Текст книги "Монашество Зосимовой пустыни"

О духовном водительстве преподобного Зосимы

Общинка из девиц и вдовиц, положившая начало утверждённому впоследствии Троице-Одигитриевскому монастырю Зосимова пустынь, организовывалась как сестричество, посвящающее себя служению Богу по уставам, принятым в монастырях, и под непосредственным духовным окормлением опытного старца. Пустынь их, затерявшаяся среди леса и болот, и не требовала другой сферы деятельности, кроме молитвы за своё спасение и за весь род человеческий. Главное социальное служение их высветилось благодаря примерному житию и церковному служению – об этом в 1930-х годах написал свидетель жизни монастыря врач Петровской больницы М.М. Мелентьев: «Сколько раз бывал я в монастыре, в его тихой ограде, на его вечерних и утренних службах. Бывал с наслаждением и уважением к женщинам, создавшим чинное благолепие церковного служения, крепкую рабочую общину, широкую благотворительность, благородное и благотворное влияние на окружающее деревенское население»¹⁹.

Главная фигура в основании Троице-Одигитриевского монастыря – духовный вождь первых его насельниц преподобный Зосима (Верховский), именем которого и стали называть пустыньку после его кончины. Кратко о жизненном пути старца рассказано выше. А сейчас закончим мысль об истоках сестричества – о первых ученицах преподобного Зосимы, о главных предпосылках и целях объединения в общину пришедших под его окормление женщин, о системе духовного окормления сестёр преподобным.

Начало сестричеству положено было в Сибири, где к тому моменту старец жил на безмолвии в лесной келии уже около двадцати лет. Но пришло время «поставить свечу на свещник, да светит всем». Первыми пришли под его окормление несколько вдов и девиц-сирот. Небольшое общежитие было организовано в деревне Сидоровка, ближайшей (в 20 верстах) к месту келий отцов Зосимы и Василиска. Старец Зосима сразу же серьёзно занялся духовным окормлением первых своих учениц, начав его с весьма необычного действа. Он составил письма типа договора, «заветы», как они их называли, в которых и наставник и его духовные чада обещали перед Богом находиться во взаимной любви, доверии, ответственности друг перед другом и в безоговорочном послушании учениц учителю. Несколько иерархов благословили это начинание, в том числе епископ Иркутский Михаил (Бурдуков), поддержавший старца Зосиму и позднее, при его скорбях²⁰.

«Заветные» письма старца Зосимы и его духовных дочерей впервые опубликованы А.Л. Бегловым²¹ и затем в книге «Преподобный старец Зосима Верховский. Творения» (СТСЛ, 2006). Приведем здесь первое «заветное» письмо с припиской епископа Иркутского Михаила²² как пример уникального явления в духовной жизни вновь организуемой общины.

«Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа Аминь.

Аз грешной старец Зосима, именуемой Захарий,

Свидетельствуя о себе пред самим Богом, написах своеручно во уверение вам, моим духовным сестрам, Онисии, Наталии и Евдокии.

Аще не от всего сердца и души моея о Бозе к вам усердствую дотолико, что даже и в царствие Божие не хощу без вас внити, то да лишен буду онаго во веки.

Второе, аще порочною, то есть нецеломудренною и нечистосердечною люблю вас любовию, то да буду сам возненавиден от Бога.

Третие, аще не дорожу ваше спасение с моим наравне, то да будет низведена во ад душа моя.

Четвертое, аще без благословныя вины восхощу оставити вас или не старатися о потребном и нужном для вас, то от Бога сам оставлен да буду²³.

Сице равно и мы нижеподписавшияся твои духовныя дщери, во утверждение нашего вечностию связаннаго духовнаго дружелюбия с тобою и между собою, тако глаголем пред самим Богом. Аще которая из нас таковых усерднолюбителных чувств дотолико к тебе духовному нашему отцу или к сестрам не имеет, что даже ниже царствия Божия желати наследити единой без других, или которая из нас аще неоткровенна во всем будет тебе, или не восхощет всегда в повиновении быти у тебе и творити во всем по повелению и совету твоему, или восхощет оставити тебе, или от сестр разлучитися без твоего согласия, тогда таковая яко неистинствующая и отпадшая и поправшая сей завет наш, пред Богом соделанной, да будет изглаждена из него и лишена нашего с нею соуза. И прочее да не числится между нами в нашем единодушном, вечном неразторжном о Христе содружестве, в том и подписуемся. Онисия Конюхова. Наталия Васильева. Евдокия Романова.

Сего ради вообще о нашем завещании ко Господу Богу возвещаем, взывающе сице:

Боже и Господи всех, всякаго дыхания и души имый власть! Веси яко со упованием на Тя, и с намерением во благоугождение Тебе, тако сложилися во единодушное и вечностию неразрушимое содружество. Сего ради единодушно молим Тя: не посрами нас Боже! тако дружелюбне о имени Твоем сложившихся, но даждь нам в сходство завета нашего и по смерти нашей неразлучными быти един от другаго. Понеже уповая на Твою благостыню, милующую нас, связахом самих себя таковым завещанием и обещанием. Дондеже не узрим всех нас четырех Твоею благостию и милосердием прощенных и помилованных, то единому без других не желати наследити вечное небесное блаженство, ниже внити во оное покоище, яже ты Господи уготовал еси любящим и послужившим Тебе.

Во утверждение же сего нашего о Бозе духовнаго завета и о непреложности нашей, и по смерти таковыми обрестися друг ко другу, своеручно подписуемся:

Аз грешной старец и друг ваш духовной, паче же недостойной раб ваш именем Захарий, зовомой Зосима, тако пред самим Богом безначальным Отцем, и собезначальным Его Единородным Сыном, и пресвятым и животворящим Духом завещаю самаго себе и обещаюся от души моея, аще вы таковыми, якоже ныне со мною и между собою в дружелюбии имеетеся и такожде как ныне покорны и послушны мне будете всегда и во всем, чистосердечно в точности откровенны, то аще сице пребудите во всю вашу жизнь, то ежели от Бога помилован буду и сподоблюся участи угодивших Богу, тогда, ежели Бог бла[го] волит, непременно по сему завещанию поступлю и выполню. То есть: молити буду Бога, да первее вас сподобит вечнаго блаженства, а потом да причтет и мене к вам.

Такожде и я дочь твоя духовная Онисия, таковое обещание даю пред Богом. Если ты, отче, и сестры с таковым духовным о Христе дружелюбием, якоже зде изображено, пребудите ко мне и между собою навсегда, то аще от Бога помилована буду и сподобаюся причтена быти ко святым угодившим Богу, тогда аще благоволит Бог, то не иначе, но тако, якоже ты, отче, о себе изъявил, сице и я поступлю и выполню.

Равно и я дочь твоя духовная Наталия пред Богом обещаюся в точности тако выполнити, якоже сестра выше изъявила.

Тоже и я дочь твоя духовная Евдокия не инако но в точности тако, якоже и сестры написали, обещаюся пред Богом поступити и выполнити.

1819 года февраля 2 дня.

[Приписка епископа Михаила]: Несмотря на строгое запрещение Спасителя нашего (см. Мф. гл. 5^я ст. 34, 35, 36, 37 и 38^й) о неупотреблении клятв, не могу не удивляться сему клятвенному обету О. Зосимы с сестрами, ибо вижу в оном истинную Христианскую любовь и ревность, подобную Павловой, о которой пишется к Рим[лянам], гл. 9^я ст. 3.

Михаил Епископ Иркутский. 2 Апреля 1819 года».

Через некоторое время исхлопотал отец Зосима в Святейшем Синоде более достойное помещение для своих подопечных, и в 1822 году запустелый Николаевский монастырь в городе Туринске был обращён в женский и отдан на попечение и надзор отцу Зосиме. Отец Зосима написал устав сёстрам, основанный на общежительских правилах св. Василия Великого, и имел все попечения об их душевном спасении, и о нуждах их житейских, и вообще о благоустройстве обители. Жизнеописание преп. Зосимы издано уже несколько раз²⁴, и потому есть возможность подробно ознакомиться с тем, как именно шло становление вновь образованной общины под руководством старца.

«Сверх церковного неопустительного Богослужения, положено было правилом ежедневно за час до утрени собираться всем в церковь. После утренних молитв читали поклонение страстям Христовым, составленные Димитрием Ростовским, по окончании которого ударяли к утрене и до прихода священника иногда отец Зосима читал вслух какое-либо поучение св. отцов, и все около него сидели на помосте церковном и слушали. После шестопсалмия все трудящиеся отходили на свои послушания; в церкви до окончания службы оставались только поющие, читающие, церковница, свешница и немощные. У обедни должны были быть все неотложно. После вечерни учреждено было правило такое: акафисты, каноны и по чёткам с земными и поясными поклонами и с умною молитвою. Пред каждым воскресением и пред большими праздниками отправлялось всенощное бдение, накануне которого после малой вечерни позволялось часа два или три отдохнуть; в 9 же часов вечера собирались все в церковь с отцом своим и до трёх часов утра проводили ночь в храме Божием в пении акафистов, в чтении Псалтири и Нового Завета; между молениями три раза садились, и отец Зосима читал поучения. В три часа утра начинался благовест и приходил священник, и отправлялась всенощная по церковному чиноположению, по окончании которой все в молчании расходились по келиям, но ни одна сестра до обедни не должна была ложиться спать, но или читать в келии книгу, или для разгнания сна заниматься чем-нибудь в своей келии тихо и с молитвою Иисусовой»²⁵.

Но враг рода человеческого не дремал, и трудности становления этого монастыря были огромны. Клеветнические письма в Синод и предвзятое расследование на месте дали неминуемую реакцию. Осенью 1825 года старец Зосима, освобождённый Синодом от исполнения обязанностей попечителя Туринского монастыря, переехал в Москву. Там он нашёл теплый приём у владыки Филарета. Зимой присоединились к нему те сёстры, которые не пожелали остаться без духовного руководства своего Аввы. И зажила новая общинка под Москвой.

При трудном устройстве обители отец Зосима не только не упускал из виду устройство внутреннее, духовное в ученицах своих, но даже больше всего имел о том попечения: утрени, вечерни, поклонные келейные правила исполнялись неотложно. В зимние длинные вечера чтение и списывание святых духовных книг и рукоделие были их занятиями. Отец Зосима всегда старался утверждать в своих ученицах молчание, любовь к уединению, простоту, смирение, взаимную любовь и послушание, нестяжание.

По кратким выпискам из Устава, сохранившимся с 1826 года, видно, что старец Зосима оставлял среди сестёр те же правила жизни и молитвословий, которые разработал для них в Туринском монастыре[14]14
  Ср. с изложением Туринского устава: Старец Зосима… Ч. 1. С. 132–135.


[Закрыть]: «1) Не менее четырех разов говеют и причащаются Святых Тайн; 2) ни одна ничего собственного не имеет, но у всех общее и все в совершенном нестяжании;…6) постели из тонкого войлока и возглавие неуспокоительное; 7) прежде окончания утреннего моления ничего не разговаривают, кольми паче ничего не начинают делать; 8) в воскресные дни и в большие празднества всеночное совершают бдение, то есть сверх обычного церковного служения – в пении акафистов и канонов и псалтиря и в чтении Нового Завета и поучительных слов провождают ночь; 9) во всякой и простой день сверх положенного церковного служения отправляют поклонение [страстям Христовым], сочиненное С. Димитрием Ростовским чудотворцем, и еще поклонное правило и акафист и каноны и псалтырь за здравие и за упокоение благотворителей и помянник, как обычно во всех общежительных монастырях; …21) молочные снеди во весь год токмо на всеедных неделях; …25) подобное чаю питие токмо в воскресные дни и на большие празднества подается всем сообща; … 27) сама начальница с посещающими гостями не ест ниже пьет некое усладительное одна без сестр, якобы для угощения, хоть бы и от самих гостей было нечто такое принесено;…²⁶.

По окончании каждой вечерни старец имел обыкновение посидеть немного с сёстрами: все садились вокруг него на полу, и он делал устные наставления, причём мысль наставления брал от случившегося в тот или другой раз празднества. Говорил он без всякого приготовления, просто, но с сильными чувствами и часто со слезами. В праздники мучеников нередко повторял он: «О, угодники Божии! Где ваши страдания, где мучения? Прошли, как минутный сон, и за то теперь вы вечно ликуете с Господом. А мы, сестрицы! Что покажем на Страшном Суде, ежели и малого труда, и малой печали, и малой скорби или болезни не захотим потерпеть Господа ради?»

Возбуждая в ученицах своих горячность и усердие к бдениям и ночным молитвам, отец Зосима чрезвычайно сильно и утешительно беседовал об этом: «Да, возлюбленные сестры, дай Бог вам познать утешение ночных бдений, когда вся природа, все люди погружены в мрачный покой, все тихо, все молчит, точно все мертво. Как утешительно переселяется в такие минуты душа от этой смертности в иной мир и беседует едина с Единым, воспевая: Се жених грядет в полунощи. А особенно летом, в тихую светлую ночь, как отрадно молиться одному на свободе в леску!» Некоторые сёстры, восхищённые такими внушениями, просили у него благословения ходить в лес ночью молиться. Лес был весьма близко, возле самой калитки. Он с утешением благословил и поделал им на ёлках кресты в некотором расстоянии один от другого и просил Господа укреплять и утешать их.

Воспитанные в духе аскетизма, хранения уст, непрестанной молитвы, ночного бдения, безграничного послушания своему духовнику, верные ученицы преподобного Зосимы стали тем основанием сестричества, на котором возросла община под Москвой. Выдержали сиротство после смерти старца Зосимы, бедность и заброшенность в лесной чаще, вдали от храма и людских поселений, ещё долгие восемь лет – до утверждения их общины в статусе общежития (в 1841 году), когда появился у них свой священник в новопостроенном храме. А потом ещё 15 лет до утверждения в статусе монастыря, после которого только и начались постриги в мантию.

Преподобный Зосима (Верховский) о монашестве в контексте его «поучения» для новоначальных

Получив от Господа духовных чад в своё руководство, преподобный Зосима написал им особое «Поучение о послушании»²⁷, руководствуясь известными ему творениями святых отцов. Указывая на общие обязанности всех христиан – молиться, поститься, читать душеполезные книги, проявлять милосердие к недужным, помогать ближним, жить в любви, – преподобный подчёркивает особенности монашеского жития – беспрекословное послушание духовнику, смирение до самоуничижения, нестяжание до нищеты. И весь этот, казалось бы, скорбный путь – для очищения сердца во имя «стяжания духа святаго». Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5, 8) – так говорит нам Евангелие. А путь к чистоте сердца через отречение от мирских услад и суровые понуждения проверен и заповедан святыми отцами уже на протяжении почти двух тысячелетий.

Отметим, что всё «Поучение» старца Зосимы пронизано неукоснительным следованием учению Святых отцов. При этом «можно с уверенностью сказать, что никто из святых не стал бы искать словесного выражения своего духовного опыта и навсегда пребыл бы в молчании, в этом „таинстве будущего века“, если бы не стояла перед ним задача научить ближнего; если бы любовь не порождала надежды, что хоть кто-нибудь, хотя бы одна душа услышит слово и, восприняв покаяние, спасётся»²⁸. На этот предмет есть высказывание и самого преподобного Зосимы в его «Поучении о послушании»:

«Аще бы Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст и прочие святые отцы одними бы только словесы опровергали еретиков и обращали от заблуждения и изустным токмо поучением просвещали и утверждали в истинном богопознании, то мало последовало бы пользы, ибо в те токмо времена процветало бы благочестие, и по кончине оных паки возникло бы и усилилось злочестие и многовидные ереси. Но ныне, благодарение Богу, хотя и тмами от недр сатаны проистекают плевелы еретическия, но, поучаясь и вникая в премудрое и богодухновенное святых отец писание, просвещаемся и утверждаемся в благочестие, и всякое ложное и богопротивное учение, яко зловоние и прах, помощию Божиею отметаем».

Приведем несколько выдержек из «Поучения о послушании», написанного отцом Зосимою для своих учениц.

«В монашестве не столько нужно всякое изнурение и подвиги, как чистое сердце и бесстрастие».

«Если же мы, вступая во иночество, и не брежем, не внимаем и не тщимся о достижении бесстрастия и чистоты душевной, то почто и вступаем в монашество? Молитися, поститися, творити милостыню и прочие богоугодные дела можно и в мире живуще».

О вступлении в монашество

«Аще речете: то почто идти во иночество. Ответ: того ради, да приближнее к Богу поживете, не печась о земном, но весь ум и все свое тщание вперяя к небесным. Аще же не тако поживете, то всуе будет изшествие ваше из мира».

«Многие идут в монашество, дабы избежати точию действительных грехов и соблазнов, то есть: сребролюбия, блуда, пьянства, хищения и подобных сему. Иные же от должностей бегут, от трудов, хотяще быти свободну и спокойнейшее имети житие. И тако пришедши во иночество, беспечно жительствуют, яко достигшие своего желания, не радят ни о подвигах иноческих, ни о том, дабы стяжати чистоту сердца и достигнути бесстрастия. <…> Како не жалостно и не достойно плача и рыдания, аще кто, лиша сам себя всех житейских сластей, имуществ, славы и наслаждений, от нерадения же своего и от непотщания погубит царство небесное и облечется навеки в нищету адскую!

Для того-то Господь и попустил разным житиям быти, дабы не могущие и не желающие иночествовати, в мирской и супружеской жизни работали Ему и благоугождали различными добродетельми, а усерднейшие да вступают во иночество. Совершеннейшие же да вдаются на жесточайшие подвиги или конечное безмолвие».

«Аще же кто не приемлет покорити себя воли Божией, тому по истинне лучше не касатися монашества, нежели со своеумием и презорством жити между святою братиею. Понеже яко же от беса, тако от самочинного и не следующего по преданию происходят всему братству соблазны, молва и смущение».

О начале монашеского пути

«Святый Григорий Синаит глаголет: „Малая и великая и сокращенная повинующихся лествица пять имать степеней, к совершенству ведующих: первый – отвержение, второй – повиновение, третий – послушание, четвертый – смирение, пятый – Божественная любы, яже есть Бог. Несть иного кратчайшего пути к вышним чертогам, малою лествицею добродетелей ведущего, якоже умерoвления пяти послушанию сопротивляющихся страстей: преслушания, глаголю, и прекословия, самоугодия же и оправдания, и пагубного мнения“».

«Аще не творим должнаго иночеству и не тщимся о исполнении наших обязанностей, то како благодать Божия излиется на нас? Подобне тем, иже не хощут трудитися в земледелании, како возмогут собирати плоды? Мы же к тому аще и исполнили бы все внешнее: то есть нищету, уединение, воздержание, бдение, продолжительное моление, поклоны, долгое поучение Святаго Писания, последность и тому подобное – но вся таковая суть токмо орудия. Истиннаго же и спасительнаго плода пусты окажемся, аще к тому не стяжем богоугодных добродетелей, сие есть: совершеннаго самоотвержения, истиннаго смирения, мира и согласия, духовнаго радования о Бозе и о ближних, умнаго блюдения, чистоты сердечныя, простодушия, милости, сострадания, кротости, долготерпения, безгневия и Богоподражательной любви. Сими токмо добродетельми душа усвоивается Богу. Однако же преблагий и человеколюбивый Господь, видя труд и подвиг наш во внешних делах, дарует нам своею благодатию и сии плоды духовные. А потому долженствуем неослабно трудитися и тщатися творити то, что от нас зависит. Бог же милостию Своею, яко благосерд, облагодатствует и наши души, и возрастит в нас плоды духовные».

О самоотвержении и повиновении

«Вступая в монашество, прежде всего предаются в руководство, отвергают свою волю и дают обещание сохранять повиновение и послушание безразсудно. Творят же сие не для иной цели, токмо еже бы достигнуть чистоты душевной и безстрастия, ибо без сего и иночество не поможет нам, паче же всуе и на осуждение будем носить на себе наименование монашеское: аще не потщимся делами исправить и оправдать оное. Дела же и исправление иноческое состоит в истинном отвержении всех своих прихотей, желаний, наклонностей, пороков и страстей, дабы все то, что прежде было нам вожделенно, дорого и любимо, Бога ради презреть, попрать, и в конец отринуть свою волю, свое мудрование, самомнение и самолюбие: отнюдь ни к чесому земному не прилеплятися».

«Вступивше во иночество, подобает слушати и внимати наставлениям, во всем покарятися, нигде ни в чем своего хотения не приискивать, нраву, воле и желанию своему отнюдь не внимать».

«Понеже поступившему в житие иноческое и предавшемуся в повиновение, по правилам иноческим долженствует и жити, а не по подобию светских людей, – жизнь иноческая есть духовная, – то и подобает токмо о духовном богатстве пещися; духовное же богатство внутрь нас имеется по гласу Господню: Царствие Небесное внутрь вас есть. И так егда обретем неложное иноческое богатство, то есть восчувствуем в себе кротость, смиренномудрие, безгневие, терпение, милосердие, упование не на временное нечто, но на Бога живаго, радование внутреннее о Бозе и веру непоколебиму, простосердечие, сострадание и любовь чистую ко всем и прочие плоды духовные, тогда и сами светло познаем внутрь нас наше богатство и духовное сокровище, и со извещением возчувствуем свое спасение».

«Снискивается же таковое богатство сицевыми делами: отвержением мира и самого себя, то есть: своего нрава и своей воли, и всех своих пожеланий; потом совершенным повиновением и по силе трудами: воздержанием, пощением, безмолвием, бдением, долу и на твердом лежанием, умаленным сном, продолжительным молением и поклонами, поучением Священного Писания, к тому же не малодушествовати, но претерпевати скуку и уныние, небрежение к себе, неумовение, жажду, глад и хлад, рукоделие по силе и нестяжание, еще же безчестия и уничижения любление. – Се зрим, на каковой труд и подвиг потребно себя издати».

«Истинный и совершенный послушник должен быть мертв ко всякому своему мнению и разсуждению».

«Всякий нерадивый и не хотящий слушати полезных поучений, хотя и молит Бога о помиловании, но не услышит его Бог и не приемлет моления его, понеже он не слушает отца своего и отвращается от его отеческих наставлений».

«Во иночество поступати должно не для того токмо, дабы навыкнути послушанию и отвержению своей воли, но дабы стяжать смиренномудрие и терпение во всякой скорби и злострадании, с совершенною покорностию и самоотвержением. Сего же ради и даруется от благодати Божией дух бесстрастия и чистота сердца».

О пороке самомнения и самооправдания

«Всякие пороки злы суть и душевредны, но паче люто и губительно есть самооправдание и любопрение. Аще ты пред людьми ищешь себе оправдания, то како претерпишь от Бога обличение и осуждение пред всеми Святыми и пред Ангелы Его, егда станет по правосудию Своему объявлять твои грехи и истязывать добрых деяний».

«К самомнению же и к самочинию удобно вкрадывается дьявольская лесть и окрадение. Той, иже отпадет от послушания и, вознебрегши о отце своем, хотя удавится от подвигов и истает от поста, но аще не обратится ко отцу и не восприимет жити в повиновении с верою, с откровением и смирением, то отчаятельно его спасение и всуе иждивает дни свои».

«И тако зри, возлюбленный брате! Иже носиши токмо именование послушника – какого духовного сокровища лишаеши себя, последуя своей воли; сам себя лишаеши свободного к Богу восшествия, стяжаваемого безрассудным послушанием. Ибо с дерзновением бы предстал пред лицом Господа своего, понеже не ты, но отец твой, имевший тебя в повиновении, предстоял бы отвещавающе за тебя; ты же, послушания ради, обрелся бы в величайшем достоинстве паче самохотных безмолвников».

О послушании

«Послушание приятнее Богу молитвы и постов, яко послушанием несомненно обретается спасение души. <…> А кои, живя во иночестве и вкупе с повиновением, последоваху и своей воли и разсуждению, таковые все в неизвестии имеются, прияты ли их труды и подвиги от Бога или ни; то не лучше ли известнаго и вернаго держатися, нежели предавати себя в сомнительное, опасное, а негли обманчивое, заблудное и гибельное шествие».

«Аще бы возможно было вступающему в иночество без предания, послушания и повиновения спастися, то не понуждали бы Святые отцы и не предавали бы правил к повиновению, но заповедали бы только прилежати чтению святых книг и тем довольствоватися. Но вместо того все Богоносные и Преподобные отцы наши единогласно вещают: горе непокоривым, ибо падают яко листвие и погибают, уловляемые различным прельщением, паче же богоненавистною гордостию и высокоумием».

«Аще который брат токмо уставное и преданное от Святаго Писания будет исполнять без прекословия по наставлению Отца, то таковое житие несть послушническое, но под советом. Послушническое житие сообразуется с жизнию страстотерпцев и исповедников, паче же уподобляется самому Господу, иже послушлив быв Отцу своему до смерти крестныя!»

«Всякий же ученик и послушник должен убедитися и твердо веровати, яко не может быть такой пользы в жизни монашеской ни от поста, ни от безмолвия и моления, ни от нищеты и от разнообразных подвигов, яко от узаконенного нерассудного послушания».

«И аще сице брат поживет при отце с кротостию, непрекословно послушая во всем, и в согласии, и в терпении, то благодатию Божиею стяжет бесстрастие и чистоту сердца. Паче же сам Господь почиет в таковом послушнике».

О смирении и покаянии

«Изнемогающий же, видя себя отстающим и падающим, не от лености и нерадения, но от бессилия и немощи, лишенным великих и высоких дел, смиряется и сокрушается сердцем. Истинное же смирение и без дел велико есть пред Богом, а посему и они не лишаются общего воздаяния и спасения».

«Жизнь иноческая есть жизнь покаяния. Но аще дел иноческих не творим, то не творим и покаяния, а по сему показуется, яко без пользы живем во иночестве».

«Хотя и малое имеем порочное навыкновение, но аще страстно оным одержимся, то не можем быти соединены с благодатию Божиею. Сие явно показуется на тех, кои не тщатся отринути свои малые порочные пристрастия и обычаи и за то не чувствуют в душах своих благодатного просвещения и духовного радования, и остаются в неизвестии о своем спасении. Но аще речеши: како возможно быти человеку без всяких пороков? На сие ответствую: яко того ради и предлежит нам вседневное покаяние, сокрушение, осуждение самих себя и тому подобное; и сего ради вступаем во иночество, дабы беспрепятственно возмогли тщатися о стяжании душевной чистоты истинным смиренным послушанием и самоотвержением. Дабы чрез то совершенною ненавистию возненавидети все наши страстные обычаи и пороки, отлучающие нас от Бога и лишающие Его Божественной благодати. И за таковое добровольное смиренное самоотвержение и подвиг Господь благодатию Своею прощает невольные человеческие падения и дарует им свою Божественную помощь, зря усердное их и неусыпное тщание о добродетели».

О пороке гордыни

«Жизнь иноческая – покаянная, смиренная, равноангельская: следовательно, всякий вступающий во иночество обязан прежде всего отринуть всякое возношение и гордыню».

«Может ли обитать благодать Божия или являть свои спасительные действия и силу Божественной помощи и плодов Духа Святаго в душе, зараженной богоненавистным высокоумием и презорством? О нем же глаголет Святой Лествичник: „Презоривый сам себе бес и ратник“… Великое ли малое презорство, но все произрастает от диавольского кореня и не может быть не сопряжено с обидою ближнего».

«О возлюбленные! Поистине порок сей гордыни ненавистнее пред Господом всяких иных пороков и грехопадений и отнюдь не попускает приблизиться ко исправлению и восчувствовати свое от Бога удаление. Ибо видим многих великих грешников, разбойников, чародеев, прелюбодеев, хищников, воров, пьяниц и в конец развращенных; но понеже, кои не одержимы были от богоненавистного и дьявольского порока высокоумия и презорства, то благодать и человеколюбие Божие не отринули их в конец, но вспомоществовали им от таковых уму необъятных беззаконий обратитися, сокрушитися, смиритися и достигнути спасения. Книжники же и фарисеи, мнящиеся быти праведными, судящие иных и сами обретаяся чистыми от таковых лютых грехопадений, но понеже соделавшись порабощенными славолюбием, гордынею и презорством, то в конец ослепли злобою, не возмогли познати своего заблуждения, не восхотели уверовати Христу Господу, осудили Его на распятие, сами же чрез то наследовали огнь вечный и мучение».

«На кого милостивно призирает Господь: на кротких, на смиренных и трепещущих словес Его (см. Ис. 66, 2); гордим же противится и лишает своей благодати».

«А потому аще кто, пообладанный сим дьявольским недугом, и не тщится исправитися, то таковый конечно более самого беса приимет осуждение, ибо сотворенный по образу и подобию Божию, добровольно соделался подобным и содружественным с превознесшимся гордынею диаволом и вкупе с ним низведется в преисподнее дно и бездну адову».

О единодушии духовном и любви

[В монастыре] «во всех един нрав, едино хотение, едино тщание, едино уставоположение, несть различия ни в пищи, ни в одеянии, ни в стяжании, ни в рукоделии, но все и во всем являют совершенное послушание и отвержение в конец своей воли».

# И на небеси ничего не находится превыше любви, ибо Любы есть Сам Бог. То от сего должно вразумитися, сколь велия милость Божия к таковым, кои удостоились дара любви, изливающегося от Самого Бога в сердца их Духом Святым, как сказано: «Любы Божия излияся в сердца наша Духом Святым данным нам» (Рим. 5, 5). Понеже без любви, аще изнуришься от поста и подвигов, аще всякое злострадание претерпишь, во еже и тело сожещи, аще всякие чудеса сотворишь, – ничтоже есть и никая польза».

Часто повторял старец сестрам своим: «Не теряйте дорогого времени, возлюбленные: молитесь, поститесь, трудитесь в простоте, любви и смирении. Придет конец – тогда будете жалеть и раскаиваться, да не поможет». При этом назидал: «Не гонитесь за одним постом. Бог нигде не сказал: „Аще постицы, то Мои ученицы“, но: „Аще любовь имате между собою“. И дьявол никогда не ест и не спит, но все он дьявол. Без любви и смирения, от одного поста и бдения, из человека сделаешься, пожалуй, бесом. Тем же молю вас, возлюбленнии, потщитеся вседушне благоугождати Господу во всех путях ваших, да внидите с мудрыми девами в небесный чертог Его и приимите неувядаемый венец от руки самого Господа, возлюбившего вас, избравшего от мира и усвоившего Себе облечением святого иноческого паче же ангельского образа».