми смотрела на все происходящее зачарованно, не забывая время от времени поправлять воротничок на халате.

– Мотылек, а ты бы не хотела, чтобы мы твоим сестричкам добавили еще один талант, например, очень хорошо петь, у тебя такой красивый голосок.

– Да, Генрих, если они еще будут петь, как оперные дивы, сестрички будут на вес золота, правда?

– Правда, милая моя невестка, я рад, что тебя нашел Рудик, теперь у меня будет кому передать свое ремесло. Ты уже нашла общий язык с Матильдой?

– Она славная, Матильда, и мы будем с ней ладить, это я вам обещаю.

– Ну вот, моя дорогая помощница, твоя клеточка обработана, в ней нет гена старения, зато есть ген великолепного голоса. Теперь мы поместим твою клеточку в ее естественную среду, в матку, где она начнет развиваться и расти. И ты будешь за всем этим наблюдать сама.

Генрих и Эми пошли в инкубатор, где уже все для пересадки клетки подготовила Матильда.

Эми за всеми операциями внимательно наблюдала, улавливала каждое движение профессора и его помощницы Матильды. Но то, что было недоступно глазу мотылька, видела ее миниатюрная камера.

После рабочего дня за женой заехал Рудик. Проезжая мимо парка, Эми попросила мужа остановиться у аллеи:

– Рудик, давай прогуляемся по парку, у меня сегодня столько впечатлений, надо окунуться в природу, хочу постоять у деревьев.

– Конечно, моя принцесса, в парке всегда хорошо, деревья успокаивают, давай погуляем.

Эми нужно было найти укромное место, где она могла бы прятать вынесенные из лаборатории Краузе образцы всех материалов и химических составов жидкостей, применяемых в клонировании людей. Она медленно шла по роскошному парку южного города, стволы были ровными и гладкими, словно их тоже клонировали один в один. Но вот вдали показался старый огромный дуб, Эми вприпрыжку побежала к нему. Около дуба сновали белки, на дереве обнаружились дупла зверьков. Эми остановилась и задумалась: «Если все образцы складывать в дупло белки, она может все погрызть и попортить, не годится, надо искать что-то более подходящее». Она уже полчаса бродила по парку, но так ничего подходящего и не увидела. Присела на траву и прямо под ногами ощутила дыру. Это была норка, она была небольшой, пустой и сухой. «То что надо, – подумала Эми, – теперь бы только место запомнить». Она незаметно накрыла норку травой и рядом воткнула сухую веточку пальмы. Подошел Рудольф:

– Ну ты и бегаешь, принцесса, за тобой не угонишься. Соскучилась по воле после лабораторий профессора Краузе?

– Ты прав, Рудик, будем заниматься зарядкой и бегом каждое утро и каждый вечер, и лучше, чем парк, места не найти. А теперь подними меня и поехали домой. Что-то я устала от сегодняшних впечатлений.

Рудольф подал Эми руку, притянул к себе и поцеловал в губы и глаза:

– До чего же ты хороша, любовь моя, так бы и смотрел на тебя все время, не отрываясь. Да, тут Магда про тебя спрашивала. Сегодня пойдешь к ней на урок?

– Обязательно пойду, любимый, немецкий я должна выучить в совершенстве. Ты ведь мне тоже будешь помогать, да?

– Все, что захочешь, все, что скажешь, радость моя, я весь до последней косточки в твоем распоряжении.

– Тогда быстрее в машину, домой на ужин и на уроки к Магде.

Пока Рудольф разговаривал с матерью, Эми поднялась в комнату, сняла ожерелье, вытащила чипы с видеозаписями за весь день и положила их в потайное дно своей сумочки, на их место вставила пустые и снова надела на шею свое любимое украшение.

На уроке у Магды она проделала со своей учительницей тот же эксперимент, что и с Рудольфом, объяснив ей, что так ей легче запоминать слова и предложения, когда она чувствует прикосновение рук человека, который ее учит. На самом деле она из головы немки перекачивала в свой мозг все ее знания, заполняя чистые пространства своего серого вещества. Всем людям давно известно, что мозг человека работает не в полную силу, а всего лишь на двадцать процентов своих возможностей, а у многих серое вещество коры головы задействовано всего лишь на семь – десять процентов. Такому методу получения знаний под гипнозом Эми научил дед. Он говорил ей, что, когда ты гипнотизируешь человека, можешь не только стирать его память, вкладывать свою программу, но и воспользоваться его знаниями. Теперь Азэми, прилежная ученица всех своих учителей, воспользовалась этим методом. И он работал. День за днем она перекачивала знания Рудольфа, Магды, Матильды в свой мозг, заполняя пустые пространства своего серого вещества. Оставалось добраться до мозга Генриха, перекачать себе все его знания о медицине, а главное, клонировании людей. Узнать все, что знает профессор, научиться на практике владеть всеми инструментами и аппаратами, приказывать роботу, как приказывает Генрих, и тот подчиняется его голосу, ведь наверняка Генрих проводит эксперименты не только с людьми, но и с животными. И еще много тайн у профессора Краузе, которые она, Цветок Чертополоха, просто обязана узнать.

После ужина всю их семью пригласил к себе в гости мэр города Петерс. Узнав про приглашение, Эми сказала Рудольфу:

– Рудик, мне совсем не хочется идти к мэру. Ну что мы там будем делать? Просто сидеть и глазеть на него и его семью? Я даже не знаю, как зовут его жену и детей. Ведь у него двое детей, да?

– Да, дорогая, у него двое детей: сын и дочь. Уже почти взрослые, очень талантливые молодые люди, его жену зовут Мэри. Не пойти мы не можем, он мой начальник, если ты не забыла. И у нас не принято отказываться от приглашений в гости, к тому же отец – его друг.

– Хорошо, любимый, я все поняла. Сейчас только надену красивое платье и буду готова тебя сопровождать в гости к твоему начальнику, – улыбнулась Эми. – Только очень тебя прошу, не заставляйте меня показывать, что я умею делать и как уложила Петерса к своим ногам.

– Обещаю, моя принцесса, этого больше не повторится. Только вместо платья надень джинсы и футболку, в саду могут быть комары, а я не хочу видеть тебя всю искусанную этими гадкими насекомыми.

И вся семья Краузе отправилась в гости к мэру города. Их уже ждали. Вилла у мэра была похожа на виллу Краузе, будто проектировал один архитектор. Скорее всего, так и было. Сад у семьи мэра был большим и ухоженным. В саду стояли столы со скамейками, а на столах уже кружки с пивом. Петерс улыбался:

– Проходите, гости дорогие, заждались вас, детям моим не терпится познакомиться с такой очаровательной женой Рудольфа.

Из-за стола встали юноша лет восемнадцати и девушка лет шестнадцати. Они подошли к Эми и Рудольфу:

– Меня зовут Петерс, – проговорил юноша и подал Эми руку. – Как зовут вас, я знаю, весь город только про вас и говорит.

– А меня зовут Мэри, – проговорила девушка и тоже подала руку.

– Значит, вы продолжение своих родителей? – спросила Эми.

– Да, если вы заметили, то я очень похож на отца, а Мэри – на маму. И имена мы унаследовали от своих родителей, меня дома зовут Петерс-младший, а Мэри просто дочка.

Эми внимательно посмотрела на молодых людей и поняла, это клоны Петерса и Мэри, только улучшенные: дети красивее, умнее и, наверно, с талантами. Все сели за стол, взяли кружки с пивом. Эми отпила глоток и отодвинула кружку.

– Тебе не нравится наше пиво? – спросил мэр.

– Дело не во вкусе пива, я вообще пиво не пью, от него толстеют, а я не хочу полнеть, чтобы меня не разлюбил мой муж, – засмеялась Эми и посмотрела на жену мэра, уже полноватую женщину.

– Тогда и я не буду пить, – сказала Мэри-младшая, – я тоже не хочу толстеть, а хочу быть всегда красивой и тоненькой.

– А я, отец, хочу себе в жены такую же красивую девушку, как Эми. У тебя, случайно, нет сестры? – спросил Петерс-младший.

– К сожалению, Петерс, нет, я у отца одна. И досталась, как видишь, Рудольфу.

– Рано тебе, мой Петерс, еще о женитьбе думать, университет окончить надо, на ноги встать, бизнес наладить, а потом и о семье подумать можно.

– Это долго, отец, а я сейчас девушку хочу, похожую на Эми, – сказал Петерс-младший, засмеялся сам, а за ним засмеялись и все сидевшие за столом.

– Вот тебе, Генрих, подрастающее поколение, им уже девушек подавай, да не каких-нибудь, а похожих на принцесс.

Эми за столом разговаривала на немецком. Она спросила у Мэри младшей:

– Ты, наверно, очень хорошо поешь и играешь. На чем ты играешь?

– Я играю на скрипке и пою, – ответила девушка.

– Я хочу послушать тебя, ты нам споешь?

Девочка посмотрела на мать.

– Да, мое золотко, порадуй гостей, сыграй и спой.

Петерс-младший принес сестре скрипку, девушка заиграла и запела. Это была очень мелодичная и протяжная песня, у Мэри младшей был чудный голос, песня задевала все струны души и сердца, она рассказывала о народе, который потерял родину и вынужден искать пристанище в чужой стране. Эми заслушалась, по ее щекам текли слезы. Она представляла себе, что ее клоны будут петь так же хорошо, как поет эта девочка. Мэри закончила петь и играть. Эми встала из-за стола, подошла к девочке и поцеловала ее в щеку.

– Ты прекрасно поешь, Мэри, у тебя талант. Ты занимаешься с педагогом?

– У нее учительница – оперная певица, – сказал Петерс-старший.

– А чья это песня, кто автор? – спросила Эми.

– Стихи написал я, – проговорил Петерс-младший, – но вы не думайте, у меня есть и веселые песни. Я сам пишу стихи и сам сочиняю музыку.

– Какие у вас талантливые дети! – воскликнула Эми, – Нам бы таких, да, Рудик?

Мэр засмеялся:

– Думаю, молодые люди, бог вас тоже не обделил талантами. Пусть молодежь поворкует, а мы, Генрих, отойдем, разговор есть.

Петерс и Генрих отошли и сели на скамейку под деревом персика. Эми посмотрела им вслед и увидела, как прямо над головой Генриха спускается змея, высовывая язык, пытаясь достать шею жертвы. Эми моментально оттолкнулась от земли и, как пантера, совершила молниеносный прыжок, подскочила к дереву, одной рукой схватила змею за голову, а второй крутанула ей шею и отбросила в глубину сада. Все сидевшие за столом вдруг встали и захлопали в ладоши. Рудольф подбежал к Эми:

– Детка, с тобой все в порядке?

Эми била нервная дрожь. Младший Петерс побежал туда, где валялась уже дохлая змея. Подцепил ее на палку и принес к столу на общее обозрение. Это была очень ядовитая змея – коралловый аспид.

– Что сейчас произошло? – не понял Генрих.

– Отец, Эми только что спасла тебе жизнь. Смотри, эта змея уже была над твоей шеей, еще секунда, и она укусила бы тебя, если бы не реакция и действия нашего мотылька.

– Эми, где ты научилась так прыгать и расправляться со змеями? – спросил Петерс-старший.

– Это все мое детство в Японии с моим дедом. Он очень многому меня научил, – ответила Азэми.

– Тебе повезло, Рудольф, у тебя не жена, а прямо телохранитель всей семьи. Мне не дала себя поцеловать, к ногам пригнула и вырубила, отца сейчас твоего от укуса змеи спасла. Не подскажешь, где таких девушек искать?