Текст книги "Виктор Петрович Астафьев. Первый период творчества (1951–1969)"

63. «До будущей весны», рассказ

Рассказ был написан в 1952 г. Опубликован впервые годом позже в одноименном сборнике (Астафьев В. П. До будущей весны: сб. Молотов: Книжное изд-во, 1953. 152 с.). Одно из ранних произведений писателя. Написано, когда Астафьев жил на Урале, поэтому в рассказе фигурируют уральцы.

Рассказ включен в собрание сочинений в 15 т. (Астафьев В. П. До будущей весны // Собрание сочинений: в 15 т. Красноярск: Офсет, 1997. Т. 1: Рассказы. Тают снега: роман. С. 95–110).

Название «До будущей весны» на первый взгляд не связано с сюжетом. Только в конце произведения возникает это словосочетание: главный герой обращается к отцу, погибшему во время сплава. Точнее, к камню, который превращается в памятник отцу. Именно весной, в период половодья, «как только река очищалась ото льда», ежегодно начинается сплав. Как и во многих произведениях Виктора Петровича Астафьева, центральное место в рассказе занимает образ реки. Вокруг него строится сюжет. Река здесь выступает как препятствие, она проверяет людей на прочность. И люди не уступают.

Содержание произведения позволяет отнести его к советской производственной прозе. Рассказ знакомит читателя с одним случаем из жизни сплавщиков. Но по ходу повествования из воспоминаний героев мы узнаем о других ситуациях, подобных описываемой, и понимаем, что река таит в себе немало опасностей. Автор не указывает название реки, поэтому неизвестно, где именно происходили события. Единственное географическое название – деревня Архиповка.

Главные герои: артель сплавщиков с бригадиром Андреем Никифоровичем Варакиным и бывший сплавщик Сергей Сергеич. Андрей Никифорович – горячий человек с тяжелым характером. Во время работы покрикивает и ругается на сплавщиков. Но делает он это беззлобно, так как знает, что «в бригаде народ хоть и молодой, но как на подбор: работают крепко, и шутников, как они, поискать надо». Если плохое настроение застает его дома, то достается всему семейству: «Там известное дело: когда „сам“ не в духе, то и мышь не ходи, и кошка не броди». В противовес ему Сергей Сергеич – очень спокойный человек: «голос тихонький, глаза, как у девки, голубые». Но, несмотря на такую невнушительную внешность, Сергей Сергеич оказался профессионалом высокого уровня.

Сюжет рассказа заключается в следующем: артель сплавщиков переправляла бревна до лесопильного завода. Заказ очень важный, идет от Сталинградской ГЭС, и любое промедление очень нежелательно. Более того, бригада взяла на себя обязательство выполнить работу досрочно. Варакин и его бригада не хотят опозориться. Но, как на зло, образовался затор из бревен, который перегородил движение по реке. Если его не устранить, лесопильный завод не получит вовремя бревна. О сложности ситуации говорят глаголы: ощетинился„зарычала, метался. О тяжелом душевном состоянии сплавщиков можно судить по выражениям: пропади все пропадом, получай пилюлю, провалился бы он в тартарары.

Сюжет и фабула совпадают. Действие в рассказе развивается линейно. Повествование ведется от третьего лица. Повествование ведется эмоционально-спокойно, однако сами события держат читателя в напряжении. Чтобы сделать повествование максимально правдоподобным, автор использует профессиональную лексику сплавщиков и просторечия: багор, затор, баркас, лесины, залом, чего зубы моете? судачите, чадуьико, осрамимся, не береди болячку и т. д.

В такие моменты Варакин все чаще думает о том, чтобы бросить работу и уйти на пенсию. Но вся бригада, вся его семья, да и он сам понимают, что работу свою Андрей Никифорович оставит еще не скоро.

Задержка с лесом была уже существенная, и на помощь бригаде Варакина приплыл Сергей Сергеич. Затор старый сплавщик найти помог, но злополучное бревно, перегородившее ход остальным, было под водой. Чтобы зацепить его тросом, нужно было нырнуть в холодную реку. Добровольцем вызвался молодой сплавщик Лавря. Он долго пробыл под водой, но работу выполнил. С помощью лебедки бревно вытащили, и лес двинулся дальше по реке.

Прежде чем двинуться дальше, Андрей Никифорович отыскал на противоположном берегу камень, который стал памятником погибшему на реке отцу, и мысленно попрощался с ним до следующего сплава. До будущей весны.

См.: Молотовское книжное издательство.

64. «Доброе слово» (об Аскольде Якубовском), статья

В Государственном архиве Пермского края в личном фонде В. П. Астафьева хранится рукопись статьи «Доброе слово» о книге А. Якубовского «Не убий», опубликованная в газете «Комсомольская правда» (04.04.1967).

См.: В. П. Астафьев как критик.

65. «Думы о лесе» (заметки писателя), статья

См.: «Звезда», газета.

66. «Дураки», рассказ

См. «В лесном краю», цикл рассказов.

67. «Дядя Кузя – куриный начальник», рассказ

См.: «Дядя Кузя, куры, лиса и кот», рассказ.

Рассказ «Дядя Кузя – куриный начальник» впервые опубликован отдельным изданием в 1957 г. под названием «Дядя Кузя, куры, лиса и кот» (Дядя Кузя, куры, лиса и кот: рассказ. Пермь: Пермское книжное изд-во, 1957. 47 с.).

Переведен на туркменский (1979) и киргизский (1980) языки.

Заглавие «Дядя Кузя – куриный начальник» появляется в книге, изданной «Детгизом» в 1961 г. Рассказ также был опубликован в сборнике для школьников «Веселые истории» (Пермь, 1964. С. 3–45). В это время Виктор Петрович работает корреспондентом газеты «Чусовской рабочий», много ездит по краю, и его впечатления часто становятся материалом для будущих рассказов. Сам автор так вспоминал о замысле рассказа: «Однажды занесло меня случайно на колхозный птичник, посмотрел я, послушал и изумился – как тут интересно! А интересно было оттого, что человек, работавший здесь, делал свое дело с любовью, и этой любовью как бы наполнялось все вокруг. И я тоже проникся уважением ко всему, чем жил этот добрый, смешной и хороший человек – дядя Кузя с колхозного птичника, и мне захотелось, чтобы и другие люди полюбили его и помнили, что всякий труд человеком красен, человеком освещен, и неразделимы они: человек и труд».

В произведении главный герой – «хозяин птичника», или, как следует из заглавия, «куриный начальник». Само сочетание этих слов вызывает улыбку: читателю кажется, что речь пойдет о чем-то совершенно несерьезном, и в самом имени «дядя Кузя» угадывается ироническая оценка персонажа. Что это за начальник, если его подчиненные – куры, да и что интересного может быть на птичьем дворе?

Односельчанам герой тоже кажется чудаковатым. Эта чудаковатость подчеркивается портретной характеристикой, данной в начале рассказа: валенки стоптаны внутрь, огромные бакенбарды, скрытая под шапкой лысина, и только солдатский ремень, которым туго-натуго затянут полушубок, намекает на боевое прошлое.

Однако по мере знакомства с героем рассказа читатель проникается не только сочувствием и уважением к этому простому человеку, но и восхищением перед ним. Оказывается, из-за кур дядя Кузя «испортил кровь не одному начальнику» и проявил чудеса изобретательности, стойкости и преданности своему делу, добиваясь постройки новой птицефермы, заботясь о полноценном рационе для своих питомцев, оберегая их от всяческих опасностей. Он вступает в схватку с кровожадным соколом-балобаном, отведавшим вкусной курятины, ему удается выследить и перехитрить осторожную лису, повадившуюся таскать кур с колхозной птицефермы, с помощью кота Громилы расправиться с наглой крысой Милахой…

Композиционно каждый сюжет представляет собой отдельную историю: «Знакомство с дядей Кузей», «Артель побеждает балобана», «Как дядя Кузя лису перехитрил», «Десятник, рыбак и еще… «Милаха и кот Громило», «Кура – дура, дядя Кузя – молодец!», «Не спит куриный начальник». В них рассказывается об удивительных событиях на курином дворе, увлекательность которых могла бы соперничать с остросюжетным романом. Вы думаете, ферма – это курочки да яички. Не-ет! Здесь, кроме всего прочего, приключений множество и, ежели хотите, есть даже борьба!

Автор учит читателя видеть увлекательное в обыденном, за «смешной» внешностью узнавать величие поступков.

Повествование ведется от лица рассказчика; рассказчик – человек как бы посторонний, способный судить не предвзято, что сообщает объективность действию. Художественным местом является безымянное уральское село, с изображения которого начинается рассказ. Энергичная, деятельная фигура дяди Кузи врывается в повествование на фоне статичного пейзажа, в описании которого несколько раз повторяется глагол стоять: Село дворов на пятьдесят рассыпалось по берегу реки… Над селом дымы стоят, каждая труба густо курится. На окраине села, потонувшая в снежных сугробах, стоит птицеферма… За птицефермой, шагах в ста, лес начинается. Лес тоже занесло снегом. Стоит он неподвижно, завязив лапы в сугробах. Тишина и сон в нем таятся.

Колоритность личности дяди Кузи передается посредством изображения речевых особенностей. Речевой портрет характеризуется эмоциональностью, выражающейся с помощью разговорно-просторечных слов: болезная, ведьма рыжая, мошенники, неведомой по своему происхождению угрозы уконтромлю (от слова контра?); речь персонажа насыщена поговорками и прибаутками: Ага-а-а! Попала-ась! Которая куса-алась! Сколько вор ни ворует… Попила кровушки! Живет, колхозный хлеб жует! Однако в некоторых случаях ему приходится переходить и на «ученый» язык. В этих ситуациях введение книжных слов сопровождается авторскими ремарками: И вот из этих-то… – дядя Кузя мучительно наморщился, вспоминая ученое слово, слышанное по радио, – вот из этих-то компонентов образуется яйцо; Опять же кость в земле лежала и… – дядя Кузя пощелкал в воздухе пальцами, – и какие питательные компоненты ее, мы не знаем.

Авторская оценка выражается в словах председателя, из которых мы узнаем, наконец, полное имя героя: Радетель ты колхозного добра, Кузьма Варфоломеевич, большой радетель. Вот если бы все такие были, так наш колхоз давно из прорухи вышел бы и миллионером сделался.

В конце 50-х гг., когда концепция соцреализма предписывала создание «типических образов в типических обстоятельствах», писатель создает живой, яркий образ простого человека, свободный от схематизма.

См.: Молотовское книжное издательство. «Весенний остров», сборник. В. П. Астафьев как детский писатель. Пермское книжное издательство.

68. «Дядя Кузя, куры, лиса и кот», рассказ

См.: «Дядя Кузя – куриный начальник», рассказ.

69. «Дядя Левонтий и тетка Васеня», рассказ

Отрывок из повести «Где-то гремит война».

См.: «Московский комсомолец». 1967. 22 февраля. «Дядя Левонтий и тетка Васеня», отрывок из повести «Где-то гремит война» («Звезда» (Пермь). 1967. 22 февраля).

70. «Дядя Филипп – судовой механик», рассказ

Впервые опубликован в журнале «Огонек». 1965. № 21. Автор включил его в сборник «Синие сумерки» (М., 1968). В собрании сочинений в 15 т. напечатан в 4 т. (книга вторая «Последнего поклона»). В Государственном архиве

Пермского края в личном фонде В. П. Астафьева хранятся рукописи двух редакций рассказа «Дядя Филипп – судовой механик».

Рассказ состоит из двух частей, различных по месту действия, описанному времени и авторской интонации. В первой части повествователь – Витя Потылицын. Герой его воспоминаний – самый памятный бабушкин гость, который приезжал к ней ежегодно в отпуск – дядя Филипп. Он был судовым механиком и поэтому отличался от хорошо знакомых и примелькавшихся земляков – сельчан. Характерная деталь портрета – два серебряных зуба (Зубы эти сводят меня сума. Если б хоть кто-нибудь знал, как мне хотелось вставить такие же зубы). На руке у дяди Филиппа татуировка – синяя змея, обвивавшая кинжал. Памятная деталь – форменный картуз речника, который помещался на голове Вити до самых плеч.

Особое впечатление на деревенского мальчика производил обыденный диалог о злоключениях механика в северных районах Красноярского края – в поселке Подтесово, в городе Дудинке (подлинные топонимы). Ситуация намеренно снижена (автор прибегает к опрощению), так как неприятности дяди Филиппа возникают из-за потери координат (излишнего употребления спиртного). Воображение Вити его романтизирует, он надеется, что подастся в речники вместе с дядей Филиппом: уважал я его трепетно, благоговел, можно сказать, перед ним, вот это мужик! Сила!

В первой части рассказа важен образ бабушки – крестной дяди Филиппа. Ее диалоги с крестником наполнены теплотой и заботой, они мягко-нравоучительны. Юмором окрашены ее внутренние тревоги о нем: молилась, шептала святой деве: «Ну и что, что Филипп – человек от веры отрешенный? Работа у него ответственная, времени для Бога не выкраивается…». Должно быть, Святая Дева была женщина сговорчивая, потому что до следующего приезда дяди Филиппа бабушка не напоминала ей об этом… Речевой портрет бабушки воссоздан с помощью просторечной лексики: картуз, пятнай его и др.

Вторая часть рассказа – это повествование взрослого рассказчика спустя много лет. Художественная речь контрастно сдержанна, неэмоциональна, стилистически напоминает записи в блокноте (погиб дядя Филипп в сорок втором под Москвой). Лаконично описана случайная встреча в Красноярске (топоним) с вдовой погибшего дяди. Она представляет собой ее развернутый монолог. Состояние рассказчика передано с помощью приема умолчания. Горечь утрат и потерь воплощена в символическом образе старенького парохода «Спартак», который дохаживает последние навигации. Рассказчик замечает: что-то откололось и ушло из моей жизни, это чувство усилено повторами, синтаксической градацией: Была водка, было время„были деньги, были люди кругом, но не с кем выпить за дядю Филиппа – судового механика, не с кем.

См.: «Синие сумерки», сборник.

71. «Дятлята», рассказ

Рассказ опубликован в сборнике «Весенний остров» (Астафьев В. П. Весенний остров. Пермь: Пермское книжное изд-во, 1964. 263 с.).

Художественное пространство и время. Действие рассказа происходит в тайге, в приполярном Урале летом.

Сюжет. Герои произведения возвращаются с альпийских полян на Урал. В тайге они услышали крики первых птенцов. Крики раздавались из огромной, пустой в середине пихты. Герои стали наблюдать за птенцами.

Вскоре прилетела мать птенцов – красноголовая дятлиха. Она попыталась успокоить своих детей, но те, наоборот, закричали еще громче. Мама попыталась успокоить птенцов снова, но безрезультатно. Упорхнула дятлиха в дупло пихты и стала кормить птенцов. На всех детей еды не хватило. Птица полетела в лес за насекомыми. А пока она работала, ребятишки-дятлята продолжали кричать.

Языковые средства выразительности. Основным средством выразительности, используемым автором в этом рассказе, является олицетворение, приводятся реплики дятлихи:

1. Здесь, в приполярном Урале, все торопится цвести, расти, рожать.

2. Прилетела мать – красноголовая дятлиха – и еще издали строго крикнула:

– Эй вы, неразумные! Тут народу полно! Замолчите!

3. Птенцы <…> обрадовались, зафрикали еще дружнее.

4. Покружилась дятлиха вокруг дупла, поусмиряла детей – не действует, они добавляют голосу: «Давай есть, и все!»

5. «И чего вам тут надо? Шли бы своей дорогой» <…> Да плевать мне на вас, хоть вы и люди! <…> Вы еще здесь? Ну и любопытные! Мне ведь кормить ребятишек надо. Уходите, уходите/» Используются в тексте также и метафоры: проклюнулись на свет первые птенцы, клочья коры. Также автор применяет сравнение: кричали наподобие сверчков.

Рассказ изобилует разговорными и просторечными словами и выражениями: сгрудились вокруг дупла, головы задрали, орут, дурак, долбанула раз-другой по гулкому дуплу, и никаких гвоздей (в значении «несмотря ни на что»).

См.: «Весенний остров», сборник.

72. «Еловая ветка», рассказ

В Государственном архиве Пермского края в личном фонде В. П. Астафьева хранятся рукописи пяти редакций рассказа «Еловая ветка», он же «О чем ты плачешь, ель?».

См.: «О чем плачешь, ель?», рассказ. «След человека», сборник.

73. «Елочка», рассказ

См.: «И прахом своим…», короткий рассказ. «Зорькина песня», сборник.

74. «Живая душа», рассказ

Рассказ «Живая душа» написан в 1956 г. Впервые опубликован в 1957 г. в газете «Чусовской рабочий» (Астафьев В. П. Живая душа // Чусовской рабочий. 1957. 10 марта). Позже рассказ был включен в собрание сочинений автора (Астафьев В. П. Живая душа // Собрание сочинений: в 15 т. Красноярск: Офсет, 1997. Т. 1: Рассказы. Тают снега: роман. С. 211–219).

Рассказ посвящен эволюции образа главного героя – тракториста Жоры. Способствует изменениям еще один главный герой, ставший Жоре другом, Петруха.

Происходят описываемые в рассказе события на Урале, вероятно, потому, что в этих местах жил сам автор.

Начинается он с описания главных героев. Построено это описание на контрасте: Один из них высоченный, широкоплечий, с круглым лицом, в которое, казалось, влепили зарядом картечи, но картечь только сделала вмятины на твердой коже и отскочила. Другой – низенький, кривоногий, с картавеньким говорком и до невозможности курчавой головой. Первого лесозаготовители слышали только в дни получки… Другой же беспрестанно тараторил, сыпал прибаутками, побасенками. Один из них работал трактористом, другой – чокировщиком. Верховодить должен был старший и по возрасту, и по работе, но отчего-то главенствовал второй.

Жора был очень замкнутым и несдержанным от природы человеком. Но с появлением Петрухи немного оттаял душой. Приходилось Жоре защищать своего друга от сельчан, которых Петруха, пользуясь покровительством сильного товарища, всячески задирал.

Кроме того, Петруха оказался не очень честным человеком и ради большей зарплаты приписывал своей бригаде лишние кубометры древесины. Были и другие примеры не очень хорошего поведения Петрухи. Жора такой образ жизни друга не одобрял и ясно это показывал.

Однако последней каплей стала попытка Петрухи убить в лесу птицу – рябчиху, которая защищала своих птенцов, попавших в муравейник, поэтому не заметила человека, подбиравшегося к ней с палкой.

Жора спас птичье семейство, а на следующий день вычеркнул Петруху из своих помощников.

Несмотря на грозную внешность и несдержанное поначалу поведение, Жора оказался человеком добрым. Автор, указывая на это, при характеристике Жоры использует соответствующую лексику: умоляюще бубнил, с улыбкой сказал, гудел он беззлобно, брал беспомощного цыпленка нежно.

Характер главного героя – характер уральца или сибиряка. Именно таким его часто показывает автор: большой и внешне грозный человек, но обязательно с доброй душой, обостренным чувством справедливости и трепетно относящийся ко всему живому.

Сходив однажды на охоту, Жора купил себе ружье и часто стал пропадать в лесу, но добычу почти не приносил. Не находя общего языка с людьми, Жора обрел единение с природой. Он не мог убивать, поэтому просто бродил по лесу.

Характеризуя же Петруху, автор пишет: хвастливый голос, стал хорохориться, начинал похохатывать, по-блатному пришептывая, выдавил, бешено заорал, остервенело прошипел.

Веселый нрав и остроумие привлекли угрюмого Жору, но нечестность в работе и отсутствие сопереживания братьям нашим меньшим сделали эту дружбу очень короткой.

Название рассказа, с одной стороны, это слова Жоры, который произносит: «У цыпушки ведь тоже живая душа». Но на самом деле «живая душа» – это душа Жоры, с виду черствая, а внутри отзывчивая на чужую беду и нетерпимая к несправедливости. Разбудил эту душу каким-то неведомым способом Петруха, но своим потребительским и мелочным отношением к жизни отринул друга от себя.

См.: «Чусовской рабочий», газета. «Стародуб», сборник. «След человека», сборник.

75. «Живущие надеждой», рассказ

См.: «Молодая гвардия», журнал.

76. «Жид на свете Тодька», рассказ

См.: «Кража», повесть.

«Жил на свете Толька» – один из первых рассказов, написанных Виктором Петровичем Астафьевым в 1952 г. Он посвятил его Владимиру Александровичу Черненко – прозаику, редактору его первого сборника рассказов «До будущей весны». Впервые рассказ опубликован в журнале «Прикамье» (Астафьев В. П. Жил на свете Толька // Прикамье. 1956. № 20. С. 121–133). Входит в сборник «Стародуб» 1960 г., включен в собрание сочинений в 15 т. (Астафьев В. П. Жил на свете Толька // Собрание сочинений: в 15 т. Красноярск: Офсет, 1997. Т. 1: Рассказы. Тают снега: роман. С. 111–128). В Государственном архиве Пермского края в личном фонде В. П. Астафьева хранятся рукописи пяти редакций рассказа «Без приюта» («Такая долгая зима», «Беспризорник»).

Заголовок рассказа «Жил на свете Толька» возник позднее. Первоначально рассказ назвался «В новую семью», потом – «Без приюта». Окончательный вариант заглавия подчеркнуто безыскусен, это сочетание простоты и страшной обычности, по сути, необычной детской судьбы, автор поведал читателю нелегкую историю жизни сироты Тольки.

В рассказе угадываются черты сиротского детства самого автора. Название города – Игарка – не упоминается в рассказе, но косвенно на него указывают слова: Заполярье, север, сияние, дожить до первого парохода. Об истории создания рассказа Астафьев сообщал в письме 1954 г. в редакцию журнала «Новый мир»: «Я – начинающий автор. Писать начал три года назад. Еще в первый год я написал рассказ о мальчике-сироте, который обрел новую семью в детдоме. Рассказ так первоначально и назывался „В новую семью“ (Астафьев В. П. Нет мне ответа… Эпистолярный дневник. 1952–2001. С. 17).

Сюжет рассказа заключается в следующем. У главного героя Тольки были отец и мачеха, а у мачехи другой ребенок – маленький Сенька. Затем их семья распалась: отец заболел и умер, мачеха с Сенькой уехали из города, а Толька остался жить совсем один в заброшенном здании старой парикмахерской. Он наслаждался свободой и покоем, но мешок с едой (картошкой) становился все легче, мальчик начал голодать. Толька иногда ходил в школу, хранил секрет своей жизни от учителей и ребят. Больше всего на свете он боялся, что его определят в детский дом, в котором, по словам его злой мачехи, звери-воспитатели издеваются над детьми.

Однажды Толька решил украсть в магазине горбушку хлеба. Но это происшествие принесло ему столько душевных мук, что мальчик решил больше не воровать. Зато он стал украдкой брать овес с кормушки конного двора. Овес он поджаривал на печке и ел. Однажды он принес это лакомство в школу, где его одноклассник Вовка попробовал его и угостил других ребят. Мальчишки повели себя как настоящие друзья. Сделав вид, что овес пришелся им по вкусу, они предложили обменивать поджаренный овес на бутерброды, что помогло голодающему выжить.

Во время очередной вылазки на конный двор герой был замечен дедушкой сторожем, который накормил его и выслушал жизненную историю сироты. На следующее утро дедушка привел милиционеров, которые хотели определить Тольку в детский дом для его же блага, но мальчик вырвался от них и убежал.

На следующий день Толька ночевал на чердаке городского театра, затем пошел в школу. В этот же день раскрылась правда про одинокое Толькино существование. Ему выписали направление в детский дом. Сопротивляясь своим внутренним страхам, он подошел к детскому дому. Та жизнь, которую он увидел за забором, никак не соответствовала рассказам мачехи. У входа Тольку встретила девочка Галя Лазарева, провела его в комнату. Мальчика прежде всего помыли, переодели и щедро накормили. Уже ночью, перед сном, он размышлял о том, когда же будут бить, но решил, что если бьют не сильно, то потерпеть ради такой жизни можно. Потом Толька заснул впервые за несколько лет глубоко и спокойно.

Прототипом образа главного героя Тольки выступает сам Виктор Петрович, и в образе Тольки Пронина он воскрешает собственные детские воспоминания сиротской жизни, беспризорности.

Можно предположить, что образы фоновых героев: отца, мачехи с сыном Сенькой (сын мачехи Виктора Петровича – Николай), дедушки-сторожа, учительницы Веры Семеновны, одноклассника Вовки, детдомовской девочки Гали Лазаревой, няни Ули – также взяты из собственной жизни писателя. Таким образом, рассказ имеет автобиографичный характер. Повествование ведется от третьего лица, от лица автора.

Художественное время в произведении линейно: фабула и сюжет совпадают.

Художественное пространство в произведении конкретно, связывает изображенный мир с топографическими реалиями детства писателя в Игарке, куда выслали раскулаченную семью его отца (заброшенный дом-парикмахерская, детский дом на пригорке у озера).

Идея рассказа заключается в показе тяжелой жизни беспризорных детей и необходимости оставаться в согласии с совестью в нелегких жизненных ситуациях, веры в гуманизм.

В. П. Астафьев в письме В. А. Черненко пишет: «Трудно судить о своих произведениях, но, кажется, один рассказ я сделал ничего, во всяком случае, меня трогает. Это рассказ „В новую семью“. Может быть, он получился лучше других потому, что тема близка к сердцу и выдумки в ней нет» (Астафьев В. П. Нет мне ответа… эпистолярный дневник. 1952–2001 / сост., предисл. Г. Сапронова. Иркутск: Издатель Сапронов, 2009. С. 12).

Литературный критик Н. Яновский писал, что рассказ «Жил на свете Толька», по существу, положил начало повести «Последний поклон» (Яновский Н. Н. Виктор Астафьев: очерки творчества. М.: Советский писатель, 1982. С. 22).

Сам же В. П. Астафьев считал, что этот рассказ «послужил как бы прологом к повести „Кража“, не изменилось даже имя главного героя» (комментарии к т. 1 собрания сочинений в 15 т. С. 605).

См.: «Прикамье», альманах. «Стародуб», сборник.