Текст книги "Литературная классика в соблазне экранизаций. Столетие перевоплощений"

2

За четыре столетия почти забылись праисточники «Гамлета», и трагедия Шекспира сама стала первоисточником. Драматурги следующих поколений пользовались уже не легендами, а пьесой Шекспира. Так, современный болгарский драматург Недялко Йорданов сочинил по мотивам «Гамлета» пьесу «Убийство Гонзаго» (1988)[150]150
  Йорданов Н. Убийство Гонзаго. Перевод с болгарского Э. Макаровой // [Электронный ресурс]. URL: http://yandex.ru/yandsearch?lr=213&text%D1%83%D0 %B1%D0%B8%D0%B9%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE+%D0%B3%D0%BE%D0%BD%D0%B7%D0%B0%D0%B3%D0%BE+%D0%BF%D1%8C%D0%B5%D1%81%D0%B0&csg=2292%2C13468%2C18%2C21%2C1%2C0%2C0 // (дата обращения 16.05.2015). Цитаты из пьесы даются по экранной версии.


[Закрыть]. Действие пьесы происходит в замке Эльсинор, действующие лица – Чарльз, Элизабет, Бенволио, Генри, Амалия, Суфлер, Полоний, Офелия, Горацио, Палач. Первые пятеро – актеры бродячего театра, с ними Суфлер; именно они, а не обитатели замка, герои спектакля, между ними напряженные отношения, их одолевают все присущие артистам страсти. «Мы, бывшие столичные трагики, остались без публики и превратились в жалкую бродячую труппу, – говорит своим товарищам директор труппы Чарльз. – И вот сегодня, совершенно неожиданно нас пригласили в замок Эльсинор, в королевскую резиденцию».

Оказавшись поблизости, они были приглашены в Эльсинор первым королевским советником Полонием, для того чтобы сыграть спектакль и развлечь принца Гамлета, который то ли тяжело грустит, то ли тяжело болеет – душевной болезнью. Репутация Гамлета в устах Полония – аховая. «Он тихий сумасшедший. Меланхолик. Постоянно колеблется – быть ему или не быть…» Красотка Амалия, которую посылает к нему Полоний (быть может, для утех?), видела, как принц читает книгу и бормочет: «Слова, слова, слова…» Артистам обещано двадцать тысяч дукатов: пять тысяч выдали сразу как аванс, и, если все пройдет хорошо, они получат еще пятнадцать тысяч. Это хороший гонорар; возвратившись в столицу, они смогут организовать стационарный театр.

Меж тем они чувствуют, что встряли в какое-то темное дело – «есть что-то гнилое в датском государстве». Цитаты из «Гамлета» здесь на каждом шагу, при каждой второй реплике; но сам Гамлет, Король Клавдий и Королева Гертруда – внесценические персонажи, они не появляются перед зрителями, доносятся лишь их голоса. О принце говорят только вскользь и украдкой, передают его слова, сообщают о его желаниях. «Послушай, дружище, – сказал он где-то в коридорах Эльсинора актеру Бенволио. – Можете ли вы сыграть “Убийство Гонзаго”?.. Вы его покажите завтра вечером… А если потребуется десять-пятнадцать стихов, пантомиму, и включить все это в представление, вы сможете выучить к сроку?» Актеры соглашаются, но чувствуют себя в западне, «в руках великих шахматисто-политиков».

В шекспировской пьесе актеры не задают вопросов принцу, зачем ему нужна вставка в пьесу. В пьесе болгарского автора они чувствуют себя пешками принца, с помощью которых он объявит королю то ли шах, то ли сразу мат. Успокаивает одно – мысль о том, что артисты вне политики. «Мы люди маленькие. Мы произносим чужие слова, те, что нам напишут. Нам заплатят? Заплатят. А сейчас нам нужны деньги…»

Артисты начинают репетировать пьесу и, когда доходят до сцены отравления, их охватывает ужас:

«БЕНВОЛИО. – Чарльз! Не могу больше скрывать. То, что мы делаем – самоубийство.

ГЕНРИ. – Что ты хочешь сказать, старик? Почему самоубийство?

БЕНВОЛИО. – Самоубийство через воспроизведение убийства. Буквальное воспроизведение убийства старого короля, отца принца Гамлета. Он умер при подобных обстоятельствах. Во время сна кто-то ему в ухо налил яд.

ГЕНРИ. – Кто же налил яд?

БЕНВОЛИО. – Не догадываешься?

ГЕНРИ. – Нет.

БЕНВОЛИО. – Неужели ты такой тупой… Тот, кто женился на его жене, вдовствующей королеве.

ГЕНРИ. – Король?! Нынешний король Клавдий! Его брат!!

БЕНВОЛИО. – И эту роль, мой мальчик, играешь ты».

ГЕНРИ. – Не хо-о-о-чу! Не хо-о-о-чу!»

Суфлер пытается предотвратить беду. Он просит Офелию показать страницы, исписанные почерком принца, Полонию. «Мы с вами должны его спасти. Прочтите, и вы сами убедитесь… Я ничего не прошу взамен. Я переписал текст. Только передайте оригинал вашему отцу. Полоний должен остановить опасное представление, которое угрожает жизни принца». Офелия обещает сохранить страницы на память о принце.

Наступает вечер премьеры. Актеры играют спектакль точно по написанному, однако в тот самый момент, когда король, разгневанный увиденным, встает и шумно уходит из зала, Полоний громогласно объявляет актерам: «Господа, именем короля, вы арестованы. Вы обвиняетесь в антигосударственном заговоре. Немедленно освободите зал, за дверью вас возьмет швейцарская стража… Кто вам разрешил показывать эту пьесу? Это провокация! Король вне себя!»

Артистов уводят. Об итогах спектакля (здесь это и впрямь мышеловка, только не для короля, а для актеров) размышляют Горацио, советник принца, и Полоний, советник короля.

«ПОЛОНИЙ. – Ты читал Эразма Роттердамского, дружище? “Королевские уши не выносят истины”.

ГОРАЦИО. – А вы читали древних греков, сударь? “Взгляд храбреца сильнее меча труса”».

Друг принца спрашивает королевского советника: «Что будет с актерами?». Тот с предельной откровенностью отвечает: «Недавно королевский хирург мне показал свежий отрезанный орган человеческого тела, который называется аппендикс. Люди искусства как аппендиксы, дружище. В спокойном состоянии они безвредны, когда ж начинают говорить – их нужно удалять».

Но еще прежде, чем «удалят» актеров, «удалили» Полония, сослали в Англию Гамлета.

Сцена допросов, которые проводит Палач, это уже «вставка» болгарского автора. Опытный дознаватель, который виртуозно умеет «ломать и «сокрушать» любого подопечного, проводит операцию «удаления» почти без помех. Актеры, которых обвиняют в шпионаже, дают показания.

«ПАЛАЧ. – Как началась твоя шпионская деятельность?

ГЕНРИ. – К нам пришел человек, агент норвежца Фортинбраса, и сказал: измените свой маршрут и пройдите мимо королевской резиденции, замка Эльсинор. Норвежец сказал, что нас встретит первый королевский советник Полоний и впустит шестерых актеров в замок.

ПАЛАЧ. – Кто были эти шестеро?

ГЕНРИ. – Господин директор, его жена Элизабет, госпожа Амалия, Бенволио, господин суфлер и я.

ПАЛАЧ. – И все знали задание?

ГЕНРИ. – Мы пятеро – да, господин суфлер ничего не знал.

ПАЛАЧ. – Какова была ваша задача?

ГЕНРИ. – Сыграть пьесу и во время представления осуществить ее содержание.

ПАЛАЧ. – Как называлась пьеса?

ГЕНРИ. – “Убийство Гонзаго”.

ПАЛАЧ. – Сюжет?

ГЕНРИ. – Убийство короля.

ПАЛАЧ. – Как вы предполагали осуществить ее содержание?

ГЕНРИ. – Создать суматоху и убить короля.

ПАЛАЧ. – Кто должен был убить короля?

ГЕНРИ. – Господин директор, Чарльз.

ЧАРЛЬЗ. – Что за фарс! Что ты несешь, Генри? Это же фарс!

ПАЛАЧ. – Дальше.

ГЕНРИ. – Мы сыграли спектакль, создали суматоху, но не успели убить короля, потому что нас арестовали. Признаю себя виновным, осуждаю свою деятельность и осуждаю сурового, но справедливого приговора. Прошу только о снисхождении – не отнимать у меня жизнь.

ЧАРЛЬЗ. – Вы во все это верите, господин Палач?

ПАЛАЧ. – Моя задача не верить, а добиваться правды.

ЧАРЛЬЗ. – Какой правды?

ПАЛАЧ. – Той, что полезна для государства».

После камеры пыток, где избивают, ломают ребра, заставляют сутками стоять навытяжку, надевают колодки, откуда доносятся жуткие крики и вопли, актеры, один за другим, сознаются в шпионаже под диктовку Суфлера. На вопрос об имени и профессии, следует отвечать: «Мое имя – грязная свинья, профессия – рыться в помоях». Согласно принципу Палача, допрашиваемого следует сначала лишить его имени и достоинства, и только потом заставить сознаться в том, в чем ему, Палачу, нужно.

Доходит очередь и до Суфлера. Он свидетельствует: «Я участник антигосударственного заговора против нашего короля Клавдия. Вовлечен был в него господином директором Чарльзом, который мне дал текст с антигосударственным содержанием. Не знаю, кто этот текст написал, но почерк был принца Гамлета.

ПАЛАЧ. – Лжешь! Откуда ты знаешь почерк принца Гамлета?

СУФЛЕР. – Госпожа Офелия подтвердит. У нее оригинал.

ПАЛАЧ. – Кто ей дал?

СУФЛЕР. – Я.

ПАЛАЧ. – С какой целью?

СУФЛЕР. – Передать ее отцу, первому королевскому советнику Полонию, чтобы приостановить спектакль.

ПАЛАЧ. – Покойный первый королевский советник оказался норвежским шпионом, следовательно, ты тоже».

Очень скоро Палач объявит актерам:

«Ваш Суфлер замолчал навсегда. Он получил по заслугам. У меня принцип – кто прощает виновных, тот осуждает невинных».

Начинается поединок между Палачом и Горацио. Палач обвиняет Горацио в организации антигосударственного заговора против короля Клавдия. Используя сумасшествие принца Гамлета, он заставил принца написать пьесу с обидным для короля содержанием, заплатил пять тысяч дукатов бродячим актерам, чтобы они сыграли эту пьесу в королевской резиденции с целью создать суматоху и убить короля. Страница, написанные рукой принца, – тому доказательство.

Однако Горацио, в свою очередь, объявляет, что пришел от имени его величества, короля Дании, в качестве члена королевской свиты, и напоминает Палачу, что от него требуется только одно: разоблачить покойного первого королевского советника Полония, как шпиона враждебного Дании государства, получить соответствующие письменные показания от арестованных артистов – его соучастников – и немедленно их представить королевскому совету. Палачу категорически запрещено упоминать под любым предлогом имя принца Гамлета, иначе это будет иметь непоправимые последствия для датского государства. По этой причине принц был отправлен с дипломатической миссией в Англию. Горацио требует немедленно передать ему эти страницы и продолжить расследование.

Под пытками сознаются все без исключения. У Офелии, потерявшей рассудок, Палач отбирает страницы, написанные рукою принца. Директор труппы тоже сознается в шпионаже, хотя пытается всю вину взять на себя и выгородить остальных. Мужчины сломлены; женщины, отданные на поругание оголодавшей по женскому телу швейцарской страже, обесчещены и растерзаны. Палач объявляет приговоры: кому смертная казнь через обезглавливание, кому удары палками у позорного столба, лишение гражданских прав и запрет на профессию до конца жизни.

Так стихотворная вставка принца Гамлета, имеющая в трагедии Шекспира цель «заарканить совесть короля», становится в позднейшей пьесе болгарского автора самостоятельным сюжетным элементом, который раздвигает рамки действия в сторону, условно говоря, Оруэлла. Никто не может вынести пыток, никто не может удержаться от предательства. Даже друг Горацио, тот, кто у Шекспира есть олицетворение честности, стойкости и верности («из всех людей ты самый настоящий»), здесь главный интриган, к тому же развязен, пошл, банально флиртует с замужней актрисой на глазах ее супруга, директора театра, и произносит приговор такой, оказывается, небесспорной добродетели, как дружба:

«ГОРАЦИО. – Запомни, что я тебе скажу, Чарльз. У каждого человека на этом свете есть только один друг.

ЧАРЛЬЗ. – Кто же?

ГОРАЦИО. – Он сам. Моего единственного друга зовут Горацио. Понял?

ЧАРЛЬЗ. – Понял».

В трагедии Шекспира судьбы бродячих актеров остаются в тени, нет ни единого намека на то, что же случилось с ними после того, как спектакль был прерван. В пьесе современного автора именно они, да еще Палач, вершитель судеб своей страны, оказываются в центре действия.

Но в «Убийстве Гонзаго», пьесе, символизирующей нравы ХХ века, но созданной по мотивам трагедии из конца XVI – начала XVII века, все же не должно быть смертей больше, чем в первоисточнике, и драматург в основном соблюдает верность исходному материалу. В жертву принесен только безымянный Суфлер, угодивший в собственную мышеловку: негоже человеку из толпы пытаться изменить ход истории и мировую драматургию – «Убийство Гонзаго» должно быть отыграно по нотам и до конца, пусть даже по тексту, который переписал Суфлер с оригинальной рукописи принца, а оригинал спрятал. Король так или иначе должен увидеть копию своего злодейства – остальное за него сделает Палач.

Как же, однако, добиться хоть какого-то сносного финала? Нельзя ведь закончить спектакль повальными казнями. Драматург выходит из положения за счет «друга» Горацио, истинного лицедея, единственного, кто как будто остался в выигрыше от случившегося. Слова шекспировского Гамлета аукаются здесь злой карикатурой. Здесь «настоящий Горацио» надменно объявляет Палачу, готовому немедленно привести свои приговоры в исполнение: «Отстаете от жизни, господин Палач. В королевском замке час тому назад разыгралась настоящая античная трагедия. Мертвые: вернувшийся из Англии принц Гамлет проколот отравленной шпагой Лаэрта, сына покойного Полония; сам Лаэрт заколот принцем Гамлетом; королева выпила отравленный бокал с вином, приготовленный королем Клавдием; и сам король Клавдий, которого проткнул шпагой принц Гамлет. Четыре трупа и один новый король – король Фортинбрас!.. Указ короля Фортинбраса, написанный мной лично и скрепленный королевской печатью: “Актеры бродячей театральной труппы: директор Чарльз, Элизабет, Бенволио, Амалия, Генри, активные участники заговора против бывшего короля Клавдия, объявляются героями Дании. Выражаю им высочайшую королевскую благодарность и назначаю их актерами нового постоянного королевского театра во главе с директором Чарльзом”».

«А я, – спрашивает Палач, – я, господин королевский советник?

ГОРАЦИО. – Учитывая ваш опыт, вы назначаетесь королевским Палачом, господин королевский Палач… Перед смертью принц Гамлет мне сказал: “Горацио, расскажи правдиво мою историю!” Пришло время, я расскажу ее правдиво, а принц Гамлет будет погребен с почестями. Господин Палач, передайте господам артистам конфискованные десять тысяч дукатов. Они будут нужны для нового королевского театра.

ЧАРЛЬЗ. – А остальное, сударь? Что дальше?

ГОРАЦИО. – Дальше – тишина…»

Занавес опустился, действие закончилось. Осталось ощущение попранной, оболганной, обокраденной правды, чудовищной циничной несправедливости, перевернутого, искаженного мира, с которым придется мириться бедным, измученным актерам всю дарованную им жизнь. Придется жить с сознанием, что и при новом короле, Фортин-брасе, Палачом назначен тот же самый негодяй, кто их мучил, терзал и пытал, кто издевался над их человеческим достоинством и над их профессией. Они никогда не были активными участниками заговора против бывшего короля Клавдия, они никакие не герои Дании, они всего только артисты, которые играли то, что им написали, – но им придется молча выслушать указ о своем награждении, подписанный хитрецом, пронырой и лжецом, которого они считали другом погибшего принца. Такой Горацио никогда не напишет правдивой истории о своем преданном друге, он повернет ее так, как будет выгодно новому королю и текущему политическому моменту.

Подлинная современная трагедия – та, где не торжествует правда, та, где нет катарсиса, та, где царствует и правит лукавая подлость.

Таковы сегодняшние вариации «Гамлета», такова судьба легендарной сценарной вставки принца, задуманной на двенадцать – шестнадцать строк, но воплощенной всего в шести стихах и ремарки в одну строку. Всемирно известная история, увиденная глазами бродячих актеров, показывает жестокость мира, в котором правит безжалостный Палач, вырывающий из глоток бедолаг «правду, полезную для государства». Драма артистов, польстившихся на большой гонорар и попавших в беду, оборачивается сначала трагедией, а потом фарсом, который столь же абсурден, сколь и реалистичен.

Спектакль шел и продолжает идти на сценах московских и российских театров. В 1992-м трагикомедия была поставлена в Малом театре. «Этому спектаклю “повезло” родиться на свет в смутное время перестройки. Публика практически перестала ходить в театры, из театров начали уходить специалисты – зарплата, которую получали работники театра, была ничтожной. С трудом выпускались одна – редко две премьеры в сезон. Почти три (!!!) года в Малом практически не открывались верхние яруса – всем, купившим билеты, предлагалось размещаться в партере, где и после такого заполнения оставалось много свободных мест… А на сцену в спектакле “Убийство Гонзаго” выходили Н. Анненков, Е. Самойлов, Ю. Каюров, Ю. Васильев, Б. Клюев, Н. Верещенко, Л. Титова, О. Пашкова, А. Коршунов, Д. Назаров, А. Клюквин, Т. Скиба, В. Езепов и с полной отдачей играли для тех немногих, кто решился потратить деньги на билет в театр. Ни о каких съемках тогда и речи не велось, потому и этот прекрасный спектакль, и многие другие, не менее достойные, так и не были сняты для показа по телевидению. В 1992 году режиссер Б. Морозов повторил постановку этой пьесы на сцене новосибирского молодежного театра “Глобус”. В тех же декорациях и костюмах, с теми же мизансценами и с той же музыкой, что и в спектакле Малого театра. И некоторое время актеры Малого приезжали в Новосибирск, где играли в спектакле со своими коллегами из молодежного театра»[151]151
  См.: На сцене Малого… Вып. 12 // [Электронный ресурс]. URL: http://imgcache.no-ip.org/torrents/628362 (дата обращения 18.05.2015).


[Закрыть].

А вот анонс Кировского областного драматического театра – премьера «Убийства Гонзаго» состоялась в марте 2014 года: «Главными действующими лицами спектакля по пьесе Недялко Йорданова становятся актеры и… его величество Театр. Да-да, эдакий парафраз шекспировских же строк “Весь мир – театр, а люди в нем актеры”. Может ли и должен ли театр существовать вне контекста, вне общества, вне политики? Что стоит в центре его интересов – только ли “вечные ценности” или и день сегодняшний тоже? Должны ли актеры “служить королю и короне”? А, может быть, именно им даровано право сказать со сцены, что “король-то голый”… Но за любые свободы приходится платить высокую, порой несоизмеримую цену. Этот урок человечество усвоило хорошо. Так готовы ли герои спектакля ради искусства и правды поставить на кон свои жизни? Смогут ли бродячие артисты покинуть стены мрачного Эльсинора, где царит тягостная средневековая атмосфера интриг, всеобщего недоверия и лжи?»[152]152
  См.: «Королевская мышеловка» («Убийство Гонзаго»). История одного спектакля в двух действиях // [Электронный ресурс]. URL: http://kdt.kirov.ru/perfo-mances/58 (дата обращения 18.05.2015).


[Закрыть]

А вот один из зрительских откликов: «Замечательный спектакль “Убийство Гонзаго” – для тех, кто любит по-настоящему хорошую, серьезную драматургию! В новой постановке театра рассказана История Одного Спектакля – знаменитой “Мышеловки” из “Гамлета”. Вокруг этой темы возникают различные другие смысловые пласты и подтексты. Очень колоритны герои, яркие, одержимые сильными страстями и чувствами, – совершенно в духе шекспировского театра! Актерский состав великолепный: игра по-настоящему трогает за душу! Посмотрев спектакль, испытала ощущение, будто это неизвестная доселе вторая часть “Гамлета”, о существовании которой просто не знала – настолько органична связь с самим Шекпиром!»[153]153
  Там же.


[Закрыть]

Спектакль играют сегодня во Пскове, в драматическом театре им. А. С. Пушкина и в театре на открытом воздухе «Карусель»; в Московском театре Smile, в Мытищенском театре драмы и комедии «Театр “Фэст”». Спектакль будто создан для кинематографа: сюжет с бродячими артистами, которые оказываются в центре событий, – совершенно кинематографическая история.

Экранизаций «Гамлета», одной из самых знаменитых пьес в мире, существует около сорока, с «Гамлета» начался кинематограф ХХ века, французской постановкой (1900) Мориса Клемана с Сарой Бернар в роли принца. Девять раз экранизировала «Гамлета» Англия, по пять раз – США и Италия, по три раза – Россия и Франция, по одному разу – Турция, Китай, Канада, Финляндия, Дания, Япония, притом что китайский «Гамлет» вышел под названием «Банкет», финский – «Гамлет идет в бизнес», турецкий – «Женский Гамлет», японский – «Плохие спят спокойно», канадский – «Сдержанный напиток». Наиболее значимыми в мире кино считаются пять экранизаций – режиссеров Лоуренса Оливье (1948), Григория Козинцева (1964), Тони Ричардсона (1969), Франко Дзеффирелли (1990), Кеннета Брана (1996).

История переводов «Гамлета» на русский язык началась в 1748 году, когда за Шекспира взялся А. Сумароков. Первые варианты были переделками на основе переводов Гамлета на французский и немецкий язык, но уже в XIX веке появились добротные переводы пьесы с оригинального текста. В списке – 33 имени: то есть, кроме Н. Полевого (1837), М. Лозинского (1933) и Б. Пастернака (1940–1950-е), еще 30 переводчиков. Последний перевод датируется 2010 годом (В. Ананьин).

3

Однако несмотря на существование классических переводов (далеко, кстати, не буквально точных, зато интересных с художественной точки зрения), а также блестящих, признанных во всем мире экранизаций по самой знаменитой трагедии Шекспира, фантазию художников сцены и экрана, которые хотят раздвинуть рамки оригинала и заглянуть за кулисы, в гримерные, вывернуть сюжет наизнанку, перелицевать характеры персонажей, узнать их подноготную, подглядеть в замочную скважину за всеми, а не только за главными действующими лицами, – эту фантазию остановить невозможно.

Приведу всего несколько примеров.

В 1960 году в прокат вышел японский художественный фильм Акиры Куросавы «Плохие спят спокойно» – одна из самых социально острых картин этого выдающегося кинохудожника. Сюжет фильма лишь отдаленно напоминал шекспировского «Гамлета». Молодой человек Коити Ниси (роль исполнял Тосиро Мифунэ) жаждет отомстить за смерть отца, которого принудил к самоубийству вице-президент крупной земельной компании. Ради того, чтобы посадить в тюрьму соучастников преступления, Ниси использует чужие документы (Ниси – не его настоящее имя), нанимается секретарем в ту самую компанию, входит в доверие к вице-президенту Ивабути и сыну Ивабути, даже женится на его дочери Ёсико. Критика писала, что Куросава, идя на бой с капиталистическими нравами, не находит иного способа борьбы, кроме мести одиночки, оскорбленного гибелью своего отца. Шекспировская проблематика в японской картине вывернута наизнанку – сила датского принца в честности его рефлексий и его жертвенности, сила Ниси – в необузданной злости, которая им движет.

Известный финский режиссер Аки Каурисмяки в 1987 году снял картину «Гамлет идет в бизнес» по собственному сценарию и по мотивам трагедии Шекспира (авторами сценария значатся в титрах Аки Каурисмяки и Вильям Шекспир)[154]154
  «Гамлет идет в бизнес». 1987 // [Электронный ресурс]. URL: http://www.videomax.org/videos/9355/gamlet-idet-v-biznes// (дата обращения 18.05.2015). Цитаты из фильма приводятся по экранной версии.


[Закрыть]. Классическая пьеса и хрестоматийный сюжет перелицованы и превращены в гротескное зрелище индустриального мира Хельсинки второй половины ХХ века. Гамлет – сын и наследник богатого бизнесмена, «юноша с сердцем, теплым, как холодильник», не ладит с отцом, думает только о себе, стремится захватить контроль над компанией. Ему известно, что Клаус (Клавдий), будучи любовником матери, систематически подсыпает яд в бокал отца. Гамлет меняет яд на более сильный, и отец умирает от отравления. Принц совсем не тот скучающий молодой человек, впадающий в меланхолию и апатию, не тот одержимый рефлексиями аристократ, которого мы знаем по трагедии Шекспира. У Каурисмяки Гамлет – делец, стремящийся к власти и играющий окружающими его людьми. Его любовь, его чуткость – всего лишь уловка, его безумие – спектакль, четко спланированный ход, и даже месть за убийство отца оказывается предлогом для достижения цели. История, рассказанная в оригинальной пьесе, обретает совсем новый смысл: центр и источник всего происходящего – сам Гамлет, все продумавший от начала и до конца своего маленького спектакля.

Окружение Гамлета столь же цинично, надменно и корыстолюбиво, как он сам. Клавдий убивает своего брата, чтобы завладеть его компанией, расчетливая Офелия по настоянию отца заигрывает с Гамлетом (ведь у него 51 процент акций компании), мать Гамлета, говоря о смерти Полония, интересуется лишь тем, сильно ли эта смерть повредит бизнесу. Все герои, перенесенные в современность, радикально сменили свои нравственные ориентиры.

В центре «производственного» сюжета – финансовое маневрирование, борьба за иностранных партнеров, перевод капиталов, передел сфер влияния. Средства для реализации этих целей – обман, криминал, интриги. Клаус захватывает контроль над компанией, полагая, что Гамлет – пешка, инфантильный дурачок. Клаус и Полоний намереваются продать финские активы компании шведам, однако неожиданно Гамлет блокирует сделку. Чтобы нейтрализовать его, Полоний поручает своей дочери Офелии соблазнить Гамлета и склонить его к браку. В сцене пресловутой «мышеловки» Гамлет дает понять Клаусу и матери, что ему известно об их причастности к смерти отца. Насилие нарастает, становится все более абсурдным и приводит к гибели почти всех действующих лиц. С шекспировских времен борьба за власть осталась неизменной пружиной человеческих страстей, однако в качестве предмета этих страстей в финском «Гамлете» фигурируют деньги: они вытесняют все остальные чувства.

«Для “Гамлета”, – признавался режиссер, – я писал изо дня в день, а точнее, из часа в час. У меня была комнатка на верхнем этаже над помещением, где мы снимали, я убегал туда после каждой сцены, чтобы написать диалоги для следующей, а в это время площадку готовили к съемке. Я старался более или менее точно следовать Шекспиру, потом раздавал диалоги актерам и давал им полминуты, чтобы выучить текст, не разрешая менять ни слова… Все мои фильмы некрасивы. Этот – наименее некрасивый. Этот фильм – моя дань уважения голливудским B-movies 40-х годов, он выдержан в том же стиле. В фильме “Гамлет идет в бизнес” юмор действительно черный, так что в живых никого не остается. Умирают все, потому что они жадные. Диалоги наполовину Шекспира, наполовину мои, и я очень горжусь этим»[155]155
  См.: Гамлет идет в бизнес. Аки Каурисмяки о своем фильме // [Электронный ресурс]. URL: http://aki-kaurismaki.ru/films/hamlet.htm (дата обращения 18.05.2015).


[Закрыть].

Перелицовка классического сюжета о распаде семьи и трагедии мести трактуется у Каурисмяки с откровенным цинизмом. Мир Гамлета полон здесь беспросветного зла, в котором все нравственные ориентиры относительны, всё продается и покупается. Гамлет уже не только не мститель за поруганные семейные ценности, но сам оказывается главным разрушителем традиционного семейного уклада – впрочем, как и все вокруг. Полоний манипулирует дочерью Офелией, та манипулирует своим женихом Гамлетом, а тот, как выясняется в конце фильма, с циничным эгоизмом манипулирует ими всеми. «Офелия, – говорит о ней режиссер, – это истеричная папенькина дочка, провалившаяся в балетном классе, который был чуть ли не единственной ее надеждой в жизни. В итоге у нее хватает мужества утопиться, и ей приходится это сделать, потому что так написано в книге. Вместо цветов по воде плывет продукция фабрики по изготовлению резиновых утят»[156]156
  Там же.


[Закрыть].

Гамлет человечен лишь в той мере, в какой он гурман и чревоугодник. Вместо классического монолога «Быть или не быть?», он задается вопросом: «Не похудел ли я с прошлой весны?» При этом признается: «Сколько бы я ни съел, внутри у меня пусто». Но и его душу раздирают все те же призраки, и сознание омрачают все те же демоны: «Ты знаешь, что я делаю по утрам? Я блюю – вот так мне плохо!»

«Это, может быть, единственный фильм, где мне удалось достичь хеппи-энда, – говорит режиссер. – В других страдания главных героев продолжаются, а здесь все находят покой, за исключением собаки, служанки и шофера… Люди имеют превратное представление о счастье. У всех моих фильмов счастливые концы, и самый счастливый – в “Гамлете”»[157]157
  Там же.


[Закрыть].

«Каурисмяки, – замечает рецензент, – вероятно, стоило большого труда найти в современном мире и склеить осколки того, что можно показать под видом “Гамлета”. Автору пришлось мешать и варить новую кашу. Совмещение трагичности былого и сегодняшнего быта выражено и в постоянно меняющемся музыкальном сопровождении фильма – то душераздирающие Чайковский и Шостакович, то нагловато-хамский блюз, и в сочетании аристократических качеств действующих лиц с их главным занятием – производством резиновых уточек, описание гибели героев простирается от пистолетных выстрелов до отравления жареной курицей и надеванием старого лампового радиоприемника на голову Лаэрта (и пусть при этом звучит бешеный твист!), а любовь приносят в жертву лесопилке… Трагичное в фильме замешано на комичном, а так оно и есть на самом деле в нашей современной жизни. Констатация этого звучит в финальном аккорде саундтрека – звучит известная вариация Шостаковича на тему революционной песни “мы жертвою пали в борьбе роковой”»[158]158
  См.: Куды Гамлету податься? [Рецензия] // [Электронный ресурс]. URL: http://aki-kaurismaki.ru/films/hamlet_r1.htm (дата обращения 18.05.2015).


[Закрыть].

Фильм Каурисмяки по мотивам «Гамлета» относят и к трагикомедии, и кинофарсу, и к фильму нуар, то есть к жанру «черных» фильмов, запечатлевших атмосферу пессимизма, недоверия, разочарования и цинизма. Режиссер шутливо назвал свою картину «черно-белой-андеграунд-би-муви-классической драмой». Кинокритик Андрей Плахов определил фильм как «циничный нуар, немного в духе раннего Дэвида Линча»; еще одно определение фильма – «социальный гротеск из финской жизни эпохи авантюрных биржевых игр, банковских кризисов и “экономики казино”»[159]159
  Плахов А., Плахова Е. Аки Каурисмяки. Последний романтик. Фильмы, интервью, сценарии, рассказ. М.: Новое литературное обозрение, 2006. (Кинотексты). С. 52–59.


[Закрыть].

И, однако, для создания циничного кинофарса из жизни финской бизнес-элиты известный режиссер взял моделью шекспировскую трагедию. Резонно возникает вопрос: зачем? Не проще ли было написать оригинальный сценарий с оригинальным героем, носящим финское имя и переживающим финские, а не датские страсти? Не для того ли, чтобы наглядно показать, как отстали от новой реальности мораль и нравы шекспировского Эльсинора? Как низко пали люди «после Шекспира», как измельчала священная месть, как деградировало само понятие «быть Гамлетом»?

4

Что значит быть бывшими университетскими товарищами Гамлета – на этот вопрос попытался ответить десятью годами раньше британский драматург, режиссер, киносценарист и критик Том Стоппард, снявший художественный фильм «Розенкранц и Гильденстерн мертвы»[160]160
  См.: «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». 1966 // [Электронный ресурс]. URL: http://bobfilm.net/drama/8659-rozenkranc-i-gildenshtern-mertvy-1990.html (дата обращения 18.05.2015). Цитаты из фильма приводятся по экранной версии.


[Закрыть] по своей одноименной пьесе. На русский язык она была переведена в конце 1960-х годов Иосифом Бродским, который тогда ничего не знал об авторе. Рукопись перевода сохранилась в архивах журнала «Иностранная литература» и была опубликована в 1990 году.

Помня знаменитые шекспировские строки «Весь мир – театр. / В нем женщины, мужчины – все актеры. / У них свои есть выходы, уходы, / И каждый не одну играет роль»[161]161
  Шекспир В. Как вам это понравится (As Yo u Like It). Впервые подобную фразу сказал древнеримский философ Епиктет. «Наша жизнь – пьеса, в которой Бог распределил роли. Нам остается лишь их с достоинством сыграть!» Другой первоисточник шекспировских слов – сочинения Гая Петрония. Его строка «Mundus universus exercet histrionam» украшала фронтон здания, где размещался театр «Глобус», для которого писал свои пьесы Шекспир.


[Закрыть], Стоппард поместил в рамки трагедии «Гамлет» свое понимание мироустройства. Акценты радикально сместились: давние приятели принца датского Розенкранц и Гильденстерн (у Шекспира королева Гертруда говорит о привязанности к ним ее сына: «Я больше никого не знаю в мире, / Кому б он был так предан» (87)) из безликих статистов стали главными героями пьесы. Прежнюю привязанность к ним подтверждает и сам принц: «Заклинаю вас былой дружбой, любовью, единомыслием и другими еще более убедительными доводами: без изворотов со мной. Посылали за вами или нет? ‹…› Если любите меня, не отпирайтесь» (105–106). Скажет Гамлету и Розенкранц: «Принц, вы когда-то любили меня» (161). Но – прошло время, и оно не пошло на пользу дружбе, так что Гильденстерн вынужден признаться: «Милорд, за нами посылали» (106).

В картине Стоппарда именно их глазами видит зритель и историю принца, и печальную судьбу королевства. «Гамлет» вывернут наизнанку: в центре событий поставлено то, что происходит с незадачливыми студиозами Розенкранцом (Гарри Олдмэн) и Гильденстерном (Тим Рот) – именно они разыгрывают странную и смешную историю, ведут абсурдные диалоги с претензией на философские размышления и, в рамках отведенной им роли, участвуют в разворачивающейся где-то на заднем плане трагедии. Играя главные роли в своей жизни, они являются лишь второстепенными, а порой и вовсе несущественными персонажами в жизни чужой.