Текст книги "Виктор Петрович Астафьев. Первый период творчества (1951–1969)"

46. «Далекая и близкая сказка», рассказ

Первые публикации в авторских сборниках, где выделен цикл «Страницы детства»: «Весенний остров» (Пермь, 1964), «Поросли окопы травой» (М., 1965). Среди первых публикаций в периодике – журнал «Огонек». 1963. № 47, газета «Звезда» (Пермь). 1964. 5 янв. Впоследствии публикуется во всех изданиях книги «Последний поклон» (кн. 1). Одно из последних изданий «Далекая и близкая сказка»: рассказы, затеей / предисл. В. Курбатова. Иркутск: Издатель Сапронов, 2008. В Государственном архиве Пермского края в личном фонде В. П. Астафьева хранятся рукописи трех редакций рассказа «Далекая и близкая сказка» из цикла «Страницы детства». Первоначально рассказ назывался «Как в сказке», «Как в далекой сказке», «Полонез Огинского».

Композиция рассказа – несколько частей, объединенных мотивом памяти: о музыке, о детстве в родном селе, о погибшей маме рассказчика, Вити Потылицына. Первая часть наиболее пространная, контрастирует по эмоциональной доминанте с тремя последующими. По жанру может быть определена как психологическая лирическая проза. Н. Макаров писал: «Облик героя мало чем отличался бы от облика любого крестьянского мальчика, если бы в „Далекой и близкой сказке“ он не раскрылся как натура поэтическая».

В центре описания – внутренний мир Вити. Мальчик чувствует безрадостность окружающего мира, что передается через эпитеты: огрызок луны, пуна сиротская, сравнение: луна… словно обкусанная половина яблока и т. д. Герой ощущает свою «неприютность» в этот прохладный осенний вечер. Настроение ребенка начинает меняться от звуков скрипки: возникла музыка, пригвоздила меня. И не грозится она вовсе. Жалуется. Музыка будит воображение мальчика-сироты, вспоминаются мертвая мама, больная девочка – снова чего-то жаль. Происходит редкостное явление: сердце мое, занявшееся от горя и восторга, как встрепенулось, как подпрыгнуло, так и бьется у горла, раненное на всю жизнь музыкой. Деревенский мальчик переживает катарсическое состояние души: долго сидел я… слизывая крупные слезы, катившиеся на губы. Не было сил подняться и уйти.

Дальнейшие поступки Вити соотнесены с движением его внутреннего душевного порыва. Он просит Васю-поляка сыграть на скрипке, заходит на могилу матери (Мама… я забыл тебя), притихший и смиренный разговаривает с бабушкой. Преображение героя помогает ему почувствовать мир иным: В эти минуты не было вокруг меня зла. Мир был добр и одинок… Завершающий эту часть пейзаж окрашен иной авторской тональностью: Все было тихо на земле и в земле. Маленькая рябина… нароняла остроперых крылышек… Все было тихо. Роса проступила на траве… во мне звучала Васина музыка.

Следующие три коротких зарисовки контрастируют с первой по объему и интонации. Художественная речь лаконична, сдержанна, нарочито неэмоциональна. Автор переносит акцент с внутренне-сакрального на внешнесобытийное.

Вторая часть рассказа о похоронах Васи-поляка: За гробом тащилось несколько старух… Все свершалось в деловом молчании. Художественное время – несколько лет спустя. Описание похорон внешне соответствует канону: прощание, движение процессии на кладбище, последний ком земли, поминальная молитва бывшей старосты церкви. Одноообразный темпоритм рассказа отражает спокойно-отстраненное отношение жителей

Овсянки к смерти ослепшего одинокого поляка, тосковавшего по родине.

3-я часть наиболее лаконичная, по жанру близка к эссе; обращена к раздумьям автора, который пытается постичь человеческую жизнь. Предмет размышлений – память: Ушел человек и жизнь в этом месте остановилась. Но в памяти односельчан с годами «воскресает» судьба и жизнь Васи-поляка (непонятная виноватость одолела людей). Природу этой «виноватости» пытается постичь рассказчик. Философская зарисовка сопровождается контекстно «высокой» лексикой: праведник, жизнь, смиренность, память. Интонационно общим примирением завершается эта часть: Чувствуется, что вспоминать его (Васю) благостно и горько.

Финальная часть рассказа хронологически соотнесена с последней военной осенью; художественное пространство – разбитый польский город. В образе рассказчика воплощены черты умудренного трагическим опытом военной и послевоенной жизни автора. В фабуле прослеживается элемент кольцевой композиции: в 1-й части – эмоциональное «переживание» впервые услышанной музыки польского композитора, в 4-й части – буря чувств от звуков органа, поднимающихся над развалинами польского города.

Звучание музыки сливается со страшным опытом жизни рассказчика, вызывает чувства, непохожие на давние, испытанные в детстве. Однако высокое предназначение музыкального искусства остается тем же (горло мое сдавило, стиснуло… музыка разворачивала душу). Силу этого воздействия передает синтаксическая градация – 4-кратное «чтобы» и повтор в последнем абзаце ключевого слова «музыка».

См.: «Огонек», журнал. «Поросли окопы травой», сборник. «Синие сумерки», сборник. В. П. Астафьев как детский писатель. Выразительные средства языка произведений первого периода творчества В. П. Астафьева.

47. «Дар родной земли», рассказ

См.: «След человека», сборник.

48. «Два солдата», рассказ

В Государственном архиве Пермского края в личном фонде В. П. Астафьева хранится восемь редакций рукописи рассказа «Два раненых солдата» (другое название «Сашка Лебедев»).

См.: «Сашка Лебедев», рассказ.

49. «Две встречи», рассказ

См.: «Смена», журнал.

50. «Две судьбы», рассказ

Отрывок из романа «Тают снега».

См.: «Тают снега», роман.

51. «Двенадцать патронов и ни одной гагары», рассказ

См.: «В лесном краю». «Уральский следопыт», журнал. «Весенний остров», сборник.

52. «Двое в беде», рассказ

В Государственном архиве Пермского края в личном фонде В. П. Астафьева хранятся рукописи трех редакций рассказа «Двое в беде», рассказ первоначально назывался «Страх».

См.: «След человека», сборник.

53. «Дед и внучка», короткий рассказ

«Дед и внучка» – очерк-воспоминание, написанный в 1969 г. в Перми (Астафьев В. П. Дед и внучка // Литературная Россия. 1969. 14 марта); относится к пермскому периоду творчества В. П. Астафьева; первое отдельное издание «Затесей», куда входил этот очерк, вышло в 1972 г.; включен в полное собрание сочинений В. П. Астафьева в 15 т. (Астафьев В. П. Дед и внучка // Собрание сочинений: в 15 т. Красноярск: Офсет, 1997. Т. 7: Затеей: семь тетрадей. С. 425–426). В Государственном архиве Пермского края в личном фонде В. П. Астафьева хранятся рукописи трех редакций рассказа «Дед и внучка».

Воспоминание об уроке литературы (см. «Больше жизни») того же учителя (И. Д. Рождественского), что привил автору любовь к М. Ю. Лермонтову. В центре воспоминания – рассказ учителя о девочке, учившей стихотворение Н. А. Некрасова «Железная дорога», и ее дедушке, который, не зная автора, помнил наизусть его стихотворение «Несжатая полоса». Основная мысль воспоминания состоит в следующем: пожилой неграмотный человек, далекий от литературы, запомнил на всю жизнь, может быть, единственное стихотворение. Он забыл автора, но хранил поэтические строки в своей памяти долгие годы, потому что в них – близкая и понятная ему картина, печаль, которая коснулась и его сердца. По мнению В. П. Астафьева, о таких жизненных примерах стоит чаще напоминать, чтобы понимать истинное значение поэзии.

См.: «Литературная Россия», газета.

54. «Деда и нужды коллектива Чусовского вокзала», очерк

См.: «Чусовской рабочий», газета. В. П. Астафьев как очеркист.

55. «Дело – это лучший ответ» (ответ на письмо библиотекаря В. Восковец к пермским писателям), статья

См.: «Чусовской рабочий», газета.

56. «Дело не только в слове…» (о связи писателя с жизнью), статья

См.: «Чусовской рабочий», газета.

57. «Дерево без корней», рассказ

См.: «До будущей весны», сборник.

58. «Деревья растут для всех», рассказ

Рассказ впервые опубликован в газете «Звезда» (Пермь). 1964. 8 февр. Публикации в авторских сборниках: «Весенний остров» (Пермь, 1964), «Поросли окопы травой» (М., 1965), «Конь с розовой гривой» (Свердловск, 1965). Рассказ включен в одноименный сборник «Деревья растут для всех», изданный в серии «Российская школьная хрестоматия» (Сер. 2: в 6 т. 6 кл. М., 1997). В Государственном архиве Пермского края в личном фонде В. П. Астафьева хранятся рукописи трех редакций рассказа «Деревья растут для всех».

«Деревья растут для всех» – притчево-философский рассказ. В его основе не событийный ряд, а внутреннее, сакральное пространство душевной жизни Вити Потылицына. Герой заболел малярией, или как ее в Сибири называют, «веснухой». Болезнь изолировала Витю от активной ребячьей жизни, «замкнула» пространственно во дворе бабушкиного дома, и мальчик начал жить как бы сам в себе, сделался задумчивым и все что-то искал. «Искания» – центр повествования автора.

Сначала у Вити появляется свой тайный уголок во дворе. Это потаенное место дум и мечтаний героя. Ему грезится некое дерево, которое он вырастит, и на нем будет место птицам, насекомым и прочим обитателям: Часами я смотрел на свой саженец… густо запорошенный цветами… листвой… прилетали щеглы и овсянки, и зяблики, и снегири… Всем тут хватит места!

Образ дерева – центральный в рассказе. Он вписывается в народно-мифологический контекст образа мирового древа. Автор во множестве использует фольклорную орнаментальность – присловия, пословицы, поговорки: Житица – дерево ханское, платье на нем шаманское, цветы ангельски, когти дьявольски, Ер-егорка пал в озерко, сам не потонул и воды не всколебнул... Стихией глубинной древности наполнено авторское повествование.

Рядом с внуком Витей – бабушка. В сюжете рассказа она не событийно рядом с ним, а духовно, на особом нематериализованном уровне.

Бабушка проницательно улавливает особое состояние внука. Краткие диалоги между ними иносказательны, в определенном смысле философичны. Умудренная жизненным опытом бабушка помогает внуку осмыслить основной закон вечного дления жизни в ее слитности с природным окружением.

Речевой портрет бабушки воссоздан с помощью просторечной лексики: дура, трясуха эта проклятая, пошариться и др.

Знаки-символы – лесная корзина бабушки (там и мята, и зверобой, и… даже багровый листик с крепеньким стерженьком…), веретено, под кружение которого внук засыпает; саженец лиственницы, похожий на цыпленка.

Короткое повествование о жизни заболевшего веснухой Вити, невольного погрузившегося в самого себя, научило его глазами не только видеть, но слышать огромно-непостижимый мир вокруг себя.

См.: «Звезда», газета. «Поросли окопы травой», сборник. «Весенний остров», сборник.

59. «Детгиз», издательство

См.: «Детская литература», издательство.

60. «Детская литература», издательство

«Детская литература» – одно из крупнейших в стране издательств. Создано в 1933 г. из детской редакции издательства «Молодая гвардия» и школьной редакции Государственного издательства художественной литературы. Это было первое в мире государственное издательство, выпускающее книги для детей дошкольного и школьного возраста. Главным редактором издательства стал С. Я. Маршак. Первыми авторами издательства были: Л. Пантелеев, А. Гайдар, Д. Хармс, А. Толстой, Е. Шварц и др.

Изменялось подчинение, изменялось наименование: «ДЕТГИЗ» (1933); в 1936-м передано ЦК ВЛКСМ – «ДЕТИЗДАТ» (1936); в мае 1941-го – Наркомпросу РСФСР (затем это Министерство просвещения РСФСР) – «ДЕТГИЗ»; с 1963-го издательство передано Государственному комитету по печати РСФСР «Детская литература». Издательство имело два отделения: Московское и Ленинградское. Позднее некоторое время работало и Сибирское отделение.

В 1991 г. издательство разделилось на два самостоятельных: Московское отделение сохранило название «Детская литература», а Петербургское – «Республиканское издательство детской и юношеской литературы „Лицей“». В 2002 г. оно было переименовано в «ДЕТГИЗ».

Издательство выпускало серии: «Мои первые книжки», «Библиотека мировой литературы для детей и юношества», «Школьная библиотека», «Библиотека приключений и научной фантастики» и др. Последняя среди книголюбов называлась «Рамка».

Основные публикации В. П. Астафьева первого периода творчества

1. Теплый дождь: сб. М.: Детгиз, 1958.

2. Стрежонок Скрип. М.: Детская литература, 1964.

(«Мои первые книжки»).

61. «Дикий лук», рассказ

Рассказ написан в 1959 г. (датировка по данным Личного фонда В. П. Астафьева, хранящегося в Государственном архиве Пермского края). В архиве хранятся рукописи трех редакций рассказа. Первая публикация – в журнале «Урал». 1960. № 12. С. 48–63.

Неоднократно переиздавался: Дикий лук. Пермь: Пермское книжное изд-во, 1961; Рассказы 1960 г.: сб. М.: Советский писатель, 1961; Помню тебя, любовь: рассказы. Пермь: Пермское книжное изд-во, 1963; Человеческое сияние: рассказы. Пермь: Пермское книжное изд-во, 1967; Синие сумерки: рассказы. М.: Советский писатель, 1968; Собрание сочинений: в 15 т. Красноярск: Офсет, 1997. Т. 3.; В. Астафьев. Избранное. 2002.

В 1960 г. в письме к жене, отправленном из Москвы с Высших литературных курсов, Виктор Петрович сообщает, что редакция журнала «Уральский следопыт» обратилась к нему с просьбой «сделать игарский материал». В журнале «Урал» рассказ ставят в двенадцатый номер, но просят доделать конец (см. об этом в письмах: Астафьев В. П. Нет мне ответа… Эпистолярный дневник 1952–2001 / сост., предисл. Г. Сапронова. Иркутск: Издатель Сапронов, 2009. С. 38).

В 1961 г. рассказ «Дикий лук» вышел отдельной книгой под общей рубрикой «Рассказы о советских людях» в Перми. Путь к этому был трудным. В готовящемся сборнике повестей и рассказов, видимо, в одном из московских издательств, редакция удаляет именно этот рассказ. Астафьев пишет жене: «Я отбиваю „Дикий лук но требуют большой переработки…». (Астафьев В. П. «Нет мне ответа… Эпистолярный дневник. С. 45).

Художественное время. Течение времени в рассказе дискретное, нелинейное. Пейзажные зарисовки, описывающие Енисей, город Игарку и его окрестности (начало и конец рассказа), носят вневременный характер. Данная темпоральная семантика вводится за счет использования форм глаголов настоящего времени. Повествование вне времени сменяется рассказом о прошедших событиях (история знакомства Генки и Кати), где автор использует формы прошедшего времени, характерные для повествовательного стиля. Мысли Кати описаны с использованием форм будущего времени.

Место действия. Действие рассказа происходит в Игарке. Автор приводит различные топонимы: патомоним (Енисей), неофициальные (народные) топонимы (Выделенная, Медвежий лог, магазин Крыса, магазин Комендатурский), годонимы (улица Шмидта, улица Челюскинцев, Магистраль – магистралью Генка называет все, что не относится к Северу).

Сюжет: Генка Гущин – озорной, бесшабашный парень, работавший в заполярном порту Игарка, познакомился с девушкой Катей в доме отдыха, близ Красноярска. Между молодыми людьми завязалась переписка, и дописались они до того, что вот решилась Катя поехать в отпуск на край света.

Генка, мамино горе… с самого дня рождения как открыл рот, так вроде и не закрывал. И такой уродился, все навыворот делает, электричество и то ногой выключает. Генка единственное, что осталось у матери: мужа и старших сыновей забрала война. Горе навсегда изменило женщину. Генка рассказывает Кате: Она, знаешь, раньше какая была? Во! – раскинул Генка руки. – А теперь только остожье осталось. С горя. Отца на войне убили, брата убили, а еще одного в печке сожгли, живьем. Для Генки это горе тоже самое большое, но он свои чувства прячет.

Есть у Генки и радость – родной город. Со счастливой улыбкой показывает он Игарку приехавшей к нему в гости девушке Кате. Генка рано пошел работать и потому школу не закончил, да и характер у него такой, что шесть лет учился – четыре группы кончил, так через это учительница на четыре года раньше на пенсию пойдет… За всю жизнь только в одной организации состоял. В пионерах. Неделю. Выгнали, а в комсомол уж и не приглашали. Но Генка – не балабол, он просто деятельная натура, здоровяк, в руках у него все горит, двигается, живет, работает играючи. И весь его неуемный характер в его глазах: ярко, как крупные смородины, зреют эти глаза! Даже глядеть в них радостно. Столько там светится жизни, веселости, любопытства.

Генка и Катя отправляются на лодке проверить паромчик (приспособление для ловли рыбы) и нарвать дикого луку. На обратном пути Генка пытается целовать Катю, но она отталкивает парня. Неловкость ситуации, а более всего мысли о том, что он, Генка, не достоин такой правильной и образованной девушки, как Катя, толкают его на жестокий поступок. Он подстрелил чайку и потом, уже в лодке, хочет добить ее гаечным ключом. Такая жестокость ошеломила Катю. Она безутешно плачет и не хочет разговаривать с Генкой. Тот пытается оправдаться, говорит, что чаек никогда не трогал. Катя еще сердится на Генку, но она уже решила, что завтра отправится в бригаду Кости Путинцева, откуда Генке пришлось уйти, т. к. он не соответствует представлениям о коммунистической бригаде, и исправит несправедливость.

Главные герои рассказа (участники сюжета): Генка Гущин – стивидор (грузчик), Катя.

Второстепенные персонажи: мать Генки, норвег (норвежец), дежурный вахтер, штурман западногерманского лесовоза, начальник вахты западногерманского лесовоза, комбригады Костя Путинцев.

Выразительные языковые средства: в тексте рассказа используются простые эпитеты (сухопарые лиственницы, болезненные березки, узкотелые трубы, голосистый пароход), генитивные (проплешины тундры, пятна тумана, кубики домов) и эпитеты-приложения (рыбешка-раззява, зима-прибериха); глагольные метафоры (пополз туман, волосы осыпаются на правый глаз, берег плещет радостью).

Рассказ отличается ярким описанием природы. Для этого В. П. Астафьев использует сочетание различных тропов: Ветер пока еще пробует силу (глагольная метафора). Прилетит резкий, тугой порыв (эпитет), сморщит угрюмое лицо Енисея (ветер сморщит – глагольная метафора; угрюмое лицо – эпитет; лицо Енисея – генитивная метафора), поднимет столбики сухого песка (генитивная метафора), развернутая гипербола (Нет, здесь лук как огородный батун (т. е. очень большой, сочный – гипербола), и бывает его столько – хоть литовкой коси (гипербола)).

Наряду с перечисленными тропами используются фигуры: сравнительный оборот (Они (глаза) у Генки, как недозрелые смородины – даже прожилки есть, коричневые), т. п. сравнения (волком на Генку смотрит; Возле устья протоки сжатым кулаком высунулся в Енисей каменный мыс).

См.: «Урал», журнал. «Синие сумерки», сборник. «Помню тебя, любовь», сборник. Выразительные средства языка произведений первого периода творчества В. П. Астафьева.

62. «До будущей весны», авторский сборник

Первый авторский сборник писателя. Вышел в 1953 г. (Астафьев В. П. До будущей весны: рассказы / ред. В. А. Черненко; худ. И. И. Россик. Молотов: Молотовское книжное изд-во, 1953. 151 с.).

Содержание: Гражданский человек; Земляника; Магарыч; Тимкоуль; Дерево без корней; До будущей весны.

Писатель тщательно отбирает рассказы в книгу, много работает с редактором: «Насчет „Гражданского человека“ я подумал, и, пожалуй, Вы правы. Именно таким рассказом следует открывать сборник. Он будет преддверием от человека, тоскующего на войне по мирному труду, к людям, занимающимся мирным трудом, защищающим мир. <…> Я лично склонен к тому, чтобы ты включил „Кандидатскую карточку“ и „Кузнейовку“, но смотри сам. Насчет „Магарыча“ я полностью за. А вот насчет „Земляники“ стоит подумать. Не лучше ли будет рассказ с уральской темой „До будущей весны“? Но я полагаюсь на твое чутье и буду согласен с тем, что покажется тебе лучшим. Я, право, сейчас, кроме „Магарыча“, не знаю, как оценить свои рассказы <…>. „Дерево без корней“ – это хорошо и даже здорово. Только скудоумие мое помешало мне найти эту строчку в рассказе для названия» (В. П. Астафьев. Из письма редактору В. А. Черненко // Нет мне ответа… Эпистолярный дневник. 1952–2001 / сост., предисл. Г. Сапронова. Иркутск: Издатель Сапронов, 2009. С. 12–14).

«По тощей книжечке рассказов „До будущей весны“ невозможно было судить, пришел ли в литературу писатель со своим словом. Правда, перелистывая ее теперь, можно углядеть и в ней что-то от будущего Автафьева. Но это лишь, как малоприметные белесые ростки, проглядывает из-под плотного слоя побуревшей листвы общепринятых в ту пору литературных стандартов» (Макаров А. А. Человеку о человеке. М.: Худож. лит., 1971. С. 435).