Текст книги "Виктор Петрович Астафьев. Первый период творчества (1951–1969)"

238. «След человека»: рассказы, авторский сборник

Крупный авторский сборник (27 рассказов), изданный в 1962 г. (Астафьев В. П. След человека: рассказы / ред. Т. Раздьяконова; худ. В. Бубенщиков. Свердловск: Свердловское книжное изд-во, 1962. 207 с.).

В Библиотеке-музее В. П. Астафьева (с. Овсянка) в личном фонде В. П. Астафьева хранится рабочий экземпляр сборника с авторской правкой.

Содержание: Васюткино озеро. Еловая ветка. Руки жены. Захарка. Запах тальника. Гуси в полынье. Наклепки. Злодейка. Наследство. Двое в беде. Таймень и мышка. Живая душа. Поросли окопы травой. Дар родной земли. Старая лошадь. И прахом своим… Ах ты, ноченька! Земля просыпается. Сказ, поведанный ручейком. Летняя гроза. Последняя песня. Зеленые звезды. Утренняя песня. Весенний остров. Самое прекрасное дерево. Раньше здесь звонил колокол. Тропа.

«Попутно с серьезными вещами я всегда пишу маленькие вещи о природе, вроде стихотворений в прозе – это для отработки слова. Интонации, для тренировки глаза и памяти. Набралось их порядочно. Я собрал их в книжку и издал ее в Свердловске под названием „След человека“. Книжку мило издали. <…> Раз Вы человек деревенский и любите природу, я и дарю Вам ее на память. Затоскует зимой в городу и полистает вторую часть ее, и может, она окажется хоть маленьким свиданием с простыми человеческими радостями, которые приносит нам природа. Она в этом деле безотказна и почти никогда не приносит горя. Возблагодарим ее за это! Вещи в сборнике собраны за много лет и потому неравноценны, но я шлю вам книжку для дружеского прочтения и, надеюсь, Вы будете снисходительны к моим, может быть, излишним восторгам и моему трепету перед каждым кустиком и зарею, которые сплошь и рядом в книжке и, наверное, станут утомлять и даже раздражать. А может быть, и нет? Книжка-то моя и судить мне о ней трудно. Словом, мне хотелось, чтобы она рождала в человеке только светлые чувства, хотя есть вещи и шибко пессимистичные» (В. П. Астафьев. Из письма

A. Н. Макарову // Нет мне ответа… Эпистолярный дневник. 1952–2001 / сост., предисл. Г. Сапронова. Иркутск: Издатель Сапронов, 2009. С. 48–49).

239. «Смена», журнал

«Смена» – литературно-художественный и общественно-политический двухнедельный журнал. Основан в 1924 г. как орган ЦК ВЛКСМ. Выходит в Москве. Обложки первых номеров оформлены известным художником, основоположником конструктивизма Александром Родченко, на открытие журнала написал стихи В. Маяковский.

В журнале печатались очерки по истории революционного движения в России, стихи, рассказы, повести. Широко использовались очерк, корреспонденция, фотомонтаж.

Привлекались молодые писатели, пишущие на производственные темы. Журнал откликается на основные события в жизни молодежи, публиковал письма читателей. Он был самым массовым молодежным журналом.

В 20-30-е гг. в журнале печатались рассказы М. Шолохова и А. Грина, произведения К. Паустовского, Л. Кассиля, B. Катаева и др.

В послевоенные годы на страницах «Смены» публиковался отрывок из романа «Молодая гвардия» А. Фадеева, а также рассказ еще не известного в СССР С. Лема. Для В. П. Астафьева значимы публикации в журнале: «Недавно журнал „Смена“ напечатал два моих очерка и обещает еще один напечатать» (В. П. Астафьев // Нет мне ответа… Эпистолярный дневник 1952–2001 / сост., предисл. Г. Сапронова. Иркутск: Издатель Сапронов, 2009. С. 22). «Первым (из центральных журналов) меня начал публиковать журнал „Смена“ – очерки и рассказы, житейские зарисовки: „Строитель"', „Заноза“, „Обида“ и другие – не стоят того, чтобы ими загромождать книгу» (Астафьев В. П. Собрание сочинений: в 15 т. Красноярск: Офсет, 1997. Т. 1: Рассказы. Тают снега: роман. С. 605). Но в целом свой дебют в журнале он оценивает невысоко: «Начавши печататься в журнале „Смена“ с полурассказами, блеклыми оческами, я не снискал себе славы в молодежной прессе» (Астафьев В. П. Подводя итоги // Собрание сочинений: в 15 т. Красноярск: Офсет, 1997. Т. 1. С. 23).

С 1990 г. «Смена» стала «толстой» и ежемесячной. Рекомендуется для семейного чтения.

Учредителем в 1991 г. вместо государственного издательства «Правда» стало «ООО „Журнал смена“», главным редактором – М. Кизилов.

Основные публикации В. П. Астафьева первого периода творчества

1. Заноза// Смена. 1954. № 15. С. 10–11.

2. Две встречи. Публикация // Смена. 1956. № 5.

С. 10–11 / ил. М. Алексеева и Н. Строгановой.

3. Любовь к жизни» // Смена. 1956. № 15.

См.: «Чусовской рабочий», газета. В. П. Астафьев как очеркист.

240. «Смысл жизни», очерк

См.: Пермское книжное издательство. Коллективные сборники.

241. «Советская Россия», издательство

«Советская Россия» – республиканское издательство РСФСР. Создано в Москве в 1957 г. В 1965 г., будучи издательским органом Комитета по печати, оно становится одновременно органом Союза писателей РСФСР. Печатаются произведения художественной и детской литературы (до 50 % всех книг). Выходят книги русских периферийных авторов и произведения национальной литературы народов

РСФСР. Издаются серии: «Подвиг», «Поэтическая Россия», «Короткие повести и рассказы», «Исторические романы о России», «Школьная библиотека» и др.; 8 журналов, в том числе «Детская литература», «Театральная жизнь». Изданы книги ведущих писателей страны: М. Шолохова, Л. Леонова, К. Паустовского, С. Маршака, К. Чуковского, В. Солоухина, С. Крутилина, С. Залыгина, Н. Носова, Е. Носова, В. Астафьева, Р. Гамзатова, К. Кулиева, Ю. Рытхэу, Г. Ходжера и др.

В 1992-м на основе «Советской России» было организовано издательство «Русская книга».

Публикация В. П. Астафьева первого периода творчества

1. Поросли окопы травой: сб. рассказов. М.: Советская Россия, 1965.

242. «Советский писатель», издательство

Издательство «Советский писатель» основано в 1934 г. по инициативе А. М. Горького, начало свою работу после Первого Всесоюзного съезда писателей. До 1938 г. работало как кооперативное издательство, затем как орган Союза советских писателей. Имело отделение в Ленинграде, которое в 1938 г. получило официальный статус Ленинградского отделения (ЛО) издательства «Советский писатель».

В. П. Астафьев неоднократно публиковал свои произведения в журнале. «Дома я был недолго и побыстрей убрался в деревню, ибо все сроки сдачи сборника („Синие сумерки“) в „Советский писатель“, где собираюсь издаваться первый раз, уже истекли» (В. П. Астафьев. Письмо А. М. Борщаговскому // Нет мне ответа… Эпистолярный дневник. 1952–2001 / сост., предисл. Г. Сапронова. Иркутск: Издатель Сапронов, 2009. С. 121).

С 1992 г. работало как товарищество с ограниченной ответственностью и на его основе было создано издательство «Современный писатель», которое с 2009 г. практически не функционирует.

Ленинградское отделение в 1994 г. также прекратило свою деятельность, на его основе создано издательство «Петербургский писатель».

Публикация В. П. Астафьева первого периода творчества

1. Синие сумерки: сб. рассказов. М.: Советский писатель, 1968.

243. «Советский простой человек», очерк

См.: «Чусовской рабочий», газета. В. П. Астафьев как очеркист.

244. «Солдат и мать», авторский сборник

Сборник, вышедший в 1961 г. в центральном издательстве и включающий резонансные рассказы (Астафьев В. П. Солдат и мать: сб. М.: Советская Россия, 1961.104 с.).

Содержание: Звездопад, повесть. Рассказы: Ария Каварадосси. Кавказец. Шинель без хлястика. Солдат и мать.

245. «Солдат и мать», рассказ

Рассказ «Солдат и мать» написан в 1954–1959 гг. Впервые опубликован в журнале «Знамя». 1959. № 9. С. 102–109. Включен в одноименный сборник (Астафьев В. П. Солдат и мать: сб. М.: Советская Россия, 1961. 104 с.). Неоднократно перепечатывался. Позже был включен в собрание сочинений автора (Астафьев В. П. Солдат и мать // Собрание сочинений: в 15 т. Красноярск: Офсет, 1997. Т. 1: Рассказы. Тают снега: роман. С. 175–189).

В Государственном архиве Пермского края в личном фонде В. П. Астафьева хранится два варианта рукописи рассказа «Солдат и мать», первоначально рассказ назвался «Материнское сердце».

В журнале «Знамя» рассказ был напечатан по рекомендации Юрия Нагибина. До этого он побывал во многих редакциях и вызвал разные суждения. Рецензент Шабуневич из журнала «Огонек» рекомендовал Молотовской писательской организации заинтересоваться молодым автором «подозрительного рассказа», «на основе которого впоследствии была сделана не одна инсценировка». Сам писатель «чувствовал, что это пока единственный рассказ „из взрослых“, который похож на стоящее литературное произведение» (Астафьев В. П. Подводя итоги // Собрание сочинений: в 15 т. Красноярск: Офсет, 1997. Т. 1. С. 20).

Главные герои рассказа: молодой солдат, который идет из госпиталя на фронт, и женщина, на вид лет пятидесяти, которая тоже провожала сына на фронт. У них нет имен. Вероятно, потому, что таких солдат было очень много. И матерей, проводивших на фронт сыновей, было тоже немало.

Но эта мать не была похожа на других. И молодой солдат понял это сразу, как только попросился к ней переночевать. Как потом выяснилось, сын этой женщины стал дезертиром и решил спрятаться у матери. Она не позволила, просила вернуться, отправила его догонять свою часть. Но он решил стать полицаем. Односельчане убили предателя, а к матери теперь все относятся как к прокаженной, называют фашистихой: Навстречу моей хозяйке ковыляла старуха. Она остановилась, приложила к глазам руку козырьком, затем неожиданно плюнула и перешла на другую сторону улицы.

Не понимая, что держит его в этом доме, молодой солдат остался ночевать. Начав разговор издалека, солдат и женщина подошли к самому главному: тяжелой и печальной истории матери и сына-предателя. И женщина не смогла больше держать все в себе. Рассказала солдату о своем горе. И жалела она не о том, что нет у нее больше сына, а о том, что слишком его опекала раньше, покрывала все его проступки.

Прониклась симпатией хозяйка к молодому солдату. Словно сына в нем увидела. И если встретила мать солдата неласково, то проводила по-доброму, накормив перед дорогой.

Жанровая особенность произведения – воспоминание случая из жизни. Повествование ведется от первого лица, от лица солдата, пережившего военные тяготы и трудности. Координатором художественного пространства является образ пути (дороги на фронт), в символической форме воплощающий жизненный путь повествователя. Художественное время обратимо (автор воскрешает события прошлого), многомерно (действие развертывается в разных временных плоскостях).

В повествовании автор использует разнообразные художественные средства. Для создания речевого портрета персонажей используется просторечная лексика: дерюжка, оказия, тута, сгинул, шлепал, бодливо выглядывала, божница, гавриков, забористый, ковыляла, мамаша, голенастый, ейный, во-он тама, айдате, не нашивал и др. Диалектизмы в тексте не встречаются. Местами есть экспрессивная лексика: фашистиха, молоденький, парнишка, сыночек и др. Присутствует сравнение: голенастый, как петух; мутный, тягучий, как еловая сера; около нее, будто окаменелая, сидела хозяйка; затвердевшее, как алмазное зернышко, горе; полоснул по ней, что заряд бекасиной дроби и т. д.

Небольшой по объему текст содержит мотивы: пути (дороги), характерный для многих произведений писателя; преодоления себя; сострадания.

См.: «Знамя», журнал. «Звездопад», сборник. «Солдат и мать», сборник. «Поросли окопы травой», сборник.

246. «Соловьем залетным» (о Кольцове), статья

См.: В. П. Астафьев как критик.

247. «Сон-трава», рассказ

В Государственном архиве Пермского края в личном фонде В. П. Астафьева хранится две редакции рукописи рассказа «Сон-трава», рассказ имеет другое название – «Подснежники».

См.: «Подснежники», рассказ. «Помню тебя, любовь», сборник.

248. «Составитель Иван Игнашкин», очерк

См.: «Чусовской рабочий», газета.

249. «Сплав», рассказ

См.: «Чусовской рабочий», газета.

250. «Сплавная контора не выполняет решений XIX съезда партии»

См.: «Чусовской рабочий», газета.

251. «Среди лагеря», рассказ

Первая дата публикации очерка – 1963 г. (Среди лагеря // Звезда (Пермь). 1963. 14 апр.). Рассказ опубликован в сборнике «Весенний остров» (Астафьев В. П. Весенний остров. Пермь: Пермское книжное изд-во, 1964. 263 с.).

Художественное пространство и время. Действие происходит в небольшом леске вблизи населенного пункта – герои занимаются выпасом скота. Время действия – начало лета.

Сюжет. Автор ведет рассказ от лица мальчика, который вместе с ребятами и учителем вели стадо до осека – загона для скота, сделанного из березняка. Компания разбивает лагерь в небольшом леске. Рассказчик идет наломать еловых лап для палатки и в это время замечает гнездо рябчихи с яйцами. Птица пугается постороннего наблюдателя и прячется в кустах. Мальчик рассказывает об этом ребятам и учителю. Учитель решает не трогать птицу и оставить все как есть.

Ребята ложатся спать, а утром обнаруживают осторожную птицу вновь на гнезде. Компания уходит из лагеря, оставив рябчиху на гнезде в ожидании выводка.

Языковые средства выразительности. Автору мастерски удалось создать картину нетронутой природы и показать ребят, живущих рядом с лесом. Этому способствовало построение повествования от первого лица – мальчика, использовавшего в своей речи фразеологизм вымокли до нитки, просторечные слова и выражения: дотянули стадо до осека, водворили бычков и телок, нс вдруг заметишь, распогодилось. Одно слово в тексте диалектное – осек, но оно поясняется. Кроме того, в речи мальчика звучат разные названия самки рябчика – рябчик, рябчиха, рябая. Нормативным вариантом названия является рябчик, остальные варианты считаются просторечными. Использование их в речи также способствует приобщению читателя к атмосфере того времени и места.

Использует автор и другие средства художественной выразительности: метафору: фыркая крыльями, сравнение: она [рябчиха], окаменев, сидела на гнезде и др.

Эмоции птицы автор показал с помощью анафоры: нас, людей, пуще всего боялась рябчиха, боялась лошади, что привязана рядом, боялась огня, который горел неподалеку, шума, гама.

Таким образом, автор в произведении поднимает тему сохранения природы и материнства. Образ рябчихи показан как образ матери-героини, которая, несмотря на свой страх, исхудалым, но теплым телом пробуждала к жизни будущих своих детей. Автор на примере поведения ребят показывает бережное отношение к природе: компания ушла из леса, не глазея на рябчиху и не пугая ее лишний раз, потому что вторую кладку ей уже не сделать. А как ей жить без детей? Без детей птице нельзя.

См.: «Звезда», газета. «Весенний остров», рассказы.

252. «Старательная работница», очерк

См.: «Чусовской рабочий», газета.

253. «Старая лошадь», рассказ

Рассказ написан в 1958 г. (датировка по данным личного фонда В. П. Астафьева, хранящегося в Государственном архиве Пермского края). В архиве в личном фонде В. П. Астафьева хранятся рукописи двух редакций рассказа.

Неоднократно переиздавались: Конь с розовой гривой: рассказы. М.: Правда, 1964. (Библиотека «Огонек». № 9). Синие сумерки: рассказы. М.: Советский писатель, 1968. Поросли окопы травой: рассказы. М.: Советская Россия, 1965. Собрание сочинений: в 15 т. Красноярск: Офсет, 1997. Т. 3. Повести. Рассказы. М.: Дрофа, 2014.

Рассказ переведен на латышский (1986) и болгарский (1977) языки.

Художественное место и время. Пространственный локус обозначен двумя точками – траншея, в которой несут дежурство советские солдаты, и ничейная полоса, на которой стоит раненая лошадь. При реализации текстового времени используется прием «рассказ в рассказе». Ретроспективно показана жизнь коняги от рождения до ранения.

Сюжет. Сержант Данила и разведчик Ванягин уже три дня следят за тем, как раненое и обессиленное животное стоит на нейтральной полосе между окопами фашистов и советских воинов. Конек стоял неподвижно, опустив голову. С дряблых, полураскрытых губ его тянулась кровавая слюна.

Когда-то он был жеребенком, потом повзрослел и его впервые запрягли. Конь протестовал, но потом смирился и побежал, а потом побрел по дороге, убегающей вдаль, к горизонту. С тех пор ему всегда казалось, что там, у края земли, конец дороги и он довезет тяжелую поклажу и увидит что-то неведомое. И вот оказался уже старый конишко на фронте. Важный груз доверяли ему не раз, заставляя то нестись во весь дух, то шагать тихонько. Однажды его впрягли в повозку вместе с двумя молодыми лошадьми. Молодые лошади на скаку срывали молодую кукурузу и глотали молодые початки, захлебываясь слюной, но у старого коня на это уже не было сил.

Та лошадь, что бежала справа, вдруг упала, и другая, сипло дыша, последовала за первой, потянула за собой старого конягу. Его душила упряжь, но он не хотел падать. С повозки поднялся человек, вынул нож, обрезал постромки. Старый коняга, послушав просьбы человека, напрягся и потянул повозку дальше от грохота, сумятицы, воплей. Возле палаток с красными крестами коняга остановился, раненых унесли.

Но вскоре и его зацепило. В бок тупо шибануло, он почувствовал слабость в ногах и горячую боль внутри. Так конь отвоевался: человек снял с него хомут, вечером привел другого коня. До самой ночи он еще чего-то ждал, а затем двинулся неизвестно куда. Так и оказался на нейтральной полосе. Три дня стоит конь, три дня наблюдают за ним солдаты. Оба, и сержант Данила, и разведчик Ванягин, жалеют коня, но ни один из них не может решиться пристрелить старую лошадь.

Когда сменщик Ванягина Яшка Голоухин стал в иронической манере восхищаться стойкостью раненого животного, разведчик не выдержал, вымахнул из окопчика и направился к лошади. Под угрозой обстрела солдат дошел до коняги, приложился и выстрелил ей в голову. Та качнулась и рухнула, с облегчением вздрогнув в последний раз. Лошадь та снится Ванягину и по сей день…

Главные герои: сержант Данила, разведчик Ванягин, конь. Второстепенный персонаж: Яшка Голоухин.

Языковые средства выразительности. Эпитеты используются при описании действующих лиц (зоркие глаза, дряблые губы, щеголеватый комбат, белолобый жеребенок, переливчатый голосишко), окружающей природы (бородавчатые кочки, прохладный лес), характеристики состояния (горячая боль, тупая боль). Сходные функции реализуют метафоры: море овса, зашелестела губами, запах щекотал.

Усилительную функцию выполняет повтор: Пошумел, пошумел на нее с повозки прихрамывающий на одну ногу солдат, потом с кряхтеньем обошел вокруг, покачал головой. Данная фигура представлена в двух разновидностях – контактной (Все стоит, все стоит… Конечно, конечно, – будто ничего не понимая, заторопился Ванягин) и дистантной (Как ты думаешь? – хрипловато спросил он и прокашлялся. – Как, говорю, думаешь, долго она еще?).

См.: «Синие сумерки», сборник. «Поросли окопы травой», сборник «След человека», сборник.

254. «Стародуб», авторский сборник

Первый авторский сборник, включающий в себя повесть (Астафьев В. П. Стародуб: повесть и рассказы. Пермь: Пермское книжное изд-во, 1960. 178 с.). Содержание: Стародуб: повесть, рассказы: Солдат и мать. Живая душа. Глухая просека. Коршун. В страднйю пору. Жил на свете Толька. Кровь человеческая. Ария Каварадосси.

255. «Стародуб», повесть

См.: «Стародуб», повесть (вариант).

Повесть впервые опубликована в журнале «Прикамье» (1959. № 27. С. 3–35). Затем в 1960 г. она публикуется в журнале «Урал» (1960. № 6. С. 12–49) и в сборнике «Стародуб» (Стародуб: повесть и рассказы. Пермь: Пермское книжное изд-во, 1960. 178 с.). Далее в 1969, 1972, 1976, 1977, 1982, 1988,1990 гг. и т. д. Включена в собрание сочинений в 15 т.

В Государственном архиве Пермского края в личном фонде В. П. Астафьева хранится рукопись повести «Стародуб». В Библиотеке-музее В. П. Астафьева (с. Овсянка) в личном фонде В. П. Астафьева хранится рабочий экземпляр сборника с авторской правкой. Повесть переведена на чешский (1963) и грузинский (1982) языки.

Существует две редакции произведения. «Много еще заходов сделал я на ту рукопись, много чернил и пота истратил, пока почувствовал, что на „данном этапе“> мне лучше не написать о цветке – стародубе, не дается он мне. Добро, хоть многие красивости и дурного толка современность убрал. Добро, пусть не по запаху и цвету, по тональности и стилистике повесть находится в той „струе“, которую я ощутил в себе» (Астафьев В. П. Комментарии // Собрание сочинений: в 15 т. Красноярск: Офсет, 1997. Т. 2. С. 488). Разница между ними значительная, но сюжет сохраняется. В первой редакции – это рассказ в рассказе. Старый бакенщик Изот Трофимович рассказывает молодым строителям Красноярской ГЭС о жизни в староверческой деревне Вырубы. Во второй редакции бакенщик и строители убраны. Сравнение двух редакций хорошо проведено в статьях Н. В. Ковтун (Ковтун Н. В. Природа и религия как основа жизненного уклада в повести В. Астафьева «Стародуб» // Вестник Томск, гос. ун-та. Филология. 2009. № 1. С. 71–82) и О. Ю. Золотухиной в настоящем издании (статья «Религиозная проблематика в творчестве В. П. Астафьева раннего периода».).

В. П. Астафьев неоднократно в своих произведениях обращается к староверам: есть фрагменты в «Царь-рыбе», кержак Аким – связник Коли по артели охотников; кержаком был герой его романа «Прокляты и убиты» Коля Рындин, староверам Лыковым посвящен рассказ «Медвежья кровь» и т. д.

В художественной литературе довольно широко отражена жизнь староверов Приенисейской Сибири. Одним из самых популярных в стране произведений на эту тему является роман А. Т. Черкасова «Хмель» (Черкасов А. Т. Хмель: Сказание о людях тайги. Красноярск: Красноярское книжное изд-во, 1963. 624 с.), кроме того, можно назвать повесть М. С. Перевозчикова «Староверы» (Перевозчиков М. С. Староверы. Красноярск: Красноярское книжное изд-во, 1991. 193 с.), являющуюся подготовительным этапом к большому труду писателя, который не был закончен в связи с безвременной его кончиной; повесть В. И. Аксенова «Солноворот» (Аксенов В. И. Солноворот: роман, повести. СПб.: Амфора, 2004. 413 с.), относящуюся к современной эзотерической литературе, и нек. др. Предшествовал по времени издания повести Астафьева роман А. Т. Черкасова «Хмель», который начал печататься с 1956 г. в журналах «Енисей», «Сибирские огни», «Нева» сокращенными главами.

«Хмель» и «Стародуб» имеют много общего: они повествуют о старообрядцах одного региона – Приенисейской Сибири в ее южной части, в районе Присаянья; основная сюжетная линия почти идентична: «человек со стороны» случайно попадает в старообрядческую общину; какое-то время он живет среди староверов, там находит свою любовь (это сильная, цельная женская натура), но затем погибает по их воле; основные действующие лица – маргинальные личности, причем они не типичны и для своей старообрядческой среды: в романе Черкасова – это Филарет, бывший разбойник, сподвижник Пугачева, становящийся во главе поморской общины, это Ефимия, попавшая к поморам из московской федосеевской общины, это ее муж Мокей – сын Филарета, в сущности, атеист, попадающий на каторгу; в повести Астафьева – это Фаефан – бывший каторжник, атеист, это Клавдия и ее отец

Троха – поселенцы, живущие в старообрядческой деревне, это «отошедший» от религии Никон-Амос – сын Фаефана.

Если «Хмель» в художественном отношении текст достаточно несовершенный, имеет рыхлую, неотработанную композицию, не выстроенные относительно композиции образы (о слабости женских образов говорилось в литературе неоднократно); произведение это явно тенденциозное, основная идея – разоблачение старообрядцев и вообще веры в Бога (в тексте много диалогов-диспутов на религиозную тему), борьба с царизмом, то повесть В. П. Астафьева очень органична, совершенной архетектоники, с точными образами, полифоничной мотивологией. Это романтическая повесть о любви, но в ней уже заложены основные темы и образы будущих произведений писателя. Повесть «Стародуб» Т.М. Вахитова считает переломной в творчестве В. П. Астафьева (Вахитова Т.М. Астафьев Виктор Петрович // Литературный энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1987. 752 с.).

Старообрядцы с проблемой веры стоят несколько в стороне от повествования. Основная тема – взаимоотношения человека и природы, здесь рождается мысль о наказуемости экологического преступления, человека, преступившего «таежный закон», тайга и наказывает. Недаром произведение посвящено Л.М. Леонову, автору популярного в то время романа «Русский лес», в котором впервые в Советской России затронута экологическая проблематика. Здесь же звучит тема последних произведений писателя: люди часто злы и во зле непредсказуемы, тоска русского человека по справедливости (именно справедливость ценит в характере Клавдии Култыш: Баба она справедливая (с. 172)) остается неудовлетворенной, «мир» «виноватит» не того, кто нарушает «таежный закон», а «чужого», находящегося вне корпорации. «Естественный человек» навсегда уходит в тайгу (Они знали: теперь он уходит от них навсегда.

И не пожалели об этом. А лишь позавидовали, что этот человек был таким, что перед ним все они и даже смерть были бессильны (с. 179)), он противопоставлен всей деревне (индивидуализм против соборности). Повесть перекликается с последующими произведениями писателя, и прежде всего с «Царь-рыбой», Тит-Култыш – прообраз Акима, Никон-Амос – Гоги Гецова.

Художественное время – конец XIX – начало XX в. Оно не линейно: в главе о появлении Култыша в голодной деревне есть текст-воспоминание о его неудачном сватовстве. Действие происходит в староверческой деревне недалеко от будущей плотины Красноярской ГЭС.

Сюжет повести «Стародуб» (по тексту канонического издания, как наиболее доступного в наше время).

На Енисее, напротив старообрядческого села Вырубы, разбился плот. Все «артелыцики»-плотогоны погибли, к берегу прибило бревно с мальчиком, которому раздробило руку. Старообрядцы собираются посадить ребенка на салик и пустить по реке. Его спасает охотник Фаефан, бывший каторжник, муж матери Мокриды, стоящей во главе старообрядческой общины. Вместе с сапожником Трохой (поселенцем) и его женой он выхаживает мальчика, приводит в свой дом и представляет как приемыша Мокриде и сыну Амосу. Култыша Фаефан забирает с собой в тайгу, из него вырастает хороший таежник-промысловик. Амос же не выдерживает тягот охоты, но он не оправдывает и надежд своей матери, не становится уставщиком общины, растет расчетливым, прижимистым, своевольным. Култышу в шутку Троха обещает в жены свою дочь Клавдию, юноша принимает это обещание всерьез. Амос соперничает во всем с Култышом, догадываясь о его любви к Клавдии, женится на ней. Фаефан показывает Култышу мраморное месторождение в горах (что соответствует действительности – знаменитый Саянский мрамор), которое воспринимается последним как символ таежной красоты. Такое же символическое значение имеет в повести и цветок – стародуб: этот цветок несет Култыш через Енисей во время ледохода любимой, этот цветок хранится у Клавдии за иконой. В голодный год Култыш спускается в деревню без добычи, его прогоняют от ворот как чужака. Он рассказывает Амосу о маралихе с мараленком, прикормленной на солонцах. Амос, нарушая «закон тайги», крадучись, один отправляется на промысел на чужие солонцы, убивает корову с детенышем, но в погоне за раненым зверем (оборотень – не корова) теряет ориентацию в тайге, заболевает и умирает. Его находит Култыш, посланный Клавдией, все укоряют его в смерти Амоса. Через некоторое время Клавдия, обеспокоенная долгим отсутствием Култыша, находит его в зимовье мертвым, лежащим на лавке, вымытым, причесанным, в чистой рубахе, со сложенными руками, в которых зажаты цветки стародуба. После этого Клавдия тихо умирает. Стало быть таежный закон существует не для всех… Да нет, видно, на свете таких законов, которые оградили бы человека от бед и напастей. А раз нет таких законов, значит, и счастья человеку нет (с. 177).

Старообрядцы привлекают внимание писателей региона в 50-60-е гг. потому, что в это время идет вторая волна антирелигиозной кампании и в эти годы геологи получают вертолеты и в регионе обнаруживаются поселения староверов, официально до этого неизвестные.

В Сибири старообрядцы появляются очень давно, очевидно, сразу после отлучения их от церкви (1667) и, как следствие, начала их преследования. Большую роль в заселении старообрядцев в Сибири сыграли два староверческих центра: на р. Стародуб и позднее р. Ветке, Брянская и Гомельская области (Россия и Беларусь), и на р. Керженец (север). Старообрядцы с Ветки были принудительно переселены в Сибирь несколькими партиями в 1730–1780 гг., в Забайкалье в долины рр. Селенги, Хилки, Никоя (семейские), на Алтай по рр. Бухтарме, Убе и Ульбе (поляки), в Северный Казахстан (каменщики). Они проживали в Сибири легально, проходили по ревизским сказкам и переписям. После разгрома Керженца (1721–1722) массу раскольников власти направили на Урал и в Западную Сибирь. Значительная их часть двинулась дальше на Восток уже самостоятельно. Многие староверы бежали в Сибирь тайно. Их и называют в Сибири кержаками. Старообрядцев как особый русский субэтнос выделил уже Л. Н. Гумилев (Гумилев Л. Н. География этноса в исторический период. Л., 1980. С. 64).

В Приенисейской Сибири староверы живут на юге – в Туве, Хакасии, Минусинском и Каратузском районах, на Среднем Енисее по рекам Сым и Кас (центром является с. Ярцево-Чуш, куда многие годы к брату Коле, а потом невестке ездил В. П. Астафьев), по Ангаре, Бирюсе, Чулыму, на севере – в Туруханском районе и Эвенкии (Фетисов В. Г. Староверы. Самотик Л. Г. Старообрядчество // Енисейский энциклопедический словарь. Красноярск: Русская энциклопедия, 1998. 736 с. С. 586–587).

«Его язык – естественен, как дыхание» (А. Астраханцев). Писатель обращается к традиционным приемам моделирования конфессиональной речевой среды.

Ее репрезентирует, прежде всего, т. н. сакральная лексика, которую можно разделить на следующие группы: 1) самоназвания, обозначение «своих»; 2) обозначение «чужих»; 3) упоминание Бога, молитвы; 4) использование устойчивых словосочетаний – готовых конфессиональных формул; 5) лексика, связанная с суевериями; 6) слова, обозначающие специфические старообрядческие явления: староверы, раскольники, кержаки, благочестивые, двуперстники; зипунщики мохнорылые, под горшок стриженныя; чужой, нечистый, нововерец, отступник, иноверец, безверный, поганый, поселенка тряпичная; табашник, курец; Господь,

Всевышний, Спаситель, Боженька, Бо, Он, Милостивец; молиться, умаливать, молитва, вознести глаза к небу, стоять на молитве, творить молитву, благословиться, двуперстие, кинуть двуперстный крест и др. Съел все мясо до последнего хрящика, попил жижи из котелка через край, с рокотом икнул, кинул двуперстием крест у рта и блаженно вытянулся возле затухающего огонька (с. 161). Сначала люди ходили на кладбище провожать соседей, молились по привычке, читали стихиры, а потом уже хоронили всяк своих, без обязательных обрядов, а порой и без домовин (с. 130). Бог тебя послал, пусть Бог и к месту определит (с. 113). А у меня глаз-то урочливый (с. 157). Олешачился вовсе, уж не пойму, что к чему (с. 175).